Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

– Ммм, да ты подстраховалась, любимая, – Кара, усмехнувшись, поцеловала её. – Я подумаю. Если решусь, останусь. Но ты все равно, засыпай уже. Встретимся завтра ночью.

– Да, – Кэлен улыбнулась прямо в очередной поцелуй.

День

– Дьявол, что это? А, черт!!!

Кэлен рывком села в постели, распахнула глаза, закрутила головой, плохо соображая. Что происходит? Почему Кара кричит? И в комнате довольно светло… Глянула в сторону окна: да, точно, почти рассвело. Значит, не Кара... уже нет. Кэлен, вздохнула – довольно разочарованно, зевнула, рухнула обратно на подушку. Потянулась, закинув руки за голову, ворчливо осведомилась у дверного проема:

– Ну и чего ты там орешь? Когда я предлагала приезжать и будить меня, я имела в виду не крики в коридоре…

– Извини, – Мэйсон появилась из мрака прихожей, застыла темным силуэтом на пороге. Пояснила довольно спокойно: – У тебя там вода на полу. Я наступила, носок теперь мокрый насквозь.

Кэлен фыркнула, подавила смех. Интересно, а Мэйсон изменит её выдержка, если она узнает, что наступила вовсе не в воду? Проверить, что ли? Впрочем, нет. Сейчас ей, Кэлен, пожалуй, хочется других экспериментов, да… Она снова потянулась – сладко, с удовольствием, повернулась на бок:

– Ну и чего ты там замерла? Снимай свои носки, вешай сушить. И вообще, раздевайся.

– Нет, – удивила её Мэйсон. – Ты одевайся, Амнелл. Нас вызывают, Картера нашли.

– Ну, нашли и нашли. Пусть сидит себе, ждет начала рабочего дня. Или у тебя горит его допросить?

– У меня горит, – согласилась Мэйсон, так и не сдвинувшись с места. – Только Картер уже ничего не скажет. Убит. И, судя по голосу Никки О’Коннор, там что-то ужасное.

====== Часть 37 ======

– Убит? – Кэлен разжатой пружиной вылетела с дивана. – Не просто мертв, а именно убит? Не несчастный случай? Никки так уверена, что это убийство?

– Никки уверена, – снова согласилась Мэйсон. И облизала губы, пронзительно уставившись на Кэлен. В комнате еще посветлело, и теперь Кэлен отчетливо видела лицо Мэйсон – как всегда спокойное, каменно-невозмутимое, но – с горящими жадным огнем глазами. Которыми она буквально ела обнаженное тело Кэлен. Сделала маленький шажок навстречу и добавила: – Никки что-то там истерично бормотала про расчлененку… – снова шагнула. Кэлен усмехнулась:

– Истерично бормотала? Надо же, на О’Коннор не похоже… Мэйсон, а ты чего вдохновилась? Мы же работать едем, разве нет?

– Да, – покладистость Мэйсон снова зашкаливала, просто била рекорды. А сама Мэйсон сделала еще шаг, оказавшись прямо пред Кэлен, обхватила, притянула к себе. У Кэлен сбилось дыхание – от обжигающего прикосновения к голой коже довольно грубой шерсти, из которой был связан свитер Мэйсон, – оказывается, она, Мэйсон, одевается не только в джинсу и кожу, ну надо же, а! – и от сочных влажных губ, остановившихся так близко, всего в миллиметре от губ Кэлен, и от голодного блеска зеленых глаз. И от хриплого жаркого шепота – она, Кэлен, даже не услышала, а почувствовала его, вот прямо губами и ощутила: – Мы едем. Но ты меня безумно возбуждаешь, сладкая. И – поцеловать-то я тебя могу.

Черт возьми, она даже не спрашивала, нахалка, – ведь нахалка же, ну! – она просто сообщила Кэлен о своей возможности. Нет, не о возможности – о своем праве, в котором не сомневалась, вот ни капельки! Чертова Мэйсон, а! У Кэлен отчего-то не получалось даже возмутиться: этот хриплый шепот, эта наглая уверенность, а еще – её, Кэлен, собственное тело, предательское, неразборчивое? ненасытное – шлюха и есть! – совершенно лишили её воли… совсем… ну, почти совсем. Кэлен застонала – мысленно, слава богу! – и на остатках этой самой воли, жалких её каплях, выдавила из себя:

– Думаешь, это ты решаешь?

Мэйсон глянула изумленно: мол, что за глупый вопрос? – кивнула:

– Да, – и впилась в губы Кэлен так же жадно, как и смотрела до этого. Кэлен застонала все же – едва слышно, но вслух же, вслух, черт побери, прижимаясь теснее к грубому свитеру, колючему, раздражающему, – её, Кэлен, нежная кожа, уже горела огнем от него, особенно на груди, а соски и вовсе пылали, смешивая боль с наслаждением. Голова закружилась, затуманилась… Боже, ну что ж они обе, и Кара, и Мэйсон, так сладко целуют, а? Кэлен ведь уже почти не отличает одну от другой, она ведь теперь запутается, совершенно точно, запутается же? ну! Она, Кэлен, кажется, пыталась еще о чем-то подумать, но уже не смогла: голову затуманило, остатки воли и разума просто взяли и растворились в этом сладком – невыносимо, невозможно сладком! – поцелуе, нежном, словно по контрасту с грубой шерстью свитера и грубоватыми объятиями чертовой Мэйсон… А чертова Мэйсон, похоже, вдохновилась-то не на шутку, кажется, уже и забыла, зачем на самом деле приехала, – не выпуская Кэлен из своих рук, не отрываясь от её губ, двинулась вперед, прямо на Кэлен – или правильнее будет сказать, в Кэлен – заставляя двигаться и её, отступать назад, к дивану. И Кэлен, млея от поцелуя, от этого мягкого напора, сама нетерпеливо потащила с плеч Мэйсон кожаную куртку, торопясь сорвать её, а следом и этот ужасный колючий свитер, и – что там у неё под ним? – освободить из этого вороха одежды желанное тело, прижаться уже к нему. Поразительно, – Кэлен всего каких-то пару часов была разлучена с ним, а уже изголодалась, уже жаждала его так, словно не прикасалась к нему целую вечность. Или, черт побери, она изголодалась не по телу, а именно по чертовой Мэйсон? Ответить себе Кэлен не успела, ибо чертова Мэйсон вдруг пришлепнула горячие ладони ей, Кэлен, на ягодицы, вызвав какой-то сумасшедше бурный – даже для самой Кэлен неожиданный, категорически, – отклик в теле, снова заставив застонать, уже чуть громче, явственней. А следом, будто отзываясь на этот стон, откуда-то снизу, со стороны стола, раздалось внезапное звонкое и тонкое «Тяв!». Кэлен распахнула глаза, – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэйсон, замерев, покосилась туда, как взлетели её брови, и она, оторвавшись от губ Кэлен, развернулась к источнику звука всем корпусом, больно – и возбуждающе – шаркнув по коже, по груди своим чертовым грубым колючим свитером:

– Что это?

Кэлен поморгала, словно просыпаясь, пару секунд сверлила бездумным взглядом щеку Мэйсон, все еще – по инерции, не иначе – продолжая стягивать куртку. Затем, будто очнувшись, дернула её, куртку, вверх, возвращая на плечи. Тоже повернула голову, медленно, как под водой, посмотрела на пол: белый пушистый шарик сидел – или стоял? – точно в центре комнаты. Кэлен тряхнула головой, выдохнула хрипло:

– Щенок…

– Игрушка?

– Нет. Настоящий.

Мэйсон разомкнула объятия, отступила на шаг и уставилась на Кэлен, чуть склонив голову вправо. Как на сумасшедшую уставилась, ей-богу. Кэлен вздернула подбородок:

– Что?

Мэйсон пожала плечами, снова покосилась на щенка:

– Где ты его взяла?

– Сидел в подъезде и дрожал, – соврала Кэлен. Вдруг поняла, что и сама сейчас дрожит. И вообще, стоит голая перед полностью одетой Мэйсон, а та – беспардонная, нахальная, нет, – наглая, категорически наглая же, ну! – смотрит на Кэлен, как на идиотку, еще и допрашивает! Кэлен разозлилась: – Иди к черту, Мэйсон! Мне нужно в душ и одеться. Или нас не ждут на месте преступления? – и, оттолкнув напарницу с дороги, почти выбежала из комнаты. Мэйсон двинулась следом, а у нее за спиной зацокали по полу коготки. Кэлен остановилась у раковины – вернувшись в трезвый разум, она здраво рассудила, что принять душ точно не успеет, а потому решила умыться по-быстрому, – включила воду, выхватила зубную щетку из подставки.

– И зачем ты его подобрала? – чертова Мэйсон застыла в дверном проеме ванной комнаты. Щенок сел у её ног. Мэйсон бросила на него взгляд и… принюхалась. Хмыкнула, скривившись: – Теперь понятно, во что я вляпалась в прихожей… Зачем ты его домой притащила, Амнелл?

– А ты бы просто мимо прошла? – Кэлен через зеркало посмотрела ей прямо в глаза.

– Типа того, – ухмыльнулась, встретилась глазами с Кэлен – так же, через зеркало. Кэлен взгляда не отвела, уточнила с нажимом, без улыбки:

– Да? Просто прошла бы мимо, Мэйсон?

– Пфррр.. – Мэйсон фыркнула, скорчив презрительную мину. – Я-я? – и вдруг опустила ресницы:

– Нет. Я бы тоже подобрала… Но домой бы не потащила.

– Да? – снова спросила Кэлен – с насмешкой в голосе, и глянула с насмешкой. – И что бы ты сделала?

– Отвезла бы в приют, – Мэйсон пожала плечами. Кэлен еще на миг задержала взгляд на ее глазах, затем, хмыкнув, сунула в рот щетку и склонилась над раковиной.

– Что ты будешь с ней делать, Амнелл?

– С кем? – Кэлен сплюнула в раковину, выпрямившись, снова глянула в зеркало и замерла, оторопев: Мэйсон держала щенка на руках, смотрела на него с удивленным возмущением и… страхом? – да, лицо у нее совершенно точно испуганное, ну надо же! – а найденыш бесстрашно и сосредоточенно облизывал ей, Мэйсон, кончик носа. Кэлен прыснула, задавила смех, повторила:

– Ты про него?

– Про нее, – Мэйсон отняла щенка от своего носа и… прижала к груди. – Это девочка.

– Серьезно? – Кэлен даже губу прикусила, сильно, до боли, иначе бурлящий уже в горле хохот прорвется же, ну! – Она сама тебе это сказала?

– Типа того, – вновь хмыкнула Мэйсон. – Она мне показала, – и повторила: – Так что ты будешь с ней делать, Амнелл?

– Не знаю, – Кэлен вздохнула. Не от вопроса Мэйсон, нет, – на самом деле она решала, что делать с собственными волосами. И какого черта она отрастила такую гриву, а? Одна морока ведь с ними! Нет, красиво, шикарно даже, несомненно, но – такая морока, морока же, ну! Подстричься, что ли? Оставить локоны длиной по плечи – как у Мэйсон. А что, тоже красиво, и возни куда как меньше – Мэйсон, например, косу свою заплетает за пару минут, Кэлен сама видела! Кэлен посмотрела в глаза своему отражению, улыбнулась кисло и с очередным тяжелым вздохом взяла в руки расческу с длинными толстыми редкими зубьями. Перевела взгляд – через зеркало, да, – на Мэйсон: – Думала, переехать вместе с ней к тебе, – и замерла: напарница прижимала одной рукой к себе щенка, уютно устроившего мордочку у нее на плече, другой задумчиво – и очень нежно, ну надо же! – поглаживала белую шерстку. Встретилась с Кэлен глазами:

– Ладно.

– Ладно? – кажется, Кэлен поперхнулась изумлением. Мэйсон пожала плечами:

– Ты стоишь того, чтобы потерпеть эту зассыху. А что, с зазнобой своей ты окончательно рассталась?

– Мэйсон!!! – Кэлен развернулась, возмущенно раздув крылья носа, наставила, словно пистолет, расческу на напарницу: пробившаяся было сквозь удивление нежность и благодарность растаяла без следа.

– Что? – Мэйсон, чуть склонив голову вправо, смотрела с недоумением. Искренним. Черт, она не понимает, категорически не понимает, что вопрос её был грубым и бестактным. Кэлен сникла – вот как на неё, на Мэйсон, злиться? Бессмысленно же, ну! Все равно, что сердиться на слепого от рождения за то, то он не понимает, что такое цвет… Кэлен махнула расческой:

– Иди к черту. Что ты, вообще, торчишь тут? Мешаешь только. Иди на кухню, пей кофе, – и отвернулась к зеркалу.

– Ладно, – Мэйсон снова пожала плечами. И осталась на месте.

Минут через десять Кэлен бегала по квартире в поисках корзинки. Самой настоящей, небольшой плетеной корзинки, прямоугольной, глубокой, из плоской широкой лозы – или из чего их там плетут, эти корзины? – купленной несколько лет назад на какой-то пригородной ярмарке. Зачем Кэлен туда зарулила, как это случилось, по какому поводу? Она и сама уже не помнила. Зато совершенно, абсолютно точно помнила, что корзинка где-то лежала, то ли в диване, в ящике для постели, то ли на антресолях, то ли в коробе для грязного белья, в котором Кэлен хранила кучу самых разных вещичек и штучек, категорически бесполезных и ненужных, но никак не выбрасываемых из жалости. Или жадности? Черт его знает… А вот белья, кстати, в этом коробе отродясь не лежало, да...

Искать корзинку, попутно одеваясь, она стала после вопроса Мэйсон: «А где щенок будет днем? Ты его здесь одного оставишь?». Кэлен вопрос застал врасплох, но, подумав, она решила, что лучше всего будет взять найденыша с собой, и, как только доберутся до управления, отнести к кинологам – поди, приютят до вечера. Мэйсон план одобрила и… попыталась запихать щенка себе под куртку. Кэлен пару мгновений озадаченно наблюдала за ней, затем, сообразив, что Мэйсон собралась вот так – с щенком под курткой – ехать на работу, а самое главное, появиться на месте преступления, закатила глаза, красноречиво постучала себя кулаком по лбу и заметалась по квартире в поисках корзинки. Чертова Мэйсон с песиком на руках бродила следом – чем изрядно раздражала Кэлен, – и что-то бормотала. В какой-то момент Кэлен, вдруг осознав, что разговаривает Мэйсон вовсе не с ней, а со щенком, на мгновение впала в ступор – ей-богу, не ожидала она подобного от напарницы, никак не ожидала же, ну! – а затем и вовсе чуть не рухнула, услышав:

– Не трясись, Снежка. Амнелл не опасная. И даже не злая. Добрая, скорее. Неуравновешенная, да, не без этого. Эмоции совсем не контролирует. Но добрая, тут можешь не сомневаться.

– Ты ей имя дала? – только и смогла спросить Кэлен. На всякий случай вгляделась в глаза – подумалось вдруг, не Кара ли это на самом деле прикалывается над ней все утро? Нет, все-таки Мэйсон. Чертова Мэйсон, холодная, жесткая, бесчувственная… воркующая сейчас с белым пушистым комочком. Который периодически облизывает ей, Мэйсон, нос – и чертова Мэйсон не возражает! Да и с чего бы Каре так шутить, это же бред, категорический! Ага, да. А Мэйсон нянькающаяся со щенком – не бред? Кэлен ошарашено покачала головой. Чертова же Мэйсон, невозмутимо пожав плечами, спокойно пояснила:

– Надо же её как-то называть.

Кэлен еще раз тряхнула головой, пробормотала: «Ну, да», и вновь заметалась по квартирке.

Корзинку Кэлен нашла – в духовке. Потрясенно задумалась – когда и зачем она её туда сунула, а? Никаких версий в голову не пришло, и Кэлен, обозвав себя «просто чудесной хозяюшкой», мимолетно мысленно спросив, сколько ж времени она эту плиту не включала, отмахнулась и с корзиной в руках снова заметалась по квартирке – теперь уже в поиске старого и очень теплого шарфа – для подстилки…

– Пальто и сапоги для экспертизы не забудь, – напомнила Мэйсон – заботливая же, ну! – когда Кэлен сунула ей в руки корзинку и потянулась за своей курткой. Кэлен чертыхнулась, унеслась вглубь квартиры. Перед шкафом, в котором у нее вперемешку висели платья – летние, зимние, легкий плащ и то самое кашемировое пальто цвета пломбира, заботливо «одетое» в специальный «дышащий» чехол, она помедлила. На мгновение сердце стиснул ледяными пальцами страх, нет, даже ужас: а вдруг, все же, маньяк не просто следил за ней, Кэлен, не просто подражал ей, но и проник в её квартирку, побывал здесь. Вдруг во время встреч с девочками на нем и в самом деле были её пальто, её сапоги? Кэлен с замиранием сердца открыла дверцы… выдохнула облегченно: любимое пальто никуда не делось, висело себе, облаченное в чехол. И сапоги – мягкая кожа, вкусное кремовое сияние, не сапоги – мечта, просто мечта же, ну! – стояли тут же, под ним...

– Кстати, а куда едем-то? – спохватилась Кэлен уже в машине. Мэйсон без споров и возражений пустила её за руль – и Кэлен подозревала, что причиной этакой безропотности была плетеная корзинка с найденышем, свернувшимся клубочком на теплом старом шарфе внутри. Корзинку Мэйсон устроила у себя на коленях, бережно придерживала руками. И внимания ей уделяла куда как больше, чем напарнице. Даже на вопрос ответила не сразу, через паузу, во время которой – Кэлен, покосившись, глазам своим не поверила – заботливо укрывала щенка краешком шарфа:

– Угол Вестморланд и Десятой.

– Тот дом?

– Да.

Настроение у Кэлен испортилось мгновенно – даже возня Мэйсон со щенком перестала забавлять. И снова поползли к сердцу стылые пальцы страха, а в животе вдруг разверзлась бездна – и разинула черную пасть, явно ожидая, когда холодные пальцы доберутся до замершего в ужасе сердца и сбросят его туда, в ледяную пустоту. И что-то сдавило грудь, мешая дыханию… Кэлен вцепилась в руль так, что побелела кожа на костяшках пальцев, стиснула зубы. Черт побери, да что с ней такое, а?

– Что с тобой, Амнелл? – словно эхом её мыслей прозвучал голос Мэйсон. – Ты побледнела. Боишься?

– Бред, – фыркнула Кэлен. Вот же чертова Мэйсон, все-то она замечает, внимательная же, ну! Только она ошибается. Ничего Кэлен не боится! Она, Кэлен, это даже озвучила, правда, отчего-то дрогнувшим голосом: – Ничего я не боюсь!

Мэйсон еще попялилась пристально пару секунд, пожала плечами и, хмыкнув, опустила взгляд в корзинку со щенком. А Кэлен – вот ведь странность, а! – полегчало. Настолько, что она смогла признаться самой себе: да, испугалась. Оттого, что вдруг почувствовала себя беспомощной перед этим заброшенным домом. Ведь точно, совершенно точно, он играет во всем этом важную роль. С ним, с этим домом, связана какая-то тайна. Страшная загадка, которую у них с Мэйсон пока не получилось разгадать. Дом не дается. Не раскрывает свои секреты. И в этом будто бы обретает власть над ними…

Бред! Поворачивая на Вестгленвуд авеню, Кэлен раздраженно тряхнула головой. Бред же, ну! Что на неё нашло, в самом деле? Какая власть? Они, черт побери, не в романе мистера Стивена Кинга, чтобы одушевлять дома и наделять их властью. Дом как дом. Заброшенный, разрушающийся. Ставший местом жуткого преступления – очевидно, и не одного. И – местом, где раньше, намного раньше, случилось что-то, сейчас получившее продолжение. Отвратительное, мерзкое, страшное продолжение – но и только! Какого ж дьявола тогда Кэлен Амнелл, детектив убойного отдела с – на минуточку! – десятилетним стажем, вдруг затряслась перед этим домом? Категорический бред! Кэлен фыркнула. Мэйсон, покосившись на нее, хмыкнула и… неожиданно улыбнулась. Правда, Кэлен не поняла, кому именно улыбнулась её напарница – ей, Кэлен, или белому пушистому комочку в корзинке. Задумалась на мгновение и решила принять эту улыбку на свой счет.

Красно-синие всполохи, разрезающие рассветный сизый туман. Желтая лента, обозначившая периметр. Юный паренек, совсем мальчишка, зябко нахохлившийся в громоздкой форменной куртке. Пара копов постарше, мрачно курящих в сторонке… Привычная – как бы цинично это не звучало, но за десятилетие службы Кэлен Амнелл действительно привыкла к местам преступления – до будничности обстановка успокоила окончательно. Так что выбравшись из машины, поежившись от утренней сырости, Кэлен даже подмигнула едва знакомому мальчишке-полицейскому, изрядно его этим подбодрив, усмехнулась над тревожащейся за Снежку Мэйсон – такая, оказывается, мамочка, эта чертова Мэйсон, надо же, а! – заставив её сердито запыхтеть, улыбнулась бледному небу, которое на улыбку, конечно же, никак не отреагировало – ну, да Кэлен этого и не ждала.

Тело сидело. Все в той же грязной комнате с обсыпающимися стенами, все на том же заплеванном выщербленном полу, где чуть больше недели назад лежало другое тело, маленькое и беззащитное – тело Оливии Кинг. Теперь здесь, в углу, привалившись спиной к стене и свесив голову на грудь, сидело то, что еще вчера было Саймоном Картером – насильником и убийцей, верившим, что он ловко избежал правосудия… Вокруг его полусогнутых – и почему-то голых – ног растеклось черное пятно, у границы которого стояла на коленях, подстелив под них то ли коврик, то ли тряпку, Николь. Кэлен, шурша бахилами, подошла ближе остановилась за её спиной. Мэйсон присела на корточки рядом, потянулась через лужу – теперь было отчетливо видно, что это лужа, огромная лужа запекающейся крови, все еще тускло поблескивающей в свете фонарей, – ухватила труп за прядь волос, подняла его голову, заглянув в лицо. Бросила отрывисто:

– Картер, точно. Это его кровь, Никки? Привет, кстати.

– Скорее всего, – мрачно отозвалась О’Коннор. Покосилась на Мэйсон: – Привет, – и добавила, не оглядываясь: – Привет, Амнелл.

– Привет, – Кэлен переместилась за спину Мэйсон. – Умер от кровопотери?

– Скорее всего, – повторила Никки.

– А что у него в руке? – левая кисть Картера была обернула пакетом для улик, и Кэлен прищурилась, силясь разглядеть сквозь пленку предмет, который эта самая кисть сжимала и сейчас, после смерти тела.

– Его пенис. Член. Вместе с мошонкой, – ровным голосом ответила Никки.

====== Часть 38 ======

– Боже… – Кэлен отвернулась, прикусив кончик языка силясь сдержать тошноту.

– А, так вот про какую расчлененку ты говорила, – Мэйсон хмыкнула, поднявшись с корточек.

– Мэйсон!!! – тошнота отступила под натиском возмущения.

– Что? – и снова Мэйсон посмотрела с искренним недоумением. Возмущения Кэлен она не понимала, категорически. – Или что, тебе и этого ублюдка жалко?

– Нет… Его не жалко, совсем, – Кэлен бросила быстрый взгляд на труп, сглотнула, отвела глаза. – Просто… твоя шутка мне показалась неуместной. Циник ты, Мэйсон.

– Не без этого, – согласилась. С удовольствием, согласилась, вот же! – А ты, Амнелл? – и чуть склонила голову вправо, обожгла Кэлен насмешливым взглядом. – Десять лет в убойном и все еще неженка? Может, пойдешь, посидишь в машине со Снежкой?

– Иди к черту, – привычно буркнула Кэлен. Демонстративно повернулась к Никки: – Судя по количеству крови, член отрезали..?

– Да, – кивнула О’Коннор. – При жизни. И затем оставили этого парня тут истекать кровью.

– И он послушно сидел и истекал? – Мэйсон фыркнула. – Гордо сжимая в руке свое достоинство…

– Мэйсон! – Кэлен распахнула глаза в попытке донести все же до напарницы свое возмущение. А сама прикусила губу: стыдно признаться, но фраза Мэйсон её рассмешила. Кэлен смех сдержала, посмотрела на О’Коннор: – Правда, Николь, он что, не сопротивлялся? И потом не попытался ничего сделать? По-моему, его не связывали…

– Да, – Никки кивнула. – Следов связывания нет, как и следов борьбы. Либо он знал убийцу и доверял ему, либо его застали врасплох. Скорее всего, его чем-то накачали, причем, не здесь. Сюда привезли уже в бессознательном состоянии, есть следы волочения, – и, поскольку Кэлен начала оглядываться по сторонам, добавила: – Криминалисты зафиксировали уже, не беспокойся.

– Хм… – Мэйсон снова присела на корточки, уставившись на пах Картера. – Чем так можно накачать, что он не очухался, когда его резали?

– Думаю, что-то вроде общего наркоза. Препарат назову после вскрытия и анализов.

– Наркоз? – Кэлен поежилась – все же, промозглое сегодня утро, после ночного ливня сырость так и норовит пробраться под одежду. – Если я что-то понимаю, тут нужно очень точно рассчитать дозировку, разве нет? – и, получив от Никки очередной кивок, продолжила: – Значит, у убийцы медицинское образование?

– Как по мне, совсем не обязательно, – вклинилась Мэйсон. Она подтянула к себе коврик Никки и теперь, устроившись на нем коленями, склонившись совсем низко, внимательно рассматривала рану между ног Картера. – Сейчас достаточно интернета и интеллекта выше среднего, чтобы рассчитать дозу. Резали ведь не скальпелем?

– На первый взгляд, нет, – согласилась О’Коннор.

– Впрочем, это ни о чем еще нет говорит, – пробормотала Мэйсон, выпрямившись. Поднялась с коленей: – Время смерти?

– Навскидку, между тремя и пятью часами ночи. Но, как вы понимаете, детективы, разрезали его раньше. Он умирал несколько часов.

– Массивная кровопотеря, не острая?

– Массивная, – подтвердила Никки. – Возможно тот, кто резал, все же имеет медицинское образование. Резал толково, ни одного крупного сосуда не задел. Так что этот парень умирал долго.

– Жаль, что ничего не чувствовал, – Мэйсон стянула с рук латексные перчатки. – Повезло Картеру, гуманный убийца ему попался. Я бы наркоз применять не стала. Обездвижила бы, но оставила в сознании. Подрезала бы голосовые связки, чтоб не перебудил тут всю округу, и вперед.

Кэлен вздрогнула и вгляделась ей в лицо – шутит? Черт, нет… Мэйсон говорила совершенно серьезно. Серьезно и спокойно, абсолютно, категорически спокойно, обыденно даже! Кэлен снова поежилась:

– Брось, Мэйсон, ты не настолько жестока… – прозвучало жалобно, и она разозлилась сама на себя. Еще и удивленно взметнувшиеся брови Мэйсон подкинули дровишек в огонь этой злости. Мэйсон же, глядя ей прямо в глаза, сообщила:

– Настолько, Амнелл. Если бы я хотела отомстить, например, за своего ребенка, я именно так и сделала бы. И все время, пока резала, смотрела бы ублюдку Картеру в глаза. И потом, пока он умирает, смотрела бы.

Николь, до сих пор стоявшая между ними, с ужасом покосившись на Мэйсон, то ли всхлипнула, то ли коротко судорожно вдохнула, и маленькими шагами, бочком переместилась за спину Кэлен. Кэлен же недоверчиво улыбнулась Мэйсон:

– По-моему, ты на себя наговариваешь, напарник…

Мэйсон хмыкнула, молча пожала плечами. Только глаза засветились, запылали просто – но не теплым солнцем, как у Кары, нет, – безумным ядерным огнем, выжигающим, уничтожающим все вокруг. Кэлен передернулась, машинально отступила на шаг, отодвигаясь от напарницы. Она, Кэлен, поверила. Не наговаривает на себя Мэйсон, нет. Именно так, как описала, она и поступила бы... Кэлен вздохнула, на миг прикрыв глаза:

– Думаешь, ему отомстили? За Оливию?

– Типа того, – Мэйсон хмыкнула. – Похоже на месть, разве нет?

– Похоже, – согласилась Кэлен. – Или… если бы я хотела убрать того, кто слишком много знает, я бы, пожалуй, сделала это так, чтобы было похоже на месть.

– Тоже вариант, – вновь не стала спорить Мэйсон. – Как по мне, есть смысл проверить обе версии.

– Да… – Кэлен повернулась к Никки: – Когда сможешь рассказать нам больше?

– Ускорюсь по-максимуму, Амнелл. Займусь вашим Картером в первую очередь.

– Спасибо, – и покосилась на Мэйсон: – Ну что, напарник, поедем в Милборн, сообщим старшим Картерам печальные новости?

– Нет, – она энергично помотала головой. И заявила безапелляционно: – Сначала заедем, купим Снежке еду. И отвезем Снежку в управление.

– Кто такая Снежка? – Никки, двинувшаяся было к своему чемоданчику, стоящему у края кровавого пятна, вернулась, уставилась с жадным интересом почему-то на Кэлен. Похоже, и вопрос адресовала ей. Однако ответила Мэйсон:

– Щенок. Амнелл вчера в подъезде подобрала. И теперь возит с собой.

– Потому что Мэйсон в нее влюбилась, – сообщила Кэлен Никки.

– В кого? – О’Коннор моргнула.

– В собачку, – с удовольствием пояснила Кэлен. И очаровательно улыбнулась.

Никки пару секунд переводила вполне себе безумный взгляд с одного детектива убойного отдела на другого, затем, пробормотав: «С отчетом постараюсь сегодня…», все же ретировалась к своему чемодану. Мэйсон хмыкнула, проводив ее глазами, и двинулась к выходу. Кэлен ухватила её за рукав:

– Ты не спешишь ли, напарник? По-моему, мы еще толком не осмотрелись.

– Говори за себя, напарник, – в тон ей отозвалась Мэйсон. Правда, притормозила: – Пока ты переживала и боролось с тошнотой, сладкая, я осмотрелась и увидела все, что нужно, – и, заметив недоверие в глазах Кэлен, чуть склонила голову вправо: – Сомневаешься?

Кэлен, чуть помедлив, вздернула подбородок, с вызовом вздернула:

– Сомневаюсь. Но пусть это будет на твоей совести.

– Заметано, – Мэйсон нетерпеливо дернула рукой, освобождая рукав из пальцев Кэлен. – Идем?

– Конечно, – и ласково-ласково улыбнулась. – Твоя девочка по тебе уже соскучилась ведь, ну.

– Ты о себе, сладкая? – Мэйсон усмехнулась, подмигнула и практически пулей вылетела из комнаты. Кэлен зарычала – тихо, еле слышно, но яростно, категорически яростно: вот же чертова Мэйсон, ведь не смутишь её, не собьешь с толку, а! Еще и последнее слово за собой оставит… А разозлиться на неё не получается, просто невозможно же, ну! И не только из-за этого её нахального обаяния, но и оттого, что сегодня Кэлен вновь, глядя на Мэйсон, начала видеть Кару. Да, точно. Практически все это время, что они провели на месте преступления, Кэлен, посмотрев на Мэйсон, вдруг вспоминала прошедшую ночь… объятия Кары… её глаза, точнее, взгляд – глаза-то у них с Мэйсон одни, ну, а вот взгляды, выражение – разное, категорически разное… голос Кары… да, у них с Мэйсон отличаются не только интонации, нет. Голоса тоже. У Кары тембр выше. И звучит мягче, нежнее. Кэлен улыбнулась, вспомнив смех Кары. Она, Кэлен, любит его слушать, любит, когда Кара смеется. Жаль, это бывает редко…

Черт побери, да Кара в принципе бывает редко! И Кэлен её не хватает, категорически. Ей мало того времени, что удается проводить с Карой. Да, она, Кэлен, порой забывает об этом… нет, не забывает – вытесняет, обманывает, убеждает сама себя, что её все устраивает. А её не устраивает, категорически! Но как, как сделать, чтобы Кары было больше? Чтобы больше было времени, когда она, Кара, есть. Чтобы больше времени с ней было у Кэлен. Как, как это сделать, а? Может, поговорить с чертовой Мэйсон? Рассказать, объяснить… попросить… потребовать, наконец! Мэйсон ведь должна ей, Кэлен, желание, не так ли? Вот, пусть выполняет, правильно же, ну? И не ждать, пока Кара решится на это, согласится – просто взять и поговорить! А Кару поставить перед фактом.

Ага, да. А если она, Кэлен, все испортит? Если она ошибается, и Мэйсон вовсе не душка? И её порядочность и честность имеют свои пределы? Если Кара права, и Мэйсон, узнав о существовании второй личности в теле, которое она считает своим, категорически своим, захочет от нее, второй личности, избавиться? Или… или Мэйсон отреагирует так, как ожидает Кэлен, примет все спокойно и даже захочет помочь, но Каре не понравится инициатива Кэлен? Если Кара обидится? Нет, даже не так. Что, если для Кары это станет поводом не доверять Кэлен? Страшно же, ну!

Кэлен вздохнула, запуская двигатель. Господи, как она устала от этого мучительного выбора. Ну почему, почему ей все время приходится выбирать в последнее время, а? И почему этот выбор – постоянно! – между Карой и Мэйсон? Да не может она, Кэлен, выбирать, черт возьми! Они обе ей дороги. Теперь уже – обе…

Кэлен снова вздохнула. Может, она слишком много думает о них? Даже не думает, а будто бы пытается постоянно угадать: что почувствует Кара, как отреагирует Мэйсон… И, на минуточку, в последнее время она, Кэлен, как-то совсем не думает, а что хочет… Кэлен. Что она, Кэлен, чувствует, как она справляется. Как ей трудно, черт побери!!! Она все выбирает – Кара или Мэйсон, Мэйсон или Кара… А вот возьмет и выберет себя! И поступит так, как лучше для нее, для Кэлен, а не для Кары или Мэйсон. Вот возьмет и расскажет все Мэйсон, и будь что будет!

Нет. Не расскажет же, ну. Просто потому что… вот если представить, что это Кара сообщает, что у нее, у Кэлен, есть альтернативная личность. Вот в этом теле, которое Кэлен считает своим и только своим, обитает еще кто-то… с другим, непохожим на её, Кэлен, характером. Со своей историей. Именем. Привычками. Со своими достоинствами, недостатками, особенностями. По сути, другой, категорически другой человек! И Кара говорит, что любит не её, не Кэлен, а эту вот иную личность. А с ней, с Кэлен, проводит время – даже целуется, даже сексом занимается! – только для того, чтобы быть с той, другой… И как бы она, Кэлен, отреагировала, а? Да плохо, плохо же, ну! Разозлилась бы. Обиделась. Да что там, смертельно обиделась бы! Может, возненавидела бы Кару. Нет, правда, как такое можно вынести, пережить?