Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 50 страниц)

В общем, поспать не получилось. И, так и не сомкнув глаз, Кэлен около семи утра отправилась в душ. А вернувшись попала в объятия уже Мэйсон… в жаркие такие объятия…

После, пока пили кофе на кухне у Анны – уже вместе с самой Анной, – и во время недолгой дороги к дому Френка Льюиса, дяди Кары и Мэйсон, а по совместительству и их терапевта, а также – что, несомненно, важнее, экс-агента ФБР, профайлера и основного источника их надежды на получение информации по этому мучительному, путанному делу, Кэлен все думала: что с ней не так? Почему она не смогла – да и не захотела же, ну! – отказаться от этих чертовых жарких объятий чертовой Мэйсон? Отчего её, Кэлен, тело, вполне… да нет, более чем удовлетворенное Карой, насытившееся же, категорически, так легко и с удовольствием, настоящим, непритворным, откликнулось на поцелуи Мэйсон, её ласки? Нимфомания какая-то, ей-богу! Или она, Кэлен, правда любит эту чертову Мэйсон? И снова Кэлен не ответила себе на этот вопрос окончательно. Не успела. Или… не захотела…

… И вот теперь, когда после приветствий, знакомства и обмена любезностями они переместились в гостиную для завтрака – ибо до него Френк категорически отказывался начинать разговор о деле, – Кэлен улыбалась, прилагая отчаянные, титанические усилия, чтобы не зевать и держать глаза открытыми. Ей это удавалось пока – но и правда, ценой просто неимоверного напряжения, а Мэйсон все чаще бросала на нее тревожные взгляды. Внимательная же, ну! Мэйсон косилась из-под слегка нахмуренных бровей, – и с каждым новым взглядом они, брови, все больше съезжались к переносице. Кэлен это довольно скоро надоело, и она, распахнув глаза и вздернув с вызовом подбородок, уставилась на Мэйсон: мол, что? Та пожала плечами, поджала нижнюю губу, изображая это свое отрешенное равнодушие. Но коситься на Кэлен не прекратила, только делала теперь это исподтишка, видимо, уверенная искренне, что получается незаметно. Смешная. Кэлен развеселилась даже… и на душе как-то потеплело. Ну да, черт возьми, что себе врать? Ей приятно, что Мэйсон тревожится за нее. Чертова якобы ничего не чувствующая Мэйсон, считающая любовь – а вместе с ней и беспокойство за любимого, не так ли? – слабостью, тревожится за Кэлен. За Кэлен, которую не любит. Ага, да? Кэлен даже взбодрилась, даже проснулась – настолько забавным показалось ей это. Смешная… смешная и трогательная Мэйсон. Внезапно захотелось обнять её – вот срочно, прямо сейчас, немедленно! – и взъерошить светлые мягкие волосы, которые Мэйсон отчего-то не заплела сегодня в косу, и поцеловать в кончик носа… Кэлен тряхнула головой: так, минуточку, что это такое с ней происходит? С чего вдруг эти приливы всепоглощающей нежности к Мэйсон? Ну, да, да, она, Кэлен, любит Мэйсон. Любит, несомненно. Но – она ведь любит её не так, как Кару, иначе. Оказывается, разным бывает не только счастье. Оказывается, любовь тоже бывает разной… даже очень… Так почему же сейчас она, Кэлен Амнелл, испытывает в отношении Мэйсон желания, которые у нее обычно вызывает Кара, а? На минуту Кэлен задумалась, а затем полезла в карман за телефоном – осенившая ее мысль требовала проверки. Немедленной, срочной! Кэлен открыла календарь, нашла отметку… подсчитала… и облегченно вздохнула: середина цикла. Все в порядке, никаких странностей, просто биология, ну!

Самообман, конечно, что уж тут. Нет, биология и в самом деле имеет место быть, несомненно. Но – и какой-то своей частью Кэлен понимала это – она не единственная и совершенно точно не главная причина. Однако сейчас Кэлен нужно было на чем-то остановиться, чтобы переключиться, сосредоточиться на деле, в конце концов! Так почему бы и не на биологии? Вот именно. Так что в том, что Кэлен хочется сейчас чмокнуть Мэйсон в кончик носа, виноваты середина цикла и окситоцин. И точка.

Точку эту в своей рефлексии Кэлен поставила весьма своевременно, кстати: Френк как раз спросил, готовы ли они перейти в его кабинет для разговора. Кэлен кивнула с улыбкой и краем глаза заметила, как на мгновение напряглась, окаменев в плечах, в шее, сидящая рядом Мэйсон. Странно… а впрочем, вероятно для нее, для Мэйсон, это не просто кабинет, не так ли? Френк Льюис ведь её – и Кары – психотерапевт. Ну, был им. А значит Мэйсон вполне может воспринимать безобидное помещение как комнату пыток. Уж Кэлен, стрелявшая три раза в подозреваемых при задержании и затем проходившая обязательную терапию, на собственном опыте знает, как умеют мозгоправы влезть в душу, растеребить ее, откопать в темных глубинах такие чувства, переживания, о которых Кэлен и не подозревала, которые гнала от себя, которых боялась… Даже ей, вполне… хм… скажем так, эмоционально здоровой, эти встречи с самой собой, со своими потаенными, теневыми сторонами давались нелегко, а порой – что уж скрывать-то – и вовсе тяжело, невозможно, невыносимо тяжело! А каково было закрытой, никому и ничему не доверяющей Мэйсон, и представить страшно! Снова окатило жалостью к напарнице, мимолетной, острой, нераздельно перемешанной с нежностью, и, не успев осмыслить, тем более, остановить себя, Кэлен взяла Мэйсон за руку, поднимаясь с кресла. Мэйсон вздернула бровь, покосилась недоуменно, но руки не отняла – напротив, чуть развернула кисть, переплетая свои пальцы с пальцами Кэлен. А плечи и шея расслабились, так же мгновенно, как напряглись до того.

Кажется, их молчаливый контакт не ускользнул от внимания Френка – и даже понравился ему: Кэлен поняла это по мелькнувшей в уголках губ улыбке, по одобрительному взгляду, который Льюис бросил на их руки.

Френк вообще вызвал у Кэлен доверие и симпатию с первого взгляда. Такой же невысокий и хрупкий – пожалуй, даже слишком изящный для мужчины, с точки зрения зрения Кэлен, – как и Анна, с которой у него было куда как больше сходства, чем с её мужем, – Френк смотрел на мир очень добрыми, мудрыми и чуть усталыми глазами, в самой глубине которых светилось затаенное озорство, говорил негромко, глубоким, бархатным таким голосом – будто кот мурлыкал, и двигался мягко, плавно, тоже вполне по-кошачьи. Кэлен категорически понравилась его деликатная сдержанность: например, он не полез с объятиями к Мэйсон, хотя – Кэлен это видела, почувствовала – очень обрадовался ей. Но – лишь пожал руку, сообщил, что счастлив её, Мэйсон, видеть – и рад знакомству с её напарницей. И хотя во время завтрака Кэлен не раз ловила на себе его заинтересованный взгляд, и замечала, как он переводит его с нее на Мэйсон – догадался обо всем, наверняка же, ну! – спрашивать о личном Френк не стал. От этого симпатия Кэлен к экс-агенту возросла многократно. И – Кэлен была благодарна Льюису за такт: если честно, от любопытства других людей к ее отношениям с Карой и Мэйсон она уже устала. Впрочем, сама она, конечно же, с удовольствием бы послушала рассказы Френка о её, Кэлен, возлюбленных, – уж ему-то наверняка известно многое. Но – всему свое время, не так ли?

– Итак, – пустившись в уютное светло-бежевое кресло, Френк раскладывал на невысоком и тоже светлом столике бумаги. Чуть поодаль, в таком же кресле устроилась Анна со Снежкой на коленях – оставить собачку дома Льюис категорически отказалась. Кэлен и Мэйсон пришлось занять диван напротив Френка, и Кэлен даже прыснула мысленно: на пару мгновений у нее появилось ощущение, яркое, невозможно реальное, будто они с чертовой Мэйсон пришли к специалисту на семейную терапию. Мало того, что и антураж, и их отношения – нелепые, ведь, весьма запутанные же, ну! – к этому располагали, так еще и чертова Мэйсон, усевшись, неожиданно к ней, к Кэлен… прижалась. Всего на мгновение или два, но прижалась, тесно и… доверчиво. Все еще, кстати, держа руку Кэлен в своей. Кэлен, опять же, скорее машинально, чуть сжала ее пальцы – тоже на краткий миг, и Мэйсон сразу же выдохнула шумно и – если Кэлен это не почудилось – облегченно, расслабилась, отпустила руку напарницы, откинувшись на спинку дивана, раскинула по ней, по спинке, руки. Кэлен улыбнулась мысленно, вспомнив слова Кары, – и на солнце есть пятна, так, кажется, она сказала вчера, да? – все-таки есть в этом мире то, что пугает чертову Мэйсон. Любовь, например. Или вот этот кабинет… Кэлен снова улыбнулась – мысленно, да, – подавила внезапно, без предупреждения напавший зевок и чуть подалась вперед, уперевшись руками в колени: откидываться вслед за Мэйсон на спинку дивана она не рискнула. Уснет же, ну! И только сейчас поняла, что Френк Льюис, занимаясь бумагами, на самом деле наблюдает за ней и Мэйсон с едва заметной улыбкой на губах – и в глазах. Прямо туда, в глаза, Кэлен и посмотрела. И улыбка Френка проявилась, растягивая губы и словно бы освещая темно-шоколадное лицо. Он кивнул Кэлен:

– Приступим? Девяносто первый год, дело Хогана… Вам повезло, детективы, кое-что об этом у меня сохранилось, – в глазах Льюиса мелькнула ирония, а следом сожаление. Он добавил, словно бы оправдываясь: – Но не слишком много. Дело было очень закрытое. Ладно, дайте мне минутку… – вновь склонился над бумагами. – Так, в феврале последовательно, с разницей в неделю, пропали трое мальчиков, двое в Нью-Йорке, один в Трентоне. ФБР к расследованию подключили позже, уже когда появились гипотезы о том, что детей вывезли в Филадельфию. Сначала, как вы понимаете, копали местные копы, отделы пропавших, – Френк поднял глаза. – Сначала этих троих пропавших вообще не связывали в одно дело. Ну, вы же в курсе, сколько детей пропадает, ежедневно причем. Вот и тут поначалу по каждому заявлению было отдельное расследование. Мальчиков ничего не связывало, они не были знакомы, никак не пересекались, возраст разный. Первому, пропавшему из Нью-Йорка, было семь. Второму, оттуда же, одиннадцать. Третий, десятилетний, из Трентона. Объединили их в одно дело после того, как обнаружилось, что в свидетельских показаниях во всех трех случаях фигурирует полицейский автомобиль с филадельфийскими номерами. Ну, вот на этом этапе подключили нас, – Льюис улыбнулся Кэлен, как раз подавившей очередной зевок. – Не буду вас утомлять, подозреваю, эти все детали – как мы вышли на Хогана, вам ни к чему.

– Да, Френк, – отозвалась Мэйсон. – Если понадобится, мы уточним. Нам сейчас важнее понять, что он делала с этими мальчиками, и может ли это быть связано с нашим текущим расследованием. Может ли кто-то из жертв быть причастен. Они ведь все живы?

– Сейчас? – Льюис вздернул бровь. – Понятия не имею. Я даже не знаю, как их теперь зовут, после расследования и суда их включили в программу защиты свидетелей, – и примирительно выставил ладонь, заметив, как напряглась, насупившись и поджав губы Мэйсон. – Ладно, ладно, я тебя понял. Да, из дома Хогана их вызволили живыми и даже физически здоровыми. Вот об их психологическом состоянии я того же сказать не могу.

– Что он с ними делал, Френк? – в голосе Мэйсон явственно зазвенело сдерживаемое раздражение. Льюис лишь усмехнулся:

– Терпение, дорогая, – выдержал паузу и рассмеялся. Сообщил Кэлен весьма доверительно: – Обожаю ее дразнить! Все время проверяю ее выдержку, все жду, когда сорвется. Пока так и не дождался.

Мэйсон запыхтела тихо и сердито, и Кэлен, мгновенно растаяв от умиления и нежности, положила ладонь ей на колено и чуть сжала его пальцами. Улыбнулась, глядя прямо в глаза Френку:

– Да, она крепкий орешек, – и откинулась назад, чуть прижавшись боком к Мэйсон, навалившись на нее слегка. Пыхтение оборвалось – да что там, похоже от изумления Мэйсон вообще перестала дышать. Кэлен, добавив в улыбку нежности, повернулась к напарнице и встретилась с пожаром в зеленых глазах. С этим бушующим адским пламенем, отчего-то сейчас не обжигающим, нет – согревающим. Как-то иначе смотрела Мэйсон на нее. Что-то там такое пробивалось сквозь адское пламя… что-то робкое, незнакомое, непривычное. Что-то, чему вот так, сходу, Кэлен не смогла подобрать определение, но зато её сердце откликнулось мгновенно, потянулось навстречу этому страстно и… доверчиво. И Кэлен только усилием воли удержала себя от поцелуя – неуместного, несвоевременно же, совершенно, категорически несвоевременного!

Анна, казалось, все это время дремавшая в кресле, то ли кашлянула тихо, то ли хмыкнула, и Кэлен с Мэйсон, синхронно вздрогнув, синхронно моргнув, выпали из глаз друг друга, обернулись к Френку. Тот посмотрел, как ни в чем ни бывало:

– Ладно, перейду к сути. Хоган мальчиков не насиловал. Сам он к ним даже пальцем не притрагивался, лишь запугивал. Он… – Льюис поморщился, нахмурился, покачал головой с тяжелым вздохом: – Вы же в курсе, что у него была дочь? Эмилия, одиннадцать лет. Так вот, он заставлял мальчишек заниматься с ней сексом. И снимал это на видео. Ну и онанировал, наблюдая за процессом.

– Боже… – Кэлен закрыла глаза, стиснула челюсти, пытаясь справиться с подкатившей к горлу тошнотой, стиснула пальцы на колене Мэйсон.

– Ублюдок… – тихо проронила Мэйсон. И обняла Кэлен за плечи, невозможно поразив ее этим. Но – зато отступила тошнота, и ледяные пальцы, уже вонзившиеся в сердце, разжались. Кэлен чуть-чуть, совсем капельке теснее придвинулась к ней. А Льюис кивнул:

– Да. Все тогда были в шоке, даже мы, профайлеры. Мы посчитали Хогана просто педофилом, а все оказалось намного изощреннее. Все действо он тщательно обставлял: Эмилию обязательно одевал в летнее платье, на голые ноги – резиновые сапожки, девочка должна была ложиться на пол всегда в одной и той же комнате и притворяться спящей.

– С чем связаны эти детали, удалось выяснить? – Мэйсон, словно забывшись, накрыла рукой лежащую на ее колене руку Кэлен. И Кэлен вновь на миг почувствовала себя клиентом семейного психотерапевта. Френк же, то ли не заметив, то не подав виду, кивнул:

– Как на допросах утверждал сам Хоган, его с семи лет совращала старшая сестра. Началось это летом, на ферме у бабушки с дедушкой, куда родители отправляли Томаса и его сестру. Девочка была старше брата на четыре года. По ферме ходила в красных резиновых сапогах…

– Понятно, – Мэйсон хмыкнула, Кэлен лишь покачала головой. А Льюис усмехнулся, сверкнув глазами:

– Не спешите, детективы. Как выяснилось, никакой старшей сестры у Хогана не было, он был единственным ребенком в семье. При обыске его дома обнаружили несколько тайников. И в одном из них – очень старые фотографии. Детские фотографии Томаса, на которых он в платье и резиновых сапогах. Цвет обуви неизвестен, фото черно-белые. Говорить о них, об этих фотографиях, Хоган отказался, насколько мне известно. Впрочем, следователям это было и не интересно, как вы сами понимаете, это мы, психологи, хотели покопаться, да адвокат Томаса, конечно, зацепился за это. Но Хоган и с ним отказался это обсуждать.

– Возможно, отец его насиловал? – Кэлен не чувствовала жалости к тому, маленькому Томасу Хогану. И это, в общем-то, было странно для нее, Кэлен Амнелл. Она даже устыдилась мимолетно, осознав это вот отсутствие жалости к тогда еще невинному маленькому мальчику. Но тут же отмахнулась – и от стыда, и от этих мыслей: не до них. Прошлое уже не изменишь, а прямо сейчас по Филадельфии разгуливает маньяк, насилующий и убивающий невинных маленьких девочек. Вот что важно.

– Мы тоже это предположили, – Френк покивал. – Но наверняка так и не узнали. Хотя это очень похоже на правду. И в пользу этой версии еще и то, что сам Хоган к детям не прикасался – ни к дочери, ни к похищенным мальчикам. Словно бы в его душе боролись две силы – влечение к детям и желание не быть таким, как его отец. Но, повторю,это лишь гипотеза.

– Довольно достоверная, как по мне, – Мэйсон почесала кончик носа. И снова накрыла руку Кэлен своей. – Значит, Хоган заставлял мальчиков насиловать Эмилию, а сам смотрел. Слушай, Френк, они же маленькие были, одному вообще семь лет. Неужели они уже могли совершать половые акты?

– Почему нет? – Льюис пожал плечами. – Могли. Вряд ли получали удовольствие, особенно младшие, но могли. Я с ними не беседовал, ими занимались детские терапевты… Так что знаю только фактуру.

– Ясно. Я так понимаю, нормальными они вряд ли выросли?

– Смотря что ты понимаешь под нормой, – начал было Френк, но Мэйсон перебила его, правда, без капли раздражения в голосе:

– Я о нормальной сексуальности. И не делай вид, что ты меня не понял.

– Ладно, ладно, – он снова выставил ладонь в примирительном жесте. И подмигнул Кэлен: – Не ведется на провокации, а! – снова посмотрел на приемную племянницу: – Да, Мэйсон, ты права. Может, кто-то из них и справился с этим, если посещал психотерапевта достаточно долгое время. Может, все трое. А может, ни один из них не справился.

– То есть, гипотетически, любой из них может быть нашим маньяком? Что с ними стало после суда, Френк? Ты говорил, они попали в программу защиты?

– Да. И новых имен я не знаю.

– А как их звали прежде, до смены личностей, знаешь? – Кэлен подалась вперед отлепившись от Мэйсон.

– Только двоих, – Льюис полез в лежащую перед ним папку, начал перебирать бумаги. – Да и то, помню, потому что сохранил листовки. Ну, знаете, их развешивают, когда ищут пропавших? Да, что интересно, все три мальчика до похищения жили в приемных семьях. После всего этого их, соответственно, тоже передали приемным родителям, только другим. Ага, вот, – видимо, найдя, наконец, нужное, он вытащил и протянул два старых, уже желтеющих листа а-четвертого формата.

Мэйсон цапнула верхний, Кэлен нетерпеливо выхватила второй, глянула, замерла: можно было даже не читать имя с фамилией – с большой цветной фотографии на нее смотрел семилетний Саймон Картер, здесь, правда, обозначенный как Саймон Палмер. Кэлен выдохнула:

– Саймон… смотри, Мэйсон.

Мэйсон с шумом втянула воздух, помолчала. И протянула Кэлен свой лист, пробормотав мрачно:

– А этого узнаешь?

Кэлен бросила взгляд на фото и отпрянула. Кровь отлила от лица, а в горле пересохло, мгновенно, и губы стали сухими и словно деревянными… Кэлен облизала их, снова глянула на фото:

– Ричард??? Боже…

Даже отвратительное качество печати не помешало ей узнать эти блестящие карие глаза, большие и грустные, как у теленка: с листовки двадцатипятилетней давности улыбался миру совсем юный Ричард Сайфер.

====== Часть 54 ======

Кэлен отбросила листовку, словно скорпиона или ядовитую, холодную, извивающуюся змею, и зажала рот ладонью, выдернув руку из-под руки Мэйсон. Желудок прыгнул к горлу, а горло сокращалось в мучительных спазмах, которые она, Кэлен, пыталась, но не могла, никак не могла остановить. И в голове крутилось заезженной пластинкой: “Боже мой… Боже мой…”

Мэйсон потрясла её за плечо, тревожно заглянув в лицо:

– Амнелл, ты в порядке?

– Боже мой… – сдавленно прошептала прямо в ладонь, изо всех сил сдерживая тошноту. – Меня сейчас вырвет… Где у вас?..

– За дверь и сразу налево, – Френк отреагировал моментально, и Кэлен, едва дослушав, сорвалась с дивана и бросилась в указанном направлении. Уже выбегая поймала краем уха ворчание Анны, судя по всему, адресованное Мэйсон:

– Ты чего сидишь? Иди, помоги своей девушке. Хоть волосы ей подержи...

Кэлен выворачивало. Вот буквально – наизнанку. Ей-богу, не фигура речи, нисколечко. Главное, ей, Кэлен, уже извергать-то из себя нечего было, но желудок, в первый же заход избавившись от пары влитых в него сегодня чашек кофе, продолжал и продолжал сокращаться в судорожных спазмах. Он все еще что-то выдавливал из себя. Ужас и отвращение, может? Они именно там, в желудке, и обосновались сразу, как только Кэлен осознала, что… а точнее, кого она видит на старой листовке.

Кэлен колотило крупной дрожью и все рвало – непонятно, чем, ведь нечем же уже, ну! Кажется, злосчастный желудок и впрямь сейчас вывернется, словно пустой мешок, выползет через изодранное, саднящее горло, выпадет изо рта вместе со слюной. Вот она лилась просто потоком, смешиваясь со слезами, стекая по подбородку, шее… В какой-то момент Кэлен словно увидела себя со стороны: трясущуюся над унитазом, перепачканную, красную… содрогнулась от ужаса: боже, она кошмарно выглядит, наверняка же, ну! Стало стыдно перед Мэйсон —для сдержанной, так отлично всегда контролирующей себя Мэйсон все это наверняка отвратительно. Но – стыдно лишь на секунду, ибо сжавшийся в новом болезненном спазме желудок прогнал и стыд, и мысли о… да вообще все мысли. Кэлен захрипела, еще ниже склонившись над унитазом, еще что-то – вот что уже, что, там же пусто! – извергая из себя вместе с мучительным стоном… А Мэйсон, до того молча стоявшая на коленях у нее, у Кэлен, за спиной и державшая в руке, собрав в конский хвост, ее длинные волосы, вдруг… положила другую ладонь на ее затылок и сказала тихо и очень твердо:

– Хватит, Амнелл. Остановись.

Ага, да! Сейчас же! Кэлен задохнулась возмущением: кем себя возомнила эта чертова Мэйсон? Богом? Остановись! Будто Кэлен сама этого не хочет! Да если бы она могла, она бы...

Странно, но она остановилась. Бог его знает, то ли от возмущения, то ли тихий приказ Мэйсон подействовал, однако в следующее мгновение внутри у Кэлен словно кто-то выключателем щелкнул: клик – и прекратились спазмы, отступила тошнота, стихли беззвучные рыдания. Вместо вмиг этого навалилась оглушающая, абсолютная тишина, в которой даже бешено долбившее сердце звучало гулко, невнятно, словно через толстый слой ваты. Тишина и бессилие – мгновенно ослабло все тело, обмякая, тяжелея, и Кэлен, не удержав его вес на коленях, на ослабших же руках, которыми она упиралась в обод унитаза, медленно сползла на бедро, стала заваливаться… пока не оказалась в объятиях: Мэйсон, отпустив волосы, обхватила Кэлен, приняла ее на себя. Спросила тихо, невозмутимо – отрешенно, равнодушно, черт бы ее побрал:

– Чего тебя так вынесло?

– Боже… – вжавшись в нее спиной, в кольце ее рук Кэлен успокоилась. Ну, почти. Ровно настолько, чтобы говорить без накатывающей тошноты, не содрогаясь от отвращения. – Мэйсон, я же спала с ним, понимаешь? Черт, я с ним трахалась! Целовалась… Блядь! Фу! – напрасно она вспомнила о поцелуях, категорически: желудок вновь скрутило, поднимая плотным комком к горлу. Кажется, только руки Мэйсон, её надежное тепло за спиной удержали, помогли справиться, остановить этот приступ. Кэлен глубоко вдохнула, медленно выпустила воздух: – Это отвратительно… Он отвратителен… Я отвратительна!

– Амнелл, не загоняйся, – все так же невозмутимо, ровно. Опустилась с колен, уселась позади, прижимая к себе Кэлен. – Ты не знала. Это во-первых. Не факт, что это вообще он, во-вторых.

– А кто?! – Кэлен вскинулась было, но, явно переоценив свои силы, тут же вновь обмякла. Шмыгнула носом, откинула голову на плечо Мэйсон. – Все же сходится. Он работает у нас – доступ к моему телефону, к нашим компам. Я тебе говорила, что кто-то наблюдал за мной, подключался к камере моего бука через удаленный доступ? Кара отследила ай-пи. Адрес принадлежит управлению. Нашему управлению, Мэйсон! Он встречался со мной – доступ к моей одежде. Он в курсе всего, ему меня подставить – раз плюнуть!

– Допустим, – она хмыкнула, обожгла дыханием щеку, подбородок Кэлен. – Допустим, он жертва Хогана и теперь сам насилует и убивает детей. Но зачем ему подставлять тебя, Амнелл? А меня?

– Затем, что я его бросила, Мэйсон, – вслед за бессилием пришла, навалившись, просто окутав собой, тяжелая отупляющая усталость. Мысли потекли медленно, трудно. И так же медленно, с трудом Кэлен теперь говорила: – Я его променяла на Кару. Он про Кару не знает, значит, с его точки зрения я бросила его ради тебя. Так что это месть. Мне и тебе.

– Допустим, – повторила Мэйсон. – Но откуда ему знать о твоих отношениях с мелкой? Ты их не афишировала, насколько мне известно.

– Господи, Мэйсон, ну чем ты слушала, а? – Кэлен поморщилась. И неожиданно – даже для самой себя – потерлась виском о щеку Мэйсон. Очень нежно. – Я же говорю, он подключался к моему компу во время наших с Карой онлайн-свиданий. Смотрел и слушал. Ублюдок! – и с трудом подняв слабую непослушную руку, погрозила кулаком унитазу. Довольно вяло погрозила, на самом деле. Мэйсон снова хмыкнула:

– Ты говорила, он на тебя смотрел, Амнелл. Ее не видел.

– Ну, слышал же… думаешь, тебя не узнать по ее голосу? Они у вас отличаются, но не слишком. Для постороннего уха это вообще один голос… Да и по имени я ее называла же. Сопоставил, сделал выводы. Он детектив ведь, этот ублюдок! – вновь погрозила унитазу. – Или… ну, конечно! – она рассмеялась, хлопнула ладонью по лбу. – Все проще, напарник! Он же видел нас с Карой тогда ночью, в таверне. А мы с ней целовались… а он видел! И принял её за тебя, Кара еще и подыграла. Сайфер утром на работе устроил мне допрос… о нас с тобой, – и вновь тихо и невесело рассмеялась. – Ага. А после этого на встречу с девочками начала приходить мисс Дафна Леммон, внешне – точная копия детектива Мэйсон. Все сходится, напарник.

– Мне до сих пор иногда дико слышать, что когда я сплю, мое тело разгуливает по тавернам, целуется, занимается сексом… – пробормотала вдруг Мэйсон, и Кэлен натурально зависла, впала в ступор, соображая: пошутила та или нет? А Мэйсон, не меняя тона, продолжила как ни в чем не бывало, словно и не было только что странной этой фразы: – Как по мне, стройная гипотиза, Амнелл. Только пара «но»: у нас нет ни улик, ни свидетелей. И презумпцию невиновности никто не отменял.

– Да знаю я… —выдохнула со стоном, зажмурив глаза. – Слушай, включи голову! Если он невиновен, почему молчал? Он что, не узнал этот дом? Эти платье с сапогами? Ну? Мэйсон, я ведь ему доверяла… боже, как же это все ужасно!

– Как по мне, – Мэйсон фыркнула. – Ужасно ты сейчас выглядишь. И пахнешь тоже.

– Мэйсон!!!

– А что? Это правда.

– Ты ужасна! – Кэлен шлепнула ее по руке, заставив зашипеть – притворно, конечно же, ну. – И эта ваша с Карой прямолинейность ужасна! Иногда. Вот невыносима просто иногда эта ваша честность!

– Да, – согласилась невозмутимо. И добавила, невозможно удивив Кэлен: – Сама от этого устаю. Иногда. А ты все же приведи себя в порядок и пойдем к Френку с Анной, продолжим.

Кэлен, умытая, посвежевшая, совсем успокоившаяся – ну, почти совсем, если честно, – остановившись в дверном проеме, окинула взглядом гостиную. Мэйсон, Анна, Френк втроем тесным кружком сгруппировались у столика, что-то разглядывали, склонившись. Впрочем нет, не втроем – вчетвером: Снежка, стоя задними лапками на подлокотнике кресла Анны, передними опиралась на столешницу и тоже смотрела в лежащие там бумаги – так сосредоточенно-серьезно, что Кэлен прыснула, привлекая внимание честной компании. Они обернулись, все четверо, уставившись на нее: с сочувствием и тревогой Анна, с приветливой доброжелательностью Френк и – конечно же, а как иначе? – с отрешенной невозмутимостью Мэйсон. Анна улыбнулась:

– Как ты, детка?

– Лучше, – Кэлен тоже улыбнулась. Подошла, села на диван рядом с Мэйсон. Чертова Мэйсон, чуть подавшись к ней,кажется,.. принюхалась. Вот же, а! – Спасибо, – и сердито посмотрела в глаза напарнице: мол, что ты себе позволяешь? Получила в ответ наглую кривую усмешку, отвернулась возмущенно. А впрочем, чего она ждала? Это же Мэйсон, черт бы её побрал. Анна, потянувшись через подлокотник своего кресла, прикоснулась пальцами к руке Кэлен:

– Ты встречалась с этим парнишкой? – и пояснила: – Мэйсон нам сказала.

– Да… – Кэлен, нахмурившись, опустила ресницы. Вздохнула: – Я даже была увлечена им… а может и влюблена немного. Недолго, правда. У нас как-то быстро все стало затухать, знаете… интерес друг к другу ослабел, а потом и вовсе сошел на нет, – усмехнулась горько. – А теперь я думаю, что если он… если это он… его, наверно, взрослые женщины-то и не возбуждают, да? – она с вопросом посмотрела на Френка. И вдруг подумала, что не называет Ричарда по имени. Не может. Не получается. Имя застревает где-то там, глубоко внутри, не желая выталкиваться наружу, звучать. Словно Кэлен хочет того, прежнего, прошлого Ричарда Сайфера, с которым долго работала бок о бок, на которого однажды как-то так посмотрела, и он как-то так улыбнулся в ответ, и что-то такое между ними вспыхнуло, и зажглось, и горело – горело же, ну! – отделить от нового, жуткого, отвратительного и абсолютно, категорически незнакомого, неизвестного! И – для неё сейчас – безымянного.

Френк потер рукой подбородок:

– Совсем необязательно, Кэлен.

Что? Она вздрогнула, удивленно приподняла брови. Ах, да! Задумавшись, она совсем забыла, что вроде как задала Френку вопрос… А он, Френк, между тем, продолжал рассуждать:

– Многие жертвы педофилов, вырастая, живут нормальной жизнью, не испытывая тяги к детям. Либо успешно борются с этой страстью, держат её под контролем. Особенно, если пройдут качественную терапию. Не знаешь, этот парень посещал психотерапевта? В детстве или потом.

– Не знаю, – Кэлен покачала головой. Вздохнула: а что она, в сущности, вообще знает о Сайфере? Он перевелся к ним в отдел чуть больше года назад… кажется… да, точно, из Нью-Джерси. Быстро влился в команду, показал себя отличным профессионалом и компанейским парнем. Вот только… что он рассказывал о себе? Вот когда они встречались, Кэлен и Ричард, во время их короткого романа? Кэлен отчаянно копалась в памяти: о своей учебе в академии – разные смешные случаи, да, рассказывал, о работе на прежнем месте. Что еще? Фильмы они обсуждали, нынешнюю свою работу – это, понятно, чаще и больше всего. И – да, точно, – Сайфер никогда не говорил о своем детстве. Никогда не вспоминал своих прежних отношений, тех, что были у него до Кэлен. А может, их и не было? Кэлен пожала плечами и повторила: – Нет, не знаю.

– Ну, в любом случае, его вполне могут притягивать и взрослые женщины. Влечение к маленьким девочкам этого не исключает.

Кэлен передернула плечами, откликаясь на ледяные мурашки, что ручейком вдруг пробежали по позвоночнику. Боже! Как же это все отвратительно! А главное, не понятно ведь, что теперь делать? Мэйсон права, у них нет ни свидетелей, ни улик. И – ублюдок, у которого для Кэлен теперь нет имени, сейчас работает по этому делу. Ловит сам себя, проклятый выродок!!! Он же запросто может совсем слететь с катушек от этакой безнаказанности… Это хорошо, с одной стороны, зарвавшиеся, обнаглевшие психопаты начинают совершать ошибки, и тогда их, психопатов, можно поймать, прижать. С другой – сколько еще бед натворит это чудовище, если оборзеет? Скольких маленьких девочек успеет изнасиловать и убить? Кэлен зажмурилась, вновь вздохнув тяжело, протяжно. Что же, черт побери, делать, а?

– Эй, Амнелл! – Мэйсон буквально выдернула её из размышлений. – Ты чего опять выпала?

– Думаю, что теперь делать…

– С чем?

– С ним, – передернувшись от отвращения, Кэлен указала подбородком на листовку, так и валяющуюся на полу. Мэйсон покосилась туда, вздернула бровь, снова вопросительно уставившись на Кэлен. Кэлен мучительно поморщилась: – Ты ведь права, у нас ничего нет… на него.