Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 50 страниц)

– А вот это – уже другой человек. И это он, а не Картер, насилует и затем убивает ребенка, – она сглотнула, вздохнула тяжело. – Потом снова появляется Картер, проверяет пульс, убеждается, что девочка мертва, обтирает чем-то тело… ну и так далее, вы уже видели все, как я понимаю.

– Да… – задумчиво согласилась Мэйсон. И посмотрела на Сару: – Что можешь сказать про второго?

– Белый, от тридцати до сорока, в отличной физической форме, возможно, спортсмен.

– Всё?

– Это навскидку, – Литл пожала плечами. – У меня не стояла задача изучать второго.

– Теперь стоит.

– Ишь ты, – Сара окинула Мэйсон насмешливым взглядом, повернулась к Кэлен: – Шустрая, да?

– Что не так? – Мэйсон чуть склонила голову вправо.

– Все не так, – Кэлен с улыбкой поднялась со стула, положила руку ей на плечо. – Чтобы Сара провела новое исследование, нужна заявка, подписанная капитаном.

– Которую я поставлю в очередь, – дополнила Литл ласковым таким, елейным даже, голоском. – Вас много, я одна.

– Очередь длинная? – Мэйсон прищурилась.

– Приличная, – кивнула Сара. – Недельки через три, думаю, дойдет до вашего парня… Это в лучшем случае.

Мэйсон запыхтела. Сердито. Вызывая у Кэлен сумасшедшую нежность – Кэлен даже глаза прикрыла на мгновение: боже, ну что ж она так реагирует на это пыхтение-то, а? Чуть сжала плечо Мэйсон:

– Но, напарник, мы можем Сару поуговаривать. Чтобы она взялась за нашего неизвестного вне очереди.

– О, да, – подтвердила Лилт. – Я очень, очень люблю, когда меня уговаривают, – и уставилась проникновенно на Мэйсон. Мэйсон в ответ – недоуменно. Причем, на Кэлен:

– И как нам уговорить Сару?

– Предложить ей что-нибудь интересное… привлекательное… приятное, – Кэлен буквально мурлыкала это, старательно сдерживая смех. И тоже добавила проникновенности во взгляд.

– О, да! – повторила Лилт. И губы облизала.– Что-нибудь очень, очень приятное.

Мэйсон моргнула, перевела взгляд с одной на другую и обратно:

– Вы говорите про секс?

– Что? – Кэлен опешила. – Почему сразу про секс?

– А что может быть приятнее? – кажется, Мэйсон искренне изумилась. И на Кэлен посмотрела, как на слабоумную. Кэлен совсем растерялась, беспомощно глянула на Литл: мол, выручай. Сара прищурилась, весьма коварно, одарила Кэлен крайне соблазнительной улыбкой:

– А что? Я с ней согласна, – и повернулась к Мэйсон. – Секс – это прекрасно. И… мне нравится Амнелл. Очень нравится.

– Я? – Кэлен распахнула глаза и рухнула на стул.

– Отличный вкус, – одобрила Мэйсон. И сообщила Саре: – Только Амнелл занята. А вот я свободна, – и даже шаг к ней, к Саре сделала, маленький, но ведь шаг. Вот же, а! Кэлен покосилась на нее: свободна, значит? Ага, да. Наи-и-ивная…

– Мммм, – весьма заинтересованно протянула Литл. – Заманчиво, Мэйсон… Однако, извини, но все же – Амнелл… – и, чуть подавшись к блондинке, пояснила доверительно низким вибрирующим голосом: – Предпочитаю сладенькое…

Кэлен вздрогнула, потрясла головой:

– Так. Я уже не понимаю, кто над кем тут прикалывается.

– А разве кто-то прикалывается? – откликнулась Мэйсон, но уставились – с изумлением – обе. Кэлен пару мгновений переводила взгляд с одних – честнейших зеленых – глаз на другие, карие, такие же искренне-наивные, и обратно. Не выдержала, расхохоталась:

– Идите вы к черту! Обе! – отсмеявшись, поднялась со стула. – Ладно, Сара, кроме шуток. Что ты хочешь, чтобы заняться этим сегодня?

– Этим? – Литл вздернула бровь.

– Иди к черту! – Кэлен прыснула, закатила глаза. – Этим видео, Сара.

– Амнелл, ну ты же все знаешь! Большая коробка миндального безе с сырным кремом из «Парижской кофейни»*, латте с шоколадным топингом оттуда же – всю неделю по утрам. И я вся ваша.

– Договорились, – выдохнула облегченно. – Сегодня к вечеру сделаешь?

– А ты успеешь купить пирожное? – Литл приподняла брови, подержала Кэлен взглядом. Улыбнулась: – Амнелл, ты на время-то смотрела? Почти шесть. А у меня, напоминаю, муж и дети, и все они любят, если вечера я провожу с ним. Так что – завтра, часиков в двенадцать приходите, что смогу, расскажу.

– Спасибо, Сара, – Кэлен протянула ей руку, пожала её пальцы, и, ухватив Мэйсон за рукав куртки, потащила к выходу: – Пойдем. Сара, до завтра.

Мэйсон кивком попрощалась с антропологом, молча обогнула Кэлен и первая покинула кабинет. Кэлен догнала её уже в коридоре, поинтересовалась в спину:

– Значит, ты свободна, Мэйсон?

– Да, – отозвалась, не оборачиваясь. – Ты же сама сказала, что у нас нет отношений.

– Это ты сказала!

Мэйсон остановилась и развернулась так резко, что Кэлен, не успев сообразить, затормозила прямо в нее. Мэйсон приподняла бровь:

– Считаешь, что я не свободна, сладкая?

– Да… – Кэлен глянула в зеленые глаза, потерялась в них. И вдруг невыносимо, просто до озноба захотела почувствовать губы Мэйсон на своих губах. Но… черт побери, нельзя… и здесь, в этом коридоре – тоже нельзя, неуместно же, ну! Кэлен облизнулась. Выдохнула: – Да, Мэйсон. Ты теперь не свободна. Ты моя.

Мэйсон смотрела секунду. Потом вдруг… улыбнулась. Мягко так улыбнулась, без тени насмешки – если Кэлен это не почудилось, конечно:

– Ладно, – и, не дожидаясь реакции Кэлен, развернулась, пошла вперед.

Сунулись в кабинет к капитану, но он, прижимая к уху телефонную трубку, лишь отмахнулся с мучительной гримасой: мол, потом, потом! И Мэйсон, метнувшись к их столам и собрав оттуда кружки, потащила Кэлен в кухню. Запустила кофеварку, развернулась, прижавшись ягодицами к кромке столешницы, скрестила руки на груди, уставилась хмуро:

– Обвел нас этот говнюк вокруг пальца…

– Ты про Картера? – Кэлен привалилась спиной к стене напротив, ощутив внезапно давящую, тяжелую усталость. Выспаться… ей просто нужно как следует выспаться.

– Про кого же еще? Получается, подельник у него все же был… Мать его, а я поверила! – и долбанула кулаком по столешнице. Кэлен, вздрогнув, втянула воздух сквозь стиснутые зубы – черт, ей же больно! – а Мэйсон даже не поморщилась. – Почему он молчит? Почему все взял на себя? Черт, он же даже не насиловал, не убивал! Вполне возможно, вообще помогал под принуждением! Как по мне, Картер не дурак, понимает, что за такое соучастие получит… сколько, Амнелл? Лет семь?

– Или ничего, – Кэлен со вздохом приняла из её рук кружку, сделала глоток кофе. – Одно из двух, Мэйсон. Или своего подельника Картер боится куда как больше, чем нас и пожизненного заключения, или… мы с тобой сильно ошиблись, и Картер – гораздо более умный ублюдок, чем мы думаем.

– Что ты имеешь в виду?

– На этом видео Картер не исполнитель, он максимум – пособник. А по нашему законодательству пособник не подлежит преследованию, если не установлена ответственность исполнителя и он не осужден. И как только Энтони Митчеллу станет известно, что насильник и убийца на видео – не Картер… через три-четыре часа Саймон выйдет из тюрьмы.

– Черт!!! – Мэйсон снова двинула стол кулаком. – Надо ехать, вытрясать из этой мрази имя его сообщника!

– Да… – Кэлен снова задумчиво приложилась к кружке. – Пей кофе, Мэйсон. Сегодня мы в Каррен-Фромхолд уже не попадем, время для посещений закончилось. Поедем завтра с утра.

– А если к утру его уже освободят, Амнелл? Как по мне, этот Митчелл активный говнюк, может успеть подсуетиться.

– Ну… – Кэлен улыбнулась, – да. Если у него будет новая информация. Но, – достала из кармана телефон, посмотрела на часы. – Официально у нас рабочий день закончился, информацию мы ему передать не успели, а в нерабочее время – не обязаны. Так ведь, напарник?

– Типа того, – хмыкнула, влила в себя остатки кофе. – Идем, попробуем попасть к капитану?

Те, кто думает, что работа детектива-следователя – это головоломки и тайны, вскрываемые при помощи одного только «серого вещества», заблуждаются. Как и те, кто считают, будто работа детектива – это допросы, погони, перестрелки… Это все есть несомненно. И все же львиная доля этой работы – тонны, километры «бумаг». И не важно, что нынче, в век компьютерных технологий «бумаги» стали не бумагами, как таковыми, а превратились в миллионы пикселей на экранах, – меньше их, этих форм, бланков, запросов, заявок, отчетов – не стало.

Так что после беседы с капитаном Кэлен с головой ушла в «бумажную» волокиту, а Мэйсон повисла на телефоне – собирать информацию по убийствам девочек в Мериленде, Нью-Джерси и Дэлавере. Вообще-то, обязанности они разделили вполне по-братски – ну или по-сестрински, если кому важна точность, и Кэлен, несмотря на категорическую занудность доставшейся ей работы, была довольна. Ибо телефонные обзвоны она ненавидела еще больше, чем заполнение форм, составление запросов, заявок, отчетов. К тому же детектив Амнелл отлично умела смиряться с обстоятельствами – если уж никак не могла на них повлиять. Не можешь изменить ситуацию – измени свое отношение к ней, да. Этим навыком Кэлен владела в совершенстве. Вот и теперь, погрузившись в «бумажную волокиту», увлеклась, через некоторое время вошла во вкус, даже начала получать удовольствие от четких изящных формулировок – и не заметила, как пролетели… три часа. Искренне удивилась, когда Мэйсон, поставив перед её, Кэлен, носом очередную кружку с кофе, поинтересовалась:

– Девять вечера, Амнелл. Домой-то поедем, или здесь заночуем?

– Серьезно? – отхлебнула кофе, глянула с благодарностью на напарницу. – Уже девять? Надо же… Дай мне еще минут пятнадцать, допишу отчет и пойдем.

– Заметано, – Мэйсон потянулась всем телом, покрутила головой, разминая шею. – Побоксировать не хочешь ли? Я бы встряхнулась.

– Ммм… нет, сегодня точно не хочу. Устала.

– Ладно, – снова согласилась Мэйсон и ретировалась за свой стол.

Ночь

В машине Мэйсон молчала, расслабленно откинувшись в пассажирском кресле, закрыв глаза. То ли размышляла, то ли дремала. Впрочем, встрепенулась, как только Кэлен, припарковавшись, дернула ручник, распахнула глаза, огляделась:

– Ты меня к себе привезла? Сегодня у тебя ночуем, сладкая?

– Нет, – Кэлен повернулась, посмотрела на нее со слабой, усталой улыбкой. – Прости, Мэйсон, секса я сегодня совсем не хочу…

– А чего хочешь?

– Хочу… хочу просто заснуть. В идеале – в объятиях любимого человека, – вздохнула тяжело.

– И это не я… – чуть склонила голову вправо, чуть прищурилась. И в голосе как будто бы даже прозвучала легкая грусть – если Кэлен это не почудилось, конечно.

– Да, это не ты…

– Нет, ну я тоже могу тебя просто обнять, Амнелл, – Мэйсон пожала плечами. Помолчала, подумала и добавила – честная же, ну: – Правда, надолго меня не хватит. Все равно начну приставать.

– Вот именно, – Кэлен провела подушечками пальцев по ее щеке. – Поэтому, Мэйсон, я сейчас пойду домой, а ты сядешь за руль и поедешь к себе. И можешь даже… добирать на стороне, если тебе нужно… то, чего я не могу тебе сегодня дать.

– Ух ты, – Мэйсон приподняла бровь, глаза засветились насмешкой. – А как же это – «ты теперь не свободна», «ты теперь моя»?

– Моя, – подтвердила Кэлен. – Но быть собакой на сене не хочу.

Мэйсон фыркнула и накрыла руку Кэлен своей, прижалась щекой к её ладони:

– Спасибо за заботу, сладкая. Но я, пожалуй, не воспользуюсь твоим предложением. Мне пока всего хватает. Да и выспаться тоже не помешает, – улыбнулась. И сменила тему: – Так ты что, даешь мне свою машину?

– Да, – Кэлен улыбнулась в ответ. – Бери. И знаешь что? В бардачке запасной ключ от моей квартиры. Во сколько ты там встаешь, в пять? Вот, приезжай утром. Если хочешь. И буди меня.

– Мммм…, а вот этим предложением я, пожалуй, воспользуюсь, Амнелл.

– Хорошо, – Кэлен отстегнула ремень безопасности, подалась к Мэйсон, поцеловала в губы: – Тогда – до завтра, – не дожидаясь ответа, выбралась из машины и пошла, не оглядываясь, к подъезду. Обернуться хотелось, невыносимо, невозможно просто. Кэлен удерживала себя от этого, даже ускорила шаг, чтобы точно не дать себе шанса оглянуться и… передумать. Передумать, остановиться, позвать с собой Мэйсон – или вернуться в машину и поехать к ней, к Мэйсон, домой. Ибо на самом деле Кэлен не хотела, категорически не хотела оставаться одна. Но и встреча с Карой её тоже пугала. Она, Кэлен, и жаждала и страшилась этой встречи. И, кажется, страх пока был сильнее…

Впрочем, она взяла себя в руки, и по лестнице поднималась уже довольно бодро. Открывая квартиру, думала о том, что – черт же побери! – так больше и не ела сегодня после их с Мэйсон бранча, а дома, если не ошибается, почти и нет ничего съедобного. Вроде бы в морозильнике болталось полведерка ванильного мороженого, бог знает, когда купленного – как бы не в прошлом году, ага! – да еще совершенно точно попадался ей на глаза завалявшийся на полочке в дверке холодильника кусочек изрядно засохшего сыра… Мда, не слишком вкусные перспективы, откровенно говоря. Она даже хихикнула над собой – и это её, Кэлен Амнелл, Мэйсон обозвала домохозяйкой? Мэйсон, у которой, между прочим, холодильник набит припасами – по крайней мере, той ночью, после вечеринки в «Старом капрале», Мэйсон дома-то организовала отличный фуршет, да…

Кэлен шагнула в темную прихожую, захлопнула за собой дверь, привалилась к ней спиной и… чуть не завыла от навалившейся – предательски, совершенно, абсолютно предательски же, ну! – черной тоски. До озноба захотелось немедленно позвонить Мэйсон и кричать в трубку, чтобы она, чертова Мэйсон, срочно разворачивалась и приезжала! Нет, не так! Дождаться, пока Мэйсон заснет, и позвонить Каре – вот, да, именно! И просить прощения, и умолять не отказываться от неё, от Кэлен, и приехать… кстати, а Кара водит машину? От этого внезапного вопроса на мгновение даже отступила тоска – кажется, она, тоска, озадачилась вместе с Кэлен. Но – на мгновение, лишь на мгновение же. И уже в следующий миг навалилась с новой силой, подминая, скручивая, выжигая все внутри холодной пустотой. Кэлен прикусила нижнюю губу – сильно, до боли, чтобы удержать слезы… бесполезно, они все же полились. И она махнула рукой – ну и черт с ними, пусть, Кэлен уже, похоже, даже привыкает к ним, слезам. Пусть бегут. После и в самом деле становится легче.

Так, со слезами, что просто катились и катились по щекам, по подбородку, Кэлен приняла душ, расправила диван, постелила. Она была совершенно, абсолютно уверена, что не уснет, – ни за что не уснет же, ну! – но провалилась в царство Морфея, едва коснулась головой подушки.

А Кара ей приснилась. Кара в её, Кэлен, сне, ярком и пугающе реальном, медленно, сосредоточенно и абсолютно невозмутимо закатывала в красивый розовый ковер маленькую девочку в розовом же платьице и резиновых сапожках на тонких голых ногах. Мертвую маленькую девочку, похожую на тряпичную куклу. Кара закатывала её в ковер, и голова девочки безвольно и жутко болталась на тонкой шейке. Кэлен, задыхаясь от ужаса, смотрела на это… хотела броситься, остановить, помешать… сделать хоть что-то! Но не могла. Её, Кэлен, тело не подчинялось хозяйке, не слушалось. Она не управляла им! И от этого ужас стал совсем уж невыносимым… Кэлен не могла пошевелиться, кажется, даже губы не двигались! А потому она и сама не поняла, как, каким образом ей все же удалось крикнуть:

– Кара! Кара, что ты делаешь? Зачем ты убиваешь их?

Кара обернулась, глянула распахнутыми безумными – совершенно, абсолютно безумными! – глазами, вдруг расхохоталась каким-то сумасшедшим, сатанинским смехом:

– А зачем убивали меня? Когда я была вот такая, – и пнула завернутое в ковер тело, – меня убивали, каждый день убивали! – снова захохотала, жутко, невозможно, невыносимо жутко… Кэлен попробовала пошевелиться. Не смогла. И закричала, истошно, отчаянно. Ответом ей был лишь безумный, кошмарный смех…

====== Часть 32 ======

Кара внезапно оборвала сумасшедший свой хохот, повернулась, глянула безумными глазами – остро, пронзительно… И Кэлен захлебнулась криком. А Кара шагнула к ней, безвольной, не владеющей своим телом, вдруг стиснула её в объятиях, легонько потрясла: – А как тебе это? Как тебе, когда твое собственное тело тебе не принадлежит, когда ты не можешь им управлять, Амнелл? А? Эй, Амнелл! – вновь потрясла Кэлен. – Амнелл, просыпайся! Эй, сладкая, проснись… Слышишь? Эй! – и словно вдруг начал гаснуть свет – там, во сне, стирая, пряча в темноту и Кару, и жуткий сверток из розового ковра, и безумный смех, что все еще эхом метался в голове Кэлен. А вот голос – настойчивый, тихий, хрипловатый – остался, лился прямо в ухо:

– Просыпайся, сладкая. Ну, давай же! – и вдруг пришли, словно проявившись, ощущения: горячие мягкие губы касаются её, Кэлен, уха. Горячая ладонь гладит, похлопывает по щеке, ласково так, осторожно похлопывает. Горячее тело прижимается к её, Кэлен, телу. И телу тепло, и в него словно возвращается жизнь, и подвижность, и гибкость… и управляемость. Да, точно, вот – Кэлен уже может дышать, и пошевелить рукой, и даже приподнять ресницы. Она застонала, окончательно вырываясь из кошмарного сна, заморгала, наконец, распахнула глаза – и встретила пристальный, обеспокоенный взгляд других глаз, зеленых, любимых. Улыбнулась слабо:

– Кара? – пригляделась. – Мэйсон…Что… что ты здесь делаешь? Ты вернулась?

– Уже утро, Амнелл. Я приехала тебя будить, а ты кричишь во сне, плачешь и не желаешь просыпаться… Кошмар приснился?

– Ужас… – Кэлен снова закрыла глаза, повернулась на бок, обхватывая рукой талию Мэйсон, вжимаясь лицом в теплую безопасную ямку между плечом и шеей, затихла. Мэйсон молча гладила её по голове, по спине… затем прошептала:

– Ты все кричала мое имя. Что я там такое делала, в твоем сне?

– Ты? – Кэлен вздрогнула. – Нет, ничего… там просто… какой-то ужас… а я даже пошевелиться не могла… кажется, я звала тебя на помощь, – и прижалась еще теснее. Хорошо, что ты приехала. Спасибо тебе…

– Да было б за что. Сон расскажешь?

– Нет, – снова вздрогнула, поежилась. – Не могу… не хочу… бррр. Хочу забыть.

– Ладно, – не стала настаивать Мэйсон. А ладонь переместила на бедро, скользнула на ягодицу, сжала мягко. – Я и не болтать приехала.

Кэлен улыбнулась. Отчего-то вдруг, вот просто вмиг, стало легко, спокойно. И липкие отголоски пережитого ужаса растворились без следа. Чуть отстранилась, глянула Мэйсон в лицо:

– Подожди… говоришь, уже утро?

– Пять сорок.

– Надо же… – опрокинулась с тихим стоном на спину, потянулась, зажмурившись. – А у меня ошущение, будто только глаза закрыла…

– Бывает, – согласилась Мэйсон и прикоснулась губами к уголку её, Кэлен, губ. Кэлен замычала, отворачиваясь:

– Нннуу… подожди. Дай хоть в душ схожу.

– Зачем?

– Мэйсон!

– Ладно, – снова не стала спорить. Что-то подозрительно покладистая она сегодня, а! – Пойдем.

– Вместе? Нееет, – Кэлен легонько толкнула Мэйсон в плечо, заставляя упасть на спину, полезла через нее, остановилась на полпути, уселась на живот, посмотрела в лицо. С улыбкой провела кончиками пальцев по её груди, – Ты лучше пока кофе свари.

– Кофе? – Мэйсон прогнулась, приподнимаясь, подалась навстречу рукам. – Я разве кофе пить приехала? – прищурилась подозрительно: – Амнелл… почему я чувствую себя так, будто меня нае… водят за нос?

Кэлен расхохоталась, откинув голову, покачнулась, чуть не упала назад – и упала бы, если б Мэйсон не схватила её за руки. Схватила, удержала, потянула на себя… Кэлен уперлась ладонями ей в плечи:

– Он у тебя длинный, удобно водить-то, – улыбнулась, подмигнула. – Ладно, лежи тут. Умоюсь и вернусь.

Что за бред ей приснился, а? При чем тут убитые девочки и Кара? Почему вдруг они связались в её, Кэлен, затуманенном сном сознании – или где там, у спяшего-то человека рождаются столь странные, безумные образы? Ведь категорический бред приснился, бред же, ну!

Кэлен все же забралась под душ – и зависла под теплыми струями, размышляя. Отмахнулась от укола совести – мол, Мэйсон же ждет, ну! – дождется, тем более, они решили ехать сразу в Каррен-Фромхолд, а раньше девяти туда не попасть, значит и из дома выйти можно на час позже. И от мимолетно мелькнувшего страха – как бы не уснула там Мэйсон в ожидании-то, как бы не обнаружилась вместо нее на диване Кара – тоже отмахнулась: ну, и черт с ним, пусть! Устала уже Кэлен бояться этой встречи! И переживать – тоже устала. Уже дошло до чего, а! Бред такой снится, жуткий, нелогичный, категорически не логичный же, ну!

Черт, вот, вот в чем дело! Кэлен так и замерла с зубной щеткой во рту: просто переживает она из-за разрыва с Карой, переживает сильнее, чем сама себе признавалась. И скучает, да. Очень скучает. А еще – из-за дела-то этого тоже переживает, и тоже, кажется, куда как сильнее, чем думала… Вот они и наложились, переживания, сплелись в бредовый, мучительный, – невыносимо, невозможно мучительный! – клубок. Да, точно. Еще ковер этот розовый… боже, не у почему, почему Мэйсон купила именно розовый ковер?

– Почему ты купила розовый ковер? – она так и ворвалась с этим вопросом в комнату, заставив Мэйсон вздрогнуть и поперхнуться кофе. Ага, сварила все же! Причем, только себе, вот ведь! И Кэлен повторила, требовательно уставившись в показавшиеся над кружкой зеленые глаза – распахнутые, изумленные донельзя: – Почему розовый, Мэйсон?

– Он персиковый, – машинально заспорила та. И возмутилась тут же: – Какого хрена, Амнелл? Тебя не было полчаса! Не буду я отвечать на твои вопросы.

– Обиделась? – Кэлен вздернула бровь. Забралась на Мэйсон, оседлав снова её живот, отобрала кружку с кофе, сделала глоток.

– Нет, – Мэйсон устроила ладони на её бедрах. – Обижаться я не умею, и смысла не вижу. Но я очень терпеливо ждала, сладкая. Думаю, мне полагается компенсация.

– Ммммдааа? – Кэлен опустила на пол кружку и склонилась к лицу Мэйсон. Прошептала, обжигая дыханием её губы: – И что же ты хочешь?

– Всё, – и глаза вспыхнули жарко, жадно. – Всё, на что ты способна, сладкая. И то, на что не способна, – тоже.

– А силенок-то хватит?

– Давай проверим…

– И все же, почему розовый ковер? – Кэлен приподнялась на локте, заглянула Мэйсон в лицо. Довольное такое лицо… расслабленное, спокойное: глаза закрыты, легкая полуулыбка на губах… Было спокойное и расслабленное, да, – до её, Кэлен, вопроса. А после – мгновенно оживилось, словно засветившись изнутри, глазища зеленые рысьи распахнулись – и тоже зажглись, засветились:

– Думаешь, уже время для вопросов, Амнелл? Ошибаешься, как по мне, – и губы расплылись в коварную улыбку, а ладони заскользили по телу Кэлен – разгоряченному, влажному, вполне уже утомленному. И ненасытному – ведь откликается снова на эти ладони, на этот жадный блеск в глазах, откликается же, ну! – оно, тело, похоже, такое же ненасытное, как чертова Мэйсон. С ней, кстати, как оказалось, вполне можно и просто в обнимку полежать. Минут пять, да. И главное при этом – замереть и молчать. Ибо стоило только Кэлен шевельнуться или издать какой-то звук, как чертова Мэйсон оживлялась и переходила к активным действиям. Вот и сейчас вдохновилась мгновенно… Кэлен рассмеялась тихо, положила указательный палец ей на губы:

– Мэйсон, остынь. Минут через десять все равно вставать, собираться.

– Целых десять минут, Амнелл! – посмотрела укоризненно, и Кэлен снова рассмеялась. Провела пальцами по её губам:

– У тебя что, последний секс в жизни, Мэйсон?

– Как знать, – откликнулась серьезно, совершенно серьезно. – Мне, понимаешь ли, никто не сообщил точную дату моей смерти. И я не могу знать, какой секс будет последним. Может, и этот. Логично?

– Иди к черту! – Кэлен, неожиданно для самой себя, разозлилась. Оттого, что чертова Мэйсон была права. Пугающе права. И эта неприятная, болезненная правда отозвалась в Кэлен страхом – и она сама себе удивилась: оказывается, она боится потерять эту чертову Мэйсон, ну надо же, а! И можно уже не врать себе, что дело в Каре – конечно же, она, Кэлен, боится потерять Кару… даже несмотря на то, что, в общем-то, уже её потеряла – только ведь не фатально, Кара жива же, ну! Но – Кэлен призналась себе в этом сейчас – она боится потерять и Мэйсон тоже. Эту чертову невозмутимую Мэйсон, которая лежит тут и спокойно рассуждает о собственной смерти – до смерти пугая этим Кэлен! Вот убила бы, ей-богу! Еще и спрашивает, снисходительно так:

– Ты боишься смерти, Амнелл?

– Я? – Кэлен растерялась настолько, что даже перестала злиться. Странно, но, кажется, она до сих пор не задумывалась над этим. Нет, правда, странно – учитывая её, Кэлен, работу-то… Она ведь нередко рискует жизнью, и за десять лет не раз, и не два на самом деле ходила по краю. А вот – получается, и не задумывалась никогда, боится ли она смерти. – Хмм… Даже не знаю, если честно. Пожалуй, своей не боюсь…

– А чьей боишься?

– Твоей, например.

– Моей? – Мэйсон, кажется, опешила даже. Уставилась недоуменно – и напряженно. Кэлен уже знала этот взгляд: он появлялся, когда Мэйсон искренне старалась понять то, что не вписывалось в её картину мира. – Почему, Амнелл?

– Потому что… – улыбнулась, нажала пальцем на кончик её носа. – Боюсь, ты не поймешь.

– Да? – смотрела еще секунду в глаза, затем пожала плечами: – Ладно. Хотя, я думаю, ты просто в меня влюбилась.

– Чего?

– А что? Я знаю, что люди очень боятся потерять тех, кого любят.

Кэлен набрала воздуха в легкие и… промолчала. Задумчиво уставилась в зеленые глаза. Невозмутимые, ага, и лишь в глубине сияют насмешливые искры. А ведь она, Мэйсон-то, может быть права. Вполне вероятно, Кэлен и правда уже влюбилась в нее, в эту чертову Мэйсон. Одно вот совершенно точно: это лицо, снова сейчас расслабленное, спокойное, эти глаза с ироничными огоньками в самой глубине, почти незаметными, Кэлен любит. Любит смотреть в него, в лицо-то, любит прикасаться – пальцами, ладонью, губами или щекой. И – она внезапно поняла это, уже и не удивляясь даже, – теперь не имеет большого значения, кто там сейчас смотрит на мир через эти глаза – Мэйсон или Кара. Да, когда Кара, оно, лицо, становится будто бы мягче, нежнее... Кара… Сердце болезненно сжалось, и холодная тоска поползла внутрь черной склизкой плесенью. Встретится ли Кэлен с ней, с Карой, хоть когда-нибудь теперь? Кара-то, похоже, видеть Кэлен не желает. Все еще не желает. Ни видеть, ни слышать… никакого контакта вообще… Иначе – она ведь дала бы о себе знать, не так ли? Да вот сегодняшней ночью – она ведь появлялась, наверняка же появлялась, ну! И если бы она хотела увидеть Кэлен, пришла бы. Или позвонила… написала смс. Да, черт побери, нашла бы способ связаться, правда? Если б захотела… Но – она не захотела, судя по всему.

Кэлен вздохнула. Вспомнила вдруг, что она – на минуточку! – все еще лежит в обнимку с Мэйсон. Покосилась на нее: похоже, Мэйсон совсем не удивилась её, Кэлен, внезапному молчанию. Мэйсон просто смотрела на Кэлен и ждала. Невозмутимо. Терпеливо. Интересно, долго она, Мэйсон, может вот так ждать – без раздражения, без тревоги, не задавая вопросов, просто ждать и все? Кэлен ведь молчит уже сколько? Три минуты, пять, больше? Если бы вот так, ни с того, ни с сего замолчала Мэйсон, Кэлен, бы, пожалуй, уже извелась, да что там – распсиховалась бы, ибо таких неопределенных пауз не выносила, категорически, ну! А Мэйсон лежит, ждет… Удивительно. Жаль, время поджимает – было бы его больше, Кэлен обязательно, вот ей-богу, проверила бы выдержку напарницы. Но – время, чертово время… точнее, вечная его нехватка, да. Кэлен провела пальцами по щеке Мэйсон:

– Ты ночью сегодня спала?

– Да, – если Мэйсон и удивил вопрос, виду она не подала. – Как приехала, так сразу упала и отрубилась. А ты почему спрашиваешь?

– Проверяю, – Кэлен очаровательно улыбнулась. – Все мои вопросы ты игнорируешь или на некоторые все же отвечаешь?

Мэйсон фыркнула, а Кэлен, склонившись, поцеловала её в губы – и вот этим удивила, еще как. Снова улыбнулась оторопевшей напарнице:

– Я в душ. А ты можешь пока пить кофе, читать новости… и что ты там обычно делаешь?

– Не думаю, что будешь так долго мыться, – пробормотала Мэйсон уже в спину перебравшейся через нее Кэлен. – Как по мне, ты очень странная, Амнелл…

Итак, Кара совершенно точно появлялась сегодня ночью – Кэлен это выяснила. Интересно, чем занималась? Играла в свой дурацкий покер? А может, торчала на каком-нибудь форуме, очаровывая кого-нибудь… так же, как когда-то очаровала её, Кэлен. Интересно, Кара скучает вообще по ней? Думает о ней? Или, может, с глаз долой – из сердца вон? Да нет, нет же, это не похоже Кару, категорически не похоже. А с другой стороны – что, в сущности, Кэлен о ней, о Каре, знает? Почти ничего ведь, ну! Господи, да Кэлен о себе-то – как выясняется в последнее время – почти ничего не знает. Еще три месяца назад она и не подозревала, что может влюбиться в девушку. Еще неделю назад она понятия не имела, что может влюбиться… в двух девушек. Черт бы их побрал!

Так что нужно признать: про Кару, она, Кэлен, почти ничего не знает. И абсолютно, совершенно не в курсе, на что её – её ли уже? – Кара способна. Может, ей и впрямь уже не нужна никакая Кэлен Амнелл…

День

А Саймон Картер изменился, значительно – если не сказать, разительно. Не внешне, нет. Он смотрел иначе – затравленного, испуганного взгляда не было теперь и в помине, вместо него через щелочки прищуренных век просвечивали злость и… самодовольство. Дрожащие губы? Да бог с вами, откуда?! У сегодняшнего Картера губы кривились в злорадной, наглой ухмылке, которую он все пытался скрыть поначалу, но удавалось плохо. Трясущиеся руки? Категорический бред: руки Саймона спокойно лежали а столе, не вздрагивая даже… Мать его, а! Кэлен одного взгляда хватило, чтобы понять: во-первых, Картер уже знает – и о статье в «Филадельфия Инквайер», и о – вполне возможно – о желании Митчелла защищать его, Картера. А во-вторых, легко не будет. Ибо они с Мэйсон облажались. Совершенно, категорически облажались, мать их!!! Они не поняли, не увидели истину, сейчас открывшуюся во всей красе: Саймон Картер – социопат. А значит, умный – категорически умный, организованный и уверенный в себе ублюдок. И все это время, все эти дни он играл с ними, с детективами Мэйсон и Амнелл… играл и наслаждался этим – наверняка ничуть не меньше, чем насилием и убийством Оливии Кинг.

У Кэлен кулаки чесались, зудели аж просто – так хотелось хуком справа, как Мэйсон учила, врезать в эту самодовольную, сейчас такую наглую рожу, разбить, разорвать эту злорадную, наглую ухмылку. А еще ей, Кэлен, ничуть не меньше хотелось двинуть самой себе – именно себе, ибо Мэйсон, по большому-то счету, в деле расследования убийств новичок, не так ли? Зато Кэлен Амнелл – старичок. И за десять лет вроде бы как уже собаку съела на этой стезе, да? Вроде бы как считалась профессионалом, детективом с огромным опытом и девяносто семи процентной – на минуточку, самой высокой в отделе! – раскрываемостью. И вот она, Кэлен Амнелл, допустила все мыслимые и немыслимые промахи в этом деле. Как, ну как можно было поверить соплям и слезам Картера? Какого черта, в каком таком затмении она на это купилась, а? Где была ее голова? А глаза, уши? Опыт, в конце концов? Профессиональное чутье? Вот где, где это все потерялось?