Текст книги "Память героя (СИ)"

Автор книги: химера-читатель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 75 страниц)

Вот, шушукаясь и озираясь, в класс заходят слизеринцы. Вот, галдя и посмеиваясь, в кабинет вваливаются гриффиндорцы. А вот и мальчик Поттеров – такой маленький и щуплый, со взъерошенными волосами. Сделал шаг и остановился. Быстрый взгляд на аудиторию, и вот мальчик подошел и попросил своего однокурсника Рона Уизли передвинуться на одно место. Тот с радостью уступает, и Поттер садится на выбранное место. У зельевара сжалось сердце. Один беглый взгляд – и ребенок определил одно из самых безопасных мест в кабинете. Место, с которого просматривались все двери в классе. Сам декан, будучи учеником, не раз садился за эту парту, но его находить такие места научили несколько лет противостояний с Мародерами. А младший Поттер это делает уже автоматически.

Вот, наконец, и он сам – учитель – влетает в класс. Мантия развевается за спиной как два крыла какой-то большой и хищной птицы. Он прекрасно отдает себе отчет, какой эффект производит на учеников, и не пытается его избежать. Даже в глазах некоторых слизеринцев он видит тревогу. Но в зеленых глазах есть только интерес, предвкушение и ожидание. Тогда, пять лет назад, это его только раззадорило и укрепило в желании поставить щенка Поттера на место. Теперь такая реакция вызывала уважение. Ребенок так хотел узнать что-то новое, что даже не обратил внимания на непривлекательную внешность учителя и его отталкивающие жесты.

Вот и момент, который профессор хотел восстановить в своей памяти. Профессор из прошлого начал говорить свою обычную вступительную речь про зельеделие, в то время как тот же самый профессор, но уже из настоящего, тихо встал за спиной мальчика. Тогда, на первом уроке, зельевару показалось, что мальчишка просто рисует на свитке какие-то закорючки. Такое пренебрежение к своему предмету очень разозлило профессора. Это чувство заставило его начать задавать вопросы, на которые Поттер просто не мог знать ответы. Сейчас, в воспоминании, он рассмотрел, что мальчик не рисовал. Гарри Поттер, его одиннадцатилетний ученик, писал конспект. И не просто писал все подряд. У него была какая-то система сокращений. С её помощью он успевал обозначать все слова, которые знал, своеобразными закорючками и помечал незнакомые для него слова пометками на полях. На его свитке кое-где были пятна от чернил, что и неудивительно для ребенка, который недавно начал писать пером.

Профессор сжал кулаки, испытывая бессильную ярость на самого себя. Сколько ошибок было допущено. Мальчик пришел в Хогвартс хорошо подготовленным студентом, которому нужны были пару уроков работы с пером и разъяснения нескольких терминов. Остальное он бы сделал сам. Такую систему сокращения и конспектирования студенты вырабатывали в лучшем случае к пятому курсу, а некоторые обходились без неё вообще. У мальчика она уже была выработана. Но профессор даже не удосужился дать ребенку шанс. Он не нашел пары лишних секунд, чтобы приглядеться к свитку своего ученика. Он сделал все, чтобы вызвать отрицательные чувства к себе и своему предмету, видя в Гарри только внешность его отца и не обращая внимания на черты, которые достались ребенку от Лили.

Когда он закончил отчитывать мальчишку, тот по привычке попробовал сказать: «да, мистер» был тут же остановлен и отчитан за несоблюдение школьной субординации. Теперь профессор знал, с кем мог его сравнить Гарри Поттер. И провел эти параллели ребенок правильно и абсолютно справедливо.

Профессор вышел из воспоминаний и сел в кресло, обхватив голову руками. Все сходилось. Все кусочки головоломки идеально подходили друг другу. Поттер – сирота, проживающий у магглов. Тетя – это Петунья, сестра Лили, неприятная особа, которая постоянно доставала младшую сестру. Кузен и дядя – соответственно сын и отец Дурсли. Перед каникулами Поттер видел нападения на Артура Уизли глазами змеи. Он же наблюдал рейд Пожирателей глазами самого Воландеморта. Что касается директора-садиста, этого Ренберта... Зельевар смутно припоминал, что Лили жаловалась ему перед пятым курсом на навязчивого ухажера, одноклассника сестры. Чем закончилась история с этими кавалером, зельевар не знал, так как поссорился с подругой на том же курсе.

Зельевар также знал, что его крестник никогда не оставался равнодушным, если дело касалось гриффиндорского мальчика. Драко мог, отловив Поттера на очередной прогулке по замку после отбоя, попробовать на нем свои навыки легилемента и подсмотреть чужие воспоминания. Тем более, это было несложно. В голову Национального героя можно было попасть так же легко, как в пустой скворечник зимой.

Профессор задумался. А ведь и правда – слишком легко. У Поттера, как у полукровки, ментальные щиты должны быть сильнее, а он заходит в его мозг так просто, будто нож в подтаявшее масло. Однако в начальной школе мальчик, увиденный им в видениях, весьма успешно скрывал свои настоящие мысли от ненавистного директора. Если это был Поттер, то почему сейчас он не пользуется приобретенными за жизнь навыками?

Профессор прошелся по кабинету. Что-то еще беспокоило его. Какая-то мелочь. Это что-то, касающееся занятий с Поттером по мыслезащите. Мелочь такая незаметная, что зельевар никогда над ней не задумывался, но важная настолько, что могла ответить на все возникшие вопросы.

Подумав еще немного, но так ничего и не вспомнив, декан Слизерина решил отправиться спать. Уже с утра предстоял тяжелый день. До завтрака ему нужно было выслушать Нотта. Тот мог раздобыть какую-то новую информацию, подтверждающую или отрицающую версию зельевара. Нужно было дождаться письма от Люциуса и узнать результаты его расследования, касающегося учителей из начальной школы.

В двенадцать у него было назначено занятие с Поттером. Он специально когда-то назначил их на воскресенье, лишая таким образом гриффиндорца возможности пойти в Хогсмид с друзьями. Зельевар почувствовал очередной укол совести. Оправданий для своего поведения не находилось. Постоянно возникало чувство и ощущение маленького ребенка, над которым нависала огромная темная фигура… Он нависал над Поттером все годы его обучения в Хогвартсе. Да, зельевар спасал и оберегал мальчика, но он же забрал у него право хотя бы здесь побыть ребенком. Он первый начал лишать мальчика чувства безопасности в стенах этой школы.

Профессор подошел к камину. Сейчас было не время предаваться самобичеванию. Сейчас первоочередной задачей было помочь Драко, а потом можно будет исправить ошибки. Пока человек жив, ошибки еще можно исправлять. Завтра на окклюменции с Поттером ситуация прояснится окончательно.

***

Весь замок погрузился в сон. Беспокойно ворочался на своей кровати черноволосый мужчина, снова и снова прокручивая все известные ему факты. В восточной башне на кровати метался подросток. Ему снова снился большой темный коридор и дверь, до которой он никак не мог дойти.

Весь замок спал, и никто не заметил невысокую фигурку, закутанную в темную мантию, выскользнувшую из потайного прохода. Завидев человека, из тени вышло крупное животное – то ли волк, то ли собака. Фигурка в мантии наклонила голову в приветствии, а животное помахало хвостом. Эти двое очень рисковали, встречаясь, но не встретиться не могли, вопрос стоял о благополучии дорогого для них человека.

Воскресенье 1 (части 14-23)

Часть 1 (14)

На следующее утро невыспавшийся зельевар едва только успел завершить гигиенические процедуры, как в двери его покоев постучали.

– Входите, – сказал Снейп, ожидавший визита Теодора Нотта.

– Доброе утро, Северус, – голос директора слизеринскому декану хотелось слышать меньше всего. – Как дела на факультете?

– Все в порядке. Никаких происшествий, требующих вашего внимания, – ответил зельевар, мысленно проверяя щиты. Директор для достижения своих светлых целей использовал порой не совсем честные методы.

– Я вчера ни разу не видел молодого Малфоя в Большом зале, – глаза директора лукаво поблескивали за стеклами очков.

– А разве лорд Малфой не прислал Вам сову? Он сообщил мне еще в четверг, что заберет Драко на выходные. Сын уехал вчера утром.

– Но почему Люциус не забрал наследника в пятницу вечером?

Северус внутренне чертыхнулся: хватка у старика была, как у бульдога. Стоило ему почувствовать малейшее несоответствие или недоговоренность, он разнюхивал и распутывал, пока не докапывался до истины.

– Вчера у Драко было дежурство, и он не захотел его пропускать.

– Ах да. Прости старика, запамятовал. Наверно, дежурство прошло скучно – ни одного нарушителя не было обнаружено.

– Я как никто рад этой новости. Наконец-то ученики этой школы начали делать ночью то, что положено – спать, а не шататься по коридорам, рискуя свалиться в темноте с лестницы или уронить на себя тяжелые доспехи. Это первая хорошая новость за всю неделю.

– Ты вчера тоже не вышел на дежурство.

– Услышав отчет Драко об отсутствии нарушителей в пятницу, я решил вместо патрулирования сварить несколько зелий для Больничного крыла.

– Тогда ладно. Не забудь отнести их Помфри. Я увижу тебя сегодня на завтраке?

– Да, если мои обязанности декана не воспрепятствуют мне.

– Тогда до обеда, мой мальчик.

– У меня сегодня занятие с Поттером, вы же знаете, что после них я предпочитаю обедать в своих покоях.

– Что-то не везет мне сегодня, но в любом случае, я буду рад тебя видеть. До встречи, Северус.

– До встречи, директор.

Когда за директором закрылись двери, Снейп облегченно выдохнул. Все вроде прошло неплохо. Вот же принесла нелегкая... Хорошо, что Нотт задерживается и директор ушел до его прихода.

– Сэр, можно? – в двери постучался Теодор, будто зная, что о нем в это время думали.

– Заходи, – когда студент вошел, декан наложил на помещение заглушающие чары. – Тебя видел директор?

– Нет. Я пришел к Вам раньше и, заметив его, спрятался дальше по коридору.

– Хорошо. Итак, что тебе удалось узнать?

– Немного, в Хаффлпаффе есть два мальчика-сироты, но они не походят по параметрам, в Рейвенкло сироты на первом-втором курсе только девочки.

– О гриффиндорцах что-то удалось узнать? – декан сам не понаслышке знал, насколько бывает трудно выяснить какую-то важную информацию о львятах.

– На факультете ало-золотых тоже нет такого мальчика.

– Даже так. И откуда информация? – зельевар был удивлен, найти за такой короткий срок подход к грифам – надо было очень и очень постараться.

– Мне сказала Гермиона Грейнджер, – Тео не очень хотел выдавать девушку, но декан не оставлял ему другого выбора.

– Так. Очень интересно. С этого места со всеми подробностями и деталями, – Снейп опустился в кресло и показал на второе Тео.

Тео присел и начал рассказ с того места, как гриффиндорская староста подошла к нему в нише. Он рассказал о том, как львица подошла к нему, сказав об отсутствии подходящего мальчика на факультете, как высказала предположение о состоянии Драко. Описал встречу в заброшенном кабинете и то, какие выводы озвучила львица. Рассказал Тео и о заклятьях, которые накладываются на гриффиндорцев, и про то, как девушка догадалась, чей Патронус прилетал на обед. Отдельно отметил знание старосты ало-золотых привычек слизеринского декана. Рассказал также о взаимных клятвах не причинения вреда.

Слизеринец не укрыл от зельевара то, что он сам рассказал львице о состоянии Драко. Глядя на лицо декана, Тео подумал, что тот не сильно разозлился на него за такое самоуправство. Тот внимательно слушал и не перебивал. Но услышав о волнении гриффиндорской старосты, профессор остановил рассказ.

– Тебе показалось, что она узнала, кто мог это сделать?

– Да, мне так подумалось. Я даже спросил, не их ли это Золотой мальчик опять повздорил со Слизеринским принцем.

– И что она ответила?

– Грейнджер сказала, что он всю ночь провел в спальне.

– Но она не может знать это наверняка.

– Может, сэр. На единственную пару очков героя наложено заклятие, которое позволяет фиксировать его передвижения и встречи. Его очки в ту ночь были на тумбочке.

– И как давно она за спиной у героя следит за ним?

– Поттер знает про следилку. Я тоже удивился такому доверию с его стороны. И это заклинание гриффиндорка впервые использовала на втором курсе обучения.

– Тогда что её могло взволновать?

– Сэр, мне показалось, что она что-то читала о каком-то артефакте или амулете, который может вызывать сходные симптомы, и захотела проверить. Но с выводами она обещала прийти к Вам.

– Хорошо, Тео, я все понял. Можешь идти.

– Сэр, как Драко?

– Плохо, Тео, но твоя информация может помочь.

– Сэр, а можно ещё пару вопросов?

– Да, задавай.

– Почему Поттера воспитывали магглы, которые не смогли бы проконтролировать магический выброс у маленького ребенка?

– Тео, это решение принимал Дамблдор после смерти четы Поттеров.

– Но такое решение может принять только опекунский совет и одобрить его должен Совет Лордов. Поттер ведь единственный наследник, со временем он станет Главой Рода.

– Иди, Тео, у меня нет ответов на твои вопросы, – слизеринский декан начал чувствовать головную боль. – Если будут изменения с Драко, я сообщу.

– Сэр, ещё один вопрос. А бывали ли случаи, когда шляпа давала первокурснику самому сделать выбор из двух факультетов?

– Да, такие случаи были. Теперь иди. Мне надо подумать.

Тео поклонился и вышел. Не один слизеринский декан имел неразгаданные загадки. Закрывая дверь, Нотт заметил, что в покои Снейпа через специальное окошко залетела малфоевская сова с посланием.

Зельевар, зная далеко не кроткий нрав совы Люциуса, дал ей печенья и развернул пергамент. «Данные магглы работали в начальной школе в Литтл Уингинге. И учился в ней только один ребенок-волшебник – Гарри Поттер. Я приду в школу, как только Драко проснется и ему дадут все лекарства. И защитить сына этой магглорожденной тебе на этот раз не удастся!». Эта записка окончательно развеяла все сомнения и подтвердила худшие опасения самого Снейпа.

Зельевар без сил опустился в кресло. Как некстати. Люциус, выяснив имя возможного виновника в случившимся с Драко, готов броситься в бой, забывая о хваленой слизеринской осторожности. А Поттер и знать ничего не знает о происшествии. И гриффиндорская староста блестяще это сможет доказать. Люциус не поможет Драко, выставит себя в глупом виде и предоставит кучу бонусов Дамблдору. И даже не хотелось думать, что устроит Воландеморт, узнав, что они сразу не доложили ему о ситуации. Но как остановить Люциуса, который от беспокойства за сына готов был перевернуть мир, зельевар не знал.

В информацию, рассказанную Тео, зельевар тоже поверил. На его факультете Нотт был одним из самых сообразительных учеников и что-то утаивать в такой момент не мог. Но больше всего его поразили правила, действующие у гриффиндорцев. Даже на его факультете, а Слизерин был самым организованным в этом плане, не было таких жестких ограничений. А модификация обычной следилки просто впечатляла. Такое заклятье, но без фиксации в книге результатов, использовали матери, когда шли с ребенком в людное место. Зельевар ужаснулся, что бы мог сделать, к примеру, директор, если бы узнал о таком улучшении заклятья.

И вообще, ни поведение золотого мальчика, ни его верной подруги заучки Грейнджер не вписывались в привычные гриффиндорские рамки. Да и поступки этих наивных и прямолинейных грифиндорцев ставили в тупик. Так действовать могли лучшие представители его факультета. Исходя из полученных данных, профессор бы не удивился, если бы сегодня на занятиях он увидел, как шляпа предлагает младшему Поттеру отправиться на слизеринский факультет.

И тут слизеринца бросило в холодный пот. Вот она, та мелочь, которая не давала ему покоя. Воспоминания Поттера. Те воспоминания, которые он видел, точнее, не видел, в его памяти на занятиях. Он видел неприятные картины из детства, школы. Но в сравнении с эпизодами, подсмотренными у Драко, это были легкие неприятности.

Теперь зельевар понял, что за деталь его мучила. Он ни разу не увидел в памяти Поттера ни гибели Квиррелла, ни нападения дементоров на третьем и перед пятым курсом. Ни тролля, ни василиска, ни дракона. Даже смерти Седрика Диггори и возрождения Воландеморта в воспоминаниях гриффиндорца он не заметил. Как будто их и не было вовсе.

Зельевар глухо рассмеялся. А их и не было. Золотой мальчик его просто одурачил. Каким-то образом он собрал все свои самые страшные и болезненные воспоминания и поместил в какое-то тайное место. Драко во время дежурства это место обнаружил и посмотрел часть воспоминаний Поттера. В эту версию вписывались все факты, кроме одного. Почему Драко просматривал столько воспоминаний сразу? Он же знал, как это опасно.

Мысли слизеринца снова вернулись к Поттеру. Конечно, ему не будут даваться щиты на мыслезащите. Кто в здравом уме и состоянии будет защищать пустой сейф, если сокровища в это время находятся в пещере, охраняемой драконом? И в том, что от такого «дракона» и пострадал его крестник, зельевар уже не сомневался.

Снейпу оставалось только ждать, кто первым прибудет в его покои. Разозленный Люциус, жаждущий крови Национального героя, или сам Национальный герой, даже не знающий, какую ситуацию он умудрился спровоцировать. Профессору оставалось только ждать.

***

А вот Люциус ждать больше не намеревался. Драко все никак не просыпался, и лорд Малфой собирался направиться в школу и вытрясти из гриффиндорца, что именно он сотворил с его сыном.

Люциус уже взялся за ручку, как в комнату влетел Патронус Нарциссы. «Малфой, не смей даже шагу ступить от кровати нашего сына», – зашипел лебедь голосом его жены. Люциус замер на месте. Такого голоса у всегда спокойной Нарциссы он ещё не слышал. Такого ужасающего шипения он не слышал даже у сестрички Нарси, безумной Беллы.

Лорд раздумывал, как же ему поступить: пойти в школу или остаться возле сына, как приказала жена, как вдруг с кровати раздался стон. Люциус, забыв обо всем, бросился к сыну.

– Драко! Сынок! Очнулся? Чем тебе помочь? – это было последнее, что произнес старший Малфой, прежде чем его сознание было затянуто в серый омут.

часть 2 (15)

Он никогда особо не любил кошек. Еще с тех пор, когда, уезжая, его «родные» оставляли его под присмотром соседки – полусумасшедшей миссис Фигг. Та могла часами показывать ему альбом с питомцами, которые когда-то у неё были, и рассказывать истории из их жизни. Нынешние же её питомцы ходили по дому, иногда мяукая, чтобы их покормили или взяли на руки. Но они никогда не мяукали все вместе.

В комнате этой женщины мяукали все котята. Каждый котенок с каждой тарелочки, занимавших все пространство каждой стены в кабинете, мяукал по-своему, создавая невыносимую какофонию звуков, раздражавших до белого каления.

Кроме звуков, в комнате выводил из себя аромат духов. Нет, не так. Аромат духов – это когда нанесли несколько капель на запястье и немного брызнули на волосы. Запах – когда брызгается на одежду, волосы и руки. В комнате же висела удушающая цветочная вонь, от которой к горлу подступала тошнота и начинала болеть голова. Даже в кабинете Предсказаний, где Трелони круглосуточно курила благовония, не было такого эффекта. Создавалось впечатление, что в комнате специально перед его приходом часть воздуха заменялась концентрированными дешевыми духами.

– Вот и вы, мистер Поттер. Пришли на свою очередную отработку. Пергамент на столе. Перо там же. Фраза не меняется, садитесь и пишите, – слащавые нотки в голосе министерского проверяющего не могли скрыть радость и предвкушение.

С@@а. Раны на руке еще не зажили со вчерашнего дня. Примочки почти не помогают. Пара фраз, написанных этим адским пером, и рубцы снова разойдутся, принося все больше и больше страданий.

– Чего вы ждете? Если будете работать прилежно, я, может быть, уменьшу количество раз, которое вы должны будете писать.

Кого она обманывает, он уже столько раз играл в эту игру. Он не уйдет отсюда, пока не напишет по крайней мере пятьдесят строчек. Количество строк может только увеличиваться на радость этим садистам. Уменьшать они никогда не будут.

Он подошел, сел за парту, положил перед собой пергамент и, зафиксировав его левой рукой, взял перо в правую руку.

– Хорошо. Какой исполнительный молодой человек. Можете приступать, – розовое чудовище не могло дождаться начала новой сессии пыток.

Он начал писать. Боль привычно обожгла левую руку. На ней все четче и четче начала проступать строчка, которую он писал на пергаменте собственной кровью: «Я не должен лгать». Первая строчка… Боль идет по нарастающей. Вторая… Он чувствует каждый удар сердца, отдающийся болезненной пульсацией в рубцах. Третья, четвертая… Он сжимает зубы все крепче, сдерживая рвущиеся стоны. Он не проронит ни звука. Он не доставит такой радости наблюдающей за ним садистке.

Пятая. Теперь можно расслабиться. Спасибо Гермионе за модифицированное анестезирующее заклятье. Теперь он будет чувствовать только тупую боль, и сколько бы строчек он ещё ни написал, его телесные ощущения не будут ухудшаться. Конечно, он почувствует их все, когда Герм снимет заклятья, но это будет за закрытыми дверьми их тайного убежища. Там, под звуконепроницаемым куполом, он сможет не сдерживать стоны, пока подруга будет обрабатывать рану. Сейчас же, на глазах у этой министерской жабы, он не позволит проявиться ни малейшему признаку слабости.

Ослабление боли позволило ему немного отвлечься и подумать. Как хорошо, что у него есть такая верная и преданная подруга. Когда он пришел с первой отработки и весь факультет начал расспрашивать, как его наказали, он сказал, что писал строчки. Все поверили, кроме нее. Она вытащила его в заброшенный класс и, несмотря на все его протесты, провела полную диагностику его состояния, выспросив по ходу дела всю правду о прохождении отработки. Потом всегда сдержанная и спокойная Гермиона сначала кричала на него, рассказывая все, что она думает про его стоицизм и желание решать все проблемы в одиночку. Слушая её, Гарри понял, что по части сарказма у профессора Снейпа появилась достойная преемница.

Только через десять минут ему удалось вставить небольшую реплику в монолог девушки.

– И к кому, по-твоему, мне надо обращаться за помощью? – негромко произнес парень.

Услышав его вопрос, подруга внезапно успокоилась.

– Да, ты прав. Извини за то, что накричала. Я этого сразу не поняла. Орден Феникса нам не поможет. Сириус числится в бегах, Ремус в постоянных разъездах. Директору доверять нельзя, Макгонагалл и Грюм во всем поддерживают точку зрения Дамблдора. Артур подкаблучник, Молли может только затеять свару. Шеклбот и Тонкс не обладают достаточным влиянием. Остальных фениксовцев мы плохо знаем. Есть ещё профессор Снейп. Но на него не приходится рассчитывать в виду его сильной личной неприязни к тебе. Хотя его помощь была бы просто неоценима.

– Это ещё почему? – Гарри вызвал Добби, заказывая чай для Гермионы и теплого молока для себя.

– Никакого молока! – резко прервала его подруга. – Добби, принеси Гарри телятины с фасолью и помидорами и графин гранатового сока.

Добби молча исчез, а Гарри перевел удивленный взгляд на подругу.

– И не смотри на меня так. Кроветворного у нас сейчас нет, а тебе необходимо хоть немного восстановить потерянную кровь. Так что тебе придется есть продукты, помогающее восстанавливать потери. И я не спрашиваю, нравятся они тебе или нет! – в конце речи Гермиона немного смягчила тон. – Я знаю, как ты любишь молоко. Но сейчас оно будет мешать естественным процессам организма.

На столике появились заказанные продукты.

– Ешь, Гарри, – Герм села в кресло, беря свою чашку. – Итак, возвращаясь к Снейпу. Он как раз и смог бы помочь с зельями для тебя. Ладно, сейчас думать, чем бы мог помочь зельедел, – это только попросту терять время. Четыре дозы Кроветворного я завтра принесу. Хуже обстоят дела с болеутоляющим.

– Интересно, и где ты возьмешь зелья? Оно у нас стало подаваться в Большом зале к обеду?

– Возьму в Больничном крыле, – подруга отмахнулась от его вопроса, продолжая о чем-то размышлять.

– И под каким предлогом ты их возьмешь? Помфри выдаст тебе их для лечения пострадавших от передвижных лестниц первокурсников? Не думаю, что медведьма поверит в такую чушь.

– Гарри, любой девушке, достигшей определенного возраста, Помфри раз в месяц выдает определенную дозу Кроветворного зелья. Уточнить тебе, для чего? – Гермиона с усмешкой смотрела на вмиг покрасневшего друга. Когда он начал судорожно отрицательно махать головой, она продолжила: – С болеутоляющим такой номер не пройдет. Помфри начнет проводить диагностику. И где его взять? Нужно ещё будет где-то достать зелье против шрамов.

– Герми, сейчас боль ещё можно терпеть. Но когда пишешь этим пыточным пером и ощущаешь, как по твоей руке скальпелем выцарапывают буквы, и все это под изучающим взглядом этой жабы… Вот в эти минуты хочется кричать до хрипоты и сорванных связок. Но я предпочту отрезать себе левую руку полностью, чем разрешу себе проявить перед этой садисткой хотя бы секундную слабость.

– Скальпель? Отрезать руку? А это хорошая мысль, – оживилась Гермиона. И, проигнорировав недоумевающий взгляд друга, продолжила: – Подумай сам, перед операцией врачи дают пациенту наркоз, чтобы ввести его в бессознательное состояние.

– И как это может помочь мне? Вряд ли я могу прийти на отработку в бессознательном состоянии.

– Ты меня не дослушал. Есть операции, при которых пациент не должен спать, но обезболить место разреза надо. Это называется местная анестезия. Мои родители постоянно её используют в своей работе. Нам надо отыскать заклятье с подобным эффектом и применять его перед отработками.

– Ты гений, Герм. Это поможет мне пережить следующие сеансы пыток. Спасибо.

– Идем, Гарри, уже поздно. А завтра будем искать подходящее заклинание.

Они действительно нашли это заклинание, но смогли его правильно модифицировать только на следующий день, и ещё две отработки он писал, испытывая все болевые ощущения от этого средневекового инструмента. Он не знал, чего Амбридж хотела добиться, применяя такие методы, но она точно добилась от него одного желания: любой ценой достичь возмездия.

И он дождется своего часа. Он уже хорошо умел ждать.

***

Из окна в комнате Мэнора на кровать падал солнечный луч. В его свете было хорошо видно склонившегося над кроватью красивого мужчину и так похожего на него подростка, лежащего на кровати. Пара неотрывно смотрела в глаза друг другу. На похожих лицах застыло одинаковое выражение. А на левой руке подростка все четче и четче проступали какие-то красные линии.

часть 3 (16)

POV Снейпа

Ожидание становится все более и более невыносимым. Что-то случилось. Люциус должен был быть у меня в покоях уже через полчаса после того, как узнал имя виновника в произошедшем с сыном. Сверкать серыми глазами и грозить всем присутствующим всеми известными карами. А его до сих пор нет.

Драко уже давно должен был очнуться от зелья Сна без сновидений. Может быть, его состояние ухудшилось? Но тогда бы старший Малфой прислал мне Патронуса. Не думаю, что он еще раз решит последовать советам врача, не проконсультировавшись со мной. Только не после случая со снотворным.

Нарцисса тоже не могла раньше времени вернуться. Не в ее привычках возвращаться из таких поездок, хорошенько не отдохнув. Конечно, если бы она узнала о состоянии Драко, то бы уже давно была в Мэноре. Но ей просто не от кого узнать об этом. Люциус будет молчать, пытаясь решить все проблемы самостоятельно, не доводя их до ведома жены. Тео тоже обещал держать рот на замке, да и вряд ли он рискнет без ведома меня или Малфоя-старшего сообщать такие новости Нарциссе. Гермиона... Представить магглорожденную, отсылающую письмо благородной аристократке... Это вряд ли. Хотя в свете известных мне событий... От загадочных гриффиндорцев теперь ожидать можно всего, чего угодно. Хорошо, хоть поступки леди Малфой более предсказуемы. Послание гриффиндорки она бросит в камин, не читая. Так что Нарцисса до понедельника будет в Милане.

Есть, конечно, ещё один вариант, самый худший – если Люциус пошел сразу к Дамблдору и потребовал вызвать мальчишку прямо туда. Проверить сейчас, так это или нет, я не могу. Мое появление в кабинете директора вызовет подозрение и привлечет нежелательное сейчас внимание.

Остаётся только сидеть, ждать и размышлять о предстоящем занятии с Поттером. Надо проверить, действительно ли в его памяти не достает стольких эпизодов, или он просто очень глубоко их запрятал. И если я их не обнаружу, доказать их отсутствие другим не составит труда. Если мальчик достал столько информации из своей памяти, то он не будет помнить подробностей из произошедших событий. То есть он может помнить, что такое событие было, но описать, к примеру, Тайную комнату, где он был в первый и последний раз, ему уже не удастся. Теперь осталось только уточнить какую-то деталь из его известных приключений, и истина, как говорится, будет установлена. Да, задачка не из легких. За пять лет я ни разу не заговорил с ним нормально, не задал ни одного простого вопроса. Так он мне и ответит. За пять лет я самым жесточайшим образом не давал ему сказать ни слова в моём присутствии. А теперь хочу, чтобы он честно отвечал мне. Кроме того, такая резкая смена поведения только насторожит его. После всего, что он пережил, чувство опасности у него развито, как у дикого животного. И как выйти из этой ситуации?

Вот и стук в дверь. Я не успел отправить свои худшие воспоминания в омут памяти. Сегодня мы с мальчишкой будем на равных. Может, удастся его этим как-то спровоцировать. Ладно, пока занимаемся по старой схеме, а там посмотрим, как ситуация будет развиваться.

Конец POV Снейпа

– Добрый день, профессор, можно войти? – в дверях стоял щуплый подросток невысокого роста с растрепанными волосами.

– Входите, мистер Поттер. Вы почти опоздали. Итак, в позицию, – зельевар уже поднял палочку и приготовился произносить заклятья, как его остановил голос подростка.

– Профессор, а разве вы не будете помещать свои воспоминания в омут?

– Нет, мистер Поттер. Я подумал, что, может быть, желание увидеть мои худшие воспоминания заставит вас тренироваться активней. Итак. Раз. Два. Легилеменс!

У профессора создалось впечатление, что он не просто зашел в память гриффиндорца, а влетел в нее с приличным ускорением. Было ощущение, что мальчишка просто не сопротивлялся на этот раз. Это сыграло на руку профессору. Он начал искать в памяти подростка хотя бы какое-то из его прошлых приключений, но не находил даже их отблеска. Зато перед глазами зельевара проявился Поттер с распределяющей Шляпой на голове, и зазвучал разговор, происходящий между ними.

– И почему ты отказываешься идти на Слизерин? Поверь, этот факультет как никакой другой отточит все твои задатки. Твоя сила и ум, помноженные на хитроумие, заблистают подобно бриллианту. После учебы на факультете змей ты легко займешь причитающееся тебе место в магическом обществе.