Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 50 страниц)

– Ладно. Только, детективы… как вы все же представляете себе процесс? Я буду всех сотрудников по очереди зазывать к себе?

– Во-первых, не всех, – ожил неожиданно Зед. Ага, видимо, вспомнил, кто тут все-таки главный. – Женщин исключаем, а это сорок процентов. Так что тебе останется обработать только чуть больше половины штата, мужскую часть управления.

Кэлен быстро опустила голову и челюсти стиснула, сдерживая смех. Боже, Зоррандер сам-то понял, чего ляпнул? Похоже, нет. Продолжил спокойно, серьезно:

– И зазывать к себе никого не нужно, Сара. Мы заведем к тебе видео со всех камер в управлении. В режиме реального времени и записи предоставим. Начнешь с убойного отдела и тех, кто бывает у нас чаще других, список мы составим. Может, остальных и проверять не придется, сообщник Сайфера окажется среди наших...

– Да… – Литл задумчиво покивала. – Это выход… Но, черт, это же все равно – чертова уйма работы!!! – скуксилась жалобно, совсем по-детски, но лишь на полсекунды. Затем улыбнулась коварно и обвела всех засветившимся взглядом: – Должныыы будете…

– Само собой, – Мэйсон пожала плечами, и Кэлен повторила её жест, кивнув. – Обсудим детали?

– Да что тут обсуждать? – Сара нетерпеливо махнула рукой. Кэлен улыбнулась: Литл, надо отдать ей должное, действительно любила свою работу, была увлечена ею, обожала сложные задачи и вызовы. Кэлен даже подозревала, что работа возбуждает Сару куда как больше, чем все восхищенные поклонники вместе взятые. Вот и сейчас – Литл уже охватил азарт, и все, что она хотела – выставить их поскорее и погрузиться в волшебный мир своей любимой антропологии. – Составьте список и валите, – подтвердила догадку Кэлен Сара. – Будут новости, позову. Впрочем, можете прямо сейчас сгонять в Парижскую за кофе и печеньем.

Кэлен нажала кнопку на кофемашине, навалилась, уперевшись руками, на столешницу. Уставилась бездумно на две тонкие шоколадные струйки, падающие в большую кружку. Впрочем, почему бездумно? Она думала. О кофемашине вот. Отличный аппарат. Очень крутой, многофункциональный. Интересно, это приобретение Мэйсон или Кары? Машинка дорогущая, невооруженным глазом видно… Явно не на зарплату детектива куплена. По крайней мере, не на одну зарплату, ну. Может, Мэйсон копила. Все-таки Мэйсон, да. Кара не любитель кофе, а вот её альтернативная личность – настоящий фанат. Кэлен усмехнулась: о чем она думает? Какая, в общем-то, разница, кто из них купил этот аппарат? Никакой, да. Но любопытно… Да и думать о чем-то еще, о чем-то более важном – их деле, например, – сил не было.

Душ, на который Кэлен так надеялась, не помог. Совсем. Не взбодрил вот ни капельки! Даже наоборот: Кэлен еще больше размякла, расслабилась, обессилила. Так, что и стояла-то еле-еле, тяжело навалившись на столешницу, практически переместив вес тела на одни только руки…

… У Сары они провели еще четверть часа – составили список, вспомнив всех сотрудников управления мужского пола, кто вхож в убойный. Ну, Кэлен надеялась, что всех. Затем, уже в коридоре, на троих с капитаном обсудили версию для отдела внутренних расследований: детектив Амнелл, которая находится сейчас в отпуске, решила показать детективу Мэйсон, которая, как известно, недавно переехала в Филадельфию, достопримечательности. Гуляя по мемориалу Элен Филиппс они встретили детектива Сайфера, который вел за руку незнакомую им девочку. Детективы Амнелл и Мэйсон решили поздороваться с коллегой, однако детектив Сайфер повел себя странно: выхватил пистолет и направил на детектива Мэйсон, начал угрожать, а затем выстрелил. Конечно, версия была шита белыми нитками, а во внутренних расследованиях не дураки сидят, и они будут копать, и таскать всех “на беседу”... но это хотя бы даст время – найти беглого Сайфера или вычислить его сообщника. После Зед, попросив Кэлен и Мэйсон сидеть тихо, не высовываться, никуда не лезть, но продолжать размышлять над делом, и пообещав держать в курсе, буквально выгнал их из управления.

Они еще поехали в Парижскую кофейню, и Кэлен, уступив место за рулем Мэйсон, почти сразу задремала. А проснувшись, устыдилась и разозлилась на себя: какого черта она так раскисла? Вот в Мэйсон сегодня стреляли, она ударилась головой, сильно, у нее рана, которую потом еще и зашивали без наркоза. Мэйсон тонула, умерла и ожила. Мэйсон уговорила Сару помочь. Так что это ей, Мэйсон, сейчас положено быть еле живой от усталости, раскисать в пассажирском кресле, а вовсе не Кэлен! Логично же, ну? А она, Мэйсон, невозмутимо ведет автомобиль по малознакомым запруженным транспортом улицам… Железная она, что ли? Ведь нет же. Она сильная, да. Но ведь не железная! Она просто держится… взвалила на себя все и тащит… Упрямая, несгибаемая… заботливая.

И когда они остановились у кофейни, Кэлен, уже переполнившись жалостью, отстегнула ремень безопасности, потянулась к Мэйсон, положила ладонь на ее левую щеку, развернула ее лицо к себе и прикоснулась губами ко лбу слева, над бровью, немного не дотянувшись до раны. Мэйсон удивленно покосилась на нее:

– Чего вдруг?

– Болит? – Кэлен погладила пальцами её правую щеку.

– Терпимо, – усмехнулась едва заметно и прильнула к губам Кэлен. И губы Мэйсон тоже были поразительно бодрыми. Бодрыми, сильными, упрямыми, настойчивыми… мягкими. Кэлен совсем растаяла под их нежным напором, поплыла куда-то, теряя себя, теряя реальность... А чертова Мэйсон, оторвавшись, сообщила невозмутимо: – Если снова захочешь меня полечить… или пожалеть, сладкая, то прикладывай свою жалость сюда.

Кэлен оторопела на миг, а затем, рассмеявшись, приложила все – жалость, нежность, любовь, благодарность – куда сказано…

В кофейню Мэйсон сгоняла сама, коротко приказав: «Спи». А Кэлен и не стала спорить, послушно сползла в кресле пониже и закрыла глаза. Осталась в машине и на парковке управления, пока её напарница относила Саре «подмазон» – как сама Мэйсон это назвала. Дремала Кэлен и по дороге домой. О деле они не говорили… впрочем, они вообще не говорили. И Кэлен, расслабившись в теплой безопасности рядом с Мэйсон, кажется, даже и не думала ни о чем. Совсем. Редкое для нее, для Кэлен, почти неуловимое состояние внутренней тишины, пустоты – но не пугающей, холодной, а наоборот, уютной, умиротворяющей… и она наслаждалась им, словно укутавшись в мягкий пушистый плед абсолютного покоя и безмятежности.

И только у подъезда их… ну да, уже их, надо же... дома, очнувшись, вынырнув из этого тихого и теплого безвременья, Кэлен с ужасом поняла, что встреча с Карой неумолимо приближается. И она, Кэлен, к ней не готова. Совершенно, категорически. Она боится этой встречи, боится обиды Кары, даже больше – её ненависти, отвержения. Она боится, что не сможет, не сумеет подобрать нужные слова… что все испортит и разрушит. Потеряет Кару… Нет, внутри Кэлен этим паническим мыслям противостоял все же кто-то – кто-то разумный, спокойный, уверенный в любви Кары. Этот кто-то, снисходительно ухмыляясь, уговаривал трусившую Кэлен: мол, не накручивайся, не придумывай ерунду. И напраслину на Кару не возводи. Кара любит тебя, искренне, по-настоящему любит. Такая любовь сильнее страха, сильнее обид. Эта любовь побеждает недоверие, прощает ошибки. Эта любовь остается верна тебе даже тогда, когда ты сама себя не любишь, когда ты готова от себя отказаться. От себя – и от Кары, от ее любви… Но Кара, ее любовь не позволят тебе сделать это, не позволят тебе отказаться от них – и от себя. И уж совершенно точно Кара не может обидеться настолько, чтобы отказаться от тебя, Кэлен. У Кары хватит любви понять и простить…

И этот внутренний мудрец был прав, абсолютно, категорически прав! Но его голос звучал слишком тихо и слабо, и не мог, никак не мог заглушить, остановить внутреннего паникера, вопящего от ужаса. А потому Кэлен, совершенно придавленная этим криком, неслышным снаружи, но заполняющим ее всю, целиком, – вот, вот что это такое навалилось, не усталость, а страх, вытесненный, но не исчезнувший страх! – уже еле двигалась, медленно, тяжело, рассеянно. И упорно, отчаянно не признавалась себе в своем страхе. Версия с усталостью нравилась ей больше, и она настаивала на ней в своем внутреннем диалоге, отмахиваясь от мудреца, затыкая рот паникеру… И убедила себя, что все, что ей нужно – это тридцать минут под душем, сначала горячим, а потом контрастным. Что это взбодрит, вернет силы. Да.

Мэйсон подхватила её, придержала, обвив рукой талию, когда Кэлен покачнулась на второй из трех ступенек, ведущих к лифту. Заглянула сбоку в лицо, присвистнула:

– Что-то ты совсем расклеилась, сладкая. Не заболела?

– Нет… – Кэлен улыбнулась беспомощно. – Устала. Ты права, Мэйсон… перестрессовала я сегодня не на шутку.

– Никогда не теряла напарников? – Мэйсон завела её в лифт, аккуратно прислонила к стеночке. Но руку с талии не убрала, и Кэлен это понравилось. Она погладила пальцами левую щеку Мэйсон, устроила ладонь на шее, пробравшись под локоны:

– Нет, бог миловал. Пока никого не теряла. И потом, Мэйсон… ты не просто напарник, ты же сама понимаешь. Одно дело, потерять просто напарника, даже друга. И совсем другое – тебя… вас.

Секунду Мэйсон пронзительно, внимательно смотрела ей в глаза. Молча. Потом, усмехнувшись, поцеловала. До самого десятого этажа.

В прихожей Кэлен сразу озвучила свои планы на душ, и Мэйсон их одобрила. Предложила помощь. И поддержку. Ну, в душе. Кэлен ведь устала, на ногах едва стоит, Мэйсон даже пришлось снимать с нее кроссовки, присев на корточки. Вот после этого, выпрямившись, она и предложила Кэлен свою помощь в душе. Прошептала хрипло, прикоснувшись губами к уху:

– Упадешь еще там… давай я с тобой пойду, сладкая. Раздену… помою… подержу…

Тело откликнулось на это бурным восторгом, тело голосовало “за” участившимся дыханием, запрыгавшим, словно резиновый мяч, сердцем… и возбуждением, горячим, тягучим, заполнившим низ живота, запульсировавшим там, опережая сердце. И Кэлен почти согласилась, почти сказала, начала говорить “Да”... но паникер внутри взорвался истеричным “Нет!!!”, сбивчиво объясняя, что она, Кэлен, с ума сошла совсем, что нельзя… что одним только “помою” дело не ограничится, это же понятно, да? И ударенная головой Мэйсон ослабит контроль, и появится Кара… увидит. Представляешь, что она увидит? После всего. После того как ты, Кэлен, не выбрала её – хотя и обещала, обещала же, ну! Вот тогда она уже точно не простит. Категорически. Интересно, что на этот раз внутренний мудрец был абсолютно солидарен с паникером, и они вдвоем так быстро и качественно надавили на неё, что Кэлен, улыбнувшись слабо, покачала головой:

– Спасибо, Мэйсон. Я справлюсь. Надеюсь, душ меня как раз взбодрит…

...Увы. Не взбодрил. Наоборот, Кэлен еще больше размякла, ослабла. Если честно, лучше всего ей было бы сейчас завалиться спать. Мэйсон, кстати, именно это ей и предложила, встретив после водных процедур. Кэлен отказалась, категорически, не объясняя. А что она могла объяснить? Что боится засыпать, потому что следом отправится на боковую Мэйсон, и значит – появится Кара? А Кэлен не готова к встрече с ней, совершенно не готова! Не сейчас. Может, позже… но не сейчас. И вот теперь, дожидаясь из ванной Мэйсон, Кэлен наливала себе вторую кружку кофе и размышляла о том, кто же купил эту машину…

– О чем печалишься, сладкая? – Мэйсон подошла неслышно, остановилась за спиной. Кэлен сдобрила кофе сливками, сделала маленький глоток. Зажмурилась от удовольствия – невозможно вкусный же, ну! – улыбнулась, не оборачиваясь:

– Вот думаю, кто купил это чудо – ты или Кара.

– Мелкая. Это был её подарок мне на новоселье здесь, – Мэйсон фыркнула. Кэлен повернулась:

– Или её плата за то, чтобы ты согласилась на переезд?

– Типа того, – чуть склонила голову, чуть выдвинула вперед подборок. И в глазах заплескалась насмешка.

– Мэйсон… – Кэлен прижалась ягодицами к столешнице. – До меня только сейчас дошло… В машине-то ты мне зубы заговорила, а сейчас я думаю… Ну, ладно, ты не рассказала мне про ваш с Зедом план заранее. Я понимаю. Но потом-то? Дома? Ты почему молчала? Ты что, не видела, как я переживаю?

– Видела, – Мэйсон сунула в карманы домашних шорт большие пальцы обеих рук, едва заметно улыбнулась. Спокойная. Невозмутимая. Лишь легкий интерес в глазах. Даже не интерес, нет, скорее ожидание.

– И? – Кэлен, как раз сделавшая глоток кофе, чуть не захлебнулась – и кофе, и возмущением. Если честно, она рассчитывала на другой ответ. Ну, что Мэйсон не поняла. Не догадалась, скажем. Не разобралась в чувствах Кэлен! Ага, да. Кого Кэлен пытается обмануть? Мэйсон, которая читает эмоции людей, как открытую книгу – и не разобралась в ее, Кэлен, чувствах? Смешно, ей-богу! И можно было больше не задавать вопросов – да все же ясно, ну! Но Кэлен зачем-то решила идти до конца. Прищурилась: – Почему ты не успокоила меня? Не объяснила? Тебе нравилось смотреть, как я страдаю?

– Нет, – она чуть пожала плечами. – Но я не знала, как будут развиваться события. Вдруг бы пришлось общаться с Сайфером. Или с отделом внутренних расследований. Ты могла все испортить, Амнелл, если бы знала правду. А страдания… – усмехнулась. – Как по мне, ты бы от них не умерла, сладкая.

Кэлен поставила кружку на стол. Прикрыла глаза на миг, вздохнула глубоко. Уставилась на Мэйсон задумчиво. И – тоже очень невозмутимо:

– Я тебя убью…

– Серьезно? – Мэйсон приподняла одну бровь.

– Да, – Кэлен отлипла от столешницы, сделала шаг, приблизившись почти вплотную. – Убью тебя. Прямо сейчас.

– Ты пару часов назад меня оживила, Амнелл. А теперь хочешь моей смерти? Очень логично, сладкая, – у Мэйсон в глазах восторженные черти плещутся в море иронии.

– Плевать, – Кэлен потянулась руками к ее шее… такой тонкой, беззащитной. – Вот задушу тебя. Прямо сейчас.

– Давай, – согласилась с ухмылкой. И подалась навстречу. А сама обвила руками талию Кэлен, устроила ладони на ягодицах. Провела кончиком языка по нижней губе, пронзая взглядом – жарким, жадным. Прошептала хрипло: – Имею право на последний поцелуй перед смертью?

Кэлен все же обхватила пальцами ее шею, и даже сдавила слегка… И укусила нижнюю губу, прежде чем, закрыв глаза, со стоном отдаться им обеим, – губам, в смысле, – раствориться в их долгом, горячем, сводящем с ума страстном танго...

– Прощена? – Мэйсон смотрела насмешливо и… нежно? Нет, наверно, Кэлен это чудилось. Она снова погладила Мэйсон по щеке:

– Как это было?

– Что? Поцелуй? Как по мне, бывало и лучше. Ты правда устала, сладкая.

– Мэйсон, – Кэлен приложила палец к её губам, останавливая. – Смерть… умирать… это страшно?

– Страшно? – Мэйсон на секунду задумалась. Мотнула головой: – Нет. Нет, это не страшно. Это… никак.

– То есть? Я не поняла.

– Ммм… я не умею объяснять… ну, знаешь, это как… Будто кончился интересный фильм, который держал тебя в напряжении… и вот – хэппи-энд, и эта надпись: “Конец”, а потом просто черный экран, – она помолчала, склонив голову. – Нет, это все ерунда. После фильма остаются вопросы, а тут… не знаю, наверно – абсолютное облегчение. Ну, что-то вроде: все, можно расслабиться, совсем. Больше ничего не нужно… никому. Теперь просто – покой, – подняла на Кэлен глаза, немного грустные и – вот что за человек, а? – ироничные. – Не знаю, стало ли тебе понятней.

– Нет, не стало, – Кэлен улыбнулась. – Но одно я поняла: это не страшно. А даже как будто… освобождает?

– Типа того, – Мэйсон прижалась к Кэлен, потянулась одной рукой за ее спину, ухватила кружку с остывшим кофе, сделала глоток. Жестом предложила Кэлен, та отказалась, качнув головой.

– А когда Кара позвала тебя? Что тогда…

– Позвала? – Мэйсон даже отпрянула слегка, глаза вспыхнули, зажглись весельем: – Да она меня за шкирку вытащила! Еще и орала на меня!

– Серьезно? – Кэлен даже рот приоткрыла. Получается, они, Мэйсон и Кара, могут общаться не только через переписку, но и как-то… внутри себя? Внутри тела? Мозга? Черт! Ну, где-то там, внутри, где размещается личность… или вот две, как у них. Значит, они могут контактировать напрямую? Или это произошло впервые, потому что ситуация была критическая? И почему она, Кэлен, задает эти вопросы себе, а не Мэйсон? Опомнившись, Кэлен легонько потрясла Мэйсон за плечо: – Вы можете общаться напрямую?

– До сих пор не могли, – снова задумалась, будто вспоминая. – А тут… Это было похоже на… Слушай, тебя будили когда-нибудь, ну, жестко так? Ты крепко спишь, не хочешь просыпаться, а тебя прямо трясут, поднимают прямо сонную, спящую, тащат куда-то из твоего сна, покоя, да еще и орут на тебя: “Ты с ума сошла??? Не смей умирать! Кто тебе позволил? Быстро пришла в себя, дрянь такая!!! Ты не умерла, ясно тебе?!”...

Кэлен снова приоткрыла рот и глаза распахнула, не справляясь с изумлением, уставилась ошарашенно. Мэйсон замолчала, смотрела невинно. Кэлен потрясла головой:

– Это так было?

– Типа того, – глаза все еще невинные. А губы подрагивают, явно стараются удержаться, не расплыться в улыбку. Кэлен прищурилась:

– Ты издеваешься?

– Нет, – и невинности в глазах прибавилось.

– Я тебя убью!

– Снова?

– Мэйсон! Я серьезно, а ты!

– Амнелл! – она закатила глаза. – Да не помню я. Помню, как шарахнуло в грудь, больно. Как я лечу через парапет. Это все быстро было, очень. Потом боль в голове… а дальше уже – твое лицо перекошенное в слезах надо мной… Вот и все.

– Когда ты очнулась… ожила, ты мне сообщила, что Кара тебе сказала, что ты не умерла, – Кэлен снова прищурилась, недоверчиво, подозрительно. – Ты еще у меня уточнила: мол, правда не умерла?

– Да? – она нахмурилась, прислушиваясь к чему-то в себе. – Да… припоминаю. Это и впрямь было как сон. Ну, будто мне приснилось, что я блуждаю в темноте, такой, знаешь, непроницаемой, иду куда-то, медленно так… А потом меня Кара догоняет, берет за руку, говорит, мол, куда собралась? Ты не умерла. Идем обратно, – она допила одним глотком холодный кофе, поморщилась, поставила кружку на стол, вновь на миг буквально вжавшись в Кэлен. Кэлен обняла ее за плечи одной рукой, другой взъерошила волосы:

– Это уже третья версия событий, Мэйсон…

– Говорю же, сладкая, не помню я ни черта…

– Ладно, – Кэлен улыбнулась. – Бог с ним. Главное, ты жива, – вдохнула, бережно прикоснулась пальцем к коже рядом с раной, медленно обвела вокруг шрама: – Неужели не болит совсем?

– Говорю же – терпимо, – Мэйсон пожала плечами. Независимо. Кэлен с улыбкой качнула головой, погладила пальцем левый уголок её губ, припухший, цветущий багрово-фиолетовым:

– А здесь?

– Не болит.

– Железная Мэйсон! – Кэлен закатила глаза. – Что-то у тебя все левая сторона страдает в последние дни…

– И? – Мэйсон вздернула бровь. – Что это значит, доктор?

– Считается, что правая сторона тела – это проекция отношений с социумом, а левая – с собой. Ты поссорилась с собой, Мэйсон? В твоем случае это даже не фигура речи, – Кэлен тихо коротко рассмеялась.

– Чушь какая-то, – она улыбнулась, весело, как-то задорно. – Мы с мелкой мирно живем, – и вдруг наклонила голову, глянула чуть исподлобья: – А вот у вас, похоже, что-то опять не гладко.

– С чего это ты взяла?

– Времени восьмой час вечера, а ты меня не гонишь спать, – она зевнула сдержанно, не открывая рта. – Не требуешь выдать тебе Кару… Что-то случилось у вас, сладкая?

– Ну… – Кэлен смущенно отвела взгляд. Сглотнула. Вот что ей сказать? “Я боюсь, что Кара на меня обиделась, потому что я ей пообещала, что если придется выбирать, я выберу её, а не тебя Мэйсон. Но я не выбрала”... Ага, да. Как такое можно сказать? Убедить себя, что Мэйсон не обидчивая? Не обидчивая, невозмутимая, ей все равно, ей не бывает больно… железная. А вот нет! Кэлен в это не верит, не желает верить. И потому не может сказать правду… Правду, которая вполне способна ранить Мэйсон – что бы там сама Мэйсон не воображала о себе. Кэлен вздохнула: – Я боюсь. Боюсь, что Кара обидится на меня.

– А что ты натворила? – кажется, она спросила это с искренней заботой. Если б только не эти насмешливые черти в глазах…

– Ну… Она ведь тебя… она ведь не дала тебе умереть. По моей просьбе. А я потом даже спасибо ей не сказала…

– Хм… – вот теперь Мэйсон действительно озадачилась. Нахмурилась недоуменно. – Так у тебя возможности не было, разве нет? Мы же не менялись с мелкой после этого.

– Да. Но… вдруг она ждала? Ну, что я, убедившись, что с тобой все в порядке, попрошу позвать ее и поблагодарю…

– Амнелл… – Мэйсон прищурилась, буквально просканировала её пристальным, изучающим взглядом. – Как по мне, ты или недоговариваешь что-то, или заморочилась не по делу. Если недоговариваешь, то я помочь не смогу… сама тогда разбирайся.

Кэлен пришлось приложить просто неимоверные усилия, чтобы удержать на лице грустно-расстроенное выражение, чтобы испуг, острый, мгновенный, не отразился в глазах. Вот же чертова Мэйсон, внимательная, проницательная! Как она это делает, а? Кэлен свела к переносице брови, приподняв – сложила домиком:

– Думаешь, Кара не обидится?

– Амнелл… – очень мягким, снисходительным тоном – и с легким вздохом впридачу. – А ты бы на месте мелкой обиделась? В такой ситуации.

– Я? Нет.

– Ну, а про нее чего так плохо думаешь?

– Почему это плохо? – Кэлен действительно не поняла.

– Сладкая… – Мэйсон усмехнулась. – Похоже, ты правда устала. И заморочилась. И что ты себя изводишь этими обидится – не обидится? Не проще у нее самой спросить?

Кэлен подавила вздох, улыбнулась грустно. Проще. Им. Мэйсон и Каре. Они прямые, простые, честные… в основном. Им действительно проще спросить. А ей, Кэлен, вот страшно. И она, хоть и понимает, что глупо, глупо же, ну! – изводит себя сомнениями… Мэйсон помолчала, ожидая ответа. Не дождалась, качнула головой, усмехнувшись. Прикоснулась губами к губам Кэлен:

– Знаешь что, Амнелл? Я тоже устала. Правда, вымоталась, как ездовая собака. Поэтому давай-ка я пойду спать, а вы тут разберитесь с мелкой. И не бойся. Как по мне, ты ничего ужасного не сделала, – она вновь коротко поцеловала Кэлен. И, резко выпустив её из объятий, развернулась. Кажется, даже сделала шаг...

Кэлен, опомнившись, уцепила её за майку, придержала:

– Подожди… ну постой, Мэйсон! – потащила, притянула обратно, прижала спиной к себе, обхватила одной рукой ее сверху, чуть ниже шеи, устроив ладонь на грудине, другой обвила талию. Положила подбородок ей на плечо, прижавшись щекой к щеке, повторила тихо: – Постой.

– Что такое? – Мэйсон трепыхнулась, но Кэлен удержала:

– Можешь ты пять минут постоять спокойно, а?

– Зачем?

– Затем! Я, может, весь день хотела тебя просто обнять.

– Кхем… А до этого мы с тобой что делали? Не обнимались?

– Нет. Мммм… не так.

– Не так что?

– Не так обнимались. Мэйсон, да постой же ты, куда ты все рвешься? Можешь ты расслабиться?

– Я и не напрягаюсь.

– Ага, я как будто не чувствую, – Кэлен чуть сильнее прижала её к себе, потерлась щекой о щеку. – Расслабься, милая…

– Чего? – хохотнула, весело так.

– Мэйсон!

– Ладно, – она слегка навалилась на Кэлен, обвисла в её руках. Кажется, закрыла глаза. Задышала глубоко, старательно. – Так?

– Дурочка, – Кэлен хихикнула. Снова потерлась о её щеку. – Ну что ты такая упрямая, несгибаемая? Все время сильная. Не пожалуешься никогда… не поноешь…

– Зачем, Амнелл? Мне не нужно, чтобы ты меня жалела.

– Мне нужно! Мне нужно тебя жалеть. И любить. И заботиться о тебе. Хоть иногда.

– У тебя для этого мелкая есть. А мне это все ни к чему.

– Мэйсон, а тогда зачем я тебе, а? Только для секса?

– Да. Для секса.

– Ты нахалка, – Кэлен фыркнула тихо ей в ухо, поцеловала – рядом с ним. Повторила: – А мне все это нужно. Не только с Карой, но и с тобой тоже. Смирись, Мэйсон. Считай, что это твоя плата за секс со мной.

– Ха! А я считала, что секс со мной – твоя плата за возможность быть с Карой.

– Вот ты!.. Нахалка! – Кэлен укусила её за щеку. Легонько, нежно. Тут же поцеловала: – Это когда было… теперь все не так. Теперь люблю тебя. Смирись.

– Амнелл…

– И затихни. Господи, Мэйсон, ну хоть пять минут постой, а!

– Ладно, – неожиданно согласилась. И вдруг и впрямь расслабилась, сама прижалась спиной к Кэлен, обмякла. Кэлен улыбнулась, прикрыла глаза, отдавшись теплому уютному ощущению покоя, близости… Хорошо же, ну! И как только эта упрямая Мэйсон не понимает? Так хорошо… Это ведь просто наслаждение – стоять вот так, в безмятежной тишине, прижавшись к горячему любимому телу, дышать в унисон, слушать, нет, скорее даже чувствовать биение сердца… Ловить малейшие движения этого тела, нюансы, перемены… Вот сейчас, например, оно словно еще потяжелело, как будто бы еще больше расслабилось… совсем, абсолютно расслабилось… на пару мгновений сделалось будто… будто неживое? Черт!!! Мэйсон! Чертова Мэйсон сбежала! Сбегает! Она меняется с Карой… черт побери. А Кэлен все также не готова к встрече...

====== Часть 61 ======

Что делать? Что же делать? Что, черт побери? Что??? Кэлен металась. Просто места себе не находила! Кэлен кричала, задаваясь одним и тем же вопросом. Тряслась. Потом, нет, сразу же, одновременно, кричала на себя – за этот страх, эту глупую, странную, нелогичную – совершенно, категорически же нелогичную, ну! – панику.

Нет, снаружи ничего такого не происходило. Если бы кто-то посмотрел сейчас на Кэлен, то даже не заподозрил бы, что она умирает от страха – снова. Кэлен просто застыла, прижавшись ягодицами все к той же столешнице, – и прижав к себе потяжелевшую Мэйсон. Или уже Кару? Кэлен, кажется, даже дышала едва-едва – если вообще дышала. В общем, посмотри кто со стороны – увидел бы статую, неподвижную и, возможно, вполне себе мраморно-бледную.

Вся позорная, иррациональная, нелогичная паника бушевала внутри. Что делать? Она, Кэлен, ведь не готова, категорически не готова к встрече с Карой. Она не знает, что говорить, как говорить. Вот, для начала, как объяснить эту странную позу? Эти объятия с Мэйсон? Ведь Кара, появившись, спросит, обязательно спросит, что они, Кэлен и Мэйсон, тут делали в такой… таком положении. И что отвечать? Правду? Что Кэлен захотелось пообниматься с Мэйсон? Кара точно обрадуется, ага. И это ведь даже не вся правда-то, ну! А вся… вся правда в том, что Кэлен удерживала Мэйсон, чтобы не появилась Кара. Кэлен изо всех сил оттягивала тот момент, когда придется встретиться с обидой Кары… с её ненавистью. Возможно, Кара даже поймет… если у Кэлен будет шанс объяснить. Если Кара вообще захочет разговаривать. А если нет? Может ведь такое быть, ну! “Я не хочу тебя видеть. И слышать… Насмотрелась и наслушалась, аж тошнит” – это ведь совсем недавно… неделю назад, чуть больше? А вспомнила, и боль такая, будто бы вчера. Не хочет она, Кэлен, снова услышать что-то подобное… не может! Не выдержит просто, ну… Так что же де...

– А ты была права, Амнелл.

Что? Кто это? Мэйсон? Ну да, получается, Мэйсон, ведь Кара называет Кэлен по имени. А если «Амнелл» – то это точно Мэйсон, без сомнений. Но почему? Неужели Кара…

– Она не хочет тебя видеть, – подтвердила страшную догадку Мэйсон. – Не знаю, что там у вас в самом деле случилось, но мелкая не желает появляться.

Все. Сердце остановилось, замерзнув в лед, и тут же разбилось, рассыпавшись миллиардом мельчайших острых осколков. Горло сдавило, и там образовалась запруда, соленая до горечи. А воздух в окружающем мире кончился. Кажется, так уже было, да? Воздух кончился, стало нечего вдыхать… и вместо кислорода легкие заполнила пустота. Жуткая, ледяная пустота. Кажется, Кэлен умерла. Вот на этот раз совершенно точно – умерла. Ну или… превратилась в боль. Одну огромную бесформенную боль, пульсирующую в агонии в стылой пустоте…

Да, точно так уже было. Эта пустота, эта боль, невыносимая, невозможная… её не выдержать, не пережить же, ну! Кэлен точно знает. Она, Кэлен, уже встречалась с этим. С этой болью. С этой пустотой. С этой смертью… «Я не хочу тебя видеть. И слышать...». Кэлен уже умирала, тогда. И…

Она, Кэлен, ведь выдержала это тогда, да? Не умерла. Не разрушилась. Даже не перестала любить! И надеяться, кстати, тоже… Да, ей было больно, так больно, что, казалось, не вынести. Но ведь вынесла. Выдержала. Пережила.

Кэлен тряхнула головой. И вдруг поняла, что ледяной пустоты больше нет. Что она, Кэлен, дышит. И её сердце бьется, стучит там себе, за грудиной. Может, чуть быстрей и сильней, чем обычно, но стучит, стучит же, ну! А еще она, Кэлен, поняла, что Мэйсон выбралась из кольца её рук и теперь стоит напротив. И смотрит – без капли сочувствия, понятное дело, – но с интересом. Изучающе так. Словно исследователь, наблюдающий за экспериментом. И от этого её взгляда мгновенно осушилась соленая запруда, и вместо холода в груди вспыхнул, начал набирать силу злой огонь. Кара не желает её видеть, вот как, да? Не хочет дать даже шанса объяснить, – да хоть бы и оправдаться, – черт побери? Она решила не появляться? И что она себе думает, Кэлен с этим смирится? Просто вот возьмет и согласится? Ну уж нет! Кэлен посмотрела в глаза Мэйсон:

– Позови её. Уговори, потребуй, шантажируй – делай, что хочешь, но заставь её появиться! Заставь, Мэйсон!

Мэйсон чуть повернула голову в своем излюбленном жесте – неуловимом, очаровательно-дерзком, и тоже уставилась в глаза Кэлен, прищурившись, все так же внимательно, изучающе. Смотрела долго – целую вечность! – секунду или две. Усмехнулась:

– Расслабься, Амнелл. Я пошутила.

– Что? – и вновь это обжигающее ощущение ледяного душа. И снова Кэлен замерла, остановив дыхание. Что происходит? Что она сейчас сказала, эта чертова Мэйсон? Или Кэлен это послышалось? А может, это все и впрямь не на самом деле? Может, она, Кэлен, правда умерла? Умирает? И это какие-то предсмертные глюки? Нет, серьезно, не могла же Мэйсон это сказать, да? Тем более – сделать… Не могла же, ну? Это даже для нее слишком… слишком жестоко, слишком бесчувственно. Надо уточнить. И Кэлен снова прошептала едва слышно: – Что?..

– Я пошутила, – невозмутимо и как будто даже с удовольствием повторила Мэйсон. – Я еще не уходила, не пробовала меняться с мелкой. Я притворилась.

Кэлен приоткрыла рот, но не издала не звука. Не успела. Ибо Мэйсон, улыбнувшись, выдала что-то уже совсем безумное:

– Поздравляю тебя, сладкая. Ты не умерла.

Рот закрыть Кэлен забыла – так и замерла. Снова. Мимоходом отметив странное абсолютное, незыблемое просто, спокойствие, что появилось внутри и удивительным образом вполне гармонично соседствовало с шоком. Что происходит? Да ничего страшного, ну. Кто-то из них сошел с ума, вот и все. Или Кэлен, – и теперь она разговаривает не с Мэйсон, а с плодом своего воспаленного мозга. Или Мэйсон… если она существует, если она реальна – а не плод воспаленного мозга Кэлен, – и теперь она, Мэйсон, несет бред. Кэлен даже весело стало. И она улыбнулась Мэйсон – или все же своей фантазии? – ласково, как больному ребенку: