Текст книги "Всё или ничего (СИ)"
Автор книги: niki123
Жанры:
Историческое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)
– Меня не держат ноги, – негромко признался Чезаре. – И руки дрожат. Но, – тут альфа так ухмыльнулся, что Эдмунд резко покраснел, даже сам не поняв, отчего, – я тебя все-таки накажу. Попозже.
– Если мы оба доживем до этого, – прошептал омега, проваливаясь в крепкий сон.
За все это время, проведенное в этой спальне, он спал от силы часов девять. Потому что то желание одолевало рядом с Чезаре, не давало вздохнуть. А альфа беззастенчиво этим пользовался. Но Эдмунд не мог его винить. Если бы мужчина не проявлял инициативы… В общем омега был в таком состоянии, что мог почти что изнасиловать супруга. Замучить бешеными скачками. Только Эдмунд не собирался признаваться в этом даже себе.
Комментарий к Глава 42
На ошибки… В общем-то все всё уже знают)) Но! У Автора маленький праздник. Ему сняли гипс и теперь он может нормально писать)))
========== Глава 43 ==========
Понимаю, что может понравиться далеко не всем. Но я писала именно под И.С. Бах – Соната №1 соль минор. Адажио и фуга. А если кому этого будет мало: И.С. Бах – Скрипичная партита №2 – 5 Чакона.
Эдмунд очень тяжело просыпался. Чезаре рядом уже не было, но подушка все еще хранила тепло его тела. Омега перевернулся на спину и осторожно сел. Все тело немного ломило, мышцы казались расслабленными до предела и отказывались повиноваться. Особенно сильно ныла поясница и все, что находилось ниже. Эдмунд заставил себя встать и умыться, принялся искать одежду. Кто-то заботливо повесил ее на стул. Омега с некоторой досадой обнаружил, что у рубашки не хватает доброй половины пуговиц. Эдмунд запретил себе вспоминать, почему их нет. Одевшись, он поспешил в свою комнату. Там он быстро переоделся.
Спуститься вниз? Чезаре наверняка завтракает. Как смотреть ему в глаза? Эдмунда даже ноги не держали, он не мог вести себя так, будто ничего не произошло. Да и неправильно это. Даже мерзко.
Эдмунд поморщился и стал осторожно спускаться. Как он и ожидал, Чезаре оказался в столовой. Увидев мужа, альфа широко улыбнулся и встал.
– Хорошо спал? – негромко спросил мужчина, отодвигая для Эдмунда стул.
Омега постарался сесть, словно ему это было легко, и улыбнулся краем губ. Чезаре заметил это, но промолчал.
– Хорошо, – наконец ответил Эдмунд и начал есть. Он был просто зверски голоден. Омега посмотрел в окно. – Снегопад прекратился.
– Да. Погода сменила гнев на милость. Я приказал расчистить подъездную дорогу.
– Правильно.
Не шутка ли Богов? Когда Эдмунд так хотел уехать, валил снег, выл ветер и сугробы наметало за минуту. А сейчас… Все уже произошло, а погода утихомирилась. Мир снова стал идеально белым и спокойным. Эдмунду внезапно тоже стало спокойно.
– Я думаю начать ремонт крыла как можно скорее, – произнес Чезаре, откладывая столовые приборы. Альфа, почти не мигая, смотрел на мужа. – Ты не против?
– А почему я должен быть против? – удивился Эдмунд. Он был благодарен мужу за то, что он оставил все свои шуточки и намеки и вообще делал вид, будто все в порядке и ничего не изменилось. Эдмунду была необходима эта стабильность.
– Я не знаю. Много чужих людей. Шумно, – пожал плечами альфа. – Это мало кому нравится.
– Я потерплю, – Эдмунд откинулся на спинку стула и чуть прикрыл глаза.
Он слышал, как со своего места встал Чезаре и зашел ему за спину.
– Я могу проводить тебя наверх, – негромко сказал мужчина, легко пощекотав мужа за ушком. Эдмунд улыбнулся, не открывая глаз. Чезаре чуть присел и потерся носом о шею омеги. – Ты одуряюще вкусно пахнешь, – тихо-тихо сказал альфа. – Я еще тогда тебе хотел сказать, но ты постоянно меня отвлекал.
– Не напоминай мне об этом, – пробормотал Эдмунд, чувствуя, как краснеют кончики ушей. – Лучше дай встать.
Вместо того, чтоб отойти, Чезаре просто поднял мужа на руки.
– Куда ты несешь меня? – всполошился Эдмунд. – Пусти. И так уже все сплетничают, я не смогу смотреть людям в глаза. Чезаре, пожалуйста. Да поставь ты меня! – омега попытался заехать мужу по голове, но альфа ловко увернулся с тихим смешком.
– В библиотеку? – как ни в чем не бывало спросил мужчина, увернувшись от очередного тумака.
– В библиотеку, – со вздохом ответил омега.
Чезаре вошел в натопленную комнату и осторожно опустил Эдмунда в кресла. Ма Шер, спящий перед камином, тут же положил голову на стопы хозяина, неприязненно уставившись на Чезаре. Альфа ответил ему не менее дружелюбным взглядом.
– Я тебя замучил, – произнес мужчина, погладив омегу по колену. – Но прощения просить не буду, потому что остановиться было невозможно. Ты себя просто не видел.
– Ты меня замучил настолько, что я даже не могу смущаться как положено, – проворчал Эдмунд, прикрывав глаза. – И я не надеялся на твои извинения.
Чезаре усмехнулся и вышел из библиотеки, чтоб через пару минут вернуться с большим пледом, которым укрыл мужа. Тот покрепче в него закутался и пристроил голову на спинке кресла. Чезаре сел на подлокотник и принялся рассеянно гладить омегу по голове. Ему это ужасно нравилось. Вот так сидеть и молчать. Вместе.
– Можешь принести мне книгу из спальни? – тихо спросил Эдмунд, не открывая глаз.
– Зачем тебе книга? – улыбнулся альфа. – Ты сейчас уснешь. А твою книгу съест Ма Шер.
– Он не портит мои вещи, – лениво отозвался омега.
– Да, только мои, – хмыкнул Чезаре.
Услышав, что говорят о нем, причем не самым лестным образом, Ма Шер поднял голову и будто сморщился, показав зубы. Чезаре высокомерно приподнял бровь, посмотрев в глаза хищнику.
– За что он тебя так ненавидит? Что ты ему сделал? – спросил Эдмунд, наблюдавший за немой сценой.
– Ничего. Просто мы познакомились при неблагоприятных обстоятельствах. Я тебя довел до ручки, а он встал на защиту. До сих пор помнит.
– Возможно, ты прав.
– Я совершенно прав. Только ты быстро прощаешь зло, синеглазка.
– Ты… неправ, – медленно ответил Эдмунд, не смотря на мужа. – Я все помню.
– Я не буду спорить, – слегка улыбнулся альфа.
– По твоим словам… Выходит, я… груша для битья? Раз не помню зла? – тихо спросил Эдмунд.
– Что? – Чезаре ушам своим не поверил. Он осторожно взял мужа за подбородок и вынудил посмотреть себе в глаза, – Нет, что ты? Ты… Это дар. Прощать. Легко злиться, упиваться своей ненавистью. А прощать трудно, иногда невозможно. А ты это умеешь. Я… не встречал таких светлых и добрых людей, как ты, – тихо закончил Чезаре.
Эдмунд замер, пораженный его словами. Ему никогда такого не говорили. А Чезаре так смотрел… Смотрел в глаза, а казалось, что прямо в душу.
– Людям, которых ты любишь, которыми дорожишь… Им очень повезло, – произнес альфа, после чего встал с подлокотника. Взъерошил волосы пятерней. Он сказал, не думая, и теперь чувствовал себя неловко. Будто поделился какой-то ужасно личной тайной. – Хочешь выпить чего-нибудь?
– Нет, – пробормотал Эдмунд. Видя, что альфа собирается уйти, попросил, – Останься. Не уходи.
Чезаре остановился у самой двери, развернулся и подошел к креслу. Эдмунд неожиданно тепло ему улыбнулся и похлопал по подлокотнику.
– Может, переместимся на диван? – глухо спросил альфа.
– Почему бы и нет?
Когда омега сел на диван, Чезаре пододвинул его к камину, убрав кресло. Затем сел рядом. Эдмунд закутался в плед чуть ли не с головой, мужчина слегка обнял его за плечи. Омега смотрел в огонь, наблюдая за бликами и тенями, а Чезаре смотрел на него. Было удивительно спокойно и тихо. Хорошо.
*
– Эдмунд, забери их от меня! – гаркнул Чезаре, буквально ворвавшись в библиотеку. За ним стояли несколько альф и молчали. – Иначе я кого-нибудь убью.
– Что случилось? – омега встал с кресла, и муж тут же вручил ему листы с эскизами ремонтируемых комнат.
– Объясни все сам, я ни черта в этом не понимаю, – бросил Чезаре, который ненавидел чувствовать себя идиотом. Именно так он себя чувствовал, пытаясь объяснить, где и что надо делать. Он мог сказать, где подлатать, заделать дыру, поставить кровать и тому подобное. Но в какой цвет красить потолок, где вешать шторы, стелить ковер, и какие ткани при этом использовать… Гуманнее сразу удавиться. – Оставляю их на твое попечение.
– Хорошо, – кивнул Эдмунд, понимая, что муж уже дошел до ручки.
Альфа вышел из библиотеки. Омега приветливо улыбнулся обалдевшим людям и принялся спокойно объяснять, что и где нужно сделать. Альфы кивали, поддакивали, исподволь любуясь прекрасным господином.
Чезаре нанял всех рабочих из деревни. Сказал, что зимой люди только рады подработке будут. И Эдмунд с ним был полностью согласен. Он помнил слова деревенских девушек, что единственное место работы – это дом наместника короля и его поля. Чезаре платил за каждый день работы, не обманывал, и люди были ему искренне благодарны.
Уже была приведена в порядок парадная столовая и хозяйская спальня. Почти доделали две гостевые комнаты. Работа кипела, люди хотели работать и получать деньги за свой труд. Самым проблемным оказался бальный зал. Он был больше и требовалось время, чтоб все там сделать.
Эдмунду нравилось смотреть, как преображается дом. Уходило запустение и тихое отчаяние, витавшее в воздухе. Поместье оживало, становилось гостеприимнее. Многие вещи вернулись с чердака в комнаты. Кстати, портрет неизвестного омеги так и остался висеть в библиотеке. В конце концов, Эдмунд решил, что он хорошо там смотрится. Если это чужой человек… то пускай себе висит. А если Марк… то все равно пускай висит. Портрет был слишком красивым, чтоб предать его забвению.
Омега ходил по новым коридорам, трогал стены, расставлял маленькие безделушки, которые нашел на чердаке. Среди них была одна шкатулка. Очень красивая. Но открыть ее было невозможно, была маленькая скважинка для ключа. Но самого ключа Эдмунд не мог найти. Он поставил шкатулку на каминную полку в библиотеке.
В общей суматохе незаметно пролетели две недели. Эдмунд тщательно контролировал ремонт, стараясь не привлекать Чезаре. Мелочи раздражали его. А люди, непривыкшие к взрывному характеру альфы, пугались. Им казалось, что их непременно уволят, ничего не заплатив, и не знали, что Чезаре быстро отходит.
Зима заканчивалась. Снег стал выпадать реже, даже Эдмунд заметил, что морозы уже не такие лютые. Это внушало некоторую надежду.
*
– Дымоход в твоей комнате прочистили, – спокойно сказал Чезаре. Они с Эдмундом осматривали отремонтированную гостевую спальню. Седьмую по счету, кажется. Думали, как расставить мебель, которую Чезаре заказал в городской мастерской. – Мне велеть затопить камин?
Эдмунд остановился. Эти две недели он спал с Чезаре. Омега не хотел переносить все вещи в другую комнату, а в его невозможно было спать. Но Эдмунд… он привык к тому, что муж тихо храпит рядом. Привык, что постель всегда теплая, что одеяло не сползает. Что горячее дыхание щекочет шею.
И кошмары перестали сниться. Ведь ужасы прошлого питаются одиночеством и тоской. Они прячутся, стоит кому-то оказаться рядом.
Чезаре напряженно ждал ответа, Эдмунд ясно видел это, хотя на лице мужа не дрогнул ни один мускул. О чем он думал сейчас? Чего ожидал?
– Я… останусь с тобой, – медленно произнес омега. Чезаре облегченно прикрыл глаза.
– Хорошо. Я подумал… Мы можем переехать в новую спальню. Там больше места для двоих. И вторая комната есть. Смежная.
– Я не против, – слегка кивнул Эдмунд.
Чезаре улыбнулся. У него камень с души упал. Альфа ужасно хотел, чтоб Эдмунд остался с ним. Он уже не представлял, как будет без него. Было ужасно приятно обнимать хрупкое тело ночью и понимать, что можно в любой момент поцеловать, прикоснуться. И что муж никуда не денется.
Чезаре не думал, что Эдмунд согласится. Он предполагал, что его придется убеждать и упрашивать. Но омега согласился, и мужчина был ужасно рад. Почти счастлив.
В последнюю неделю перед днем рождения Эдмунда Чезаре все проверял и перепроверял. Он хотел устроить мужу самый лучший праздник, а для этого нужно было очень постараться. И Чезаре старался изо всех сил.
*
Утром Эдмунда очень тепло поздравила Мира. Девочка преподнесла ему рисунок и самодельного мишку. Омега оценил подарок, ему всегда нравилось то, что сделано своими руками. Ведь люди вкладывают в свои творения душу. Купить что-то гораздо проще. Даже голову ломать не надо. Мишка отправился на подоконник.
Омега встал и принялся одеваться. Он и Чезаре переехали в эту спальню только четыре дня назад. Большинство вещей Эдмунда было перенесено в смежную комнату. Фактически, Чезаре полностью перенес все вещи, включая шкаф и стол из той комнаты, которую готовил для мужа с самого первого дня.
Эдмунд так и не сказал ему о дне своего рождения. Даже сам не знал почему. Просто не сказал. Он всегда как-то стеснялся этого праздника, когда все к тебе так добры, говорят комплименты и к концу дня ты ходишь нахваленный-перехваленный и не знаешь, куда от этого деваться.
А еще этот день был ужасно грустным. Потому что день рождения был и у Трэвиса. И Эдмунд не мог радоваться с чистой совестью, зная, что его брат лежит один в земле на кладбище. В одиночестве, которое он ненавидел всеми фибрами своей темной души.
Но омега все равно тосковал по близнецу. Он думал, что это ужасно несправедливо – умереть в двадцать один год. В расцвете своей жизни. Эдмунд понимал, что Трэвис это заслужил. Но сожалеть не переставал. И еще ужасно жаль было Александра. Должно быть, это кошмар на яву. Потерять любимого ребенка на плахе, предварительно омытого страшным позором предательства.
Эдмунд мотнул головой, сбрасывая мрачные мысли. Еще успеется.
– Доброе утро, – поприветствовал мужа Чезаре, привстав со стула. – Как спалось?
– Хорошо. Спасибо, – слегка улыбнулся Эдмунд.
Они все еще ели в малой столовой, хотя парадная была готова. Но та комната была слишком велика для двоих. А эта казалась уютнее, хотя, возможно, что омега просто привык к ней больше.
Супруги немного поговорили за завтраком, обсуждая насущные дела и проблемы. Почти все работы в доме были закончены, служанки наводили чистоту в коридорах и комнатах. Чезаре утром отдал всю сумму работникам, и они ушли. Вновь в поместье стало тихо.
– Мне нужен твой совет, – произнес Чезаре, отодвигая стул мужа. – Я заметил одну безделушку на втором чердаке. Понятия не имею что это, но мне нравится. Посмотришь?
– Разумеется, – согласился Эдмунд.
Они вышли в коридор. Чезаре повел омегу в центральное крыло, а затем наверх по парадной широкой лестнице. Когда смыли всю грязь, оказалось, что ступени мраморные. Сейчас они были устланы темно-зеленым ковром. На стенах висели картины с первого чердака. Эдмунд даже разрешил повесить пару своих работ.
– Понимаешь, я совершенно не представляю… – Чезаре открыл дверь ключом и вошел. За ним последовал Эдмунд, – … что с этим делать, – закончил мужчина закрыв дверь.
Эдмунд замер посреди комнаты.
Куда-то делся весь хлам. Пол отчистили, постелили узорчатый ковер. Здесь было огромное окно, почти во всю стену, которое обрамляли тяжелые гардины с маленькими кисточками. При желании их можно было почти полностью убрать. Скошенный потолок побелили, приделали к нему несколько крюков. Некоторые были пустыми, на двух висели маленькие светильники, вроде люстр, но во много раз меньше. Был стеллаж со множеством полок.
На них стояли разноцветные стеклянные баночки с кистями всех разновидностей, грифелями и цветным порошком. Эдмунд как зачарованный рассматривал все это богатство.
На нижних полках обнаружились краски. Масляные, минеральные, на яичной основе. Были страшно дорогие, с разными эссенциями. Холсты заботливо сложили в углу, по центру комнаты красовался мольберт. Рядом с ним поставили маленький столик. У окна было кресло и пуфик.
Эдмунд повернулся к Чезаре, который внимательно смотрел на него. Омега не мог проронить ни слова, они просто застревали где-то в горле, становясь комом.
– Нравится? – тихо спросил альфа.
Эдмунд смотрел на него широко раскрытыми глазами. Потом закрыл лицо руками и стал медленно оседать на ковер. Чезаре немедленно бросился к нему. Отняв руки от лица, альфа с удивлением понял, что по щекам мужа катятся крупные слезы, которые он тщетно пытается остановить.
– О Боги, только не плачь, синеглазка, – прошептал альфа, обняв вздрагивающего мужа. – Только не плачь. Умоляю. Клянусь, что не подарю тебе больше даже листа бумаги, если ты немедленно не прекратишь реветь. Ты меня просто убиваешь.
Но Эдмунд не мог остановиться. Для него никогда ничего подобного не делали. Только Ник. У омеги была примерно такая же реакция, когда кузен подарил ему дорогущие минеральные краски. Просто это было единственным, что по-настоящему нравилось Эдмунду. А теперь… муж подарил ему целую мастерскую и заполнил ее всем, что только может и не может понадобиться художнику.
Эдмунд даже не подозревал, что Чезаре знает о его дне рождения. И он в жизни не мог предположить, что альфа способен на такой подарок. Омега был уверен, что муж если и знает о празднике, то подарит какое-нибудь украшение, купленное в городе. А тут… Он же ненавидит мелочи!
Поняв, что поток слез унять словами невозможно, Чезаре заставил омегу запрокинуть голову и поцеловал его. Эдмунд обнял альфу за шею, стал понемногу успокаиваться.
– Все? – тихо спросил мужчина, отстранившись. Омега кивнул. – Вот и молодец. Ты тут наслаждайся подарком, а у меня дела. С днем рождения.
С этими словами Чезаре легко чмокнул мужа в щеку и вышел. Эдмунд еще некоторое время сидел на ковре. Он не мог поверить, что все вокруг – это для него.
*
– Я уже ненавижу эти чертовы ухабы, – проворчал Кайл. Он в очередной раз приложился головой об потолок кареты. – Бездна!
– Не выражайся при ребенке, – флегматично произнес Хоуксворт, державший на руках Люка.
– Ребенок хотя бы спит, – фыркнул Кайл. – А вот я не спал всю ночь. И кто в этом виноват? – лукаво прищурился рыжеволосый омега.
– Конечно, ты. Нельзя спать почти обнаженным.
– Я был в брюках, – возразил Кайл. – Ой! – он чуть не слетел с сиденья на пол. – Ненавижу эту дорогу, Эрик. Я отобью себе все, что ниже спины.
– Обещаю осмотреть все, что будет болеть, – ухмыльнулся Эрик и, наклонившись, быстро поцеловал мужа, чудом удержав равновесие.
Тут показалось поместье, и Кайл замолк на пару минут.
– Радует, что это не хижина, и жить мы будем не в сарае, – заметил омега. – Иначе бы этому… Чезаре не было бы спасу от меня.
– Ты и так из него всю душу вынешь. И Ник с удовольствием тебе поможет, – усмехнулся Эрик.
– А ты, значит, не станешь? – приподнял брови Кайл.
– Если понадобится. Не люблю участвовать в массовых побоищах.
Кайл улыбнулся.
*
Чезаре смотрел в окно, как останавливаются кареты перед домом и из них выходят люди. Альфа спустился вниз, позвал Мерсье, и вместе они открыли парадные двери. Альфа наблюдал, как многочисленные гости поднимаются по ступеням. Дети шумели, возбужденные путешествием. Кажется, дорога совсем их не измотала. В отличие от родителей. Но тут альфа был бессилен. Дороги в провинции всегда были отвратительными.
– Добро пожаловать, – звучно произнес Чезаре, пропуская всех внутрь.
Сразу стало ужасно шумно. Слуги суетились, помогая господам раздеться. Чезаре молча смотрел на все это.
– Как вы добрались спрашивать не буду, – сказал мужчина, когда все немного успокоилось. – Дороги отвратительны, но как бы вы ни хотели, обвинить меня в этом невозможно. Все претензии выскажите казначею Его Величества.
– Обязательно сделаю это в письменной форме, – произнес Кайл, который действительно отбил себе спину. – А потом и в устной. И в ручно-прикладной, если так не дойдет.
– Как ты воинственен, – усмехнулся Чезаре.
– Это твое присутствие так действует, – фыркнул Ник.
Его живот стал еще больше, но омега держался на ногах совершенно спокойно. Без поддержки мужа.
– Надеюсь, что присутствие Эдмунда вас умиротворит, – отозвался Чезаре, поворачиваясь к Мерсье. – Мерсье, пускай позовут моего мужа. Он должен быть где-то наверху. Мы будем в западной гостиной.
– Да, мой господин, – сухопарый бета чуть поклонился и с достоинством удалился.
– Неужто ты нашел приличных слуг? – удивился Эйдан, расправляя складки свободного сюртука.
– А ты думал, что я нанял проституток и воров? – усмехнулся Чезаре. – Пойдемте в гостиную. Там тепло и просторно.
– Кажется, ты нашел не только слуг, но и кого-то с прекрасным вкусом, – заметил Людвиг, входя в гостиную.
Комната была вся в бежевых тонах. Элегантно, красиво, но без вычурности. Немного мебели и гигантский мраморный камин, у которого были расставлены кресла с пуфиками и диванчики. Рядом были столики, на которых уже красовались кувшины с горячим вином.
– Скажи спасибо Эдмунду. Я в этом ничего не понимаю, – пожал плечами Чезаре. Он ждал, пока все рассядутся, но сам не торопился занять пустое кресло.
– Шерри! – воскликнул Адриан, заметив входящего в комнату хищника.
Все дети тут же бросились к зверю. Чезаре поражало это наивное бесстрашие. Он бы так делать не рискнул. Но взгляд Ма Шера… Альфа подавил смешок. Огромные глаза смотрели с невыразимой обреченностью и одновременно надеждой, что все-таки его освободят от должности няньки. Но надежда умерла последней, и зверь, заворчав, растянулся прямо посреди гостиной и позволил себя тискать, изредка беззлобно огрызаясь, когда детские ручки трогали кисточку на хвосте. Все внимание присутствующих было сосредоточенно на детях и питомце Эдмунда.
Но в комнату буквально вбежал сам Эдмунд… Чезаре едва не оглох от воплей, визга. Альфа тихо вышел из комнаты, не желая омрачать своим присутствием весь праздник. Пускай Эдмунд радуется. А присутствие его родственников мужчина как-нибудь переживет. По крайней мере очень постарается.
*
– Вам ничего не нужно? – спросил Чезаре, буквально столкнувшись с мужем в коридоре. Тот был взбудоражен до предела, судя по блестящим глазам.
– Нет, спасибо. Только все ругаются на дорогу. Это ужас, Чезаре.
– Не в моей компетенции, – сухо произнес альфа.
Он чувствовал глухое раздражение. Мужчина снова остался один. Эдмунд был целиком поглощен своей семьей. Альфа пытался задушить в себе эту глупую ревность, но ничего не получалось. Он не мог признаться даже себе, что просто до икоты боится, что Эдмунд вообще про него забудет.
И тогда… Тогда поднимется все то, что так не хочется вспоминать. Вернутся кошмары, бессмысленность собственного существования, одиночество и непроходимая тоска. Лучше сразу удавиться.
– Я на это и не надеялся, – хмыкнул Эдмунд. – Просто очень боюсь… Ник. У него такой срок, что путешествовать вообще опасно. Особенно в таких условиях.
– Все с ним будет в порядке. С ним и с его ребенком, – пробормотал Чезаре.
– Это все равно очень опасно. Надо было мне к нему поехать, а не ему ко мне, – тихо сказал Эдмунд.
– Прекрасно. В следующий раз так и сделаешь, – бесцветно ответил Чезаре.
– Дядя Эдмунд! – раздался детский возглас откуда-то с лестницы. Эдмунд обернулся на звук.
– Не смею тебя задерживать, – произнес мужчина и поспешил скрыться с глаз мужа. Он поднялся в спальню и принялся перебирать бумаги, пытаясь отвлечься. Но он все равно слышал голоса, смех, визг и редкое порыкивание Ма Шера.
*
– Вы себе не представляете, как я рад, что вы все здесь, – сказал Эдмунд, сидя в облюбованной всеми гостиной и держа на руках двойняшек Эйдана.
– Мы и сами рады , – улыбнулся виконт Харгроув. – Как тебе живется тут? Честно признаться, я ожидал увидеть большой дом, а не целое поместье. Изнутри оно лучше, чем снаружи.
– Это правда. Издалека напоминает развалины, – сказал Кайл. – Но внутри очень уютно. Твой муж сказал, что это твоих рук дело. Может, и за наш дом возьмешься? – омега подмигнул другу.
– Возможно. На самом деле здесь еще много работы. Левое крыло почти разрушено. Я одного не могу понять, – задумчиво сказал Эдмунд, – ты не поверишь, но бывшие хозяева просто уехали отсюда. Просто собрали вещи и уехали. Даже не потрудились по-человечески закрыть дом.
– Серьезно? – удивился Арчибальд.
– Да. Не взяли с собой почти ничего. Большинство того, что вы видите в комнатах, валялось на чердаках лет десять. Просто свалили все в одну кучу.
– Довольно странно, – протянул Ник. Он блаженно развалился в большом кресле. – Кто был прежним хозяином?
– Не знаю. Я не спрашивал у Чезаре, – пожал плечами Эдмунд.
Он был несколько рассеян, думал о муже, чье настроение ухудшилось в разы. Он сидел наверху весь день, вообще не показывался. Словно медведь в берлоге, которому нанесли страшные раны, и который пытается их залечить. Омега хотел поговорить с Чезаре, но не решался. Он не мог предвидеть реакцию.
И еще одно дело занимало мысли омеги. Могила Трэвиса. В этот день он всегда навещал брата, клал на могилу цветы и выливал кружку теплого вина. Трэвис не любил цветы, а вот выпить был не дурак.
Эдмунд с ним не разговаривал. Просто стоял, опершись на холодный могильный камень. Они не разговаривали при жизни, глупо делать это после смерти. Да и что можно сказать? Трэвис не воспринимал благополучие других людей, он считал, что должно быть все хорошо только у него. Несчастная жертва жадности и амбиций.
– Ник, ты… – Эдмунд вопросительно глянул на кузена.
Тот кивнул, грустно улыбнувшись.
– Я зашел к нему. Хотя искренне не понимаю, почему ты все еще его жалеешь.
– Потому что он был человеком. По крайней мере внешне, – пожал плечами Эдмунд.
– Но всякий ли достоин сочувствия? – спросил Алек, посмотрев в глаза другу.
– Думаю, что да, – медленно ответил Эдмунд, немного помолчав. – Сострадание исцеляет людей.
– Тогда в мире не существовало бы чудовищ, как… – Кайл прикусил язык. Не хотелось портить праздник грубыми словами.
– Как Чезаре, – закончил за него Эдмунд. – Ты это хотел сказать?
– Нет, – спокойно ответил рыжеволосый омега. – Незачем так бросаться на его защиту.
– Я не бросаюсь. Просто пытаюсь быть справедливым.
Кайл пожал плечами.
– Эдмунд, любовь моя, не хочу показаться бестактным, но когда будет обед? Или хотя бы ужин? Что-нибудь. Потому что иначе я скончаюсь от голода прямо в твоей замечательной гостиной и испорчу тебе настроение, – сказал Мельбурн. – Могу тебе сказать, что никогда не хотел быть погребенным под ледяными сугробами. Я теплолюбивое существо.
– Кажется я знаю, как и где буду убивать тебя в случае чего, – миролюбиво отозвался Хоуксворт.
– Ну это мы еще посмотрим. Видишь ли, во мне живет надежда, что ты состаришься раньше, чем я. Лет так через пять. И у меня появится шанс завоевать твоего мужа, – сверкнул улыбкой Алек.
– Даже не надейся. У тебя уже есть гарем. Кстати, Эдмунд, ты предупредил служанок, чтоб скрывались от него? – последовал кивок в сторону Мельбурна. – И напомни им, чтоб в одиночку не ходили.
– Напомни, любовь моя. Пускай лучше по трое ходят, – ухмыльнулся Алек.
Эдмунд улыбнулся про себя. Хоуксворт и Мельбурн были в своем репертуаре.
– Я сейчас позову слуг, и они покажут всем комнаты, – произнес омега, вставая с кресла. Двойняшки радостно понеслись к Ма Шеру, который уже никак не реагировал на детей. – Вещи уже давно принесли. Так что располагайтесь с комфортом.
Оставив семью на попечение слуг, омега направился в спальню. Ему надо было переодеться и немного успокоиться. Слишком много радостных потрясений для одного дня.
– Теперь еще эти подушки выгружать, – донесся из коридора чей-то голос. Эдмунд прислушался. – Там их куча цельная*. Куда девать столько?
– Ты у Мерсье спроси. И зачем столько? Поди разбери этих благородных, – поддакнул второй голос.
– Подушки? – переспросил Эдмунд, показавшись в коридоре. Служанки остолбенели. – Что за подушки?
– В карете, мой господин. Там много. Мерсье сказал все вытащить, мой господин, – пролепетала одна из девушек.
– В карете? – не понял омега.
– Ну да, – отмела вторая служанка. – Там в одной карете их видимо-невидимо. Для господина Даун..
– Даунхерста, – закончила за нее другая девушка. – Господин Чезаре велел сначала их заложить. Сказал, мол, для гостя надо. Он в деликатном положении. Вот. А теперь вот придется выгружать.
– Можете сегодня не трогать их, – бросил Эдмунд. Он передумал переодеваться.
Как можно быть таким недогадливым?! Теперь все встало на свои места. И ремонт этот Чезаре затеял специально, чтоб всех разместить. Раньше комнат просто не хватило бы. И ведь он не поскупился… Все сделал так, как хотел Эдмунд. Только счета подписывал да деньги рабочим выдавал.
И не сказал ни слова! Боги! Он просто ушел. Чтоб не мешать, не портить все своим присутствием. Потому что знал, что Эдмунд все время будет ждать скандала. Поэтому он ушел и почти весь день просидел наверху. Будто не он хозяин дома.
А эти подушки? Чезаре все предусмотрел. Он же терпеть не может Ника. Он не выносит всю семью Эдмунда. Но он уговорил их приехать, специально отремонтировал полдома, чтоб всех разместить. И даже позаботился о том, что беременный кузен будет прыгать по ухабам в карете, а потому обложил там все подушками. Чтоб он не упал.
Мастерская… Он подарил мужу целую мастерскую. И не потребовал даже элементарной благодарности.
У Эдмунда начали пылать щеки от стыда. Он за весь день не удосужился сказать мужчине простое спасибо. Зато сказал какую-то ерунду про плохую дорогу, про то, что в следующий раз поедет к Нику, а не он к нему. За все свои труды Чезаре не услышал даже доброго слова. Не получил улыбки или ласкового прикосновения.
И он просто ушел. Как тяжело раненный зверь.
Не обнаружив мужа в спальне, омега кинулся в библиотеку. Чезаре тоже она полюбилась.
Эдмунд замер, увидев мужа, сидящего в кресле. В библиотеке было почти темно и очень тихо. Сюда почти не доносились голоса гостей и слуг. Горел камин, на каминной полке горела единственная свеча. Кресло одиноко стояло перед камином спинкой к двери.
Эдмунд тихо подошел к нему.
– Чезаре? – негромко позвал омега мужа.
– Да? – спокойно отозвался тот, не отрывая взгляда от книги. – Что-то случилось?
Лицо альфы не выражало ни единой эмоции. Эдмунд сглотнул. Ему стало просто нестерпимо стыдно. Чезаре ожидал, что омеге что-то нужно, что только поэтому он пришел.
– Случилось, – тихо сказал Эдмунд.
С этими словами он забрал книгу из рук мужа и сел на колени, к нему лицом. Чезаре остолбенел. Его руки остались на подлокотниках. Эдмунд взял лицо мужчины в свои ладони и наклонился близко-близко.
– Я… обидел тебя, – сказал омега, глядя в настороженные, ничего не понимающие глаза альфы. – Прости меня. Пожалуйста.
Эдмунд помедлил секунду. Затем наклонился к мужу еще ближе и нежно прижался к сухому рту. Скользнул языком по сомкнутым губам, Чезаре послушно впустил его. Он не мог поверить, что Эдмунд сам целует его, сидит на коленях. Раньше он никогда так не делал.
– Прости меня, – тихо попросил Эдмунд, оторвавшись от мужа. – Я знаю… Это ты устроил приезд моей семьи. И я не знаю, как могу сказать тебе спасибо. Я и так с ним уже запоздал. И так и не поблагодарил тебя за мастерскую. Не знаю, куда делось мое воспитание, – извиняющеся улыбнулся омега.
