Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)

Ночной приезд Бороды Сарафан воспринял внешне вполне спокойно. Тогда как Альбина, увидев отца и

быстро подойдя к нему, не скрывая волнения, спросила:

– Отец, что-нибудь случилось?

– Все хорошо, для волнений нет оснований, – успокоил он ее, нежно погладив рукой по голове.

Успокоенная его ответом, Альбина спохватилась, что она в ночной рубашке, а поэтому быстро ушла в дом, куда позже пришли отец и муж.

Уединившись с зятем на кухне, Борода подробно изложил ему все свои новости и свои предложения по

принятию контрмер:

– У следователя против нас, можно сказать, ничего нет. Главный свидетель отдал Богу душу, деньги

растасованы, и теперь они не доказательство. Вроде все внешне выглядит хорошо, но как-то менты вышли на

Цыгана, значит, у них есть нить, потянув которую они неизвестно до чего смогут нас раскрутить. Должны ли мы

ничего не предпринимать и ждать, когда нас повяжут по одному, или в отношении следователя принимать контр-

меры?

Вопрос был так поставлен, что на него должен быть однозначный ответ.

– Конечно, мы должны защищаться, – высказал свое мнение Сарафан.

– Тогда послушай мое предложение. Следователи теперь стали ушлые. Серебряков, который занимается

нашим делом, из таких. Если мы не помешаем ему в расследовании, то он сможет выйти на нас. Я предлагаю

сделать ему хороший сабантуй, чтобы он нас надолго забыл.

– Как практически его осуществить? – скептически спросил Сарафан.

– У него дома надо сделать пожар, а потом по телефону предупредить, что если будет активничать, то

может случиться несчастье с его дочкой и так далее в таком духе.

– Не пойдет такой сабантуй, – убежденно возразил Сарафан.

– Почему-у? – удивился Борода.

– Мы можем в следователе разбудить зверя, своими действиями спровоцируем его на активность в работе, чтобы найти нас и отомстить. На его стороне закон и власть, а поэтому нам с ним трудно будет тягаться, —

пояснил Сарафан.

Слушая зятя, Борода был вынужден согласиться с его мнением, а поэтому растерянно сказал:

– Тогда ты предлагай свой план действия.

– Я специалист тебе известно по какому профилю, поэтому мое предложение такое. Мы должны из сейфа

следователя взять наше уголовное дело, ознакомиться с ним и уничтожить.

Узнав, какой информацией он в отношении нас обладает, мы сможем принять на его действия контрмеры.

Если его не уволят за халатность, то на восстановление дела потребуется много времени, а мы сможем от него

оторваться, – вдохновенно предложил Сарафан.

По загоревшимся глазам Бороды Сарафан понял, что его предложение дельное.

– Как быть со сторожем прокуратуры и сигнализацией? – задумчиво спросил Борода.

– В районной прокуратуре сторож не положен по штату, ну а сигнализацию придется отключить мне, —

продолжал развивать свою мысль Сарафан.

«Ничего себе зятек, уже начинает командовать! Главное, предложил то, что надо», – удовлетворенно

подумал Борода.

– Ты что, в сигнализации волокешь? – уважительно спросил Борода.

– Не очень, чтобы очень, но и не так уж, чтобы так, – сбалагурил Сарафан. – Перед тем как я проникну в

прокуратуру, тебе надо с подстанции сбить замок и там вырубить электричество.

– Это мы могем, – успокаиваясь, заметил Борода. – Считай, что по основным моментам мы договорились, а о мелочах поговорим потом. Как считаешь, не смотаться ли нам куда подальше от этих мест? – спросил он

Сарафана.

– Честно говоря, хочется навострить лыжи и дать стрекача, но я никуда не поеду. Если следователь выйдет

на нас, то не все ли равно, где я или ты будем проживать: здесь или на Чукотке. Все равно в Советском Союзе.

От судьбы не убежишь, но если мне суждено быть задержанным, то оставшееся время хоть поживу по-

человечески со своей семьей.

Борода, понимая состояние Сарафана, изучающе поглядывал на него: «Мой зять матерее, чем я думал».

Прерывая размышления, Сарафан отрешенно спросил:

– Может, пойдем сообразим?

– Не стоит! – решительно возразил Борода. – Пойду проведаю внука. Я его уже целую неделю не видел, —

с теплотой и нежностью в голосе сказал он. – А теперь, по-видимому, придется нам на время вообще прекратить

встречаться. Береженого Бог бережет, – повторил он свою любимую поговорку.

В 2 часа ночи Борода на своем «Запорожце» подъехал к остановке автобуса и высадил на ней Сарафана, а

сам отъехал.

Оставшись один, Сарафан закурил сигарету и, переложив портфель в левую руку, не спеша пошел по улице в

сторону прокуратуры. Перейдя через дорогу, он остановился под деревом и стал ждать, когда Борода вырубит

электроэнергию на трансформаторной станции.

Увидев, что погасли не только уличные фонари, но и электрическая лампочка над входной дверью

прокуратуры, Сарафан быстро подошел к зданию прокуратуры, отмычкой открыл входную дверь, а зайдя в

прокуратуру, вновь ее закрыл на замок.

Подойдя к двери с трафаретом «Ст. следователь Серебряков Герман Николаевич», Сарафан осветил

фонариком замок, поколдовал над ним несколько секунд и прошел в кабинет. Он сел на стул напротив

предполагаемого сейфа, осветил его и с удовлетворением отметил, что перед ним не сейф, а металлический

ящик, конструкция замка которого намного проще конструкции замка сейфа.

С помощью отмычки он без особого труда открыл замок ящика, после чего ручкой свободно открыл ригель

замка.

Открыв ящик, он выложил из него на стол все уголовные дела и стал просматривать. Найдя интересующее

его двухтомное дело, он положил его в свой портфель. По обложкам трех дел он понял, что по этим делам

обвиняемыми проходят насильники. Таких скотов он не любил, а поэтому их дела вновь положил в ящик, а

уголовное дело по обвинению Матроса Виктора Ивановича по ст. 191/1, ч. 2 УК РСФСР тоже положил в свой

портфель. Закрыв ящик, он попытался на бирке восстановить нарушенную печать, но из его затеи ничего не

получилось.

Выйдя из прокуратуры, он закрыл входную дверь на замок, после чего прошел к остановке автобуса, предварительно сняв резиновые перчатки, в которых работал в прокуратуре, и спрятал их в портфель.

Посмотрев на циферблат часов при лунном свете, он удивился, что вся операция заняла 17 минут.

Около остановки автобуса уже стоял «Запорожец» Бороды.

– Ну как? – задал Борода свой первый вопрос.

– Как в лучших домах Парижа, – похвалился Сарафан, довольный, что задуманное осуществлено без

осложнений.

Проехав километра полтора, они увидели, как вновь загорелись уличные фонари.

– Долго чухались, – заметил Сарафан.

– Я им на трансформаторной подстанции повесил свой замок, – пояснил Борода.

Глава 23

Приехав домой, Борода с Сарафаном отложили дело Матроса в сторону для более позднего с ним

ознакомления и стали просматривать каждый по тому «своего» дела.

– Смотри, старуха опознала Диспетчера как мужчину, который у нее ремонтировал на даче свет, —

взволнованно сказал Сарафан, прервав молчание.

Они вдвоем стали просматривать том дела, который был у Сарафана в руках. Найдя в нем протокол

опознания по фотографии, Борода взволнованно пробурчал:

– Ты смотри, б..., докопались, поищи допрос Петлюры в своем деле, а я поищу в своем, – потребовал он.

Пролистав том дела несколько раз, Сарафан сказал:

– У меня его нет.

Долистав свой том, Борода удивленно заметил:

– У меня тоже. – После некоторой паузы поинтересовался: – Почему они его не взяли и даже не

допросили?

– Оставили нам в качестве живца, – грустно пошутил Сарафан.

– Надо его, дурака, выручать, – как неизбежное предложил Борода.

– Там же засада! – встревоженно напомнил Сарафан.

– Я знаю, что они сделали засаду, но не будут же они в ней целый месяц держать целый взвод. Оставили

одного или пару ментов. Мы, выследив их, попытаемся обмануть. Пойдешь со мной? – спросил он Сарафана.

– Куда денешься, надо идти, – согласился Сарафан.

Собираясь уходить из дома, Борода сказал:

– Будем работать тихо, но, если дело дойдет до шухера, придется глушить. У Диспетчера в спальне окно не

закрывается на задвижку, или как она называется – щеколда, что ли. Надо стекло окна поскрести ногтем, дать

сигнал Диспетчеру, что пришли свои, а потом залезть в окно. Оно открывается внутрь.

Борода прихватил с собой пистолет. Увидев, как он его кладет во внутренний карман пиджака, Сарафан

спросил:

– Зачем нам дура?

– На всякий случай, – неопределенно ответил Борода. – Если дело дойдет до мокрого, то тебя за собой не

потяну. Ты же мой зять, – спокойно пояснил Борода. – Мне такая работа знакома по молодости.

«Ну и выдержка у старика», – позавидовал Сарафан, не представляя, сколько сил должен был потратить

Борода, чтобы не выказать зятю свой испуг.

Прокравшись к дому Диспетчера, они стали осторожно обследовать прилегающую улицу, двор соседей, но

ничего подозрительного не обнаружили. Совещаясь, они оба обратили внимание, как в туалете, стоящем во

дворе соседа Диспетчера, загорелся свет и погас. Из туалета соседа хорошо просматривались двор и входная

дверь дома Диспетчера.

– Вон где он засел, – заметил Борода. – Даже с запахами не считается, – нашел в себе силы пошутить он.

С противоположной стороны через огород другого соседнего двора они проникли к дому Диспетчера и

подобрались к окну его спальни.

– К этому лопуху полезешь ты. Чтобы минут через пять нашего духа здесь не было, – потребовал

взволнованно Борода шепотом.

Проснувшись, Диспетчер услышал знакомый сигнал от окна, а потом увидел, как через окно к нему в спальню

влез Сарафан.

– Чего тебе приспичило через окно ко мне лезть? – напуганный происходящим, спросил Диспетчер

Сарафана.

– Собирайся и через пару минут чтобы нашего духа здесь не было, – потребовал Сарафан.

– Что случилось? – уже не скрывая страха, шепотом спросил Диспетчер.

– Месяц за собой ментов водишь и хвоста не видишь. На тебя менты засаду устроили.

– Чего же не берут? – удивился Диспетчер.

– Ждут прихода дружков, а когда дождутся, то заберут, не сомневайся, – «обрадовал» его Сарафан. —

Возьми с собой самое ценное и документы, – посоветовал он.

– А не угрохаете? – испуганно стал сомневаться Диспетчер.

– Для какого... мы давали тебе деньги, может, для того, чтобы сейчас забрать? Ты что, совсем о..., – теряя

терпение, обозленно прошипел Сарафан.

– Теперь верю, – согласился Диспетчер, поспешно уходя из спальни в коридор. Через несколько минут

Диспетчер с огромной хозяйственной сумкой появился в дверях спальни.

– Меньше этого вагона у тебя сумки не нашлось?

– Итак до хрена оставлять приходится, – едва не плача возразил Диспетчер.

Прежним путем Сарафан и Диспетчер выбрались из дома и огородами, незамеченные, удалились к Бороде.

До самого дома Бороды Диспетчера не покидало сомнение в правильности принятого им решения. Страх за

свою жизнь был сильнее страха быть пойманным работниками милиции.

Только придя домой к Бороде и ознакомившись с протоколом опознания себя по фотографии старухой, он

убедился, что зря боялся за свою жизнь.

– Ты понял теперь, от чего мы тебя спасли? – торжествующе спросил Борода. – Тебя опознал по

фотографии и начальник холодильника, – он посмотрел в протокол опознания и продолжал: – Белозерский.

Почему к старухе не в гриме появился? – сыпал вопросы он.

– У Белозерского побывал в кабинете, чтобы проверить, не прячет ли он там свои ценности, – начал

оправдываться Диспетчер.

– Нашел дурака, будет он там их хранить, – скептически заметил Борода.

– А вот старуху я недооценил, – согласился с замечанием Бороды Диспетчер. – Интересно, почему в таком

случае нет моего опознания женой Белозерского? – просматривая дело, удивился Диспетчер.

– Ничего, когда-нибудь увидишь, – обнадежил ехидно Борода.

Сарафан в беседу старых друзей не вступал, так как Борода и без него профессионально промывал мозги

своему незадачливому ученику.

Диспетчеру надоело слушать нравоучения Бороды и отвечать на вопросы.

– Хватит читать нотации, давайте думать, что будем теперь делать? – перебив Бороду, попросил

Диспетчер.

Пропустив мимо ушей просьбу Диспетчера, Борода продолжал:

– Твое и наше счастье, что, когда я ходил к тебе предупреждать о слежке Цыгана, опознание тебя по

фотографии еще не было произведено. Ты представляешь, где бы мы все по твоей милости сейчас были?

Белозерский почему-то не пожелал говорить следователю, сколько у него было денег в сейфе. Значит, следователь не знает, сколько мы их оттуда взяли.

– А жена знает? – спросил Диспетчер.

Найдя в деле протокол допроса Белозерской, Борода, прочитав ее показания, ответил:

– Видать, он этой пустой кукле не нашел нужным довериться.

– Что будем дальше делать? – вновь задал свой вопрос Диспетчер. – Может, отдохнем, а после отдыха на

свежую голову ознакомимся с ним, с делом? – неуверенно предложил Диспетчер, видя, что опасность миновала.

– На том свете выспишься, – возразил Борода. – Если бы мы, украв дело, легли отдыхать, то, возможно, утром ты сидел бы не с нами, а около параши.

Попивая кофе и надымив в комнате, они к 10 часам утра могли сказать, что с делом, если не досконально, то

в главных чертах ознакомились.

– Какие есть предложения? – отодвигая тома дела в сторону, спросил пахан.

Ни у Диспетчера, ни у Сарафана реальных предложений не было.

Тогда заговорил Борода:

– Я пока не буду делать никаких предложений. Хотя они у меня есть, и о них я скажу позже. Сейчас я

попытаюсь порассуждать с вами. Кроме нас, никто не знает, сколько денег было в сейфе, который мы грабанули у

Белозерского, – уже не заглядывая в дело, а называя фамилию по памяти, начал он. – Значит, мы можем

утверждать, что в сейфе Белозерского, кроме документов, которые мы не взяли, никакой поживы не было. И

вообще никто не говорит, что у него побывала группа, значит, можно нам утверждать, что преступление есть дело

рук одного человека. Я доходчиво говорю? – неожиданно спросил он слушателей.

– Яснее некуда, – инстинктивно начиная волноваться за себя, ответил Диспетчер.

– В деле фигурирует некий многоуважаемый Петлюра Станислав Генрихович, который сегодня ночью, тайно

покинув свою хибару, из сейфа следователя увел два уголовных дела, чтобы выяснить, какие улики против него у

следователя есть.

– Борода, не надо шить мне дело, я не ишак и чужого не понесу, – вспылил Диспетчер. – Я не знаю даже, где кабинет того следователя и как все в нем расположено.

– Ничего, о расположении вещей в кабинете и о содержимом сейчас тебе расскажут, – посмотрев на

Сарафана, улыбнулся Борода.

– На такой финт я не согласен, – возмущаясь, возразил Диспетчер.

– Виктор, посмотри, что у него в сумке, – попросил Борода Сарафана.

– Не дам! – истерически закричал Диспетчер, пытаясь вскочить со стула.

Положив жестко руку на плечо Диспетчера, Борода успокоил его:

– Нам твоего содержимого не надо. Мы просто хотим посмотреть.

Понимая бесполезность сопротивления, Диспетчер был вынужден вновь сесть на стул. От жалости к себе он

заплакал.

Сарафан достал из сумки жестяную коробку из-под халвы, раскрыл ее и высыпал содержимое. На стол

посыпались царские золотые монеты, золотые сережки с бриллиантовыми камнями, золотые часы с браслетами

и много других изделий из золота.

Диспетчер перестал плакать и выжидательно смотрел на Бороду, ожидая его решения в отношении

драгоценностей.

Оценивающе осмотрев драгоценности, Борода сказал:

– Здесь больше, чем я ожидал у тебя увидеть. Положи их назад в коробку, – предложил он Диспетчеру, который поспешно сложил драгоценности в коробку и положил ее в сумку.

Дождавшись, когда Диспетчер убрал сумку себе под ноги, Борода сказал:

– Представь себе такую картину. Милиция произвела у тебя обыск и нашла твои цацки. Ты не знаешь, кому

бы они достались? Молчишь. Я скажу: го-су-дар-ству, – по слогам произнес Борода. – Ты сидел бы за них с

капитальным сроком. Мы даем тебе возможность подальше запрятать твое «трудовое», а когда попадешься

ментам, то все должен брать на себя. Я бы на твоем месте явился с повинной и «чистосердечно» рассказал то, чему я тебя сейчас научу. Сразу срок наказания наполовину катушки скостят. Получишь лет пять, года через три

освободишься, и никаких хвостов.

– Тебе хорошо говорить, засел в своей крепости и диктуешь, а мне за всех пахать, – пробурчал Диспетчер

обреченно.

– Когда ты спал, то я с Виктором рисковал шкурой, чтобы спасти кое-кого. Ты сам признался, что нашей вины

в том, что ты засветился, нет, – продолжал уговаривать Диспетчера Борода.

Наделенный от природы цепким мышлением, Диспетчер пришел к выводу, что предлагаемый Бородой

вариант самый приемлемый для него.

Привычка к спору, торговля на уступках всегда приносили пользу, поэтому и сейчас он, отказываясь от

варианта Бороды, пытался своей уступкой выторговать себе обещание Бороды чего-то еще. Он знал, что если

Борода сейчас ему что-то пообещает, то с гарантией выполнит.

Не дождавшись обещания Бороды, Диспетчер прямо спросил:

– Что я буду иметь за свое согласие?

– Ты имеешь свой капитал, разве его мало, а малая мера наказания, а наша поддержка? Торговаться

бесполезно, больше ты у нас ничего не выдуришь, – отрубил Борода.

Неделю Диспетчер прожил дома у Бороды, выходя на прогулки только ночью. Все дни с ним занимался

Борода, инструктируя его по предстоящему допросу следователем.

Приезжающий после дежурства на работе Сарафан поверхностно инструктировал его по своей части.

– Если мне предложат открыть и закрыть сейф? – однажды спросил он Сарафана.

Подумав, тот ответил:

– Ты имеешь право давать показания и не давать, точно так же ты можешь захотеть открыть сейф, а

можешь и не пожелать.

– А если следователь попадется настырный? – продолжал Диспетчер.

– Пошли его подальше и проследи, чтобы он не вздумал тобой возмутиться и оскорбить тебя, тогда

обращайся к помощи газеты и разным добрым обывателям, они ему быстро вправят мозги, – пошутил Сарафан.

– Я бы следователем ни за что не смог работать. Иной раз так полощешь ему мозги, что самому тошно, а он с

тобой шепотом и на вы. Лучше сидеть напротив него, больше свободы и демократии, – философски заключил

он. – Короче, не робей.

Такие беседы психологически настраивали Диспетчера к предстоящему спектаклю, но ему предстояло еще в

тайне от других запрятать в укромном месте свои драгоценности, чтобы быть уверенным в их длительной

сохранности.

Досконально усвоив и отрепетировав свою роль, Диспетчер ночью был вывезен Бородой на областную

железнодорожную станцию, откуда он в купейном вагоне должен был уехать на юг, дав слово Бороде в течение

месяца вернуться назад.

Расставаясь с Диспетчером, Борода, не задерживаясь среди провожающих граждан, пробурчал:

– Не вздумай шутить.

– Дошутились, дальше некуда, – грубо ответил ему Диспетчер и, не попрощавшись, зашел в вагон.

Глава 24

Утром, придя на работу и зайдя в свой кабинет, Серебряков сразу заметил, что на металлическом ящике, который в народе обычно называют сейфом, где хранились уголовные дела, на мастике бирки нарушена

номерная часть, которую он ставил, уходя с работы.

Не прикасаясь к ящику, еще раз внимательно его исследовав, Серебряков с удивлением был вынужден

признать: «До меня кто-то побывал в кабинете и, возможно, заглядывал в ящик».

О случившемся он немедленно сообщил прокурору. Они с Шуваловым вновь прошли к его кабинету, где, по

настоянию Шувалова, Серебряков открыл ящик и обнаружил пропажу двух уголовных дел.

Открытие их шокировало, но, несмотря на потрясение, Шувалов немедленно сообщил в прокуратуру области

о случившемся. Ему было дано указание на месте преступления никаких следственных действий не производить, так как к нему направляется оперативная группа во главе с прокурором-криминалистом. Одновременно его

просили к приезду опергруппы найти и подготовить к работе новый пылесос. Шувалов едва удержался от вопроса

«Зачем?», но, понимая серьезность случившегося, посчитал данный вопрос неуместным.

Прокурор-криминалист перед началом осмотра кабинета Серебрякова собрал пылесосом в нем пыль, задержавшись при этом около ящика и стула, стоящего около него.

Осмотр места происшествия, несмотря на кажущийся небольшой объем работы, занял три часа.

Расследование факта похищения уголовных дел из ящика прокуратура области взяла к своему производству, а Серебрякову надо было не только принимать меры к восстановлению похищенных материалов дел, но и

собирать новые доказательства по этим делам.

Получив некоторую передышку от сыпавшихся на него указаний прокурора по данному ЧП, Серебряков, уединившись в кабинете криминалистики, задумался: «Что могут для себя в первую очередь почерпнуть

преступники из информации, полученной из уголовных дел? Конечно же, они бросятся выручать Петлюру», —

запоздало догадался он.

Отпечатав постановление на обыск в квартире Петлюры, он пошел к прокурору за санкцией. Давая санкцию

на обыск, Шувалов с досадой в голосе заметил:

– Как бы преступники нас не опередили. Поспеши.

По приезду оперативной группы домой к Петлюре Серебряков вынужден был констатировать, что его

опасения оправдались. Полуоткрытое окно в спальне дома давало ответ, каким путем Петлюра покинул свое

жилье.

Способ, которым он его покинул, говорил, что назад Петлюра возвращаться не намерен. Дежуривший около

дома Петлюры оперативный работник в своем объяснении утверждал, что Петлюра через дверь из своего дома

не выходил.

Проведенный в доме Петлюры обыск, как было ясно заранее, положительного результата не дал.

Единственная нить, связывающая Серебрякова с преступной группой, оборвалась.

Похищение из кабинета Серебрякова двух уголовных дел дерзкими преступниками, а возможно, и одним

преступником, взбудоражило работников всех правоохранительных органов района. Установление и задержание

преступников стало для них делом чести.

Тщательный осмотр, проведенный специалистами, явных улик в отношении виновных лиц не дал.

Снятый замок с ящика был направлен вместе с дверкой на трассологическую экспертизу для выяснения ряда

вопросов.

Восстановление материалов на похищенные уголовные дела особой сложности не составило, так как по

нераскрытому двухтомному уголовному делу в уголовном розыске в розыскном деле имелись копии всех до-

просов свидетелей, подозреваемых, потерпевших. В наблюдательном производстве по данному уголовному делу

имелись все постановления.

Пользуясь указанными материалами и планом выполненных работ, Серебряков и помогавшие ему

оперативные работники смогли в течение трех недель полностью восстановить содержание похищенных

уголовных дел.

Восстановление уголовного дела в отношение Матроса Юрия Ивановича вообще не вызывало сложности.

Матрос до окончания следствия содержался под стражей. Потерпевшие работали в милиции, а поэтому

передопросить их Серебрякову сложности не представляло, и дело было восстановлено в течение одного дня.

Серебряков все больше и больше убеждался, что ему пришлось столкнуться с преступниками высшего

класса. Они перед совершением преступления, которое не каждый мог совершить, обесточили электрическую

линию, тем самым отключив сигнализацию.

Теперь у него уже не было желания увидеть медвежатника и расследовать его уголовное дело. Если хорошо

пораскинуть мозгами, то с самого начала не надо было ему возбуждать уголовного дела по похищению ценности

из сейфа Белозерского, так как Белозерский проживал в другом районе, и все права на возбуждение дела были у

прокурора того района. Теперь от случившегося никуда не денешься, и на одно нераскрытое дело легло другое, не менее трудное.

Полученные шишки за допущенные ошибки побудили Серебрякова тщательно изучать всю информацию, поступающую по данным делам, по крупицам выбирая нужное для себя.

Частые телефонные звонки из прокуратуры области раздражали и мешали в работе. Через месяц работы до

изнеможения Серебряков почувствовал, что он не только восстановил двухтомное дело, но и стал пополнять его

новыми доказательствами.

Поступившее заключение по криминалистической экспертизе из НИЛСЭ вселило в Серебрякова радужные

надежды. Из него он узнал, что на стенках сейфа Белозерского и на металлическом ящике прокуратуры

оставлены следы одного и того же орудия преступления. Сейф и ящик были открыты одним способом.

Эти выводы дали основания прокуратуре области объединить уголовные дела в одно производство с

поручением расследования Серебрякову, которому только осталось «поблагодарить» зонального за оказанное

доверие.

За похищенные дела прокуратура области не наказала Серебрякова дисциплинарно, так как служебное

расследование, проведенное по данному факту, в его действиях упущения не нашло, тем более что экспертизой

было установлено, что ящик открыт не ключом, а с помощью отмычки.

По уголовному делу было проведено много разных экспертиз, но трассологическую экспертизу для

идентификации орудия преступления он провести не мог, так как его у следователя не было в наличии.

По тем же причинам он не мог провести экспертизу по микрочастицам, изъятым с места происшествия, так

как для сравнения нужна одежда подозреваемого. К чести Серебрякова, он не поленился и допросил соседа

Гончарова по общежитию и узнал, в какой одежде он ходил на работу и в какой гулять.

Серебряков чувствовал, что идет по правильному следу, и видел неизбежность встречи с преследуемыми, но

все попытки ускорить предстоящее «свидание» пока не увенчались успехом.

Глава 25

Имея много свободного времени, Борода вечерами оставался один и от нечего делать решил досконально

изучить 637 листов уголовного дела.

Это занятие его увлекло, так как из него он не только получал интересную для себя информацию, но и сама

последовательность следственных действий следователем раскрывала ему незаурядные способности своего

противника. Проведенные экспертизы по делу, вопросы следователя специалистам и результаты экспертиз

расширили его диапазон знаний в новой, ранее незнакомой ему сфере.

Ознакомившись с планом работы Серебрякова, Борода фактически стал знать наперед о его намерениях.

При таком положении он имел явное преимущество перед своим противником. К плану была приколота копия

отчета по командировке Серебрякова в учреждение У/О 102/9, на которой ранее он не нашел нужным заострять

внимание. Из отчета он узнал результат проведенной беседы следователя с Кисляковым. «Так вот откуда менты

вышли на Рахола!.. Как же проучить Золотого? – появилась у него мстительная мысль. – Безнаказанным такое

откровение оставлять нельзя. Золотой ссучился, но не совсем. Ликвидировать его нельзя, слишком хлопотное и

дорогое дело, последствия которого непредсказуемы. Может, сыграть на ссучивании, тогда ему группы мамок не

миновать. Желающих осуществить такое пруд пруди. А если Золотой обидится, пойдет к начальнику и выложит

все, что не захотел письменно следователю подтверждать? Вариант допустимый, но для меня он не подходит... А

не попросить ли пахана зоны, чтобы он поговорил с Золотым, промыл ему мозги и предупредил о последствиях?

Обратного хода я ему не дам, пускай пахан требует и заставит Золотого написать кляузу на следователя. Кому

поручить осуществление данного джентльменского задания? – задумчиво решал он, перебирая в памяти

вероятные кандидатуры. – Что-то знакомое учреждение... Ну как же! В У/О 102/9 мы направляли передачи

Валету, – обрадованно вспомнил он. – Участие Валета по сейфу было минимальным, а куш получил солидный.

Теперь его надо «отрабатывать», – наконец решил Борода, довольный, что за данную услугу Валету не

придется платить.

Когда Золотому передали, что Седой желает с ним поговорить и ждет его в библиотеке, то тлевшая в нем

меланхолия и бездумность моментально пропали. Мысли лихорадочно искали причину вызова его паханом, но не

находили ответа, тогда как тревога от самого вызова нарастала. Свою сокровенную мысль: «Неужели по тому

поводу? Как он об этом узнал?» – Золотой со страхом пытался отбросить, другие основания вызова его не

волновали.

Заключенный, исполняющий обязанности библиотекаря, завел Золотого в подсобное помещение и, прикрыв

за собой дверь, удалился.

У зарешеченного окна с журналом «Вокруг света» в руках сидел пахан колонии Седой.

Показав на стоящий рядом с ним свободный от книг стул, он буднично, не поздоровавшись, сказал:

– Присаживайся, Золотой. Случаем не знаешь, зачем ты мне понадобился?

– Такие ребусы не для моей головы, – стараясь казаться невозмутимым, ответил Золотой.

– Правильно делаешь, зачем по пустому ломать голову? Кому надо, скажут и спросят. Ответь мне, зачем к

тебе приезжал следователь из прокуратуры и какой разговор состоялся между вами? Только не темни, —

предупредил он угрожающе.

– Меня раньше бригадир спрашивал, я ему сказал, что следователь хотел мне подвесить еще одного

мокряка.

– Ты мне тоже самое хочешь сказать? – улыбнувшись, спросил Седой.

– А чего мне темнить? Сказал то, что было, – стоял на своем Золотой.

– Теперь я сам убедился в том, что ты потерял пробу. Ты не Золотой, тебя будут, как глину, месить, —

ехидно произнес угрозу Седой.

– Начинаешь наглеть, пахан, – вскакивая, взорвался Золотой, поняв окончательно, что его худшее

предчувствие сбылось.

– Не спеши расставаться с девичеством, – цинично прошипел Седой, совершенно не реагируя на

угрожающее движение Золотого. – Выслушай меня, у тебя еще не все потеряно, ты сможешь искупить вину, —

обнадежил его Седой. – Я знаю, что ты колонулся следователю на уважаемых нами людей, но свои показания

ты дал не для суда, а следователю для сведения. Так оно было или нет? – уверенный в своих сведениях, убежденно спросил Седой.

– Так! – со страхом был вынужден признать Золотой, считая, что отпираться бесполезно.

– Ты берешь свои слова назад? – довольный признанием Золотого, спросил Седой.

– Если простишь, беру, другой раз с моей стороны душевной слабости не будет, – подавленно заверил

Золотой.

– Я бы тебя не простил, честно говорю, от души, но те, кого ты предал, просили меня, чтобы я тебя не

обижал и чтобы разговор остался между нами.

Слушая Седого, Золотой с облегчением понял, что опасность проходит.

– Я твой должник, – искренне сказал он Седому, благодарный ему за снисхождение и за то, что избежал

страшную экзекуцию.

– Помни о своем грехе, другой раз так легко не отделаешься. За беседу с тобой мне хорошо заплатили, но

если ты решил считать себя моим должником, то, возможно, когда-нибудь я воспользуюсь твоей услугой. Да, едва

не упустил, ты должен на имя прокурора области написать жалобу на следователя Серебрякова, который свою

информацию выдал за твою. Как он тебя здесь унижал, угрожал, давил, короче – не жалей красок.

Находясь в щекотливом для себя положении, Золотой, не утерпев, сказал:

– Толковый следователь, жалко его обливать грязью.

– Еще бы не толковый, едва ли не целая бригада состоит из крещенных им, – немного приукрасив, заметил

Седой. – Писать придется, своя шкура всегда ближе к телу, не так ли?