Текст книги "Игры престолов. Хроники Империи (СИ)"
Автор книги: 5ximera5
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц)
– Никто и никогда не дарил мне лучшего букета, Луц. Пойми, наконец… Он собран не флористами в дорогих цветочных салонах, его не украшают блестящие безделушки и цветная фольга, и я могу быть уверена, что Джейнно не купил его где-то в лавке мимоходом. Эти крестьянские, как ты выразился, цветы он сорвал сам, думая обо мне, и вот это на самом деле – бесценно.
Герцог де Виже Лебрун раздражённо хмыкнул, но Кэтрин будто не заметила этого жеста пренебрежения.
– Конечно, век такого букета короток, но не это главное. Дорого внимание и та любовь, что он вложил в каждый сорванный колокольчик и вересклет. Может, мы и живёт слишком далеко друг от друга, настоящим чувствам расстояние не помеха.
– Не хочу тебя расстраивать, но ты ещё слишком мало о нём знаешь, чтобы столь смело рассуждать о чувствах, с которыми он делал этот «подарок». Знаешь, как его называют на родине? Кровавый Палач, Чёрный Фаул… С этим человеком ты хочешь связать своё будущее?
– Моего мужа звали Владыкой Ночи, титул тоже не из светлых, однако Айрон был ранимым, чутким человеком и мне жаль, что между нами не было любви.
– Верно, брат заставил тебя выйти за него замуж, и даже какое-то время ты была счастлива, помнишь? Неужели ты считаешь, что твоя новая любовь не остынет столь же быстро, рассыпавшись угасающими угольками? Нет, Кэтрин… Всё слишком зыбко и неверно, как рисунок на воде. Эти отношения не принесут никакой выгоды Эргону, может статься даже напротив, так не следует ли отказать ему прямо сейчас, чтобы не давать повод и напрасную надежду? Моя милая, дорогая Кэтрин, я чувствую – этот человек опасен, непредсказуем и неуправляем, словно торнадо.
– Я люблю, когда погода меняется. – Кэтрин улыбнулась и дружески чмокнула расстроенного герцога в щёку. – Не бойся за меня, я знаю, что делаю, ведь я – королева Ночи, а это, знаешь ли, накладывает отпечаток на сущность. Джейнно Фаул загадочен и непредсказуем? Что ж, нет такой шарады, что я не разгадала.
– Кэт…
– Всё в порядке, просто поверь мне.
– Тимо Лайтонену не понравится твой интерес к его семейству. Этот старый параноик может решить, что Эргон вновь пытается выйти на арену галактических битв. И что он предпримет – неизвестно. Может, твой талант предскажет нам исход этой игры?
Женщина лишь улыбнулась. Она знала, что поступает правильно и предполагаемые распри с Тимо пугали её меньше всего. В конце концов, они всегда могли договориться мирным путём.
====== Глава 15. Дом с привидениями. Часть 1 ======
Фабио разглядывал присланные корпусом Чёрных Рыцарей материалы по подавлению восстания на Альканаре и неожиданно наткнулся на файл, содержащий в себе голографический снимок портрета незнакомого мужчины.
– Иеремия Готфорд, что это за мусор в отчёте? – Принц чувствовал себя прескверно после разноса, учинённого отцом в присутствии нескольких чиновников из различных Департаментов. Жаль, не удалось вспомнить, кто именно стал свидетелем его позора – Фабио пришлось задействовать всю свою выдержку и терпение, чтобы не сорваться и не наорать в ответ, при этом молодой человек отчётливо понимал, что Император только и ждёт этого. Нет, целеустремлённо добивается и, несомненно, ехидно ухмыляется в душе. Так что лица, наблюдавшие сию неприятную сцену, отодвинулись на задний план, померкнув перед одним простым фактом, который терпеливо донёс до герцога Турио Вольгер Тремейн – Дворец тоже наблюдает за ним.
Однако природная жёсткость и резкость характера не так-то просто поддаются дрессировке и потому Фабио просто трясло от любых проявлений некомпетентности подчинённых. Разумеется, он осознавал, что вымещать злобу и недовольство на беспомощных служащих не выход, но просто не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии.
Вот и сейчас, выведя на экран злополучный снимок, Фабио раздражённо постукивал по чувствительному сенсорному покрытию световым стило, отчего по изображению проходили волны помех.
– Как вы объясните присутствие посторонних файлов в отчёте?
– Со всем почтением, Ваше Сиятельство, но никакой ошибки нет, – низким, глубоким голосом отозвался командующий корпусом Рыцарей. – Изображение этого человека в том или ином виде, но непременно присутствовало в кабинетах тех мятежников, кто занимал наиболее высокие посты. В данном случае, это собственность господина имперского посла Альканарского сектора Фрагге Илиона. В прошлом случае идентичный портрет был найден в мэрии мятежного города-крепости Малвейн на планете Малькут.
– Что говорит по этому поводу сам посол?
Иеремия на секунду замялся, потом произнёс с некоторым оттенком вины в голосе:
– Я глубоко сожалею, Ваше Сиятельство… но посол пал жертвой обстоятельств…
– Можете не плести словесные кружева, Готфорд, это вам не к лицу. Почему-то мне кажется, что «обстоятельства», столь прискорбно напавшие на посла, носят вполне конкретное имя. Прошу вас уведомить моего брата, что тому произволу, что он творит, я скоро положу конец и уж поверьте, что Его Величество Император будет проинформирован в ближайшее время обо всех непотребствах, которые учинил герцог Фаул!
С этими словами Фабио прервал связь, раздражённо хлопнув по консоли.
– Чёртов Джейнно! Недоумок! Имбецил!
Некоторое время Фабио совсем не изощрённо матерился, а когда выдохся, вернулся к созерцанию материала. Итак, что мы имеем? Некоего мифического Вождя, перед которым мятежники преклоняются настолько, что не боятся в открытую демонстрировать лояльность к нему! Неслыханно! Невероятно!
Однако что-то в человеке, изображённом на портрете, казалось удивительно знакомым. Даже родным, что ли?
Фабио нахмурился и небрежным движением кисти вывел картинку с монитора на приёмную голографическую панель. Так он мог рассматривать её под разными углами.
Тёмно-рыжие, почти медного оттенка, длинные волосы незнакомца рассыпаны по плечам, высокий лоб украшает золотой обруч, в насмешливой полуулыбке чудится нечто неприятное, холодное, хотя в целом мужчина обладал вполне симпатичной внешностью. Однако ничего особенно впечатляющего, должно быть, Фабио ошибся. Герцог отвёл взгляд, на некоторое время погрузившись в чтение рапортов. Его ничуть не тронула тревога командующего Готфорда на счёт ранения Джейнно. Всем в императорской семье было известно, что на Джее всё заживает быстрее, чем на собаке, и хотя сравнивать собственного брата с животным некрасиво, Фабио в глубине души всегда считал лорда Фаула опасным, непредсказуемым зверем. Вот кем, скажите на милость, нужно быть, чтобы запороть единственную ниточку, ведущую к Вождю мятежников, закатав несчастного Фрагге в асфальт?! Мимолётный взгляд в сторону приёмной панели заставил Фабио невольно вздрогнуть. Вновь возникло неприятное чувство, будто он упускает нечто очень-очень важное. Голограмма парила над столом и синие глаза «вождя» со злой насмешкой следили за погружённым в мрачные размышления начальником «Акелла». Нет, не лицо мужчины казалось Фабио знакомым, а его выражение – в точности такое же, какое бывает у отца во время приступов раздражительности. Также кривятся в злой, желчной улыбке губы, такое же презрение и ехидство во взгляде…
Вдруг кое-что любопытное привлекло внимание Фабио и он увеличил изображение до допустимой величины, позволявшей без потери качества разглядеть мельчайшие подробности. В левом нижнем углу картины стояли, судя по всему, инициалы художника – две буквы «Х» и «Н». Сами по себе они ничего не значили, если бы не стояли на портрете разыскиваемого за подстрекательство и организацию мятежа преступника! Открыв информационный терминал, Фабио задал компьютеру задачу найти в базе любое соответствие по этим инициалам. И спустя полчаса ожидания ответом ему была пустота. Никто из современных художников-портретистов не подписывался подобным образом!
Может, псевдоним? – Размышлял Фабио, однако тут же прервал сам себя: – в таком случае, зачем вообще эта подпись? Нет. Художники, как и все творческие люди, натуры весьма тщеславные. Если и ставить клеймо на свою работу, то никак не поддельное, иначе всё теряет смысл. Значит, нужно спросить тех, кто работал с более поздними мастерами, а «вождя» писал именно мастер, в этом не было сомнений даже у Фабио – человек казался почти живым, настолько ярко и достоверно передан этот образ!
Решив вплотную заняться интересующим его вопросом, молодой лорд спустился на «мастеровой» уровень Дворца, чьи обитатели в той или иной степени были полезны Двору и Его Величеству. В частности, именно там жили художники, работающие с императорской семьёй, скульпторы, в обязанности которых входил декор и украшение комнат изысканной лепниной, барельефами и, разумеется, великолепными статуями, о красоте которых ходили легенды. Словом, богема была весьма почитаема, и на нужды этого сектора Дворца Император отводил немалые деньги, что всегда бесило Араши. Наверное, такому уроду, как слепой братец, были чужды художественные изыски.
Усмехнувшись про себя, Фабио зашёл в мастерскую старого Нарима. Когда юного герцога Турио только представили ко Двору, именно мастер Нарим занимался с капризным, своенравным ребёнком, заставляя его сидеть прямо и неподвижно, что в принципе было невозможно. Должно быть, Фабио доставил немало неприятных часов старику, но всё же, был ему благодарен. С помощью старого художника-портретиста маленькому лорду удалось выработать правильную осанку, чего никак не могли добиться гувернёры. Теперь же, не смотря на то, что глаза мастера стали совсем плохи, а слышал он и того хуже, к нему по-прежнему относились почтительно и он работал больше для себя, потому как, по его словам, не мог и дня прожить без искусства, остальные свои обязанности распределив между пятью учениками – необыкновенно талантливыми юношами.
В большой и светлой комнате пахло красками, известью и холстом. В столбах солнечного света, падавших сквозь прозрачный купол крыши, танцевали причудливый танец серебристые пылинки. Мастеру Нариму отвели одно из самых лучших помещений и его рабочая комната выдавалась далеко за пределы основных ячеек Дворца, напоминая застеклённый балкон огромных размеров.
Некоторое время понаблюдав за тем, как скрупулезно и тщательно старик смешивает краски на палитре, Фабио нарочито громко постучал в дверь. Художник вздрогнул и оглянулся. Тотчас же на его морщинистом лице показалась добрейшая улыбка и он провозгласил скрипучим голосом:
– О, мальчик мой! Вы выбрали время, чтобы посетить старика или вам нужен новый портрет? Боюсь, мои руки уже не так верны, как раньше…
– Не беспокойтесь, мастер Нарим, – Фабио тепло улыбнулся и пожал старческую лапку со следами въевшихся в кожу красок. – Я не настолько бессердечен, чтобы заставлять вас писать мою персону!
– Да уж, в последний раз это было весьма затруднительно сделать. – Золотые лучи искрились в ставшими близорукими серых глазах мастера и в них Фабио читал нисколько не фальшивую радость от встречи. Наверное, именно этой незамутнённой искренности он так желал добиться от отца, каждый раз испытывая всё новое разочарование, боль от которого не притуплялась, сколько бы лет не прошло. Почему же вышло так, что старый мастеровой встречает лорда Турио, как добрый дедушка, тогда как настоящие его родственники лишь холодно кивали проходя мимо?
Поговорив немного о разном, Фабио, чтобы не выглядеть неучтивым, приступил к волнующему его вопросу только после восхитительного травяного чая с печеньями и мастер Нарим, надев на нос очки, внимательно осмотрел работу неизвестного художника.
– Очень необычный стиль, – наконец, вымолвил он, – примерно в 1300 – 1548 годах прошлой эпохи был модным подобный реализм. Некоторые портретисты доходили до того, что тщательным образом прописывали каждую морщинку, каждую ресничку заказчика, из-за чего получалось изображение, сходное с застывшим отражением в зеркале. Очень кропотливый, сложный труд. Работа, несомненно, принадлежит кисти Мастера. «Н.Х.»… К сожалению, юный лорд, моя память стала подводить в последнее время и я не смогу вот так вспомнить нужное вам имя, но у меня есть каталоги, в которых можно обнаружить нечто весьма познавательное и, скорее всего, искомый мастер окажется среди этих страниц.
– Но почему вы не оцифруете все эти данные? – С некоторым недоумением спросил Фабио, глядя на то, как старик возится с кипой папок. Тот остановился и строго посмотрел на принца поверх очков, назидательным тоном сообщив:
– Молодой человек! Вот когда вы научитесь оцифровывать и переводить в голограмму душу, красоту и свет, тогда, возможно, художники позволят вам войти в святая святых мастерской. А пока… поизучайте вот эти работы и особое внимание обратите на подпись. Всё же, первая треть предыдущей эпохи… Удивительно, что ещё появляются экземпляры работ, да ещё в таком хорошем состоянии… – Мастер Нарим склонился над голограммой, придирчиво рассматривая снимок.
– Действительно, странно, – согласно протянул Фабио. Теперь, когда он был осведомлён о предполагаемом возрасте портрета, а значит, и изображённого человека, ниточка, ведущая к «вождю», стала буквально расползаться в пальцах. Кто может прожить так долго? Обычному человеку подобное долголетие только снится! Разве что представители Великих Домов жили дольше отпущенного срока лет на сто, ну, и, конечно же, Императорская семья. Проснувшийся интерес заставил Фабио безропотно принять драгоценные каталоги и удалиться в кабинет, где начальник «Акелла» и провёл весь остаток дня, рассматривая портреты неизвестных людей минувшей эпохи.
Понимая, что необходимый объём в краткие сроки ему не осилить, Фабио взял каталоги домой, так что за семейным ужином и в супружеской постели продолжал листать тонкие хрупкие страницы, пока не вызвал этим бурное негодование жены.
– Что такого в этих картинах? – Раздражённо спросила, нахмурившись, Шэнни. – Ты не обращаешь внимания на домашних, пропустил мимо ушей жалобы гувернёров на твоих старших сыновей! А, между прочим, заниматься их воспитанием должен их отец, не находишь?!
– Дорогая, не сердись, – примирительно улыбнулся Фабио, сочтя за лучшее отложить в сторону сведения о художниках минувшей эпохи. – Знаешь, если будешь так хмуриться, между бровями заведётся морщинка. «Сердитка» называется. Я в курсе о шалостях Вестена и Вероена, но в их возрасте мальчикам положено хулиганить! Беспокойство вызвало бы их тихое поведение, и потом… ты слишком опекаешь их.
– Зато ты всегда спокоен, не так ли?
Жена собралась всерьёз обидеться и пришлось герцогу Турио на несколько часов забыть о своих делах, подозрениях и расследованиях, чтобы полностью раствориться в атмосфере семейного уюта и счастья, которое так щедро дарила ему Шэнни. Наблюдая за тем, как довольная проведённым временем женщина спит, устроив голову на сгибе его руки, Фабио не мог перестать думать о том, что его жизнь могла сложиться иначе.
====== Глава 15. Дом с привидениями. Часть 2 ======
Искомая расшифровка инициалов нашлась на триста сорок третьей странице каталога известных портретистов 1445 – 1602 годов прошлой эпохи. Нолан Хант. Придворный художник и самая настоящая звезда на небосклоне богемы. Однако, несмотря на то, что заказчики становились в очередь у дверей его мастерской, своим приоритетом он сделал работу для одного из четырёх Великих Домов – Эшли.
На этом месте краткой биографии таинственного мастера Ханта Фабио остановился, напряжённо вспоминая курс истории. Он не был особенно прилежным учеником, к прискорбию супруги, умудрившись передать эту черту своего характера старшим близнецам – Вестену и Вероену, однако компенсировал свои недостатки упорством и трудолюбием, что позволило герцогу Турио добиваться поставленных целей, не прибегая к помощи влиятельных братьев или отца.
Дом Эшли был Великим, бесспорно, но слава его уже угасала и многие вассалы предпочли принять сторону более сильных Домов – Амадо и Гэлли. Семейство Ттар, последнее из четырёх, находилось в столь же плачевном состоянии, но безумная гордость не позволяла этим кланам объединить слабеющие силы в борьбе за влияние. Вместо этого они активно соперничали, плели интриги и всеми возможными способами пытались скомпрометировать явных политических лидеров. И в этом Фабио находил большую странность. Знаменитый художник, чья стремительная и блестящая карьера позволила бы безбедно жить в Домах Феникса или Кошки, предпочёл умирающего Леопарда. Почему?.. На странице каталога была фотография мастера. Нолан Хант – мужчина средних лет, в отличие от своих произведений и полотен ничем особенным не выделялся. Абсолютно серая внешность, одинаково подходящая для простого статиста, отличного убийцы, умеющего скрывать своё присутствие, или, к примеру, шпиона, но никак не для яркого художника.
Дом Эшли закончил свои дни при странных обстоятельствах – это было известно из общего курса истории, но существовала ещё и тайная летопись Домов, в которых вполне могли затесаться сведения о некоем агенте, сыгравшем не самую последнюю роль в падении щита Леопарда! Чувствуя прилив охотничьего азарта, Фабио ещё раз перечитал биографию мастера Ханта. Работы для Дома, состоящего из трёх человек на протяжении пятнадцати лет! Это само по себе подозрительно! Так чьим же человеком он был – кот или феникс? Может, дракон Ттаров? Но явно не просто придворным художником! После того, как Эшли попались на заговоре, Император Канн Сатор изгнал их за пределы Внешних Колец, оставив в качестве заложника единственного сына этого Семейства – Альфреда Эшли. Должно быть, жизнь мальчика была похожа на повторяющиеся раз за разом круги ада! После прогремевшего скандала имя Нолана Ханта ещё раз встречалось в упоминаниях о проводимых крупных выставках, но, судя по всему, он потерял интерес к своему ремеслу. Что ж, такое бывает, если человек получает сразу ОЧЕНЬ много денег.
В общем и целом картина становилась ясна. Молодой и известный художник втирается в доверие к теряющему влияние и реальную власть Дому, что служит последнему отличной рекламой в светском обществе. Попутно он становится очень дорогим другом семейства, при нём ведутся различные разговоры, которые совершенно не мешают смешивать краски для портрета малыша, чьи родители либо слишком беспечны и глупы, либо доверяют мастеру настолько, что не скрывают от него своих планов… Однако, из личного опыта Фабио знал, что заказчики мало обращают внимания на слуг, исполняющих их волю и если дело было именно в этом… Как бы то ни было, но Эшли предали, ударили в спину подлым и бесчестным образом и ради тех серебряников мастер согласился загубить свою блестящую карьеру.
Остаётся проверить лишь одно. Действительно ли был членом Дома Эшли изображённый на картине «вождь»? И почему мятежники считают его более достойным трона Галактики, ведь если судить по оставшимся записям и обрывкам семейных хроник, Эллеонора Эшли так и не ввела в Дом своего супруга – Тейна Лораса, а их сыну на момент кризиса было всего шесть лет.
Человек с портрета злорадно усмехался, и Фабио начинал его тихо ненавидеть.
Господин Лорас остался простолюдином, солдатом с границ обитаемых систем. О чём думала высокородная Эллеонора, выбирая себе супруга – загадка, но она не позволила ему стать дворянином, и об этом свидетельствовало семейное древо Дома Леопарда, раздобытое Фабио с огромным трудом. Однако нужно было всё уточнить, потому что принца не оставляло гадкое чувство – «вождь» был явно породистым, не похожим на выбившегося в князья солдата.
Пытаясь подтвердить свои подозрения, герцог Турио начал поиск в другом направлении, а именно – фотографий или иных документальных свидетельств, из которых можно было бы точно заключить, как именно выглядели члены злосчастного Дома. Но как бы Фабио не искал, сколько бы архивов не поднимал – всё напрасно. Изображений заговорщиков из Эшли не было нигде. Информация и без того скудная, наводила на мысли, что более подробные данные либо повреждены, либо умышленно стёрты, а это лишь подогревало интерес. Фабио начинал чувствовать, что разгадка где-то совсем рядом.
К счастью, пост начальника «Акелла» открывал доступ на самые глубокие уровни архивов не только Дворца, но и городских терминалов, и, в конечном счёте, герцог Турио добился желаемого, а именно – нашёл необходимые координаты одного из уцелевших особняков Дома Эшли.
Спускаясь по парадной лестнице к дежурному порталу, Фабио столкнулся с Энрике. Брат обрадовался ему, как родному.
– Хорошо, что здесь ещё кто-то остался! – Воскликнул герцог Бришелла, пытаясь ослабить жёсткий воротник накрахмаленной рубашки. Его дублет был расшит золотой и серебряной нитью, бисером и жемчужными слезами, складывающимися в затейливый рисунок переливающихся разными цветами бабочек. На плечах адмирала был закреплён лёгкий полу-плащ с изображением тех же насекомых, а на груди – массивная цепь регента. Фабио подавил желчное раздражение от столь помпезного вида Энрике, постаравшись скрыть своё недовольство и, чего уж лукавить – откровенную зависть. Отец вновь выбрал не его, даже если в обязанности регента входило всего лишь греть трон для отлучившегося Владыки. Лестер Турио Барр Амадо оставался для Императора всего лишь вздорным избалованным капризным мальчишкой.
– Что ты имеешь в виду?
– Браних в своём имении, близнецы – в Башнях, Араши – со своей проклятой экспедицией, Джейнно – на войне… Даже Эвазара нет! Не бросай меня на растерзание придворным и просителям!
– Прости, ничем не могу помочь, – скопировав усмешку «вождя», сообщил Фабио. – У меня работа.
– Может, возьмёшь меня с собой, а? – В аквамариновых глазах брата отражалась безумная надежда. – Скажем, рванём поохотиться на Фильву или Аббаи…
– Рик, мне не до развлечений. Когда отец вернётся, то потребует отчёта, а мне, увы, нечего ему предложить.
– Пока он не вернулся, твоим Императором являюсь Я!
– Прощай.
Фабио, повернувшись спиной к раздосадованному брату, набрал ряд цифр на консоли портала. Дежурных сегодня не было и он, воспользовавшись случаем, сдублировал энергетическую арку на Кароносе, конечном пункте своего назначения. Теперь, чтобы вернуться во Дворец, нужно будет всего лишь пройти во врата с другой стороны, тем самым дезактивировав их. Одноразовый Путь был удобен во всех отношениях и не пришлось долго и нудно доказывать одарённым своё право им воспользоваться. Довольный тем, как всё обернулось, Фабио шагнул в портал и оказался на берегу полноводной реки.
====== Глава 15. Дом с привидениями. Часть 3 ======
В утреннем тумане, поднимающемся над водой, были видны крыши домов какой-то большой деревни. Фабио, обернувшись, махнул в сторону арки портала развёрнутым веером и, стремительно поблекнув, проход между мирами исчез, будто пустынный мираж. Оставив рядом с ним пару охранных заклинаний, герцог Турио мог быть совершенно спокоен – никто из местных не сможет приблизиться к порталу: их будут охватывать иррациональные ужас и страх. Во все времена одарённые, забывая об оставленных ими Путях, создавали и продолжали множить места, которые впоследствии среди аборигенов стали считаться «проклятыми», «нехорошими» или «гиблыми». Иногда поставленная защита давала сбой, а со временем и вовсе истончалась и люди, случайно оказавшиеся не в том времени и не в том месте бесследно исчезали. Подобные сказки, мифы и легенды сопутствовали многим заповедным аномальным зонам. К ним привыкали и жили рядом с необычным веками, наказывая внукам и правнукам не ходить туда, откуда можно не вернуться. Но Фабио не считал себя столь легкомысленным. Можно было, разумеется, посетить эту ничем не примечательную аграрную планету обычным способом, на корабле, однако подобное действие непременно сопроводилось бы шумихой в прессе, ненужными домыслами и пересудами на тему: к какой из любовниц герцог Турио совершил парадный вылет?
Огорчать свою супругу в планы Фабио не входило, как и оповещать возможных шпионов повстанцев о направлении расследования – это могло вспугнуть крупную рыбу.
Размышляя об этом, он шёл к деревне, наслаждаясь запахом луговых трав и весёлым щебетом пташек. На индустриальных планетах, во сто крат опередивших в развитии подобные миры, природа оказалась загнана в жёсткие рамки особо охраняемых зон, где каждая травинка была на учёте, а каждое деревце обслуживал целый штат сотрудников. Позволить себе роскошь держать оранжерею могли лишь дворяне да разбогатевшие на торговле негоцианты. Здесь же люди жили, даже не ведая о своём богатстве – дышать свежим воздухом, не фильтрованным тысячу раз дворцовыми кондиционерами, а настоящим, пряным, имеющим запах костра и готовящегося на нём мяса, свежескошенной травы, душистого домашнего хлеба…
Посад оказался довольно большим – домов сто. Новая персона сразу же привлекла к себе живое внимание и за идущим герцогом тотчас же увязалась стайка мальчишек, передразнивающих важную походку незнакомца. Найти трактир не составило труда – видимо, деревня эта находилась на перекрёстке торговых путей и на площади гордо красовалась единственная гостиница, а по совместительству ещё и кабак, в который заглядывали работяги по вечерам. Большая деревянная вывеска гласила, что заведение называется «Дырявая бочка», тут же красовалось изрядно выцветшее, но по-прежнему хорошо различимое изображение лопнувшей бочки, из которой хлестал пенный эль. Внутри было довольно опрятно и чисто, девица крестьянского вида тщательно мыла и скоблила деревянные доски пола, время от времени погружая тряпку в ведро с мутной водой. Заметив гостя неприветливо буркнула:
– Чего изволите?
– Кружку эля. Самого лучшего.
Увидев в руках незнакомца увесистый кошель, девица заторопилась, тут же исчезнув в кухонном помещении, так что когда Фабио добрался до барной стойки, осторожно обогнув все столы с поднятыми на них стульями и скамьями, его уже встречал услужливо улыбающийся хозяин заведения. Мигом оценив презентабельный вид принца, а в особенности уделив внимание серому мундиру «Акелла» с белой лилией на плече, дядька выставил на барную стойку здоровую кружку тёмного пива.
– Пустовато здесь, – заметил Фабио, пригубив напиток и крякнув от удовольствия. В пивоварне, принадлежавшей его матери, варили эль не на много хуже этого и он даже испытал мимолётный приступ ностальгии.
– Так рано ещё, господин. – Заискивающе улыбнулся трактирщик. Почему-то все заведения подобного рода, в которых за свои сто пятьдесят лет бывал Фабио, имели в своих владельцах кругленьких и низких мужичков с красными, потными лицами и льстивыми улыбочками. Наверное, это была какая-то особая раса. – Все в поле, а сюда придут только ближе к вечеру, поэтому, если вам нужна комната…
– Обойдусь, – коротко отрезал герцог. – Скажи-ка лучше, любезный, нет ли поблизости от деревни старого господского поместья?
– Как же не быть, уважаемый. – На широкое добродушное лицо трактирщика будто легла тень. – В трёх лигах к северу, на холме стоит старый дом. Говорят, он принадлежал какой-то знатной семье старого рода.
– А на воротах – леопард?
– Как есть, милорд.
Фабио внутренне возликовал! Его источники не подвели и Дом Эшли находился совсем рядом. Стараясь казаться беспечным, лениво спросил:
– Поди всё ценное вынесли давно?
В пору юности герцогу Турио довелось бывать в самых разных местах и общаться с разными людьми. В отличие от своих братьев, родившихся и выросших во Дворце, где за ними присматривал целый штат гувернёров, репетиторов и учителей, Фабио долгое время был предоставлен самому себе и считал, что у него действительно было детство. Мать его, Фэйа Роннен, воспитала в сыне любовь к свободе и ему претила та покорность, с которой братья выслушивали и исполняли повеления отца. Не желая становиться узником этой слепой преданности и любви, пытаясь сохранить свои убеждения, юный Фабио не долго пробыл в столице. При первом же удобном случае он бежал в Эргон, где судьба и свела его с Кэтрин Старр и заодно преподала пару жестоких, но весьма доходчивых уроков, поубавив наивности и подростковой бесшабашности. Но и после того, как отец, разыскав, вернул Фабио обратно во Дворец, юноша продолжал бунтовать. Сейчас, по прошествии многих лет, герцог Турио, оглядываясь на своё прошлое, не мог сдержать горькой улыбки. Каким же глупым он был тогда! Наивно полагал, что в идеях повстанцев есть рациональное зерно, что, если с умом подойти к проблемам многих, можно вывести правильное решение, словно доказать теорему. Считал, что одному под силу изменить систему… Тогда он как никогда был близок к тому, чтобы примкнуть к сопротивлению и только могучий инстинкт сыновьего долга останавливал его на краю пропасти. И сейчас Фабио был рад, что не сорвался в неё. Он решил действовать иначе. Отец научил его одной очень важной мудрости и Фабио всегда будет помнить тот разговор…
+++
– Я просто хочу равноправия, – устало повторил юноша, отчаявшись доказать свою точку зрения более старшему и опытному собеседнику. Тимо подбросил дров в горящий камин, багровые отблески легли на его печальное, суровое лицо, когда он тихо ответил:
– Значит, ты хочешь войны.
– Это совсем не обязательно, – запротестовал Фабио. – История знала множество примеров бескровных революций…
– Остановись, мальчик мой. – На плечо принца опустилась рука с тонкими, бледными пальцами. Император не позволял себе украшений. – Остановись и взгляни на мир не через призму глупых фантазий и убеждений, а как на объективную реальность. Эта Вселенная построена на контрасте: всегда есть чёрное и белое, жизнь и смерть, добро и зло… Разделение проявляется даже в самой природе человеческой, как женское и мужское начала. Ты не в силах изменить суть вещей.
– Но что, если я не одинок в своих суждениях? – Дерзко задрав узкий подбородок, воскликнул Фабио. – У меня есть сотни, тысячи единомышленников как из аристократии одарённых, так и среди простых граждан. Что же делать с ними? Тоже прочитать им умиротворяющую лекцию о границе между нашими мирами и со спокойной душой напутствовать на продолжение их бессмысленного существования?!
И снова его уверенность разбилась о ледяную стену мудрости и спокойствия отца.
– Ты славный ребёнок, Лестер. В тебе горит яркий огонь, но он спалит тех, кого ты поведёшь за собой. Так случалось всегда, когда кто-либо, подобный тебе, наивный идеалист, пытался сдвинуть горы, стоявшие ещё до рождения его предков. Свободы и равноправия, как ты их понимаешь, не существует. Можно быть свободным, даже находясь в плену условностей. Можно чувствовать себя счастливым, занимаясь тем делом, в которое веришь. Что же предлагаешь ты, мальчик? Отобрать у людей то, в чём они понимали смысл их жизней, втолковать этим многоликим массам, как они плохо жили раньше, и вот теперь, благодаря твоей революции, всё, наконец, займёт свои места?
