Текст книги "Память героя (СИ)"

Автор книги: химера-читатель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 75 страниц)

Две недели спустя Пятница часть 5 не бечено

– Но почему?.. – спросил не ожидавший такого ответа слизеринец.

– Стать оборотнем ты сможешь только в ближайшее полнолуние, – пояснил Фенрир расстроенному юноше, взмахом руки при этом убирая остатки ужина и оставляя чистый стол, – поскольку, если тебя укусит кто-то из оборотней, ты автоматически становишься его избранником, а значит, укусить Гарри не сможешь. Вот только, насколько я понимаю, времени осталось мало. Медведьма не сегодня, так завтра запретит все визиты.

– Сегодня запретила, – едва слышно проговорил юноша.

– Плохо, – покачал головой вожак. – Значит, состояние гриффиндорца ухудшается и ждать полнолуния ты просто не можешь.

Драко, безумно огорчённый крушением ещё одного плана по спасению любимого, смог только кивнуть.

– А если поговорить с Хранителем? – спросил расстроенный услышанным Люпин. – Ведь он наверняка знает способ, как обратить Гарри до полнолуния.

Сивый посмотрел на несколько воспрянувшего от таких слов слизеринца и снова отрицательно покачал головой.

– Нет, так тоже нельзя.

– Но вы ведь не можете знать наверняка! – не желал сдаваться староста. – Прошу, поговорите с вашим Хранителем. Возможно, он…

– Драко, мне очень жаль, – ответил вожак, понимая, как он своими словами огорчает собеседников. – Вот только я говорил с Хранителем по поводу Гарри через три дня после проишествия в Хогвартсе, и уже тогда ответ был отрицательным.

– Почему?.. – тихо спросил слизеринец, понимая, что ответ ничего не изменит, но всё же желая его услышать.

– Магия Гарри. Она слишком сильна, – сказал Фенрир, с сочувствием глядя на юношу. – Ритуал обращения будет воспринят ею как угроза, и по нашему Хранителю будет нанесён удар.

– Вот только защита Хранителя вернёт этот удар обратно, – медленно заговорил Люпин, понимая, к чему клонит его избранник. – Так что, если будет проводиться ритуал, Гарри погибнет. И погибнет фактически от своей же магии.

Малфой сидел, смотря в одну точку, не в силах ничего произнести. Он понимал, что оборотни правы и обратить Гарри нельзя. Вот только в этот раз пережить крушение надежд было очень сложно. Сложно, потому что у него не оставалось уже никаких идей, как помочь гриффиндорцу. Вероятность того, что за короткий период времени им удастся найти чудодейственное лекарство или заклятье, была равна нулю. Однако признавать своё бессилие и сдаваться староста не собирался. Только не сейчас, когда речь шла о жизни Гарри.

Мужчины некоторое время молча смотрели на юношу, понимая, как тяжело ему приходится, но потом Люпин прервал тишину:

– Драко, скажи, ты знаком с маггловской мифологией?

– Немного, – ответил староста, весьма удивлённый таким вопросом.

– Имя «Орфей» тебе о чём-то говорит? – уточнил профессор.

Слизеринец рассудил, что преподаватель просто так спрашивать не будет, с минуту подумал и ответил:

– Какая-то грустная история про певца или музыканта, который потерял жену. Но из-за любви к ней он спустился в царство мёртвых, чтобы вызволить её оттуда. Вот только, насколько я помню, в итоге у этого Орфея ничего не получилось.

– Если вкратце, то так и есть, – согласился Ремус, а потом задал следующий вопрос: – А в магической литературе ты встречал где-то это имя?

Малфою понадобилось некоторое время на обдумывание, однако в итоге он всё же отрицательно покачал головой.

– Нет, ничего подобного я не видел.

– Когда мы учились на седьмом курсе, Джеймс Поттер пытался завоевать расположение одноклассницы, рыжеволосой красавицы Лили Эванс. Делал он это с размахом и выдумкой. Так что нашу гриффиндорку поджидали разнообразные сюрпризы в самых необычных местах. Сюрпризы были настолько нестандартны, что Лили иногда сначала вздрагивала от неожиданности, а потом уже могла оценить очередное творение Джеймса.

Оборотень на некоторое время замолчал, задумавшись, а потом продолжил:

– Я уже не помню, что отец Гарри приготовил своей избраннице в тот раз, но даже всегда бесшабашный Сириус посоветовал ему не увлекаться, дабы его избранницу не хватил удар ещё до того, как она ответит ему взаимностью. Джеймс тогда только рассмеялся и сказал, что он споёт над телом Лили песню Орфея, и уж тогда у неё не останется никакого шанса отказать ему.

– Песня Орфея, – повторил Драко, а потом, немного подавшись к преподавателю, спросил: – Ваш друг, отец Гарри, рассказал вам с Сириусом, о чём идёт речь?

– У нас тогда не было вашей осторожности, – покачал головой оборотень, – и говорили мы тогда в коридоре школы. В тот же момент к нам подошёл преподаватель ЗОТИ и сделал Джеймсу весьма серьёзное замечание. Маг предупредил, что если ещё раз услышит об этой песне, то обратится к директору и родителям Поттера, чтобы те приняли соответствующие меры. Джеймс тогда очень серьёзно воспринял слова учителя и никогда больше не упоминал об этой песне.

– Значит, предмет вашего разговора был весьма опасным, – задумчиво проговорил слизеринец, тем временем стараясь рассмотреть полученную информацию под разными углами.

– Весьма, – согласно кивнул Люпин и добавил: – А если учесть, что Джеймс и Сириус умудрились раскрыть мне некоторые секретные заклятия аврората…

– Тогда выходит, что песня Орфея действительно обладает весьма могущественными свойствами, которые, возможно, помогут исцелить Гарри, – закончил мысль слизеринец и уточнил, боясь снова получить ложную надежду: – Вот только непонятно, откуда отец Гарри мог узнать про эту самую песню Орфея, чем бы она в итоге ни оказалась: зельем, ритуалом или заклятьем.

– Поттеры всегда были могущественным и древним родом, – спокойно ответил Ремус, прекрасно понимая сомнения юноши. – И их библиотека, по крайней мере, та часть, которую мне было разрешено увидеть, была просто великолепна.

– Из этого следует, что часть, скрытая от вас, была не менее впечатляюща, – закончил мысль оборотня староста и уточнил: – Вот только почему наследник Поттеров в столь юном возрасте имел доступ к таким старинным и опасным фолиантам?

– Драко, – стал терпеливо объяснять профессор, – Джеймс был поздним ребёнком. Его родители, маги в весьма солидном возрасте, души не чаяли в единственном сыне. Конечно, это имело некоторые негативные последствия, однако, если Джеймс хотел иметь полный допуск в библиотеку, он его имел.

– В таком случае, – Драко решительно посмотрел на Люпина, – эту песню нужно найти. Как я понимаю, библиотека Поттеров находится в Гринготсе, а значит, доступ к ней имеет только Гарри. То есть, этот способ получения нужной информации мне не доступен.

Преподаватель кивнул, подтверждая правильность хода мысли юноши.

– Таким образом, – тем временем продолжил размышлять Малфой, – нужно поговорить с тем магом, который преподавал ЗОТИ на вашем седьмом курсе.

– Боюсь, что таким способом тебе тоже не удастся ничего узнать, – покачал головой Ремус. – Этот маг погиб за несколько недель до окончания учебного года.

– А я думал, что это нашим преподавателям по ЗОТИ не везёт, – усмехнулся Драко и встал из-за стола. – Однако теперь я хотя бы знаю, что искать, а источник информации можно найти. Мне нужно возвращаться в Хогвартс. Господа, благодарю за ужин и информацию.

– Не за что, Драко, не за что, – произнёс профессор, доставая из кармана уже знакомый брелок. – Держи, с его помощью ты попадёшь в мой класс. Когда будешь уходить, закрой двери. Защита восстановится автоматически.

– Спасибо, – поклонился староста и, активизировав порт-ключ, исчез.

– И зачем ты рассказал ему про эту песню? – недовольно спросил Сивый, как только слизеринец исчез. – Зачем давать парню ещё одну ложную надежду?

– Я давал ему не надежду, – твёрдо проговорил Люпин, – а цель. Цель, которую он будет пытаться достигнуть, а не сидеть под дверью Больничного крыла, со страхом прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам.

Фенрир внимательно посмотрел на своего возлюбленного и произнёс:

– Ты хоть представляешь, что сделают Малфои, когда узнают, что из-за твоих слов их наследник нашёл и применил какое-то опасное магическое действие с неизвестными последствиями?

– Представляю, – преподаватель устало провёл руками по лицу, – вот только Драко не сможет ничего найти.

Ремус помолчал, а потом продолжил:

– Мне было любопытно, что имел тогда в виду Джеймс, и я сам искал эту песнь. Конечно, я не посвятил этому жизнь, но усилия приложил достаточные. Однако за всё то время я так и не смог найти даже упоминание на что-либо похожее. Так что я послал наследника Малфоя искать иллюзию.

Фенрир встал и обнял партнёра, понимая, насколько ему сейчас тяжело. Сивый знал, что его Рем любит Гарри, переживает за него и надеется на его скорейшее выздоровление. Вот только преподаватель прекрасно осознавал, что шансы на благоприятный исход ничтожны. И направить не желавшего сдаваться Драко по ложному следу было для оборотня ох как нелегко. Понимая это, вожак только сильнее прижал к себе возлюбленного, дабы поддержать Ремуса, но всё же не удержался и проговорил:

– И всё же мне кажется, что ты ошибаешься насчёт Драко. Парень готов на всё, что угодно, поэтому нужную ему информацию даже из-под земли достанет.

Оборотень хотел было что-то сказать, но не успел. В комнату влетел Патронус в виде совы-сипухи и произнёс тихим голосом:

– Профессор Люпин, нужна ваша помощь. Святой Мунго, и как можно скорее.

Две недели спустя Пятница часть 6 не бечено

Лишь в одном Фенрир Сивый ошибся. Несмотря на всю свою решительность, прибегать к помощи некромантии Драко Малфой не собирался. Для столь серьёзной магии у него ещё не было опыта. Да и возраст не позволял проводить столь сложные ритуалы. Так что слизеринец решил получить информацию из более доступного источника.

Вернувшись в Хогвартс, Драко сразу же направился в свои комнаты, прекрасно понимая, что в сложившейся ситуации свидетели ему только помешают. А если о его намереньях узнает мать или крёстный, то до конца учёбы он будет ходить на отработки к Филчу. И это ещё в лучшем случае. Однако отступать юноша был не намерен.

Закрывшись в комнате и наложив все известные защитные чары, Драко произнёс заклятье вызова. Как староста Слизерина, он имел право на призыв приведения факультета. И вот сейчас юноша воспользовался этим правом. Юноша рассудил, что только маг, живший задолго до его рождения, может что-то знать о загадочной песне Орфея.

– Староста Слизерина, наследник древнего рода Малфоев, ты хотел меня видеть? – посреди комнаты появился, едва слышно позвякивая цепями, Кровавый Барон. – Чем я могу быть полезен?

– Дело не касается факультета, – быстро проговорил староста, перед этим поклонившись призрачному магу. – Ваша помощь нужна лично мне.

– Что ж, наследник, – произнесло приведение после небольшой паузы, – выскажите вашу просьбу, а уж я решу, в моей ли власти помочь вам.

– Барон, – слизеринец твёрдо посмотрел на приведение, – вы знаете, что такое песнь Орфея?

Призрачный маг внимательно посмотрел на стоящего перед ним парня, а потом негромко произнёс:

– Я-то знаю, что это такое, но откуда наследник узнал о давно забытом запрещённом знании?

На мгновение задумавшись, стоит ли говорить правду или всё же лучше ограничиться её частью, Малфой ответил:

– Мне сказали, что эта песня может помочь даже самому безнадёжному магу. Вот только что это такое – неизвестно.

– Помочь безнадёжному магу?.. – криво усмехнулось приведение. – Боюсь, наследник, что вас обманули, и песня Орфея никак вам не поможет. За сим спешу откланяться.

Драко увидел, как призрачный маг медленно поплыл по направлению к двери, и поэтому, не задумываясь, выпалил:

– Барон, а вы видели, как умирает дорогой для вас человек?

Призрачный маг застыл так, словно, староста бросил в него обездвиживающее заклятье. Парень молчал, ожидая, как же приведение отреагирует на столь вопиющую дерзость.

– Да, наследник, – словно через силу произнёс Барон. – Мне довелось это увидеть.

– Значит, вы должны меня понять, – быстро заговорил юноша, страшась, что умерший маг передумает и, не выслушав его, исчезнет, лишив тем самым Гарри единственного шанса на спасение. – Ведь вы знаете, как это страшно, когда ты можешь только смотреть и не в силать хоть что-нибудь сделать.

– Наследник, – призрачный маг развернулся к парню и посмотрел так, что того пробрала дрожь, – ты не понимаешь, о чём сейчас говоришь и о чём меня просишь. И всё же я понимаю твои чувства и потому расскажу, что знаю.

– Спасибо, – произнёс Малфой, надеясь, что Барон не передумает.

– Не благодари меня, – усмехнулось приведение. – Боюсь, когда ты узнаешь, что такое песня Орфея, ты сам поймёшь, почему её нельзя использовать.

– У меня нет других вариантов и очень мало времени, – твёрдо произнес слизеринец, – поэтому, Барон, я вас внимательно слушаю.

– Речь ведь идёт о гриффиндорце, который находится сейчас в лазарете? – внезапно спросил призрачный маг, а потом, не дожидаясь ответа произнёс: – Песнь Орфея – это обращение к магии о восстановлении больного мага или даже возвращении внезапно умершего.

– Тогда это то, что мне нужно! – воскликнул обрадованный Драко.

– Не спеши с выводами, наследник, – произнёс Барон, с сочувствием смотря на слизеринца. – Магия должна признать ушедшего достойным, а это бывает очень и очень редко. На моей памяти такое случалось лишь два раза. Вот только это не самое плохое. Если магия решит, что речь идёт о недостойном, она не только заберёт его, но и накажет просящего.

– Как накажет? – спросил юноша, уже догадываясь, что он услышит в ответ.

– Смертью, весьма нелёгкой смертью, наследник, – произнёс Барон, тем самым подтверждая самые худшие опасения парня. – Именно поэтому о песне Орфея постарались забыть. Слишком много просящих о своих возлюбленных погибли. Погибли в страшных муках.

– Гарри достоин исцеления, – веско заявил Малфой, полностью уверенный в своих словах. – Он столько сделал для нас. Так что, безусловно, магия исцелит его.

– Так же говорили и все остальные, – несколько устало сказал призрачный маг. – Но и это ещё не всё, что ты должен знать. И, боюсь, следующее условие будет ничем не лучше предыдущего.

– И каково же оно? – спросил слизеринец, только сейчас в полной мере понимая, почему любую информацию о песне Орфея постарались уничтожить.

– По легенде, Орфей спускался за женой в подземное царство – царство мертвых. А для того, чтобы его жена Эвредика вернулась с ним в мир живых, певец не должен был оглядываться. Он не мог знать, следует она за ним или нет, – начал Барон рассказ.

– Вот только Орфей засомневался и не смог выполнить поставленное Аидом условие. Он оглянулся, – вспомнил староста конец этой легенды.

– Именно, – кивнул призрак. – Беда в том, что для просящего эти условия словно объединяются. С одной стороны, магия будет погружать его в самые тёмные и мрачные уголки его сознания, заставляя испугаться и отступить. С другой же – даже намёк на сомнение будет означать поражение. Поражение, которое равнозначно гибели обоих магов.

Барон замолчал, давая юноше в полной мере осознать сказанное им. Пауза затянулась.

– Что ж, наследник, – с несвойственной для него грустью произнёс призрачный маг, – как я уже говорил, песня Орфея никак тебе не поможет. Мне жаль, но тебе придётся отпустить твоего гриффиндорца.

– Он пока не мой, – с горечью произнёс парень. И не смог удержаться: – Вы так спокойно говорите об этом, неужели вам совсем не жаль?

– Сейчас в лазарете лежит и борется за жизнь последний из рода боевых целителей, юный лорд Гарри Джеймс Поттер, пожертвовавший собой ради спасения многих магов. Его гибель будет невосполнимой потерей для всего магического сообщества, – торжественно проговорил Барон, а потом более жёстко продолжил: – Вот только ещё большей потерей будет гибель сразу двух наследников. И ещё одно. Подумай, хотел бы Гарри, чтобы один из магов, ради которых он принёс себя в жертву, рисковал бы своей чудом сохранённой жизнью.

И снова в комнате наступила тишина. Малфой сначала думал над полученной информацией, а потом неожиданно даже для самого себя вспомнил их первую встречу с Гарри, там, в магазине мадам Малкин. Вспомнил, как поразил его тогда маленький, плохо одетый мальчик. Привыкший к роскоши, Драко, наверное, и не посмотрел бы в сторону пришедшего второй раз, если бы не его глаза. Глаза подобного цвета он не видел ни у одного мага, посещавшего их мэнор. Зелёный цвет глаз незнакомого мальчика привлёк тогда будущего слизеринца, и Малфою захотелось также произвести благоприятное впечатление. Сейчас староста понимал, какую глупость он тогда совершил, хвастаясь своим статусом и богатством, но в тот момент это казалось самым правильным поведением. Вот только результат был противоположным от ожидаемого. А потом ссора в поезде и непринятая дружба. Удар по самолюбию Драко. И далее годы вражды. Стычки, словесные перепалки, оскорбления, угрозы, противостояния и провокации. Всего и не вспомнишь. Да и не было у юноши желания вспоминать всё это.

Нет, Малфой мысленно возвращался в другие эпизоды. На урок зельеварения, когда он показывал Гарри, как правильно пользоваться ножом. На отработку, когда гриффиндорец учился беспалочковой магии. И их необычайный обед на Астрономической башне, и ночь, когда после ритуала они спали рядом. Ещё слизеринец подумал о том, как он кормил фруктами связанного Гарри и как целовал его после возвращения из Министерства… Вспоминая всё это, Драко понимал, что только с зеленоглазым гриффиндорцем он был счастлив и он пойдёт на всё, чтобы так было и дальше.

– Итак, наследник, – сказал тем временем Барон, прекращая давно затянувшуюся паузу, – я рад, что ты прислушался к голосу своего благоразумия и не собираешься рисковать собою. Именно потому наш разговор останется в тайне, и я не скажу никому о твоём интересе.

Староста кивнул, поняв, что призрак неправильно истолковал его молчание. Однако в данном случае это было только ему на руку. Парень прекрасно понимал, что, если его близкие узнают, какая опасная информация ему известна, меры примутся незамедлительно. У Драко не возникало никаких сомнений, что его заперли бы в мэноре, только бы удержать подальше от Гарри. А это означало, что уверенность Барона в том, что он отступил, нужно было только поддерживать.

– И поскольку на этом наш разговор можно считать законченным, я удаляюсь, – произнёс призрак. – А тебе стоит попрощаться со своим гриффиндорцем.

– Меня к нему не пускают, – ответил Драко, стараясь ничем не выдать своего гнева. Никто не смел говорить о его Гарри так, словно его скоро не станет.

– Но Помфри и её помощницу могут куда-то вызвать из лазарета, – сказал призрачный маг, направляясь к двери, – а значит, у тебя есть шанс пробраться к постели Поттера и в последний раз увидеть его.

Юноша ничего не сказал, поскольку призрак уже исчез. Вместо этого он достал свой галлеон и отправил сообщение братьям Уизли. Ему действительно нужен был шанс для того, чтобы попасть в Больничное крыло. Вот только не для прощания.

Две недели спустя Пятница часть 7 не бечено

Профессор зельеделья Северус Снейп, завернувшись в домашнюю мантию, сидел в кресле возле камина и размышлял. Время уже было позднее, и нужно было ложиться спать, но маг решил немного подумать над сложившейся ситуацией. Раньше, когда он разрывался между двумя могущественными магами, такая роскошь, как личное время, была для него недоступна. А сейчас после исчезновения ненавистных хозяев Снейп наконец мог немного отдохнуть.

На вверенном ему факультете было как никогда спокойно. Его змейки после падения Воландеморта старались лишний раз не раскрывать рта. А уж после визита в Англию Люсинды Нотт-Романовой и прослушанной лекции о чистокровных, магглорождённых и полукровных магах, а также об оборотнях и анимагах, спеси на родном факультете зельедела заметно поубавилось. Сам декан был этому рад, поскольку его подопечные с ещё большим рвением взялись за учёбу и теперь по ответам могли конкурировать с факультетом Флитвика.

Пошла на убыль и вражда с гриффиндорцами, но в этом преподаватель видел заслугу Маркуса Флинта. Бывший капитан пользовался большим авторитетом, и его неоднократные визиты вместе с Оливером Вудом в качестве партнёра заметно повлияли на взгляды зелёно-серебристых.

Ещё одним фактором, из-за которого змейки не задирали львов, были отношения Гермионы и Тео. Староста и слизеринец, не скрывая, носили ритуальные кольца, а это говорило само за себя лучше любых слов. К тому же, юноша всем и каждому мог в лицо сказать, что готов в любой момент повести свою избранницу под венец. Декан прекрасно понимал, что ранее его подопечные могли бы протестовать против таких отношений, однако после сражения в Большом зале, где все могли видеть девушку во всей её боевой красе, возражающих не находилось. Также не находилось и желающих спорить с парнем, который не побоялся инициировать суд над самым сильным магом столетия.

Не стоило также отрицать, что слизеринцам, как и другим учащимся, не было чуждо чувство благодарности. Все оценили, что в Большом зале гриффиндорцы постарались обеспечить всем безопасность, при этом не позаботившись о себе самих. К представителям ало-золотого факультета относились сейчас с огромным уважением, в полной мере оценив их качества. Правда, сами гриффы в большинстве случаев этого просто не замечали, поскольку были поглощены желанием помочь находящемуся в коме другу.

В целом можно было сказать, что школа постепенно избавлялась от губительного влияния Дамблдора. Немало этому способствовали и Нарцисса с Люпином. Именно они настояли на необходимости введения общих требований на уроках, усовершенствовали систему присуждения и снятия баллов, а также ввели ограничения по назначению домашних заданий. Сам Снейп был против последнего, однако леди Малфой нашла очень эффективный способ, чтобы переубедить преподавателя. Ведьма просто пришла к зельеделу со списком домашнего задания одного из учеников, заданного этим днем на завтрашний. Однако ведьма не просто показала этот перечень. Нет, она заставила самого мага написать все эти задания. При этом Нарцисса внимательно следила, чтобы декан слизеринцев не воспользовался каким-либо вспомогательным средством типа прытко пищущего пера. Таким образом, магу пришлось писать несколько свитков за вечер. Но когда он приступил к выполнению задания по зельеделью, то понял, что работать придётся и часть ночи. Так и случилось. Правда, после полуночи к Снейпу пришёл Люциус и потребовал, чтобы ему вернули жену, с которой он хочет поговорить на важную тему. Но и это не смягчило Нарциссу, и она не ушла, пока Снейп всё не дописал. Так что чета Малфоев покинула покои слизеринского декана около двух часов ночи, а сам профессор признал, что ограничения в домашних заданиях всё же необходимы.

Но в данный момент зельедел хотел подумать не об этих изменениях. За сегодняшний день произошли более важные события, нежели улучшение его отношений с учениками. Снейп задумался над своим визитом в дом Блека, и том, что он там узнал. Нет, маг прекрасно понимал, что со стороны анимага он встретит сопротивление. Очевидно, что мужчина не захочет терять единственного родного человека. Вот только особого выбора у Блека не было, и его спешное исчезновение ничуть не улучшало ситуацию. Профессор просто собирался переговорить с Малфоями, чтобы те повлияли на своего родственника. К тому же, Люциус с Нарциссой должны были ещё подготовить Драко к неизбежной утрате. Каково будет крестнику после смерти Поттера, зельедел не хотел даже представлять. Именно поэтому он в очередной раз закрыл глаза на отсутствие старосты в своих комнатах после отбоя. Маг понимал, что в ближайшее время он отнимет у крестника последнюю надежду, поэтому не собирался забирать у парня последнее часы, проведённые в неведении.

Однако, несмотря на то, что зельедел прекрасно понимал, что ему предстоит сделать, он никак не мог прекратить думать о Блеке. Ведь то, что анимаг провёл опасный ритуал, дабы дать возможность младшему брату вернуться, свидетельствовало, насколько Сириусу нужна семья. Снейп не мог не признать, что желание иметь нормальный дом в той или иной степени гриффиндорцу было присуще всегда. А уж после визита к гоблинам оно стало проявляться особенно ярко. Один их завтрак с блинчиками чего только стоил. Все эти факты говорили о том, что Блек становился похожим на описанного в Истории Магии классического анимага. А значит, поиски партнёра не за горами. Или, и преподаватель не мог исключить такой вариант, они уже начались. Иначе чем можно было объяснить эти загадочные отлучки Блека? Нет, конечно, профессор понимал, что горе от потери крестника несколько отсрочит эти поиски. И всё же Снейп отдавал себе отчёт, что в течение года-другого Сириус найдёт возлюбленного и создаст свою семью. Вариант, что партнёр откажет Блеку, маг даже не рассматривал. Богатый лорд, не обделённый умом и внешностью, к тому же, анимаг – мечта половины магического населения, а не жених. Так что Блек недолго будет жить в одиночестве, в отличие от самого преподавателя.

Он в свои сравнительно небольшие по меркам волшебного мира года так и останется одиноким, не слишком любимым учителем, преподающим науку, которая мало кому понадобится в жизни. Конечно, возможно, что теперь, избавившись от всех обязательств, он займётся исследованиями в области зельеделия и даже сделает несколько важных открытий. Но разве сравнима радость от открытия с чувствами того же Гевина Нотта, который в открытую говорит сыну, что через пять лет ожидает прибавление в семействе? И хотя понятно, что мисс Грейнджер с её знаниями захочет продолжить учебу, а значит, с рождением ребёнка пока повременит, но перспективы у молодой семьи всё равно радужные. И что для Гевина каких-то лишних пять лет? Тем более, что у него самого в скорости появится молодой супруг, а уж с темпераментным Уизли скучать точно не придётся.

Что уж говорить про старшего Нотта, если даже Люциус ведёт так, словно у них с Нарциссой новый период ухаживания. Каждый день на завтраке возле тарелки гриффиндорского декана появляются цветы. В обед Нарцисса получает какую-то экзотическую сладость, а на ужин ведьме достаётся драгоценная безделушка. И это при том, что за все две недели Люциус ни разу не повторился. Правда, без казусов не обошлось. В одном букете были настолько редкие цветы, что мадам Стебель обратилась к Нарциссе с весьма необычной просьбой. Старшая преподавательница попросила у молодой коллеги букет, чтобы впоследствии развести эти цветы в теплице. Нарцисса пошла навстречу мадам Стебель, а Малфой-старший, узнав об этой истории, стал доставать не только цветы, а ещё и их семена для теплиц. Нужно ли говорить, что после этого почти вся женская половина Хогвартса стала смотреть на белокурого аристократа, как на божество. А после того, как Люциус предложил директору устроить поочередное дежурство для преподавателей на выходных и несколько расширить полномочия старост в эти дни, учащиеся и учителя были готовы носить его на руках.

Отдельную благодарность лорд Малфой заслужил также за помощницу для мадам Помфри. Северус знал, что сделано это было, дабы не повторились случаи стёртой памяти у медработников. Для этой же цели были закуплены специальные перья для записей историй болезни, но это ни в коей мере не уменьшало пользы сделанного.

В общем, можно было сказать, что, несмотря на все пережитые потрясения и так и не пришедшего в себя Гарри, в Хогвартсе наступили благоприятные времена. Основные перемены решили перенести на начало нового учебного года, но уже сейчас были заметны позитивные сдвиги.

Вот только все эти перемены обходили стороной профессора зельеделья, и маг как никогда ранее понимал это. Понимал, что он так и останется мрачным мизантропом из подземелья, которого на самом деле не ждёт ничего, кроме длинных вечеров, наполненных нескончаемым одиночеством. И праздники, проведённые наедине с самим собой. Раньше некоторые из них профессор отмечал вместе с семейством Малфоев. Однако у мага не было уверенности, что Драко в будущем сможет простить его. А значит, о семейных торжествах в Малфой-мэноре тоже можно будет забыть.

Тем временем камин, возле которого сидел зельедел, заработал. Из огня появилось лицо Фенрира Сивого, который довольно громко позвал:

– Северус.

– Да? – сразу же откликнулся маг, понимая, что вожак не станет его беспокоить в такой час по пустякам. – Что-то случилось?

– Да, – кивнул оборотень. – Нам нужно поговорить с тобой. Прямо сейчас. Открой камин.

Недоумевая, для чего он мог понадобиться вожаку стаи и его избраннику, зельедел быстро исполнил требуемое. Каково же было удивление мага, когда вслед за Фенриром из огня появилась его ученица, Гермиона Грейнджер. А ведь она уже по всем правилам школы должна была спать в своих комнатах, а не находиться за территорией школы.

Тем временем девушка, не давая Снейпу и мгновения, чтобы задать вопрос, заговорила:

– Профессор, ситуация критическая, объяснять некогда. Ответьте, была ли у вас физическая связь с Сириусом Блеком, и если да, то сколько раз?