Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 50 страниц)

… В квартире Мэйсон, едва дождавшись, пока та поставит на пол в прихожей купленные по пути продукты («Переходим на осадное положение, Амнелл, надо запастись»), пакеты с сухим кормом и еще какими-то собачьими прибамбасами, выгрузит из-под куртки щенка и разуется, Кэлен потащила её в душ. Кажется, раздевать начала еще по пути. И в кабину втянула, так и недораздев… Кажется, впившись губами в желанные губы, по которым она, Кэлен, соскучилась, – невозможно, невыносимо соскучилась! – она и забыла, зачем именно притащила сюда Мэйсон. Кажется, воду они так и не включили… Как потом они очутились уже в постели, Кэлен понятия не имела. Не отследила она тот переход, не до этого было, совсем же, ну. Да она вовсе голову потеряла, отдавшись – целиком, полностью, всей собой – этому безумию, блаженству, что дарили губы Мэйсон, её руки, гладкая горячая кожа, гибкое тело. Или, может, она, Кэлен, как раз и отдалась этому безумию, блаженству, чтобы потерять, отключить, наконец, свою неуемную голову, заткнуть бесконечный, несмолкающий внутренний диалог, ибо не осталось уже – совсем, ни капельки – сил переживать, пережевывать вязкую мысленную жвачку.

Впрочем, Кэлен и мотивы свои анализировать не собиралась, категорически. Просто – отдалась, подчинилась нежной настойчивости Мэйсон, растворяя в наслаждении всё – и изматывающую тревожную рефлексию, и пугающие до озноба вопросы без ответов, и этот вечный контроль, что создавал раньше иллюзию безопасности, а теперь лишь усиливал её, Кэлен, беспомощность перед обстоятельствами, невозможность на что-то повлиять… Она отдалась своей страсти, она подчинялась – с удовольствием подчинялась – желаниям Мэйсон, она ничего не контролировала и не отслеживала. Просто – блаженствовала от легкой, невесомой пустоты в голове, наслаждалась, обжигаясь о поцелуи горячих вкусных губ, откликаясь всем телом – жадным, ненасытным – на движения Мэйсон внутри себя.

В какой-то момент, когда очередной, особенно мощный, длинный и невыносимо сладкий спазм прошил её всю, насквозь, отзываясь таким же длинным и сладким стоном, она распахнула глаза и изумленно уставилась на… маленькую собачью морду, что высовывалась из-за левого плеча Мэйсон и с интересом таращилась круглыми темно-карими глазенками, шевелила черным носом, принюхиваясь. Кэлен поперхнулась стоном, моргнула пару раз – нет, морда никуда не исчезла, – и прошептала, не прекращая двигаться, задыхаясь:

– Мэйсон… черт возьми… у тебя щенок на спине… сидит…

– Да, – Мэйсон буквально впечатала ответ в её губы глубоким долгим поцелуем. А после уточнила: – Она лежит.

– Боже… – Кэлен чуть прогнулась, приподнимаясь, подставляя ее губам грудь, прижимаясь низом живота к ее руке. – Ты извращенка какая-то… Почему у тебя на спине лежит щенок, Мэйсон? Почему она вообще на кровати?

– Она попросилась, – пояснила, как обычно, с этой своей непробиваемой невозмутимостью. Обхватила губами сосок, чуть сжала, вновь заставляя Кэлен стонать.

– Ты ненормальная… – Кэлен запустила пальцы в её шевелюру, прижимая голову, губы сильнее к груди. – Мэйсон, это ненормально, заниматься сексом с собакой на спине… Ааааааайййййммммм… – оргазм накрыл внезапно, настолько неожиданно для нее самой, что даже сметенная этим взрывом, Кэлен удивилась мимолетно. Но тут же, мгновенно забыв обо всем на свете, включая лежащую на спине Мэйсон собаку, закинула назад голову, закрыла глаза, содрогаясь в сладких, пронзающих, кажется, насквозь, от низа живота и до самого горла, судорогах. Через несколько секунд обмякла с облегченным счастливым выдохом, приняла губами губы вновь прижавшейся к ней Мэйсон,.. и уже растворяясь в поцелуе услышала, как… зарычала Снежка… – на неё, на Кэлен, зарычала, вот ведь! – тоненько, громко и словно бы возмущенно. И невозможно, невыносимо забавно! Кэлен и засмеялась прямо в поцелуй, вцепившись пальцами обеих рук в локоны на голове Мэйсон, сотрясаясь, заставляя снова трепетать мышцы живота. И это веселье, зародившись где-то в груди, полилось, забурлило внутри… и низ живота завибрировал, отозвался новым блаженным спазмом, еще одна взрывная волна покатилась вверх… встретилась с весельем в солнечном сплетении, усиливая наслаждение до почти непереносимой остроты… Мэйсон, оторвавшись от её губ, подняла голову, посмотрела изумленно, почти с испугом, и у Кэлен от одного взгляда на её непередаваемо озадаченное лицо, случился новый приступ хохота. Она опять смеялась, упершись руками в плечи Мэйсон, откинув голову, содрогаясь всем телом. Кажется, от смеха у неё полились слезы. Кажется, она задыхалась… Кажется, даже и всхлипывала, судорожно, надрывно. Кажется, Кэлен уже и сама не понимала, что с ней на самом деле – буйное веселье или же банальная истерика. Кажется, она не могла остановиться, никак, категорически не могла… Остановила Мэйсон – поцелуем, сильным, настойчивым, очень властным … утешающим. И – тихим уверенным шепотом следом:

– Амнелл, все будет хорошо. Слышишь?

Кэлен заплакала беззвучно, обхватив руками её шею, притянув Мэйсон, заставив её, до того опиравшуюся на локти, буквально рухнуть на себя, прижать, придавить к кровати. Прошептала сквозь всхлипы, сквозь затихающие уже слезы:

– Да… да все и так хорошо, Мэйсон. Просто… мне просто обидно… забрали дело… отстранили меня… обидно, понимаешь?

– Понимаю, – объятия Кэлен чуть ослабли, и Мэйсон снова приподнялась, опираясь на локти, заглянула в лицо. Кэлен приоткрыла глаза: Мэйсон просто смотрела на нее. И молчала. Просто лежала, молчала и смотрела, как катятся по лицу Кэлен слезинки, как она шмыгает носом, смотрела на подрагивающие губы и ресницы… Кэлен вздохнула. Вот Кара бы не стала просто смотреть. Кара бы её сейчас целовала, собирала губами слезинки, прижималась бы их, свои губы, к закрытым глазам Кэлен, к горьким от слез губам… Кара бы не молчала… Кэлен не знает, что она, Кара, говорила бы ей сейчас – может, утешала, может, расспрашивала бы… да, именно, она бы задавала вопросы, позволяя Кэлен выговориться, рассказать, поделиться – и этой обидой, и тревогой, и страхом. Она, Кара, разделила бы все это с Кэлен – и Кэлен стало бы легче, не так ли? Да, если бы была Кара…

Но Кары сейчас не было. Была Мэйсон, которая просто смотрела и молчала. И… Кэлен была благодарна ей и за это. За то, что она есть, что она здесь, с ней. За то, что Мэйсон выбрала быть здесь, с Кэлен, – а могла бы выбрать работу, её-то в отпуск не выгоняли же, ну! Она выбрала Кэлен. И за это Кэлен прощала ей сейчас и молчание, и этот спокойный, невозмутимый взгляд – без тени, без капли сочувствия. Она, Мэйсон, и не сочувствует… хоть и говорит, что понимает...

Кэлен вздохнула, длинно, протяжно, и, сняв одну ладонь с шеи Мэйсон, провела пальцами по её щеке, заправила за ухо выбившуюся из косы прядь:

– А тебе не обидно? У нас ведь забрали дело…

– Обидно? – Мэйсон задумалась, совершенно искренне, честно задумалась. Качнула головой: – Нет. Как по мне, это разумно, Амнелл. Если бы мы продолжили расследование, это могло навредить делу. И тебе.

– Ну, конечно, – Кэлен повернула голову на бок, обиженно поджав губы. – Тебя ведь не выгнали с работы.

– Тебя тоже не выгнали, Амнелл, – Мэйсон недоуменно хмыкнула. – Тебя попросили взять отпуск на время.

– Приказали! – Кэлен снова уставилась ей в глаза, возмущенно, яростно даже.

– Иначе ты бы не согласилась, – Мэйсон вдруг улыбнулась. – Ты ведь упертая, – и, склонившись к её губам, уже касаясь их своими, повторила – шепотом: – Все будет хорошо, сладкая. Я тебе обещаю.

– Ладно… – Кэлен, улыбнувшись в ответ, вновь отдалась её губам. Все уже хорошо. Просто оттого, что у неё, у Кэлен, есть она, чертова Мэйсон, нечуткая категорически, зато – надежная. Заботливая. И честная. Вроде бы, холодная – щенячьи нежности не для неё, ведь делают её слабой, ну! – а почему-то Кэлен с ней тепло… Странно, да? Странно. Но – хорошо. И – еще у Кэлен есть Кара. Кара, которая может согреть не только объятиями, поцелуями – но и солнцем, что живет в её зеленых глазах. Кара тоже честная, прямодушная – и при этом чуткая. Вот она определенно может, умеет сопереживать. Она может разделить боль Кэлен, её обиду, тревогу – и всего этого станет куда как меньше, правда же? А самое главное, Кара любит, совершенно точно любит её, Кэлен, – Кэлен это чувствует. И – Кара не откажется помочь Кэлен с расследованием, не откажется же, ну?

– Зачем ты взяла её на кровать? Она тут напрудит же, ну! – Кэлен таки заставила Мэйсон лежать ровно и спокойно на спине, и, повернувшись на бок, прижавшись тесно всем телом, утомленным, расслабленным, устроила голову у неё на плече. На животе у Мэйсон поверх одеяла возлежала Снежка, вытянув лапы, уронив на них лохматую мордочку, и делала вид что дремлет, хотя – Кэлен замечала, определенно, – подглядывала время от времени, чуть приоткрывая один глаз.

– Не. Она умная. Ходит на пеленку, сама сообразила, – лежать ровно у Мэйсон получалось, спокойно – нет, категорически. И она, подтянув под одеялом на себя ногу Кэлен, теперь водила пальцами по бедру – от колена вверх и обратно, поднимаясь выше, ближе к все еще пылающему центру, вот уже начала прикасаться к нему с каждым заходом, дразня, возбуждая… – А может, и правда приученная… – говорила она медленно и как-то непривычно тихо. Кэлен положила ладонь на ее руку, придержала:

– Устала? Засыпаешь?

– Мммм… нееет… – зевнула, душераздирающе просто! – Я не устала.

– Вреешь… – Кэлен тоже чуть не вывихнула челюсти, зевая. Толкнула Мэйсон лбом в подбородок: – Черт! Не зевай! Это зараааа…зно… Дьявол! Вот спи лучше, раз тебя выносит.

– Ладно, – неожиданно согласилась Мэйсон, сжала бедро Кэлен пальцами, медленно отпустила и уронила на него ладонь, которая почти мгновенно налилась ощутимой тяжестью. Кэлен приподняла голову, изумленно заглянула ей в лицо: расслабленное, с закрытыми глазами. Дыхание ровное, глубокое… Черт, и впрямь, засыпает, надо же! Хорошо. Значит, еще немного, и появится Кара… Тело – ненасытное, неразборчивое же, а! – отозвалось на мысли о Каре легкой горячей пульсацией внизу живота, Кэлен, улыбнувшись, прикоснулась мягко губами к губам Мэйсон. Они шевельнулись в ответ, но не для поцелуя, нет – спросили:

– А ты? Тоже спать?

– Нет, я в ванне поваляюсь.

– Мммм…

В сон, вызвав искреннее изумление Кэлен, Мэйсон провалилась мгновенно: кажется, это свое «мммм» она дотягивала уже оттуда, из темной обители блаженного покоя. На секундочку Кэлен даже кольнуло жалостью: вряд ли эта способность – вот так засыпать, почти мгновенно ведь! – у Мэйсон появилась естественным образом, скорее всего, она выдрессированная… бог знает, при помощи каких методов. Кэлен со вздохом снова коснулась губами губ Мэйсон, осторожно выбралась из-под одеяла, погладила, успокаивая, встрепенувшуюся Снежку, и отчего-то на цыпочках – хотя, казалось бы, зачем? Мэйсон ведь точно сейчас из пушки не разбудить! – ушла в ванную.

Теплая вода под воздушным покровом ароматной, едва слышно потрескивающей пены, приняла Кэлен в свои объятия, обласкала, окончательно успокаивая, убаюкивая, смывая остатки тревоги, отголоски страха и обиды. Кажется, Кэлен и сама растворилась в этом безмятежном согревающем покое, закрыв глаза, погрузившись в мечты о Каре. Кэлен ждала её, Кару, с минуты на минуту, ведь чертова Мэйсон уснула – уснула же, ну! – Кэлен была в этом уверена, абсолютно, категорически. Потому и не засомневалась, когда почувствовала – именно, не услышала, а ощутила – её присутствие в ванной. И ошиблась, ну надо же, а! Не Кара. Мэйсон…

…Кэлен вздохнула едва слышно, удерживая на губах улыбку – и стараясь, очень стараясь, чтобы она смотрелась естественно:

– Ннууу… я замечталась.

– Подозреваю, не обо мне.

– Не о тебе, – не стала врать Кэлен. И, открыв, наконец, глаза, покосилась на Мэйсон: – Так ты будешь стоять, пойдешь спать или присоединишься?

– Кхм… – взгляд засветился, и кончик языка прошелся по губам. Мэйсон улыбнулась хищно: – Как по мне, в своем уме от такого не отказываются, – подмигнула, в полсекунды избавилась от трусов, ловко и, как показалось Кэлен, мгновенно забралась в ванну: – Подвинься, сладкая, – села за спиной, откинувшись на бортик. Кэлен навалилась на неё, и Мэйсон тут же заключила её в объятия, устроила ладони на грудях. Хрипло и проникновенно прошептала, касаясь губами уха: – У тебя потрясающая грудь, Амнелл. Форма, размер… просто идеально. Очень красивая. И возбуждающая…

– Мммм… – Кэлен улыбнулась – теперь уже искренне. Закинула руки вверх и назад, за голову, за шею Мэйсон: – Я знаю. А ты чего сразу вдохновляешься, а?

– А как еще? – в голосе прозвучало легкое изумление, Мэйсон даже оторвалась от шеи Кэлен, которую взялась уже исследовать губами.

– Да просто… посидеть, пообниматься…

– А смысл? – изумление усилилось. – Зачем просто сидеть, когда можно заняться сексом?

– Боже… – Кэлен рассмеялась тихо. – Затем, что это тоже приятно, Мэйсон. И затем, что я так хочу.

– Хм… Как по мне, это очень странно, Амнелл, обнимать голую тебя и ничего не делать.

– Мэйсон, – Кэлен снова рассмеялась. – Ты попробуй. Вот, расслабься. Обними меня… нет, руки на живот, не на грудь… да. И расслабься, ну. Глаза закрой. Послушай себя. Что чувствуешь?

– Тебя. Возбуждение. Раздражение, оттого, что хочу тебя, а ты заставляешь меня заниматься какой-то ерундой. И удивление – почему я тебе все это позволяю? – методично перечислила Мэйсон. Совершенно, абсолютно серьезно, без тени иронии же, ну! Кэлен расхохоталась, шлепнув ладонью по воде:

– Ты невыносима, Мэйсон! Слушай, ну неужели тебе не приятно сейчас? Хорошо же, разве нет?

– Хорошо, – согласилась Мэйсон через короткую паузу. А руки поползли вверх, к груди. – Но я же знаю, что может быть лучше, сладкая, – и губы вновь обожгли шею. Кэлен мысленно застонала: чертова Мэйсон возбуждала её. Кэлен собрала волю в кулак:

– Ну, подожди… подожди же! Вот Снежку ты гладишь… тебе приятно ведь?

– Ммм… – согласилась Мэйсон, не отрываясь от шеи Кэлен.

– Но ты ведь не возбуждаешься… не думаешь о сексе… тебе просто приятно.

Мэйсон замерла. Подняла голову. Чуть развернула Кэлен к себе, посмотрела – как на идиотку посмотрела, ей-богу! – вздохнула. И объяснила очень ласково, как маленькой:

– Амнелл, Снежка – собака. Она не может меня возбуждать.

– Мэээйсон, – Кэлен, рассмеявшись, брызнула в нее водой с пальцев. – Не прикидывайся. С чувствами у тебя бардак, – и, фыркнув, передразнила её: – Но, как по мне, с логикой все в порядке. И с интеллектом тоже. Скажешь, не поняла, что я имею в виду?

Мэйсон прищурилась, в глазах заплескалась ирония. Секунду она смотрела, затем, ухмыльнувшись, откинулась на подголовник, потянула Кэлен на себя. Обняла, устроив ладони – надо же, а! – на животе:

– Не без этого, сладкая. Ладно. Да, просто обнимать тебя – тоже приятно. Но скучно. Я засыпать начинаю.

– Пффф… да, ты неисправима, – Кэлен снова закинула руки назад, просунула ладони под шею Мэйсон. А ладони Мэйсон тут же оказались – совершенно, категорически ожидаемо – на её, Кэлен, груди, и губы – за левым ухом. Кэлен склонила голову вправо, подставляя шею: – Ты, кстати, чего проснулась? Ты ведь спала уже, когда я ушла. Точно же спала.

– А..! Телефон звонил… – ладони поползли вниз, на живот. – Я и так на любые звонки всегда просыпаюсь, а тут еще Снежка залаяла. Ты не слышала, что ли?

– Неа… – Кэлен потянулась с наслаждением, сильнее прижимаясь к скользящим по телу ладоням. – Наверно, воду подливала. Кто звонил?

– Черт его знает… молчали. Или проверяет кто, или номером ошиблись.

– И тебя это не напрягает? – Кэлен вдруг озябла, несмотря на теплую воду и горячую Мэйсон за спиной. Поежилась, передернув плечами. Мэйсон – все же, не такая уж нечуткая, может, а? – сильнее стиснула её в объятиях:

– Напрягает. Я перезвонила в управление, попросила пробить номер. Амнелл, не бойся. Ты ведь со мной.

– Да… – Кэлен усмехнулась, расслабляясь. В самом деле, что ей может угрожать рядом с чертовой Мэйсон? Разве что смерть от множественных оргазмов… Фыркнула, шлепнула Мэйсон по руке: – Ты не вдохновляйся, я не хочу сейчас секса.

– А что так? – ладони остановились на бедрах, секунду подумали и заскользили, сближаясь, к центру.

– Мммм… устала, – на самом деле Кэлен хотела, еще как хотела, но – не Мэйсон. Чертовой Мэйсон она вполне уже насытились, и теперь жаждала Кару. И даже не осуждала себя за это, ну… почти не осуждала. – Так что если тебе скучно просто обниматься, иди спать. Тем более, кажется, там твоя собака скулит…

– Да? – Мэйсон прислушалась. – Черт, точно. Видно на пол просится.

– Ты её на кровати оставила? – Кэлен буквально подкинула себя, отлипая от Мэйсон, развернулась, уставилась возмущенно.

– Она спала, – Мэйсон пожала плечами.

– С ума сошла? Иди давай, она же может прыгнуть, еще сломает себе чего!

– Как по мне, если б хотела – прыгнула бы, а не скулила, – Мэйсон полезла из ванны.

– Может уже и прыгнула, потому и скулит!!! – Кэлен даже руками всплеснула, а после так и застыла с открытым ртом: чертову Мэйсон словно ураганным ветром вынесло за дверь. Ей-богу, Кэлен не ожидала, категорически не ожидала от нее такой прыти… Похоже, не всегда чертовой Мэйсон удается избежать «щенячьих нежностей», да? Прислушалась: из спальни донеслось тихое воркование. Кэлен ухмыльнулась, крикнула:

– Ну как она?

– В порядке, – спустя несколько секунд тишины, Мэйсон с щенком на руках появилась в дверном проеме. – Просилась на пол, – и добавила с гордостью – если Кэлен это не почудилось – в голосе: – На пеленку сходила. Умная.

– Рада за вас, – Кэлен подавила усмешку. – Идите спать, детки. Я еще здесь поваляюсь… – и, закрыв глаза, весьма довольная собой, погрузилась ниже, пряча улыбку в медленно тающую пену.

Ночь

Второй раз за этот невозможно длинный вечер – или, уже все-таки ночь? – Кэлен почувствовала чье-то присутствие в ванной. Теперь решила быть осторожнее, ибо категорически вышла сама у себя из доверия – один раз уже промахнулась же, ну! Приподняла ресницы, покосилась: Кара. Совершенно точно, никакой ошибки: это солнце в глазах, от которого Кэлен мгновенно затопило счастьем, она ни с чем не спутает. Кара сидела то ли на коленях, то ли на корточках, сложив руки на бортик, устроив поверх подбородок, и с улыбкой – нет, с намеком, обещанием улыбки на вкусных, истерзанных поцелуями губах, – смотрела на Кэлен. Она улыбнулась в ответ:

– Привет, моя радость. Давно ты здесь?

– Привет, любимая. Не знаю… несколько минут, может.

– Хмм… похоже, я задремала, да? А ты что же не разбудила?

– Я собиралась, – Кара улыбнулась чуть более явно и отвела взгляд. – Но залюбовалась… Ты такая красивая, Кэлен… у меня сердце останавливается. И голова отключается…

– Милая… – Кэлен рассмеялась тихо и невозможно счастливо. – А разбудить меня и любоваться – не вариант?

Кара бросила на нее взгляд – быстрый и невыносимо нежный, снова отвела глаза, не отвечая. Кэлен потянулась, вытащила из воды руку, провела пальцами по щеке Кары, оставляя мокрые блестящие полоски:

– Запрыгнешь ко мне?

– Мммм… – Кара покачала головой, встретилась с Кэлен сияющими глазами, просто-таки источающими любовь: – Нет… Думаю, тебе надо выбираться. Ты уже вся красная…

– Ладно, – Кэлен села, опершись на бортик, потянулась к ней: – Поцелуй меня…

Кэлен блаженствовала в объятиях Кары – на розовом ковре, куда они перетащили подушки и одеяло. Не то чтобы Кэлен так уж тянуло на ковер, просто Кара категорически не желала устраиваться на кровати. Кэлен даже заподозрила, что она, Кара, снова… хм… присутствовала при их с Мэйсон оргии, но уточнять не стала. В конце концов, если Кара смотрела, а теперь молчит, это её ответственность, не так ли? Да, подозрение немного царапало Кэлен, но она стоически переносила этот тихий шепот то ли совести, то ли любопытства… Хватит, устала она уже от всех этих метаний, выяснений, разборок! Как там говорят? “Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь”. Вот, именно, это точно про нее, про Кэлен Амнелл. Так что она решила поглупеть – хоть на несколько часов, которые есть у неё с Карой, – поглупеть, принимать все за чистую монету, не копаться, не искать подводных камней. Да. Вот так. Хочет её любимая Кара валяться на ковре? Ну и на здоровье! Тем более Кэлен с ней, с Карой, везде хорошо – нет, замечательно, чудесно. Вот и сейчас, на этом розовом ковре она блаженствовала в объятиях Кары: лежала сверху, согревалась в солнечном взгляде любимых глаз, внимательных, сочувственных, любящих, – и самозабвенно жаловалась. Не рассказывала, не делилась даже событиями и переживаниями, а жаловалась, именно жаловалась, искренне, совсем по-детски – на несправедливую судьбу, на коллег, на капитана Зоррандера, на отдел внутренней безопасности, на собственную беспомощность, наконец, на ублюдка-выродка-маньяка, посмевшего вторгнуться в её, Кэлен, дом, в её крепость, оказавшуюся совсем не крепкой, черт побери, взять её вещи, испоганить, буквально, надругаться над ними – а ведь они любимые, любимые же были, ну! Кара слушала, даже не слушала, нет, – внимала – как только она и умеет: словно бы всей собой, целиком, без остатка. Не перебивала, не «хмыкала» и не «угукала» – к чему эта фальшивая вежливость, правда? – её, Кары, глаза и без того давали Кэлен все, что нужно. Встрепенулась лишь, когда услышала об обнаруженной на рукаве пальто ДНК Клэр Фишер и – вполне закономерных выводах, что сделали эксперты, да и сама Кэлен – об участии своей одежды в гнусных преступлениях. Кара встрепенулась, шевельнула губами, встретившись с Кэлен взглядом – и Кэлен, как ей показалось, поняла её правильно. Улыбнулась бодро:

– Я сначала тоже испугалась, да. Сейчас уже легче на это смотрю…

– Кэлен… – Кара стиснула её в объятиях. – Это ужасно… И я… черт, – она отвела глаза. – Как же я забыла, а? Это ведь может быть тот человек, что взломал твой комп и подключался удаленно к камере. Следил за тобой…

– Что?

====== Часть 43 ======

– Кэлен, прости… Мне нужно было раньше сказать… но совсем из головы вылетело… забыла… не подумала, просто не подумала, что это важно… – казалось, Кара сейчас заплачет: отвернулась, наморщилась мучительно, носом шмыгает, губы подрагивают. Кэлен села на колени над ней, взяла ее лицо в руки, повернула к себе, преодолевая сопротивление:

– Милая… радость моя, ну что ты? Подожди, не извиняйся. Потом уж прощения попросишь, если в самом деле будет за что, – детектив Амнелл внутри Кэлен, отодвинув всех и всё, напрягся, принюхиваясь, словно хорошая легавая, замер в охотничьей стойке. – Кара… Кара, милая, ты мне просто расскажи, по порядку, что за взлом? Какая слежка? – и заметив растерянность в зеленых глазах, склонилась с улыбкой, поцеловала в губы. – Когда это было?

– Это… – Кара все же отвела взгляд, но не как обычно, будто смущаясь, а словно задумавшись: – Середина февраля примерно, да. Мы с тобой поговорили, закончили сеанс, и ты легла спать. Ну, я знаю, что ты легла, потому что я в тот день… да я и раньше… – она стушевалась, замолчала. Запыхтела.

– Что, милая? – Кэлен, обмирая от нежности, погладила её по щеке. – Слушай, радость моя, что бы ты ни учудила, я люблю тебя. И вряд ли разочаруюсь сейчас… тем более, догадываюсь, в чем дело, – улыбнулась ласково: – Подглядывала за мной?

– Ну… да, – Кара зажмурилась, словно ей стало невыносимо стыдно. Черт, а может, и впрямь, стало – кажется, она даже побледнела. Кэлен рассмеялась:

– Так ты все же вуайерист, Кааара!

– Нет, – глянула, наконец, в глаза, еще настороженно, но уже с обещанием улыбки на губах. Выдохнула облегченно: – Я только на тебя смотрела… недолго, пока время до игры оставалось. Ну, еще потом, утром, перед тем, как лечь спать… Эта твоя привычка оставлять ноутбук незакрытым, а то и не выключенным на столе… камера же прямо на диван смотрит. Грех не воспользоваться!

– Безобразница! – Кэлен фыркнула. – Не думаю, что ты много интересного видела.

– Да я просто скучала, – улыбнулась, вновь заставляя Кэлен умирать от нежности. От нежности и невыносимой просто любви. И, отмахнувшись от беснующегося внутри детектива Амнелл, она склонилась к губам Кары, завладела ими – на несколько долгих, невозможно сладких секунд. Оторвавшись, все еще касаясь их своими губами, шепнула:

– Конечно, моя радость… ты скучала. И ничего стыдного в этом нет. Если бы я умела делать то, что умеешь ты… я бы тоже за тобой подглядывала, – улыбнулась, увидев облегчение и благодарность в любимых глазах. Еще раз поцеловала – легко, коротко: – Рассказывай, малыш…

– Эй! – возмущенное пыхтение усилилось, и Кэлен, хихикнув, приняла его вновь своими губами. Кара закрыла глаза, откликаясь, углубляя поцелуй… выдохнула с тихим стоном: – Ты правда хочешь сейчас продолжать разговор? – и приподнялась, вжимаясь низом живота между ног Кэлен.

– Ммммм…. Нннееет, – от острого наслаждения, пронзившего, прошившего насквозь, сбилось дыхание. Кэлен помолчала, пережидая, восстанавливая. – Уффф… Я не хочу. А вот детектив Амнелл просто жаждет. Она рвет и мечет, и уже готова прибить нас обеих.

– Ого! – и Кара, поймав взгляд Кэлен своим, светящимся, жадным, опять пошевелилась под ней, запуская новые возбуждающие вибрации. – У тебя тоже раздвоение личности, любимая?

– Типа того, – Кэлен рассмеялась, задыхаясь. – А что, боишься?

– Я? Нееет! Я радуюсь. Отдадим детектива Амнелл детективу Мэйсон, пусть живут долго и счастливо. А ты будешь моя. Только моя, Кэлен.

– Я и так только твоя, твоя и ничья больше, – легла сверху, прижала собой к шелковой мягкости ковра, подперла голову одной рукой, утопив локоть в высоком ворсе, кончиками пальцев другой заскользила по губам, лицу Кары. – Подозреваю, с Мэйсон именно что детектив Амнелл и спит. А Кэлен любит только тебя, хочет только тебя, моя радость… – вдруг вновь рассмеялась: – Черт, а удобная штука – раздвоение личности. Кто спит с Мэйсон? Детектив Амнелл. Кто плохая хозяйка? Детектив Амнелл, не я. Кто не смыл за собой в туалете? Детектив Амнеееллл…

– Кээээлен! – Кара, захихикавшая еще на первых её, Кэлен, вопросе с ответом, расхохоталась, откинув голову, её тело содрогалось от смеха – и тело Кэлен вновь и вновь откликалось на это легкими – и упоительными – спазмами. – Это круто! Я даже как-то иначе начинаю смотреть на свою… болезнь.

– Какую еще болезнь? – Кэлен, резко оборвав веселье, нахмурилась.

– Ну… – с лица Кары медленно стерлась улыбка, сменяясь легкой грустью: – Диссоциативное расстройство…

– Кара! Это не болезнь! – у Кэлен возмущенно дрогнули крылья носа.

– Ну, а что это? Норма? Сама знаешь, что нет.

– Тьфу! – Кэлен скривилась. – Норма! Не говори мне о норме. Норма – это всего лишь то, что привычно и удобно большинству, вот и все! А вовсе не эталон «правильности», черт побери! – кажется, она всерьез разозлилась. Не на Кару, нет, – а вот на всех тех, кто вечно кричит о каких-то там «нормах», вечно все и всех «взвешивает», «измеряет», судит, лепит ярлыки. Кэлен при встречах с такими вот поборниками всевозможных «норм» всегда слегка подташнивало – и хотелось послать их, поборников, к зеркалу. Если уж так неймется судить-измерять-взвешивать, пусть развлекаются сами с собой, ну! Она вновь провела кончиками пальцев по губам Кары: – Милая, у тебя не болезнь, не ненормальность, черт побери. Просто – альтернативное развитие личности! – и уточнила совсем уж грозно: – Ясно тебе?

– Да! – голосом послушной девочки откликнулась Кара, восхищенно, нет, восторженно уставившись Кэлен прямо в глаза. – Оказывается, ты страстная не только в постели, любимая…

– Я? Страстная? Ну, это просто ты меня качественно заводишь…

– Качественно? – Кара прыснула, прикусила губу, чтобы вновь не рассмеяться. Вздернула бровь: – Качественно!

– Что? – Кэлен ухватила пальцами мочку её уха, сжала, потянула. – Не придирайся к словам!

– Качественно! – Кара закатила глаза в притворном ужасе.

– Ну что? Что ты прицепилась? – и подергала её ухо. – Это вообще не я сказала, а детектив Амнелл, вот, да! И, кстати, она нас сейчас придушит. Обеих. Качественно.

Кара захохотала первой, Кэлен, окончательно рухнув на неё, следом. Казалось бы, ну что смешного? Пожалуй, подслушай кто посторонний этот диалог, не понял бы, что их так развеселило. Кэлен и сама не слишком этого понимала – да и не думала об этом вовсе. Она ведь решила поглупеть на эти несколько часов, не так ли? Конечно, совершено точно их диалог постороннему показался бы бредом, категорическим! Ну и что? Кэлен было смешно. И весело. Нет, даже не так: ей было радостно, вот. Бурлящая, звенящая радость наполняла её всю, целиком, радости уже не хватало места внутри Кэлен, и она переливалась через край, выплескиваясь безудержным смехом. Они хохотали, уже постанывая от смеха, уже задыхаясь, и все никак не могли остановиться. Они обессилили, а смех все еще выпрыгивал – редкими и слабыми уже толчками, и Кара молила: «Не могу больше… Кэлен, остановись, прошу тебя… », и Кэлен, вроде бы затихнув, прыскала после этих стонов, а затем шипела: «Ттсссшшшш!!!», отчего Кара вновь начинала вздрагивать и издавать звуки, больше похожие на хрипы умирающего, чем на смех…

Наконец, выдохшись, замолчали, тяжело дыша, истощенные, утомленные. Кэлен обмякла, буквально растеклась по лежащей под ней Каре, прижавшись, уткнувшись лицом в шею. Вспомнила вдруг, что пока хохотали, она, Кэлен, время от времени вдруг ловила себя на желании попросить Кару смеяться тише – дабы не разбудить Мэйсон. Нет, Кэлен не опасалась разбудить Мэйсон внутри Кары – Кара ведь объяснила, что её альтер-эго просыпается либо по будильнику, либо от телефонного звонка. Так что Кэлен еще с вечера настояла на том, чтобы Мэйсон будильник отключила – на работу им ведь все равно не ходить, не так ли? Ну, а Кара, появившись, поставила мобильный Мэйсон на беззвучный режим. Потому внезапного пробуждения напарницы Кэлен не боялась, нет, дело в другом: во время приступа их с Карой сумасшедшей радости, Кэлен периодами вдруг проваливалась на несколько мгновений в странное, иррациональное ощущение: будто бы Мэйсон сейчас не внутри этого вот веселящегося тела – тела Кары, а спит в соседней комнате, в постели, в своем, совершенно отдельном теле, хоть и точно таком же, как у Кары… Спит, устроившись на самом краешке большой кровати, на правом боку, сунув одну руку под подушку, а вторую прижав к груди, скинув с себя одеяло почти до самых коленей…, а в ногах у нее свернувшись калачиком дремлет Снежка. Да, именно такая картинка внезапно возникала перед внутренним взором Кэлен – вкупе с иррациональным категорически – и вместе с тем, абсолютно реалистичным ощущением, что Мэйсон спит в соседней комнате. И они, Кэлен и Кара, запросто могут разбудить её своим безумным хохотом… Бред же, ну!