Текст книги "Всё или ничего (СИ)"
Автор книги: niki123
Жанры:
Историческое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)
Чезаре нехотя слез с мужа, поднял его с земли, затем посадил на Боанергоса и вспрыгнул на Лукаса.
– У тебя вся спина в снегу, – хмыкнул Чезаре, принимаясь отчищать мужа от снега. Пару раз ощутимо прошелся по ягодицам, но Эдмунд сделал вид, что ничего не заметил.
– Ты не лучше, – в тон мужу отозвался Эдмунд.
– Переживу, – махнул рукой Чезаре. – Где ты нашел это животное? – вдруг спросил альфа, кивнув на Боанергоса. – Хороший конь, я бы такого с удовольствием купил.
Эдмунд криво усмехнулся.
– Не я нашел. Мне нашли.
– И где же?
Всадники тронулись шагом.
– На острове посреди Северного моря, где обитают только бандиты бывшие и нынешние.
– Так это тот конь, на котором ты от меня удрал? – брови Чезаре взлетели вверх.
– Да, – неожиданно ехидно подтвердил Эдмунд.
Чезаре громко расхохотался, увидев полное превосходства лицо мужа. Гордится, засранец, что смог удрать от него.
Молодец, что гордится.
– Видимо, мне придется обратиться к Фобосу и Деймосу, чтоб мне такого же нашли, – отсмеявшись, произнес мужчина. Эдмунд побелел как полотно. Испугался за соучастников? – Да, я догадался. Правда, очень поздно. Больше ты на острове никого не знал. Змей и Варгос не стали бы помогать. А эти тебе были крепко обязаны. И нет, я не собираюсь их убивать. Расслабься, синеглазка, – улыбнулся Чезаре.
– Приятно слышать, – ровно ответил Эдмунд.
Они немного помолчали. Лукас пофыркивал, отдыхая после бешеной скачки. Боанергос мерно переставлял ноги, Эдмунда едва заметно покачивало на спине коня. Это умиротворяло. Никогда омега не мог предположить, что будет так спокойно на спине у коня. Изредка он бросал взгляд на профиль мужа, который смотрел прямо перед собой. Затем медленно опустился спиной на спину коня, подложил руки под голову и уставился в жемчужно-серое небо, прикрыл глаза. Но даже сейчас он не выглядел полностью расслабленным.
Я дрался на арене два года…
Тогда становится понятно, откуда боевые навыки, отточенные до автоматизма. Свирепость в бою и неумение проигрывать ни на арене, ни в жизни. Потому что проигрыш равен смерти. Это не вытравить.
– Что за арена? – вдруг спросил Эдмунд, не успев сдержаться.
Чезаре нахмурился, но глаз не открыл. Так и продолжил лежать на спине Лукаса.
– Обычная боевая арена, – нехотя ответил мужчина. – Она была где-то на юге, в районе Дакара. Точно не помню.
– Ты пробыл там два года?
– Да, – односложно ответил Чезаре, показывая, что разговор окончен.
Эдмунд замолчал. Чезаре сел в седле, обратил на мужа внимательный взгляд. Омега отвел глаза и стал смотреть в даль.
– Я замерз, – произнес Эдмунд, не поворачивая головы. – Может, поедем в поместье?
– Хорошо, – пожал плечами альфа, и они тронулись в обратный путь.
*
– Что ты там делала? – строго осведомился Чезаре у Миры, буквально нависнув над ней.
Альфа застал ее, выходящую из закрытого крыла с мячиком в руках. Девочка умудрилась измазать руки, пока искала мячик, и теперь они были все черными, впрочем, как и игрушка.
– Мячик закатился, – пояснила девочка. Сердце уходило в пятки, когда большой альфа вот так нависал над ней. – Я хотела достать.
– Не смей туда ходить. В этом крыле очень опасно. Поняла меня?
– Да, – тихо ответила девочка.
– А теперь, – уже мягче произнес Чезаре, приподнимая лицо Миры за подбородок, – марш умываться. Ты такая чумазая, что любой трубочист примет за свою.
С этими словами мужчина буквально развернул ребенка к себе спиной и несильно шлепнул пониже спины. Мира понеслась наверх как угорелая.
Альфа усмехнулся. Забавный любознательный ребенок. Надо бы закрыть эту дверь в закрытое крыло покрепче, мало ли что. Хотя Чезаре сомневался, что Мира решится сунуться туда снова. Все-таки он производил на нее неизгладимое впечатление.
Как же Чезаре ошибся! Спускаясь к ужину, он услышал тонкий вскрик за дверью, ведущей в нежилое крыло поместья. Альфа за мгновение преодолел расстояние, отделявшее его от двери, с силой дернул ее на себя. Хлипкие петли вырвались с мясом, Чезаре в раздражении швырнул дверь на пол.
– Мира? – громко позвал мужчина.
– Я тут, – всхлипнула девочка где-то рядом.
Чезаре прищурился и осторожно двинулся вперед, пол беспрестанно скрипел под его ногами, и мужчина боялся, что вот-вот провалится.
Мира обнаружилась за комодом. В темноте альфа различил ее тоненькую фигурку. Девочка стояла перед огромной дырой в полу, в которую когда-то провалился Эдмунд. Только вот Мира, видимо, вновь погнавшись за мячиком, подошла к краю дыры и сделала ее еще больше, а теперь жалась на тонкой полоске паркета у окна. В руке был зажат уже ненавидимый Чезаре мячик.
Альфа сжал челюсти. Своенравный непослушный ребенок! Ничего-ничего, вот он сейчас ее вытащит, а потом уж скажет все, что думает.
– Стой на месте, – резко приказал Чезаре. – Даже не думай шевелиться.
Мира только кивнула в ответ.
Чезаре осторожно отодвинул комод, пол подозрительно заскрипел, но не провалился вниз. Мужчина схватился рукой за пыльный подоконник, а другую протянул девочке. Та сделала осторожный шажок в его сторону, нога соскользнула вниз, но Чезаре поймал ее за ворот платья и подтянул к себе, а затем взял на руки.
– Я не хотела… я пошла… а мячик, – чувствуя злость мужчины начала оправдываться Мира.
– Ах, мячик? – проскрежетал Чезаре. В следующее мгновение он выхватил из рук девочки игрушку и, не глядя, швырнул прямо в дыру в полу. – Все! Нет никакого мячика, и не за чем будет сюда бегать!
Мира даже не охнула. Она замолчала и закусила губу, чтоб не заплакать. Яркий мячик был единственной и самой любимой игрушкой. А теперь его нет. И большой господин сердится на нее.
Выйдя в холл, Чезаре буквально вручил Миру проходящей мимо Эми. Та с ошалевшими глазами поставила сестру на пол.
– Еще раз ее там увижу, – мужчина махнул рукой на дверной проем, – выпорю обеих. Одну за непослушание, а вторую за недосмотр за сестрой. Я ясно выражаюсь?
– Я-ясно, – кивнула Эми. Мира спряталась за нее и торопливо утирала кулачками слезы, которые оставляли блестящие дорожки на щеках.
Чезаре был в ярости. У него холодела кровь в жилах, что девочка могла провалиться под пол, свернуть себе шею и лежать там, в пыли и грязи. Умереть в десять лет в темноте и одиночестве.
– Помоги, помоги, помоги… – тонкие черные губы шепчут, узкие глаза сверкают слезами в темноте.
Они оба знают, что он обречен. Что никому не нужен ребенок-урод без рук и ног. Рожденный во мраке подвала, никогда не видевший света.
Высокий альфа, сверкая разными глазами, стоит над худым маленьким тельцем. Здесь темно и очень холодно, свет проникает только от открытой железной двери.
Визг какой-то твари, прикованной к стене, бьет по нервам. Мужчина наклоняется к тельцу, берет лицо, покрытое странной черной коркой. Корка холодная.
– Не бойся, – тихо проговорил Чезаре, опуская ладони на шею. – Я не сделаю больно.
– Скорее… – выдохнул ребенок.
В следующий миг раздался тихий хруст хрупких шейных позвонков. Чезаре опустил безжизненное тело на пол.
Он был первым. Из четырнадцати…
Чезаре с трудом вынырнул из воспоминаний. Он задыхался от ужаса и страха. И от ненависти к себе и всему миру, который позволил…
Альфа завыл и схватился за голову. Мысли об ужине вылетели из головы, мужчина раскрыл дверь и буквально вылетел на улицу.
Стужа ударила в лицо, но Чезаре этого не заметил. Ему было так больно, что хотелось умереть. Прямо сейчас. Перестать дышать, замерзнуть, заснуть навсегда. Лишь бы ничего не помнить. Ничего не чувствовать.
Потому что это невыносимо. Возвращаться во снах туда и заново проходить все круги земного ада. Чувствовать запах горелого мяса и понимать, что этот запах исходит от тебя. Убивать жутких визжащих тварей, которые бросаются на тебя вновь и вновь, а красноглазый монстр, по какой-то нелепости все еще называющийся человеком, смотрит на тебя сверху и улыбается белыми губами, когда ты раздираешь горло очередной твари. Которая когда-то давно была человеком.
Я ненавижу тебя! Я ненавижу себя! Я ненавижу весь мир! Потому что он позволил существовать такому как ты. Он позволил тебе год за годом издеваться над людьми. Над мужчинами и женщинами, омегами и детьми. Над детьми…. Боги! Ты не должен был рождаться! Ты не должен был приходить в этот мир! Ты должен был умереть в этих подвалах, а не дети, которых ты сделал монстрами. Но настоящее чудовище – это ты. Все зло этого мира – ты.
Из горла вырвался ужасающий крик, переросший в вой, который подхватила вьюга. Душа рассыпалась на части вместе с сознанием. Накативший ужас и ненависть не давали опомниться и прийти в себя. Чудовищная неконтролируемая ярость поднялась в душе, сметая все на своем пути.
И Чезаре побежал вперед. Он знал только одно: ему нельзя сейчас встретиться ни с чем живым.
Альфа не знал, сколько он провел на улице. Он не чувствовал холода, только стук сердца и пульс в ушах. К середине ночи Чезаре ввалился в дом, не чувствуя ног. И нос к носу столкнулся с Эдмундом, который набрасывал капюшон.
– Чезаре?! – вскрикнул омега. – Он здесь! – закричал омега на весь дом.
Из-за поворота показался Мерсье и Дэйзи, оба в плащах. Чезаре безразлично на них взглянул. Эдмунд обнял его за талию, осторожно потянул в дом.
Альфа резко сбросил его руки и пошел в сторону лестницы. Эдмунд скинул плащ прямо на пол и пошел вслед за мужем.
– Уходи, – процедил Чезаре, не глядя на мужа. – Пожалуйста, уходи.
– Ни за что, – ровно ответил омега.
Тут альфа оступился, стал заваливаться куда-то вперед. Эдмунд попытался его удержать, но чуть не упал вместе с ним. В последний момент альфа выровнялся, затем тяжело опустился на ступеньки и уронил голову на руки.
Мужчина выглядел сломленным, поверженным. Вся фигура его выражала бесконечное страдание и боль. Эдмунд сел рядом с ним, обнял за плечи. У него сердце разрывалось от всего этого.
– Я больше не могу, – срывающимся голосом проговорил Чезаре, не отрывая рук от лица. – Я больше так не могу… Как я виноват… Боги! – едва ли не взвыл альфа.
– Пойдем, Чезаре. Пойдем, – только и смог выговорить Эдмунд. Боль передавалась от мужа к нему, он ощущал ее всем своим существом. – Ты же замерз… Я приказал сделать ванну. А потом мы ляжем спать, и все забудется. Вот увидишь.
– Я никогда не смогу это забыть, – просто ответил Чезаре. – Никогда. Время не лечит, синеглазка. Оно только калечит. Но не лечит никогда.
– Оно вылечит тебя, если ты дашь ему это сделать, – прошептал Эдмунд на ухо мужу. Затем поцеловал его в висок, ласково отнял руки от лица и опустил их себе на плечи. – Вставай, я не смогу тебя поднять, – попытался пошутить омега, но слова застревали в горле. – Давай же.
Чезаре тяжело поднялся на ноги, Эдмунд положил одну его руку себе на плечо, обнял за талию, и они медленно пошли по лестнице. Альфа медленно переставлял ноги, будто разом состарился на сто лет.
Эдмунд отвел его в свою комнату. Почему-то комната мужа показалась сейчас слишком большой и неуютной. А Чезаре был сейчас слишком уязвим.
Эдмунд совсем не думал в этот момент. Он только понимал, что этому человеку ужасно больно, что он страдает, и это страдание вот-вот лишит его рассудка, просто убьет.
Омега стащил с мужа рубашку, заставил опуститься на подушки. Затем стал быстро искать в сундуке успокоительную настойку, которую сам применял только в крайних случаях. Но для Чезаре это самое то.
– Выпей, – Эдмунд протянул мужу кружку с водой и разведенными в ней каплями, и замер.
На него смотрели абсолютно мертвые глаза. В них не было ничего. Совсем.
Чезаре молча взял кружку и выпил все до дна. Его зубы клацали о чашку так, будто мужчину бил самый страшный озноб лихорадки. Альфа устало закрыл глаза, по привычке положил руки за голову.
Эдмунд тихо переоделся за ширмой и лег рядом. Он помедлил секунду, затем придвинулся вплотную к мужу, положил голову ему на плечо и стал успокаивающе гладить его по груди. Сердце медленно мерно стучало под его ладонью.
Чезаре лежал, не шевелясь. Но он не спал, Эдмунд чувствовал это. Омега погладил мужа по небритой щеке.
– Что бы ни мучило тебя… оно уже прошло, – тихо проговорил Эдмунд. – Оно уже прошло и больше никогда не случится. Отпусти себя.
– Я не могу, – одними губами сказал альфа. Лицо его странно исказилось, будто от невыносимой боли. – Я хочу… и не могу.
– Ты все можешь, – прошептал Эдмунд, садясь на постели. Затем осторожно стал гладить его по голове, словно испуганного ребенка. – Забудь все. Есть только сейчас, только эта минута. Посмотри на все под другим углом, – Эдмунд позволил себе слегка улыбнуться, – ты сейчас лежишь в моей постели, полуголый. А я тут, совсем рядом. И никуда от тебя не бегу.
Альфа повернул голову и ткнулся омеге куда-то в живот, руки сильно сжали талию. Наверняка останутся синяки.
Чезаре вдыхал запах Эдмунда, терся об него носом, до боли сжимал, будто омега вырывался. И чувствовал, что невыносимая боль понемногу уходит. Отпускает сердце, разум, возвращает способность дышать и думать.
– Я никуда не убегу, – тихо сказал Эдмунд, гладя мужа по голове.
– Если ты уйдешь… я сойду с ума, – хрипло проговорил Чезаре. Он обнял омегу и заставил лечь рядом, потом прижал так крепко, что стало тяжело дышать. – Только рядом с тобой… все уходит.
– Так дай уйти. Чувствуй сейчас только меня. Слушай только меня. Есть только я и ты, и эта комната. И больше ничего.
Чезаре зарылся носом в пахнущие луговыми травами волосы, потерся носом о шею. Эдмунд прижал мужчину крепче, гладил по спине, пока альфа не затих, дыша ему в шею. Вскоре и омега последовал за ним, напоследок подумав, что ни один человек не заслуживает такой боли, которая терзает его мужа.
========== Глава 40 ==========
Проверять сил нет. На часах 2 :36 ночи. Всех с праздником.
Чезаре проснулся, когда было еще совсем темно. Альфа некоторое время не мог сообразить, где он находится. Кто-то мерно сопел в ключицу, мужчина почувствовал шелк волос омеги на своей коже. Эдмунд спал, доверчиво уткнувшись ему в шею, обнимая двумя руками. Чезаре тихонько погладил его по щеке.
На душе все еще было очень тяжело, тоска проникла в сознание и не собиралась исчезать просто так. Чезаре запретил себе думать о прошедшем вечере, это было слишком мучительно. Вспоминать всегда было очень больно, а потому альфа никогда не копался в себе. Он боялся сорваться за грань и стать либо сумасшедшим, либо машиной для убийства.
Или это одно и то же?
Нельзя думать об этом! Нельзя! Забыть и никогда не вспоминать. Надеяться, что никогда не вспомнишь.
Чезаре почувствовал, как вновь начинает сбиваться дыхание, а тело медленно, но верно напрягается. Он несколько раз глубоко вздохнул. Вдруг Эдмунд пошевелился во сне, обнял мужа еще крепче.
– Все хорошо, – сквозь сон пробормотал омега, – все хорошо…
Чезаре замер, боясь пошевелиться. Но Эдмунд не просыпался, все так же сопел ему в ямку ключицы. Мужчина погладил его по спине, волосам.
Вот о чем, а вернее о ком можно думать всегда и везде. Об фантастическом, удивительном омеге, который даже во сне старался облегчить чужую боль, обнимая так крепко и трогательно, что сердце останавливалось, сжималось от какого-то странного чувства.
Чезаре осторожно сполз чуть ниже, что лицо мужа и его оказались почти на одном уровне, затем обнял омегу и осторожно привлек к себе. Тонкий аромат луговых трав успокаивал расшатанные нервы, заставлял забывать обо всем на свете. Мужчина потерся носом об изящную шею, невесомо поцеловал ямочку за ушком. Эдмунд вздохнул, пошевелился.
– Что… – пробормотал омега, не открывая глаз.
– Шшшш, спи, – прошептал Чезаре, целуя мужа в подбородок, – спи.
– Угу, – буркнул омега и вскоре действительно затих.
Чезаре закрыл глаза. Ужас окончательно отступил, тоска тоже куда-то делась. На смену им пришо облегчение и непривычное безмятежное спокойствие. Чезаре уже и не помнил, когда ему было так хорошо.
Он никогда больше не сделает синеглазке больно. Ни за что. Лучше умереть.
*
Утро для Чезаре и Эдмунда наступило очень поздно. Но у этих двоих было слишком много потрясений за один вечер, а потому они спали чуть ли не до обеда. Слуги ходили почти что на цыпочках, обсуждали вчерашний инцидент, шептались по углам и замолкали, как только видели фигуру Мерсье.
Эдмунд раскрыл глаза и с удивлением обнаружил перед собой мужа. Омега замер, не желая его будить. Во сне Чезаре выглядел удивительно расслабленным, спокойным. Днем его таким никогда не увидеть. Эдмунд с некоторым удивлением отметил, что сейчас альфу даже можно было бы назвать симпатичным.
Прошлый вечер было страшно вспоминать. Эдмунд был растерян, напуган поведением мужа. Он не знал, что мучает его и как унять жуткую боль, терзавшую альфу в те минуты. Чувствовал себя беспомощным. Эдмунд ненавидел это чувство.
Что должно случиться, чтобы практически сломить такого мужчину, как Чезаре? Даже думать страшно.
Тут угольно-черные ресницы затрепетали, и на омегу уставились разные глаза. Взгляд был настороженным, будто мужчина боялся, что Эдмунд сейчас уйдет или скажет что-то ужасное.
– Доброе утро, – тихо сказал омега.
– Доброе, – хриплым ото сна голосом ответил альфа. – Как спалось?
– Хорошо. Ты… в порядке? – осторожно спросил Эдмунд.
– Да… – Чезаре прикрыл глаза. Ему было неловко от того, что муж видел его в таком состоянии и утешал как малого ребенка. – Я… напугал тебя вчера, да?
– Нет, – соврал омега, по мелькнувшей улыбке альфы поняв, что тот ему не поверил.
Чезаре невесомо погладил мужа костяшками по щеке. Затем вплотную прижал к себе, положил его голову к себе на грудь и стал медленно перебирать волосы цвета белого золота. Эдмунду и в голову не пришло отстраниться. В этих прикосновениях не было никакого вожделения, только простое желание прикоснуться лишний раз.
– Давай останемся здесь, – пробормотал Чезаре на ухо мужу.
– В кровати? – нервно хохотнул омега.
– Да. Или тебе не хочется? Впрочем, можешь не отвечать.
Эдмунд слегка улыбнулся и закрыл глаза. Было тепло и уютно, Чезаре гладил его по волосам, иногда по спине. И действительно не хотелось куда-то уходить. Между супругами повисло молчание. И нарушать его было не за чем, слова бы только все испортили.
Чезаре легко-легко, едва касаясь, поцеловал мужа в шею, затем еще раз. Эдмунд глубоко вздохнул. Мужчина отстранился, заглянул омеге в глаза, будто пытаясь прочесть там ответ на какой-то вопрос, давно терзавший его. Эдмунд неожиданно ласково улыбнулся, коснулся небритой щеки альфы. Щетина заколола ладонь словно тысяча мельчайших иголочек. Чезаре закрыл глаза и потерся щекой о ладонь.
Вдруг о Эдмунда громко заурчало в животе. Парень неудержимо покраснел, Чезаре расхохотался, запрокинув голову.
– Видимо, все-таки придется вылезти из кровати, – проговорил мужчина сквозь смех.
Затем встал с постели, потянулся всем телом, словно хищник перед охотой, давая мужу возможность рассмотреть его торс и спину во всех подробностях. Эдмунд отвел взгляд, тоже встал на ноги. Открыл шкаф и под внимательным взглядом мужа направился за ширму. Глупо было просить мужчину уйти, но Эдмунду было страшно неловко, казалось, что ширма прозрачная.
– Чудно выглядишь, – сказал Чезаре, окинув Эдмунда взглядом, когда тот показался из-за ширмы.
– Спасибо. А ты одеваться не собираешься? – спросил омега, смотря куда-то поверх головы мужа.
Тот усмехнулся, затем вдруг ухватил Эдмунда за талию и поднял над полом, заставив взглянуть на себя сверху вниз. Омега вскрикнул, непроизвольно пытаясь сохранить равновесие, схватился за голову Чезаре и прижал к своему животу. Мужчина наигранно рыкнул и прикусил кожу сквозь тонкую рубашку.
– Так мы идем или остаемся здесь? – весело спросил Чезаре, блестя глазами.
– Если поставишь меня на место, то мы отсюда уйдем, – ровно сказал Эдмунд, чувствуя, как пылает шея.
– А если нет? – прищурился альфа. У него все вылетело из головы кроме того, что он держит Эдмунда на руках и смотрит снизу в потрясающие глаза мужа, которого, кажется, поставил в тупик своим вопросом. – Ну так как, синеглазка?
– Я есть хочу, – жалобно сказал омега.
– Отлично, тогда мы пойдем в столовую, – провозгласил альфа и, не спуская мужа с рук, направился к выходу. – Пригнись, моя радость, – произнес Чезаре, открывая дверь.
– Ты собираешься идти прямо так?! – вскрикнул омега. Он попытался соскользнуть, но не тут-то было.
– Именно так. А будешь барахтаться, я тебя либо уроню, либо закину на плечо, – отозвался Чезаре.
– Ты с ума сошел, – утвердительно сказал Эдмунд.
Альфа громко расхохотался. Поднимаясь по лестнице Эми вздрогнула. Затем замерла, уставившись на супругов.
– Эми, в столовой завтрак уже убрали? – поинтересовался Чезаре у обалдевшего подростка. Та смотрела на него, не мигая. – Отомри. Убрали или нет?
– Д-давно уже, мой господин, – пролепетала девушка.
– Ну и ладно. Значит, мы отправимся прямиком на кухню, – сказал Чезаре.
Ему было до ужаса, до неприличия хорошо. И жизнь вдруг показалась такой привлекательной, какой не казалась уже лет двадцать.
– На кухню?! Тебе нельзя туда в таком виде! – воскликнул Эдмунд. Тут Чезаре спрыгнул с последних двух ступенек, омега вскрикнул и схватился за голову мужа. – Чезаре!
– Что? Я умираю от голода. Ты тоже. Ничего, зайдем, спросим, чего у них пожевать есть. Там сейчас Мерсье наверняка. Представляешь, как он будет рад нас видеть?
– Да что ты творишь, ненормальный?! – Эдмунд несильно ударил мужа по плечу. В слудующую секунду омегу просто завалили на это самое плечо и отвесили увесистый такой шлепок по ягодицам. – Чезаре!
– Эдмунд, умоляю, дай мне повод, чтоб шлепнуть тебя еще раз, – весело попросил альфа.
Тут они достигли кухни, Эдмунд уже приготовился к позору на всю жизнь, но Чезаре все-таки сжалился и поставил его на пол. Затем буквально втолкнул на кухню и вошел следом. На них уставились слуги, как на духов.
– Мы умираем с голоду, господа, – громко сказал альфа. – Есть что-нибудь съестное?
– Есть, мой господин, – невозмутимо ответил Мерсье, будто полуголые хозяева на кухне – это обычное дело. Просто каждый день случается. – Не желаете ли холодного пирога с мясом?
– Эдмунд, мы желаем пирога с мясом? – спросил Чезаре, наклонившись к мужу. Тот только кивнул. – Желаем.
Через пару минут им принесли нарезанный пирог, сыр и напиток из сушеных яблок. Чезаре с благодарностью принял поднос, и супруги вышли.
– Пойдем-ка наверх, – сказал альфа.
– Я… я… – Эдмунд не знал, что сказать. Он был просто шокирован поведением мужа.
– Синеглазка, я бы взял тебя на руки снова, да они заняты, – усмехнулся Чезаре. Замешательство омеги страшно его забавляло.
Боль ушла, о ней не хотелось вспоминать, и душу озарило какое-то странное, почти болезненное чувство радости. Хотелось сделать что-то эдакое, сумасшедшее.
Например, бросить в Бездну этот поднос, схватить Эдмунда и утащить наверх, на широкую кровать. Щекотать, мучить, заставлять хохотать до слез и кричать до хрипа. И получить радостную чистую улыбку в ответ.
Но альфа сдержался, и супруги стали медленно подниматься наверх. Эдмунд хотел пойти в свою комнату, но Чезаре развернул его в сторону своей спальни.
– Тут холодно, – заметил Эдмунд, садясь на кровать. На мужчину он по-прежнему старался не смотреть, так как тот, по-видимому, и не планировал одеваться. – Оденься, мне холодно на тебя смотреть.
Чезаре усмехнулся, но все-таки надел рубашку, а другую, шерстяную, протянул Эдмунду. Омега торопливо застегнулся на все пуговицы, а рукава закатывать не стал, чтоб руки не мерзли.
– Заберись под одеяло, – посоветовал мужчина.
Эдмунд помедлил мгновение, а затем скинул обувь и быстро юркнул под одеяло. Чезаре через несколько минут растопил камин и сел рядом с мужем. Они принялись за завтрак.
Эдмунд изредка поглядывал на мужа. Что с ним случилось? Жуткий вечер не шел из головы, но теперь, похоже, все было в порядке. Что могло случиться, чтоб довести мужчину до такого состояния? Какой ужас надо испытать, чтоб только воспоминания о нем сводили с ума?
Но сейчас… Эдмунд никогда мужа таким не видел. Спокойный, какой-то умиротворенный и… радостный. Глаза блестели, будто альфа вот-вот готов был улыбнуться. И таким он омеге нравился, кажется. По крайней мере, не возникало желания защищаться и искать в каждом слове подвох.
Чезаре с аппетитом поглощал пищу. Он был зверски голоден, просто ужасно. В конце концов, мужчина так и не поел вчера.
– Хочешь погулять? – спросил Чезаре, проглатывая последний кусок пирога.
– Нет. Там слишком холодно, – поморщился Эдмунд.
– Мы потом тебя согреем, – блеснул глазами альфа.
Эдмунд негромко рассмеялся. Чезаре удивленно на него взглянул.
– Ты в своем репертуаре, – пояснил омега.
– Это плохо?
– Я уже почти привык, – усмехнулся Эдмунд.
Он и вправду уже почти к этому привык. Просто альфа не мог не пошутить на этот счет, а Эдмунду надоело сжиматься всякий раз. Сначала в этих намеках омега видел почти прямое утверждение, неизбежность. А сейчас… Чезаре вел себя как мальчишка. И альфа перестал казаться таким опасным и пугающе чужим.
Чезаре блеснул глазами и откинулся на спину, улыбка притаилась в уголках губ. Эдмунд осторожно поставил поднос на пол и едва не упал при этом. Но мужчина вовремя ухватил мужа за талию, а затем и вовсе повалил на себя. Обнял со спины и потерся шершавой щекой о шею. Эдмунд вздрогнул.
– Чезаре, – предупреждающе начал омега, – мои слова – не пустой звук. Я был серьезен.
– Я понял, – тихо сказал мужчина, но не отстранился. Последовал невесомый поцелуй за ушком. – Дай шанс, синеглазка. Только один шанс. Это все, о чем я тебя прошу.
Эдмунд замер от этих слов. Слова застряли в горле. Чезаре не шевелился, боясь спугнуть мгновение.
Видят Боги, у него и в мыслях не было ничего подобного. Но так уж вышло. И теперь… Все или ничего. Либо да, либо нет.
Да или нет? Мысли путались, Эдмунд не мог связно думать. Это было просто невозможно. Всего один шанс. Один только шанс. Боги, это так мало и так много одновременно.
Омега мягко отстранился, затем встал с кровати. Он не мог смотреть на мужа. Боялся встретить его взгляд. Потому молча вышел.
*
Чезаре весь день ходил по дому мрачнее тучи, старался не попадаться людям на глаза и по возможности самому их не видеть. В душе росло и крепло неприятное беспокойство, хотелось прекратить это как можно скорее, но мужчина не мог.
Он чувствовал себя загнанным в угол, лишенным опоры. Он никогда не раскрывался перед другим человеком, не обнажал души ни на йоту. Но сказал так много Эдмунду, и теперь чувствовал себя до боли уязвимым. Это лишало покоя окончательно.
Эдмунд просидел в своей комнате почти до вечера. Мысли все возвращались к тихим словам мужа, сказанным куда-то в шею. Омега впервые услышал в его голосе мольбу. Смиренную и тихую. От этого замирало сердце.
Слова не были ложью. Чезаре переставал казаться чудовищем. Эдмунд раньше запрещал себе думать о том, что альфа может быть совсем другим. Ему казалось это невозможным. Маска? Она слетала все чаще. И под ней проступал человек.
Странный, иногда дикий, не разгаданный никем. Но человек. Не чудовище, не монстр.
Но если… страшно думать! Страшно и дико. Что если… Эдмунд почувствует какую-то симпатию… что-то большее… Как объяснить это можно будет себе и семье? Все станет другим.
Но… Чезаре показывал себя с неожиданных сторон. Он пытался быть другим. Но для чего? Зачем? Слишком много усилий только ради красивого тела омеги. Что-то большее?
Да или нет?
Мысли идут по кругу вот уже который раз, сводят с ума, но не оставляют. Но Эдмунд и не пытается их прогнать. Он чувствовал: вот он, переломный момент. А потому не мог решиться. Любой ответ поставит точку на том, что было. Но что будет?
*
Чезаре хотел подняться по лестнице наверх, когда заметил Миру, притаившуюся за перилами. Она вся сжалась в комочек, явно боясь, что мужчина ее заметит.
Альфа сделал вид, будто ничего не видит. Спокойно прошел мимо, затем скрылся под лестницей. Через пару минут Чезаре услышал робкие легкие шаги. Мира спускалась вниз. Мужчина выскочил из своего убежища и схватил вскрикнувшую девочку. Та закрыла лицо руками. Чезаре услышал тихий всхлип.
– Эй, ты чего? – спросил альфа, мягко отстраняя руки девочки от лица. В больших зеленых глазах стояли набежавше слезы. – Я тебя напугал, Мира?
– Д-да. Я больше не ходила туда. Пустите, пожалуйста, – едва слышно ответила девочка.
– Глупый ребенок, – альфа перехватил Миру поудобнее, чтобы их лицо оказались почти на одном уровне. – Я пошутил. Видимо, неудачно. Прости. Мячик достала?
– Нет. Вы… я не хочу туда больше ходить. И не буду.
– Хорошо, – пожал плечами Чезаре. Он видел, что Мира хочет еще что-то сказать, но боится. Сразу стало как-то очень стыдно. – Выкладывай. Мячик был твоей единственной игрушкой?
– Нет. Есть кукла, ее Дейзи сшила.
– Но мячик твой любимый.
– Да. Его папа Эми подарил, когда она маленькая была. А она подарила мне, – едва слышно ответила Мира, опуская глаза.
Чезаре видел, как ей хочется вернуть мячик обратно, но она либо считает, что это невозможно, либо боится просить.
– Я достану тебе его, если смогу, – спокойно сказал мужчина, ставя девочку на пол. – Но упаси тебя Боги, если еще раз увижу тебя в этих развалинах. Я не шутил насчет порки.
Мира насупилась. Щечки заалели.
– Беги давай, куда хотела. Если достану, то принесу, – сказал Чезаре.
Мира кивнула, альфа поднялся в спальню, надел старую рубашку, которую когда-то носил на корабле, а затем отправился в полуразрушенное крыло, захватив зажженный подсвечник.
Здесь было как всегда холодно и темно. Мужчина очень осторожно ступал по скрипучему полу. Дойдя до самой дыры, он взял небольшой камушек, лежавший на подоконнике рядом, и кинул вниз. Звук оказался неожиданно близко. Чезаре поставил свечи на пол, перегнулся через дыру и схватился руками за подоконник, а потом буквально повис на нем. Чезаре глубоко вздохнул и спрыгнул вниз.
Оказалось совсем неглубоко. Видимо, когда-то помещение было чем-то вроде погреба. Вход находился с другой стороны. Тут стояли несоклько пустых бочек, штук десять полных.
Старые хозяева даже вино не взяли?
Чезаре напряг зрение, чтоб найти цветной мячик. Все-таки света было очень мало. Надо было кого-то попросить посветить, но сейчас уже поздно об этом думать.
Мячик вскоре обнаружился в углу. Чезаре кинул его наверх. Затем с разбегу подпрыгнул, уцепился за крепкий каменный подоконник и подтянулся на руках.
Интересно, это в какой спешке надо покидать поместье, чтоб не взять даже вино? Хотя, о какой спешке может идти речь, есть поместье вместе с землей было продано с молотка?
Чезаре усмехнулся своим мыслям, подхватил мячик и вышел в холл. Первым делом мужчина вымылся и переоделся. Затем сполоснул грязный мячик, нашел Эми и велел передать игрушку сестре. Она забавно хлопнула глазами, кивнула и поспешила скрыться поскорее.
