Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц)

– Да. И сейчас скажу: у нас меньше часа. Ты действительно хочешь все оставшееся время на болтовню потратить?

– Я тебя хочу, Кара. Правда, вопросов у меня еще много…

– Не сомневаюсь, детектив. Но давай ты меня завтра снова вызовешь на допрос, – и прижалась, склонилась к губам, прикоснулась к ним своими губами. – А сейчас... поиграем... в другую игру?

Кэлен рассмеялась, отдаваясь её губам.

Вначале третьего она отвезла Кару на Честнат. И долго не могла отпустить, выпустить из машины у подъезда, долго не могла оторваться от любимых губ. Отчего-то вдруг накатил глупый, иррациональный страх: что вот сейчас Кара скроется за этой дверью, и больше не вернется никогда. Кажется, Кэлен раз пять спросила даже, увидятся ли они завтра, в конце концов, перепугав уже и Кару. Так что Каре пришлось задержаться еще минут на десять – чтобы Кэлен могла её успокоить, утешить поцелуями… Чтобы Кэлен могла и сама успокоиться, утешиться поцелуями с Карой, убедить себя в том, что все будет хорошо.

И все же она ощутила болезненный укол в сердце, когда за Карой захлопнулась дверь. Тут же вспомнила, что не обсудила с ней, Карой, свою идею, – а значит, придется отложить её воплощение, на сутки, как минимум. И всю дорогу до дома то ругала себя, то спорила сама с собой – не позвонить ли Каре, пока она еще не легла? Не позвонила. И за это тоже поворчала на себя – уже в квартире, в пустой и холодной, возвращаться в которую – это Кэлен осознала, едва переступив порог, – без Кары ей жутко не хотелось. А самое главное, самое обидное – до слез, ей-богу! – что из-за своей забывчивости ей, Кэлен, и завтра придется прийти сюда ночью без Кары. Впрочем, может быть, в последний раз без Кары. Если она, Кара, согласиться с идеей. Если все получится…

Уже лежа в кровати, обнимая подушку и вдыхая любимый запах, еще сохранившийся на ней, Кэлен вдруг подумала, что она молодец. Отличный детектив, однако: догадалась почти обо всем. Жаль, что было мало времени, и не все вопросы она успела задать Каре. Например, чем она занималась по ночам раньше, до встречи с Кэлен? Правда играла в покер? Или вот, как давно все же Кара знает о Мэйсон? При мысли о последней царапнуло – не в первый раз за сегодня, между прочим. Ибо уже царапало, когда Кара как-то слишком презрительно – на взгляд Кэлен – отзывалась о Мэйсон. Странно, но в эти моменты Кэлен было неприятно. Обидно за Мэйсон. И хотелось её защитить. От Кары? Кэлен – вновь! – поразилась сама себе. С чего вдруг такое желание – защищать Мэйсон от своей же любимой Кары? Кэлен впору злиться на Мэйсон, ведь именно из-за неё встречи с Карой так коротки. Но злиться не получалось. А вот оправдать Мэйсон – перед Карой – хотелось. Да хотя бы потому, что если бы не Мэйсон – ведь правда же, ну! – вполне возможно, не было бы сейчас и Кары. По крайней мере, той Кары, которую знает и любит Кэлен. Так что да, Кэлен испытывала благодарность к Мэйсон. А еще…

А еще, почти уже засыпая, она с ужасом осознала, что её тянет к Мэйсон. Влечет. Она, Кэлен, любит Кару, очень сильно любит, правда же сходит с ума по ней. Она хочет Кару. И – она хочет Мэйсон. Вот так. Кэлен – ну что себя обманывать? – с нетерпением ждет утра. Чтобы увидеть Мэйсон. И поцеловать – тоже именно Мэйсон…

====== Часть 8 ======

День

Как и Кару накануне, сегодня Кэлен издалека увидела перед подъездом дома 1015 Мэйсон: неизменная кожаная куртка, а вот вместо штанов в облипочку – простые светлые джинсы. Тоже, впрочем, весьма обтягивающие – и подчеркивающие. С другой стороны, если есть что, то почему бы и не подчеркнуть, не так ли? Кэлен усмехнулась. И с удивлением отметила, как, разгоняясь, запрыгало в радостном волнении её сердце. Ну надо же… Она еле сдержалась, чтобы не подстегнуть, ускоряя, автомобиль: еще чего не хватало, торопиться к Мэйсон! Подождет. Хотя съежившаяся на мартовском ветру, – как назло, сегодня утро выдалось пасмурным, сырым, сопливо-промозглым, – Мэйсон вызывала у неё, у Кэлен, нежную жалость. Вот именно так – не нежность, не жалость, а какой-то коктейль из этих чувств, совсем легкий и капельку сладкий…

Кэлен остановилась, и Мэйсон шустро нырнула в салон, захлопнула за собой дверь, встряхнулась, словно собака. Большая и хмурая собака. Кэлен улыбнулась ей, протянула стакан с кофе – успела заехать по пути, купить:

– Доброе утро, напарник.

– Доброе? – Мэйсон зыркнула довольно сердито, приняла стакан. – Шутишь, сладкая? – открыла крышку, втянула аромат. – Мммм… спасибо. Боюсь, сегодня кофе взбодрить меня не под силу, – закрыла стакан, поставила в держатель возле кресла. И, засветившись глазами, вдруг подалась к Кэлен: – А вот твои губы, Амнелл… у них есть шанс.

От этих слов у Кэлен сладко потянуло внизу живота, и сама она потянулась – словно бы вновь помимо воли – к Мэйсон. Прищурилась:

– Ты не слишком наглеешь?

– Ты мне скажи… – и уже просунула руку за спину Кэлен, и вторую положила на бедро, чуть выше колена, легонько сжала. Приближается. Черт! Кэлен стиснула зубы. Нет – нельзя же так, ну! – Мэйсон может «ослабить контроль», и тогда Кара узнает, увидит. Ей будет больно. И вряд ли Кэлен сможет объяснить, зачем ей понадобился этот поцелуй с утра пораньше. Идею свою она – безголовая, бестолковая, забывчивая дура! – с Карой не обсудила, а потому Каре совершенно точно доставит боль этот поцелуй. Кэлен остановилась, замерла в паре секунд от него, в сантиметре от губ Мэйсон. И приложила к ним, губам, указательный палец. Посмотрела Мэйсон в глаза. Та поняла, усмехнулась:

– Все-таки, слишком, да? – и чмокнула палец. А затем дотянулась – нахалка, просто невозможная, беспардонная нахалка! – и поправила на шее Кэлен легкий бирюзовый газовый шарфик. Вообще-то, все эти платочки да шарфики Кэлен не слишком жаловала, прямо скажем. Но вот сегодня надела – чтобы прикрыть следы страсти Кары. Конечно – закон жанра же, ну! – Мэйсон их увидела, углядела. Внимательная, черт побери! Губы поплыли в улыбку:

– Это я тебя так, сладенькая?

– Все-таки у тебя и правда мания величия, Мэйсон. Не радуйся, не твои метки.

Она хмыкнула, обожгла насмешливым взглядом, откинулась в кресле, подняла стакан:

– Ладно. Значит, кофе будет без десерта, – сделала глоток, посмаковала, причмокивая губами. Вот нарочито так причмокивала ведь, явно привлекая внимание… – Хотя знаешь, Амнелл, вчера ты меня так целовала, что… мне даже показалось, что я – твоя девушка.

– А ты фантазерка, Мэйсон, – Кэлен фыркнула, тронула машину с места. Ей, Кэлен, вдруг стало весело: ты бы удивилась, Мэйсон, если бы узнала, кто моя девушка. И где она сейчас… Секундно обожгло страхом: а если знает? И просто прикидывается, играет – и с Кэлен, и с Карой? Как кошка с мышатами. Кэлен покосилась на откинувшуюся в кресле Мэйсон: лицо спокойное, расслабленное. Пьет себе кофе, закрыв глаза. Невыносимо захотелось прижаться губами к её щеке… или к открытой шее – все же, есть свои плюсы в том, что Мэйсон заплетает волосы в косу. Доступ к шее вот – куда как удобнее. И прямо манит. Тянет. Черт побери! Кэлен прикусила губу, заставила себя смотреть только на дорогу. И думать – о работе. Только о работе!

– А ты мне сегодня снилась, Амнелл, – чертовой Мэйсон спокойно и молча никак не сиделось! Кэлен нахмурилась, буркнула довольно сердито:

– Да? Надеюсь, это был кошмар, в котором ты от меня убегала, вереща от ужаса?

– Ага, – Мэйсон хохотнула, а Кэлен задохнулась возмущением на секунду – вот нахалка, могла бы и не соглашаться! – Я убегала и никак не могла убежать… Ты меня настигала, сладенькая, и целовала.

– Тхе, – Кэлен даже повернулась к ней, скорчила презрительную мину. – Ты и правда фантазерка, Мэйсон.

– Да, – спорить она не стала. Глянула Кэлен в глаза: – Знаешь, что странно? У меня губы… хм… ощущение такое, будто я и правда целовалась полночи.

Только неимоверным усилием воли Кэлен удержала лицо, не позволила отразиться на нем ледяному страху, окатившему её вот просто в мгновение: неужели все-таки знает? О Каре, о её, Кэлен, отношениях с Карой? Кэлен моргнула, отогнала этот страх от себя: чушь, Мэйсон просто болтает, дразнит. И Кэлен встретилась с ней глазами:

– Мэйсон, если ты так ухаживаешь, то совсем неудивительно, что лучшие девушки достаются не тебе…

Мэйсон фыркнула, обожгла её убийственным взглядом и замолчала, отвернувшись. Обиделась? Кэлен покосилась на неё. Сомнительно. Что-то подсказывало, что Мэйсон не из обидчивых. Вот и пусть помолчит. Тем более, до управления уже рукой подать.

Кэлен и сама не очень понимала, чего она так разозлилась на Мэйсон? Отчего вдруг захотелось уколоть напарницу? И действительно ли её, Кэлен, злость была адресована Мэйсон? Уже на стоянке перед управлением, паркуя машину, она все же призналась самой себе – нет, на себя она злилась, на себя. На свое тело – кто бы мог подумать, что оно такое ненасытное? – за то, что оно, тело, реагирует на Мэйсон. И вся она, Кэлен Амнелл, реагирует на Мэйсон. Хочет её, черт побери! И не нужно больше себя обманывать: да, у Мэйсон губы Кары, глаза Кары, руки, голос… Но сегодня утром в машине Кэлен хотела не только эти губы и руки, нет, она хотела именно Мэйсон. И злилась на себя. За эту слабость – правда, что ли, пусть Мэйсон поучит её управлять эмоциями? И за то, что предает Кару. За то, что не может разобраться сама в себе… Так, в этих вот не самых легких мыслях, в не самых простых чувствах, Кэлен и прошла контроль на входе, поднялась в лифте, добралась до своего стола. Совершенно не обращая внимания на топавшую следом – все это время – и тоже молчавшую Мэйсон. Наверно, со стороны они выглядели, как повздорившая семейная пара со стажем, да…

Уже за столом пришло вдруг спасительное: да не хочет Кэлен никакую Мэйсон, что за бред? Она, Кэлен, просто и правда катастрофически мало времени проводит с Карой. Ей не хватает этих нескольких часов, не хватает! И Кэлен знает, что с этим делать. Главное, дотерпеть до ночи. И обсудить – сначала обсудить, потом уже все остальное! – с Карой. Да. Кэлен вздохнула: стало легче. Всегда становится легко, когда решение принято, не так ли?

Она даже улыбнулась, правда, улыбка погасла, стоило ей открыть отчет судмедэксперта, – Никки молодец, постаралась, поторопилась, и даже прислала с курьером еще до начала рабочего дня.

Увы, сегодняшнее утро не добавило ясности во вчерашнее дело. Отчет О’Коннор – тщательный, детальный, как всегда! – к сожалению, не содержал ничего, что могло бы пролить свет на личность жертвы или преступника. Девочку изнасиловали, – но ублюдок пользовался презервативом, задушили, – но он был в перчатках… К тому же, после смерти убийца тщательно протер тело девочки спиртосодержащим средством, в лаборатории еще выясняли, каким именно, расчесал ей волосы, вычистил все из-под ногтей… То ли выродок был знаком с криминалистикой, то ли сериалов насмотрелся, но следы уничтожил качественно. А значит – готовился, планировал. Скрупулезно, основательно. Организованный, гад. Умный, расчетливый. И, вполне возможно, это не первое его подобное преступление. Впрочем, все это, с другой стороны, позволяет предположить, что ублюдок следил за девочкой, наверняка изучал её окружение, привычки. Значит, есть надежда – слабенькая, но все же, – что кто-то да видел его, кто-то да обратил внимание…

Кэлен вздохнула. Еще бы установить личность маленькой жертвы. В этом смысле, пожалуй, единственный полезный вывод, который сделала О’Коннор, – ребенок был домашний. И, скорее всего, из приличной семьи. При жизни о девочке заботились, она хорошо питалась, её не били.

И потому тем более странно, что вот уже второй день её никто не искал – заявления о пропаже не было ни в городской, ни в окружной, ни в базе штата. Прогнали даже по федеральной базе – тщетно. Никто, совсем никто не разыскивал этого ребенка. А это – Кэлен не хотела об этом думать, ибо такие ситуации она особенно ненавидела, всем сердцем, – могло означать, что к насилию над девочкой и убийству причастен кто-то из её родных. Потому и не ищут, что знают – уже не нужно…

Закончив с чтением отчетов и получив у экспертов фотографию девочки, Кэлен отправилась объезжать ближайшие к месту преступления школы: возможно, малышка училась в одной из них, и кто-то её узнает. Поехала одна, ибо Мэйсон – вот нахалка же, ну! – отмахнулась, буркнув что-то про «свои методы», и осталась сидеть за компьютером.

Увы, чуда не случилось. Кэлен напрасно потратила полдня – даже больше, немного больше, – но так ничего и не выяснила. Ни в одной из школ в округе девочку не узнали. Либо она жила и училась в другом районе города, совсем не там, где обнаружили тело, либо она вообще приезжая. И в том, и в другом случае, дело затянется, усложнится, потому как ко всему прочему добавится тягомотная межведомственная бюрократия со всеми вытекающими… Так что в управление Кэлен вернулась уставшая, раздраженная, голодная к тому же. Сразу, не скинув куртку, пошла на маленькую импровизированную кухоньку, что сотрудники втихаря оборудовали, приспособив под это пустующую кладовку. Только поставила кружку в кофеварку, как за спиной раздалось:

– Амнелл, привет.

Она закрыла глаза, мысленно чертыхнулась – сейчас ей хотелось покоя, тишины, хоть несколько минут! Взмолилась богу о терпении, медленно повернулась:

– Привет, Флинн.

– Привет, – повторил, широко улыбаясь, детектив Финн Флинстон, которого, впрочем, в отделе все давным-давно называли просто Флинном. – Тут ребята интересуются, твоя новая напарница будет вливаться в коллектив? Ну, ты понимаешь, вечеринка-прописка.

– А почему ты меня об этом спрашиваешь? Иди, у неё интересуйся.

– Нууу… – он почесал за ухом. – Если честно, я к ней боюсь подходить. Она так зыркает. А еще говорят, тебе за какой-то вопрос губу разбила.

Кэлен закатила глаза: вот дьявол! Чертова Никки, язык, как помело, ничего не задерживается! Ну ладно, О’Коннор, сплетница, хрен с ней. А Сайфер чего же эти слухи поддерживает? Кэлен ведь ему вчера сказала, что ударил её Морган! Или что, Риччи решил отомстить за отказ сразу им обеим, и Кэлен, и Мэйсон? Она улыбнулась Флинну:

– У нас сейчас дело подвисло… думаю, не до вечеринок. Но я передам Мэйсон ваш вопрос, парни.

– Спасибо, Амнелл!

Одну кружку кофе Кэлен выпила прямо там, на кухоньке, наслаждаясь тишиной, постепенно успокаиваясь. Затем сварила себе еще порцию и отправилась с ней за свой стол. Только уронила уставшую попу на стул, вытянула гудящие ноги, как из-за мониторов, заставив вздрогнуть, раздался голос Кары… черт, Мэйсон, конечно же, Мэйсон:

– Амнелл, ну как?

– Никак… – Кэлен подперла рукой подбородок, прикрыла глаза. – Впустую.

– Сочувствую, – Мэйсон хмыкнула. И почти прошептала: – Иди ко мне, сладенькая.

И снова тело отреагировало раньше, чем Кэлен успела что-то осознать. По телу пробежала жаркая волна, наполняя низ живота тяжестью. Тело встало и пошло на зов. Остановилось за спиной Мэйсон, навалилось локтями ей на плечи и даже – ну просто верх самостоятельности! – прикоснулось, слегка, едва-едва, щекой к виску Мэйсон. Да, вот в таком вот положении Кэлен себя и обнаружила, включившись после весьма недоуменного – и красноречивого – «кхем» в исполнении Мэйсон. Испугалась мимолетно, но тут же её охватила какая-то веселая злость: а вот и пусть! Кэлен даже с места не сдвинется! Тем более, место ей очень даже нравилось… да что там, ей было хорошо, просто чудесно, стоять вот так – навалившись на плечи Мэйсон, прикасаясь щекой к её виску, уху… холодному, кстати, уху… Кэлен скосила глаза: Мэйсон, вроде, бледновата…

– Мэйсон, ты обедала?

– Нет еще. Смотри сюда…

– Подожди. Ты ела сегодня вообще?

– Нет. Некогда было. Амнелл, я тут…

Кэлен вздохнула: тотальная безответственность же, ну! Понятно, Мэйсон – не Кара, не собирается так же трепетно заботиться о своем – их общем! – теле. Значит, пока нет Кары, об этом теле позаботится Кэлен, логично же, ну? И Кэлен поставила перед Мэйсон свою кружку с кофе:

– Пей.

– О, спасибо, сладенькая, – подняла, отхлебнула, зажмурившись. – Грандиозно! – и покосилась на Кэлен: – Может, еще и десерт будет?

– Обойдешься. Что ты мне хотела показать?

– Ну, так-то много чего, Амнелл, – не изменила себе Мэйсон. – Но раз ты пока выпендриваешься, покажу только то, что связано с работой. Глянь, наша девочка? – и указала подбородком на экран, при этом потерлась – ну явно же не случайно, да? – холодным своим ухом о щеку Кэлен. Запустив волну нежности, что просто накрыла Кэлен. Вот прямо с головой и накрыла.

Кэлен вздохнула: сейчас она особенно остро ощутила, как сильно уже соскучилась по Каре. А до ночи еще… эх! Ладно, что там у нас? С фотографии на экране на неё смотрела вчерашняя жертва преступления, только живехонькая. Улыбающаяся, счастливая. Горло стиснуло спазмом, и Кэлен сглотнула с трудом, пытаясь протолкнуть этот ком. Не помогло. А Мэйсон вдруг подняла и протянула в её сторону кружку:

– Пивни, Амнелл.

Внимательная, черт побери, все-то она замечает! Кэлен рассердилась, но глоток кофе сделала. Спросила хрипло:

– Как ты её нашла? Кто она?

– Соцсети, сладенькая. Пришлось, конечно, перелопатить массу информации, но… Знакомься, Оливия Кинг, восемь лет. Живет в Филадельфии.

– Хм… надо же, мне даже в голову не пришло поискать по соцсетям… она ведь маленькая еще…

– Амнелл, двадцать первый век. Сейчас аккаунты есть уже у двухлетних.

– Ммда? У тебя есть?

– Неа, – мотнула головой… и, конечно, потерлась ухом о щеку Кэлен. Надо же, ухо-то уже согрелось. – Я ведь не двухлетняя.

– Да, ты, пожалуй, помладше будешь, – Кэлен фыркнула. И легонько толкнула её голову своей: – На самом деле, ты молодец, Мэйсон. Круто.

– Значит, десерт получу?

– Что, прямо здесь?

– Ну, зачем же. Найдем место.

– Да ну тебя, – Кэлен рассмеялась. – Давай уже по делу. Что известно про девочку?

– Живет… жила с мамой в Мильборне, маму зовут Селена Кинг, папы нет. Мама работает в US Airways, бортпроводницей на международном лайнере. Я сделала запрос, Селена Кинг ушла в рейс в ночь с понедельника на вторник…

– В ту ночь, когда погибла девочка?

– Да. Но из дома мать уехала еще вечером. Ну, знаешь, предполетная подготовка и все такое. Возвращается завтра, в четверг, рано утром, если их рейс ничего не задержит. Оливия училась в «Школе будущего», Парксайд авеню, 4021.

– Звонила в школу?

– Нет. Подумала, ты не откажешься прокатиться. Возьмем их тепленькими, Амнелл? Мне, например, очень интересно, почему там не обратили внимания, что девочка перестала посещать занятия? С матерью пока поговорить не получится, так что… Что скажешь?

– Да, поехали. Других зацепок у нас все равно нет. Давай только поедим где-нибудь по дороге?

Комментарий к Дорогие друзья! Хочу поблагодарить всех, кто эти дни читал и откликался. Пожалуйста, не обижайтесь, что не отвечаю на отзывы – сейчас таковы семейные обстоятельства, что нет возможности и сил часто выходить и отвечать. Но, поверьте, мне очень важен, очень ценен и приятен каждый искренний отклик, и очень поддерживают добрые слова. Спасибо за это каждому из вас! И – с Рождеством.

Автор.

====== Часть 9 ======

– Господи, Господи, да как же так? Такая славная девочка! – миссис Прайс, классный руководитель Оливии, повторяла это уже раз в десятый за последние пятнадцать минут. Все это время она рыдала – искренне, от души – после того, как Мэйсон, со свойственной ей прямотой, вывалила на пожилую даму новости. И, увидев мгновенно заполнившиеся слезами глаза миссис Прайс, её задрожавшие губы, попыталась самоустраниться, шепнув Кэлен:

– Ну, ты тут опроси… а я пойду, поговорю с детьми.

– Куда? – Кэлен ухватила её за рукав, придержала. – Я тебе поговорю! Нам еще детских массовых рыданий тут не хватало, – и даже прикрикнула, тоже шепотом, – Сидеть!

Мэйсон закатила глаза, скорчила злую мину, но послушно осталась. А Кэлен – все равно ждать, пока учительницу отпустит немного – склонилась к её, Мэйсон, уху, поинтересовалась довольно язвительно:

– Что это ты сбегаешь, напарник? Неуправляемые эмоции захлестнули?

Мэйсон полыхнула глазами и… сердито запыхтела. Господи, совсем, как Кара, один в один! Кэлен даже повернулась к ней, вгляделась. Нет. Не Кара, Мэйсон. Но, черт побери..!

– Кэрол, расскажите об Оливии? – Кэлен ласково погладила по руке сидящую напротив даму. Мэйсон едва слышно фыркнула. Миссис Прайс в который раз приложила к глазам платок:

– Хороший ребенок. Умная, училась хорошо. Очень приветливая девочка, добрая… дружелюбная. Да, Господи, нормальный восьмилетний ребенок!

– А что за семья у нее?

– Селена, мать, ну, она мать-одиночка. Что там с отцом, даже не знаю, никогда не интересовалась, – Кэрол Прайс пожала плечами, шмыгнула носом. Всхлипнула. Мэйсон чуть отодвинулась за плечо Кэлен. Трусиха? Кэлен покосилась на нее, подавила улыбку. Миссис Прайс снова промокнула глаза: – Господи, Селена еще не знает?

– Нет, мы еще не сообщали, она в рейсе.

– Ох, горе… Она ведь с ума сойдет. Так дочь любила! Все для нее, Оливия у нее свет в окошке! Ох, горе, такое горе!!! – и она снова всхлипнула, вздохнула протяжно. Мэйсон еще чуть сдвинулась за спину Кэлен. Точно, трусиха.

– Кэрол, а с кем оставалась Оливия, когда мать была в рейсе?

– С бабушкой. Точнее, это бабушка Селены, девочке она приходится… приходилась прабабушкой.

– Кэрол, Оливия ведь уже пару дней не появляется в школе? Вы не забеспокоились?

– Ох, нет. Это нормально. Селена дома редко бывает, очень много работает. Когда она из рейса возвращается, оставляет Лив дома, чтобы больше времени с ней провести. В школе не возражали. Оливия прекрасно учится… училась. Поэтому я не забеспокоилась, думала, у Селены очередные выходные между рейсами, вот дочь и осталась дома…

– Кэрол, вы не замечали, может возле школы крутился какой-нибудь незнакомый мужчина? Подозрительный? К Оливии никто интерес не проявлял?

– Нет… не припоминаю. Все было как всегда. Не знаю, может, просто сейчас в голову не приходит…

– Спасибо, Кэрол, – Кэлен снова погладила её по руке, подала визитку: – Позвоните мне, если что-то вспомните? Что угодно, даже если вам это покажется ерундой.

– Да, конечно, детектив. Вы ведь найдете того, кто сделал это с Лив?

– Сделаем всё возможное, миссис Прайс.

Увы, но больше ничего полезного выяснить в школе не удалось, и, узнав в канцелярии домашний адрес Кингов, они решили ехать в Мильборн. Усаживаясь в машину, Кэлен украдкой бросила взгляд на часы и вздохнула: начало седьмого. Пока они доберутся до места, пока пообщаются с Магдой Кравиц, прабабкой Оливии, пока приедут обратно в Филу… И – черт его знает, во сколько Мэйсон еще уснет, оказавшись дома. В общем, скорое свидание с Карой, судя по всему, Кэлен сегодня не светит. Дай бог, чтобы вообще состоялось! И чтобы она, Кэлен, была в состоянии для свидания-то… все же в последнее время Кэлен спит по три-четыре часа. А еще – переживает из-за всей этой ситуации с Карой и Мэйсон. Переживает, и нечего себе врать. Как бы ни бодрилась, как бы сама себя ни убеждала, что «бывает и безумнее», а ей непросто во всем этом. Да что там, трудно это. Непонятно. Странно. Страшно. Это выматывает… не удивительно, что Кэлен уже сейчас, в начале седьмого вечера, буквально с ног валится. А как там к ночи будет – одному богу известно. Кэлен вздохнула, на секунду прикрыла глаза.

Видимо, Мэйсон поняла её по-своему:

– Давай я поведу, сладенькая.

– Зачем?

– Ты устала. Подремлешь пока в кресле.

– Ничего я не устала, – нахмурилась, разозлилась даже. Не на Мэйсон, нет – на себя разозлилась, на тепло, которым вдруг наполнилась, согрелась изнутри от этого её предложения. От этой заботы. – И потом, ты дорогу не знаешь.

– Карта есть?

– Да, в бардачке.

– Значит, сориентируюсь. Давай, – и протянула руку ладонью вверх. Кэлен, помедлив, положила на ладонь ключи, вылезла из автомобиля. Мэйсон машину покидать не стала – ловко, просто-таки виртуозно, перебралась на водительское место. Дождалась, пока Кэлен устроится в кресле пассажира, повернулась, потянула рычаг, откидывая спинку почти в лежачее положение.

– Зачем? – запротестовала Кэлен. Правда, весьма неубедительно запротестовала. Мэйсон усмехнулась:

– Расслабься, сладенькая.

Кэлен посмотрела ей в глаза. А, и правда, какого черта? Улыбнулась, опустила ресницы, расслабляясь, растекаясь в кресле, скрестила руки, засунула кисти под куртку – к вечеру этот пасмурный день стал совсем промозглым, и здесь, недалеко от реки, это особенно ощущалось. Сверху на неё вдруг что-то легло, не тяжелое, теплое. Кэлен вдохнула – запах кожи, легкие ноты “Кензо”… куртка Мэйсон. Нахмурилась:

– Ты с ума сошла? Замерзнешь.

– Мне нормально. А ты – спи.

– Да какой тут, ехать-то минут двадцать… если без пробок. Я и уснуть не успею. Так, посижу с закрытыми глазами.

– Ладно, как знаешь, – Мэйсон тронула автомобиль с места. Кэлен помолчала, наслаждаясь уютным теплом – куртка отлично грела, каким-то уютным, безопасным молчанием… Вдруг вспомнила:

– Мэйсон? Парни спрашивали, собираешься ли ты вливаться в коллектив.

– Хм… хотелось бы. Как у вас это принято делать? Вечеринка прямо на работе или?

– Не, на работе никто не любит. Есть бар недалеко от управления. Владелец – бывший коп…

– Понятно, – Мэйсон хмыкнула. – Местечко для своих, да?

– Да. Нет, ну, а где еще расслабиться? Только среди своих.

– Мммм… ты тоже расслабляешь там, Амнелл?

– Бывает. Что я, не человек что ли?

– Ладно, напарник, заметано. Закроем дело, пропишусь. Традиции я уважаю. К тому же, мечтаю оказаться рядом, когда ты расслабишься, сладенькая.

Кэлен фыркнула, рассмеялась. Парировать, отвечать что-то было лень. Даже, не то чтобы лень, а… просто ей очень хорошо было сейчас. Хорошо, уютно, умиротворенно. И не хотелось это нарушать перепалками, пусть даже и дружескими.

Нужный дом на Селерс-авеню нашелся быстро. И – сразу насторожил. Хотя бы потому, что в наступивших уже сумерках окна соседних зданий тепло и весело светились, а дом 37 был погружен в темноту. Впрочем, этого и следовало ожидать. Как бы ни хотелось верить в лучшее, но, услышав о наличии у Оливии прабабушки, Кэлен сразу приготовилась к худшему. Ну, а как иначе объяснить что восьмидесятилетняя – всего-то! – Магда Кравиц, будучи вполне еще в трезвом уме, по отзывам знакомых с ней сотрудников школы, не ищет девочку? Понятное дело, что с бабушкой что-то случилось. Что-то весьма и весьма нехорошее…

Мэйсон натянула перчатки, вторую пару подала Кэлен. Взялась за ручку, потянула дверь – так и есть, открыто…

– Погоди, бахилы надень, – Кэлен помахала перед носом обернувшейся Мэйсон пакетиком.

– Да ладно, сдам потом ботинки на экспертизу, отделят меня.

– Брось, Мэйсон, криминалисты и так зашиваются. Надень, будь человеком.

– Пффф… окей. Только потому, что ты просишь, сладенькая.

Кэлен закатила глаза. Мэйсон натянула бахилы, включила фонарь, открыла дверь:

– Миссис Кравиц, это полиция. Вы дома? – прислушалась к тишине, повторила громче: – Миссис Кравиц, это детектив Мэйсон. Мы входим, – замерла на секунду и решительно двинулась внутрь. Кэлен пошла следом.

Тело лежало на ковре в гостиной, лицом вниз, одна рука откинута, вторую не видно. Мэйсон втянула носом воздух:

– Вроде не пахнет еще? Ладно, вызывай наших, – и присела на корточки возле трупа, направила на него луч фонаря. Кэлен достала телефон, сообщила о находке дежурному, медленно пошла по периметру комнаты, освещая и рассматривая разные предметы. На первый взгляд, следов борьбы не было. В гостиной относительный порядок, мебель и прочее, кажется, на своих местах. Что-то царапнуло. Кэлен остановилась, задумалась, прикрыв глаза… да, точно, кажется, там, при входе. Вернулась в прихожую, посветила на тумбочку со стационарным телефоном. Хм… вроде бы, ничего подозрительного, аппарат, стилизованный под старинный, на месте, трубка лежит на нем, провода не обрезаны. Кэлен подняла трубку, послушала – гудок есть, положила обратно. Что же зацепило? Ах, вот! Тумбочка открытая, без дверцы, совсем простая: куб с полкой посередине. Вот эта-то полка и привлекла внимание Кэлен, точнее – тонкий слой пыли, которым она, полка, покрыта. Не вся – с краю четко виднелся чистый прямоугольник. Значит, здесь что-то лежало. Скорее всего, записная книжка, коими все еще пользуются многие владельцы стационарных телефонов, внося туда важные, нужные номера, чтобы были всегда под рукой. Особенно это удобно, если в доме проживает пожилой человек, так и не осиливший, например, современные средства связи. Да, скорее всего, здесь была именно такая вот записная книжица. Которая куда-то делась. Может, это ничего не значит, но… почему-то Кэлен было важно понять, куда. Интуицию свою она уважала и ценила, никогда не отмахивалась от тихого внутреннего голоса – каким бы бредом не казались, зачастую, рациональному уму его, голоса, идеи. Так что Кэлен сделала себе мысленную заметку: разыскать книжку. И вернулась в гостиную, продолжила осмотр…

Провозились долго. Пока приехали криминалисты, коронер, эксперт. Пока все осмотрели, замерили, засняли, собрали пробы. Пока все задокументировали, заполнили бумаги, формы… Смерть миссис Кравиц на первый взгляд выглядела естественной, инсульт, вроде того. Но, понятно, точно известно это будет только после вскрытия. Впрочем, Кэлен уже начала раскручивать мысленно эту версию: что же получается, бабушке стало плохо, и маленькая Оливия побежала искать помощь? А по дороге с ней случилась беда?

Кэлен вышла на крыльцо, вдохнула ночной воздух. Завтра, припомнила она фразу любимой когда-то героини любимой когда-то книги, я подумаю об этом завтра. Глянула на часы: одиннадцать тридцать, вздохнула тоскливо. Подняла голову, посмотрела в звездное небо. Звездное? Значит, можно надеяться, что завтра будет ясно, даже солнечно… Только вот какая разница, если сегодня она, Кэлен, скорее всего так и не увидится с Карой? Ведь пока они доедут до города… пока Мэйсон уснет… Ледяными тисками сжало сердце, и слезы начали подниматься в горло. Кэлен обхватила себя руками за плечи, зябко поежилась…

– Мерзнешь? – горячее – даже через слои одежды она это почувствовала – тело прижалось сзади, к спине, к ягодицам. Теплый голос проник прямо в ухо – любимый голос. Заставил вздрогнуть, взбудоражил тело – тело, конечно же, отозвалось, возбудилось просто мгновенно, начало распаляться. Напрасно оно это, не светит ему, телу, сегодня то, на что оно надеется. Не обнимут его сегодня любимые руки, не обожгут поцелуями любимые губы… Кэлен втянула воздух, напрягаясь, пытаясь сохранить, удержать контроль: а то неровен час, это чокнутое тело набросится на Мэйсон. Повернулась. Ну черт же побери, ну вот чего она так смотрит сейчас, а? Это не её, не Мэйсон взгляд, это взгляд Кары. Ну, почти. Теплый, мягкий даже, только вот солнца в нем не хватает... Кэлен улыбнулась слабо: