Текст книги "Память героя (СИ)"

Автор книги: химера-читатель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 75 страниц)

Ошеломленные змейки смотрели на спокойно стоящего и ожидающего ответа парня так, словно у него выросла вторая голова. Ведь у них, изучавших истории своих родов с момента их основания, не было ответа на этот вопрос. Нет, они знали своих прародителей, но четко ответить, откуда у них появились титулы, не мог ни один из присутствующих наследников.

– Так как и за что определенные семьи получили статус лордов? – не успокаивался Поттер.

– За чистокровность? – предположил Малфой.

– Точно! – почему-то улыбнулся Поттер, а потом добавил: – Вот только если хорошо подумать, то все мы берем свое начало от маглов.

– Как от маглов? – переспросил Малфой и посмотрел на стоящего рядом друга, рассчитывая на его полную поддержку в этом вопросе. Но Нотт всё это время задумчиво молчал. Казалось, слова Поттера не вызвали у него никаких возражений.

– Так, Драко, так, – увидев взгляд Малфоя, подтвердил слова гриффиндорца Тео. – Наши семьи ведут свои летописи от создателя рода. Это, как ты понимаешь, весьма сильный маг с каким-то особенным даром, который в дальнейшем и передавался потомкам. Но вот происхождение этого первого мага в роду не всегда известно, так что вероятность, что его родители были маглами, весьма высока.

– Значит?.. – проговорил староста, которого слова друга просто ошеломили, поскольку они шли вразрез со всем тем, что он знал.

– Значит, что основатели родов не были чистокровны и твое предположение о возникновении лордов лишено смысла, – уверенно сделал вывод представитель ало-золотого факультета.

– Тогда, возможно, по древности происхождения, – на этот раз свою версию выдвинул Нотт. И, уже говоря, слизеринец понял, что этот вариант тоже не подходит. И действительно, неутомимый Поттер сразу же нашелся с контраргументом.

– Но семья Невилла возникла почти одновременно с родом Малфоев, но Долгопупсы не являются лордами, – по тому, как гриффиндорец говорил, было ясно, что размышлял он над этим вопросом уже не в первый раз.

И снова змейкам было нечего возразить. Так что в комнате возникла тишина. Все трое парней обдумывали, чем можно объяснить возникновение сословия лордов в магической Британии.

– И непонятно, кто мог раздавать эти титулы, – через несколько мгновений Поттер сделал ещё одно неожиданное заявление. – Не Министр магии же этим занимается.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил у него Драко.

– Ну, если предположить, что определенная группа людей сделала что-то необычное, крайне полезное для всего общества и им за эти заслуги как награду дали титул, то… – снова заговорил Поттер, а потом внезапно замолчал.

– Магия! – синхронно воскликнули парни, одновременно приходя к этому решению.

– Вот только непонятно, за какие такие достижения наши предки могли получить эти титулы, – задумчиво произнес Малфой.

– А вот этого мы сейчас узнать не сможем, – голос Национального героя звучал задумчиво, казалось, он что-то задумал. – Ладно, я здесь уже достаточно времени провел, можно сказать, что отработка закончена. Я направляюсь к себе в гостиную.

– Не так быстро, мистер Поттер. Думаю, что вам пока лучше задержаться.

часть 12 (81)

– Как здесь очутился Оливер Вуд? – переспросил Сивый и вдруг лукаво улыбнулся. – Знаешь, Ремми, наверное, пора вспомнить наше привычное правило для вопросов.

Люпин сразу понял, о чем говорит Фенрир. В начале их знакомства, когда он уже доверял магу, но ещё до того разговора об оборотнях, когда он понял, что может говорить с ним на любую тему, вопросы стали сыпаться из него как из рога изобилия. Его собеседник сначала отвечал на все, а потом предложил правило: три вопроса от Ремуса и один Ремусу.

Оборотень понял, что хозяин дома таким нехитрым способом напоминает ему, что никто не собирается только отвечать на бесконечные расспросы. И что сейчас пришла очередь вожака спрашивать. Люпин внутренне поежился: он прекрасно знал, какие тяжелые вопросы любит задавать его Рир.

– Давай будем считать вопрос про Оливера третьим, а потом я постараюсь рассказать все, что тебе интересно, – Ремус понимал, что таким образом он только оттягивает возможный неприятный разговор, но все же не отказался от возможной отсрочки.

– Хорошо, – улыбнулся вожак. Он прекрасно знал эту уловку своего партнера, к которой тот прибегал в детстве, дабы избежать неприятных тем. Но так или иначе Фенрир был намерен услышать все ответы о прошлом Люпина.

Вожак еще несколько мгновений смотрел на своего партнера, по-прежнему лежащего на кушетке, а потом начал отвечать на заданный ранее вопрос.

– Оливер пока не оборотень. А попал он сюда благодаря Маркусу.

– Но что случилось? Почему Оливер неподвижен? – уточнил Люпин. – Они же пара с Маркусом, я правильно понял?

– Да, – ответил Фенрир на последние слова Люпина. – После окончания школы их обоих взяли играть в квиддич. В ту игру они должны были играть друг против друга. Однако Маркус к тому времени уже прошел ритуал посвящения и не имел права участвовать в подобных состязаниях. Поэтому он, сославшись на плохое самочувствие, остался на скамье запасных и стал наблюдать за игрой.

Сивый, задумавшись, стал снова прохаживаться по комнате.

– Матч был напряженным. Ловцы никак не могли увидеть снитч, и игроки старались как можно больше мячей забить в кольцо. Маркус сказал, что Вуд, игравший на месте вратаря, был великолепен. Он не давал шанса соперникам, отбивая бладжеры и квоффлы. Соперники, команда Флинта, стали играть, используя грязные приемы. И вот в Оливера полетели специально направленные мячи, два бладжера и квоффл. Один он успел отбить, от второго увернулся, а третий, попавший прямо в висок, сбил его с метлы. Вуд упал на землю.

Представлявшего всю эту картину Люпина бросило в жар. Слишком живо напомнило это ему ночь, когда его оттаскивали от лежащего на земле Фенрира, пораженного чьим-то проклятьем. А представить, что чувствовал парень, смотрящий, как его будущий партнер камнем несется к земле, у оборотня не было ни сил, ни желания.

– Но почему он упал на землю? – перебил Ремус Сивого. – Ведь там должна была быть защита, которая предотвращает несчастные случаи на поле.

– Она не сработала, – жестко ответил вожак и добавил: – В нашей стране на турнирах очень часто случаются такие сбои в магической защите.

– Но тогда…– Ремус понимал, что шансов выжить после удара бладжером в висок и упав с такой высоты у гриффиндорца не было. И то, что он сегодня видел его живым, не иначе как чудом назвать было невозможно. – Оливер должен был погибнуть. Как случилось, что он спасся?

– К тому матчу Маркус уже знал, что Вуд является его истинной парой. Флинт планировал наладить с ним отношения и хотел после игры пригласить куда-нибудь гриффиндорца. Но не успел, – продолжил рассказ вожак. – Там, на поле, когда Оливер падал вниз, Маркус мысленно послал мольбу о спасении партнера. Не знаю, откликнулась ли на его просьбу магия, или у Вуда сработал какой-то семейный артефакт, или парень просто счастливчик, каких мало, но факт остается фактом – гриффиндорец остался жив, но парализован.

– А что говорят врачи в Мунго? – Люпин прекрасно понимал, что оборотень в любом случае не оставит партнера в беде, но жить рядом с любимым человеком, зная, что он никогда не встанет, не заговорит, не обнимет… Такой судьбы он не пожелал бы и худшему из врагов, не говоря уже о бывшем ученике.

– В больнице состояние парня стабилизировали, – в голосе у вожака Ремус различил нотки усталости, что свидетельствовало, что его партнер, несмотря на всю его суровость, тоже переживал за молодую пару. – И развели руками, сказав, что он на всю жизнь останется в виде лежащего полутрупа с приклеенной улыбкой на лице.

– И Маркус забрал Оливера в стаю, – уверенно сказал Люпин, понимая, что на месте слизеринца поступил бы точно так же – увез бы партнера в самое безопасное место, где ухаживал бы за ним, пытаясь своей заботой донести всю свою любовь.

– Именно, – согласился Сивый и продолжил рассказ: – Сейчас единственный шанс для парня выздороветь – это стать оборотнем. Так что в это полнолуние Оливер и Маркус предстанут перед Хранителем, после чего Маркус получит разрешение на инициацию своего избранника.

– А испытательный срок? – уточнил Ремус.

– Он у них как раз подходит к концу, – пояснил вожак. – Маркус доказал, что он не оставит своего избранника и сможет за ним ухаживать, даже если тот навсегда окажется прикованным к инвалидному креслу.

Люпин задумался, размышляя над рассказом Сивого. Хозяин дома улыбнулся, наблюдая за своим любимым. Альбусу так и не удалось сломить его мальчика, он по-прежнему был любопытен, но в то же время осторожен – прежде чем озвучить свою точку зрения, Ремус всегда пытался узнать всю информацию.

– Рир, а что будет, если избранник волка будет согласен с ним жить, но сам оборотнем не станет? – спросил вдруг Ремус. – Как поступают в таких случаях?

– В таких случаях Хранитель связывает пару специальным ритуалом и дает избраннику медальон с клоком шерсти волка. Именно он и служит опознавательным знаком для остальных оборотней.

– А почему ты не называешь Хранителя по имени? – снова задал Люпин вопрос, позабыв, что сейчас спрашивать должен Фенрир.

– Хранитель весьма известный среди магов человек, – Сивый решил не напоминать о договоре, справедливо полагая, что его время спрашивать наступит очень скоро. – Но вот уже несколько лет все, в том числе и ваш директор, считают, что он мертв. Мы не называем его имя, поскольку не знаем, какие ритуалы проводил Дамблдор. Ты же знаешь про…

– Сигнальную магию, – продолжил Люпин мысль партнера. – Если называется имя конкретного мага, то кто-то слышит это или же этот факт фиксируется на пергаменте: кто и в каком контексте упомянул это имя.

– Точно, – кивнул вожак. – Как ты понимаешь, в нашей жизни Хранитель – весьма значительная фигура, и мы все беспокоимся о его безопасности.

– Но ведь у него должен быть преемник или заместитель? – Люпин хотел досконально разобраться в сложившейся ситуации, чтобы потом не попасть впросак.

– Должен, Ремми, должен, – вздохнул вожак. – Но его пока нет. Хранитель каждый год ждет мага, который смог бы перенять у него знания, опыт и обязанности, но пока такового нет.

– Фенрир, как я понимаю, Хранитель весьма сильный маг. Тогда почему он ничего не сделал, чтобы остановить Дамблдора? – эта несостыковка уже много времени не давала покоя оборотню. Почему этот таинственный Хранитель молча наблюдает за произволом директора вместо того, чтобы прекратить его?

– У них свои правила и законы, – снова в голосе Сивого послышалась усталость. – Он не может вмешиваться в жизнь волшебников. К тому же, ему удалось сохранить жизнь многим оборотням и не потерять многовековые знания. А это уже, согласись, немало.

– Но… – Люпин хотел было запротестовать, но был прерван партнером.

– Нет, Ремми, мы не будем это обсуждать. К тому же, сейчас моя очередь задавать вопросы.

– Спрашивай, – оборотень понимал, что Сивый прав, и как бы ни хотелось ему не отвечать на вопросы, это нужно было сделать, дабы между ними в будущем не было никаких недомолвок.

– Ты голоден? – вожак решил не пугать сразу своего гриффиндорца расспросами.

Люпин прислушался к себе и честно ответил:

– Нет, не особо.

– Хорошо, значит, твой зверь сейчас глубоко, – Фенрир отвернулся к окну, за которым уже стемнело, и снова заговорил: – Вчера, чтобы ты быстрее все вспомнил, в этой комнате было распылено зелье, которое снимало некоторые магические блоки. Однако есть маленький нюанс: если оборотень не хочет вспоминать какой-то эпизод в своей жизни, он пытается остановить этот процесс с помощью боли.

Люпин догадался, о чем пойдет речь, и внутренне сжался: ему совершенно не хотелось говорить на эту тему с партнером. Сивый тем временем развернулся и посмотрел прямо в янтарные глаза оборотня.

– Я видел вчера ночью на твоей руке укус. Так что меня интересует, какой эпизод из своей жизни ты не хочешь вспоминать? – вожак говорил жестко, не давая Люпину возможности вставить даже слово. – Это первое. И второе. Сегодня, когда ты превратился в волка и я пытался успокоить тебя и заставить обернуться обратно, я заметил след на твоей шее. Такой след может оставить только один предмет – ошейник.

Фенрир замолчал, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Было понятно, что говорить спокойно о столь унизительных для партнера вещах нелегко.

– И третье, – вожак взял себя в руки и закончил: – Я хочу знать, как эти два факта связаны между собой.

– И что именно я тебе должен рассказать? – говорить этому сильному и гордому созданию о худших эпизодах в своей жизни Люпин просто не мог.

– Я хочу знать, как ты позволил нацепить на себя эту мерзость?! – все-таки взорвался Сивый. – Так же я хочу знать, кто посмел подойти и надеть на тебя символ рабства?!

Ремус смотрел в глаза Сивого, которые сверкали от бешенства, и понимал, что не ответить своему партнеру он не может. В этот раз он не может промолчать, если хочет сохранить ту нить доверия, которая всегда существовала между ними. Люпин набрал воздуха как перед прыжком в воду и тихо ответил:

– Отец.

часть 13 (82)

– Как вы понимаете, мистер Поттер, отпустить с отработки вас могу только я, – возле дверей аудитории стоял зельевар и рассматривал гриффиндорца так, словно тот был новым неизученным ингредиентом. – Так что сейчас первым делом вы принесете сюда котел и установите его на ближайшей парте. Выполняйте.

Национальный герой внимательно посмотрел на преподавателя и, не говоря ни слова, стал выполнять распоряжение зельедела. Пока парень шел за указанным предметом, слизеринцы переглядывались, пытаясь понять, что такое их декан узнал у Долгопупсов, что заставило его отдать столь неожиданный приказ.

– Теперь наполните котел водой и зажгите огонь, – последовало следующее указание, когда гриффиндорец установил котел. – Можете для этих целей использовать вашу палочку.

Снейп и слизеринцы внимательно смотрели, как Национальный герой выполняет данные ему распоряжения. Драко уже догадывался, что за проверку устроил для Национального героя крестный, и с нетерпением ждал её результатов.

– А теперь вы, мистер Поттер, отправляетесь в подсобку, выбираете ингредиенты и возвращаетесь сюда варить зелье, – продолжил говорить профессор, снова вернувшись к своему привычному образу Ужаса подземелья.

– Какое, профессор Снейп? – то, как прозвучал этот вопрос, удивило Малфоя, который услышал в голосе гриффиндорца нотки веселья.

– Любое, какое помните, – проговорил зельевар, который тоже заметил эту странность, но не стал акцентировать на этом внимание.

Гриффиндорец несколько мгновений смотрел на преподавателя, потом одним взмахом палочки погасил огонь под котлом и установил чары против прослушивания.

– Профессор, я могу продолжить выполнять ваши распоряжения, – спокойно заговорил Поттер, предупреждая все возможные вопросы и замечания, – вот только дальнейший результат я уже сейчас могу вам предсказать. Я просто впустую потрачу ваши ингредиенты. В нашей школе есть только один зельевар-интуит. И думаю, что его имя вам уже известно.

– Но откуда вы можете это знать? – не стал юлить профессор, прекрасно зная, что его змейки уже догадались, какую проверку он устроил гриффиндорцу.

– Гермиона, именно она устроила нам испытание, – парень снова улыбнулся своей улыбкой, означающей «Я сказал все, что хотел, и больше не собираюсь ничего добавлять», однако увидев, как на него смотрит преподаватель, поспешил продолжить: – Это произошло год назад на четвертом курсе. После того, как вы в очередной раз сняли с нашего факультета двадцать баллов за взорванные котлы.

– Я так понимаю, что это воспоминание тоже внесено в ваш внутренний дневник, не так ли, мистер Поттер? – вкрадчиво заговорил зельедел и, дождавшись подтверждающего кивка, продолжил: – Я не знаю как, но мне нужно увидеть воспоминание об этом эпизоде.

– Нет, сэр, – твердо произнес Национальный герой.

Зельедел едва не заскрипел зубами: на лице парня застыла такая же маска, которую он столько лет мог наблюдать у его папочки. Выражение крайней степени упрямства. Именно с таким выражением Поттер-старший всегда стоял перед преподавателями, когда те пытались выяснить, как именно он перекрасил коридоры в любимый цвет Лили Эванс. Именно с этим выражением он потом убирал совятню и с ним же он через неделю стоял после того, как поколдовал над потолком в Большом зале. Угрожать и наказывать было бесполезно. Снейп прекрасно понимал, что ему снова нужно сделать что-то необычное, дабы переубедить парня в том, что он должен рассказать про произошедшее с Невиллом.

– Мистер Поттер, сегодня мне сказали, что малейшего взгляда или жеста одному известному вам магу хватит, чтобы разобраться в ситуации. Вы с этим согласны? – в голову зельеделу вдруг пришла мысль, как, обращаясь одновременно и к гриффиндорской, и к слизеринской сущности парня, склонить его к нужному решению.

– Согласен, – тихо произнес гриффиндорец, хорошо понимая, о чем спрашивает профессор, и уже предполагая, к чему он это говорит.

– А если дать этот намек по незнанию? Скажи я Министру и директору, чей состав сегодня был разлит по всему классу, чем бы это закончилось для вашего друга? – смотреть в такие знакомые зеленые глаза, в которых светилось понимание, было нелегко, но профессор, осознавал, как важно было, чтобы сейчас Поттер доверился ему.

Парень ещё несколько мгновений смотрел на профессора, а потом кивнул:

– Хорошо, я покажу вам то, что вы хотите увидеть.

Гриффиндорец протянул зельеделу руку, в которой был зажат маленький кристалл.

– Нужно, чтобы мы одновременно держали его, – Поттер говорил все так же тихо, и профессор протянул руку, еще не совсем понимая, как этот кристалл работает.

Однако как только он прикоснулся к нему, перед его внутренним взором предстала колдография гриффиндорской гостиной, в которой присутствовали почти все ученики четвертого курса. Миг – и картинка ожила, участники заговорили и задвигались.

– Вы бездари! – закричал Симус Финниган. – Из-за вас факультет снова лишился баллов!

– Но ведь мы не виноваты, – попытался оправдаться перед сокурсником Невилл, в то время как второй виновник произошедшего сидел на подушках возле камина и безмолвно наблюдал за огнем.

– А кто виноват, что ваши котлы постоянно взрываются? За четыре года ни одного приличного зелья, – в спор вступила Лаванда Браун, и её словам согласно закивали остальные гриффиндорцы, кроме Грейнджер, что сидела в кресле и невозмутимо читала книжку.

– Но… – снова попытался возразить Невилл, но был прерван ехидным голосом младшей Уизли, которую профессор сразу не заметил, поскольку она сидела в достаточно темном уголке.

– А тебе, Невилл, вообще стоит помолчать. Гарри хоть сможет заработать очки, играя в квиддич, а ты не можешь и этого. Или ты надеешься, что Дамблдор снова даст тебе баллы за то, что тебе хватает смелости останавливать друзей, но не хватает её на то, чтобы пойти с ними?

Невилл застыл, сжимая руки в кулаки. Было очевидно, что его не на шутку зацепили слова рыжей и он подыскивает достойный ответ, однако в эту минуту заговорил Поттер:

– Джинни, ты сама не понимаешь, о чем говоришь. И если мы будем постоянно напоминать друг другу о своих недостатках и промахах, то слизеринцы смогут легко нас победить.

– Но Гарри, – голос девушки неуловимо изменился, в нем появились льстивые, заискивающие нотки. – Ведь то, что я сказала, правда.

– Нет, – с кресла поднялась Гермиона. – Невилл поступил так, как должен был поступить, и попрекать его поступком, который произошел на первом курсе, все равно что попрекать Гарри тем, что он упал с метлы на третьем. К тому же, очень многие из нас в этом году тоже поступали не по-гриффиндорски.

Слова, сказанные девушкой, и что-то в её голосе заставило почти всех львят смиренно опустить головы.

– Однако Гарри прав, вместе мы сможем вернуть все потерянные баллы, – продолжала говорить гриффиндорка. – Для этого нам всем просто надо быть собраннее на уроках. А сейчас всем разойтись по спальням.

В этот миг все словно застыло, снова превращаясь в уже знакомую профессору картинку. Миг – и перед взором зельедела появляется изображение заброшенного класса, в котором кто-то значительно изменил интерьер. Так в одном конце в кресле сидит Грейнджер, у её ног привычно устроился Поттер, а в другом над кипящим котлом склонился сосредоточенный Невилл Долгопупс. И вот мгновенье – и картинка оживает.

– Львица, а то, что мы видим Невилла, никак не может повлиять на его работу? – спрашивает парень, внимательно наблюдая за действиями однокурсника.

– Гарри, я же просила не называть меня так, – поморщилась девушка и продолжила: – Нет, поскольку он не знает, что мы за ним наблюдаем. Невилл видит только четыре стены, котел и ингредиенты. Больше ему, если он действительно зельевар-интуит, и не нужно.

– А если нет, и его зелье взорвется, то мы сразу это увидим и сможем оказать ему помощь, – задумчиво проговорил парень, доставая из сумки, лежащей рядом с ним, золотое яйцо.

– Гарри, я тебя очень прошу – не открывай его при мне, – тихо проговорила девушка.

– Знаю, Герм, знаю, – улыбнулся парень. – Я не стану причинять тебе боли. Просто…

– Просто ты думаешь о турнире, – уверенно сказала гриффиндорка, внимательно следя за действиями помешивающего зелье Невилла. – О каком задании ты хочешь поговорить, о будущем?

– Нет, о прошедшем, – заговорил Поттер, рассматривая яйцо. – О первом…

Вдруг персонажи застыли, превращаясь в недвижимые картинки. Профессор почувствовал, как их с гриффиндорцем руки насильно разъединили.

– Мистер Поттер, я знаю, что вы здесь, – услышал зельедел знакомый голос из-за дверей, как только пришел в себя от резкого перехода из воспоминаний в действительность. – И в этот раз вам не удастся избежать ответственности.

часть 14 (83)

– Поттер, – зельевар быстро сориентировался в ситуации и приподнял гриффиндорца за подбородок, посмотрев в еще мутные глаза. – Вы выходили из аудитории после того, как пришли на отработку? Отвечайте! Быстро!

– Нет, сэр, – Национальный герой сразу понял, чем грозит разбирательство без поддержки слизеринцев.

– В чем вас могут обвинить? – профессор ещё не закончил говорить, как уже пожалел о сказанном. Лицо парня стало похоже на гипсовую маску, не выражавшую никаких эмоций. – Ясно, список обширный.

Стук в дверь и требование открыть её становились все громче и громче. Профессор прошел за свой стол. Нотт встал возле котла, а Поттер принялся мыть парту.

– Драко, открывай, – промолвил зельевар, перед которым уже лежала кипа свитков с домашними работами учеников.

Выполняя распоряжение преподавателя, Малфой открыл двери, и в аудиторию ворвался Министр Магии Корнелиус Фадж со своим бессменным секретарем Перси Уизли. За ними зашли авроры Нимфадора Тонкс и Кингсли Шеклболт. Вслед за ними появилась вездесущая журналистка Рита Скитер со своим любимым Прыткопишущим пером. Снейп, внимательно наблюдавший за вошедшими, с удивлением отметил, что среди визитеров нет Долорес Амбридж, которая всегда старалась присутствовать, если дело касалось Национального героя. Не меньше вопросов вызывало отсутствие Дамблдора.

– Поттер, – сразу заговорил Министр, и внимательно наблюдающий за гриффиндорцем преподаватель заметил, как блеснули зеленые глаза за очками, когда парень услышал подобное обращение к себе. – Я всегда был снисходителен к вам, закрывая глаза на ваши проступки. Но на этот раз вы перешли все границы. Думаю, что сейчас вы должны чистосердечно сознаться в своем преступлении.

– О чем вы, сэр? Я не понимаю, – тихо произнес студент, оставляя на парте тряпку и отходя от неё. Но по его голосу и движениям стоящий неподалеку Драко понял: парень тянет время, пытаясь понять, что именно знает Министр и как ему выпутаться из сложившейся ситуации.

– Вы все прекрасно знаете, Поттер, – чопорно произнес Уизли, как и Фадж не сказавший «мистер» в начале обращения. – И не думаю, что Министру Великобритании необходимо повторять своё предложение.

Гриффиндорец по-прежнему недоумевающе смотрел на говорящих, всем своим видом показывая, что он никак не может быть причастным к каким-то противозаконным событиям.

– Прошу прощения, господа, – в разговор внезапно вмешался аврор. – Но вы нарушаете процедуру. По закону мистер Поттер имеет право знать, в чем его обвиняют.

– Хорошо, – резко проговорил Фадж. Было заметно, что он недоволен таким оборотом дел, однако пойти на столь явное нарушение закона в присутствии стольких свидетелей и представителя прессы он не мог. – Итак, этот ученик виноват в том, что его преподаватель попал в больницу.

Драко почти физически почувствовал удивление, охватившее гриффиндорца, когда тот услышал слова Министра. Однако уже через мгновение в глазах парня мелькнуло понимание.

– Можно уточнить, – в разговор вмешался Снейп, который тоже заметил, что Поттер, даже не приняв участие в инциденте, тем не менее, в курсе произошедшего, – кто из учителей пострадал?

– Долорес Амбридж, – произнесла Тонкс, подтвердив тем самым догадки слизеринцев.

Драко и Тео быстро переглянулись. Поверить в то, что близнецы Уизли сознательно пошли на преступление, которое в лучшем случае грозило им исключением, только ради того, чтобы не допустить инспектора на отработку, они не могли.

– Мистер Поттер находился здесь на отработке и ни разу не выходил из кабинета. Это могут подтвердить мистер Малфой и мистер Нотт, – для Снейпа было неважно, что там знал гриффиндорец, первоочередной задачей сейчас было доказать его непричастность к делу.

– Мисс Амбридж уверенно назвала, кто на нее напал. Думаю, что вы не будете утверждать, что преподаватель не узнал своего ученика, – отвечая, Перси смотрел на бывшего учителя с нескрываемым превосходством.

– Мистер Шеклболт, – профессор, не удостоив секретаря даже взглядом, обратился к аврору, поскольку считал его самым здравомыслящим в этой компании. – Возможно, если вы расскажете подробности произошедшего, то сможете быстрее разобраться в ситуации.

– Сегодня Долорес Амбридж зарегистрировала два новых ученических сообщества, после чего направилась в подземелье, – Кингсли стал говорить, не обращая внимания на недовольные взгляды Фаджа и Уизли. – ПŸо дороге сюда на нее и напали.

– Какие были применены заклятия? – уточнил Снейп.

– Этого мы пока ещё не выяснили. Однако на теле у потерпевшей были обнаружены порезы неизвестного происхождения, причиняющие ведьме серьезную боль, но при этом не поддающиеся лечению. На них не действуют ни зелья, ни заклятья, – аврор говорил сухо, но хорошо знавший его зельедел понял, что на самом дели Кингсли весьма удивлен.

Ответ, данный Шеклболтом, очень не понравился профессору. Особенно часть про повреждения, нанесенные Амбридж. Он знал одно заклятье, которое позволяло вернуть обидчику пережитое, и даже пару раз использовал его на Мародерах в далекие годы учебы. Однако он верил гриффиндорцу и понимал, что тот не мог наложить такое заклятье. Из этого следовало, что ведьма пытала Кровавым пером не только Поттера. Но в сложившейся ситуации времени на размышления у профессора не было, и он задал следующий вопрос.

– Этих порезов много?

– Достаточно, чтобы причинить мисс Амбридж сильные страдания, – в разговор вмешался Министр, пытаясь перехватить инициативу и видя, что Скитер все молча фиксирует в свой блокнот.

Снейп, прекрасно понимавший стремление Фаджа выставить своего сотрудника жертвой, а Поттера кровожадным монстром, не дал сбить себя с толку и вновь направил разговор на детали произошедшего.

– Значит, врачи наблюдают сильную кровопотерю?

– В этом-то и странность, профессор, – к разговору подключилась молчавшая Тонкс. – Все видят, как из ран течет кровь. Однако диагностические чары не выявляют потери крови, только повреждения на теле.

Сказанное девушкой опровергало теорию зельевара о проклятье, оно диагностировалось врачами сразу, поэтому и не было популярным. К тому же кровопотеря в случаях с проклятьем всегда была настоящей. Так что профессор сделал вывод, что гриффиндорские самородки создали очередную модификацию.

– Итак, Поттер, я повторяю свой вопрос, – Министру снова надоело, что его оттесняют на задний план, и он снова развернулся к гриффиндорцу. – Что вы сделали профессору Амбридж?

– Как уже сказал наш декан, – на этот раз в разговор вмешался Малфой, – мы все время были втроем в этой аудитории и можем подтвердить, что мистер Поттер не покидал класс.

Удивленный взгляд, который гриффиндорец бросил из-за очков, стал настоящим подарком для Драко за его вмешательство. Малфой подумал, что, несмотря на все сопротивление избранника, он ещё сможет завоевать его доверие и любовь.

– Если он смог наслать на своего преподавателя столь сильное заклятие, то возможно он и на вас с мистером Ноттом наложил отводящее взор заклятие, – предположил Уизли, и Министр тут же ухватился за эту мысль.

– Да, думаю, что так всё и было. Воспользовавшись отсутствием в аудитории преподавателя, этот студент наслал на своих однокурсников сильное заклятие, возможно, даже Империус. Внушил им, что они все время оставались вместе, после чего покинул аудиторию и напал на профессора Амбридж, – сказав это, маг развернулся к журналисте и задал ей вопрос: – Мисс Скитер, вы успели записать описание этого ужасного преступления?

– Мистер Фадж, – надменно заговорил Драко, как никогда похожий сейчас на Люциуса. – Неужели вы думаете, что Наследника рода Малфоев могут отпустить куда-то, не проведя предварительно всех необходимых ритуалов? Или вы считаете, что лорд Малфой никак не отреагировал бы в случае, если бы на его сына напали?

Снейп, наблюдавший за Министром в тот момент, пока говорил юный аристократ, едва смог сдержать усмешку. Тот на глазах растерял свою уверенность и стал похож на сдувшийся воздушный шарик. Про защитные ритуалы Малфоев в магическом мире ходили легенды. Да и связываться с Люциусом рисковали немногие маги, и Корнелиус Фадж явно не входил в их число. По расчетам зельевара невиновность Поттера в этом вопросе уже не вызывала сомнений ни у кого, однако в голове декана созрел план, как еще можно помочь гриффиндорцу и в то же время подложить свинью кое-кому.

– К тому же, мы можем обратиться за помощью к директору, – холодно проговорил профессор, внутренне ехидно улыбаясь. – Вероятно, что двери классов фиксируют информацию о приходе и уходе учеников точно так же, как и двери спален. Таким образом, директор с легкостью подтвердит, что мистер Поттер не мог совершить преступление, в котором вы только что его обвинили.

Все присутствующие ошеломленно замолчали, обдумывая полученную от преподавателя информацию. Первой оживилась Рита, почувствовав сенсационный материал.