Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц)

Дружба? Бесспорно. Дружба довольно быстро родилась в их еженощном общении. Они и теперь были друзьями, самыми настоящими, в этом Кэлен тоже абсолютно уверена. С Карой ей легко, очень просто, очень комфортно. Интересно. С Карой она может обсуждать часами – они ведь этим и занимались почти три месяца онлайн-свиданий! – все, что угодно. От погоды за окном до глубокомысленных философских постулатов. Ну, точнее, могла обсуждать все, что угодно… ибо, кажется, сейчас у них с Карой появляются запретные темы. Неприятные. Нелегкие. Правильнее сказать, одна тема: Мэйсон…

Желание? О-оо, даааа..!!! Так, как Кару, Кэлен еще никогда и никого не хотела. Не сходила так с ума, желая эти губы, эти руки, это гибкое гладкое тело. До сих пор ничьих больше поцелуев, прикосновений, ласк, обжигающего шепота в самое ухо она не хотела с такой жадностью. И никем так не наслаждалась, как Карой. Ни с кем раньше так не взрывалась, не умирала от блаженства, невозможного, почти невыносимого…

Так что, Кэлен любила Кару, это ясно, совершенно же ясно, ну. И все тут просто. Было бы…

Было бы просто, если бы не Мэйсон. Чертова Мэйсон, которую Кэлен порой ненавидит – ведь это из-за неё нет возможности быть с Карой, встречаться с Карой, проводить время с Карой тогда, когда хочется… а не когда чертова Мэйсон соизволит уснуть! Но стоит только разозлиться на нее, как Кэлен становится стыдно. Ибо головой-то – а может, и не только головой – она, Кэлен, понимает: если бы не эта чертова Мэйсон, не было бы её Кары, такой вот Кары, какую Кэлен знает и любит. Может, была бы другая. Или – не было бы вообще… Мэйсон спасла Кару. Мэйсон выдержала все, не сломалась и даже не озлобилась до ненависти ко всему живому. Да, обросла броней, да, выставляет чуть что эти свои невидимые острые шипы – ну, а как иначе-то? Без этого она бы не выжила. И не сохранила бы жизнь Каре. Мэйсон выжила, спаслась сама, спасла Кару… И за это Кэлен её, Мэйсон, бесконечно уважает.

Вот оно, вот что мучает Кэлен уже который день: кажется, с Мэйсон все три «источника» тоже вполне себе могут зафонтанировать… Ну, скажем, уважение уже имеется. Да, Кэлен уважает Мэйсон – с самого первого дня, с их первого совместного выезда на задержание. Мэйсон тогда действительно проявила себя более чем достойно. Да и затем в самых разных ситуациях она, с точки зрения Кэлен, лишь подтверждала, что и в самом деле заслуживает уважения. А после того, как Кэлен прочитала личное дело Мэйсон, узнав страшные подробности её детства, её жизни, уважение, пожалуй, достигло категорического максимума.

Дружба? Нет, конечно, они еще не друзья, но… Но, черт возьми, отчего-то Кэлен совершенно не сомневается, что они ими станут. Ну, а что себя обманывать? О таком друге, как Мэйсон, только мечтать. Кэлен с ней интересно. Весело. Как ни странно – учитывая обстоятельства, и несмотря на её, Мэйсон, ершистость, грубоватость, нахальность – Кэлен с ней комфортно. И – да, – легко. Просто. Надежно и спокойно, черт побери! А еще – тут Кара права – Кэлен всегда есть о чем поговорить с Мэйсон, ибо как минимум, у них одна на двоих работа и они ее, работу свою, по-настоящему любят, они на самом деле искренне этой работой увлечены. Всего этого достаточно для рождения дружбы, более чем. А ведь Кэлен еще и далеко не все знает о своей новой напарнице. Да почти ничего не знает, если откровенно! Несомненно одно – они могут стать друзьями, да уже становятся же, ну!

Желание. Вот тут Кэлен совсем запуталась. Она ведь реагирует на Мэйсон, совершенно точно реагирует. Её, Кэлен, тело, откликается сладкими спазмами – и, ладно бы, на прикосновения, да хоть даже на голос! Но ведь тело-то – предательское, неразборчивое! – начинает таять под взглядом Мэйсон. И тут уже себя не обмануть, никак не обмануть, не убедить, что мол, её, Кэлен, тело реагирует потому, что вот то тело, те руки, тот голос принадлежат Каре. Каре, которую Кэлен любит. Взгляд-то у Мэйсон другой. Абсолютно, категорически другой. И Кэлен уже совершенно точно определяет по глазам, кто из них – Кара или Мэйсон – в тот или иной момент этими самыми глазами смотрит. Кэлен ужасно, просто до озноба хотелось бы верить, убедить себя, что она, нет, её тело, путает, ошибается – а потому реагирует, а потому отзывается сладкими спазмами и тает, когда из глубины зеленых глаз на них, Кэлен и её тело, смотрит Мэйсон. Но, увы… обмануть себя уже не получается. И – хоть и не хочется, категорически не хочется же! – а приходится признавать: она, Кэлен, хочет Мэйсон. Желает именно её поцелуев – их она уже тоже не путает с поцелуями Кары. Ибо Мэйсон целует иначе – страстно, властно, настойчиво, владея и подавляя, но – так же вкусно, как и Кара. Кэлен мечтает об объятиях Мэйсон – сильных, стискивающих… надежных. Хочет её прикосновений, её ласк… И, черт побери, да – хочет секса с ней, с Мэйсон! Причем – как ни стыдно это признавать – совсем не ради того, чтобы “Мэйсон была довольна”… Кэлен сама жаждет этого удовольствия. Точнее, – и этого удовольствия тоже.

И что же получается, а? Кэлен уважает Мэйсон. Кэлен желает Мэйсон. Дружба с Мэйсон – просто вопрос времени, она уже на подходе, на самом-то деле. И тогда по всему выходит, что Кэлен вполне может влюбиться в Мэйсон. В эту чертову Мэйсон, нахальную, нет, наглую, беспардонную, грубую, хамоватую, холодную, циничную! И при этом – вот же странность, ну! – дьявольски обаятельную. Дерзкую. Бесстрашную. Умную – какой бы недотепой она ни прикидывалась. Возбуждающую. Надежную. Заботливую, черт бы её побрал. В которую влюбляться Кэлен не собирается, не хочет, категорически!

Потому что уже любит – Кару. По-настоящему любит. Потому что любить двоих – невозможно. Нереально. И ненормально, ведь правда же, да? Потому что все это неправильно… Потому что ситуация у них и так непростая, а если Кэлен – не дай бог! – влюбится в Мэйсон, это еще больше все усложнит. Что совершенно точно никому не нужно… И что же делать? В других обстоятельствах с другим человеком в такой вот ситуации Кэлен просто увеличила бы дистанцию. Или вообще прекратила общение. Просто не дала бы даже малейшего шанса это ненужной любви. Самоуверенная Мэйсон считает, что Кэлен не умеет управлять эмоциями. Ага, да. Наивная Мэйсон. Все Кэлен умеет. И – когда действительно нужно – прекрасно справляется со своими эмоциями. Так что, в других обстоятельствах, с другим человеком… Кэлен просто отказалась бы от этой любви.

А как быть вот в этих обстоятельствах, а? Она, Кэлен, не может прекратить общение с Мэйсон, даже дистанцию увеличить не может. Мало того, что им работать вместе – так еще и у Кэлен сейчас категорически противоположная цель: не увеличить, а наоборот, максимально дистанцию-то сократить. Сблизиться. Ей, Кэлен, – на минуточку – нужно спать с Мэйсон. Заниматься с ней сексом. Ну, и как тут задавить любовь, которая – черт побери – судя по всему, вполне может случиться? Вот что, что сделать, чтобы не влюбиться в Мэйсон? Ведь не сможет же Кэлен любить двоих, не так ли? Или… сможет?

С этим вопросом она и остановилась у двери в свою квартиру. Мимолетно удивилась, осознав вдруг, что оказывается, весь, абсолютно весь путь от дома Мэйсон до своего она, Кэлен, проделала… за руку с, собственно, Мэйсон. И Кэлен даже вспомнить не смогла, кто кого вообще за руку-то взял. Но – откровенно говоря – заподозрила в этой инициативе себя. Черт же побери…

Мысленно застонав, Кэлен открыла дверь и отступила в сторону, пропуская вперед Мэйсон. Та не стала ломаться, ухмыльнулась, шагнула в прихожую и… не задумываясь, вполне себе машинально, протянула руку за висящую на крючке зимнюю куртку и щелкнула выключателем. А затем, не останавливаясь, двинулась вглубь квартиры. Даже не заметив, как оцепенела, едва закрыв за собой дверь, вошедшая следом Кэлен. Что это сейчас было? Откуда Мэйсон узнала о выключателе? Кара – да, знала, где в прихожей Кэлен он располагается, но Мэйсон? Она не могла этого знать, никак не могла! И, либо Мэйсон все же бывала в квартире Кэлен – каким-то образом, так или иначе, либо… Кэлен облизала пересохшие вдруг губы, позвала негромко:

– Кара…?

– Мэйсон, – остановилась, обернулась, глянула удивленно. – Я же просила, зови меня Мэйсон, сладкая.

– Да, – Кэлен выдохнула, то ли облегченно, то ли… разочарованно. Видимо, просто память тела, о которой ей как-то говорила Кара. Хм… Улыбнулась Мэйсон: – Извини. Разуйся, пожалуйста.

– О… – кажется, она даже смутилась. Вернулась в прихожую, скинула ботинки. Посмотрела – довольно робко, ну надо же! – Можно?

– Конечно, проходи. Чувствуй себя свободно, ладно? А я пока в ванной накрашусь.

– Заметано, Амнелл, – и отправилась в комнату. А Кэлен – в ванную. Умылась, а затем замерла перед зеркалом с консиллером в руке, разглядывая потемневшую гематому. Ей даже удалось отвлечься от мучительных своих размышлений, переключиться – пока Мэйсон не появилась в дверном проеме с этим своим: «А у тебя уютно, Амнелл», снова заставив Кэлен нырнуть в непростые раздумья…

Кэлен тряхнула головой, глянула, словно бы очнувшись, на себя в зеркало. За размышлениями она и не заметила, как – оказывается, а! – привела в порядок лицо. А вот ответов не нашла, увы. Вздохнула, тоскливо посмотрела в глаза своему отражению. Пыталась разобраться в своих чувствах, а в результате – запуталась окончательно. Совсем… Отражение поджало губы, кивнуло сочувственно. И как же ей теперь распутаться, а? Что делать-то? Отражение пожало плечами. Кэлен улыбнулась ему… снова тряхнула головой. А может, плюнуть на все, расслабиться – и пусть будет, как будет? Может она, Кэлен, и в самом деле вполне себе способна любить двоих? Вот этих двоих… её нежную, ласковую, задумчивую Кару и дерзкую, грубоватую, нахальную Мэйсон… Отражение улыбнулось в ответ. Мечтательно так улыбнулось, зажигая в глазах… похотливые азартные огоньки. Что? Кэлен вгляделась и мысленно ахнула: черт же тебя возьми, Кэлен Амнелл! А ты, оказывается, хм… как бы поприличнее… та еще штучка..!

– Просто погибель, – словно откликаясь на её, Кэлен, мысли, раздался, заставляя вздрогнуть, голос Мэйсон. И сама Мэйсон снова появилась в дверном проеме.

– Что? – Кэлен нахмурилась, развернулась к ней.

– Ты красивая, – сообщила Мэйсон. И сделала шаг к ней. Повторила: – Просто погибель, Амнелл, – еще шаг. – Только губы зря накрасила.

– Почему? – Кэлен и правда не поняла, удивилась, искренне.

– Не люблю вкус помады, – пояснила Мэйсон и заграбастала – вот именно так, иначе и не назвать – её в объятия, притянула, прижала. Обожгла дыханием губы, уставилась в глаза – пронзительно, жадно.

– Мэйсон, – Кэлен дернулась, добавляя металла в голос – ну, она надеялась, что добавила, да. – Что ты делаешь?

– Проверяю…

– Не слишком часто проверяешь? – и разозлилась на свое сердце, которое вдруг затрепетало, заметалось пойманным мотыльком.

– Нормально, как по мне, – и почти уже прикоснулась губами к губам. Чуть прищурилась. – Думаешь, еще не время?

– Нет, – на выдохе, но твердо, твердо же, ну! А руки, между тем, снова проявили чудеса самостоятельности. Кэлен ведь их положила на плечи Мэйсон, чтобы оттолкнуть, а не для того, чтобы они обвивали её шею, еще и ласкали пальцами, вот же предатели!

– Уверена? – Мэйсон уже почти целовала её… И пришлось собрать всю оставшуюся волю, чтобы – неимоверным усилием – все же вернуть вышедшие из-под контроля руки на плечи Мэйсон, упереться, отталкивая:

– Да… – и уже тверже. – Да, уверена!

– Ладно, – отступила, размыкая объятия, выпуская из них Кэлен. И даже улыбнулась, весело, наморщив нос: – Я все равно голодная. В прямом смысле. Мы есть-то когда-нибудь пойдем, Амнелл? Или ты решила меня голодом заморить, чтобы не выполнять своих обещаний?

– Пойдем, Мэйсон. Переоденусь только, и сразу пойдем… – Кэлен – ну вот и как тут самой себе не удивляться? – снова вздохнула и облегченно, и разочарованно.

– Зачем тебе переодеваться? Ты прекрасно выглядишь, как по мне.

– Ой, спасибо, – Кэлен фыркнула, отодвинула её с дороги, направляясь в комнату. – Осваиваешь искусство делать комплименты, Мэйсон?

– Типа того, – хмыкнула, пошла следом.

– И куда это ты? Я переодеваться собираюсь.

– Я поняла. Потому и иду за тобой.

– Мэйсон! – Кэлен надеялась, что улыбки в голосе не слышно. Очень надеялась. – Ты уже видела меня голой. Зачем сейчас смотреть..?

– Амнелл, что у тебя с логикой? – кажется, теперь она замерла в дверном проеме комнаты. – Я тебя видела голой, да. И мне понравилось. Логично же, что я хочу еще, разве нет?

Черт побери, ведь на эту чертову Мэйсон даже разозлиться не получается! Кэлен с улыбкой покачала головой и сняла футболку. Ну и пусть Мэйсон смотрит. Во-первых, ничего, кроме спины не увидит. А во-вторых, Кэлен ведь все равно собирается с ней, с чертовой Мэйсон, спать, не так ли?

– Слушай, Амнелл, – задумчиво пробормотала вдруг чертова Мэйсон. – Я тут подумала, а покупка ковра тебя простимулирует? Ну, в смысле, сделает более сговорчивой?

– ЧТО? – Кэлен развернулась, взрываясь возмущением и… Оказывается, Мэйсон вовсе не стояла в дверях. Оказывается, она приблизилась – прямо за спину Кэлен, почти вплотную. И, развернувшись, Кэлен буквально впечаталась в нее, в эту чертову Мэйсон, вновь угодила в её объятия. А Мэйсон одарила её – оторопевшую, растерянную – наглой своей улыбочкой:

– Точно в цель, Амнелл, – и все-таки овладела её губами…

====== Часть 21 ======

Ковер они все же купили – вечером, поздно, да почти уже ночью, на самом-то деле. Просто зарулили в какой-то огромный «ковровый центр» – после обеда и длинной, очень веселой поездки по городу – и купили. Большой, квадратный, с высоким ворсом, в котором так приятно тонуть ногами – и не только ногами, нет, на таком ковре одно удовольствие валяться, утопая всем телом, – натурально-шерстяной, невозможно нежный на ощупь, безумно дорогой. Ну, правда, он стоил каких-то совсем сумасшедших денег, которые Мэйсон заплатила, и глазом не моргнув, надо же! Кэлен решила, что Мэйсон выпендривается. Форсит перед ней. Но ковер был хорош. Потрясающе хорош! За исключением цвета.

Дело в том, что они купили – внимание! – розовый ковер. Розовый, мать его! Розовый!!! Кэлен все никак не могла отойти от шока. И по дороге домой – домой к Мэйсон, куда они заказали доставку пресловутого ковра на «через час», Кэлен все давилась едва-едва удерживаемым смехом. Ей-богу, ей приходилось прилагать просто нечеловеческие усилия, чтобы не хохотать, да что там, не ржать в голос! Розовый, мамочка! А самое смешное, что выбрала его Мэйсон. Нет, правда, Кэлен очень старалась сдержаться. Но стоило ей бросить взгляд на сидящую в пассажирском кресле напарницу, как в голове неоновой вывеской вспыхивало: «Мэйсон выбрала розовый ковер!», – и Кэлен стискивала челюсти, и сжимала губы, давя вскипающий хохот.

Правда сама Мэйсон с упорством, достойным лучшего применения, настаивала, что ковер вовсе не розовый, а цвета топленого молока. Ну, ладно, для тех, кто – как Кэлен, понятно же, ну! – совсем не различает оттенков, персиковый. Но точно, совершенно точно не розовый. Кэлен кивала, прикусив нижнюю губу, смотрела на Мэйсон честными глазами и… да, сдерживала смех. Нет, конечно же, цвет у ковра был не кричащий. Не какой-нибудь там пошло-розовый, а – приглушенный, припыленный даже, пастельный. Но все же – розовый! И Кэлен, стараясь не расхохотаться, все пыталась разгадать эту тайну: почему, ну почему же Мэйсон выбрала именно этот цвет? Почему розовый? Вот не увязывалась у Кэлен в голове Мэйсон с розовым ковром. Категорически не увязывалась. Кара – да. Каре такой цвет совершенно точно подходил, и у Кэлен бы даже вопросов не возникло, если бы этот ковер выбрала Кара. Но Мэйсон? Несомненно, проще всего было спросить. Но именно этого-то Кэлен сделать и не могла – боялась заржать. Совершенно дико, безумно, неприлично заржать.

Вообще-то, они собирались где-нибудь поужинать. В милом тихом ресторанчике у реки, например. Или закатиться в модный клуб. А то и навестить «Старого капрала» – Мэйсон там понравилось, а Кэлен и вовсе любила это местечко. Однако покупка розового ковра нарушила, к чертям, все планы. Нет, доставку можно было заказать и на завтра – благо, воскресенье, и у них выходной. Но Кэлен захотела сегодня. Кэлен не терпелось, она просто умирала от желания увидеть Мэйсон на этом розовом ковре. Или Кару? Да, пожалуй, Кару предпочтительнее. И без одежды. Но до появления Кары можно и Мэйсон. И тоже без одеж… вот тут Кэлен себя останавливала. Просто брала и запрещала себе развивать эту мысль дальше. Потому как… Да, черт побери, она и сама не понимала, почему. Она снова – это уже и правда становилось все более привычным – не понимала себя. Зачем, ну вот зачем себя останавливать, а? Ведь у нее, у Кэлен, на минуточку, задача сейчас такая – соблазнить Мэйсон. Одобренная, между прочим, Карой, задача-то. Ну, и? Казалось бы, бери и делай! Тем более что и Мэйсон явной не против, и самой Кэлен этого хочется! Вот! Вот оно. Вот что пугает.

Ведь когда её осенило этой «гениальной» идеей – стать любовницей Мэйсон, Кэлен несколько иначе все себе представляла. Она же не обманывала Кару, утверждая, что будет просто притворяться увлеченной Мэйсон, играть роль, – на тот момент Кэлен сама в это искренне верила. И все тогда казалось таким простым и понятным: она, Кэлен, хочет быть с Карой, а для этого ей нужно добиться – любым способом – совместного проживания с Мэйсон. Ведь просто же, ну! И, кстати, Кэлен не сразу остановилась на варианте «позволить Мэйсон приударить». Нет, сначала она обдумывала – целых полдня! – возможность стать просто соседкой по квартире – ну, скажем, наплести Мэйсон что-то вроде: «Арендодатель неожиданно расторг договор, не могу найти жилье…». Отличный же вариант, не так ли? Правда, у него очень быстро обнаружились критические недостатки.

Ну, во-первых, Кэлен сомневалась в человеколюбии Мэйсон. Не факт, что та возжелала бы помочь напарнице, предложив ей разделить кров. Даже при условии, что Кэлен разделила бы с Мэйсон бремя арендной платы, да. Ну, допустим, Кэлен заблуждается, и Мэйсон вовсе не бесчувственное бревно, и альтруизм ей не чужд, и она бы откликнулась на просьбу… Как долго она смогла бы оставаться «просто соседкой»? Мэйсон активная, даже слишком, на вкус Кэлен. Она, Мэйсон, провела в отделе пять дней – и уже очаровала троих… и это только те, о ком Кэлен знает. Вполне возможно, очарованных куда как больше. Даже если не считать саму Кэлен… поскольку сама Кэлен упрямо не желала считать себя очарованной. Так вот, вряд ли Мэйсон долго продержалась бы в роли «просто соседки». Она бы все равно рано или поздно «приударила» за Кэлен, логично же, ну? Конечно, Кэлен могла бы ей отказать. И, может быть, это даже не испортило бы их с Мэйсон отношения, и Мэйсон не попросила бы Кэлен освободить квартиру. Но – и это, пожалуй, стало главным препятствием для «просто соседства» – она, Мэйсон, совершенно точно не стала бы воздерживаться и жить монахиней. Кэлен подозревала, что у Мэйсон в этом плане все довольно просто: не дает Амнелл – даст другая. И не одна. Логично же, ну? Абсолютно. Собственно, перспективы развития событий в этом случае Кэлен уже подробно расписывала Каре. Именно эти перспективы Кэлен не устраивали категорически, потому и остановилась она на варианте «стать любовницей Мэйсон».

Вот только в тот момент, когда её осенило, и после, когда она делилась своей идеей с Карой, и еще чуть позже, когда приступила к воплощению, Кэлен все казалось таким простым и понятным. Она, Кэлен, играет роль, соблазняет Мэйсон, старается доставить ей удовольствие в постели – чтобы иметь доступ к Каре. Цинично? Да. Меркантильно? Несомненно. Пожалуй, даже и подло. И, в общем-то, совсем ведь не про нее, не про Кэлен Амнелл. По крайней мере, прежней Кэлен, “Кэлен-до-встречи-с-Карой”, такая вот идея в голову бы совершенно точно не пришла. Невозможно. Признаться, Кэлен и теперь было… хм… стыдновато за эту идею. Не стыдно, нет, а именно – стыдновато. Слегка так. Совесть царапала. И появлялось временами отвращение к самой себе. Слабенькое, но… вполне тошнотворное.

И она успокаивала совесть тем, что Мэйсон ведь была совсем чужая на момент её, Кэлен, гениального инсайта. Совсем, категорически чужая. Посторонняя. К тому же – помеха для отношений, для счастья с Карой. Да практически врагом она, Мэйсон, была тогда, ну! И у Кэлен – понятно же, – к Мэйсон было не так много добрых чувств, вроде симпатии или сострадания. Да, Мэйсон возбуждала её интерес, да, Кэлен, прочитав историю её жизни, сочувствовала… да что там, жалела Мэйсон. Ну и… временами испытывала влечение, сексуальное влечение, если быть точной, к этому вот общему для Мэйсон и Кары телу. Вот, пожалуй, и все. И – да, эти эмоции совсем не мешали относиться к Мэйсон, как к посторонней, чужой, как к досадной помехе её, Кэлен, счастью с Карой. Черт, а ведь… – ну, если уж совсем честно, – Кэлен почти не видела в Мэйсон на тот момент человека. Отдельную личность. Полноценную личность. Кэлен поначалу воспринимала Мэйсон как… как какой-то «придаток» к Каре, так что ли? Довесок. Неожиданный, временами не слишком приятный, создающий препятствия… А потому и «гениальная идея» казалась простой, понятной, эффективной и – вовсе не такой уж аморальной. В конце концов, естественный отбор никто не отменял, а за свое счастье каждый борется, как может, не так ли? Да, на тот момент все казалось простым, понятным, даже забавным.

Так почему же теперь, когда до окончательного воплощения «гениальной идеи» не то чтобы шаг – меньше, чем полшага, Кэлен вдруг себя останавливает? Что изменилось за прошедшие пару дней? Почему внезапно стало непросто? Потому что Кэлен поняла, что хочет Мэйсон – по-настоящему хочет, для себя, не для «дела»? Ну, да, ну, хочет. Да, черт побери! Кэлен призналась себе в этом – окончательно и бесповоротно – сегодня днем, в своей квартире, когда Мэйсон все-таки поцеловала её… И Кэлен вся, без остатка, откликнулась на этот поцелуй, взлетая, теряя себя, воспламеняясь. Да боже, она же сама готова была потащить Мэйсон на диван! И тот самый секс, из-за которого Кэлен снова и снова изводит себя размышлениями, мог вполне случиться днем. Если бы не Мэйсон. Точнее, ее живот. Который взял и заурчал, громко, возмущенно! Отрезвляя Кэлен, заставляя ее смутиться – и спрятать это смущение в смех. Секса не случилось. Жаль, что не случилось. Кэлен бы вот сейчас не мучила себя этими бесконечными вопросами. Не терзалась бы сомнениями… Да. Жаль, не случилось. Но – зато Кэлен теперь абсолютно, категорически уверена в своем влечении к Мэйсон.

И что? Как это мешает Кэлен воплотить свой коварный план? Никак ведь, ну! Напротив, это, пожалуй, отличное подспорье ей, Кэлен, дабы легче легкого решить задачу, перед самой собой же поставленную. Ведь заниматься сексом с человеком, который тебя возбуждает, с которым ты желаешь телесных радостей, куда как проще и приятней, правда же? Так что же тогда? Это как-то заденет Кару? Несомненно. Если Кара узнает, что Кэлен испытывает удовольствие от секса с Мэйсон, что Кэлен хочет Мэйсон, Кара не обрадуется. Пожалуй, даже совсем наоборот. Обидится. Будет ревновать. Да, черт возьми, ей будет больно! Но ведь Кара не узнает, не так ли? Кара дала слово, что не будет присутствовать. А потому – не узнает. Да, легкие муки совести посещали Кэлен и по этому поводу, но она от них отмахивалась. Ну, в самом деле, разве это измена? Разве может Кэлен изменить Каре с её же, Кары, собственным телом? Абсурд же, ну!

Нет, совершенно точно не из-за пробудившихся вдруг желаний Кэлен себя останавливает. Тогда что? Кэлен за последние пару дней разглядела в Мэйсон человека, вот что. Ту самую отдельную личность. Полноценную. Интересную, черт побери. Временами весьма симпатичную. Привлекательную даже. А порой и волнующую. Отдельную личность, в которую она, Кэлен, вполне способна влюбиться, в этом все дело. Кажется, сегодня днем Кэлен благополучно обманула сама себя, решив, что может просто плюнуть, расслабиться и довериться “развитию событий”. Ага, да. Кажется, она ошиблась, и вот это вот «будь, что будет» – не для нее. Потому что ей страшно. Она боится влюбляться в Мэйсон. Боится, что если влюбится в Мэйсон, то… разлюбит Кару. Ну, в самом деле, разве это возможно – любить сразу двоих?

– Амнелл, – и снова, как и днем, голос Мэйсон, заставив вздрогнуть, выдернул её из раздумий. – А мы долго будем сидеть?

– Что? – Кэлен заморгала, словно просыпаясь. Где они, что происходит? Растеряно повертела головой: ага, в машине, она сама за рулем, Мэйсон – в пассажирском кресле. Автомобиль стоит. У дома 1015 по Честнат-стрит. И, судя по иронично-тревожной физиономии Мэйсон – и её вопросу, стоит уже какое-то время…

– Я говорю, долго мы будем сидеть в машине, или уже пойдем ко мне? – подтвердила её догадки Мэйсон.

– А долго мы сидим? – Кэлен нахмурилась.

– Минут пять. С тобой все в порядке? Ты всю дорогу как не здесь была, – похоже, Мэйсон и правда обеспокоена, ну надо же! Кэлен улыбнулась:

– Да я просто… задумалась.

– Ага, – Мэйсон покивала. – Что-то типа того я и предположила. Какие-то проблемы, сладкая?

– Проблемы? Да нет, так… не бери в голову. Все в порядке.

– Ладно, как скажешь, – пожала плечами. – Еду мы не купили, Амнелл.

– А, черт! – точно, они ведь собирались заехать куда-то по пути – за едой на вынос. – Ну, можно заказать. Пиццу, например. Любишь пиццу, Мэйсон?

– Да я все люблю, – снова пожала плечами. – Я всеядная.

– Значит, закажем, – на самом деле, Кэлен было все равно, ибо есть дома – дома у Мэйсон – она не собиралась. У нее имелись другие планы – и они, эти планы, кстати, стали еще одной причиной для доставки ковра сегодня. Дело в том, что поужинать Кэлен хотела не с Мэйсон, а с Карой. Именно с Карой Кэлен собиралась посетить тот милый тихий ресторанчик у реки.

Несколько месяцев назад она случайно забрела туда с Сайфером – как раз в разгар их романа, и сразу, просто моментально влюбилась в это местечко, весьма правдоподобно изображавшее из себя средневековую таверну. Бог его знает, что уж ей, Кэлен, так понравилось… Хотя, она догадывалась. Там, в полутемном зале, слабоосвещенном тусклыми фонарями да живым огнем из – самого, между прочим, настоящего – очага, среди нарочито грубых деревянных столов и лавок, детектив Кэлен Амнелл – темно-коричневый пояс по карате, победа в прошлогоднем чемпионате Департамента полиции по стрельбе, многочисленные чемпионские титулы по спортивному метанию ножей, – почувствовала себя… ну… хм... а впрочем, никто ведь не узнает, не так ли? В общем, в этой самой «средневековой таверне» Кэлен вдруг ощутила себя принцессой. Этакой слабой, нежной, беззащитной… прекрасной, естественно, просто невыносимо, невозможно прекрасной. И – да, да! – ей понравилось это. Не то чтобы Кэлен мечтала быть принцессой постоянно, нет, вовсе нет. Но иногда… в этом вот тихом милом ресторанчике… в его удивительной атмосфере – брутальной и романтичной одновременно… В общем, местечко запало в душу Кэлен, и ей безумно хотелось провести там время вместе с Карой. Тем более, ресторан работал именно по ночам – идеально для свидания с «ночной» возлюбленной, не так ли? Но – дабы эти планы сбылись, нужно нейтрализовать Мэйсон. И потому – доставка розового ковра на сегодня, и пицца, которую Кэлен есть не собиралась, и несколько капель снотворного в… что там Мэйсон будет пить?

Ночь

Кэлен зависла в душе. Именно зависла, иначе и не скажешь. Пожалуй, час провела в потоках теплой воды, если не дольше. Зато – удалось хотя бы на это время остановить потоки мыслей. Нет, поначалу они еще крутились в голове каруселью… но – теплая вода, и тишина снаружи, и уютная безопасная камерность душевой кабины сделали свое дело. Мысленная карусель остановилась – со скрипом, не без этого, – замерла, а затем и вовсе растворилась, растаяла в согревающих, ласкающих кожу струях. И вместо нее, этой мучительной изнуряющей рефлексии, возникла вдруг совершенно волшебная, невозможно легкая пустота… пожалуй, даже свобода. Конечно, Кэлен не спешила выходить из душа, расставаться с этим покоем, с этой легкостью. Вот и стояла, привалившись спиной к стене, закрыв глаза, поливала себя и просто наслаждалась – теплом, тишиной – внутри и снаружи, безопасностью, покоем.

Не мудрено, что она все пропустила: и ковер привезли без нее, и пиццу доставили. И когда Кэлен выползла, ослабевшая, буквально на подгибающихся ногах, – ну да, слегка перегрелась, с кем не бывает? – из душа, розовый ковер гордо возлежал, раскинувшись почти на всю зону гостиной. Он и впрямь значительно добавил уюта. И просто-таки манил прилечь, утонуть в мягком шелковистом ворсе, растечься, расслабиться… и укрыться сверху любимым, желанным горячим гладким телом. Оно, любимое тело, кстати, в трусах и футболке, довольно короткой, торчало на кухне у разделочного стола и что-то нарезало, кажется. Не поворачиваясь, поприветствовало Кэлен:

– Я думала, ты решила жить в ванной.

– Пфффуу… – ответила Кэлен, опустилась на колени и рухнула на ковер. Все же он был хорош – даже несмотря на розовый цвет – настолько хорош, что устоять невозможно. Кэлен перевернулась на спину, сунула под голову подушку, одну из шести, вполне художественно разбросанных по ковру, – и где их, подушки, Мэйсон только набрала в таком количестве? – вытянулась, расслабленно, замерла с закрытыми глазами. И, кажется, с улыбкой. Нет, точно, совершенно точно – Кэлен улыбалась. Боже, как хорошо! Она вдруг отчетливо ощутила усталость – чудовищную, обессиливающую. Поспать бы… Да Мэйсон, наверно обидится. Или нет? Или, черт с ней, пусть обижается? А если она начнет не обижаться, а нагло использовать спящую Кэлен? С нее, с Мэйсон, станется. Или нет? Или это Кэлен свою собственную порочность проецирует на ни в чем не повинную Мэйсон? Черт же побери..! Кэлен мысленно застонала. Снова эти вопросы. Мысли. Как же они замучили, а!

– Амнелл, ты спать собираешься? – Мэйсон подошла неслышно, опустилась рядом.

– Мммм… не знаю… – потянулась, попыталась открыть глаза, тут же зажмурилась: слишком светло, просто ослепительно. – Погаси свет, а?

Мэйсон хмыкнула, поднялась, через пару секунд щелкнула выключателем:

– Свечи зажечь?

– Свечи? – почему-то Кэлен стало весело. – Давай!

Мэйсон снова хмыкнула, походила по комнате, пошуршала чем-то, вернулась к Кэлен, присела возле нее:

– Так ты спать собираешься?

– Говорю же, не знаю. А ты?

– Ужинать. Будешь?

– Не… нет. Не хочу есть. Пить хочу…

– Вина?

– Фууу… нет, алкоголя мне хватит.

– Стакан теплого молока?