Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 50 страниц)

– Не спросила, что ты предпочитаешь – вино или мороженое. Взяла и то, и другое.

Кэлен только улыбнулась – ну не могла она говорить, черт побери, никак не получалось! И Кара, чуть склонив голову, продолжила:

– Так с чего хочешь начать? С вина? С мороженого? Или… – вгляделась в глаза Кэлен, и в её, Кары, собственных глазах стало разгораться зеленое солнечное сияние: – … может, с меня?

– Да!!! – Кэлен рванулась, буквально набросилась на нее, прижав к двери, обвила руками шею и припала к губам. Кара еще успела хмыкнуть тихо – прямо в губы Кэлен, и, уронив пакеты, обхватила, обняла, притиснула к себе… У Кэлен закружилась голова. Боже, губы Кары и впрямь оказались вкусными. Вкусными, нежными… умелыми. Целовалась она потрясающе. Даже лучше, чем в самых смелых фантазиях Кэлен. И Кэлен постанывала от блаженства, наслаждаясь этими губами… оторвалась на секундочку – только на секундочку, чуть восстановить сбившееся дыхание, а Кара, воспользовавшись паузой прошептала:

– Боже, любимая… ты с ума меня сводишь…

Вместо ответа Кэлен снова прильнула к её губам. И, не разрывая поцелуя, вцепившись одной рукой в свитер на груди, потянула за собой, отступая спиной вперед в комнату, прямо к дивану, не задерживаясь. Остановилась, только прижавшись к его краю ногами. Кара отпустила её губы, обожгла горячим, жадным взглядом:

– Сразу в постель? Даже не поговорим?

– Наговорились уже! – Кэлен ухватила за резинку её свитер, потянула. – Я уже хочу достать тебя из этого вязаного безобразия…

Кара усмехнулась и подняла вверх руки.

И все было как во снах Кэлен – только лучше, намного лучше. Острее. Чувственнее. Горячее. Были желанные вкусные – да, она не ошиблась! – губы, от которых кружилась, туманилась голова. Были мягкие теплые руки, от которых таяло и взрывалось наслаждением её, Кэлен, тело. И было тело Кары – гибкое, гладкое, жаркое, к которому Кэлен прижималась, прижималась всей собой, сливаясь, буквально растворяясь в нем, и была шелковистая кожа, по которой Кэлен скользила ладонями, которую пробовала на вкус губами, языком… И Кара владела её, Кэлен, губами – сладко, боже, так невыносимо, невозможно сладко, и нежно, и очень медленно, лишая воли, рассудка. Кара целовала её всю, везде, не пропуская, кажется, даже малюсенькой точки на теле. Кара исследовала её тело горячими ладонями, горячими мягкими губами, неторопливо, долго, мучительно долго, заставляя Кэлен томиться, трепетать, истекать, а, в конце концов, и умолять:

– Господи, Кара, я уже не могу… пожалуйста… ну давай же уже… я хочу тебя!

Но Кара только фыркнула Кэлен в живот и, ни капельки, вот ни на йоту не ускорившись, продолжила свой медленный, томительный, обжигающий путь по её, Кэлен, телу. А когда добралась к самому центру желания, пылающему, изнывающему, и только-только коснулась губами, языком, Кэлен взорвалась, закричала, сметенная, затопленная блаженством… Кара даже не остановилась: взяла её, продлевая, усиливая и без того невыносимо сладкие спазмы, и, едва дождавшись завершения, продолжила ласкать, снова вознося Кэлен к вершине, к пику, к новому, еще более мощному взрыву…

– Боооже… Кара, это потрясно! … Это что-то… Боже…

А Кара снова целовала её, целовала расслабляющееся, еще вздрагивающее тело Кэлен, поднимаясь обратно, вверх, к губам. Легла, придавила собой, прикоснулась губами к уголку рта, заглянула с затуманенные синие глаза:

– Я люблю тебя… ты просто наслаждение, Кэлен…

– Кара… я тебя люблю. Господи, как хорошо, – Кэлен рассмеялась, откинув голову, подставляя шею губам, перебирая пальцами в светлой шевелюре. – Кара… подожди…. А ты?

– Что я?

– Твое удовольствие? Ты… тебе… как?

– Да, – она усмехнулась, поцеловала её губы и опрокинулась на спину, потянула Кэлен на себя, потянула, направляя, её руку.

– Нет… – Кэлен руки устроила на талии Кары. – Не так. Я тоже хочу наслаждаться тобой… – и пошла поцелуями вниз, с удовольствием ощущая, как откликается на её губы это гибкое, горячее тело.

– Кэлен… – теперь Кара запустила пальцы в её волосы. – Ты не торопишься? Ты ведь первый раз…

– Это так заметно? – подняла голову уже от её живота.

– Что я у тебя первая? Да, мне заметно…

– Тебе это как-то мешает?

– Мне? Нет… я просто… опасаюсь, что тебе может не понравится…

– Глупая, – Кэлен продолжила свой путь, оставляя влажные следы на коже Кары. – Я… люблю тебя… что мне… может… не понравиться? .. – добралась, прикоснулась губами к пылающему, желанному. Кара застонала, откинув голову, подалась навстречу губам Кэлен…

– Почему ты не можешь остаться до утра? Игра? – Кэлен расслабленно привалилась спиной к груди сидящей сзади Кары. Они, наконец, сделали перерыв. Наскоро перекусили, а теперь устроились в постели – Кара, привалившись спиной к подушкам, Кэлен – к Каре, и в кольце её рук. Открыли вино. Впрочем, Кара от него отказалась и сообщила, как обычно, глядя в сторону, что уйдет в половине второго, и голова ей нужна трезвая… А Кэлен вино пила. И млела – не от вина, нет. От близости Кары, от её горячего тела, от её ладоней на своем животе.

– Да, игра… – Кара приложилась губами к плечу Кэлен, обожгла поцелуем. – Сама уже жалею… но, понимаешь, я на участие в Чемпионате мира записалась задолго до нашей с тобой встречи. Он давно ведь уже идет. И сейчас очень важный этап. Пропущу хоть одну игру – меня просто дисквалифицируют. Это обидно, у меня высокие шансы выиграть чемпионат. Но, знаешь, – обожгла поцелуем шею. – Ради тебя я готова плюнуть на него. И остаться.

– Спасибо, любимая, – Кэлен улыбнулась, откинула голову. – Не нужно. Нет, я хочу, чтобы ты играла и выиграла, – на самом деле ей вполне хватило этой готовности Кары бросить все ради нее. И Кэлен правда совсем не желала, чтобы Кара жертвовала тем, что для нее, Кары, важно. – Да и потом, мне ведь нужно поспать. В отличие от тебя, я – дневной житель. Утром мне на работу…

– Да… точно. Тогда тем более. У тебя из-за меня, наверно, режим вообще сбился?

– К черту! Могу совсем не спать… Ты того стоишь, – и повернула голову, подставляя её губам свои губы. Получила сладкий, долгий поцелуй. Довольная, счастливая запила его глотком вина.

– Кэлен, не надо жертв, – Кара ущипнула губами её ухо. – Мы увидимся завтра. И послезавтра. И…

– …каждую ночь! – Кэлен рассмеялась.

– Да.

– Кара, а днем ты чем занимаешься? Спишь?

– Да, сплю. Восемь-девять часов. Потом еще час-два прихожу в себя. Знаешь, брожу по дому, как чумная. Потом моюсь, ем, иду на тренировку…

– О, каждый день тренируешься?

– Да, стараюсь.

– То-то я смотрю, у тебя мышцы – просто загляденье. Лучше моих, хотя у нас в обязанности входит поддерживать физическую форму… Железки тягаешь?

– По-разному. День железо, два дня – бассейн, два дня – аэробные тренажеры, два дня – бокс. Ты, кстати, мне тут посоветуешь хороший спорткомплекс? Чтобы все можно было в одном месте…

– Мммм…. Да, подумаю, подберу тебе что-то. Днем пришлю на телефон.

– Хорошо, – Кара снова приложилась к её губам, а потом потянула из руки бокал. – По-моему, ты уже отдохнула, Кэлен.

– Эй! Я не в такой хорошей форме, как ты!

– В такой… и я тебя хочу…

Кара ушла, как и собиралась, в половине второго. Кэлен, проводив её до двери, вернулась в постель и вдруг остро, просто невыносимо остро почувствовала одиночество – холодное, жуткое. Но уже через пару минут, сладко потянувшись, она нырнула в согревающие, счастливые воспоминания о минувших нескольких часах, проведенных с Карой. Кэлен так и уснула – с улыбкой на губах…

День

– Коллеги, прошу минуту внимания, – голос капитана Зорандера выдернул Кэлен из сладких грез о предстоящей ночи. – Представляю вам нашего нового сотрудника, детектива Мэйсон. Перевелась к нам из нью-йоркского департамента полиции штата.

Кэлен подняла глаза и уронила челюсть, а тело откликнулось долгим сладким спазмом: из-за спины Зеда шагнула… Кара. Её Кара! Или… или кто-то очень на неё похожий. Очень, просто невозможно похожий: то же лицо, те же зеленые глаза, те же вкусные сочные губы. И вертикальная складка от левой брови и вверх… Вот только взгляд любимых глаз – чужой. Пристальный, насмешливый, хищный. И на любимых губах – не обещание улыбки, а ухмылка, кривая, жесткая. И светлые волосы гладко зачесаны назад, сплетены в тугую толстую косу. А одежда – боже ты мой! Кожаные штаны цвета горького шоколада в облипочку. Бледно-мятная рубашка, пуговицы сверху расстегнуты чуть не до середины – и в декольте уже уронила глаза вся мужская половина их отдела. Кожаная куртка-косуха оттенка “кофе с молоком”… Кэлен подобрала челюсть, потрясла головой. Это Кара? Или все же… А капитан, между тем, продолжил:

– Прошу любить и жаловать. Особенно ты, Кэлен. Кара – твой новый напарник, – и повернулся к Мэйсон: – Детектив, можете занять стол напротив детектива Амнелл. Ну, осваивайтесь. Добро пожаловать в полицию Филадельфии.

Мэйсон кивнула, пожала его руку и двинулась к своему столу мягкой кошачьей походкой – и все с той же кривой ухмылкой на сочных губах. На Кэлен она лишь бросила взгляд – любопытный, не более – и все! Подошла к своему стулу, сняла куртку, повесила на спинку, села… Какого черта? Кэлен снова тряхнула головой, вскочила, решительно подошла к Мэйсон. Уловила горьковатый аромат «Кензо». Странно… Оперлась руками о её стол, наклонилась:

– Кара! Какого черта? Какого дьявола происходит? Ты детектив??? Из департамента полиции Нью-Йорка?

Мэйсон повернулась к ней, чуть склонила голову. Кэлен отпрянула: черт возьми, Кара смотрела на нее, как на незнакомую! Как будто видит впервые в жизни! С интересом, да, но – с искренним, абсолютно искренним недоумением!!! Вздернула бровь:

– Прости, сладкая. Ты разговариваешь так, будто мы знакомы. Но, хоть убей, как ни стараюсь, не могу припомнить, где и когда мы пересекались?

====== Часть 3 ======

Кэлен оторопела. Оцепенела. И глупо – наверняка же глупо, ну! – таращилась на Кару. Она что, шутит? Нет, не похоже. За три месяца… за почти девяносто ночей Кэлен научилась отличать, когда Кара шутит – даже, если делает это с серьезным, непроницаемым лицом. Сейчас она не шутила. Она, черт побери, не играла! Господи, она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ УЗНАЕТ Кэлен! Как такое возможно? Что за бред? У Кары что, память отшибло за ту половину ночи, которую она провела без Кэлен? Ага, да. Кара потеряла память, зато вдруг стала детективом нью-йоркской – а теперь вот филадельфийской – полиции! Чушь. Абсурд.

Кэлен ничего не понимала. Может, она спит? Ну да, конечно, сон! Кэлен сильно ущипнула себя за предплечье, шикнула от боли. Дьявол, не сон! А Кара – если это Кара, мать её! – еще выше подняла брови. Так. Кэлен на секундочку закрыла глаза. Надо успокоиться. Возьми себя в руки, детектив Амнелл, не стоит пороть горячку. Кэлен вздохнула. Она разберется. Расследует. Выяснит. Она поймет, что происходит. И с кем происходит – с ней или с Карой. А сейчас нужно как-то выкрутиться, пока детектив Мэйсон не приняла новую напарницу за больную на всю голову идиотку. Кэлен улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, добавила во взгляд хитрых искорок, подмигнула:

– Что, повелась? Это просто глупая шутка, которой у нас встречают новичков, – и протянула руку: – Привет, я – Кэлен. Рада познакомиться.

– Ну, привет, – Кара усмехнулась, но явно расслабилась. Пожала руку: – Мэйсон. Не скажу, что рада. Обычно я работаю без напарника, сладенькая.

– Ммда? А что так? – «сладенькую» Кэлен пропустила мимо ушей. Пока. Она улыбалась, улыбалась очень доброжелательно. Но при этом цепко исследовала глазами лицо Кары. И чем больше видела, тем страшнее ей становилось. Ну, не то чтобы страшнее, а… непонятнее, что ли. Чем больше Кэлен рассматривала лицо Мэйсон, тем больше подмечала отличий. Несмотря на абсолютное внешнее сходство – да какое там, идентичность! – это была НЕ её Кара. Черты вроде острее, резче – едва-едва, но все же. Взгляд другой, да. У Кары, её Кары, такого она ни разу не видела. Совсем иная мимика. Жесты – тоже более резкие, сильные. Другие. И – она не отводит взгляд, смотрит прямо в глаза. Черт побери, это Кара – и не Кара. Кэлен снова вздохнула. Может, это она, Кэлен, сошла с ума? Эта мысль неожиданно принесла облегчение. Кэлен расслабилась. Ибо если у нее поехала крыша, беспокоиться больше не о чем, не так ли? И Кэлен улыбнулась чуть шире, добавила кокетства: – Одинокий рейнджер, Кара?

– Типа того, – хмыкнула. – Не люблю отвечать ни за кого, кроме себя. Уж точно не хочу отвечать за тебя, сладенькая.

– С чего ты взяла, что за меня нужно отвечать? – Кэлен вздернула подбородок, глянула с вызовом. – Мания величия, Кара? И какого хрена ты называешь меня сладенькой?

– Тхех… потому что ты очень сладкая, Амнелл. Слишком красивая для детектива, как по мне.

Кэлен снова оторопела: кто бы говорил. За последние десять минут у каждого мужика в отделе случилась какая-то важная надобность, по которой они – вот ведь совпадение! – шли мимо стола Мэйсон. Проходили и только что слюной не капали – прямо в её, Кары, откровенное декольте. А Кара даже не реагировала, смотрела только на Кэлен, просто глаз не отрывала. Кэлен моргнула:

– Я так понимаю, Кара, это твое «слишком красивая» можно перевести как «не слишком умная, и с какого перепуга она стала детективом»?

– Типа того, – согласилась Мэйсон. И хохотнула: – Но, кажется, ты не дура, да, сладенькая?

– Прекрати меня так называть!

– А ты прекрати называть меня Карой!

– Вот как… Но ведь это твое имя, или мне послышалось?

– Не послышалось, – Кара поморщилась. – Только я его терпеть не могу.

– Хм… Ладно. Как же мне тебя называть, напарник?

– Мэйсон.

– Мэйсон… – теперь и Кэлен усмехнулась. – Окей, – сходила к своему столу, вернулась с тремя увесистыми папками. – Сейчас затишье, Мэйсон, у меня – а отныне у нас, как я понимаю, – всего три открытых дела, – и плюхнула папки на её стол. – Знакомься, вникай. Я пока займусь отчетами по закрытым делам.

– Заметано, сладе… Амнелл, – Кара чмокнула в её сторону губами, откинулась на стуле, забросила ноги на стол, взяла верхнюю папку. Кэлен, покачав головой, вернулась на свое место. Села, уставилась в монитор. Какие, к черту отчеты! Нет, их, конечно, нужно писать, капитан ждет. Но ей сейчас не до того. У неё сейчас одно дело – понять, выяснить, что происходит. Кто такая детектив Мэйсон? Это её, Кэлен, любимая Кара – или какой-то безумный двойник? Ага, с идентичной внешностью и именем-фамилией. В фантастическом фильме – может быть, да, что-то вроде клона… или робота-андроида. Кэлен фыркнула. Только вот мы не в фильме, в реальной жизни. В реальной жизни, в которой происходит что-то очень странное и не очень реальное. Кэлен осторожно высунулась над монитором, глянула на Кару. И снова откликнулось тело, сладко потянуло низ живота. Господи, когда она сидит вот так, читает, чуть нахмурившись, она – Кара. Её, Кэлен, любимая Кара. Мэйсон, словно почувствовав, подняла глаза, встретилась с Кэлен взглядом. Улыбнулась. Хищно, дерзко. Совсем не как Кара. У Кэлен ёкнуло сердце, она вздернула бровь – мол, что? Мэйсон пожала плечами и уставилась в документы. Кэлен спряталась за монитор.

Кара или не Кара? В смысле, она та Кара, которую любит Кэлен, или другая? Господи, какой-то бред. А может, они близнецы-отказники, которых в младенчестве отдали в разные приемные семьи, а имя в документах написали одно и то же? Бывают же канцелярские ошибки! Кэлен даже вдохновилась. А что, это ведь мысль! Надо как-то умудриться и сунуть нос в личное дело Мэйсон! Точно! Кэлен встала, взяла свою кружку, пошла на кухню, к кофеварке. По пути заглянула в приоткрытую дверь капитанского кабинета: Зед сидел за своим столом, что-то писал. Ладно. Нужно дождаться ланча, на это время уходит и капитан Зорандер, да и остальные, кто не «в поле», разбегаются поесть. Может, удастся стащить из несгораемого шкафа, в котором Зед по старинке хранит личные дела сотрудников, досье на Мэйсон…

Кэлен налила себе кофе, вытащила кружку из кофеварки, развернулась и нос к носу столкнулась с Мэйсон. Встретилась взглядом и… пропала в зеленых глазах. Да, выражение у них другое, но сами глаза – те же! Любимые. Мэйсон вздернула бровь, хмыкнула, взяла её руку, подтянула вверх… и отпила кофе из её кружки. Кэлен моргнула, возвращаясь в реальность:

– Ты не слишком наглеешь?

– Ты мне скажи, – усмехнулась. И застегнула куртку: – Ты давала ориентировку на Виктора Моргана?

– Да, он подозреваемый в убийстве проститутки…

– В курсе. Прочитала, – Мэйсон снова отпила из кружки Кэлен. – Позвонил патруль, твоего Моргана заметили в Чайнатауне, в ресторанчике Джой Тсин Лау. Знаешь такой?

– Да, это угол Одиннадцатой северной и Рейс.

– Поехали брать, – и протянула Кэлен её куртку. Амнелл мысленно чертыхнулась: кажется, с планами на ланч – облом. Что ж, придется найти другие варианты…

В машине Мэйсон молчала, с интересом крутила головой. Кэлен косилась на нее время от времени, и то видела СВОЮ Кару, то нет. Наконец, не выдержала:

– Мэйсон, ты давно в городе?

– Вчера прилетела.

У Кэлен снова ёкнуло, сжалось сердце. Вчера? Черт побери, ну не может, не может же быть такого совпадения! Да что же происходит, мать вашу? Вздохнула глубоко:

– И как тебе Филадельфия?

– Пока не поняла. Кажется, похожа на Нью-Йорк.

– Похожа. Только здесь тише. Спокойнее.

– Нннда? А я слышала, один из самых криминальных городов.

– Ну, в этом смысле, увы. Мы в печальном рейтинге.

Мэйсон хмыкнула, снова уставилась в окно со своей стороны. Судя по всему, беседу продолжать не желала. Ну и черт с ней! Кэлен тоже замолчала, смотрела теперь только на дорогу.

Виктора Моргана за дальним столиком в углу Кэлен увидела, едва переступив порог китайского ресторанчика. Крайне неуравновешенный бугай, рецидивист, отмотавший уже два срока за уличные грабежи, подозреваемый в убийстве – Морган сидел боком к входу и спокойно пялился в окно, попивая что-то. Он вышел из тюрьмы чуть меньше месяца назад, и уже через неделю забил насмерть уличную девку. И подался в бега. То, что это его рук дело, выяснили почти моментально: психопат Морган следов понаоставлял – просто подарок криминалистам, а не подозреваемый! А вот искать его пришлось две с лишним недели. Похоже, Морган расслабился, решил, видимо, что его уже пронесло. Вот и сидит себе в ресторане среди бела дня – оборзел, совсем страх потерял! Кэлен решительно двинулась к столику:

– Виктор Морган? – потянула из кармана значок. И… черт, кажется все эти сегодняшние события, странности с Карой выбили её из колеи сильнее, чем она думала. Ибо Кэлен не успела среагировать – а Морган выстрелился из-за стола пружиной и без паузы, без малюсенькой даже заминки впечатал кулак ей в лицо. Прямо в нижнюю челюсть слева, разбивая губу, вышибая слезы из глаз. Кэлен пошатнулась – от неожиданности, от боли, ослепла на мгновение… Черт, она не успела среагировать… Зато среагировала Мэйсон: молнией вылетела из-за спины Кэлен и врезала Моргану точно промеж глаз. Видимо, знатно врезала: Виктор замер на миг, а после рухнул, как подкошенный. Кара коршуном упала на него, перевернула на живот – и откуда только силища? – завела его руки за спину, пробормотала скороговоркой:

– Виктор Морган, вы арестованы по подозрению в убийстве Марии Корсак. Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде… – и защелкнула на запястьях наручники. Поднялась, пнула дергающегося на полу Моргана, зашипев, потрясла рукой. Подскочила к Кэлен:

– Ты как? – окинула тревожным взглядом, усмехнулась: – Значит, не надо за тебя отвечать, сладенькая? – уставилась насмешливыми глазищами. Кэлен досадливо поморщилась, нахмурилась, смущенно опустила ресницы:

– Спасибо, Мэйсон. Я облажалась…

– Типа того, – хмыкнула. Вдруг прикоснулась пальцами к её разбитой губе – очень бережно, нежно. – Сильно он тебя… – и тихо, почти шепотом: – Больно?

– Больно… – Кэлен встретилась с ней глазами и вздрогнула: вот это был взгляд ЕЁ Кары – теплый, участливый. И это прикосновение – мягкое, ласковое – Кэлен узнала. Да что же это такое? И, несмотря на все странности, на абсурдность и непонятность, ей невыносимо захотелось прижаться щекой к ладони Кары. А еще – чтобы Мэйсон поцеловала её, Кэлен. Вот прямо туда, в опухающую уже губу и поцеловала… Кэлен моргнула, улыбнулась той стороной рта, что не пострадала, взяла руку Кары в свою, перевернула тыльной стороной кисти вверх. Так и есть – костяшки разбиты, отекают уже, наливаются синим. Кэлен провела пальцем по ним – тоже очень мягко, бережно:

– А ты как? Больно? – и невыносимо, невозможно просто, захотелось поцеловать эту руку, вот каждую синеющую костяшку и поцеловать.

– Ерунда, – Мэйсон мотнула головой, выдернула руку из ладони Кэлен. И взгляд снова стал чужим: насмешливым, дерзким. – Переживу. Ну что, поехали, оформим красавца?

Кэлен без спора уступила Мэйсон право допрашивать Моргана. И вовсе не потому, что ей самой не хотелось расколоть гада, – нет, просто у Кэлен были кое-какие собственные планы. И кое-какая надежда на их осуществление.

Надежда себя оправдала – все же Кэлен за десять лет службы весьма неплохо изучила своих коллег: конечно же, все, кто был сейчас в отделе, включая капитана Зорандера, не упустили возможности посмотреть, как будет вести допрос «нью-йоркская штучка». Так что сотрудники убойного дружно столпились у смотрового окна допросной. Все, кроме Кэлен. Она выждала, едва справляясь с нетерпением, несколько минут. Подошла к кабинету капитана, постояла немного, прислушиваясь. Все тихо, не слышно ни шагов, ни голосов. Кэлен кивнула и шмыгнула внутрь. Открыла несгораемый шкаф, быстро, но без суеты, перебрала папки с личными делами, вытянула нужную, сунула под куртку. Выскользнула из кабинета, затем – из отдела. Выдохнула облегченно и, неторопливо, с независимым видом двинулась в сторону туалета. Закрылась в кабинке, опустила крышку унитаза, села, положила на колени папку. Ну, посмотрим, кто ж ты такая, детектив Кара Мэйсон.

====== Часть 4 ======

Кэлен быстро листала досье: персональные данные, учеба… – надо же, лучшая в выпуске, ух ты! – стаж, заслуги, достижения… не то, не то. Вот, биография. Так, родилась… ага, неизвестно где и когда. Кажется, версия «разлученных близнецов» может оказаться вполне жизнеспособной. Кэлен притормозила, начала читать внимательно. И чем дальше читала, тем сильнее у неё сжималось сердце.

Кара Мэйсон не знает, кто её родители. Более того, по её собственным словам, она не помнит свою жизнь до семи лет. А вот после этого возраста… Мэйсон выросла в какой-то странной, если не сказать, жуткой общине, обосновавшейся на Стейтен-Айленде. Женской общине. Позже её признали сектой, к тому же, явно экстремистской направленности, взрослых членов арестовали и осудили поголовно, детей – девочек разных возрастов – передали в систему опеки. Мэйсон на тот момент исполнилось семнадцать. Собственно, это она, Кара, сбежав из «дома», явилась в полицию Нью-Йорк Сити и рассказала – и о самой общине, и о том, что там происходило. На самом деле происходило.

Ибо внешне община выглядела весьма пристойно, позиционировалась, как некий кризисный центр, приют для женщин – жертв домашнего насилия. Одно ограничение – в общину не принимали с детьми мужского пола. Вот с дочерьми – добро пожаловать. Кроме того, на территории общины проживали несколько официально зарегистрированных приемных семей, которые были на весьма хорошем счету в системе соцзащиты. Правда, брали под опеку тоже только девочек и не старше семи лет. Здесь работали собственный детский сад, школа, больница – община была довольно закрытым и самодостаточным поселением. Собственно, это все, что было известно о ней долгие годы. Да и особого интереса к ней внешний мир – за исключением контролирующих органов – не проявлял. А все проверки община проходила с блеском.

До тех пор, пока в одном из отделений нью-йорского департамента полиции не появилась семнадцатилетняя Кара Мэйсон с леденящим душу рассказом об истинном положении дел в пресловутой общине. Оказалось, что девочек, там проживающих, превращали в нечто среднее между солдатами, профессиональными убийцами и террористами-смертниками. Для этого с семилетнего возраста их обучали. Дикими, жестокими, садистскими, противоестественными методами. Кэлен пробегала глазами сухие строки, все больше и больше леденея сердцем: «Хроническое физическое, психологическое, сексуальное насилие… Пытки, издевательства… Детей заставляли жестоко убивать животных, других детей, подростков принуждали пытать и убивать взрослых…».

Господи… Кэлен вдруг поняла, что плачет – тихо, беззвучно, просто слезы бегут по лицу. Мэйсон выросла вот в этом? С семи лет подвергалась насилию, ежедневному, жестокому, извращенному? Боже ты мой,.. как она вообще выжила, выстояла, сохранила рассудок? Мелькнула какая-то смутная, неоформленная мысль, но Кэлен не успела за нее уцепиться, потянуть. Мысль пропала, правда, оставила после себя тревожный, царапающий след… Кэлен снова опустила глаза в досье.

Девочек, которые оказывались слишком слабыми – физически, психологически ли – для того, чтобы быть «воительницами», как называли свой основной «продукт» в общине, обучали оказывать секс-услуги. И продавали в публичные дома либо – через аукционы теневого интернета – сразу богатым извращенцам. Совсем ни к чему не пригодных детей использовали как «мясо» – для тренировки воительниц. «Мясо» избивали, пытали, насиловали и – в конечном итоге – убивали. После того, как все вскрылось, на территории общины несколько месяцев подряд раскапывали массовое захоронение. Большинство останков в нем были детскими… Кэлен судорожно вздохнула, вытерла слезы. На миг перед внутренним взором появились глаза Кары – её Кары – теплые, солнечные… тут же сменились хищным, жестким взглядом Мэйсон… Снова мелькнула какая-то мысль, смутная догадка, но… Кэлен не успела поймать её. Посидела, поискала… нет, все, уже ушла. Кэлен тряхнула головой и продолжила чтение.

Воительницы из общины пользовались большим спросом на рынке определенных услуг. Их нанимали как телохранителей, киллеров, трабл-шуттеров*, исполнителей террористических актов, палачей… и так далее, и тому подобное. Бесстрашные, холодные, малоэмоциональные, напрочь лишенные милосердия, жалости, сомнений, исключительно умные, сохраняющие трезвый рассудок, дисциплинированные, отлично обученные, владеющие боевыми искусствами, разными видами оружия, виртуозно умеющие развязывать любые языки – эти девушки, точнее, их услуги, стоили очень и очень дорого. Община процветала.

Пока не сбежала оттуда семнадцатилетняя Кара Мэйсон. Она добралась до Нью-Йорк Сити и пришла в первый же попавшийся на пути полицейский участок. Ей повезло: коп, к которому она обратилась, не отмахнулся, точнее – не отмахнулась от странной девчонки с застывшими глазами, без документов, диковатой, весьма агрессивно реагирующей на любые прикосновения – и даже резкие движения в свою сторону. Сержант Анна Льюис не отмахнулась, выслушала, поверила… И, помимо всего прочего, взяла Кару под свое крыло: и на время расследования, быстрого, стремительного, громких арестов, ажиотажного судебного процесса, и – после. Приютила, отстояла всеми правдами и неправдами, не позволив отправить Кару на принудительное психиатрическое лечение – почти всех подростков из общины сначала определили туда. Добилась опеки над Мэйсон, выправила ей документы. Отогрела – насколько смогла. Помогла встать на ноги. Наставляла, поддерживала. Любила. Конечно же, Кара поступила в полицейскую академию…

Кэлен захлопнула папку. Всхлипнула, шмыгнула носом. Еще раз вытерла слезы. Посидела, закрыв глаза. Жалость к Мэйсон просто переполняла её. Жалость, а еще – уважение. И – Кэлен это отметила с мелькнувшим мимолетно ужасом – симпатия. Мэйсон начинает ей нравиться. Да, черт, не просто нравиться! Кажется, Кэлен влечет к Мэйсон… Кэлен даже застонала: час от часу не легче! Тряхнула головой. Чушь! Она любит Кару. А Мэйсон безумно похожа на неё внешне, вот и все. И никакого влечения, самый обычный перенос… или как там это называют мозгоправы? Кэлен решительно встала, вышла из кабинки, глянула на себя в зеркало – черт побери, глаза красные, припухли. Видно, что плакала. Хреново. Начнутся вопросы… Кэлен терпеть этого не могла. А, учитывая разбитую, отекшую, налившуюся фиолетово-синим губу, коллеги запросто подумают, что плакала она – детектив Амнелл, черт возьми! – от боли. Вот совсем ей это не нужно. Кэлен умылась холодной водой, похлопала легонько пальцами вокруг глаз – ага, вроде бы вид получше. Да и, пожалуй, губа будет отвлекать внимание от глаз. Может, никто и не заметит. Все, надо вернуть на место досье. Если еще не опоздала…

К счастью, она успела. Тютелька в тютельку, но – успела. Нырнула в кабинет Зеда, сунула в шкаф папку, и – только плюхнулась на свой стул и, задержав дыхание, чтобы унять разогнавшееся сердце, уставилась с отрешенным видом в монитор, в дверь повалили, оживленно обсуждая допрос, коллеги. Кэлен глубоко вдохнула, выдохнула, пощелкала мышью, набрала: «спорткомплексы Филадельфии», запустила поиск.

– А твоя новая напарница крута, – на край стола присел Сайфер. – Просто танк! Расплющила Моргана в лепешку.

– Я рада, – Кэлен подняла на Ричарда глаза, улыбнулась одной стороной рта.

– Ого! – он присвистнул. – Это чего это у тебя? – и ухватил её двумя пальцами за подбородок. Кэлен дернулась от боли – да, черт, это вам не мягкое прикосновение Мэйсон! – вцепилась в запястье Сайфера:

– С ума сошел? Отпусти, больно же!

– Прости… – он смутился, убрал руку. – Кто тебя так?

– Морган. Не словила мышей при задержании.

– Бывает, – Сайфер сочувственно поморщился. – Но ты ему, похоже, тоже двинула, да? У него синяк промеж глаз – просто сказка.

– Нет. Не я. Мэйсон, – Кэлен нахмурилась. А в груди отчего-то разлилось тепло. Странно. Далеко не в первый раз её прикрывает напарник, за десять лет всякое бывало – и под пули за неё, Кэлен, лезли… И она испытывала благодарность, да. И восхищение. Но… сейчас она чувствовала нечто другое. Гордость за Мэйсон? Да, пожалуй. Благодарность? Несомненно. И еще… нежность. Да черт же побери! Это уж совсем ни к чему. А Ричард, не подозревая о мыслях Кэлен, потеребил её за рукав:

– Она и правда крутая, да?

– Кто?

– Мэйсон. Твоя напарница.

– А… да, вроде бы.

– И красотка, – он то ли хотел уколоть Кэлен, вызвать её ревность, то ли и правда увлекся новым детективом. Кэлен усмехнулась:

– Красотка, несомненно.

– Не знаешь, у неё есть кто-то? Ну, парень или муж…

– Понятия не имею, – Кэлен пожала плечами. – Сам у неё спроси…

– Обо мне говорите? – Кара выросла за спиной Сайфера внезапно, словно соткалась из воздуха. Ричард испуганно распахнул глаза, соскочил со стола Кэлен, развернулся, отпрыгнув на шаг: