Текст книги "Всё или ничего (СИ)"

Автор книги: niki123

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

Котенок утробно мяукнул и ткнулся мордочкой в ладонь. Затем лизнул, пытаясь вернуть хозяину хорошее настроение.

– Ну чего ты ластишься? – расстроенно спросил Эдмунд, почесав зверька за ушком. -Вот где я теперь спать буду? На полу?

Звереныш мяукнул в ответ, вновь потерся об ладонь парня. Тот вздохнул, развернул кресло спинкой к кровати, но чуть отодвинул от камина. Затем очень медленно опустился на колени перед камином. Если спать на полу, то надо хорошо натопить комнату, иначе будет очень холодно. Ковер был пушистым и теплым, наверное. В конце концов, можно будет и потерпеть немножко. Плащ тоже теплый.

Эдмунд пытался себя успокоить этими аргументами, но это не помогало. У него создавалось такое ощущение, что весь мир ополчился на него в какой-то момент. Сначала пришлось уехать от дорогих ему людей, потом напали пираты, потом пришлось… заключить сделку с капитаном. Потом… потом…

А теперь еще и это.

Омега стукнул правой рукой по полу и тут же взвыл от боли. Прикусил губу и зажмурился. Когда боль поутихла, омега сложил из дров своего рода домик, подкинул в печь легко воспламеняющуюся “начинку” кресла и поджег. Огонь вспыхнул моментально, омега осторожно подложил пару толстых поленьев, стараясь не разрушить горящую конструкцию. Котенок притаился за спиной парня и боязливо наблюдал за разгорающимся пламенем. Эдмунд взял его на руки, зарылся лицом в гладкую лоснящуюся шерсть. Звереныш извернулся и принялся грызть пряжку плаща. Омега чуть улыбнулся, наблюдая, как крепкие острые зубы пытаются перегрызть металл.

Несмышленый ребенок.

Сидеть стало больно, Эдмунд оперся рукой об пол и очень медленно лег на бок, обратив лицо к пылающему камину. От огня исходил приятный гостеприимный жар, омега подложил руку под голову и чуть согнул ноги. Звереныш забрался на него сверху, стал кусать меховой воротник, пытаясь его оторвать. Эдмунд отстранил любопытную мордочку. Котенок выждал пару минут, затем вновь предпринял попытку отодрать воротник. Омега вновь его отстранил. Тогда зверек осторожно обошел парня сзади, подкрался к самой шее и осторожно потянул ткань на себя.

– Нельзя, – строго проговорил Эдмунд. Он перехватил котенка, заставил оказаться перед своим лицом. – Нельзя, – повторил парень и нахмурился для пущей убедительности.

Звереныш долго смотрел на омегу своими голубыми глазищами, будто раздумывая, всерьез говорит его хозяин или нет. Эдмунд положил его рядом с собой, принялся поглаживать пузико. Котенок уже привычно распластался на полу, откинул лапы. Где-то омега читал, что если животное так делает, то это значит, что оно целиком и полностью доверяет человеку. Это заставило парня улыбнуться.

Вдруг раздался негромкий стук в дверь, заставивший Эдмунда резко разогнуться, а затем зашипеть от боли в пояснице. Он замер, не шевелясь. Может, кто-то просто перепутал комнату?

Но стук повторился вновь.

– Синеглазка, ты спишь? – позвал знакомый голос. – Открой. Я кое-что тебе принес.

Эдмунд нехотя поднялся на ноги, котенок перевернулся сел у камина, прошел с омегой до самой двери. Принюхался и недовольно фыркнул. Видимо, альфа ему не нравился.

– Эдмунд! – чуть громче позвал мужчина и вновь постучал.

Омега отворил дверь, отошел, пропуская альфу внутрь. Тот вошел, чуть прищурился, привыкая к сумраку комнаты, который разгонял только зажженный камин. За окном уже стемнело. Мужчина прикрыл за собой дверь, взглянул на напряженно ожидающего Эдмунда. В свете огня он показался Чезаре каким-то невиданным мифическим существом. Альфа бросил взгляд на кровать. Простыни были все в дырах. Затем глянул на кресло. Брови альфы поползли вверх, стоило ему присмотреться к повреждениям. Он подошел к нему, убедившись в своих догадках. Безнадежно испорчено.

– Твой дружок постарался? – беззлобно осведомился Чезаре, кивнув на кресло.

Эдмунд промолчал. Он вновь обнял себя руками, будто ему вдруг стало холодно. Звереныш терся об его ноги, неприязненно поглядывая на альфу. Тот ответил ему не менее дружелюбным взглядом. Котенок чуть окрысился, показав идеально-белые зубки. Мужчина подавил в себе желание схватить это раздражающее существо и встряхнуть хорошенько. Наглец какой!

– Пойдем, – сказал Чезаре, подходя к Эдмунду.

Тот отошел на пару шагов назад. Котенок остался на месте и слегка зашипел. Но мужчина не обратил на это внимания.

– Куда? – деревянно спросил парень.

– Ко мне. Сегодня поспишь у меня.

– Нет, – тихо ответил омега, странно съеживаясь всем телом, будто ждал удара.

– Послушай, – мягче начал Чезаре, протягивая вперед ладонь, но омега вновь отстранился, – не надо мне лгать, что ты спишь на кровати. Я знаю, что ночуешь ты в кресле. Я не требую от тебя спать на этой кровати. Но и на полу спать не позволю. Понимаешь?

– Я не пойду с тобой, – еще тише сказал Эдмунд, не поднимая глаз.

– Почему?

Эдмунд молчал. Голова была опущена вниз, руки обхватывали тело.

– Если будешь спать на полу, то на утро просто не встанешь. Будет болеть все тело. И застудишься наверняка. Пойдем со мной, – сказал Чезаре, подойдя ближе.

Рука осторожно опустилась на талию. Альфа почувствовал, как парень еще сильнее напрягся, хотя вряд ли это было вообще возможно. Мужчина потянул Эдмунда к выходу, омега не сопротивлялся, но невыносимо медленно переставлял ноги. Вдруг он остановился у самой двери и подхватил на руки зверька, который все время терся об его ноги. Чезаре сжал челюсти, но ничего не сказал. Он заметил, как входя в комнату, Эдмунд украдкой быстро натянул перчатки.

Омега спустил звереныша на пол, тот сразу принялся исследовать новую территорию, принюхиваясь. Он забрался под кровать, вылез оттуда через пару минут весь в пыли, покатался по полу, стряхивая грязь. Потом полез к столу. Эдмунд же остановился в нерешительности. Чезаре подвел его к кровати, снял с него плащ, потому что в комнате было значительно теплее, чем у Эдмунда.

– Если хочешь, ложись, – просто сказал альфа. – Я вот чего тебе принес, – добавил он, протягивая парню баночку из толстого стекла. – Это мазь от боли. Возьми.

Эдмунд послушно принял баночку, положил ее рядом с кроватью. Звереныш тут же обхватил ее лапами и принялся грызть. Чезаре отобрал у него новую игрушку, бросив что-то нелицеприятное, и поставил баночку на стол. Эдмунд стащил обувь, аккуратно поставил ее на пол и осторожно опустился на постель, вернее на самый ее край. Альфа цокнул языком, но промолчал. Затем потушил подсвечник на столе. Комната погрузилась во тьму. Только несколько угольков тлело в камине. Эдмунд перевернулся спиной к альфе, руки привычно сложились на груди. Омега почувствовал, как кровать прогибается под немалым весом Чезаре, и невольно затаил дыхание.

Но альфа не стал что-либо делать. Он просто забрался под одеяло, расположившись посередине постели. Эдмунд напряженно ждал каких-то его действий. Но их не последовало. Омега услышал, как звереныш подкрался с его стороны кровати и лег рядом. На постель забираться не стал.

Где-то через полчаса Эдмунд стал немного подмерзать. Несмотря на то, что он был полностью в одежде, очень хотелось забраться под одеяло. Если бы под ним не было мужчины, парень так бы и сделал. Но присутствие Чезаре не давало омеге расслабиться, и он продолжал лежать на самом краю кровати, потихоньку сворачиваясь в клубочек от ночного озноба.

Вдруг кровать скрипнула, Эдмунд замер, перестав дышать. Большие руки перехватили поперек талии, подтянули к горячему телу. Альфа накрыл омегу одеялом и прижал к себе спиной. Парень попытался отстраниться, но руки лишь перехватили его поудобнее. Ладонь накрыла руки омеги и чуть сжала, будто успокаивая.

– Отпусти меня, – едва слышно попросил омега, цепенея от ощущения могучего тела позади себя.

– Тебе холодно, а я теплый. Помнишь?

– Пусти меня, – альфа услышал в голосе Эдмунда нарастающую панику.

Мужчина глубоко вздохнул.

– Синеглазка, – ласково произнес Чезаре, щекоча дыханием кожу за ушком, – я разве делаю тебе больно?

Эдмунд не ответил. Чезаре осторожно развернул его к себе лицом и прижал еще ближе. Одна рука переместилась на макушку, другая бережно обнимала за талию. Пальцы стали аккуратно перебирать волосы. Эдмунд слегка вздрагивал от каждого прикосновения к голове. Руки в перчатках покоились на груди, сложившись в замок. Рука альфы, переместившись с макушки, накрыла сцепленные руки. Пальцы начали поглаживать кожу перчаток, будто пытаясь передать прикосновения Эдмунду.

– Так замерз? – спросил мужчина, не переставая поглаживать руки.Эдмунд только вздохнул в ответ. – Сними их.

– Нет.

– Не хочешь меня касаться? – понимающе произнес Чезаре. – Тебе неприятно, когда тебя вообще кто-то касается, или когда это делаю я?

Эдмунд молчал, будто не слышал вопроса. Только спустя пару минут, мужчина услышал его едва слышимый ответ.

– Мне неприятно даже самому…

Чезаре на мгновение зажмурился от этих слов.

– Ты ни в чем не виноват, – прошептал мужчина в самое ухо омеге. Тот мотнул головой, словно отрицая. – Это я не справился с… собой. Тут нет твоей вины.

Омега молчал. Чезаре не стал настаивать на разговоре. Вместо этого он стал медленно стягивать перчатки с рук парня. Тот дернулся в сторону, но мужчина его удержал на месте. Эдмунд закусил губу. Что-то скреблось внутри, рвало его на куски. И было так больно, так горько…

Перчатки были отброшены в сторону. Но альфа не стал касаться обнажившихся рук, вновь начал гладить волосы. Он неторопливо пропускал их между пальцами, словно наслаждаясь прикосновением. Изредка вскользь касался шеи или мочки уха, чем нервировал Эдмунда. Но дальше не заходил. Рука, покоившаяся на талии, и не думала опускаться ниже.

– У тебя очень красивые волосы, – вдруг проронил Чезаре будто случайно, – никогда их не стриги.

Руки легко поглаживали волосы и спину, будто успокаивая. Когда Эдмунд перестал прерывать дыхание на полувздохе, стоило альфе к нему прикоснуться, пальцы стали разминать мышцы шеи и плеч. Омега стал потихоньку расслабляться, проваливаясь в мутное забытье. Усталость и постоянное нервное напряжение брали свое, размеренные прикосновения, лишенные вожделения, заставляли многострадальное тело расслабляться. И страх понемногу отступал. Или просто Эдмунд все глубже проваливался в сон? Он не знал этого, да и не хотел знать. Не сейчас. Он слишком устал от всего этого.

Очень хотелось спать.

========== Глава 16 ==========

Чезаре поглаживал по спине омегу, спящего в его руках. Рассвет минул пару часов назад, но альфа уже не спал. Ему вообще нужно было мало времени, чтобы отдохнуть. Четырех часов сна в сутки ему было вполне достаточно. Обычно он сразу вставал, умывался и быстро завтракал, а потом отправлялся на капитанский мостик. Мужчине всегда нравилось то ощущение мощи и власти, которое его переполняло, стоило взять в руки штурвал. Было такое ощущение, будто ты держишь не деревянное колесо, а повод от огромного животного. А оно смирно идет рядом и даже не думает о неподчинении. Ни с чем не сравнимое ощущение.

И в какой-то момент Чезаре захотел поделиться этим чувством уверенности и силы с омегой, который так неожиданно стойко сносил все испытания. Мужчина понимал, как ему нелегко. Как трудно выдерживать похабные шуточки и липкие взгляды, как трудно наступить на горло собственной морали и принципам, коих у парня было предостаточно, в этом Чезаре не сомневался. Все это заставило проникнуться к синеглазке большей симпатией, нежели одно физическое необузданное желание, которое он чувствовал с самого первого дня. А потом мужчина наблюдал, как парень лечит чужого ему человека, совершенно не задумываясь о последствиях, которые могли его настигнуть из-за провала. Тогда Чезаре увидел другого Эдмунда: хладнокровного, расчетливого, спокойного и очень уверенного в том, что он делает. И альфа удивился, откуда в благородном прекрасном омеге такие умения и такая сила духа. Уважение, закравшееся в душу Чезаре, удесятерилось.

А потом… цена ошибки оказалась очень высокой. Омега теперь был словно надломленный, тронешь, и он сломается навсегда. Но… что-то мужчине подсказывало, что не все еще потеряно. Что-то теплилось в этих голубых глазах, какой-то след упорства и силы. Да, сейчас он боялся его. А кто бы не боялся? Гораздо больше Чезаре настораживало самобичевание синеглазки. С ним будет справиться значительно сложнее, чем с страхом, который все-таки не успел въесться под кожу, превратившись в инстинкт. Синеглазка смог уснуть рядом с ним, он спал всю ночь, не просыпаясь. А во сне реагировал на прикосновения совершенно нормально, даже лучше, чем до того злополучного вечера.

А еще Чезаре слабо представлял, что он будет делать со всем этим дальше. Он не может вечно оставаться на острове или таскать пленников за собой. Это просто опасно и для них самих, и для команды. А расставаться с омегой мужчине определенно не хотелось. А как заставить его остаться, не запирая при этом, Чезаре не знал. Конечно, в его голове появился один вариант…

Тут Эдмунд шевельнулся во сне, зарываясь глубже в одеяло и скользя щекой по груди альфы. Поток мыслей был безжалостно прерван, но Чезаре несильно расстроился. Он обнял омегу покрепче, провел рукой по чуть спутавшимся волосам. Парень довольно вздохнул и прижался теснее, обнимая прохладными руками. Видимо, ему не было холодно только во время секса. Эта мысль заставила Чезаре усмехнуться против воли. Тут Эдмунд как-то странно замер и напрягся, проснувшись. Затем поднял голову, в голубых глазах застыло странное выражение настороженности и предельного внимания. И было что-то еще, но Чезаре не смог опознать это чувство.

Парень смотрел на него, не мигая. Словно изучал каждую черточку на лице, считывал его выражение. Изящные пальцы сжимали ткань рубашки, выдавая нервозность. Но омега лежал на месте, не пытаясь отстраниться. Просто смотрел, будто чего-то ожидая. Чезаре ответил ему спокойным взглядом, чуть улыбнулся уголками губ. Эдмунд не ответил на улыбку, ни одна черточка не дрогнула на его лице.

Вдруг раздалось громкое утробное урчание, от которого Эдмунд едва ли не подскочил. Он отстранился, перевернулся на другой бок, спуская руку с кровати. Котенок тут же ткнулся в ладонь и лизнул ее шершавым влажным языком. Затем нагло вскарабкался на кровать, положил бархатные лапы омеге на грудь. Чезаре наградил звереныша тяжелым взглядом, тот сморщился, обнажив верхние ровные зубы. Усмехается, гаденыш.

Альфа поднялся с кровати, взъерошил темные волосы пятерней, взглянув на омегу, садящегося со зверенышем на руках. Парень медленно потянулся, не глядя на мужчину, затем осторожно попытался сползти с кровати.

– Подожди, – остановил его альфа. Эдмунд безмолвно чуть выгнул бровь, будто спрашивая. – Ляг на живот. Пожалуйста.

– Зачем? – холодно спросил парень, не двигаясь с места.

– Я тебе спину смажу.

– Нет, спасибо, – сдержанно произнес омега. Но с кровати слезать не спешил.

– Зачем ты себя мучаешь? Ты мне это можешь объяснить? – приподнял брови альфа.

– Боль есть боль, – философски заметил Эдмунд, пожав плечами, – Ее остается только терпеть. Разве нет?

– Зачем терпеть, если можно избежать этого?

Эдмунд промолчал. Ответить ему было нечего. С одной стороны, боль уже успела сильно надоесть. Отвратительным было то знание, что любое движение отзовется непременной болью. И от этого хотелось избавиться. Но с другой стороны… было ощущение, что он это заслужил. И поэтому становилось еще хуже. И от этого тоже хотелось избавиться.

– Я не сделаю больно, – мягко увещевал его мужчина, беря мазь со стола и подходя ближе, – Я уже.. Я только помогу тебе. И ничего больше.

Котенок на руках омеги фыркнул и спрыгнул на пол, поняв, что внимание хозяина сейчас ему не принадлежит. Эдмунд немного помолчал.

– Ты ведь это уже делал? – на удивление спокойно поинтересовался он. – Не отпирайся. Синяки не могли сами так быстро пройти.

– Делал, – честно признался мужчина, внимательно следя за лицом омеги, выискивая на нем реакцию на свои слова. Но ее просто не было. Парень сидел словно мраморное изваяние, не проявляя никаких эмоций кроме холода в голосе и странного спокойствия. – Ты ляжешь на кровать?

Эдмунд молчал. Он пытался понять, так же ли ему неприятны и даже отвратительны чужие прикосновения как раньше. Он не находил в душе привычного отторжения самой мысли об этом. Омега чувствовал, что что-то изменилось внутри. Было так же больно где-то в глубине. Но глубже. Там, куда никому и никогда не добраться. Но стало… спокойнее. Это было не то безмятежное счастливое спокойствие, оно стало холодным и каким-то неумолимым. Не было все равно. Просто спокойно. Потому что внезапно парень понял, что бояться в этой жизни, в принципе, ему больше нечего. Его похитили, побили, оскорбили, унизили, изнасиловали. Только в рабство не продали и не убили. Остальное уже было. Последние два пункта Чезаре не собирался осуществлять в ближайшее время, это парень тоже понял.

Что еще мог сделать ему этот мужчина? Только убить. А делать этого не планировал. Так зачем его бояться?

Но все равно было по-иррациональному страшно. Как-то очень глупо и по-детски. Это все равно, что бояться темноты. Как бы и понимаешь, что ничего страшного и невиданного в ней нет, но все равно боишься и просишь родителей зажечь подсвечник и войти первым.

Правда, Эдмунд так делал очень редко. В детстве он иногда просил слуг в тайне от Трэвиса, который непременно воспользовался бы его страхом. Потом брат все-таки прознал об этом и запер омегу в темном маленьком чулане. Сначала мальчик кричал, потом плакал. Но на крик никто не пришел, и ребенок просидел в душной комнате около трех часов. Он пробыл бы там дольше, если бы отец не требовал вечного присутствия на обедах и ужинах. Естественно, мальчика хватились и начали искать.

Когда нашли, то вымыли и накормили. Папа Марк даже остался и сказку почитал. Потом он хотел оставить зажженный подсвечник, уходя из комнаты, но сын его остановил. Темноты он больше не боялся. Тогда было очень странно и по-холодному спокойно. Эдмунд помнил, как на глазах у Трэвиса он зашел в абсолютно темный бальный зал глубокой ночью. Омега тогда впервые улыбался брату ледяной, чуть презрительной улыбкой. В тот момент он брата больше не боялся. Правда, Трэвис это быстро исправил, но омега предпочитал об этом не вспоминать.

Сейчас тоже вдруг захотелось выкинуть что-нибудь эдакое. Поэтому Эдмунд стянул рубашку через голову и лег на живот, положив руки под голову. Он слышал, как Чезаре сел на кровать близко-близко, открыл баночку с мазью. По комнате разнесся душистый аромат трав. Приятный запах. Эдмунд почти с наслаждением его вдохнул, прикрыв глаза. Вспомнились луга Даунхерста.

Чезаре зачерпнул немного желтовато-зеленой мази и стал осторожными круговыми движениями растирать мышцы. Он начал с самой шеи, плавно перешел на плечи и лопатки, особое внимание уделил пояснице. Мужчина ожидал, что Эдмунд его остановит еще на середине спины, но омега его удивил. Он мужественно лежал, не шевелясь, размеренно дышал, хотя напрягся заметно сильнее, стоило дойти до поясницы. Чезаре добрался до кромки брюк. Парень вздрогнул, будто хотел уже вскочить на ноги. Но тут звереныш вновь прыгнул на кровать и стал тереться хвостом с кисточкой возле Эдмунда. Омега протянул руку и погладил его, явно пытаясь успокоиться.

– Синеглазка, я… спущусь несколько ниже, – негромко предупредил его альфа. – Иначе эффект будет самым минимальным. Ты не бойся, хорошо?

Ответа не последовало. Расценив молчание как знак согласия, Чезаре медленно спустил штаны вниз, обнажив ягодицы, покрытые зеленоватыми синяками. Альфа взял побольше мази и стал втирать ее в нежную кожу. Эдмунд как-то весь сжался, скукожился, будто стараясь уменьшиться, вжался всем телом в кровать. Но лежал смирно и молчал. Дыхание было почти ровным, но руки сжали подушку, выдавая сумасшедшее напряжение. Мужчина стал поглаживать омегу по спине, щекотать за ушком. Котенок, будто чувствуя страх хозяина, сильно цапнул Чезаре за руку. Альфа зашипел от неожиданной боли, Эдмунд дернулся, чтобы посмотреть, что произошло.

– Все хорошо, – пробормотал Чезаре, с ненавистью косясь на зверька, который ластился к Эдмунду. Тот его гладил по мягкой шерстке.

Тут мужчина зачерпнул еще целебной мази, пальцы опустились в расщелину между ягодицами. Эдмунд разом выпустил воздух со свистом и дернулся куда-то в сторону. Чезаре обнял его рукой, одновременно удерживая на месте, склонился к маленькому ушку.

– Все хорошо. Не бойся, я не буду делать больно. Станет полегче. Чуть-чуть потерпи только, – быстро-быстро зашептал альфа, слегка навалившись на омегу. Тот оцепенело под ним замер и перестал дышать, когда один скользкий от мази палец проник внутрь.

Омега сильно сжимался, Чезаре вошел в него буквально на фалангу указательного пальца, стал торопливо растирать мягкие стеночки внутри. Эдмунд тяжело коротко дышал, сцепив зубы. Его щеки неумолимо покраснели от смущения, глаза были плотно зажмурены. Альфа быстро зачерпнул еще мази и повторил свой маневр, заставив вновь Эдмунда резко выдохнуть.

Все это время мужчина не переставал гладить парня по плечам и шее, шептал какую-то успокаивающую бессвязную ерунду. Его губы иногда прикасались к шее, к нежной коже за ушком, Эдмунд чувствовал влажное дыхание на коже, и от этого короткие волоски на самом затылке встали дыбом.

Вскоре Чезаре закончил. Но рук не убрал. Он поглаживал омегу по бокам, почти невесомо целовал шею. В этом не было ни капли возбуждения или похоти, просто стремление успокоить. Так обычно родители успокаивают расшумевшегося ребенка из-за ночного кошмара. Эдмунд кожей чувствовал тепло его тела, которое слегка вдавливало его в кровать. Но не всем весом. Так, чтобы он сам мог отстраниться, если захочет.

Омега уже сильно пожалел о своей затее что-то доказать самому себе и этому альфе. Теперь было очень-очень стыдно, жарко покраснели щеки и уши, шеи и затылка будто касались сотни крохотных иголочек. Чезаре легко поцеловал его в пылающую щеку, убрав упавшие локоны, а затем встал и собственноручно натянул на Эдмунда штаны. Потом вдруг прижался сухими губами к смешным ямочкам на пояснице, заставив омегу вздрогнуть.

Чезаре быстро подошел к эмалированному тазу и ополоснул поцарапанную руку. Царапины были глубокими и длинными, хотя уже затягивались, покрываясь кожей-пленочкой. А коготки у гаденыша знатные. Если поцарапает так же омегу… муфта из него будет. Синеглазка как раз вечно мерзнет. Хотя вряд ли это животное вздумает царапать Эдмунда. Вон, как к нему ластится. Зараза.

Эдмунд по-прежнему лежал на кровати, щеки алели ярко-красным. Но парень сделал над собой титаническое усилие и все-таки сел, убрал волосы с лица. Удивительно, но теперь больно почти не было. Омега, не глядя на мужчину, надел рубашку и встал с кровати. Зверек спрыгнул на пол, потерся хвостом об колено и мяукнул. Парень посмотрел на него и чуть улыбнулся.

– Позавтракаем? – осведомился Чезаре, ополаскивая лицо холодной водой из кувшина.

– Я должен покормить его, – кивнул Эдмунд на зверька у своих ног.

– Я спрашивал не у него, а у тебя. Пойдем завтракать?

– Возьмем его с собой, – утвердительно произнес Эдмунд, взглянув на мужчину.

Альфа только нехотя кивнул, неприязненно глянув на гаденыша. По-другому Чезаре его не называл. Эдмунд подошел к мужчине, обошел его и взял кувшин с водой. Затем замер, увидев кровавую воду в тазу.

– Откуда? – против воли спросил парень.

– Неважно, – отмахнулся мужчина, накидывая свой плащ, затем протянул омеге его.

– Откуда? – неожиданно требовательно повторил вопрос Эдмунд.

Он подошел ближе, придирчиво осматривая фигуру альфы.

– Твой… зверек постарался, – Чезаре чуть не назвал его гаденышем, но вовремя осекся. – Цапнул меня.

– Почему?

– Не нравлюсь я ему, – сморщился мужчина. – Мы идем завтракать? Я есть хочу, и тебе голодать не позволю.

С этими словами Чезаре гостеприимно раскрыл плащ перед омегой. Тот чуть качнул головой и протянул руки вперед, безмолвно требуя плащ. Альфа поджал губы, но отдал парню тяжелую ткань. Омега быстро накинул его, затем прошел мимо мужчины и поднял с пола перчатки, после чего надел их. Чезаре чуть раздраженно вздохнул. Он то надеялся, что хоть немного удалось развеять страх синеглазки. Но это оказалось не так уж просто.

Эдмунд взял зверька на руки, толкнул плечом дверь и вышел в коридор. Чезаре последовал за ним, закрыл дверь и они пошли по коридору, встретив девушку с подносом, на котором стояла тарелка с ароматной кашей с изюмом. Увидев кампанию, она раздраженно поджала губы и стала спускаться обратно. Видимо, поднос предназначался кому-то из них.

К удивлению Эдмунда, они не пошли в уже знакомую ему таверну. Напротив, альфа направился в противоположную сторону, рука на талии омеги увлекла парня за альфой. Котенок все время оглядывался по сторонам и барахтался на руках, явно желая спуститься вниз. Омега удерживал его как мог, но в конце концов, животное извернулось под невиданным углом и спрыгнуло на землю, грациозно приземлившись на все четыре лапы.

Вопреки опасениям омеги, зверек вертелся под ногами, а если и убегал куда-то, то стоило крикнуть, и он тут же возвращался. Тут парень столкнулся с одной проблемой. Звать безымянного зверька было крайне трудно, потому что на окрики Эдмунда реагировали сначала люди, а только потом уже он сам.

Тут Чезаре свернул на совсем крохотную улочку, скорее всего это был просто проход между двумя домами. Ноги по щиколотку утопали в липкой грязи, и Эдмунд недовольно морщился, то и дело стряхивая комки вязкой жижи. Чезаре же спокойно шлепал по этому болоту, отсутствие нормальной дороги было ему не в новинку. Мускулистая рука не давала парню отставать ни на шаг, вынуждала идти рядом. Котенок брезгливо отрывал лапы от грязи и умоляюще поглядывал на Эдмунда. Тот уже хотел взять звереныша на руки, но мужчина его остановил.

– Измажешься, – пояснил он.

– А так измажется он, если уже это не сделал, – возразил Эдмунд.

– Потерпит, тут пару минут осталось, – проговорил Чезаре.

Но омега его будто не слышал. Он повторно наклонился, чтобы взять котенка на руки. Альфа опередил парня, сжав челюсти. Он просто поднял зверька за шкирку, обхватил за талию немного ошарашенного омегу, и решительно двинулся вперед. Котенок шипел, махал лапами в воздухе и все время вертел головой, пытаясь укусить державшую его руку.

– Дай его мне, – буквально потребовал Эдмунд, стараясь отстраниться от альфы, чтобы обойти его и взять животное, – ему больно.

– Потерпит, – огрызнулся мужчина. Честно говоря, ему было совершенно все равно больно этому гаду или нет. Но заметив взгляд Эдмунда, добавил, – Я его за шкаврик взял. Там животным не больно. Совсем. Он барахтается, потому что неудобно.

Тут они свернули направо, в глаза ударил неожиданно яркий солнечный свет, и Эдмунд зажмурился. Альфа разжал руку, зверек оказался на земле и яростно посмотрел на мужчину. Определенно, его ненависть к Чезаре усилилась раз в десять. Но это он как-нибудь переживет. Альфа вновь двинулся вперед, выводя омегу на широкую круглую площадь. Здесь был один замечательный кабак с не менее замечательной пекарней при нем. Чезаре почему-то очень захотел горячего хлеба, запах которого разносился по всей округе.

Эдмунд вздохнул полной грудью чудесный аромат и невольно облизнулся. Пахло выпечкой, маком и стручками ванили, которые так часто в Даунхерсте использовали для выпечки сладкого хлеба. Пахло домом.

Удивительно, но омега впервые за эти три дня о нем подумал. Раньше было совсем не до этого. Теперь же стало очень тоскливо. И еще больно. Потому что очень хотелось к семье, но после произошедшего парень не знал, как сможет жить среди них, ни о чем не рассказывая. Для себя он решил, что когда вернется домой, то никому ничего рассказывать не будет. Это слишком стыдно и унизительно. Даже Нику он ничего не скажет. И ничего про это рисовать не будет. Просто постарается забыть, будто и не было ничего. А потом выйдет замуж за одного из многочисленных поклонников. И все. Тогда жизнь закончится. Можно будет забыть о путешествиях, чтении в потемках до самого утра, прогулках на рассвете. Больше не будет завтрака с поварихой и игр с Адрианом. Потому что будет собственный дом, за которым он будет следить, дети, с которыми он будет играть. И муж.

Забавно, но что делать с мужем Эдмунд представлял себе весьма слабо. Любить его? Омега в том вопросе был совсем не так наивен, как все думали. Он понимал, что такой брак как у Ника и Ричарда – большая редкость. В это же исключение попадают Мирт с Людвигом и чета Хоуксворт. Многовато исключений для одной семьи. Так что Эдмунда скорее всего ожидает самый обыкновенный брак. Эдмунд не строил иллюзий на этот счет никогда. Конечно, мужу будет приятно его видеть, водить по балам, демонстрируя друзьям и завистникам. В конце концов, омега был безбожно красив. Так же парень планировал заслужить уважение к себе. Этого ему было вполне достаточно.

Когда-то в юности, когда Эдмунд впервые стал задумываться о перспективе замужества, то сформировал для себя своеобразную формулу хорошего мужа-альфы. Он будет его уважать, потакать маленьким капризам, еще будет позволять читать. Будет ответственным и спокойным. Не таким, как вспыльчивый Александр или Трэвис. О любви омега как-то не задумывался, в то время он никогда не видел искренних чувств между супругами. Конечно, парень мечтал, что однажды его полюбят так же сильно, как это делали альфы в старых сказках. Но омега рос, иллюзии быстро рушились, заменялись здравым смыслом, который вскоре стал единственным спасением от гнета брата и молчаливой тирании отца. К двадцати годам Эдмунд стал очень вежливым, спокойным, неулыбчивым парнем, хотя и очень красивым. Все эмоции безжалостно выплескивались на бумагу, становясь яркими картинами, которые так любили Ник и Эйдан.

Тут они оказались перед маленькой дверью с металлическими скобами. Дерево разбухло от плохой погоды и времени, петли смазывали довольно давно, судя по скрипу, который они издавали. Дверь открылась с трудом, на Эдмунда дыхнуло жаром печи и ароматом горячего хлеба.

Здесь было немного народу, два человека стояло за прилавком, на котором был выложен разной формы хлеб. Тут были и рогалики, и обычные буханки, и здоровенные крендели, сладкий хлеб. И пахло очень вкусно. Чезаре заговорил с одним из парней за прилавком на каком-то диалекте, напоминающим тот, на котором он говорил с альфами, у которых потом купил котенка. Животное нетерпеливо терлось о ноги омеги. Один парень вышел из-за прилавка и ушел в другой зал, закрыв за собой дверь. Омега слышал, как за ней гогочут люди и раздается стук деревянных чашек друг о друга.