Текст книги "Память героя (СИ)"

Автор книги: химера-читатель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 75 страниц)

– Ты права... – задумчиво протянул Финеас. – Его поведение было далеко от описанного. Никакого тебе принюхивания, никакой грусти и разочарования и, тем более, никакой разборчивости в связях. На последних курсах мальчишка наоборот словно с цепи сорвался. Едва ли не каждую ночь он встречался с новой пассией. Создавалось впечатление, что ему абсолютно не важна ни внешность визави, ни статус, ни возраст. Единственное, что было неизменно – это всегда были девушки. И встречался с ними наш гриффиндорец не больше двух раз, а потом находил себе новую игрушку.

– Откуда такие сведения? – изумлено уточнил у сына Сигнус Блэк.

– Что-то видел сам. О чем-то рассказывали остальные директора, – нехотя ответил Финеас, а потом, увидев неверящие взгляды родни, добавил: – Или вы думаете, что остальные портреты не спешили рассказать мне об очередной проделке моего непутевого потомка, чтобы в очередной раз поехидничать по этому поводу?

Маг замолчал. Молчали и остальные, прекрасно понимая, как чувствовал себя Финеас после каждого такого сообщения. Бывший директор, однако, быстро справился с собой и снова заговорил:

– Итак, мы теперь все знаем, что поведение, демонстрируемое нашим наследником в годы учебы, для анимага, коим он и является, просто противоестественно. Так что возникает резонный вопрос к родителям: что именно вы сделали со своим первенцем?

часть 8 (102)

– Профессор, – бросилась к магу слизеринка, загораживая ему гриффиндорца и тем самым лишая возможности разглядеть того как следует. – Мы видели, как Гарри Поттер напал на упавшего с метлы Драко и отрезал ему руку!

– Тише, мисс Паркинсон, – зельедел принял свой обычный невозмутимый вид и стал с привычной иронией смотреть на взволнованную девушку. – Я всегда считал, что ученики с моего факультета знают, где и о чем можно говорить, а где – нет. Мне было бы очень неприятно ошибаться в этом вопросе.

Ведьма смутилась, осознав правоту декана. Однако дело не терпело отлагательств, это понимали все присутствующие, кроме находящегося в невменяемом состоянии Поттера, так что маг посторонился, пропуская пришедших в свои покои.

Слизеринцев, без слов понявших намек декана, не нужно было приглашать дважды. Первой зашла Паркинсон. А за ней появились и парни. Профессору сразу бросилось в глаза, что гриффиндорец даже не пробовал переставлять ноги, его, приподняв, тащили Крэбб и Гойл. Подойдя к креслу, слизеринские великаны просто сгрузили в него гриффиндорца и молча отошли.

– Первое. Это вы его так? – спрашивая это, Снейп чувствовал, как внутри него поднимается гнев. Ему нужно было срочно узнать, что произошло сегодня на летном поле, а единственным источником информации, пока Драко был без сознания, оставался Поттер. Теперь же благодаря инициативе и мстительности его же подопечных для того, чтобы узнать правду, нужно было сначала вылечить гриффиндорца. Как же отразится эта задержка на состоянии Драко, зельедел никак не мог предсказать.

– Наши только лицо и пара ребер. Все остальное – наверное, сломал Малфой, – пожав плечами, ответил Винсент Крэбб.

Теперь, когда гриффиндорец полусидел-полулежал в кресле, находясь в хорошо освещенном по сравнению с коридором помещении, у зельедела появилась возможность рассмотреть его получше. Живое место на лице парня трудно было отыскать, оно было укрыто гематомами и кровоподтеками. Это служило страшным, хотя и весьма убедительным доказательством того, что Крэбб и Гойл не прощали обидчиков своего лидера. Но судя по тому, что видел зельевар, не это было хуже всего. И даже пара ребер, о которых упомянули громилы, и сломанная нога быстро поддавались лечению. Они почти не вызывали беспокойства у зельедела. А вот психическое состояние гриффиндорца и его правая кисть, травмы на которой профессор никак не мог распознать, – вот это беспокоило больше всего.

– Итак, я слушаю, что произошло, – холодно произнес профессор, в душе борясь с желанием поднять палочку и произнести над Поттером диагностические чары.

– Мы пришли на поле для квиддича. Там мы увидели лежащего Драко и склонившегося над ним Поттера, – Паркинсон без приглашения опустилась в кресло и, закинув ногу на ногу, начала свой рассказ.

– Почему вы оказались на поле? – уточнил декан, которого столь фамильярное поведение этой девицы всегда раздражало. Ведьма считала себя утонченной аристократкой, при этом на остальных глядя как на грязь под своими ногами, в то время как сама позволяла себе поступки, весьма далекие от утонченных.

– Драко последнее время вел себя как-то странно, – на лице слизеринки явственно проступило недовольство тем, что её перебили, однако не ответить декану она не осмелилась. – Вот мы и решили проследить, куда он спешил после завтрака.

Снейп кивнул, разрешая девушке продолжать, прекрасно понимая, что зачинщиком этой импровизированной слежки была именно девушка, которая всегда стремилась быть в курсе всех секретов. А уж узнать тайны младшего Малфоя, чтобы потом воспользоваться ими, было её заветной мечтой. Так что именно Паркинсон подбила Гойла и Крэбба на прогулку за старостой.

– На летное поле мы пришли позже, чем туда попал Малфой, – продолжила свой рассказ слизеринка. – Выйдя на улицу, Драко сразу воспользовался метлой. А нам пришлось идти пешком, так что мы не успели увидеть, с чего началась стычка. Итак, как я уже говорила, Малфой лежал на земле, а Поттер над ним склонился. Этот полукровка произнес два каких-то заклятия, мы не смогли услышать, каких именно, из-за расстояния. Потом прозвучало режущее заклятие, которое и отсекло нашему старосте руку. Но этого Поттеру показалось мало, и он вызвал огонь, обжигая тело Малфоя. На наши крики он не обращал внимания, а заклятья не проникали сквозь щит, который этот монстр установил. Далее на поле появился эльф, который и забрал нашего старосту неизвестно куда. После исчезновения домового пропал и щит, так что нам удалось скрутить этого сумасшедшего и доставить к вам, чтобы он не убежал и чтобы его в очередной раз не смог защитить директор. Думаю, что вам удастся узнать, где сейчас находится Драко.

Произнеся последнюю фразу, ведьма ухмыльнулась настолько мерзко, что у зельевара не осталось сомнения: она рассчитывает, что он применит к Поттеру что-то из арсенала упивающихся. А что именно за заклятья входят в этот перечень, эта троица знала не понаслышке.

– Спешу вас обрадовать, мисс Паркинсон, – высокомерно заговорил преподаватель, понимая, что эту девицу нужно ставить на место прямо сейчас, пока она не решила, что её аристократический статус позволяет ей пренебрежительно относиться к своему декану. – В данный момент мистер Малфой находится в родовом поместье, где ему оказывается помощь. Однако у меня вот какой вопрос: пока вы стояли здесь, под моей дверью, к вам подходил эльф, присланный мадам Помфри?

В комнате воцарилось молчание. Внимательно посмотрев на притихшую ведьму и бегающие взгляды у парней, профессор продолжил:

– Судя во вашему красноречивому виду, приходил. Однако вы, выслушав его послание, не стали сообщать о местонахождении Поттера. Будьте так любезны объяснить, чем вы руководствовались в своём решении.

– Мы подумали… – начала было девушка, но зельевар перебил её.

– Это я думал, что обучаю учеников, достойных факультета Слизерин. Но сегодня убедился, что это не так. Ни один слизеринец не пошел бы на преступление, если его участие в нем легко доказать. А вы сегодня мало того, что не выполнили распоряжение медведьмы, что является прямым нарушением устава этой школы. Так вы ещё и полдня стояли рядом с окровавленным гриффиндорцем, в чем мог убедиться каждый любопытный ученик, преподаватель или призрак, проходящий мимо. А если бы я задержался, направившись к Малфоям, и Поттер умер бы от травм рядом с вами возле моих апартаментов? А теперь подумайте, мог ли настоящий слизеринец наделать столько глупостей?

Смотря на лица своих подопечных, Снейп понимал, что лишь потратил столько слов впустую, пытаясь объяснить то, что эта троица не поймет никогда: парни из-за своей ограниченности, а Паркинсон из-за гордости и убеждения в своей безупречности.

– Идите, – холодно произнес зельевар, по лицу слизеринки увидев, что она собирается начать ему перечить. – И передайте всем мое распоряжение – собраться в гостиной и не покидать её кроме как для принятия пищи.

Несмотря на явное несогласие, девушка не решилась протестовать против прямого приказа декана. И слизеринцы, поклонившись, вышли из комнаты.

Как только за ними закрылись двери, Снейп наложил на помещение заглушающие чары и все известные ему щиты. Далее он провел серию диагностических заклятий, чтобы выяснить, каково на самом деле состояние гриффиндорца. Уже через мгновение он повторил процедуру, отказываясь верить в полученные результаты. Но когда диагноз подтвердился, профессору оставалось только неслышно выругаться. Как он и предполагал, Крэбб и Гойл весьма ощутимо избили Поттера, при этом не нанеся ни одной травмы, которую нельзя было вылечить с помощью обычного зелья. Перелом ноги тоже не вызывал беспокойства, пара заклятий – и Поттера можно будет отправлять на беговую дорожку. Однако оказалось, что на парня было наслано какое-то мощное темномагическое заклятье, что должно было лишить его зрения. Но зельевар даже не мог предположить, кто проклял гриффиндорца таким образом.

Но хуже всего дело оказалось с правой кистью парня. Диагностика дала отчетливый результат произошедшего: на кисть не раз наступили, сломав несколько костей, после чего наслали чары, препятствующие правильному восстановлению. В том, что это сделала Паркинсон, зельевар не сомневался ни минуты. Даже понимал, зачем это было сделано: ведьма надеялась, что таким образом Поттер лишится возможности держать правильно палочку и, соответственно, колдовать…

Профессор, не теряя больше времени, направился в кладовую для поиска зелий, которые могли бы хоть как-то помочь в данной ситуации. Пробыв там пару минут и найдя все необходимое, Снейп вернулся в комнату, чтобы увидеть просто фантастичную картину посреди своей гостиной.

В кресле, подслеповато щурясь и зажав палочку в левой руке, сидел Гарри Поттер. Кончик его палочки был нацелен в грудь безоружного Люциуса Малфоя, который, не обращая на неё никакого внимания, плавно опускался перед парнем на одно колено.

часть 9 (103)

– Я, Люциус Абрахас Малфой, лорд Малфой, беру обязательства Долга жизни перед Гарольдом Джеймсом Поттером и родом Поттеров, представителем которого он является. Даю слово лорда, что мой род будет защищать представителя семьи Поттер до тех пор, пока Долг жизни не будет возвращен, – услышал ошеломленный зельевар негромкий голос аристократа, стоявшего на одном колене перед гриффиндорцем, который, только услышав, что ему говорит Люциус, сразу же опустил палочку.

Профессор моментально узнал произносимую другом формулировку. Обязательство Рода за спасение жизни, которое в магическом мире, наверное, не употребляли последнее столетие. Нет, маги очень часто помогали друг другу в разных трудных и опасных ситуациях, но долг перед родом мог возникнуть лишь в том случае, если от гибели был спасен либо сам лорд, либо его наследник, что грозило бы исчезновением рода. Даже то, что Джеймс Поттер в своё время вытащил его самого из Визжащей хижины, не дав обернувшемуся Ремусу укусить его в ночь полнолуния, не наложило обязательств на род Принцев. Во-первых, вероятность того, что зельевар погиб бы в ту ночь, была невелика. А во-вторых, его гибель на тот момент ещё не привела бы к исчезновению рода Принцев. На то время были живы его мать, дед и ещё пара кузенов. Так что вернуть Долг жизни он должен был сам Джеймсу или же его потомку…

– Свидетелем моей клятвы является лорд Принц, – продолжал тем временем коленопреклоненный Малфой. – Да будут мои слова скреплены родовой магией.

В голове профессора пронеслась шальная мысль, что в таком положении до сих пор Люциуса мог видеть только Темный Лорд. Однако зельевар прекрасно знал, что его друг стал упивающимся только из-за приказа отца, а сейчас клятву Поттеру он произносил абсолютно добровольно. Но времени на воспоминания у Снейпа в связи со стремительно развивающимися событиями уже не было, и он начал подходить, подчиняясь воле возникшего в комнате магического потока, ближе к застывшим волшебникам. В то же время на руке Малфоя вспыхнул огонек, говорящий о том, что его обет признан и одобрен самой магией.

«Что же Люциус творит? – вдруг подумал зельевар. – А если Гарри не знает, как правильно отвечать в такой ситуации?.. Откат будет мощнейший, при этом хуже всех придется мальчишке, которому и так досталось. Хотя, с другой стороны, парень был в таком состоянии, что скорее проклял бы Малфоя до того, как тот начал бы что-то говорить».

Однако окровавленный парень, ничего не зная о сомнениях своего преподавателя, выпрямился в кресле и, протянув к Малфою открытую ладонь покалеченной правой руки, негромко заговорил, отвечая на произнесенный старшим магом обет:

– Я, Гарольд Джеймс Поттер, лорд Поттер, принимаю обязательства, данные мне лордом Малфоем. Род Малфоев будет освобожден от данной клятвы, если кто-то из семьи Малфоев в случае опасности поможет представителю рода Поттеров. Да засвидетельствует мои слова магия и Северус Тобиас Снейп, лорд Принц, – произнес юноша, в то время как над его ладонью возник огонек, который, отплыв от хозяина, слился с огоньком старшего волшебника.

У зельевара не было времени даже изумиться. И вовсе не тому, что гриффиндорец избрал самую легкую форму выполнения клятвы для блондинистого семейства, обусловив только помощь, а не спасение жизни, как было принято. К тому же, парень не назвал конкретного имени ответчика, таким образом признавая, что долг может вернуть любой маг с фамилией Малфой. Зельедел понимал, что в такой ситуации парень мог бы вменить в обязанность кому-то из ответчиков сопровождать и охранять его постоянно до тех пор, пока клятва, данная главой семейства, не будет выполнена. Но не все эти обстоятельства удивили профессора. Больше всего его поразил тот факт, что гриффиндорец принимал клятву как лорд, глава рода. Что было просто непонятно, так это когда и как Поттер принял титул. И самый главный вопрос: как такое событие в жизни ученика удалось скрыть от вездесущего директора?

Но мысли не заставили декана отвлечься от основных событий, и он спешно поднял руку, произнося свою часть клятвы:

– Я, Северус Тобиас Снейп, лорд Принц, являюсь свидетелем клятвы, данной лордом Малфоем лорду Поттеру, и выступаю гарантом выполнения взятых обязательств.

С руки мужчины тоже сорвался небольшой огонек, который, подлетев к слившимся собратьям, словно заключил их в тонкую переливающуюся оболочку. По комнате пронесся теплый магический поток, обволакивая и согревая присутствующих, и тут же исчез. Растворились и огоньки. Клятва Малфоя была принята.

Как только магия исчезла, гриффиндорец тут же осунулся, словно из него вынули все кости. Было заметно, что усилия, которые парень приложил во время ритуала, забрали у него остатки сил, которых и так было не много.

– Драко… – едва слышно прошептал Поттер. – Я не хотел… Не было выбора.

– Тише, успокойся, – Малфой уже склонялся над избитым парнем, говоря несвойственно мягким для него голосом. – Драко уже оказывают помощь. Наш семейный целитель сказал, что тебе удалось локализовать действие проклятья растворения и его жизни уже ничего не угрожает.

От услышанного у профессора все просто заледенело внутри. Проклятье, а точнее, заклятье растворения было довольно известным и часто использовавшимся раньше. Применялось оно, когда нужно было уничтожить большой предмет. Однако имело оно одно весьма страшное свойство: оно растворяло человеческую плоть, если случайно попадало на открытый участок кожи. До сегодняшнего дня считалось, что процесс растворения уже необратим, и пострадавший умирал в страшных муках. Проклятье растворения входило в список запрещенных, но не являлось непростительным, так как защититься от него можно было обычным щитом. Теперь становилось понятно, почему Люциус признал Долг жизни перед гриффиндорцем: если бы не его вмешательство, чете Малфоев некого было бы даже хоронить в семейном склепе. Снейп поспешил отогнать от себя мысль, что могло бы случиться, и обратился к юноше с более важным вопросом:

– Поттер, – тихо произнес профессор. – Кто и почему бросил в Малфоя это заклятье?

– Не знаю, – парень приложил усилия, чтобы поднять голову, но тут же опустил её. Этого краткого мига Снейпу хватило, чтобы увидеть мутные зеленые глаза и закушенную губу.

– Поттер, обезболивающее, – быстро протянул зельевар флакончик парню, понимая, что нужно сначала оказать помощь пострадавшему гриффиндорцу, а потом уже задавать вопросы. Однако, к большому удивлению присутствующих магов, юноша отрицательно покачал головой:

– Нельзя… Сначала рука…

– Поттер, – не мог удержаться от недовольного замечания Снейп. – С каких пор вы стали дипломированным целителем? Мы не сможем правильно сложить ваши переломанные кости, пока вы не выпьете этот состав.

– Не складывать... – из последних сил захрипел Поттер. – Удалить…

– Что? – профессор подумал, что от полученных травм у гриффиндорца приключилось временное помутнение рассудка, настолько нелепыми были его последние слова.

– Второй курс… Матч… Локонс… – выдохнул парень и потерял сознание.

– А ведь он прав, – задумчиво протянул профессор. – В данном случае легче удалить кости и вырастить их заново, чем пытаться сложить осколки.

– Конечно прав, – усмехнулся Люциус, – он же Поттер.

По тому, как блондин это произнес, Снейп понял, что друг владеет какой-то новой ценной информацией, которой хочет поделиться, однако пытается немного потянуть время.

– И что это должно означать? – спросил профессор, не желая и дальше оставаться в неведении.

– Давай сначала подлечим парня, а потом уже все объяснения.

часть 10 (104)

На бледном лице Вальпурги Блек, едва успевшей оправиться от осознания того, что своим поведением они погубили младшего сына и искалечили судьбу старшему, было написано удивление, когда маги стали обсуждать поведение Сириуса на последних курсах обучения. Однако удивление мгновенно уступило место ужасу, когда до женщины дошел смысл заданного им с Орионом вопроса:

– Почему вы решили, что мы что-то сделали с нашим мальчиком? – задала встречный вопрос ведьма, стараясь говорить спокойно, сдерживая свой необузданный темперамент. – Как бы там ни было, но мы любили сыновей и никогда не хотели причинить им вред.

– Вальпурга, – Финеас смотрел на расстроенную женщину, прекрасно понимая, что она сейчас чувствует и как нелегко ей слышать такие слова, однако неумолимо продолжил: – Над Сириусом был проведен какой-то ритуал – об этом свидетельствует его поведение. И учитывая, какие защитные чары и амулеты положены наследнику в нашей семье, провести ритуал могли или ты, или Орион. Остальных магов просто покалечило бы защитной волной. Таким образом, я повторяю свой вопрос: кто из вас провел ритуал над сыном?

Лицо ведьмы стало похожим на восковую маску. Вальбурга, осознав правоту предка, на несколько мгновений задумалась, а потом перевела взор на портрет мужа:

– Дорогой, перед тем, как Сириус поступил в Хогвартс, вы с ним на две недели ездили в Испанию. Что ты с ним тогда сделал?

Тон, которым были произнесены эти слова, не предвещал супругу ничего хорошего. Маг, выглядевший весьма удрученным, стараясь не смотреть на жену и остальных родных, тихо ответил:

– Я не помню.

– Орион, – угрожающе заговорила ведьма, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на привычный крик, – мы говорим не просто про нашего сына. Сейчас на карту поставлено будущее нашего рода, и если ты не скажешь, что ты сделал с Сириусом, клянусь, я прикажу эльфу уничтожить твой портрет.

– Но я действительно не помню! – маг предпринял ещё одну попытку оправдаться, прекрасно понимая, что его слова никого не убедят.

– Что ж, думаю, в этом случае я могу тебе помочь, – на картине рядом с Орионом появился Арктурус Блек III и крепко ухватил сына за руку. – Дамы и господа, мы вас покинем ненадолго. Попрошу не расходиться.

– Отец, – сдавлено проговорил маг, прекрасно зная тяжелый нрав своего родителя. – Куда мы идем и что ты собираешься делать?

– На картину в комнате Регулуса. Туда уже много лет никто не заходит, – пояснил старший волшебник и очень ласково улыбнулся сыну, у которого от этой улыбки мороз пошел по коже. – А делать… Я тут знаю немного заклятий, которые весьма способствуют улучшению памяти.

– И не советую сопротивляться, – добавил Арктурус, видя, что Орион хочет что-то сказать. – Как ты понимаешь, сынок, мне на помощь могут прийти и остальные члены семьи, а это отнюдь не облегчит твою участь.

И маг с удрученным сыном исчезли, оставляя после себя только пустую раму. Блекам оставалось лишь дожидаться, когда эти двое вернутся, и надеяться на положительные результаты.

Прошло чуть более получаса томительного ожидания, и Арктурус появился на своем портрете. В руке он держал волшебную палочку, которую, вытерев вышитым платком, спрятал в карман. Далее, посмотрев на взволнованные портреты, он заговорил:

– Дела обстоят не так уж и плохо. Орион действительно провел ритуал над Сириусом перед тем, как тот пошел в Хогвартс. Однако, к счастью, он не связал силы сына. Целью ритуала было вызвать чувства неприятия к потенциальному партнеру.

– Но как Орион мог узнать, что его наследник будет анимагом? – спросила Ирма Кребб и добавила: – Кстати, а где он сам?

– Ему понадобится немного времени, чтобы прийти в себя. Ломать блоки на памяти – это, знаете ли, весьма болезненный процесс, – усмехнулся Арктурус, а потом уже серьезно продолжил: – Все произошло из-за рокового стечения обстоятельств. Непонятно почему, но мой сын и внук сами отправились за покупками в школу, а не как обычно отправили домового. Сириус на Диагон-аллее поскандалил с каким-то полукровкой и прибежал к Ориону, который в это время беседовал с Редженальдом Долгопупсом, который тоже делал покупки вместе с сыном. Долгопупс рассмеялся, услышав, как мой внук рассказывает про неизвестного парнишку. А потом добавил, что по законам магии вполне вероятно, что именно этот волшебник и станет партнером нашему внуку. Орион тогда возразил Редженальду, что его сын женится только на чистокровной ведьме, чтобы продлить род Блеков. На что тот ответил, что если Сириус в будущем станет анимагом, то его природное чутье само покажет ему, кто его истинный партнер, а будет это чистокровная ведьма или полукровный маг – решать уже не Ориону.

Маг замолчал, словно раздумывая над тем, что ему дальше говорить, а потом вздохнул и продолжил:

– Моего сына весьма обеспокоили слова Долгопупса, который и сам, будучи анимагом, выбрал избранницу, от которой его родня была, мягко говоря, не в восторге. Именно поэтому Орион, взяв старшего сына, отправился в Италию, где специалист подтвердил то, что Сириус имеет дар к анимагии. Но самым страшным было то, что партнером моего внука мог стать только полукровка и только мужчина.

Маг снова помолчал. Молчали и остальные обитатели портретов. Все они прекрасно понимали, как воспринял слова о нечистокровном зяте вспыльчивый Орион, который всегда был рьяным сторонником чистоты крови. И осуждать его маги, которые и сами много столетий придерживались таких же взглядов, не могли.

– Твой сын смог узнать имя потенциального партнера наследника? – снова спросила Ирма Кребб.

– Нет, – покачал головой Арктурус. – Ни имени, ни возраста, ни какой бы то ни было дополнительной информации про кандидата на роль нашего зятя.

– Поэтому твой сын и попросил провести ритуал над Сириусом, – тихо проговорил Финеас, понимая, что ещё вчера все присутствующие здесь одобрили бы подобное решение.

– Попросить-то он попросил, – снова заговорил Арктурус, – однако Ориона в достаточно вежливой форме отправили в постель к Мордредовой бабушке, мотивируя это тем, что нельзя сковывать силы анимага, в их стране это запрещено законом. Но моего сына это не остановило, и он смог найти мага, который и провел ритуал нетерпения партнера. Однако со временем этот ритуал требовал повторного проведения, и до того, как Сириус убежал из дому, Орион регулярно обновлял эти чары на сыне.

– А после его побега?.. – заговорила Вальбурга, которая все это время внимательно слушала свекра.

– Повторные чары не требовали особых условий, и мой сын обновлял их каждый раз, когда приходил в школу проведать Регулуса, – ответил маг невестке.

– Но почему после окончания школы это заклятье не спало и мой сын не смог найти своего партнера? – не сдавалась ведьма.

– Мы не можем быть уверенными, что партнер Сириуса учился с ним в школе. У нас нет гарантии, что полукровка с Диагон-аллеи и был тем самым парнем. Мы же прочитали про варианты, когда разница между партнером и анимагом достаточно велика. Так что выбор кандидатов достаточно обширен.

– Темный лорд, – прошептала Вальбурга посеревшими губами.

– Как вариант, – горько усмехнулся бывший директор. – И наследник рода Поттер, Гарри, тоже подходит. Однако давайте вернемся к тому варианту, что мой потомок учился со своим партнером в Хогвартсе. К тому времени, как он закончил школу, ритуал уже оказал свое пагубное действие и Сириус мог настолько привыкнуть испытывать ненависть к партнеру, что продолжал действовать как по инерции. Также следует помнить, что наш гриффиндорец за столько лет обучения мог настолько настроить избранника против себя, что после школы они могли просто не встречаться.

– Но в книге написано, что если анимаг не находит свою пару, то он продолжает жить в родительской семье, помогая и оберегая родных. Но Сириус… – всех присутствующих неприятно поразили нотки боли, зазвучавшие в голосе этой сильной ведьмы.

– Сириус убежал от родных, которые не принимали его природу и пытались изменить саму его суть, – тихо произнес Финеас, прекрасно осознавая, что его слова не утешат женщину.– А свято место пусто не бывает, поэтому, не имея возможности наладить отношения с партнером и без поддержки семьи наш наследник нашел себе семью, которая принимала его таким, как есть, со всеми его слабостями и недостатками, семью Поттеров. Вот её он и защищал.

В зале воцарилось молчание. Все понимали, что бывший директор прав.

– И как теперь помочь Сириусу вернуть его возможности чувствовать партнера? – первая заговорила Ирма Кребб.

– Нужно, чтобы он прошел у гоблинов ритуалы, которые снимают все ограничители и восстанавливают природные способности мага, – ответил ей Арктурус.

– Но как уговорить моего сына пройти эти ритуалы? – вмешалась в разговор Вальбурга, и все маги прекрасно поняли, что она хотела сказать: Сириус уже настолько не доверял своим родным, что любое их предложение воспринял бы в штыки.

– Скажи, что это сделает его сильнее, что немаловажно, если он хочет помочь крестнику победить Темного лорда, – внес предложение Фениас.

– Они не смогут победить Темного лорда, – сказал Орион Блек, который несколько мгновений назад появился на своём портрете и услышал только окончание того, что говорил бывший директор.

– Силенцио! – выкрикнула Вальбурга, бросая в мужа заклятье онемения. – Остолбеней! Ты не сможешь помешать нам помочь Сириусу. Я поговорю с сыном, и он пойдет к гоблинам. И ты ничего не сможешь сделать.

Проговорив это, ведьма исчезла с портрета, за ней последовали и остальные. Никто не попробовал помочь обездвиженному Ориону, прекрасно понимая, что тот может попытаться помешать жене в исполнении её планов. И никто не узнал, что именно хотел сказать отец Сириуса. Что он хотел сознаться в ещё одной своей роковой ошибке, следствием которой и стало бессмертие Воландеморта.

часть 11 (105)

И маги принялись за дело. Для начала они с помощью магии переправили гриффиндорца на кушетку и, используя заклятия, стали раздевать его. Через некоторое время зельевар, взглянув на друга, заметил, как тот брезгливо смотрит на одежду парня.

– Малфой, что не так? – спросил Снейп, перед тем как снова диагностировать состояние парня.

– Это просто позор, что наследник древнего рода Поттер должен носить такое рванье, – зло ответил аристократ, отведя наконец взгляд от кучи, лежащей на полу.

Снейп ещё раз посмотрел на одежду гриффиндорца, про себя отмечая, что в свое время о таких вещах он мог только мечтать, а потом в голову магу пришла неожиданная мысль.

– Ты же видишь старые обноски? – спросил Снейп у друга, проверяя свою догадку.

– Да, точно так же, как и ты, – Малфой недоумевающе посмотрел на профессора, не понимая, зачем он задает очевидный вопрос.

– В том-то и дело. Я вижу нормальные вещи без иллюзии, – ответил зельедел, понимая, что тем самым от вызовет у друга ещё больше вопросов.

И слизеринский декан не ошибся. Люциус ещё раз посмотрел на друга, а потом взмахнул палочкой и произнес отменяющее заклятье. Однако одежда, лежащая на полу, ничуть не изменилась. Снейп тем временем, насылающий на повреждения Поттера очищающие и заживляющие чары, едва сдержался от ухмылки, быстро взглянув на растерянного друга. Ему удалось поставить Люциуса на место, чтобы тот не сильно зазнавался, поэтому Северус не торопился делиться с ним информацией.

– И что это должно означать? – заговорил раздраженный Люциус, подходя к кушетке и смотря, как зельедел сращивает поломанные кости гиффиндорца.

– Поттер, оказывается, знает весьма любопытное заклятье иллюзии, которое к тому же невозможно снять обычными чарами, – спокойно проговорил Снейп, прежде чем ещё раз наложить на парня диагностические чары.

– А… – попробовал было что-то спросить Малфой, но профессор только шикнул на него.

Люциус знал, что зельеделу необходимо сосредоточиться, и его сейчас нельзя отвлекать. К тому же аристократ понимал, что сам спровоцировал подобное отношение. Нужно было сразу рассказать другу все, что было ему известно. Зная особенности характера Снейпа, можно было не сомневаться: он ещё не раз припомнит аристократу эту недоговоренность.

В это же время Снейп убедился, что никаких других повреждений, кроме покалеченной руки, у гриффиндорца не осталось. Единственное, что вызывало вопросы у слизеринца, зачем Поттеру нужно было в Мунго, ведь с его повреждениями прекрасно справилась бы и мадам Помфри в Больничном крыле. Однако подумать над этим Снейп решил позже, а пока занялся кистью парня. Заклятье, с помощью которого из человеческого тела можно было удалить любую кость, профессор прекрасно знал. Его часто применяли упивающиеся. Смерть человека, у которого моментально исчезала черепная коробка или позвоночник, была весьма болезненной. Само заклятье было легким и не требовало значительных усилий. Выполнив необходимые действия, зельевар, достав костерост и кроветворное, привел гриффиндорца в чувство.