Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)

– Пока только за себя, но не исключено, что и они тоже могут воспользоваться твоими услугами.

– Сурьезные мужики, – как бы отвечая на свои размышления вслух, поделился ювелир с Душманом

мнением.

– Сурьезные! – поддержав, передразнил старика Душман.

Не заметив насмешки Душмана, а может быть, не придав ей значения, ювелир продолжил: – Тебе повезло

встретить их, но постарайся с ними не контачить.

– Почему? – не сдержавшись, удивился Душман.

– Ты думаешь, я такой дурак, что акул не отличу от щук?

– Ты хочешь сказать, что они могут меня съесть?

– И даже не подавятся, – продолжал настаивать на своем старик.

– Кончай фантазировать, дед, – раздраженно бросил Душман, ощутив неприятный холодок на сердце.

– Вот так всегда молодежь благодарит стариков за умные советы, вместо того, чтобы прислушаться и

послушаться, она поступает наоборот.

Душману было интересно услышать мнение ювелира о своих друзьях, и его он услышал, но на основании

чего старик пришел к такому заключению, он не знал, а поэтому решил порасспросить:

– Борис Абрамович, за предупреждение спасибо, но я хотел от вас узнать, чем вам они не понравились, услышав ваши доводы, возможно, я с ними тоже соглашусь.

– Ну что же, если ты настаиваешь, то слушай. – Ювелир, немного подумав, как бы собираясь с силами, начал: – Брехать не буду, камушки между вами разделены честно. Любой из вас, если бы захотел сподличать, легко мог забрать их все себе. Произношу хвалу вашей порядочности, но тот старик, который с нашей стороны

командовал «парадом», очень грубый и жестокий человек. Я его боялся. Он на меня действовал гипнотически.

Его команды я выполнял, как мальчик на побегушках, не думая даже возражать. Он у меня и сейчас стоит перед

глазами, как приготовившийся к броску удав. Как он смотрел на меня, как он говорил с продавцом камушков!

– А еще какие есть претензии у вас к моим друзьям?

– Больше нет, но разве сказанного мало?

– Борис Абрамович, а если бы вам поручили провести сделку на миллион, вы согласились бы?

– Боже упаси, – замахал тот руками. – Такое испытание мое слабое сердце не выдержит, – признался

ювелир, поняв, что его довод на собеседника не произвел никакого впечатления. – Чего я тебе заговариваю

зубы удавами, может быть, тебя угостить кофе, между прочим, бразильский. Мне сегодня один хороший товарищ

подарил, – улыбнувшись, сообщил он.

– В другой раз, – возразил Душман. – Давайте лучше перейдем к делу, ради которого я пришел к вам.

– Давай! – охотно согласился ювелир, довольный, что гость отказался от угощения и ему не придется

возиться с кофе.

– Я принес вам самый большой из доставшихся мне камушков и три червонца. Сделайте мне путевый

перстень, – потребовал он.

– Конечно сделаю! – беспечно согласился ювелир. – Но только предупреждаю, не стоит на пальце для

показухи носить целое состояние, так могут какие-нибудь ухари и без башки оставить.

– Борис Абрамович, вы сегодня, наверное, в ударе и задались целью запугать меня, может быть, хватит?

– Как скажешь, но кто вас, дураков, кроме нас, стариков, посмеет учить уму-разуму? – по-стариковски

безобидно пробурчал он.

Душман, достав из кармана пиджака три царских червонца по одной монете, положил их в ладонь старика со

словами:

– Эти лисы пойдут камушку на оправу.

Возвратив одну из трех монет Душману, ювелир сказал:

– В двух монетах почти шестнадцать граммов, их вполне хватит на перстень. Ты же не хочешь, чтобы он

выполнял роль кастета?

– Тебе виднее, – пряча монету в карман пиджака, согласился с ним Душман.

– Ты мою таксу знаешь за работу? – полюбопытствовал ювелир.

– Тройная против официальной, – произнес Душман.

– Правильно, не забыл, – нахально уставившись своими хитрыми глазками на клиента, подтвердил ювелир.

– Устраивает?

– Пойдет! – не стал с ним торговаться из-за такой мелочи Душман.

Проводив Душмана до двери коридора и закрыв ее на несколько замысловатых запоров, Борис Абрамович, положив под микроскоп бриллиант, стал внимательно его рассматривать. Отсутствие на нем механических

повреждений говорило, что после обработки он ни в каком изделии еще не использовался.

Довольно потерев ладошки рук, ювелир произнес вслух:

– Нам оказана честь дать тебе путевку в жизнь, но, дорогой красавчик, ты своему хозяину ой как прибавишь

хлопот.

Изучая форму бриллианта, ювелир уже сейчас размышлял, какое сделать ему гнездо, чтобы оно было

ажурным и красивым, чтобы бриллиант вписывался в общий ансамбль задуманной фигуры. Таких бриллиантов

он благословил в жизнь несметное множество.

Как бы Борис Абрамович ни фантазировал над перстнем, старые, знавшие его работы мастера все равно

узнали бы его руку и почерк, так как с годами фантазии в его голове осталось мало и он, делая новые ювелирные

изделия, применяя в них старые разработки и задумки, часто выдавал их за новые, искренне заблуждаясь и не

сомневаясь в своем творчестве.

Устав от работы, он спрятал бриллиант в тайник, вытерев платком слезящиеся глаза, сходил на кухню, где

вновь пересмотрел и перещупал подарки, положив каждый в предназначенное ему место: колбасу, консервы – в

холодильник, кофе – на полку в шкаф, конфеты – в буфет.

Возвратившись в зал, он присел в кресло, задумался: «Интересно, как его дружки распорядятся своей

частью, захотят ли воспользоваться моими услугами или нет? Если поступят, как Тарас, то я один с таким

заказом справиться не смогу».

Увлекшись и погрузившись в приятную фантазию, он уснул.

Глава 54

В связи со смертью тети, родной сестры отца, Лариса вместе с Душманом приехала в Тузово на ее похороны.

После похорон Лариса осталась дома у двоюродной сестры Любы, чтобы помочь помыть и убрать посуду после

поминок.

Душман, видя, что жена в его помощи не нуждается, уехал домой к Леснику. Они еще не успели перекинуться

и десятком слов, как в одиннадцатом часу к дому подкатила зеленая «шестерка», в кабине которой, кроме

водителя, был один пассажир, который, выйдя из машины и подойдя к металлическим воротам, постучал по ним

кулаком.

Лесник, выйдя во двор на лай собаки, открыв дверь ворот, увидел мужчину лет тридцати четырех, коренастого, плотного телосложения, внешне похожего на штангиста или борца. Мужчина, увидев Лесника, улыбнулся ему, показав красивые зубы. Поздоровавшись, он сказал:

– Если не ошибаюсь, то передо мной Виктор Степанович собственной персоной?

– Допустим! – выжидательно согласился Лесник. – Чем обязан вашему визиту и с кем имею честь

беседовать? – строго и официально спросил он.

– Понимаешь, – сразу переходя на ты, начал посетитель. – Не уличный разговор предстоит между нами.

Если пригласишь в дом, там его и продолжим.

Не зная гостя, не зная зачем он пришел, но вместе с тем нисколько его не остерегаясь, Лесник, пожав

плечами и с безразличием в голосе, ответил:

– Если так настаиваешь, то проходи.

Загадочного гостя Лесник провел в комнату на первом этаже, усадил в кресло, сам сел напротив него на

диване.

– Слушаю! – заинтригованно потребовал он.

Получив разрешение, гость не спеша закурил сигарету и стал излагать мотивы своего визита:

– Мои ребята контролируют часть города. В том числе и ту, где мы сейчас находимся. Они мне сообщили, что у нас поселился вор в законе. Я решил нанести ему визит, тем более что он меня навещать не планирует.

Как, мои действия одобряешь?

– Не только одобряю, но и считаю смелыми, – в душе успокаиваясь, пошутил Лесник, убеждаясь, что

настоящая встреча ему никакими неприятностями не грозит.

– Как насчет знакомства, не возражаешь? – прервал его мысли гость.

– Почему нет, конечно да! – вновь пошутил Лесник.

– Зиновьев Аркадий Игоревич, – представился гость.

– Если не ошибаюсь, кличка Туляк, – улыбнувшись, показывая свое расположение к нему, добавил Лесник.

– Значит, немного обо мне наслышан, – довольно произнес Туляк. – Я тоже узнал через ментовку, что твоя

кликуха Сарафан.

– То кликуха моей молодости, сейчас она осталась только для службы ментам. Сейчас в кругу друзей у меня

другая, которую ты узнаешь, когда мы с тобой познакомимся поближе.

– Знаешь, разговор по сухому плохо клеится. У меня в тачке приготовлен и выпивон, и закусон, —

предложил Туляк.

– Такое добро мы тоже имеем, что надо, найдем в доме, – поняв намек, сообщил Лесник.

Поднявшись на второй этаж, они прошли на веранду, где сидел Душман. Лесник познакомил его с Туляком.

– Я смотрю, вы там внизу тихо воркуете, думаю, не буду им мешать, если надо – позовут. Как время до

выпивки подошло, и я понадобился, – пошутил Душман.

Лесник попросил Полину Геннадиевну, чтобы она приготовила и подала им туда на стол выпить и закусить, шепнув ей на ухо:

– Геннадиевна, не скупись, гость того стоит.

В процессе застолья и перекрестных бесед Лесник понял, что в лице Туляка имеет цепкого и шустрого

малого, конечно, в масштабах города, со своей кодлой, имеющего вес больше всего в виде физического

воздействия на своих противников, но практически не умеющего делать деньги. Душман, лишенный дипломатии

больше,чем Лесник, так и сказал прямо ему в глаза:

– Учить тебя сейчас не буду, а если желаешь пройти у меня в моей вотчине практику и получить опыт, то

бери пару своих расторопных хлопцев и приезжай ко мне в столицу, обучитесь необходимому, а опыт потом

придет. Только учти, будете жить в гостинице. Мы тебя почти не знаем, и я не хочу, чтобы ты о нас

преждевременно знал больше, чем мы считаем нужным тебе сейчас открыть и сказать.

Туляк понял, что имеет дело с птицами более высокого полета, чем является он сам, а поэтому не пытался

перед ними «рисоваться» и с благодарностью принял приглашение Душмана.

– Когда ты у него побываешь в гостях, то тебе здесь легче будет управлять своим хозяйством, —

подтвердил Лесник слова Душмана.

– А ты мне тут не поможешь? – наивно поинтересовался Туляк у Лесника. Своей просьбой он вызвал

непроизвольные улыбки Лесника и Душмана. Туляк хотел обидеться на них, но Душман, дружески похлопав его

по плечу, пояснил:

– Виктор Степанович нашей грязной работой не занимается, у него свой фронт работ, который, правда, в

последнее время он запустил.

Обращаясь к Душману, Лесник сообщил:

– У Туляка в ментовке есть свои люди, и он знает, что я медвежатник, но только зеленый змий немного

наступил ему на память.

Теперь и Туляк сам заулыбался, поняв несерьезность своей просьбы.

– Я сказал тебе о своей профессии только потому, чтобы ты не просился ко мне в ученики, – сообщил

Туляку Лесник улыбаясь. – Я сюда приехал как в тихую гавань, но не только никому не хочу перебегать дорогу, но и воду мутить.

– Однако крестинами сына ты привлек к себе внимание многих, – сделал ему замечание Туляк.

– Чем я так привлек внимание ваших многих? – беспечно спросил Лесник.

– Такой кодлой были в ресторане, что на улице машинам места не хватало, а кроме коньяка и шампанского

на столах других спиртных напитков не было, официантки ресторана по сей день ахают.

– Да, кум, кутанули мы тогда клево, – выразил свое мнение Душман.

– Крестины сына тогда для некоторых из нас были только поводом, за которым состоялась деловая встреча.

– Кум, ты не того? – покрутив пальцем около виска, прервал Лесника Душман замечанием, что он может

проговориться о сговоре на покупку бриллиантов.

– Того, того, не бойся, – успокоил его Лесник. – Я хочу сказать нашему дорогому гостю, чтобы он не

обижался на то, что я сейчас скажу. – Я у ментов на особом учете, они все время меня контролировали, ограничивали в передвижении, свободе, – приставив пальцы к горлу зло констатировал он, – и только недавно с

меня был снят административный надзор, поэтому, чтобы не привлекать внимания легавых к нашим персонам, чтобы не светиться и не иметь сексота у себя на хвосте, мои встречи с тобой будут только по крайней нужде, контакт будем поддерживать по телефону.

– Будет глухо, как в танке, – соглашаясь с мнением Лесника, заверил его Туляк.

– Какой там танк, – усмехнувшись, возразил Лесник, – когда твоя «шестерка» стоит около моего дома, а ты

– у меня.

В процессе беседы они «раздавили» две бутылки коньяка, Лесник открыл уже третью бутылку и разлил по

рюмкам коньяк.

– Ну так что, разбегаться будем? – осторожничая, предложил Туляк.

– Если понимаешь ситуацию, – икнув, произнес Лесник, – и не обижаешься, то давай на коня и в шуршу.

Когда они расставались, то Душман сказал Туляку:

– Оставь мне свой номер телефона, за день до отъезда домой позвоню, встретимся в поезде, билеты на

поезд беру на себя.

– Своей конспирацией вы перегибаете палку, – выразил свое мнение Туляк.

– Доживешь до наших лет, будешь думать иначе, – возразил ему Душман. – В нашем деле дисциплина

такая же необходимость, как и профессиональные навыки.

Не выходя на улицу, Душман и Лесник во дворе простились с Туляком. Возвратившись назад, Лесник, сев за

стол, стал есть. Глядя на опустевший от закуски стол, Душман заметил:

– На хрена мы ему такой королевский стол и прием сделали?

– Надо, Тарас! – отрываясь от еды, ответил Лесник. – Я же не буду со всей его кодлой выяснять

отношения. Вот он съездит к тебе, ухватит кое-что и пускай пашет на здоровье, как получится, сам будет

отвечать за свои подвижки, но к нам никаких претензий, тем более не мы его, а он нас нашел.

– На сегодня он нам задолжал за угощение, может быть, когда понадобится, отработает, – развил мысль

Лесника Душман.

– Толково рассуждаешь, Тарас, но хватит трепаться, давай лучше хорошо порубаем, – вновь приступая к

еде, предложил Лесник.

– Мне бы твои заботы, – весело отказался Душман.

– А у тебя какие? – удивился Лесник.

– С похоронами тети так на душе неприятно. Сейчас приду домой к Любашке, а они с Ларисой, наверное, продолжают панихиду разводить.

– Все мы там будем, она достаточно долго пожила, своей смертью умерла, так чего скулить?

– У Ларисы из родни одна тетя была, и та умерла.

– Так Любашка, двоюродная сестра, осталась, – возразил Лесник, перестав «рубать».

– Я ей то же самое говорил...

Разговор о смерти тети Ларисы между ними продолжался до самого расставания.

Глава 55

Когда Душман вместе с Ларисой приезжал на похороны ее тети, то Леснику понравился на его пальце

перстень, который ему был сделан знакомым ювелиром по индивидуальному заказу. Тогда же Душман пообещал

свести его со своим ювелиром, который сделает ему перстень, какой он пожелает. О своем желании иметь

красивый перстень с бриллиантом и предполагаемой поездке в Москву Лесник сообщил Альбине, которая тоже

загорелась желанием поехать с ним, чем он был доволен, так как из-за нелетной погоды им пришлось ехать в

столицу поездом и у них появилось немного свободного времени, которое вдвоем было легче коротать.

Как обычно, они, закупив полностью купе, закрывшись в нем, легли отдыхать. Где-то часов через семь после

отправки поезда от их станции в дверь кто-то постучал. Открыв дверь, Лесник увидел проводника кавказской

национальности, вероятнее всего, армянина, так как поезд был по маршруту Ереван – Москва. Проводник, как

давно решенную задачу, сообщил:

– Вам придется потесниться, – пропуская в купе мужчину и женщину с вещами.

Загородив своим корпусом новым пассажирам дорогу в купе, Лесник спросил проводника:

– А разве у них есть билеты в наше купе?

Тот озадаченно заморгал, не ожидая такой «наглости» от пассажира.

– Вы что думаете, только вы хотите ехать, а другие нет. Заняли вдвоем целое купе и довольны, а людям

присесть негде.

– Ты нам, хапуга, лекцию не читай. Купе действительно нами полностью закуплено для себя, но не для тебя.

Если ты решил на них подзаработать, то уступи им свое купе, а сам иди в тамбур или в туалет.

– Тогда продайте им свои лишние билеты, – предложил сконфуженный проводник.

– У меня с женой медовый месяц, и если ты желаешь нам его испортить, то выкупай билеты по их

стократной стоимости. – Повернувшись к Альбине лицом, которая все время благоразумно молчала, он сказал:

– Как некоторые проводники обнаглели: за чужой счет хотят быть добренькими, да и денежки себе в карман не

забывают крохоборские положить.

– Так они не должны брать в вагоны пассажиров без билетов, – сообщила она ему.

– Ты понял, что жена сказала? – вытесняя проводника от двери, «ласково» произнес Лесник, который был в

трико и майке, и, безусловно, увиденные проводником наколки на теле строптивого пассажира тоже кое-что ему

поведали.

Обращаясь к попутчикам, Лесник произнес:

– Вы извините нас за такое поведение, но если мы закупили полностью купе, то нас побудили определенные

причины, о которых не хотелось бы с посторонними, чужими людьми делиться, а поэтому те неудобства, которые

возникли у вас, прошу не относить на наш счет. – Сердито блеснув глазами в сторону проводника, он добавил:

– Если ты еще раз нарушишь мой покой, то я тебе такой прием в столице устрою, что ад покажется тебе раем.

Лесник решительно закрыл дверь купе перед носом проводника. Альбина, ласково обняв мужа за плечи и

заглядывая влюбленно ему в глаза, пошутила:

– Где ты только так насобачился отчитывать прохиндеев? Я лично так не могу.

– А тебе и не надо встревать в такие разговоры: дрязги женщину не украшают.

– Они никого не украшают, – заверила его Альбина.

Получив отпор, проводник, постояв у двери их купе, подумав, обобщив увиденное и услышанное, посчитал за

лучшее оставить «строптивых» пассажиров в покое и ушел, уведя клиентов к себе в купе, где, набравшись сил и

выбрав новую жертву, ринулся отрабатывать полученные от безбилетных пассажиров деньги.

Балуясь, лаская друг друга, отдаваясь любви, Альбина и Виктор действительно проводили время в дороге как

молодожены. Порой, устав друг от друга, они, лежа на постели, не спеша и спокойно перебрасывались

отдельными фразами. По автономной радиосети поезда они услышали объявление: «В седьмом вагоне, в

четвертом купе пожилому человеку срочно требуется медицинская помощь. Если среди пассажиров есть врач, то

бригадир поезда убедительно просит его откликнуться на вызов и поспешить на помощь. Надеемся на ваше

сознание». Данное объявление было объявлено дважды.

– Что будем делать? Пойти? – задумчиво спросила Альбина мужа.

– Смотри, как хочешь, мне до фени, – небрежно произнес Лесник, скучающе смотря в окно.

– Все равно мне сейчас делать нечего, – напомнила она ему.

Поняв намерение жены и в общем-то не возражая, Лесник небрежно бросил ей:

– Возьми нашего козла, – имея в виду проводника вагона. – Пускай он туда и обратно тебя проводит, а

одна не ходи, – поставил он условие.

Быстро одевшись, Альбина достала из чемодана миниатюрный медицинский портфель, с которым редко

когда расставалась, особенно в дороге, и вышла из купе.

Прошел примерно час с момента ее ухода. Лесник уже начал волноваться из-за ее долгого отсутствия, но не

решался идти разыскивать, так как боялся оставлять в купе без присмотра огромные ценности. Альбина

вернулась назад через полтора часа в сопровождении двух мужчин средних лет и пожилой женщины армянской

национальности.

Поздоровавшись с Лесником, в присутствии его еще раз поблагодарив Альбину за помощь, они поспешно

ушли.

– Между прочим, давали мне за работу стольник, – с гордостью сообщила она. – Но я отказалась.

– Чего так? – удивился Лесник, зная, что жена очень и очень неравнодушна к деньгам.

– Что я – нищая, чтобы унижаться перед ними из-за такой мелочи, – удивила она его своим ответом.

– И то верно, – согласился Лесник спокойно. – Чего у них там стряслось?

Альбина, положив портфель в чемодан, сообщила:

– У мужа старушки, что приходила к нам, инфарктное состояние, а она с сыновьями потащила его в дорогу.

Если бы не я и моя своевременная помощь, – постучав указательным пальцем по носу мужа, как бы вразумляя

его, с гордостью сообщила она, – его уже на следующей станции выносили бы ногами вперед. Пульс едва

прощупывался, сердце останавливалось, пришлось сделать укол.

– Ты у меня молодец и к тому же цимус, – целуя наклонившуюся к нему Альбину, сделал он ей комплимент.

– Похвали, похвали на свою шею, возьму и зазнаюсь, – беззаботно засмеялась она, довольная жизнью, мужем, всем происходящим.

Минут через тридцать после возвращения Альбины в их дверь раздался требовательный стук. Открыв с

недовольством дверь, Лесник увидел прежних мужчин, но вместо старушки с ними была молодая женщина. Они

занесли в купе и поставили на стол пятилитровую бутыль, оплетенную ивовыми прутьями.

– Эту бутыль коньяка отец просил передать тебе, красавица, в знак благодарности за помощь, и мы тоже

тебя за это благодарим, – сказал старший из пришедших мужчин с седеющими висками.

Поправляя бутыль на столе, более молодой мужчина сообщил:

– Это коньяк – высшего качества. Армянский!

– Мне неудобно брать ваш подарок, – засмущавшись и покраснев, призналась Альбина, довольная

оказанным вниманием.

Лесник молча слушал. Ему тоже было приятно, что жене оказан такой почет.

– Когда подарок дается от чистого сердца, от него нельзя отказываться, – заметил старший из мужчин.

Подошедшая к Альбине женщина, поцеловав ее в щеку, сказала:

– Спасибо тебе за папу. У тебя легкая рука и чистая душа. Дай Бог здоровья твоим родителям и детям, —

посмотрев на Лесника, она добавила, – и вам с мужем.

Лесник, слушая хвалебные оды гостей в адрес жены, искренне позавидовал ей, что не он был на ее месте.

– Мы ваш подарок принимаем, – решил прервать пререкания Лесник, – но тогда в обязательном порядке

мы все вместе должны выпить за здоровье вашего родителя.

Его предложение гости встретили единодушным одобрением. Лесник убрал со стола принесенный подарок, достал из чемодана и поставил на стол две бутылки «Большого приза». Они познакомились поближе, оказалось, старшего из мужчин звали Ашотом, младшего – Борисом, женщину звать Галиной. Ашот, взяв бутылку коньяка в

руки, цокнув языком, как могут цокать только кавказцы, сказал:

– Такой божественный напиток и не попробовать будет грешно.

Альбина, достав сумку с продуктами, быстро приготовила на стол сухую закуску. С общего согласия роль

тамады взял на себя Ашот, который в ней побывал, по-видимому, не одну сотню раз. Он произносил такие

витиеватые тосты, столько было в них мудрости и смысла, за которые не выпить одну, другую рюмочку спиртного

было бы кощунством.

– Хорошие у тебя, Ашот, тосты, – похвалил Лесник, – хоть записывай.

– Виктор! Друг! У нас на Кавказе принято произносить не менее тридцати тостов, за которые, если сидящий

за столом не выпьет спиртное, то сильно обидит друзей.

– Разве можно столько выпить спиртного? – удивилась Альбина.

Услышав ее вопрос, Борис пояснил ей:

– Притом никто не имеет права подниматься и выходить из-за стола без разрешения тамады.

Галина, видя, что застолье может продлиться до бесконечности, сказала тамаде:

– Ашот, сегодня не тот случай, чтобы произносить все тосты. Надо идти к отцу, как он там, и может быть, мы

надоели добрым людям.

– Галя, не говори глупости, – урезонила ее Альбина. – Мы готовы ехать с вами до самой столицы.

Ашот, задумавшись, сказал Борису:

– Пойди к проводнику, скажи ему, чтобы он принес кофе или чай, и мы пойдем к себе.

Галина, обращаясь к Альбине, улыбаясь сообщила:

– Свекровь специально послала меня с ними, чтобы они здесь не засиделись. Мужиков только оставь

наедине с бутылкой, так они тогда готовы все забыть.

Ашот что-то сказал ей на армянском языке сердито, после чего Галина замолчала и развивать свою мысль

дальше не стала.

Выпив, кто по одному, кто по два стакана чая, гости простились с хозяевами купе и ушли. Перед тем как

расстаться, Альбина напомнила им:

– Если вашему отцу станет плохо, то не стесняйтесь и обращайтесь ко мне за помощью.

– Дорогая Альбина, мы теперь только на тебя будем надеяться, – уважительно принял ее предложение

Ашот.

Убрав со стола остатки закуски, бутылки, Альбина легла отдыхать, тогда как ее муж уже давно уснул и

беззаботно похрапывал. Повернув его на бок, поцеловав в щеку, она, блаженно потянувшись в постели, вспомнила, как ее сегодня хвалили, улыбнувшись, довольная собой, она тоже быстро уснула.

Прибыв в столицу, поезд еще несколько десятков минут тянулся по городу, подкрадываясь к вокзалу. Виктор

и Альбина, приготовив свой багаж, были готовы покинуть свой кратковременный приют, а поэтому скучающе

посматривали в окно.

В открытую дверь купе, запыхавшись, забежал Борис, который, поздоровавшись, передавая Леснику записку, сказал:

– Тут наш адрес в Ереване. Мама с папой сказали, что вы для нашей семьи теперь будете всегда

желанными гостями.

Виктор с Альбиной поблагодарили его за приглашение, после чего Альбина поинтересовалась:

– Как здоровье вашего папы?

– Боюсь сглазить, но пока терпимо, – ответил Борис. Попрощавшись, он также быстро удалился.

Когда, наконец, поезд остановился и Виктор с Альбиной вышли на перрон, то там увидели встречавших

Тараса, Ларису и Арбата. Оживленно переговариваясь между собой, они прошли к платной кооперативной

стоянке автомобилей, где стояли автомобили Душмана и Арбата. Стоя у машин, они оживленно делились своими

последними новостями, которые на потом считали откладывать нельзя.

Лесник увидел, как клиент Альбины вместе со всем своим семейством медленно проходил в отдалении. Он, кивнув Тарасу на процессию, сказал:

– Семья сапожников из Еревана пригласила нас к себе в гости, дали свой адрес, вдруг придется поехать

туда, могут пригодиться, давай подкинем куда им надо!

– Давай! – беспечно согласился Душман.

Лесник, окликнув дорожных попутчиков, предложил им свои услуги, которые с нескрываемым удовольствием

их приняли. Рассадив попутчиков по машинам, Арбат, взяв у Ашота конверт с адресом родственников, проживающих в Москве, стал прокладывать маршрут. Недоразумение, почему родственники не встретили гостей

на вокзале, выяснилось лишь на месте. Попутчики своим родственникам в Москву дали телеграмму о встрече их

по адресу, в котором забыли указать к номеру дома букву «А», а поэтому телеграмма надлежащему адресату и

не попала.

Говорить, какая бурная и доброжелательная встреча произошла у встречающих и приехавших армян, все

равно что ничего не сказать. Едва прорвав силовое окружение гостеприимных армян, отказавшись от

приглашения погулять вместе, объяснив это своей занятостью, они уехали домой к Тарасу и Ларисе.

На другой день, заполучив в свое распоряжение машину, Альбина с Ларисой стали колесить по магазинам

столицы, к слову сказать, купить им там ничего стоящего не удалось, но за день беготни они чертовски устали.

Отвязавшись от жен, Тарас с Виктором съездили домой к ювелиру, где Виктор из своего материала заказал

перстни сожительнице Бороды, жене и себе. Борода носить перстень с бриллиантом отказался. Заказывая себе

перстень, Виктор поставил условие ювелиру, чтобы под бриллиантовым камнем тот выполнил ему тайник. Отдав

заказ, они покинули ювелира.

– Зачем он тебе понадобился? – полюбопытствовал Тарас.

– На всякий случай, сыпану из него кому надо в стакан снотворного или еще чего – и никаких проблем, —

открывая окно в машине, поведал Виктор.

– Ну ты даешь! – удивился Тарас, засмеявшись. – С тобой не соскучишься. Теперь тебя надо

остерегаться.

– Что нам с тобой делить, Тарас? – успокоил его Виктор. – В будущем, смотришь, еще и сватами станем.

– Я об этом тоже подумывал, – довольно поддержал его Тарас.

– Мы, взрослые, можем договориться насчет своих детей, а вот как наши сопляки посмотрят на наш сговор?

– Вот бы наши бабы послушали, какие мы с тобой сейчас решаем проблемы, – засмеявшись и толкнув

Виктора в бок, заметил Тарас. – Как смотришь насчет сауны с бабенками? – неожиданно предложил он.

– Дело, по которому я сюда приехал, выполнено, а почему и не отвязаться, – согласился Виктор, довольно

улыбнувшись. – Лариса никакой болезни от удовольствий еще не прихватила? – поинтересовался он о своей

подруге.

– Ты что, она себя блюдет только для тебя, – успокоил его Тарас.

Глава 56

Как обычно, вечером Полина Геннадиевна, сожительница Бороды, приготовила ужин. Дома находились все

домочадцы, кроме Альбины, которая еще не вернулась с работы.

Проголодавшиеся за день ее дети, Константин и Антон, проявляя нетерпение, азартно лезли проверять

содержимое кастрюль, тогда как Полина Геннадиевна, прогоняя их из кухни, наигранно сердясь, поясняла им:

– Сейчас придет мама, и тогда мы все вместе сядем за стол и будем кушать.

Увидев через окно зашедшую во двор Альбину, Полина Геннадиевна, уже не дожидаясь ее появления, приступила к разливу по тарелкам вкусно пахнущего горячего супа. В первую очередь она усадила за стол

непоседливых детей и налила в их тарелки супа.

Зашедшая в дом Альбина, ни с кем не поздоровавшись, от волнения вся красная и злая, молча прошла в

свою спальню, куда сразу прошел Виктор, оставив родителей и детей с недоуменными лицами на кухне.

Через несколько минут Лесник позвал в спальню Иллариона Константиновича.

– Послушай новость, которую сейчас принесла Альбина, – с удивлением в голосе предложил он.

Уже несколько успокоившись от пережитого и первоначального бессвязного бормотания мужу, Альбина

сообщила, что сейчас в городском парке, через который она шла с работы домой, ее остановил грабитель, который, под угрозой ножа, снял с нее золотые сережки с бриллиантами, цепочку, перстень с бриллиантом, обручальное кольцо и женские золотые часы «Заря» с золотым браслетом.

Выслушав дочь, Борода, посмотрев на часы, удивленно выдохнул:

– Ничего себе! Вот это новость. Еще и семи нет, – так он выразился о девятнадцати часах, – а гопстопники

уже приступили к работе. Неужели в парке, кроме вас, прямо никого не было?

– Были, проходили мимо нас, но кому захочется лезть из-за бабы под нож? – огрызнулась она сердито.

– Ты в милицию о грабеже случайно не сообщила? – продолжал пытать ее Борода.

– Случайно не сообщила, а сразу побежала домой, – съехидничала она.

– Правильно сделала, – нисколько не обидевшись, одобрил ее действия Борода. – Что теперь будем

делать? – обращаясь к Леснику, поинтересовался он. – Он нас не разорил и можно на случившееся закрыть

глаза, но где гарантия, что гопстопник завтра вновь ее не повстречает и не повторит свой концерт? – рассуждая

вслух, произнес Борода.

– Ты прав, отец, его нам надо обязательно найти и проучить, чтобы в другой раз ему не было повадно.

Вновь заплакав, упав на кровать и уткнувшись лицом в подушку, Альбина, причитая, сообщила:

– Как, сволочь, он меня напугал, если бы вы только знали, а щека от удара и сейчас болит.

– Так он тебя еще и бил? – удивился Виктор.

– А то я ему все так задаром и отдала, – возмутилась Альбина его недомыслию.

– Тогда я его, падлу, из-под земли достану и такую трепку устрою, что его зубы через задницу будут

сыпаться, – разозлившись, жестко пообещал он.