Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Львешка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 50 страниц)

– Нет! – Кэлен тряхнула головой. – Знаешь что, милая? Вот путь будет, что будет. Если придется – расскажу. А пока… может, Сайфер и не станет болтать. Мэйсон себе уже такую репутацию успела создать за неделю… – Кэлен фыркнула. – Её побаиваются в отделе. Так что, может, Ричард и не полезет к ней с разговорами, – и потянула Кару за пуговицу. – Иди ко мне…

Поцеловать не успела: резко, неожиданно заверещал лежащий на столе телефон. Её, Кэлен, телефон. Кэлен чертыхнулась, подняла его, глянула – с работы, дежурный. Дьявол! Только этого еще не хватало… Нажала “принять”:

– Амнелл.

– Детектив? Доброй ночи. Это дежурный, офицер Хикс. Вас разыскивает эксперт-криминалист О’Коннор.

– Соединяйте, офицер, – Кэлен зажмурилась, мысленно молясь о том, чтобы… чтобы это был не вызов на место преступления.

– Привет, Кэлен, – голос Никки, напряженный, аж звенящий, разбил надежды в пух и прах. – Извини, наверно, разбудила?

– Нет, я не сплю. Привет, Николь. Что там у вас?

– Мы тут с Флинном и Эвансом… – О’Коннор тяжело вздохнула. – Мертвая девочка, лет восемь-десять. Признаки сексуального насилия. И, Амнелл, она в розовом летнем платье и резиновых сапожках. Я подумала, вам с Мэйсон лучше приехать. Сможешь её найти?

Черт же побери!!! Леденея сердцем, Кэлен с тоской посмотрела на Кару. И честно сообщила в трубку:

– Не знаю, Никки. Попробую. Если что, приеду одна. Диктуй адрес…

====== Часть 23 ======

Кэлен нажала «отбой» и виновато, с кислой весьма улыбкой, посмотрела на Кару. Вздохнула протяжно. Получила в ответ теплый, полный сочувствия и тревоги взгляд:

– Все плохо?

– Да… еще одна убитая девочка, маленькая… надо ехать. Прости, милая…

– Кэлен, ты с ума сошла? – Кара накрыла её руку своей. – За что ты извиняешься? Разве ты убила этого ребенка?

– Кара…

– Специально так говорю, чтобы ты в чувство вины тут не сваливалась. Любимая, ну при чем тут ты, а? Виноват ублюдок, сотворивший это. Ублюдок, которого ты обязательно найдешь, чтобы он поплатился…

– Спасибо, радость моя, – улыбнулась уже не так кисло, но все же невесело, слабо. Дотянулась, погладила Кару по щеке: – Я извиняюсь за то, что… и так все непросто, так еще моя работа сокращает нам с тобой время. И просто – твое время, время, когда ты есть. Больно мне от этого… И – да, чувствую за это вину перед тобой.

– Любимая, не придумывай. Ты тут совершенно не при чем! – Кара покрутила головой, махнула рукой, подзывая официантку, улыбнулась подошедшей девушке: – Счет, пожалуйста, – снова накрыла руку Кэлен своей. – Мне тоже не хочется расставаться с тобой, но работа есть работа. И я очень уважаю то, что ты делаешь, любимая. И очень горжусь тобой.

– Спасибо, милая, – снова повторила Кэлен. Усмехнулась вдруг: – А знаешь, я бы хотела, чтоб ты поехала туда со мной. Все равно ж никто не поймет, что ты не Мэйсон…

– Мммм, – Кара оживилась, сверкнула глазами. – Прикольно! А так можно?

– Нет… увы, радость моя, но нет. Во-первых, место преступления – это совсем не так романтично, как показывают в кино. На самом деле, там мерзко и страшно. Совсем не хочу подвергать тебя такому испытанию… – и выставила ладонь навстречу открывшей было рот Каре. – Да я знаю, ты сильная, ты не испугаешься. Но… я буду волноваться и напрягаться. А во-вторых, представь, что будет с Мэйсон, когда она поймет, что была на месте преступления и ничего об этом не помнит.

– Ну… – Кара отвела взгляд в сторону. – Да. Это аргумент. А не то, что я испугаюсь!

– Конечно, ты не испугаешься, милая, – Кэлен с нежностью взъерошила ей волосы. – А вот Мэйсон потом может. Так что нам сейчас надо ехать домой и как-то её будить… Только вот как?

– О, за это не беспокойся, – Кара открыла принесенный официанткой счет, бросила взгляд на итоговую сумму, положила, достав прямо из внутреннего кармана куртки, несколько купюр, захлопнула папку. Поднялась: – Просто позвонишь ей, и она проснется. Она здорово реагирует на телефон.

– Подожди, что значит, просто проснется? А ты? Что будет с тобой? – Кэлен тоже встала из-за стола, придержала Кару за руку.

– Ну… – и снова взгляд в сторону. – Она меня вытеснит. Я же говорю, она сильнее. Когда она берет контроль, я уже ничего сделать не могу.

– Кара, я не поняла, что значит, вытеснит? Что будет с тобой?

– Ну, я… отключусь. Ну, знаешь, как сознание потерять. Хлоп – и все, ничего нет, тебя нет. Ты теряла когда-нибудь сознание, Кэлен?

– Нет. Хотя, да… позавчера, когда мне боксерской грушей прилетело. Но я… – Кэлен хотела сказать, что для нее-то в тот момент как раз ничего не кончилось, она просто погрузилась в грезы… довольно приятные, между прочим. Хотела, но не сказала, оборвала себя. Незачем Каре знать, что Кэлен грезила о поцелуях с Мэйсон. Тут же кольнуло стыдом: ну вот, она, Кэлен, уже начинает скрывать что-то от Кары. А что дальше? Начнет врать? Кэлен поморщилась. Услышала голос Кары:

– Что ты?

– Я? Не помню ничего…

– А… ну, наверно, это нормально. Ну, вот, когда Мэйсон меня вытесняет, это похоже на потерю сознания, – Кара улыбнулась и потащила Кэлен за руку к выходу.

– Милая… это больно?

– Нет. Это… никак. Я ничего не успеваю почувствовать, – на улице остановилась, развернулась к Кэлен, заглянула в глаза: – Любимая, прошу тебя, не переживай так. Все в порядке. И не в первый раз такая ситуация. Мэйсон и раньше, бывало, вызывали на работу среди ночи, – погладила Кэлен по щеке, потянулась, прикоснулась губами к губам. – Все хорошо, правда. И потом, мы чудесно провели сегодня время. Мне очень понравилось!

– Мне тоже, – улыбнулась, отвечая на поцелуй. – И я бы очень хотела продолжения.

– И я, – Кара повела её за руку к автомобилю. – Но, Кэлен, посмотри на это так: если бы мы были обычной парой, ну, я была бы обычным человеком, с одной личностью… Было бы все то же самое, с твоей-то работой, разве нет? Тебя бы сейчас точно так же дернули, и ты бы уехала.

– Да… да, милая, ты права, – Кэлен снова улыбнулась ей, открывая дверь машины. Она, Кэлен, очень постаралась, чтобы улыбка выглядела как можно более беззаботной, чтобы Кара не заметила, не поняла, что на душе у Кэлен скребется целая стая кошек. Конечно, Кара права. Будь они обычной парой, им точно так же пришлось бы расстаться сейчас. Одной ехать домой, второй – на место преступления. Логично же, ну. Вот только один нюанс, непреодолимо отличающий их от «обычной пары»: будь они таковой, Кэлен, вернувшись, застала бы дома Кару. Да что там, уже уезжая на место преступления, Кэлен знала бы, что вернется к Каре. Но – они не обычная пара. И сейчас Кэлен было невыносимо грустно оттого, что Кара совершенно точно не будет ждать её дома, в теплой постели или на розовом ковре. Кары не будет дома, когда Кэлен вернется… Да что там, её вообще не будет. Нигде.

Дома Кэлен прямиком направилась в гостиную – удивившись, между делом, что вот уже совершенно спокойно и естественно мысленно называет квартиру Мэйсон-Кары «домом», а ведь провела здесь всего лишь чуть больше суток, надо же! Включила свет, бросила сердитый и даже несколько обиженный взгляд на розовый ковер, – словно бы это он был повинен в том, что Кара не будет ждать здесь её, Кэлен, – огляделась, обнаружила телефон Мэйсон в одном из сдвинутых к стене кресел, радостно бросилась к нему… черт, пароль! Повернулась к вошедшей следом Каре:

– Знаешь пароль?

– Конечно, – взяла из рук Кэлен телефон, разблокировала, вернула. Продолжила расстегивать рубашку, и удивилась запоздало: – А зачем тебе?

– Надо, – объяснила Кэлен. – А ты не раздевайся. Мы не станем будить Мэйсон, я поеду одна.

– Почему? – Кара застыла, недоуменно уставилась на Кэлен. Кэлен улыбнулась ей, отключая звук на телефоне Мэйсон:

– Потому что. Потому что я хочу, чтобы здесь была ты, когда я вернусь. А Мэйсон потом скажу, что не смогла её разбудить.

– Кэлен, это неправильно. Она твой напарник, она нужна тебе там.

– Не настолько, радость моя, чтобы я отказывалась от возможности провести еще несколько часов с тобой, – Кэлен швырнула телефон обратно в кресло и обняла Кару. – Чего ты хмуришься, милая? Что не так?

– Нннууу… а у тебя не будет проблем из-за этого? На работе? Или у Мэйсон?

– Да с чего вдруг? – Кэлен беспечно пожала плечами и чмокнула Кару в губы. – Работала я раньше и без напарника. И потом, у Мэйсон выходной. имеет право быть недоступной, – подмигнула Каре. – Все будет в порядке, моя радость. Вернусь через пару часов. Ты ведь меня дождешься?

– Конечно! – прильнула к губам, зажигая в глазах солнце

Уже запустив двигатель, Кэлен на секунду пожалела о своем порыве – не будить Мэйсон. Ибо с Мэйсон ей и сейчас, и, особенно, там, на месте преступления, было бы куда как спокойнее – Кэлен честно призналась себе в этом. Тяжело все же, невозможно тяжело давались ей дела, связанные с убийством детей. А если убийству предшествовало надругательство над ребенком, тяжесть возрастала десятикратно. Да, Кэлен слишком близко принимала такие случаи к сердцу, и ничего, ничего не могла с этим поделать. Пожалуй, ей и впрямь не помешала бы наука управления эмоциями. Кэлен с удовольствием бы овладела умением включать тот самый частичный эмоциональный паралич в таких вот ситуациях… обесчувствливаться, да.

Кэлен вздохнула, тряхнула головой, тронула, наконец, автомобиль с места. Нужно отвлечься, переключиться. Например, на то, что дома ждет Кара. Что когда она, Кэлен, вернется с этого невыносимо тяжелого осмотра, её встретят любимые солнечные глаза, обнимут, окутают теплым ласковым взглядом. И желанные вкусные губы – согреют, нежно, сладко. И сильные мягкие руки утешат, снимут напряжение… А улыбка, тихая, как будто бы застенчивая, отгонит от Кэлен тьму. Да, Кара стала улыбаться чаще. Намного чаще! Пожалуй, за те три месяца, что они общались онлайн, Кэлен видела её улыбку столько же раз, сколько за последние пять дней. Именно улыбку, а не намек, не обещание…

Подъезжая к Дивайн-Лоррэйн отелю, некогда роскошному и респектабельному, но давным-давно заброшенному – как и очень многие здания, да целые кварталы зданий в Филадельфии – Кэлен уже и сама улыбалась. Мысли о Каре тоже отгоняли тьму, распугивали демонов. Впрочем, стоило ей, Кэлен, выйти из автомобиля, как улыбка погасла, и ужас прикоснулся к сердцу ледяными пальцами, заставляя его пропускать удары, затянул на шее петлю, запирая дыхание, прокатился стылым ручьем по позвоночнику, упал предательской слабостью в ноги. Кэлен с трудом протолкнула в горло холодный утренний воздух, и остро, невыносимо, невозможно остро ощутила отсутствие Мэйсон. Мэйсон бы распугала её, Кэлен, страхи одной своей кривоватой ухмылкой. Взбодрила бы насмешливым взглядом чуть прищуренных глаз. Придала бы сил хрипловатым: «Кишка тонка, сладкая?». Кэлен прямо ведь услышала сейчас ее голос, а! Так явственно, что даже обернулась, согреваясь секундно вспыхнувшей надеждой. Нет. Померещилось. Или – что вернее – примечталось. Мэйсон здесь нет, Кэлен её не разбудила. Кэлен выбрала Кару. Кэлен выбрала вернуться к любимым глазам, губам, рукам, улыбке – и оставила себя без поддержки здесь. Молодец, Кэлен! На мгновение пронзило стыдом: она что, жалеет о своем решении? Стоило чуть подступить страху, и она уже готова предать Кару?

Кэлен разозлилась – на себя, на свою слабость, на собственное сердце, которое так близко все принимает, которое лезет, куда надо и не надо. Мысленно влепила себе пару оплеух – не в качестве наказания, вовсе нет, а так, для бодрости. В конце концов, ты детектив, Кэлен Амнелл, детектив же, ну! Вот и будь сейчас детективом, а не фиалкой нежной, кисейной барышней, что никак не может выбрать, что же ей важнее – сильное плечо Мэйсон сейчас, вот прямо сейчас и здесь, или согревающие объятия Кары – потом, дома. Сейчас ведь, на самом деле, вообще не важно ни то, ни другое, не так ли? Сейчас важнее всего – да черт, это единственная важность на данный момент! – маленькая жертва очередного извращенца, а не твои сердечные метания, Кэлен Амнелл. Детектив, мать твою, Амнелл!

Тряхнула головой, с удовольствием ощущая, как разжались ледяные пальцы ужаса, как ослабла, отпустила горло тугая петля. Кэлен снова втянула холодный воздух и решительно направилась ко входу в заброшенный отель, возле которого переминался с ноги на ногу немолодой сонный коп. Показала ему значок, и дядька, кивнув, приподнял желтую ленту, пропуская.

Как же иронична – невозможно, невыносимо иронична – порой жизнь. Когда-то этим зданием, и теперь сохранившим былое величие, все еще весьма впечатляющим снаружи, владел преподобный Дивайн. Прогрессивный для своего времени священник превратил это место в, пожалуй, самый толерантный отель в мире – на тот момент, конечно же. Здесь принимали людей с любым цветом кожи, взглядами на жизнь, вероисповеданием. Однако, постояльцам предписывалось неукоснительно соблюдать принятые в отеле правила, даже, пожалуй, принципы: никакого алкоголя, курения, азартных игр, секса в стенах этого здания. Мужчин и женщин селили на разных этажах, например. В общем, в свое время, Дивайн-Лоррэйн отель быль оплотом – несмотря на толерантность – высокой нравственности.

И потому иначе, как иронией судьбы – или, что скорее, отвратительно жестокой издевкой чудовища, надругавшегося над маленькой девочкой, – и не назовешь то, что именно здесь мерзкий гад, сотворивший все это с ребенком, оставил истерзанное тельце. Кэлен все же задержала дыхание, шагнув в полуразрушенную комнату, некогда бывшую роскошным гостиничным номером. Замерла на пару мгновений на пороге, захваченная безумно ярким ощущением дежа-вю: детское тело, маленькое, хрупкое, застывшее на грязном полу. Летнее платьице неуместно веселого розового цвета, красные резиновые сапожки на худеньких голых ногах. Вокруг бродят криминалисты, ослепляют вспышками фотоаппаратов, изредка негромко переговариваются. И – Николь О’Коннор на коленях возле тела…

Кэлен приблизилась:

– Привет, Никки, – вышло хрипло и надсадно, словно она, Кэлен, неделю рта не раскрывала.

– Привет, Амнелл, – отозвалась Николь, не оборачиваясь. – Ты одна? Без напарницы своей?

– Да. Она не отвечает на звонки. Ну что тут, Никки?

– А ты сама не видишь? – зло огрызнулась О’Коннор. Похоже, ей тоже не удавалось сохранять профессиональную отстраненность. Хотя, уж казалось бы, кто-то, а судмедэксперт, проработавший в полиции ничуть не меньше, чем Кэлен, должен был бы привыкнуть. Уж Никки-то и не такого насмотрелась за время своей службы! Но – видимо, и ей отказывал цинизм в таких ситуациях. Впрочем, Никки все же смутилась от собственной несдержанности. Покосилась на присевшую рядом на корточки Кэлен, пробормотала примирительно: – Извини, Амнелл. Второй детский труп с признаками сексуального насилия за неделю… для меня это слишком.

– Да я понимаю, – Кэлен улыбнулась ей. – Значит, признаки насилия есть?

– На первый взгляд, да. Опять же, нет нижнего белья.

Кэлен на секунду закрыла глаза, пережидая боль, пронзившую обжигающе холодной иглой сердце, сглотнула, проталкивая вспухший в горле вязкий ком. Дежа-вю. Просто дежа-вю, мать его! Только в этот раз жертва – не блондинка, а смуглая темноволосая латиноамериканка. И, в отличие от Оливии Кинг, глаза этой девочки были закрыты. Кэлен сделала запись в блокноте и, отставив в сторону эмоции, – не так качественно как Мэйсон, конечно, но все же постаралась, правда, постаралась же, ну! – сконцентрировалась на осмотре: есть ли еще отличия? Ибо с одной стороны, намечалась «серия», с другой – человек, признавшийся в убийстве Оливии, вот этого, нового преступления совершить не мог, поскольку был заперт в камеру в два тридцать после полудня в пятницу, и – Кэлен была в этом уверена – оставался в клетке до сих пор. А значит, либо подражатель, либо… либо Кэлен с Мэйсон взяли не того. Ладно, делать какие-либо выводы, даже гипотезы выдвигать пока еще рано. Кэлен снова заскользила внимательным взглядом по телу:

– Время смерти?

– Приблизительно сутки назад. Прошлая ночь. Причина, скорее всего, удушение. Точнее – после вскрытия, сама знаешь, Амнелл, – Николь, наконец повернулась к ней, глянула… изумленно распахнула глаза: – Бооже, Кэлен, это что опять?

– Что? – нахмурилась недоуменно.

– Мэйсон снова тебя ударила?

– А… – теперь сообразила, что О`Коннор смотрит на ее фингал. Ну да, косметика уже, видимо, впиталась, и предательская гематома проступила. Вот же черт! Поморщилась, улыбнулась: – Это не Мэйсон. Грушей прилетело на тренировке. Слушай, Никки на самом деле Мэйсон меня ни разу не била, я тогда просто пошутила…

– Угу, – прищурилась скептически – ни одному слову Кэлен не поверила, ясно же, ну! – сочувственно покачала головой: – Амнелл, не вставай на эту кривую дорожку, поверь, это путь в никуда. Я тоже поначалу все врала, мол, с лестницы упала, о дверцу ударилась, когда Гарри чесал об меня кулаки. Дура была. Теперь поумнела и тебе говорю: прекращай это сразу, дальше хуже будет.

– Никки, слушай… – Кэлен замялась, мысленно проклиная себя за то свое вранье. Вот что теперь говорить? Впрочем, Николь слушать не собиралась. Глянула на Кэлен совсем уж с жалостью:

– У тебя что, отношения с Мэйсон?

– Что? С чего вдруг? – Кэлен возмущенно подскочила с корточек, выпрямилась. Никки тоже поднялась. Во взгляде еще прибавилось снисходительной жалости. Открыла было рот…

– Амнелл, какого хрена ты меня не разбудила? – сердитый хрипловатый голос за их спинами заставил вздрогнуть обеих – и Кэлен, и Николь. – Хоть бы записку оставила! Я просыпаюсь, тебя нет. Что думать должна?

– Мм-Мэйсон? – Кэлен медленно обернулась, отказываясь верить не только собственным ушам, но и глазам тоже. Поверить пришлось: хмурая, взъерошенная, весьма недовольная Мэйсон – собственной персоной – взирала на нее требовательно сердитыми зелеными глазами. Кэлен присмотрелась: вдруг все же Кара? После представления в таверне Амнелл бы и не удивилась. Нет. Мэйсон. Все-таки чертова Мэйсон. Ибо не было того солнца в глазах, спрятать которое Каре не помогут ни актерские способности, ни обиды, ни грусть, ни злость. Не спрячешь его, пробивается через тучи любых эмоций. А сейчас в зеленых глазах этого солнца совершенно точно не было. Мэйсон. Да.

И – вот же странность, а! – стоило лишь убедиться и встретиться с ней, Мэйсон, взглядом, как на Кэлен обрушилась лавина противоречивых чувств. Кэлен была рада внезапно появившейся напарнице, но и испугалась после ее слов – теперь Никки окончательно уверится в наличии отношений между Кэлен и Мэйсон, ибо чертова Мэйсон совершенно недвусмысленно сообщила, что они, как минимум, засыпали вместе, вот ведь! И все же сейчас Кэлен испытывала благодарность к Мэйсон – черт побери, да от одного ее присутствия Кэлен стало легче, спокойнее… теплее. Но и огорчилась она, Кэлен, тоже: увы, Кара не встретит дома, не согреет ласковыми глазами, нежными поцелуями вкусных губ… И что, кстати, произошло? Почему они сменились, почему вдруг появилась Мэйсон? Она должна была еще спать и спать, Кэлен не пожалела снотворного ведь, ну! Что же случилось? Хотела бы Кэлен это знать… Но – сейчас ответа ждала Мэйсон. И Кэлен улыбнулась ей, с вызовом, насмешливо даже: – Я не смогла тебя разбудить, напарник. Ты вообще не реагировала.

– Мммда? – чуть склонила голову вправо, обожгла недоверчиво-задумчивым взглядом. – Плохо будила, значит, напарник. Не все, знаешь ли, просыпаются просто от того, что на них смотрят… – Никки за спиной Кэлен издала какой-то сдавленный квакающий звук, и Мэйсон, пробормотав: – Ладно, потом разберемся, – улыбнулась О`Коннор, пропела буквально: – Привеет, Никооль. Ну и что тут у нас?

Отодвинула – весьма по-хозяйски, вот нахалка, а! – Кэлен с дороги, шагнула к телу:

– Еще одна… и как будто тот же почерк, да? Но это не Картер, он за решеткой… Хреново, – присела на корточки, замолчала, прокатываясь по лежащей девочке цепким внимательным взглядом. – Одежда совсем новая, вообще неношеная, и платье, и сапоги… И, кажется, в этот раз душили не через сдавливание горла? – обернулась на Никки.

– Да, подъязычная кость не сломана. И на лице есть признаки удушения тупым мягким предметом. Возможно, подушка, – в голосе О`Коннор вместе с легким удивлением прозвучало что-то, похожее на уважение. И Кэлен – надо же! – неожиданно ощутила прилив гордости. За Мэйсон. Оказывается, она, Мэйсон, и правда внимательная… Кэлен вот, например, всего этого не заметила.

– И, похоже, он не здесь это делал, – Мэйсон поднялась с корточек, огляделась вокруг. – Сюда привез и оставил… Как по мне, это другой урод. Не тот, который изнасиловал и убил Оливию Кинг.

– Думаешь, подражатель? – Кэлен подняла глаза от блокнота. Мэйсон пожала плечами:

– Не знаю, Амнелл. Детали того дела не разглашались, так что… ладно, рано еще выводы делать, дождемся отчетов, – улыбнулась к Никки: – Спасибо, Николь, – шагнула к Кэлен, ухватила её за руку: – Пойдем, тут нам больше делать нечего, – и буквально потащила за собой к выходу.

Оказавшись на улице прямиком двинулась к автомобилю Кэлен. Не отпуская её руки, – и тем самым заставляя идти вместе с ней, – обошла машину, так, чтобы она оказалась между ними и отелем. Развернула Кэлен, поставила ее спиной к автомобилю, сама встала напротив – близко, невыносимо, просто невозможно близко, да практически прижала к дверце! – пронзительно уставилась в глаза:

– А вот теперь поговорим, Амнелл. Так какого черта ты меня не разбудила, а?

– Мэйсон… – Кэлен улыбнулась. И внезапно – с изумлением – поняла, что соскучилась по ней. Не по Каре, а именно по ней, этой чертовой, нахальной, грубоватой Мэйсон. Которая смотрела сердито – и с подозрением – чуть затуманенными, сонными еще глазами. – Я тебя будила. Но ты – ни в какую. Вообще не реагировала, говорю же, – врать было неприятно. И нелегко, на самом-то деле. Но Кэлен врала, прилагая максимум усилий, дабы звучать убедительно.

– Странно, – Мэйсон нахмурилась, опустила ресницы. – Обычно я чутко сплю… и встаю легко, в любое время. А сегодня, говоришь, не реагировала… да и проснулась, правда, с трудом. Сейчас еще голова как чугунная…

– Что тебя разбудило-то в итоге? – Кэлен решила не ходить вокруг да около, раз уж Мэйсон сама подняла тему, задать волнующий вопрос – самый волнующий же, ну!

– Так будильник зазвонил… – рассеянно откликнулась Мэйсон. – Оказывается, я его на воскресенье не отключила, вот и заорал в пять тридцать, – она потерла лоб и вскинула вдруг на Кэлен глаза – горящие, но не злостью, нет, а словно бы… отчаянием. – Ты тоже, Амнелл… Ну, ладно, ты ушла. Могла хоть записку оставить? Или смс написать? Вот что я должна была думать, а? Просыпаюсь – тебя нет, одежды нет…

– А что ты подумала? – теперь Кэлен опустила ресницы. Ну да, ей не пришло в голову оставить сообщение – она, Кэлен, ведь рассчитывала на то, что всю ночь в квартире будет Кара. А вовсе не Мэйсон. Кольнуло стыдом, что уж скрывать. Но и – черт, Мэйсон за нее беспокоилась? – стало приятно.

– Ничего не успела, – буркнула Мэйсон. – Схватила телефон, увидела пропущенные звонки из управления. Перезвонила, узнала, что вы здесь.

– А как ты сюда попала?

Мэйсон вздернула брови, секунду таращилась на Кэлен, как на умственно отсталую, затем цокнула языком и закатила глаза:

– Приехала на такси, Амнелл!

– Да, точно, – кажется, улыбалась Кэлен уже довольно глупо. Вполне как умственно отсталая, да. К тому же вдруг увидела, что рубашка под распахнутой кожаной курткой Мэйсон застегнута неправильно. Не на те кнопки, не по порядку. И от этого её, Кэлен, накрыло нежностью. Вот с чего бы, а? Подумаешь, рубашка неправильно застегнута. А накрыло. Затопило. Вылилось в улыбку – невозможно нежную, кажется, она даже Каре так не улыбалась... И посмотрела на Мэйсон – тоже просто истекая нежностью, сообщила, почти шепотом: – У тебя рубашка неправильно застегнута…

– Что? – Мэйсон опустила глаза вниз. Зависла на мгновение. Не поняла, снова подняла взгляд на Кэлен. И Кэлен, улыбаясь все так же нежно, просто начала расстегивать кнопки и застегивать их в нужном порядке. Очень неторопливо. Мэйсон совсем застыла, оторопело наблюдая за её действиями. Кэлен, закончив, провела ладонями по рубашке – сверху, от воротника, вниз – до груди. Там, на груди,их и остановила. Подняла лицо, встретившись с Мэйсон глазами, почти соприкоснувшись губами:

– Ну, вот… теперь порядок, – и вдруг поняла, что невыносимо, невозможно, до озноба хочет, чтобы Мэйсон её поцеловала. Вот чтобы обняла, прижалась – всем телом – придавливая, притискивая её, Кэлен, к борту машины, и овладела её губами. Жестко, страстно, с уверенностью в своем праве на Кэлен. Чтобы терзала их, властвовала над ними, творила с ними все, что пожелает… Кэлен зажмурилась на миг, пытаясь хоть чуть-чуть притушить, приглушить вспыхнувший внизу живота пожар. А открыв глаза – засиявшие, невозможно синие – обвила шею Мэйсон руками и встретилась с ней взглядом:

– Мэйсон…

– Эй, ну вы дело будете у нас забирать, или как? – голос Флинна обрушился, словно ледяной водопад, отрезвив, встряхнув, заставив Мэйсон отступить от Кэлен на пару шагов. Сам Финн вынырнул из-за капота: – Мэйсон? Амнелл? Чего тут торчите? Мы вас обыскались уже.

– Поговорить надо было, – Мэйсон одарила его таким мрачным взглядом, что парень дернулся, ретировался обратно за автомобиль. – Дело мы забираем. Поехали в управление, там разберемся.

Флинн кивнул и исчез. Кэлен снова зажмурилась – черт побери, Амнелл, что это было? Ты что, и правда шлюха? Тебе мало одной Кары, тебе нужна еще и Мэйсон? По-настоящему, а не просто для того, чтобы иметь доступ к Каре. Кто ты, Кэлен Амнелл, мать твою? Ответить себе она не успела: сильное гибкое тело придавило её к борту, прижимаясь, нет, вжимаясь, сильные руки обняли, стиснули, почти до боли, горячие мягкие – и тоже сильные, чертовски сильные – губы овладели её, Кэлен губами. Властно, настойчиво… сладко.

====== Часть 24 ======

День

– Тоже думаешь, что это не Картер? А? Амнелл! Эй, сладкая, очнись! Я с тобой разговариваю!

– Что? – Кэлен заморгала, выныривая из своих мыслей. Невеселых, надо сказать. Ну, да, да, после поцелуя с Мэйсон она опять провалилась в мучительную рефлексию. Имеет ли она, Кэлен, право на чувства к Мэйсон? Не будет ли это предательством в отношении Кары? И что, что именно Кэлен чувствует к Мэйсон? Не любовь же, в самом деле, ну! Или? Если все же – нет, не любовь, а, скажем, влюбленность? Вот на нее она, Кэлен, имеет право? И снова она так погрузилась, попутно еще и злясь на себя же – мол, да сколько можно это перемалывать, а? – что совершенно выпала из реальности.

Потому безропотно уступила Мэйсон место за рулем, отметив мимолетно, что Мэйсон после поцелуя ведет себя, как ни в чем не бывало, то есть совсем, абсолютно ничего в ее, Мэйсон, поведении не изменилось. Все такая же невозмутимая. Индифферентная даже, вот же! Впрочем, это ведь и не первый их поцелуй, а значит Мэйсон не из-за чего впадать в ажиотаж, в самом-то деле, логично же, ну! Но Кэлен отчего-то было обидно. Как будто Мэйсон все равно! Будто поцеловать Кэлен для нее – как воды попить! Ну, разве не обидно? И злит, вот злит такое отношение, черт побери! А еще больше злит то, что самой Кэлен почему-то не все равно, надо же, а! Нет, ну правда, всего лишь поцелуй с Мэйсон, подумаешь, великое событие! И переживать не из-за чего, совершенно ведь не из-за чего же, ну! И злиться на Мэйсон – тоже смысла нет, Мэйсон – она и есть Мэйсон. Для нее, наверное, и впрямь, поцеловать Кэлен – что чихнуть.

И вот еще, кстати! Кэлен аж выпрямилась на сиденье от внезапного озарения: Мэйсон ведь вполне может принадлежать к типажу эдаких, скажем так, охотников. Кэлен встречались подобные среди мужчин: добычей – девушкой, то бишь, – они интересовались лишь пока эта самая добыча убегала. Ускользала. Как там говорила Мэйсон? Ломалась, ага, да. Но стоило только ломаться-то перестать, стоило только сдаться такому вот охотнику, как он, овладев добычей, интерес к ней терял. Совсем. Напрочь! И пускался в погоню за новой добычей! Кэлен даже дыхание затаила, так потрясло её собственное прозрение. А ведь чертова Мэйсон, скорее всего, и принадлежит к племени таких вот охотников, мать ее! И что же тогда делать? Если Кэлен права, то сдаваться Мэйсон нельзя, ни в коем случае нельзя, поскольку получив желаемое – в лице, а точнее сказать, в теле Кэлен, удовлетворив свой охотничий инстинкт, Мэйсон потеряет к ней, Кэлен, интерес. И начнет выслеживать новую добычу! Это Кэлен категорически не устраивает!

А с другой стороны, чересчур долго ломаться тоже нельзя – ведь к слишком «неуловимой» добыче Мэйсон тоже может потерять интерес. И вот как, как тут быть? Как найти эту тонкую грань, как угадать, почувствовать, что уже пора – ибо и не рано, и не поздно – сдаваться? Вот же чертова Мэйсон, а! Ведь одни проблемы у Кэлен из-за нее, просто нескончаемая головная боль же, ну! Кэлен уже не просто злилась, нет, она пылала гневом, пока еще внутренним, сдерживаемым, но уже вполне, вполне готовым взорваться, излиться на чертову Мэйсон! И в этот момент голос чертовой Мэйсон выдернул Кэлен из раздумий. Кэлен заморгала, возвращаясь в реальность:

– Что?

– Я говорю, – и покосилась недоуменно, – Ты ведь тоже думаешь, что это не Катер?

– Ты про сегодняшнюю жертву? По-моему, это очевидно, Мэйсон. Картер физически не мог этого сделать, он был в камере с пятницы.

– Ага… И мы ведь не сомневаемся, что Оливию изнасиловал и убил он?

– Мэйсон, ты сегодня капитан очевидность? – Кэлен все еще злилась на нее. И пыталась хоть как-то выпустить эту свою злость. Ибо ведь не скажешь напрямую, мол, Мэйсон, я тебя сейчас ненавижу, оттого что не знаю, как мне правильно тебя охмурить? Бред же, ну! Так что все, что она, Кэлен, могла себе сейчас позволить – хотя бы уколоть Мэйсон иронией. А в идеале – и сарказмом, да. – Что ты дурацкие вопросы задаешь? Естественно, мы не сомневаемся. Мы же смотрели видео, которое он снял, – Кэлен сглотнула, прогоняя мгновенно подступившую к горлу тошноту. На самом деле, видео смотрела Мэйсон. Кэлен просто не смогла – её замутило от первых же кадров, и она позорно сбежала. И, кстати, чертова Мэйсон отнеслась к этому с пониманием, ни вопросов, ни иронии. Кэлен тогда была благодарна ей, да. А сейчас – сейчас она злилась, и благодарность отступила даже не на второй – на десятый план.

– Да я, скорее, размышляю вслух, – задумчиво протянула Мэйсон. Раздражение Кэлен она будто и не заметила. – Вот скажи, а с чего мы так уверены, что Саймон в одиночку все это совершил?

– Считаешь, у него был соучастник? – Кэлен снова выпрямилась в кресле – от изумления. Ей такая простая мысль даже в голову не приходила, надо же, а!