Текст книги "Игры престолов. Хроники Империи (СИ)"
Автор книги: 5ximera5
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 55 страниц)
И с ним вполне могли возникнуть проблемы. В предыдущую их встречу, происходившую исключительно по желанию Владыки Девяти Башен, Фабио попытался надавить на младшего брата, намекнув, что знает о предосудительной связи Матиаса и некоего Иохима из Гэлли, и что факты эти, будучи обнародованными, вполне могут подорвать имидж и авторитет Наместника у простых граждан Империи, на что Матиас рассмеялся сухим, ломким смехом, в ответ заявив, что у него компромата на самого начальника “Акелла” куда как больше, заставив герцога Турио глубоко задуматься о собственной безопасности.
Следующий на портрете – Джейнно, вызывал у Фабио и вовсе острые желудочные боли. Неполноценный, ограниченный варвар, созданный отцом как инструмент в ведении войн и более ни на что не пригодный, каким-то непостижимым образом смог завоевать расположение дорогой, навеки любимой Кэтрин! В то, что между этими двумя могло возникнуть такое чувство, как искренняя любовь, Фабио не верил ни на мгновение – он слишком хорошо знал практичную Кэт, ставившую свой комфорт превыше всего, и тупого братца Джейнно, неприхотливого, как армейский сапог. Они жили в слишком разных мирах, чтобы быть вместе, однако верные шпионы докладывали о новом пополнении в семействе Фаул, повергая своего начальника в пучины чёрной ревности и ещё более глубокой депрессии.
Сейчас, глядя на брата, изображённого на портрете, Фабио в который раз попытался понять, почему тонкая, остроумная и изящная нимфа Кэтрин выбрала его спутником жизни. Пожалуй, это было сильнейшим разочарованием в жизни герцога Турио. Джейнно Фаул продолжал заниматься своей работой – той, для которой его создали, и был возмутительно счастлив.
Араши Йонен. Ещё не Змееглазый. Слишком серьёзный в своём лазоревом мундире, с мрачным взглядом за стёклами очков в тонкой оправе. Фабио только теперь вспомнил, что почти не видел брата улыбающимся. Загадочный, непостижимый, уже очень и очень давно Араши перестал быть кем-то, кого было легко просчитать. Он мыслил изощрённо и решения его всегда были блестящими... для обычного человека. Наверное, ему просто не повезло родиться в неподходящем для него мире, но необыкновенная удача Змееглазого заключалась в том, что он всё-таки нашёл тех, с кем мог породниться. Его собственная семья не принимала спесивого гордеца, обладающего тонким, отточенным умом, могущим поспорить с самим отцом и в этом была огромная ошибка. Если бы они все вовремя увидели, остановили превращение Араши, если бы сам Фабио видел эту затаённую обиду и тоску, что так ясно различал на портрете брата сейчас! Возможно, не было бы тех трагических событий, что навсегда перевернули душу лорда Турио.
Энрике улыбается ему с картины весело и беззаботно, но при виде его лица ледяные мурашки пережитого ужаса заставили Фабио содрогнуться, зябко передёрнув плечами. Кто знал, чем обернётся эксперимент Тимо Лайтонена по совмещению двух душ в одном теле? Но Фабио никогда не забыть того кошмара и бесконечного унижения, что он испытывал, трясясь от страха каждый миг, вынужденный находиться подле сумасшедшего диктатора с раздвоением личности. Львиную долю его сил забирал контроль над собственным разумом и телом, ведь Энрике-Альфред был из той породы хищников, что убивают сразу, едва почуяв страх.
Его не нашли ни среди мёртвых, ни среди живых. Никто не знал, куда исчез этот безумец, но одно Фабио знал совершенно точно – он не будет его искать.
Эвазар. При виде благодушной улыбки наследника Фабио скривился. Лицемерный ублюдок! Смог подкупить всех своей добротой и кротостью, но Фабио общался с ним слишком тесно и достаточно долго, чтобы понять – Инквизиция всё-таки смогла повлиять на сознание нынешнего Императора, воспитав в нём ростки жестокости и непримиримости, начавшие восходить тогда, когда Эвазар занял яшмовый трон. Что ж, в таком случае работой самого Фабио станет нейтрализация последствий слишком контрастных решений Эвазара, о которых Император имеет роскошь не задумываться.
Время покажет, кто из них по-настоящему достоин занять место отца.
Илла. Милая, добрая, заботливая... Она единственная осталась верна своему образу и не изменилась ни на йоту в своём стремлении помочь страждущим. Выполняя призвание целителя с полной отдачей, она заслужила почтение и любовь граждан всей Империи, её именем называли новорождённых девочек... и совсем мало кто знал, как на самом деле она несчастна! Вынужденная жить в дали от возлюбленного, считая месяцы и годы их разлуки и в стремительной вспышке страсти сжигая отведённые на случайные свидания часы, Илла никогда не показывала той тоски, что жила в её добром, кротком сердце. Фабио любил её и желал счастья, но не мог предложить ничего, кроме как послужить курьером пламенных писем, когда наносил кратковременные визиты в Эргон по работе.
Младшенькие... их действительно не хватало – без весёлого смеха Франдэ, Хэлены и Маэлы дом перестал быть тёплым и уютным, навсегда превратившись в просто Дворец. Арима и Даррелл хорошо учились, у них были неплохие задатки крафтверов, но Фабио, из-за глупой гордости и надуманных обид редко посещающий Столицу, не успел обучить братишек чему-то по-настоящему нужному, что могло бы спасти их из западни Альфреда. И если о судьбе несчастной Франдэ так и не было ничего известно, о прочих узниках Дома Гэлли Фабио получал ежемесячные отчёты своих шпионов. Как и грозился безумный Император, он успел передать братишек и сестёр в руки Матери Кошек перед грянувшей битвой. К счастью, Джерриа погибла в тот же день, не успев причинить детям вред и они перешли, словно трофеи, в руки той, что приняла почётный титул Матери – Мариши Вентрон. Видимо, догадываясь об истинной ценности потомства Тимо Лайтонена, Мариша наотрез отказалась возвращать младших, как Эвазар ни пытался надавить на рыжую кошку, а спустя пару месяцев со дня коронации Эвазара, Фабио получил сведения о том, что над Аримой, Дарреллом, Хэленой и Маэлой был проведён какой-то сложный родовой ритуал, навсегда отрезающий их от Дома Феникса. Теперь они целиком и полностью принадлежали Матери и, надо признать, Мариша Вентрон относилась к ним, как к собственным детям. Шпионы и соглядатаи исправно докладывали о том, что дети счастливы в своём новом доме.
И как бы Фабио не хотелось оттянуть этот миг, но глаза его обратились на центральную фигуру портрета, и чего больше испытывал в тот момент герцог Турио – чувство вины или сожаления, он не мог бы признаться себе и сам.
Тимо Лайтонен, Император Галактики, Повелитель Граней Миров и Владетель Девяти Башен.
Отец.
Белоснежно-седые волосы зачёсаны назад и собраны в хвост, чёрный простой мундир без регалий и орденов ладно сидит по фигуре, военные высокие сапоги начищены до зеркального блеска... Идеален во всём! Гордая осанка, величественный поворот головы, руки в чёрных перчатках лежат на подлокотниках кресла. Он смотрел прямо в душу Фабио своими ослепительно-синими глазами и улыбался тонкой, очаровательной улыбкой – не отрепетированной для СМИ и пресс-конференций, а настоящей. Художник смог передать до мельчайших подробностей образ Императора, даже тень утомления на заострившихся скулах, и всё-таки... на этом портрете он был таким живым, не то что та безжизненная кукла, что лежала в гробу в день похорон! Сколько неразгаданных тайн и секретов хранил он, сколько перенёс страданий ради счастья своих детей, отказывая себе во всём? И были ли они благодарны, ответили ли на его любовь?
Фабио почувствовал, как защипало глаза и не выдержал – отвернулся, едва слышно всхлипнув. Да, они с отцом не понимали друг друга, часто ругались и спорили, но герцог Турио многое бы отдал за то, чтобы вновь увидеть Тимо Лайтонена живым и здоровым, с маской обычной невозмутимости на прекрасном лице! Вновь услышать его чарующий голос, сказать что-нибудь колкое в ответ... за всеми произошедшими событиями и трагедиями все они – дети Императора – стремились забыть самую главную истину.
Отца больше никогда не будет рядом. Почему-то до Фабио дошло это только сейчас. Наверное, на подсознательном уровне он всё ещё думал, что всё как-нибудь обойдётся и отец изыщет способ вернуться на трон, чтобы по-прежнему присматривать за всеми. Но нет. Он не появится в сиянии свершившегося чуда, а смерть его люди навсегда запомнят, как жалкую кончину слабого старика, умершего от разрыва сердца, едва услышав о предательстве сына. И для безликой толпы так и будет...
Да только Фабио видел истину. Ту страшную рану, нанесённую мясницким ножом и оборвавшую тихий сон отца. Так бесчестно – убить безоружного!
– Я отомщу за тебя, – прошептал герцог, глядя затуманенным от слёз взглядом в глаза Императора. – Он поплатится за это преступление, кто бы то ни был! Клянусь, что найду и покараю преступников, а потом выполню твою истинную волю и приму наследие, что ты оставил мне. Потому что настоящим Владыкой Галактики ты хотел видеть именно МЕНЯ!
Серо-голубые глаза Лестера Турио Барр Амадо мрачно блеснули, когда он раз и навсегда смирился и признал своё предназначение.
Он – Император. И будет так. С этого момента ни Эвазар, лживый герой войны, ни его ведьма-жена не смогут встать на пути Фабио. Он сделает всё, чтобы восстановить справедливость, а то, какими методами он добьётся этого... Что ж, во все времена для таких случаев действовало одно-единственное правило – победителей не судят.
Фабио улыбнулся на прощание отцу и двинулся в путь к своей заветной цели. Он будет достаточно умным и хитрым, так что непременно добьётся успеха, пусть для этого и понадобится некоторое время. Отец успел научить своего строптивого сына самому главному в жизни уроку – терпению.
И Фабио будет терпелив.
====== Эпилог 7. Тимо и Сулла ======
Халаан Эн Суйге шел по бескрайней степи, заросшей странной стелющейся травой, имеющей зеленовато-голубой цвет. Несколько раз носки его сапог попадали в хитросплетения стеблей, оказавшихся неожиданно прочными, словно силки. Казалось, растения изо всех сил цепляются за землю, на которой произрастали. Старлинг понимал, что отвлеченными мыслями лишь пытается замаскировать для себя важность этого визита, но упрямо продолжал размышлять о непокорной траве и ее особенностях, пока вдали не показался небольшой холм. На фоне совершенно плоской степи он выделялся особенно, что говорило о его явной искусственности. Ускорив шаг, Халаан довольно быстро добрался до пункта своего назначения, озираясь в поисках хозяев сего жилища, выглядевшего, словно землянка самого последнего бедняка. Обогнув холм, мужчина замер на мгновение, после чего произнёс, стараясь, чтобы звук его голоса не напугал женщину, склонившуюся над миниатюрным садиком:
– Я рад приветствовать вас, моя госпожа, в добром здравии.
Сулла выпрямилась, испачканной в земле рукой прикрыв глаза от безжалостно яркого синего солнца, а узнав гостя, доброжелательно улыбнулась:
– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, уважаемый Халаан Эн Суйге.
– Можно просто Хэс, мы договорились об этом с предыдущей встречи, не правда ли?
– О, – мило смутилась женщина. – Но это было уже так давно... я могла забыть.
– Конечно, – словно принимая извинение, кивнул старлинг, после чего растеряно оглянулся: – Таймури?..
– Он ушел на охоту, так что вам повезло. – Улыбка на этот раз вышла натянутой. Халаан, удивляясь собственной неловкости, переступил с ноги на ногу, осторожно спросив:
– Как он?
– Лучше с прошлого раза. – Ответ Суллы прозвучал немного суховато, что она тут же поспешила исправить, добавив: – Память так и не восстановилась, но он неплохо обращается с оружием, которым вы снабдили нас, что дало нам возможность разнообразить меню.
– Вы прекрасно понимаете, что меня интересует отнюдь не степень его ловкости.
Сулла опустила взгляд на маленькую грядку, на которой чахли пара десятков бледно-желтых цветов. Было видно, что этим заморышам она отдает много времени и сил, но под здешним солнцем, видимо, не могло выжить ничего слабее упорной сине-зеленой травы.
– Все еще эмоционально неустойчив. Частые смены настроения, порой – агрессивность. Беспокойный сон, частичная потеря контроля над формой... но есть и явный прогресс! Уже три с половиной года наблюдаю ответную реакцию на положительный стресс. Адекватную.
Халаан встрепенулся, с болезненной жаждой впившись бесцветным серебристым взглядом в усталое лицо женщины. Сулла кивнула ему, светло улыбнувшись. Прошептала:
– Да, их можно вернуть.
– Но как?! – Вскричал поражённый старлинг, лелея в согревшихся ладонях трепетный огонёк надежды. – Как вы этого достигли?
– При помощи любви. – Просто ответила женщина. – Всего лишь любви, которую ваша раса столь высокомерно презирает. Терпением, бесконечным трудом и неустанной заботой... Сначала я стала для Тэла матерью, потом – сестрой и только после тысячелетия безумия, разделенного на двоих – возлюбленной. Знаете, порой я не жалею о забытых мною годах. Кто знает, сколько горя и отчаяния наполняло их.
– Мне жаль... – пробормотал Халаан совершенно искренне. Сулла в удивлении склонила голову к плечу. Красивые медные волосы женщины, забранные в хвост, хлестнули по спине, следуя ее движению.
– Странно, – наконец, вымолвила она. – Вы действительно необычный старлинг. Готова даже поклясться всеми сокровищами Дома Юкавы – вы ни мгновения не лжете. Но почему?..
– Потому что я отец. И у меня есть бедная, несчастная дочь, нуждающаяся в помощи. Я понимаю, что совершил ошибку, дав Дому Гэлли оружие против Таймури. Мною руководили необузданные чувства и среди того хаоса, что я носил в своем сознании, я знал лишь одно – не смогу вынести еще раз. Знаете, Высокий Оол настаивает на том, чтобы опекун наблюдал казнь от начала и до конца. Во благо и ради укрепления духовной связи между всеми Перворожденными. Во имя чистоты каждого из нас, однако... после того, как это сделали с Радой, во мне будто что-то сломалось и я перестал быть “чистым”, навсегда. Я – плохой старлинг. – Халаан горько улыбнулся. – Но и человек из меня не вышел. Слишком много времени потребуется для меня, закосневшего в своих привычках, чтобы так прорасти в суть человечности, как это сделали мои дети. Они были слишком юными, их мышление еще не успели заколотить в строгие рамки правил Высокого.
Сулла жестом пригласила Халаана сесть на пригорок, поросший сине-зеленой травой и попросила:
– Расскажите мне о вашей дочери.
Старлинг некоторое время молчал, собираясь с мыслями.
– Она мое солнышко. Единственное, ради чего я все еще нахожусь среди общества таких, как Высокий Оол и людей. Мне иногда кажется, что именно в детях нужно искать смысл жизни, особенно такой бесконечно долгой. Наверняка такие мысли сочтут крамольными, но мне уже давно наплевать на мнение эльдов. Пусть находят утешение в путешествиях по мирам, мне достаточно одного, где была бы моя маленькая девочка. – Серебряный взгляд Халаана потеплел, наполнившись слезами скорби. Стыдясь этого, он отвернулся, глухо сказав: – Она не сделала ничего ужасного. Просто не успела. Таймури находился среди людей гораздо... гораздо дольше, так почему степень их наказания оказалась равной?! – Плечи старлинга дрогнули, он закрыл ладонью глаза, а голос его постоянно прерывался и Сулла чувствовала глубокую, отчаянную боль этого... человека? существа? Она сидела молча, не собираясь говорить банальные слова сочувствия, ибо на собственном горьком опыте знала – это не более чем напрасное сотрясение воздуха, потому что никто и ничто не способно понять ужасающую, огромную боль от потери близкого человека, а тем более смягчить её ничего не значащими, пустыми словами.
– После катастрофы прошла всего-то сотня лет, когда Раду обнаружили. Она жила в крестьянской семье, наравне с людьми трудилась в поле, убирая урожай, училась у местной травницы премудростям знахарства... такая смышлёная, милая девочка. Она не управляла империями и не решала судьбы миров. Она даже не успела осознать себя как нечто иное. Меня заставили смотреть на то, как стирают личность моей маленькой звёздочки, как она страдает, не понимая – за что?!. Есть ли что-то в этой Вселенной более ужасное, чем напрасное убийство юной души?
Сулла молчала, слезящимися глазами вглядываясь в степную даль. Над густой травой поднимался туман – первый признак надвигающейся бури.
– Чего же вы хотите от меня? – Наконец спросила она и Халаан повернулся к ней, порывисто схватив за руку. Кожу женщины обожгло холодом, но она не отдёрнула руки, всматриваясь в расплавленное серебро взгляда напротив.
– Прошу, научите меня, как стать человеком! – В этой странной мольбе смешались столь многие чувства, что Сулла растерялась. – Да, знаю, это безумная просьба, но время Рады... оно безжалостно уходит и я боюсь... постоянно боюсь, что она больше никогда не сможет вернуться.
– Вас уже не нужно ничему учить, Хэс, – Сулла пальцами свободной руки материнским жестом погладила старлинга по щеке. – Вы всё сделаете правильно. Просто нужно верить. О! – Внезапно воскликнула она. – Тэл возвращается.
Они встали, приветствуя хозяина этого мира, чья жизнь и душа в виде синего солнца согревали бескрайнюю равнину степи. Таймури Эн Лайне прищурился, недовольным взглядом пронзив нарушителя спокойствия, одновременно с тем ревниво отмечая небольшое расстояние между чужаком и возлюбленной. Улыбка Суллы лишь слегка смягчила его гнев, выразившийся в резком движении, с которым Тэл схватил свою женщину чуть выше локтя, толкая себе за спину.
– Любимый, это Халаан, Хэс. Ты помнишь, он приходил раньше?
Сулла послала извиняющийся взгляд из-за плеча мужа гостю, на что старлинг понятливо кивнул. Тэл, по-прежнему напряженный, неуверенно качнул головой, опуская на землю мешок из грубо выделанной кожи, в котором принес добычу. Обернулся к Сулле, жестом попросив ее повернуться вокруг себя.
– Я в порядке, милый, – со смешком произнесла женщина. – Хэс приходил всего лишь узнать, как наши дела. Это вполне добрососедски, не правда ли?
Тэл кисло кивнул, смерив Халаана злобным взглядом из-под светло-золотистых прядей. Старлинг давно успел смириться с этой инстинктивной ненавистью воспитанника, хоть и не понимал ее причин. С тех пор, как Эн Суйге в последний раз видел Таймури, тот успел внести в свой облик несколько существенных изменений, основанных на рассказах Суллы и, видимо, женщина оказалась весьма талантлива. Созданный супругами образ был почти идентичен тому, в котором Тэл считал себя Тимо Лайтоненом, но словно моложе. Благополучнее. Наверное, бывший Император Галактики мог выглядеть именно так, не доведись ему столкнуться с горем, предательствами, болью и потерями. В длинных золотистых волосах не было больше седины, исчезли мелкие морщинки в уголках глаз, горькие складки у губ... Взгляд небесно-голубых глаз был чистым, честным, словно воды высокогорного озера. Из него навсегда ушли усталость и грусть. Пусть Тимо больше никогда не осознает себя прежним, но сбылась его самая тайная мечта – его оставили, наконец, в покое.
Халаан даже позавидовал немного.
Между тем Тэл беспокойно оглянулся на горизонт, настойчиво подтолкнув Суллу ко входу в землянку. Женщина мягко сказала:
– Конечно, милый, я только накрою цветы и сразу приду. А ты пока займись провизией и не бойся оставить меня в обществе нашего гостя. Как видишь, он совершенно безопасен и это именно ему требуется помощь.
К огромному облегчению Халаана, Тэл не стал упорствовать – подхватив тяжелый мешок, бывший император скрылся в пещере, напоследок метнув в чужака неприязненный взгляд. Как мальчишка, право!
– Что случилось? – Задал старлинг тревожащий его вопрос, глядя на то, как поспешно, то и дело поглядывая на небо, Сулла накрывает чахлую поросль жёлтых цветов плетёными корзинами, закрепляя их тяжёлыми валунами, видимо, приготовленными заранее.
– Идёт буря, – коротко пояснила она. – Нам нужно немедленно укрыться.
– И как часто...
– Пару раз в неделю. Вы, верно, заметили, что здесь ничего не растёт, кроме этой вездесущей травы? Дело в том, что больше ничто не способно закрепиться на земле во время урагана. Никакое дерево, строение или что-либо другое... Климат планеты суров, как характер её солнца. Но, – тут же улыбнулась Сулла, – меня это вполне устраивает.
– А как же еда, которую добывает Тэл?
– Долгий, кропотливый труд по отлову мелких грызунов, живущих в норах, так же, как и мы.
Халаана передёрнуло и он подумал, что вряд ли останется на ужин. Будто прочитав его мысли, Сулла хитро прищурилась:
– Вы даже представить себе не можете, каких вершин кулинарии я достигла за прожитые годы!
– Что же, речь так и не вернулась к нему? – Поспешил свернуть разговор с опасной темы старлинг.
– Нам хватает мысленного общения. Иногда за целый месяц я не говорю вслух ни слова.
Халаан зажмурился от внезапного порыва холодного ветра, бросившего в прекрасное лицо старлинга вырванные с корнем травинки. Кажется, вот-вот разразится обещанная буря. Взяв ладони женщины в свои руки, он горячо пожал их, пообещав:
– Я попробую ещё раз просить Высокого о смягчении приговора.
– Не стоит. – Сулла мягко высвободила руки, напомнив: – У вас есть куда более важная задача. Сделайте Раду счастливой, даже если это идёт вразрез с учениями вашей расы.
– Прощайте.
Халаан исчез, а Сулла поспешила спуститься во чрево холма по выбитым в камне грубым ступеням. Она спускалась вниз, туда, где скрытый от посторонних глаз наблюдателей Оола, раскинулся волшебный, прекрасный мир, созданный её мужчиной исключительно ради её удовольствия. Нет, она не подозревала Халаана, верила, встречая страдающий серебряный взгляд – старлинг действительно желает освободиться от оков, навязанных волей Высокого, но были и другие... Те, кто незримо пролетал по небу, теша себя непритязательными картинами быта отверженного, наслаждаясь, пусть и в искажённой, доступной только им форме, унижениями, которым общество старлингов подвергло гордого Императора, заставляя его бороться за каждый прожитый день, искать пищу, скрываться от ураганов и непогоды...
Но здесь, куда их любопытные взгляды не проникали, раскинулся удивительный каменный шатёр, сотворённый проснувшимся в венах Тимо волшебством. Он плавил камень, словно масло, одним своим прикосновением превращая сталактиты и сталагмиты в безупречные колонны, пуская по ним вязь символов, рождённых его фантазией. Это были вьющиеся травы, поющие птицы, странные, неведомые Сулле существа... Он создавал чудесные, воздушные мостики через подземные реки и пальцы женщины скользили по гладким, холодным перилам, а ее отражение в темной воде шло следом. Живущие на сыром, прохладном камне разновидности светящейся плесени услужливо освещали ей дорогу, пока Сулла поднималась в первый зал по куда более изысканной лестнице. Здесь было тепло и сухо, в очаге горел огонь, пляшущий на осколках лунного камня, что горел куда лучше и дольше любого дерева, бездымно и ровно. Каменное ложе, устланное свежей, мягкой травой, манило прилечь, отдохнуть. Почему-то во время бушующего снаружи урагана Сулла чувствовала себя разбитой и опустошённой, так что была даже рада тому, что Халаан отказался посетить убежище.
Тэл остановился у входа в кладовую, где заканчивал с разделкой добычи, укладывая освежеванные тушки зверьков на сухой лед. Вопросительно склонил голову к плечу, но Сулла через силу улыбнулась:
– Все хорошо, любимый. Просто слишком долго была на солнце. Какой же ты неистовый, особенно когда в зените...
Тэл встревоженно ткнул пальцами, еще испачканными в крови, в сторону ложа и заторопился, исчезнув в одном из узких коридорчиков. Должно быть, отправился в купальню. Так называлась комната, расположенная ниже прочих. Тимо обнаружил, что проходящий в недрах земли ручей, приток подземной реки, подогревался природными силами и создал небольшой бассейн с проточной водой, остающейся всегда чистой и теплой.
Сулла почти задремала, убаюканная мягкостью ароматной травы, так что не слышала, когда вернулся супруг. Почувствовала, как заботливо и осторожно он накрывает ее тонким пледом, связанным женщиной из волокнистой пряжи, получающейся из растущих в пещере растений. Она высушивала стебли, мяла и расщепляла их на волокна, после чего обрабатывала в особом растворе минеральных солей. Получалась недурная пряжа.
Приоткрыв глаза, попросила сонно:
– Поговори со мной.
Ее мужчина устроился рядом, обняв и положив подбородок на плечо Суллы. В ее сознание плавно, уже не вызывая боли и отторжения, вошли образы того, как он провел сегодняшний день. Его мысли были пронизаны солнцем и любовью к ней и Сулла знала – он не проводит между ними границ. Греясь в уютном тепле его объятий и мыслей, она заснула, чувствуя себя неимоверно счастливой. Через несколько часов закончится ураган, небо очистится, а взбудораженная степь успокоится под холодным сиянием равнодушных звезд. Пять ярких лун – непременные спутники ночи, снова выглянут из-за вереницы облаков, освещая тихую ночную жизнь прерии. Сулла помнила, какие имена Тэл дал этим лунам.
Старшая – Зэр. Самая медленная и величественная, сияющая глубоким сапфировым светом. Следом за ней появляется Арк – изумрудная драгоценность на тёмном бархате ночи. Бри и Рин восходят одновременно, оставляя позади самую младшую – Лест. Сулла склонна читать в этих именах совсем другие, иногда задумываясь о том, как живут те люди.
Для нее новая жизнь началась тогда, когда на улицах столицы Эргона, по которым она бесцельно бродила в поисках несуществующего покоя, ее не остановил Халаан и не предложил вновь встретиться с Тимо.
– Он сейчас совсем другой, точнее... вашего возлюбленного больше нет, – со свойственной ему прямотой сказал старлинг. – Но есть кое-что, о чём вы обязаны знать. После полного форматирования личности обычно не остаётся ничего, даже разума как такового, но в случае Таймури Высокий Оол и Старейшие отчаялись объяснить то, почему он повторяет раз за разом ваше имя. Сулла... Сулла... Он не помнит ни ваше лицо, ни обстоятельства вашего знакомства – ничего. Только имя. Многих это обескуражило и они потребовали ужесточить наказание, отняв у Таймури голос. Тогда его звезда начала терять стабильность. Вы знаете, что это значит?
Сулла сухо кивнула. Она долгое время занималась астрономией, пытаясь угадать, какая именно звезда была душой её любимого, но потом поняла, что её старания всего лишь попытка занять себя напрасными мечтами и поисками.
– Я просил Старейших позволить вам поселиться на одной из планет, входящих в систему ТЭЛ и после долгих споров, в течение которых состояние Таймури стремительно ухудшалось, приближаясь к коллапсу, они пришли к согласию. Прошу... нет, умоляю, госпожа Сулла Вайолет Юкава! Спасите хотя бы то, что осталось от моего сына!
С тех пор она жила здесь, на этой пустынной, неуютной и необитаемой планете, как гарант того, что душа старлинга будет продолжать жить. Как и прогнозировал Халаан, вскоре после появления Суллы Тэл перестал выбрасывать в космос безумные волны радиации и раскалённой плазмы. Состояние его стабилизировалось и их, наконец, оставили в
покое. Жалела ли Сулла о том, что её надменный, холодный и загадочный Император исчез? Порой. Но теперь она видела то, чего никогда не позволил бы ей Тимо раньше – его настоящего. У него не осталось больше фальшивых масок, за которые пряталось ранимое, по-прежнему наивное сердце. Теперь все его мыли и эмоции были исключительно для неё и о ней.
Сулла стала центром его вселенной. Тем, ради чего он продолжал жить. Тимо и Тэл постепенно слились для неё в одно целое, вот только простодушному старлингу это было по-прежнему трудно объяснить.
Рядом беспокойно завозился Тэл. Его хриплый голос никто больше не назвал бы красивым и чарующим. Лишь для Суллы он звучал удивительной симфонией магии любви:
– Ты вновь думаешь о другом-я?
– Прости, если тебе это неприятно.
Тэл качнул головой, вновь уютно устраивая женщину на своей широкой груди.
– Мне интересно.
– Если Халаан тревожит тебя, я попрошу его больше не приходить.
Золотоволосое солнце прикрыло ярко-синие глаза, словно в раздумье, потом Тэл, сделав над собой усилие, сказал:
– Он развлекает тебя. Не скучать.
Сулла фыркнула, поправив любимого. Поскольку Тэл предпочитал общаться мыслеобразами, обычная речь ему давалась с трудом. Если бы женщина не просила время от времени говорить что-то вслух, он так и проводил бы целые сутки молча. Хотя... Сулла не солгала в разговоре с Халааном – она давно уже привыкла к новому виду общения и это не доставляло неудобств. Запустив пальцы в роскошную гриву золотых волос, она задумчиво перебирала их, находясь будто в сладкой полудреме. Она знала – ее солнце всегда будет рядом. Всегда, покуда не погаснет.
И этого достаточно для счастья.
Жрецы давно покинули молельный зал, а тонкая фигурка богини по-прежнему восседала на троне. Со стороны она казалась произведением искусства – золото волос, уложенных в высокую и сложную причёску, ярко блестело в полумраке молельни, лицо и сложенные на коленях руки будто выточены из слоновой кости, мягко сияли изнутри особым светом чистоты и невинности, безупречные складки белоснежной тоги на полностью бездвижной фигуре, казалось, выточены из мрамора... И только если тщательно приглядеться, можно было заметить, как медленно приподнимаются плечи богини в едва различимом дыхании.
Она не старела, не менялась год за годом, оставаясь красивой и юной. Её янтарные глаза с равнодушием взирали на толпы паломников, пришедших поклониться чуду. Она будто и не жила вовсе, а потому её телу не требовалось того, что необходимо было живым людям – пища, вода... сон.
Рада Ан Гора. Так её звали прежде. Теперь же она просто Раг. Маленькое жёлтое солнышко, вокруг которого крутилась эта обитаемая планета. Молчаливая, равнодушная богиня для фанатиков, готовых придумывать за неё все необходимые слова и пророчества. Жрецы подстраивали фальшивые чудеса от её имени, но Раг было всё равно. Беспощадные палачи казнили её душу за прегрешения, которых эта невинная девочка даже не успела совершить, бросили, словно сломанную куклу, оставив лишь минимум сил для выживания.
Бедная маленькая Раг стойко терпела пустоту своего существования ради одного-единственного крошечного чуда, что иногда происходило здесь, в этом пустом зале. Так смешно... Чудо для богини.
И сегодня оно вновь произошло: от колонн, отбрасывающих густые тени, послышались торопливые шаги и в круг света, созданный стоявшими за троном негасимыми светильниками, вошёл высокий мужчина с длинными серебристыми волосами и столь же удивительными глазами, казавшимися прозрачными на тонком, умном лице. Сердце богини дрогнуло, ощутив знакомую теплоту. Мужчина поставил перед её троном большую корзину, накрытую тряпицей, со слабой, неуверенной улыбкой поднял серебристый взгляд на неподвижную фигуру:
