Текст книги "Игры престолов. Хроники Империи (СИ)"

Автор книги: 5ximera5

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 55 страниц)

Но вот, шагая по телам павших противников, они достигли своей цели – особо охраняемой камеры. Сопротивление здесь было гораздо сильнее, но вернувших свою силу принцев уже ничего не могло остановить. Взрезанные электронные замки, запах горелой изоляции и вот дверь распахнулась…

Джейнно страшно вскрикнул, бросаясь внутрь стерильно-белой камеры, на полу которой безвольной сломанной куклой лежал Эвазар. Лицо его было настолько бледным, что могло соперничать с молочной белизной допросной. И на фоне этой чистоты грязными пятнами смотрелись брызги и застывшие потёки чёрной крови. Изрыгая заковыристые проклятия в адрес вероломного Энрике, герцог Фаул звал:

– Заре! Заре, ты слышишь меня?!

Веки несчастного еле заметно дрогнули, но он так и не смог найти в себе сил открыть глаза, чтобы увидеть брата, склонившегося над ним. Изломанное беспощадной болью тело отказывалось служить, а когда Джей коснулся шершавыми сухими пальцами губ наследника, чтобы проверить – дышит тот или нет, сознание милосердно оставило Эвазара, позволив забыться в ласковой, мягкой тьме.

– Они пытали его, – с отвращением процедил Браних, пнув подвернувшееся бездыханное тело последнего из защитников этой «крепости». – Сволочи!

Джейнно с великой осторожностью поднял на руки тело брата, стараясь не причинять лишней боли. Перебитые в нескольких местах ноги, помятые рёбра, внутренние кровотечения – далеко не весь перечень, который выдал бы дроид-диагност. Зэра срочно нужно было спасать, иначе он не проживёт и нескольких часов.

– Рик заплатит за каждую секунду страдания Заре. Я клянусь в этом.

Больше немногословный маршал не сказал ничего, однако Браниху тотчас представились все виды казней, вплоть до самых диких, уходящих корнями в дремучее прошлое.

– Давай позже решим, кто съест печень Энрике, а кому достанется сердце. Забираем добычу и сваливаем!

Обратную дорогу Джейнно помнил плохо. Должно быть от того, что коридор впереди кишел тварями, подчиняющимися Браниху, а сами они просто бежали следом, отмахиваясь от встречных патрулей, поднятых по сигналу тревоги. Взгляд лорда Фаула то и дело впивался в лицо Эвазара, отмечая всё новые и новые следы жестоких пыток. Пересохшие губы регента приоткрылись, но если он и застонал от боли, то совсем неслышно.

– Скоро всё закончится. Потерпи. Только не умирай… – Эти слова Джейнно твердил, как чудотворную молитву, могущую удержать умирающего брата на этом свете. Ловчий Теней обернулся, ободряюще хмыкнул:

– Он выдержит. Это же Зэр! Он настолько ответственный, что просто не посмеет умереть, бросив нас одних. Хватит смертей. Больше никто не погибнет!

И не смотря на то, что слова эти были корявы и очень далеки от тех сладких песен, что обожают менестрели, сказаны они были от всего сердца, звеня неподкупной, искренней уверенностью, что так и будет.

– Да, – кивнул Джейнно, прижимая к груди своё драгоценное сокровище. Он позаботится о том, чтобы все виновные понесли заслуженное наказание, ибо только таким образом, единственным доступным для него, мог выразить всю глубину своего гнева.

Как ни странно, но из Дворца они выбрались, практически не встретив сопротивления. Несколько раз автоматические двери внезапно срабатывали, отсекая беглецов от отрядов преследователей, и напротив – перед Бранихом и Джейнно открывались пути, о которых принцы ранее и не знали! Тёмные, узкие ходы, пролегающие в толще стен, запах пыли и плесени, горький привкус тайн, бережно хранимых и уже не нужных тому, кто так любил мягко, неслышно ступать по выстланным старыми коврами переходам, из этой затхлой, отдающей древностью тьмы вглядываясь в ярко освещённые комнаты.

Почему-то именно сейчас Браниха накрыло осознанием того, что прошлая его жизнь безвозвратно утрачена со смертью отца и Лукаса, сумасшествием Энрике… Столько потерь и поражений, и дело было даже не в проигранной битве, ведь, в конце концов, проиграть аналитику уровня Араши не столь уж тяжкое преступление. Просто адмирал, прошедший сквозь огненное горнило множества битв и выживший всему вопреки понимал – сейчас они с Джейнно подобны бойцам, получившим тяжкие ранения, но не способным остановиться, чтобы прийти в себя. Слишком часто видел Браних, как умирали те, кто не вовремя вспоминал о своей боли.

Нельзя думать, нельзя останавливаться – только вперёд! Он ещё успеет разорвать собственное сердце ледяными крючьями тревоги за жену и детей, так же, как Джейнно успеет почувствовать запоздалые стыд и сожаление за то, что был так необдуманно откровенен в своих порывах перед тем, кто умел всё замечать и делать правильные выводы. Хотя… что в действительности может чувствовать закалённый в боях идеальный воин без страха и упрёка? Истинный рыцарь и жестокий палач, сочетающий в себе две прямых противоположности – благородство и безумие.

Сейчас было важным лишь то, что Дворец помогал им всеми доступными средствами, не взирая на угрозу расправы, не считаясь с опасностью… И невозможно было упустить такой шанс, поддавшись собственным чувствам!

– Что теперь? – Они стояли у обрыва, за которым территория орбитального комплекса заканчивалась и начиналось хмурое, дождливое небо Столицы, и до ближайших шпилей и башен прочих зданий пролегала ужасающая пропасть многих километров. Если бы не атмосферный купол Дворца, принцы не смогли бы долго продержаться без кислородных масок.

Браних проигнорировал нетерпеливый вопрос брата, сосредоточенно набирая на миникомпе, вмонтированном в массивную наруч, ряд сложных комбинаций и команд. Когда-то он воспользовался услугами телепата Лиги для того, чтобы намертво впаять в собственную память жизненно важную последовательность символов. Он полностью разделял мнение супруги о том, что если хочешь жить красиво, нужно иметь две вещи – чёрных ход и запасной выход.

Последняя цифра, мигнув, погасла на голографическом дисплее и в ту же секунду послышался вибрирующий гул, сотрясавший, казалось, основы мироздания. Лицо Джейнно прояснилось – ему отлично был знаком звук разогревающихся ионных двигателей. Над вскипевшими облаками, словно чудовищный левиафан, вынырнувший на поверхность океана, показался гладкий, обтекаемый борт крейсера класса «Эскафлон». Серебристый кит величественно поднимался над облаками, блестя влажным металлом обшивки – там, внизу, шёл проливной дождь, вместе с жителями столицы оплакивающий смерть Императора Тимо Лайтонена. Мастерство пилота позволило военному кораблю максимально близко подойти к границе Дворца, так что от гостеприимно распахнутого шлюза принцев отделяла лишь узкий, шириной в шаг, провал в бездну.

Пропустив вперёд Джейнно, по-прежнему бережно, словно большого ребёнка, прижимающего к груди бесчувственного Эвазара, Браних задержался, последним долгим взглядом прощаясь со сверкающей громадой Дворца. Отсюда, с самых границ парящего комплекса, были видны тёмные траурные полотнища, трепещущие под порывами ветра – скорбные знаки грядущих похорон. И это было некоей вехой в истории Галактики, ибо никогда уже яшмовый трон не займёт Император, который мог бы сравниться с отцом. Никогда больше голос его не раздастся под сводами залов, не будет слышна тяжёлая, хозяйская поступь, а зеркала не отразят гордый профиль и ясного взгляда сапфирово-синих глаз. Там, внизу, тоже скорбели – Лига Одарённых потеряла одного из Хранителей, самого сильного в пяти поколениях, выдающегося лидера… Лукаса.

Браних понимал, что напрасными сожалениями делу не поможешь, не вернёшь павших к жизни и не умертвишь недругов, а потому, простившись молча с родиной, которую знал, Адмирал взошёл на борт корабля и люк с тяжёлым лязгом захлопнулся за его спиной. Впереди были лихие времена позорного бегства и то, что Джейнно назвал бы «игрой в прятки».

====== Глава 20. Сумерки. Часть 1 ======

Бывший Император Галактики равнодушным взглядом скользнул по богатой обстановке кабинета, куда его достаточно грубо втолкнули, тут же отметив наличие весьма солидного бара, пестрящего дорогими этикетками бутылок, и полное отсутствие рабочего стола, каких-либо документов и принадлежностей для письма. Когда Повелителем Эргона был Айрон, в эту комнату нельзя было войти без противогаза – в процессе работы вампир дымил как паровоз и ему совершенно безразличен был сорт вдыхаемого дыма, он с одинаковым усердием травился как дешёвыми папиросами, выкуривая их в три затяжки, так и безумно дорогими сигарами, благо, бессмертные лёгкие позволяли любые излишества. Гора окурков возвышалась над пепельницей, каким-то чудом не рассыпаясь, а всклокоченный хозяин кабинета пытался навести порядок в залежах и кипах бумаг, время от времени зло поводя налитыми дурной кровью от долгих часов бессонного дня глазами.

Новый Принц Ночи явно не утруждал себя делами. Юный наглец вольготно расположился в кресле, обитом красным бархатом, закинув ногу на ногу и лениво потягивая багрово-чёрное вино из хрустального бокала, всем своим видом демонстрируя царственное небрежение и высокомерное снисхождение к явившимся по его зову. Чёрный френч, украшенный затейливой серебряной вышивкой и зауженный в талии, идеально сидел на его фигуре, белоснежный шейный платок скрепляла брошь, сердцем которой являлся крупный тёмный рубин, мрачно сверкающий в свете люстры. Светлые волосы Натана были аккуратно уложены в щегольскую причёску и блестели от бриолина. Может, он и желал произвести впечатление на пленника, да только Тимо, облачённый в арестантскую робу, выглядел куда величественнее. Ему не нужны были косметические ухищрения и пошитая модистками одежда, чтобы подавлять одним лишь взглядом – тяжёлым, мрачным, от которого ледяные мурашки начинали бегать по хребту.

Серый и синий взгляды скрестились, будто шпаги. Александру Араксу даже показалось, что воздух зазвенел напряжённой струной, напоенный неким тёмным ожиданием. И Натан не выдержал первым. Он слишком долго накручивал себя в ожидании этой встречи, всё в нём кипело и клокотало от восторга, смешанного с яростью и лава эта уже вовсю бурлила вровень с краями «кратера».

– Вот мы и увиделись снова, Тимо Лайтонен. – Томно протянул Натан, и в красивых серо-стальных глазах его отразилось нечто настолько ужасающе мерзкое, что все присутствующие поспешили отвести взгляды, опасаясь привлечь внимание повелителя. И только Тимо остался спокоен. Царственным жестом приподняв седые брови, сказал, допустив в голос убийственную нотку брезгливости:

– Удивительно бездарный способ пригласить на свидание.

Титаническим усилием Натан вернул своей маске насмешливое превосходство, продолжив:

– Ничто так не стимулирует, как вид беспомощного врага. Где теперь твои Врата, Лайтонен? Где твоя хвалёная сила, о которой слагают легенды в обитаемых мирах? Ошейник несколько остужает пыл, верно?

Тимо промолчал, бесстрастно созерцая картину, висящую над креслом Натана. Вампир счёл это своей маленькой победой и хорошее расположение духа стало возвращаться к нему, выразившись в несвойственной ему разговорчивости:

– Знаешь, – доверительно произнёс юный Принц Ночи, – тебе почти удалось напугать меня в тот раз. Я и понятия не имел, на что способен старлинг, дитя звёзд. Но вот незадача… терпеть не могу тех, кто имеет наглость быть сильнее меня, смекаешь? И ты здесь как раз за тем, чтобы раз и навсегда уяснить простую истину – Натан Лута Сольвейг единственный, кто заслуживает титула Величайшего Повелителя Галактики!

– Какой забавный мальчик, – сухо хмыкнул Тимо. – Не забудь, что чем выше взбираешься, тем больнее падать.

– И ты являешься ярким примером такого головокружительного падения, – весело рассмеялся вампир, – И кстати, почему ты смеешь стоять в моём присутствии? Разве тебе не объяснили правила этикета?

– Извини, но ты занял моё кресло.

Багровая краска гнева бросилась в лицо Натана, он в раздражении сжал хрупкую ножку бокала, раздавив её. Брызнули осколки, в воздухе разлился аромат летнего полдня и спелых ягод, а Владыка Эргона уже стоял на ногах, вперившись страшным, бешеным взглядом в по-прежнему невозмутимого пленника. Тимо с олимпийским спокойствием повёл плечами, странным образом превратив этот доступный ему, связанному зачарованными оковами, жест в демонстрацию великосветской скуки.

– На колени! – Прокаркал окончательно взбешённый Натан, а когда бывший Император не покорился, кивнул телохранителям. Сильные и меткие удары под колени вынудили Тимо рухнуть на пол, сморщившись от боли. Александр Аракс открыл рот, чтобы что-то сказать, но встретился взглядом с Владыкой и аккуратно сомкнул губы, поджав их в брезгливой гримасе. Он примерно представлял, что последует дальше и не собирался принимать в этом никакого участия. Обычно Натан предпочитал, чтобы у его «забав» были зрители, любил видеть их реакцию, слышать приглушённые возгласы отвращения… но на сей раз он внезапно изменил своим привычкам, рявкнув:

– Все вышли вон!

Телохранители исполнительно и быстро покинули комнату, Аракс задержался на пороге, наблюдая за тем, как Владыка Натан выбирает из осколков бокала самый прочный и острый. В мозгу медиума, словно кадры немого кино, пронеслись тысячи вариантов садистских приёмчиков из арсенала Принца Ночи. Помимо воли содрогнувшись, секретарь поспешил закрыть дверь с другой стороны, мечтая о том, чтобы всё закончилось быстро.

– Думаешь, твоё остроумие поможет тебе? – Натан сильным пинком перевернул жертву на спину и оседлал грудь Императора, заставив того болезненно выгнуться – заломленные за спину руки едва не выворачивало из суставов, в поясницу врезались наручники, а шею сдавил проклятый ошейник. Юноша склонился почти к самому лицу Тимо, зловеще прошипев: – Наверное, всё ещё считаешь себя неуязвимым, непобедимым и могущественным, способным перекраивать реальность по своему замыслу? Спешу тебя расстроить, Лайтонен. Отныне ты – моя вещь. И я буду играть с тобой столько, сколько потребуется, чтобы до тебя дошло, какое ты ничтожество. Ибо никогда я не прощу тех, кто смеётся надо мной!

– Наверное, ты считаешь, наивное дитя, что причиняя боль тем самым покоряешь? – Бледные, тонкие губы Тимо изогнулись в насмешливой, немного грустной улыбке. – Ограниченность фантазии есть признак скудоумия, знаешь ли. Не всё в мире сводится к физическим страданиям, а многие из их тонкостей и оттенков мне давно уже известны, так что рискую предположить, что отнюдь не все из твоих пыток произведут должный эффект.

– Но что мешает мне попробовать? – Вкрадчиво шепнул Натан, плотоядно облизнувшись. В жесте, исполненном удивительной нежности, он провёл по щеке пленника осколком бокала, зачарованно наблюдая, как вспухает кровью свежий разрез, как тонкое стекло, ломаясь, остаётся в ране крошечными кристаллами, язвя ещё больше. Но в сапфировом взгляде ничего не дрогнуло: ни тени страха или гнева. Полнейшее равнодушие.

– Твоя красота… я доведу её до совершенства. Заставлю понять, как прекрасен мир, окрашенный в алый! Вместе мы сотворим подлинный шедевр, – страстно шептал юный Владыка, едва касаясь губ Императора в преддверии поцелуя. – Болью тоже можно наслаждаться – видеть её вкус и почувствовать на языке цвет, ослепительно багровый…

Тимо захрипел, чувствуя, как впивается стекло в ямочку между ключиц, как царапает кости, будто Натан задался целью вывести свой автограф на каждой из них. Но вдруг вампир удивлённо вскрикнул, пригладив кончиками пальцев почти затянувшуюся рану, нанесённую самой первой. Розовая сукровица словно выдавливала из тела Тимо мельчайшую стеклянную крошку, стремительно заживляя разорванные ткани.

– О-о-о… – сладострастно протянул Натан, – так вот оно – совершенное тело, созданное тандемом двух гениальных Инженеров Галактики! Почти мгновенная регенерация! Но за неё придётся чем-то расплатиться, не так ли? Что это, Тимо? Из каких резервов твой организм берёт необходимую энергию?

– Усиление природных способностей и только.

– Я тебе не верю, – Натан чуть слышно хихикнул. В его серых глазах плясали огоньки безумия. – Однако, у нас есть бесконечность для того, чтобы найти все пределы твоей выносливости, а начнём мы прямо сейчас.

Александр Аракс стоял за дверью, прижавшись к прохладной поверхности пылающим лбом. Изумрудные глаза за стёклами очков лихорадочно блестели, выдавая глубокую внутреннюю борьбу, но, в конце концов, здравый смысл повалил ревность на обе лопатки и секретарь не свойственной ему твёрдой, уверенной походкой направился вглубь замка, в святая святых старинного родового гнезда многих поколений эргонских Владык – в библиотеку. У него было много работы, а песок в клепсидре свободно шуршал, перетекая из колбы в колбу лишь до тех пор, пока Тимо Лайтонен сдерживал животную ярость Натана, отвлекая юного вампира от вещей, гораздо более значимых для судьбы Эргона, чем истязание беспомощного, потерявшего всё, чем владел, врага.

+++

Запись была не очень хорошей из-за проливного дождя, то и дело заливающего камеры, парившие над площадью Ста Императоров всё то время, пока медленно движущаяся процессия пересекала огромный плац. На гравитационной платформе покоилась чёрная металлическая капсула, до краёв наполненная белоснежными цветами, почти скрывающими того, кто в ней лежал. Пожалуй, никогда в жизни Тимо Лайтонен не позволял себе выглядеть настолько пафосно! Чёрный камзол его был расшит золотой и серебряной нитью, в каждой петельке затейливой вышивки сверкал драгоценный камень. Шёлковую ленту, перекинутую через плечо почившего Императора, было не видно из-за сверкания многочисленных орденов, усыпанных самоцветами. Тщательно уложенные волосы намокли и потемнели от дождя, прозрачные капли, словно слёзы, стекали по его безупречно красивому лицу, блестели на бескровных губах…

Люди, шедшие за платформой, тоже могли бы привлечь внимание: вышагивающий горделивой походкой Энрике не обращал внимания на досадную помеху в виде дождя – его защищал от непогоды шикарный кожаный плащ, скреплённый у горла брошью, изображающей родовой герб – Феникса. Он не выглядел раздавленным горем от внезапной, овеянной ореолом таинственности, смерти отца, скорее, лорд Бришелла производил впечатление человека, вполне довольного жизнью и намеренного, несмотря на объявленный траур, наслаждаться всеми доступными благами. Следом шла принцесса Илла, не выпускающая из рук белоснежный платок, время от времени прикладывающая его к распухшим, покрасневшим глазам. В отличие от старшего брата, чья причёска и костюм были безупречны, одежды принцессы носили следы поспешных сборов – вероятно, у доброй, отзывчивой и жизнелюбивой женщины просто не оказалось в гардеробе унылого траурного платья. Золотые волоски, выбившись из причёски, липли ко лбу и щекам Иллы, она выглядела одинокой, растерянной и несчастной.

Фабио больше ничем не напоминал того блестящего лощёного красавца, каким запомнили его гости, побывавшие на балу в маноре Сиятельного. Угасло его серебристое сияние, померкло, словно подёрнутое серой поволокой тяжких раздумий. Он шёл, понурившись, опустив плечи, а на лице его лежала печать горестных сожалений. Возможно, именно сейчас, лишившись привычной, даже навязчивой опеки со стороны отца, Лестер Турио чувствовал себя брошенной в водоворот щепкой, которую неумолимо затягивало на дно. В аквамариновых глазах больше не было легкомысленности и юношеской уверенности – всё вокруг стало слишком зыбким, ненадёжным, совсем как настроение нового Императора, переменчивое, словно ветер. Императора–братоубийцы, по чьему приказу оборвалась жизнь Лукаса!

Изображение вновь исказилось помехами и Сулла, всё это время не отрываясь, смотревшая запись, в досаде прикусила губу едва не до крови. Что с того, что она видела этот обрывок трансляции уже несколько раз? Она просто не могла поверить в то, что Тимо Лайтонен умер! С яростной фанатичностью раз за разом пересматривала запись в надежде отыскать несоответствия, доказать самой себе, что всё это – не правда.

Ведь этого просто не могло быть, иначе она бы почувствовала!

Вдруг в дверь её комнаты робко постучали и голос служанки произнёс:

– Прошу прощения, миледи, но к вам посетительница…

Едва только робкий, запинающийся голосок девушки прервался, дверь без предупреждения распахнулась, впуская в гостиную нежданную гостью. Сулла поднялась, приветствуя свою предшественницу лёгким кивком. Она помнила эту женщину – Кэтрин Старр, знала о её силе и власти, которую, несмотря на давно уже утерянный высокий пост, бывшая Королева Ночи смогла сохранить, а это обстоятельство о многом говорило. Однако Сулла Вайолет Юкава до сих пор не могла простить ту, что Тимо Лайтонен обнимал и целовал, пусть всего лишь в знак приветствия.

– О, я вижу, ты тоже любуешься этим фарсом! – Насмешливо скривив алые губы, фыркнула Кэтрин. – Жаль, всего лишь отрывок… Я бы предпочла насладиться зрелищем от начала до конца, когда капсулу погрузят в челнок, отвезут на орбиту и отправят в обратный полёт сквозь слои атмосферы. Сгорев в короткой вспышке, тело Императора разлетится пеплом по столь любимому им миру… Как скучно и тривиально, согласись?

Сулла, неимоверным усилием воли загнав свою ярость в огненный комок и заперев его в кулак, сжатый так, что костяшки пальцев побелели, тем не менее, совершенно спокойным голосом спросила:

– Чем обязана?

– Полагаю, этим, – Кэтрин беззастенчиво кивнула на транслируемую запись. – Хочу задать лишь один вопрос: ты веришь в то, что Тимо Лайтонен мёртв?

Сулла заколебалась, не зная, как высказать обычными словами ту бурю чувств и эмоций, что кипела в ней, и, воспользовавшись этой невольной паузой, леди Старр торжествующе рассмеялась.

– Конечно, ты должна была почувствовать момент его смерти, вы ведь связаны так крепко… но осталась ли после тянущая, тревожная пустота?

– Нет, – наконец, проронила Сулла. – Я оправилась довольно быстро.

– Значит, он жив, маленькая госпожа. – Кэтрин вдруг тепло улыбнулась. – Тимо держит любой удар, каким бы сильным тот не был, а его женщине остаётся лишь надеяться и ждать.

– Если ты знаешь что-то о том, где он сейчас и что с ним, то должна немедленно мне рассказать! – Сулла и сама поразилась тому, как жёстко и властно прозвучал её голос. Похоже, она начинает привыкать к своей новой роли Королевы вампиров. Но леди Старр было трудно смутить чем-то. Она пожала плечами:

– Тимо редко делится с кем-нибудь своими планами. Но одно я знаю точно – если ты сейчас будешь пытаться узнать что-то или дёргаться каким-либо другим образом, это может внести хаос в его упорядоченные схемы и многоуровневые ходы, а то, что у него ЕСТЬ план, не приходится сомневаться.

– Ты хорошо знаешь его, верно? – С изрядной долей ревности произнесла Сулла, на что Кэт лишь рассмеялась:

– Разве можно познать океан или небо? О, нет… Но мне известно достаточно, чтобы понять: любимая женщина для Лайтонена – принцесса в башне, которую он спасёт не смотря ни на что, даже на желания самой принцессы.

Против воли Сулла улыбнулась, представив себе, как Тимо, цепляясь за лианы плюща, вытаскивает её, сопротивляющуюся, из окна самой высокой башни замка дяди Юкавы, а внизу стоит сам дядя и грозно потрясает кулаками. Но вот смысл сказанного доходит до её сознания и Сулла вынуждена признать:

– Значит, мне остаётся только ждать?

Кэтрин уверенно кивнула:

– Он придёт, моя госпожа. Непременно.

– Но как ты поняла, что это обман? – Сулла кивнула на остановившуюся запись. Последний кадр – Тимо, лежащий в чёрном металлическом гробу, усыпанный драгоценностями и цветами. Кэтрин, хитро прищурившись, заметила:

– Держу пари, ты не обратила внимания на то, какими именно цветами решили украсить последнее ложе Императора церемониймейстеры.

– Это лилии… – Лицо Суллы внезапно просветлело, словно она, наконец, поняла, что тревожило её разум всё это время, неясной туманной дымкой ускользая сквозь пальцы. – Тимо ненавидел эти цветы. Их сильный, приторный аромат раздражал его, порой он жаловался, что не может чётко думать, настолько этот запах дурманит мозг…

– Если бы его смерть была естественной, то похороны из столь скучной церемонии превратились бы в театральное представление с покойным в главной роли, – Кэтрин грустно улыбнулась. – Страсть к ярким эффектам у него в крови и я готова поспорить на что угодно – в рабочем столе Тимо Лайтонена есть место и сценарию собственных похорон. А цветы, что он выбрал бы, без сомнения – ромашки. Обычные, полевые цветы. Однако имеют место быть именно лилии. Припоминаете, что это, в числе прочего, герб спецслужбы «Акелла»?

– Всё верно, – Сулла была несколько обескуражена и даже немного зла на себя за то, что пропустила столь очевидные подсказки.

– Фабио знал, что мы посмотрим эту запись вместе. Знал и догадался подать нам знак, пусть и таким странным образом.

– Я слышала, он на стороне узурпатора.

– Чтобы обмануть бдительность врага, нужно находиться к нему как можно ближе, ибо тени темнее всего под пламенем свечи, а в тенях можно многое спрятать. Например, отравленную иглу. Мой мужчина, – тут Кэтрин улыбнулась едва ли не мечтательно, – слишком прямолинеен, чтобы искать окольные пути. Он предпочитает честную битву хитроумным интригам.

– Но не все столь сильны и духом и телом, как Джейнно Фаул, – прошептала Сулла, начиная догадываться, что привело к ней нежданную гостью. – Значит, если я не могу помочь Тимо, то буду полезна вам в чём-то другом? Все ищут свою выгоду, леди Старр, не так ли?

– В данном случае, от нашего сотрудничества выигрываю не только я, но и ещё одна весьма достойная женщина.

Кэт достала из складок платья голографический проектор, проигнорировав удивлённый вздох Суллы и, нажав пару миниатюрных клавиш, положила прибор на столик. Над приёмной панелью тут же возникло изображение женщины в военном мундире. Китель, правда, не сходился на объёмной груди дамы, так что она носила его расстёгнутым, ничуть не смущаясь неуставного вида, к тому же, с форменной рубашкой всё было в порядке.

– Леди Грейд! – Не сдержав улыбки, приветствовала женщину Сулла.

– Моя Императрица, – легко кивнула командирша, занимавшая кресло капитана явно военного судна.

– Уже нет, Грель. К сожалению, я променяла свой высокий титул на более мелкую должность, – Сулла иронично усмехнулась, встретившись взглядом с бывшей Королевой Ночи.

– Зато вы в безопасности, чего нельзя сказать о тех, кто остался во Дворце.

– Что-нибудь слышно о младших принцах и принцессах?

– Только слухи, моя госпожа. Говорят, будто лорд Бришелла хочет преподнести их в дар Матери Кошек, но правда ли это – не известно, к моему глубокому и искреннему сожалению.

– Надеюсь, Энрике не причинит детям вреда, пусть и из соображений чисто меркантильных, ведь за кровь Тимо Лайтонена назначена высокая цена… Итак, чем я могу вам помочь?

Леди Грель тяжело вздохнула, сразу же осунувшись. Даже здоровый румянец её пухлых щёк будто померк.

– Вам известно, что Эвазар Вэйлд, Джейнно Фаул и мой муж с боем покинули Дворец, избежав тем самым позорной казни на площади Ста Императоров?

– Наслышана, – кивнула Сулла.

– Сейчас ищейки узурпатора и нанятые им охотники за головами прочёсывают все обитаемые миры Галактики в поисках беглецов, за их жизни объявлена цена и слишком многие жаждут получить её. А вчера мне доложили, что лёгкие катера хсаши курсируют по границам сектора Вэйлд. Поймите меня, госпожа… я хочу найти мужа первой, опередив Змееглазого и лорда Бришелла. И если намерения второго ясны, то мотивы Араши беспокоят меня сильнее всего. Как он распорядится жизнями Эвазара, Браниха и Джейнно? Даже будучи одной семьёй они не особенно ладили. С вашей силой Крови вы вполне можете определить, где находятся наши ценные беглецы. Во всяком случае, так меня заверила Леди Старр.

Сулла напряжённо обдумывала предложение Грель. Она чувствовала себя не в праве напрасно обнадёживать женщину, впервые обратившуюся за помощью в трудный час, но и до конца уверенной в себе не была. Наконец медленно произнесла, взвешивая каждое слово:

– Поскольку я совсем недавно вступила в Права, то многого не знаю о своих силах. Однако, если у меня будет наставник, которому можно довериться, и некоторое время… пожалуй, я могла бы помочь.

– У вас будет наставник, – улыбнулась Кэтрин. – И если мы не можем вмешиваться в тонкую игру Тимо, то вполне способны сыграть на стороне его сыновей.

+++

Альфред вошёл в стерильно-белоснежную, пропахшую лекарствами палату, как делал это каждую ночь с момента смерти отца. Вновь лорд Эшли подходит к кровати, заглядывает в лицо спящего, словно темнокрылый ангел смерти, во власти которого распоряжаться судьбой и жизнью. Тимо тихонько спит, не чувствуя зловещей тени, накрывшей его ложе. Тонкие губы чуть приоткрыты, в их уголках притаилась загадочная улыбка. Он не слышит, как с сухим шелестом покидает кожаные ножны хищно выгнутый кинжал голубой стали. Это совсем не тот мясницкий нож, что оборвал жизнь Императора, казалось, целую тысячу лет назад. О, нет, сей благородный клинок, украшенный изысканным узором, ковался ради одной цели – казни Тимо Лайтонена! Альфред предпочитал называть убийство спящего, беззащитного отца именно казнью, ибо то была заслуженная кара за все прегрешения, что тот совершил в своей жизни и, несомненно, продолжил бы совершать в будущем. Молчаливой тенью застыв у изголовья кровати, Альфред методично перебирал в памяти самые страшные, по его мнению, грехи Тимо, главным из которых было то, что он уже НИКОГДА не превратится в прежнего доброго, беззаботно улыбающегося, невинного Тейна Лораса…

Должно быть, отец уже не помнит большую часть своих прожитых жизней, украденных у других людей, и то, с какой лёгкостью разрушал чужие судьбы, оставаясь кристально чистым, отвратительно праведным!

Альфред приставил кинжал к нежной коже под подбородком Тимо. В последний раз посмотрел в лицо отца со странной смесью боли, страха и любви. Он должен совершить это для того, чтобы освободить их души, скованные страшными звеньями порока и страстей, положить конец тому дикому безумию, что затмевало разум, погружая его во тьму. Альфред просто хотел освободиться. Очиститься, пусть даже ценой крови отца.

И когда отменно заточенное лезвие без труда погрузилось в плоть, Альфред с ужасом понял, что на больничной койке лежит вовсе не Тимо, а Энрике. Добрый, славный Рик, с которым Альфи не расставался всю его жизнь! Видел триумфы и падения, знал о слабостях и силе… разделял успехи на любовном фронте и получал розгами от разгневанных учителей за натёртую воском доску. Всё это и много, много больше промелькнуло вереницей светлых воспоминаний и погасло вместе со взглядом синих глаз. Кровь рубиновыми брызгами застывала на губах, приоткрытых в предсмертном усилии для того, чтобы произнести всего лишь одно имя. Не осуждающе, не обиженно, а удивительно ласково: