Текст книги "Память героя (СИ)"

Автор книги: химера-читатель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 75 страниц)

– А теперь нам, господа, надо как-то раздобыть у гоблинов информацию о том что Дамлбдор не использовал этот семейный артефакт Поттеров, – развил свою мысль Нотт. – Со свидетельством о том что Гарри рос у маглов это станет вполне ощутимым ударом по директору. Но вот как склонить гоблинов?

– Есть на них выход, – заговорил Блек. – Можно попробовать добыть нужную информацию.

– Это ты Билла Уизли имеешь ввиду? – уточнил Снейп. – А ты не думаешь, что он сразу бросится с докладом к директору?

– Нет, – и снова уверенность в голосе Блека была непоколебима. – Я не знаю точно почему, но Билл очень не любит Альбуса и не упустит шанса насолить ему. За это я могу поручиться.

– Хорошо. Итак, ты связываешься с этим Уизли и объясняешь ему ситуацию, а там посмотрим что он скажет, – подвел итог Нотт. – Я общаюсь с упивающимися, а ты, Северус, в школе наблюдаешь за детьми и следишь за действиями директора. И будем держать связь друг с другом. Сириус, как я понимаю, ночью обычно в этом доме ты остаешься один?

– Да, таково негласное распоряжение Дамблдора, – устало подтвердил анимаг.

– Что ж сейчас это нам на руку, – заметил маг. – Я постараюсь зайти завтра надо уточнить ещё несколько вопросов. Не закрывай для меня камин. Итак, господа, до встречи.

Нотт исчез в камине. Сириус поднял свои синие глаза на профессора, но тот его опередил:

– Я не хочу сейчас говорить с тобой о школе. У меня завтра тяжелый день. И тебе я тоже рекомендую лечь. Неизвестно, что от тебя завтра потребует Дамблдор или какой фортель выбросит твой крестник.

– Мне ещё предстоит разговор с матерью, – грустно заметил Блек. – Так что разреши с тобой попрощаться.

Профессор только кивнул в ответ. Анимаг резко развернулся и вышел из комнаты, не дожидаясь ухода зельевара. Тот же подумав, что такой разговор он не хочет пропустить, применил к себе чары иллюзии и набросил на стены дома чары прозрачности. Об этичности своих действий профессор решил подумать позже, применяя заклятье усиления звука, чтобы расслышать все что будет говорится в коридоре.

Блек тем временем подошел к завешенному портрету матери и постояв несколько мгновений перед ним, решительно отдернул полог.

– Ты позор рода… – тут же начала кричать Вальбурга Блек.

– Тише мама, тише, – негромко произнес анимаг. – Я думаю что тебе следует знать, что мы с Джеймсом Поттером были магическими партнерами по аврорату и назваными братьями по жизни. И что бы вы там не слышали и не придумали, я не предавал его семью. Что касается Регулуса… Я не знаю, что случилось с ним. И никто среди Светлых не знал об этом. В этом я уверен, так же как и в том, что мой младший брат мертв.

– Сири… – начала ведьма дрожащим голосом, которого зельевар никогда не слышал у неё.

– Нет мама, сейчас говорю я, – все так же тихо прервал мать Блек. – Выслушай меня сейчас, если ты не могла сделать этого раньше, пока была жива. Ты всегда хотела чтобы я был достойным представителем семейства Блек. Ты всегда хотела, чтобы я был лучшим. Лучшим во всем. И только таким ты согласна была меня любить.

– Сынок, – Снейпу казалось, что резкая и гордая леди готова заплакать.

– Будь же честной, мама. – в голосе анимага звучала какая-то надломленность. – Если не со мной, так хотя бы с собой. Был ли в моей жизни день, когда ты не сравнила меня с другим ребенком или не сказала, что я мог сделать дело лучше? Вспомни хотя бы один раз, когда ты просто похвалила меня или сказала, что ты рада, что у тебя есть я.

Вальбурга потрясенно молчала обдумывая слова первенца. А тот стоял и горько улыбаясь, смотрел на портрет.

– Спасибо хотя бы за то, что не стала по нашим слизеринским обычаям выкручиваться и юлить, – в ответ на удивленный взгляд Сириус подтвердил. – Да, мама, да. Я должен был учиться на Слизерине. И то, что я закончил Гриффиндор – лучшее тому подтверждение. Я просто вынудил Шляпу отправить меня на любой другой факультет, кроме серпентария. В случае отказа я пообещал просто сжечь её саму. Поверь мне, моя угроза произвела на неё впечатление. Особенно детальный план проникновения в кабинет директора. Я ведь Блек, мама, и я умею добиваться своего любой ценой. А мы с тобой прекрасно знаем по какой причине я не пошел на факультет предков. Ведь ты знаешь эту причину, мама?

Сириус задумался, а с портрета на него смотрела мать, по лицу которой тихо катились слезы.

– Но я не стал лучшим, как бы ты не старалась, – вдруг снова заговорил Блек. – Я не стал лучшим гриффиндорцем, им был Джеймс Поттер. Я не стал лучшим учеником, им был Люпин. Лучшим зельеваром был и остается Северус Снейп, я думаю, что ты не забыла кто это. Я не стал хорошим аврором, потому что всегда в первую очередь пытался отвести опасность от партнера. Я не был хорошим братом, потому что так и не смог предотвратить вступление брата в круг упивающихся, что и привело к его гибели. И по сей день я сожалею об этом. Я даже не могу назваться хорошим другом, поскольку не смог уберечь ни Джеймса, ни Лили, ни Ремуса, ни даже Питера. И даже успеха в личной жизни, несмотря на сложившееся обо мне мнения ловеласа, у меня нет. Я никогда не осмелюсь объясниться в своих чувствах дорогому для меня человеку. Я ничего не достиг в жизни. Мама, я даже не могу назвать себя хорошим сыном. Ведь Регулус всегда был лучше меня.

Сириус усмехнулся и решительно продолжил:

– Но у меня сегодня появился шанс стать лучшим хотя бы в одном. Я собираюсь сделать все возможное и невозможное, что бы Гарри Поттер смог победить всех своих врагов. И я добьюсь своего чего бы этого ни стоило. Я опустошу все родовые сейфы, проведу все ритуалы и выпотрошу все книги в поисках новых защитных чар, но мой крестник будет жить, даже если мне собственноручно придется закапывать Воландеморта и каждого верного ему упивающегося в землю. Я буду лучшим крестным в мире, даже если это станет эпитафией на моей могиле.

Сириус развернулся и направился наверх. Следящий за ним Снейп удивился увидев, что на лестнице тот обернулся в большого черного пса и побежал на третий этаж, где размещался гиппогриф. Через мгновенье во всему дому пронесся заунывный вой собаки. А по нарисованному на портрете лицу женщины все продолжали и продолжали течь слезы.

часть 13 (48)не бечено

Он бежит, спотыкаясь и цепляясь за корни деревьев. Он бежит, не обращая внимания ни на красоту леса, которой он обычно так любит любоваться, ни на мелких зверушек и птиц, которых он пугает своим топотом. Он бежит, зная, что уже опаздывает и его могут не дождаться. Он бежит из последних сил.

Вот она, заветная поляна, где должен был ждать его друг. Но она пуста. Его не дождались…

Вдруг сзади его подхватывают сильные руки.

– Ты пришел, мой Ремми, а я уже боялся, что придется уйти, не встретившись с тобой. – рядом с ухом прозвучал ставший за короткое время уже родным голос.

– Меня задержала мать, я не мог прийти раньше. – оправдание слетели с языка по привычке, он почти всегда так говорил с родителями.

– Ничего. Главное, что ты пришел ко мне, остальное не важно. – казалось, что его старший друг действительно не сердился. Наоборот, мужчина легко повернул его к себе лицом, не выпуская из объятий, и невесомо прикоснулся губами к его лбу.

– Важно, что ты дождался меня. – выскользнул он из рук собеседника. Он ещё смущался от таких открытых нежных жестов, хотя и принимал их с радостью. – А что за историю ты расскажешь мне сегодня?

– Про оборотней. – тихо ответил его спутник. – Ты ведь не боишься оборотней?

– Отец говорил, что они плохие. – ответил он на заданный вопрос.

– А ты сам как считаешь? – его друга, в отличие от родителей уже с их первой встречи интересовало его мнение. И это не переставало удивлять.

– Я не знаю. – этому магу отвечать можно было честно, не пытаясь соответствовать принятым нормам. – Наверно, они, как и люди, могут быть плохими и хорошими.

– Ты умен не по годам, мой Ремми. – сказал мужчина, проведя по волосам мальчика рукой. – А теперь слушай. Давным-давно, когда мир был ещё юн, жили-были волшебники. Их было мало и им часто приходилось рисковать. В те времена в мире жило очень много опасных тварей и они часто нападали на поселения магов.

– Такие как драконы? – спросил он, вспомнив недавно прочитанную книжку.

– Ты прав, мой хороший. – улыбнулся мужчина. – Драконы, сфинксы, громадные пауки, стаи диких гиппогрифов и еще много-много темных тварей, о которых сейчас не пишут даже в учебниках, нападали на волшебников. Те не всегда могли отбиться от них спасая себя, свои семьи и свои дома от этих существ. И стали они искать способ обезопасить себя. Наблюдая за окружающим миром, маги увидели, что лучше всего себя защитить могут волки. Они собирались в стаи и давали сильный отпор темным существам. В случае, когда численность противников превышала количество волков стая убегала. Это были очень умные и сильные животные.

– А я читал, что волк выбирает себе пару на всю жизнь. – он снова решил блеснуть своими знаниями.

– Ты прав, Ремми. – и снова мужчина потрепал его по русым волосам. – Но об этом я расскажу тебе позже. Итак, маги увидели силу волков и подумали, что неплохо что бы и их воины обладали такими чертами, тогда бы они могли бы защищать себя и окружающих гораздо эффективней. И вот нашелся один маг, который придумал ритуал позволяющий человеку превращаться в волка. Легенды говорят, что ему на помощь в решении этого вопроса пришла сама магия. И волшебник провел свой ритуал и двенадцать воинов смогли по желанию оборачиваться в зверей.

– Странно я думал, что оборотни становятся волками только в полнолунье. – задумчиво произнес он.

– В полнолунье маг проводил ритуал. – продолжил объяснения мужчина. – И за возросшие возможности маги должны были заплатить дань луне, покровительнице волков. Каждое полнолуние все оборотни должны были проводить в своей второй, звериной форме и радовать луну своей песней. За это волшебники получали силу в несколько раз превышающею их обычную скорость, нюх, реакцию. При этом даже в волчьем обличие маги не теряли рассудок и никогда не набрасывались на людей. Старик маг же передал своему ученику свои знания, чтобы он превращал в оборотней всех желающих и юноша стал успешно проводить эти ритуалы.

– Но я читал, что оборотнем волшебник становится, когда его в полнолуние кусает другой оборотень. – он снова уточнил непонятный ему момент.

– Нет, Ремми, – покачал головой мужчина. – Так оборотень вводит в свою стаю выбранную им пару и только если этот человек сам согласен.

– Пару? – переспросил он. – Значит они так выбирают своих возлюбленных?

– Да, мой Ремми, – продолжил рассказ мужчина. – Оборотни пару начинают искать только после двадцать пятого дня рождения. И можно годами искать своего избранника, скучать о нем и не находить. Но если волк найдет своего суженного, то будет самым счастливым магом на земле, и всю оставшеюся жизнь проживет, заботясь о своей паре.

– Ты с таким теплом говоришь об оборотнях. – заметил он. – Откуда ты все это знаешь?

– Потому что я оборотень, и я наконец-то нашел тебя, мой маленький Ремми, – спокойно ответил мужчина, с нежностью смотря на него.

– Ты оборотень и я твоя пара? – он не поверил ему. – Очень смешная шутка.

Миг и на поляне возле ног мальчика лежит огромный волк. Миг и снова рядом стоит мужчина.

– Ты анимаг и это совсем не смешной розыгрыш. – разозлился он, хотя уже не сомневался в правдивости слов мужчины. Тот никогда его не обманывал. – Не надо на до мной смеяться. И вообще я ухожу.

– Ремми, глупыш ну чего ты обиделся. – начал успокаивать его мужчина. – Это я твой Рир, и я обещал, что не стану причинять тебе вред. Иди сюда.

Он минуту постоял и посмотрел на мага, а потом бросился к нему, как привык делать за месяцы их общения.

– Вот умница – шептал мужчина, легонько поглаживая его по спине. – Все в порядке, это просто я и совсем я не страшный. Успокойся мой маленький Ремми. Ты же не боишься меня?

– Нет. – он снова выбрался из объятий и опустился на траву. Его любопытство требовало продолжения повествования. – Расскажи дальше, кого волк может выбрать в себе в пару, а что будет, если избранник откажется встречаться с волком.

– Оборотень находит пару по запаху и это может быть как девушка, так и парень. – улыбнувшись продолжил мужчина. Он уже хорошо изучил своего маленького собеседника и знал, как тот любознателен. – Главное что этот человек становится единственным для оборотня как ты для меня, мой хороший. Если избранник откажется, волк поселится где-то не далеко от него и будет всю свою жизнь защищать его, надеясь, что тот все же передумает и согласится с предложением.

– А если избранник, скажем, умрет. – продолжал допытываться он.

– Смотря когда это произойдет. – задумчиво произнес мужчина. – Если до ритуала единения, то волк останется жить в своей стае, всю жизнь скорбя о своем избраннике. Если после – то волк умрет немного позже смерти своего избранника от тоски.

На поляне воцарилось молчание. Он обдумывал услышанное, а мужчина ожидал его дальнейших вопросов.

– Ты можешь ещё раз превратится в волка. – спросил он через несколько минут.

– Зачем? – спросил мужчина, удивленный его просьбой.

– Я хочу тебя погладить. – сказал он так спокойно словно привык каждый день в лесу гладить диких животных.

Мужчина внимательно посмотрел на его лицо, и только после этого выполнил странную просьбу. Перед ним снова сидел большой черный волк. Он осторожно опустился рядом с ним на землю и легонько провел по его шерсти. Она была очень приятной на ощупь, и он, осмелев, стал гладить волка по голове снова и снова.

Через несколько минут на земле рядом с ним снова лежал очень довольный мужчина.

– А почему про волков сейчас так много неправды? – он снова начал задавать вопросы.

– Это у нас в Англии, а на континенте совсем по-другому. – стал отвечать оборотень. – Там волков до сих пор ценят и уважают.

– А что случилось в Англии? – вопросы рядом с этим мужчиной сыпались из него как из рога изобилия. Его родители никогда бы не стали так подробно все ему объяснять, отмахиваясь от него ссылаясь на занятость.

– Пришел один злой маг позавидовавший силе волков и постарался уничтожить их. – оборотень снова вернулся к сказочной манере повествования, зная как её любит мальчик. – Сначала он убил их вождя, потом начал травить других волков и рассказывать про них неправду. И вскоре волшебники Англии поверили, что оборотни это темные твари, которые нападают на людей и кусают всех подряд в полнолуние.

И снова на поляне воцарилось молчание. Через несколько минут он решился задать вопрос, который его очень волновал:

– Ты говоришь, что я твоя пара? – дождавшись ответного кивка, он продолжил. – И как долго ты меня искал?

– Это не важно Ремми, совсем не важно. – улыбаясь проговорил волк. – Важно только то, что я нашел тебя, и ты совсем не боишься меня.

– И когда ты хочешь провести ритуал единения между нами? – он не совсем понимал, о чем спрашивал, но за время знакомства маг всегда был добр и ласков с ним, всегда проявляя терпение и понимание, и ему не хотелось отпускать этого человека из своей жизни.

Мужчина рассмеялся:

– Мой глупый, храбрый Ремми ритуал единения мы с тобой, если ты согласишься, сможем провести только после твоего семнадцатого дня рождения.

– А до того времени… – начал было он, но оборотень перебил его.

– А до того времени ты закончишь школу и примешь осознанное решение. И это не обсуждается, Ремус Люпин.

– Хорошо, хорошо. – согласился он понимая, что настаивать бесполезно. – А как ты проводишь ночь полнолуния?

– Бегаю по лесу, охочусь. – ответил волк, успокоенный такой покладистостью собеседника. – А потом выхожу на открытое пространство, и вою на луну, даря своей покровительнице благодарственную песню.

– Наверно весело. – задумчиво проговорил он.

– Да, мой Ремми, я люблю ночи полнолуния. – снова улыбнулся оборотень.

– Ладно, Рир. – поднялся он с травы. – Мне пора идти домой. До скорой встречи.

– До встречи, мой маленький Ремми. – мужчина легонько коснулся его макушки губами. – Я буду ждать тебя на этой поляне. До скорой встречи, мой хороший.

***

Ремус Люпин проснулся один в комнате вожака стаи и долго всматривался в темноту. Он все помнил. Как, после очередного разноса родителей, решил, что до семнадцатилетия слишком долго ждать, и что с оборотнем ему будет лучше жить. Как решился найти своего Рира в полнолуние. Как он ночью убежал из дома и пришел на знакомую поляну. На ней сидел и выл большой зверь. Он вспомнил, как волк встрепенулся, когда почувствовал его запах. И как он сам добровольно поднял левую руку, в предплечье которой через секунду впились острые зубы. Ремус помнил как он словно находясь под замедленными чарами, упал на подставленный мягкий бок. Помнил как по его венам разливался жидкий огонь и он сам начал превращаться в оборотня. Затуманенным от боли взглядом он видел, как на его волка напали несколько волшебников, и как тот защищал его Ремуса лежащего на земле. Как вдруг один из волшебников бросил какое-то заклятье и его волк упал замертво. Помнил как выл над его телом, превозмогая боль которая заволакивала его сознание. Помнил свой последний вздох наполнивший его легкие таким родным и правильным запахом. А потом его оторвали от лежащего на земле оборотня и мобиликорпусом доставили к родителям. Там в доме его поили какими-то лекарствами, которые не давали ему дышать полной грудью. В ту же ночь они переехали.

Люпин лежал и думал, сколько же ошибок он совершил. Он встал и подошел к двери. Она оказалась по-прежнему закрытой. Ремус снова лег и вдыхая своим обострившимся нюхом ставший таким необходимым запах Фенрира, думал как ему вернуть доверие собственной пары.

Понедельник 1 (части 49-56)

Часть 1 (49)Нц не беч

Люциус по обыкновению проснулся с рассветом. Но дальше для сиятельного аристократа начинались сюрпризы. Во-первых, он проснулся отдохнувшим, так как ему впервые за довольно долгий срок не приснился кошмар. Во-вторых он проснулся от холода. А в-третьих, наверно впервые в жизни он проснулся в постели не один.

Рядом с ним, завернувшись в отобранное у него за ночь одеяло, лежала и тихонько сопела его дорогая и любимая жена. У Люциуса защемило сердце от нахлынувшей волны нежности и тихой радости. Она выглядела так мило и невинно, словно не было ни прожитых лет, ни горя, ни слез, ни сомнений. Сон сбросил с её лица все маски, и он видел перед собой прекрасную нимфу, которая так забавно морщилась от маленького лучика света, упавшего на ее лицо.

Люциус лежал, благоговея от мысли, что эта сильная, гордая, непредсказуемая женщина остается его женой, и видеть её и прикасаться к ней может только он. Мужчина понимал, как ему повезло, и ругал себя за все прошлые ночи, когда любящие друг друга, они засыпали в одиночестве холодных комнат. Сколько же вот таких рассветов он пропустил из-за своей же глупости. Когда-то ему казалось, что раздельные покои это лучшее решение для сохранения их чувств, их взаимной страсти. Он думал, что если они будут видеть каждое утро друг друга заспанными, без обычного марафета, то вскорости охладеют. Он боялся, что если Нарцисса будет видеть его с утра, то посчитает слабым и будет меньше уважать как мужа. Как же он ошибался тогда. Сейчас любуясь женой и замечая все незначительные подробности ее позы, выражения на ее лице он понимал, что эти мелочи наоборот делают её ещё ближе и родней. И что если бы он когда-то не настоял на раздельных покоях, то между ними не образовалось такая пропасть непонимания и недомолвок.

Чувствуя возникшее непреодолимое желание видеть свою жену постоянно рядом с собой, обнимать ее, засыпая, просыпаться и первым делом смотреть на её лицо, лорд размышлял, как убедить в этом саму леди Малфой. Как показали недавние события, сделать это будет ой как не просто, поскольку его жена обладала, как оказалось, непреклонностью, ни в чем не уступающей его.

А тем временем, лучик начал по чуть-чуть сдвигаться в сторону, путешествуя по лицу Нарциссы. Малфою безумно захотелось повторить этот путь. И он легонько провел пальцем по месту, на которое ложился солнечный отблеск. Даже такое незначительное прикосновение к мягкой и нежной коже дарило незабываемые ощущения и вызывало желание. Нестерпимое желание касаться ещё и еще, снова и снова… Люциус невесомо повел рукой дальше, как бы на ощупь изучая черты знакомого до боли лица, упиваясь полученными ощущениями. Как же давно это было. Сколько времени он, глупец, потерял, погружаясь с головой в пучину политики и интриг, уделяя все меньше и меньше времени жене.

Люциус тихонько провел пальцами по изящному изгибу тоненькой шейки жены, пьянея от нежности и молясь всем богам, что бы она не проснулась, и не прервала этот пир чувств. Вслед за пальцами последовали губы, невесомо лаская и перемещаясь с места на место подобно бабочке. Лорду безумно хотелось. Хотелось более смелых ласк, более дерзких прикосновений. Хотелось помечать каждое место своего прикосновения, оставляя на этой белоснежной, гладкой коже следы, метки принадлежности ему, Люциусу. Хотелось, отбросив все предосторожности, быстро произнести специальное заклятье, и одним резким жестким движением снова заявить права на эту женщину, доказывая каждым движением, каждым толчком ей и всему миру, что она его и только его. И он не отдаст её никому и никогда. Хотелось, чтоб каждый стон наслаждения, каждый крик удовольствия, который будет слетать с этих прекрасных, зацелованных и искусанных губ служил подтверждением его права на эту женщину…

Из последних сил он сдерживал себя, касаясь ее почти неощутимо. Эти невесомые ласки были единственно возможными сейчас, только они не могли бы разрушить того хрупкого доверия, что у них ещё было. Но даже они начинали будить Нарциссу и лорд поспешил проложить дорожку из нежных поцелуев до кромки на ее ночной рубашке, под которой скрывались два нежных полушария которые он так безумно хотел приласкать.

– Люциус, – прошептала она слегка охрипшим ото сна голосом, в тот момент когда он рукой обласкал её грудь. С радостью лорд отметил, что его действия имели неоспоримые доказательства, её тело уже отвечало на его прикосновение и жаждало новых.

Одним движением он переместился к лицу жены, и не дожидаясь возможных протестов впился в ее приоткрытые от удивления губы поцелуем, продолжая в тоже время ласково поглаживать и сжимать её упругую грудь.

– Люциус, – прозвучавший из её уст стон, в тот момент когда они разорвали поцелуй, был божественной музыкой. Он только заставил его действовать быстрее.

Лорд рванул рубашку, обнажая жену до пояса. В ответ она почти бессознательно выгнулась демонстрируя себя во всей красе. На мгновение он замер, любуясь ею, но вскорости прижался к её груди губами не желая упускать даже мига. Мига без её сводящего с ума вкуса и запаха.

– Люци, Люци, – шептала она. – Нельзя, прекрати. В замок могут прийти… в любой момент.

Её голос срывался от каждой его ласки. Он слушал её голос и хотел слышать другие слова. Он немного сжал зубами ставший таким чувствительным сосок, отпустил и погладил его острым язычком. Нарцисса застонала, выгнулась, и с её губ сорвались слова, которые он так жаждал услышать:

– Ещё, Люциус ещё. Да так. Ещё.

Он ласкал её снова и снова, наслаждаясь прерывистым шепотом и бессвязными вскриками.

– Да, родная, да. Конечно ещё, сладкая моя, ещё и ещё. Снова и снова, – шептал он ей на маленькое ушко, покусывая его в то время как его рука поднимала край её рубашки обнажая длинные стройные ножки.

Переместив руку на внутреннюю сторону бедра, он начал лаская и поглаживая подниматься вверх, ожидая встретить на своем пути последнюю преграду на пути наслаждения. Через мгновение лорд замер, осознав факт упущенный им ночью: под рубашкой его жена не носила нижнего белья. Волна жара прокатилась по телу Люциуса, делая желание нестерпимым.

– Моя девочка спит без трусиков, – прошептал он жене легонько поглаживая сосредоточения её желания.

– Всегда. – выдохнула она, ощущая как он проникает пальцем в её лоно. – Я всегда сплю без них.

– Даже так. – прошептал он, целуя её шею и приникая в неё уже двумя пальцами. – А не хочет ли моя нежная страстная женушка, что бы в её спальню кто-то ночью проник и сполна насладился её маленькой оплошностью.

Слова давались ему не легко, желание требовало выхода, но он хотел добиться просьбы, хотел, чтобы она попросила взять её.

– Это могло бы… освежить мою… скучную жизнь. – голос Нарциссы прерывался, она тоже едва сдерживала себя, но не собиралась уступать мужу.

– Ну, если вы, дорогая, можете освежить ее только так. – это уже походило на пытку, приносящую с каждой минутой все больше и больше сладостной боли. Игра затягивалась и тут Нарцисса сделала последний выпад:

– Я могу ещё освежить её вот так. – по комнате пронесся ураган магии опрокинувший Люциуса навзничь и притянувший его руки к столбикам кровати. Леди Малфой коварно улыбнувшись, провела руками по плечам мужа, а потом медленно спустилась оглаживая его торс и невзначай задевая соски. Лорд готов был завыть от такой медлительности жены, но когда она стала ласкать его бедра, и начала спускаться к ступням не притронувшись к сосредоточению его желания, он не выдержал:

– Цисси, это уже мука, – то ли простонал, то ли прорычал он.

В тот же миг она откликнулась, и уже через секунду прижавшись сверху к его бедрам, опускалась на его возбужденный орган. Из их уст почти одновременно вырвался крик удовольствия. И она начала двигаться, все больше и больше ускоряя темп. Через несколько секунд он освободил руки, сжав её бедра и помогая ей, делая движения более резкими и жесткими. Им не понадобилось много времени, и вот над кроватью раздался ее крик освобождения, а вслед за ним и он огласил спальню победным вскриком.

Она без сил рухнула на его грудь, а он поглаживал влажную кожу её спины легкими успокаивающими движениями.

– Моя колдунья, – раздался его тихий шепот.

– Ты тоже, дорогой, весьма успешно доказал свое звание волшебника, – лукаво улыбнулась Нарцисса, дотрагиваясь до щеки мужа легким поцелуем. – А что бы ты сделал, если бы сюда вошел Лорд?

– Бросил бы Аваду, – не задумываясь ответил Люциус, продолжая свои поглаживания. А потом добавил. – Хотя не понадобилось. Он бы умер сам на месте. От зависти.

Нарцисса улыбнулась, как бы соглашаясь со словами мужа, а потом внезапно спросила:

– Интересно, а что сегодня будет делать Драко.

– Ясное дело, для начала станет выбирать себе одежду, – проворчал Люциус, недовольный возникшим разговором. У него уже появлялись мысли о дальнейшем продолжении так великолепно начавшегося утра. И если бы не угроза прибытия Лорда, то он бы не отказался провести так весь день. – А потом…

Малфоя прервал голос, звучащий за дверью и имеющий свойство отбивать любое желание:

– Что значит нельзя?! Ты маленькая, мелкая тварь забыл кто я? Я пройду, даже если мне придется убить сотню таких мерзких существ как ты!

часть 2 (50)не бечено

POV Северуса Снейпа

Блек хотел извиниться. Кажется, скоро небеса будут падать на землю. Если кто-то в школе сказал бы мне, что гордый гриффиндорец будет просить у меня прощения, я бы смеялся неделю, после того как отправил говорившего в Святого Мунго на обследования. Но факт остается фактом. Блек сожалеет о содеянном и пытался извиниться. Ха! Нужны мне эти извинения, как же пусть рассказывает сказки кому-то другому, не мне. Я и так знаю про него все, что мне нужно. Хотя и не отказался бы узнать с кем его так часто сравнивала мать, что на зло ей он решился пойти на гриффиндор. И как только Шляпа поддалась на угрозу одиннадцатилетнего ребенка, непонятно…

Да и вообще, за прошедшие два дня раскрылось столько новой информации, больше чем за несколько прошедших лет. И почти все эти события так или иначе оказываются связанными между собою и остаются неясными… Оборотень защищает волшебников… Гриффиндорцы должны были учиться на Слизерине… Ребенка мага отправляют к маглам… Невинного человека без суда и следствия бросают к дементорам. И почти везде из всех щелей лезет борода директора. И списать все это на недосмотры старого маразматика не получается. Здесь просматриваются специально продуманные спланированные акции бессердечного интригана.

Среди всей этой кутерьмы радует только то, что крестник выжил и остался вполне вменяем. Хотя его адекватность тоже под вопросом. Захотеть связать свою жизнь с Золотым мальчиком. Это при том, что как выяснилось что золотой мальчик совсем не золотой. Да перспектива вырисовывается та ещё. Нет, к Гарри никаких вопросов. Но видеть Блека за семейным столом каждое Рождество, слышать как он смеется и рассказывает аврорские байки. А мальчишки будут сидеть и открыв рот слушать эти истории и этим троим уже никто не будет нужен…

Так, это ещё не известно, а сейчас нужно подумать над сложившейся ситуацией. И первое что нужно сделать – отвлечься от последнего представителя рода Блек и от его крестника.

Итак, первая фигура, к которой есть немало вопросов – гриффиндорка Грейнджер. Нотт прав столь частое пользование хроноворотом не могло не отразится на ней. Во всех фолиантах указанно это предостережение. Первое что не понятно, почему девочка пользовалась им. Ну ладно ученица не могла этого знать, так как книги про хроновороты хранятся в Запретной секции. Но МакГонагалл… Она ведь хорошо знает об этой особенности столь опасного артефакта. Она должна была отдавать себе отчет о опасности грозящей ее драгоценной всезнайке. Такое частое использование хроноворота могло привести, к тому что ребенок стал бы резко взрослеть, проживая одно и то же время по два раза.

А что если так и произошло? Львица всегда была умной не по годам. И как показал Святочный бал и физически неплохо сложена, в отличие от одногодок. А что если это последствия использования запретного артефакта и гриффиндорка по незнанию запустила вперед свои внутреннеи биологические часы и теперь опережает своих сверстников? Вот как это проверить, не подключая к делу Помфри? В этом случае директор непременно узнает о моем интересе, а это грозит неприятностями для всех участников истории без исключения.

И как можно узнать, что двигает Альбусом Дамблдором? Какие мотивы его поступков? Ведь если это понять, то история может проясниться окончательно. Какая призрачная цель заставляет директора сталкивать учеников в школе, что мешает прервать эту вражду факультетов, от которой с каждым годом страдает все больше и больше детей? Конечно, соперничество существовало всегда. Но ведь это соперничество перерастает в такие чувства, как злость и ненависть. Взять даже недавние отношения Малфоя и Поттера.