Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

– Друзья, мне надо вступить в контакт с хозяином по вопросу досрочного освобождения, – сообщил он им

свою новость.

Обдумав ее, Тихий сказал:

– Я думаю, возражений не должно быть.

– Желание хорошее, лишь бы масть прорезала, – согласился Бунтыл.

– К общаковой кассе тебе не придется прибегать? – осторожно поинтересовался Оборотень, самый жадный

из всех.

– Мне неудобно ее потрошить с первого дня вступления в наше братство. Обойдусь своими силами.

– Дипломатично поступаешь, – согласился с ним Король. – Как вижу, мы в своем выборе не ошиблись.

Достав из кармана серебряные часы-луковицу, Тихий посмотрел, сколько натикало времени:

– Торжественная часть сходки закончена. Давайте по пять граммов и будем разбегаться.

Глава 39

Только работающие в бане заключенные видели, как часто по нескольку часов подряд Сарафан занимается

тренировками то с ножом, то с топором. Если в начале тренировок цель, находившаяся на расстоянии пяти

метров, была в виде планки шириной в 10 сантиметров, то к их концу ширина планки стала пять сантиметров. И

только тогда он подошел к Веселому и сказал, что согласен участвовать в самодеятельности. Веселый, вылупив

на него глаза, с нескрываемым сомнением брякнул:

– Темнить изволите, уважаемый Сарафан.

– Кроме шуток и без понта, – серьезно повторил Сарафан.

– Я тебе не верю!

– Твое дело – верить мне или нет, но я действительно желаю участвовать в художественной

самодеятельности.

– С каким номером ты думаешь там выступить?

– Ты, наверное, забыл, какой номер предлагал мне показать на сцене?

– Метать нож и кидать топор в цель – красивый номер, но нам его администрация не позволит показать.

Зачем в людях пробуждать звериные инстинкты?

– На воле такой номер называется цирковым, и он не считается звериным. Притом циркач нож метает не

просто в деревянный брусок, а прямо в человека, за пределами которого начинается цель. Практически циркач

может убить своего ассистента, но этого не происходит, зато зрители таким опасным номером остаются

довольны.

– Я за твой номер голосую обеими руками, но как на него посмотрит хозяин? – сдался Веселый.

– Ты мне предлагал участвовать в самодеятельности?

– Предлагал, но ты отказался.

– Мне пришлось подумать и несколько раз отмерить, прежде чем решиться на такое. Теперь ты начинаешь

ссылаться на хозяина, разрешит он или нет. Меня твои проблемы не волнуют, сообщи хозяину о моем согласии.

Если он откажет, то я больше с тобой ни в какие игры играть не буду.

– Ты что-то хитришь. Честно скажи, что тебя побудило обратиться ко мне со своим предложением?

– Душу перед тобой выворачивать я не собираюсь, не надейся, но информацию для размышления подкину.

Я уже просидел достаточно и хочу обратиться к хозяину с просьбой о досрочном освобождении и то, что я буду в

активе, мне не помешает.

– Он на такую сделку не пойдет, – сказал Веселый.

– А почему? Плохо я работаю или у меня замечания есть?

– Ты же у нас всю погоду делаешь, думаешь, там, наверху, не знают?

– Пускай будет так, – согласился Сарафан. – Тебе что, климат в бараке не нравится, хочешь вернуться к

Филиному?

– Против того, что было, нет никакого сравнения, с тобой спокойнее, – признался Веселый.

– Вот видишь, какая ты дрянь. По твоему рассуждению, если я авторитет, то плохой человек. Кому я сделал

плохо, заступаясь за обиженных? Короче, я с тобой трепаться не собираюсь, что надо, я тебе сказал.

– Твою просьбу я передам наверх по инстанции. Как они там решат, так и будет.

Отойдя от Сарафана к окну и смотря через решетку на двор, Веселый задумался: «Сарафан такой зверь, что

сожрет любого. Какой компрометирующий материал я имею против него, чтобы помешать досрочному

освобождению? В бараке навел порядок, в бане тоже, даже пристроил сауну, правда, в бараке продолжают

играть в азартные игры, но тут нет непосредственной вины Сарафана. Даже в случае с Ишаком он поступил

правильно: иначе не избавился бы от него».

О своем разговоре с Сарафаном Веселый немедленно сообщил активу бригады и членам художественной

самодеятельности, одни из которых поверили ему, другие приняли это как очередную хохму.

Когда подполковник Григоренко пришел в кабинет полковника Долгошеева и передал ему разговор Веселого

с Сарафаном, то Петр Алексеевич сказал:

– Ты поверил зековской утке?

– Я сам беседовал с Сарафаном, и он подтвердил мне свое намерение.

– Чтобы медвежатник, вор наивысшей воровской квалификации, о которой можно только мечтать в их кругу, вдруг опустился до выступления перед серой массой – не верю, – хлопнув себя ладонями по пышным бедрам, категорически заявил он.

– Что он медвежатник, я сомневаюсь, – осторожно возразил Григоренко.

– Зато я нисколько не сомневаюсь в этом, – возразил Долгошеев. – Он – хитрая вустрица. Если он принял

такое решение, которое по воровским канонам не укладывается ни в какие рамки, то за этим скрывается какой-то

подвох.

– Он думает обратиться к вам с просьбой о досрочном освобождении, – пояснил Григоренко.

– Так сразу и сказал бы, – успокоившись, произнес Долгошеев. – Думать никому не запрещается, ты мне

скажи о своем отношении к номеру нового самодеятельного артиста.

– В самодеятельности у нас одни и те же лица, притока талантов нет. Если же такой авторитет, как Сарафан, соглашается в ней участвовать, то и другим, менее авторитетным ворам не зазорно будет последовать его

примеру.

– Красиво говоришь, но выступление на сцене заключенного с холодным оружием в зоне особого режима

как-то попахивает хреновиной, – осторожно намекнул Долгошеев.

– Во время работы у зеков есть разный шансовый инструмент – топоры, пилы, – ничего страшного не

происходит... Мы в лагере метателей ножей не учим, но выявить их благодаря номеру Сарафана не мешает, —

продолжал Григоренко.

– Я против номера Сарафана не возражаю, вижу оперативные плюсы от него. Если бы его инструмент

заменить на деревянный, – мечтательно подумал вслух Долгошеев и сам себе возразил: – Тогда сам номер не

будет иметь никакого эффекта.

Задумавшись и почесав пальцем висок, он наконец махнул рукой:

– Распорядись, чтобы ко мне доставили нашего артиста.

– Когда его к вам доставить?

– Завтра утром в такое время.

После ухода Григоренко Долгошеев по селектору связался с дежурным и приказал, чтобы к нему доставили

заключенного Лукьянова Игоря Николаевича.

Оставшись вдвоем с Лукьяновым, Долгошеев поинтересовался:

– Игорь Николаевич, ты слышал, что Сарафан изъявил желание участвовать в художественной

самодеятельности со своим номером?

– Петр Алексеевич, я с ним давно не общался, но о его намерении слышал краем уха.

– Как ты к его затее относишься?

– Спокойно! – пожав плечами, ответил Тихий.

– Тебя, старого воробья, разве расколешь, да и на мякине не проведешь, но по твоей спокойной реакции я

делаю вывод, что его номер – твоя затея.

– Очень ошибаетесь, Петр Алексеевич. Могу поклясться, – положив ладонь правой руки себе на грудь, произнес он. – Гадом буду, пара не пускал изо рта по этому поводу.

– Теперь верю тебе. Ты против его затеи не возражаешь?

– А вы? – задал Тихий встречный вопрос.

– Я – нет!

– Я тоже нет! – улыбнувшись, признался Тихий.

– Если так, Игорь Николаевич, то за культурное поведение заключенных в клубе ты должен взять

ответственность на себя, а я возьму на себя все остальные заботы.

– Согласен, Петр Алексеевич, но я за наркоманов, алкоголиков и им подобную шушеру с себя

ответственность снимаю.

– Ты что, расписываешься в своем бессилии? – пошутил Долгошеев.

– Они неуправляемы. Им талдычишь одно, соглашаются, а через минуту, смотришь, лежит в крови со

вскрытыми венами.

– Им пользоваться колющими предметами противопоказано, – согласился с Тихим Долгошеев. – Вы их на

месте охлаждайте, а если кто попытается прорваться к сцене, мы его не пустим.

– Петр Алексеевич, если не секрет, зачем вам столько возни с номером Сарафана, не лучше ли его

отменить? – попытался прощупать Долгошеева Тихий.

– Старые номера как вам, так и нам уже осточертели, хочется новые посмотреть.

– Действительно, измочаленные номера, от них на сон тянет, – согласился Тихий.

Договаривающиеся стороны, достигнув согласия, расстались.

На другое утро в назначенное время под конвоем Сарафан был доставлен в кабинет Долгошеева.

Оставшись вдвоем, Долгошеев заговорил первым:

– Я слышал, у тебя ко мне есть разговор? Я не ошибаюсь?

– Никак нет! – поднимаясь со стула, ответил Сарафан.

– Ты сиди, не вскакивай и выкладывай свою просьбу, – потребовал он.

– Я бы хотел получить досрочное освобождение. Если у вас такая возможность есть, я ваши услуги оплачу.

– Смело ты наскочил на меня, – усмехнулся Долгошеев. – А не боишься, что за предложение взятки могут

припендорить еще новый срок?

– У нас с вами пока только разговор, и меня новые страхи пока не пугают.

Задумчиво надев очки, постучав ручкой по столу, Долгошеев, прерывая затянувшуюся паузу, произнес:

– Я внимательно ознакомился с твоим личным делом и убедился, что ты человек умный, тертый, и с тобой

можно кашу варить, но только какая подлива к ней будет?

– Я за себя торговаться не буду, говорите ставку, только чтобы она была реальной. Учтите, чтобы получить

минимальный срок, я уже капитально подоен, – солгал Сарафан.

Долгошеев подумал: «Свою цену я всегда успею сказать, интересно услышать от него, сколько он сам

предложит?»

– Говорите свою цену! – предложил Долгошеев.

– Двадцать штук вас устроит? – спросил Сарафан.

– Вы же не отсидели еще 2/3, и как на такое злоупотребление посмотрит судья?

– В 21-м номере газеты «Советская Россия» напечатана статья «Банан с пулеметом». Там говорится об

одном Ленчике, которому в 1984 году дали 14 лет, а в 1989 году он уже освободился, отсидев одну треть срока, а

мы уже отпахали по половинке.

Так вот о Ленчике и речи не было бы, если бы он снова не стал шухарить. За два года, что мы не отсидели до

двух третей, получить 20 штук, я считаю, неплохая ставка. Помогите судье купить хорошие очки, чтобы он в них

ничего не видел, и все будет о’кей.

– Я вижу, к разговору со мной ты подготовился, хороший привел пример, обязательно прочту твою статью, но услуги мои тебе будут стоить четвертак.

Увидев на лице удивление и раскрывающийся рот для возражения, Долгошеев, подняв руку, сказал:

– Торговаться не будем, здесь не базар, цена окончательная.

Сарафан, так ничего не сказав, закрыл рот. Делая обиженное лицо, тогда как сделка его устраивала, он

выдавил:

– Пускай будет по-вашему!

Глава 40

Начальник лагеря полковник Долгошеев оказался человеком слова и свой договор с Сарафаном выполнил

через четыре месяца после сакраментальной беседы.

Точно так же Сарафан выполнил просьбу Тихого, обеспечив авторитетов лагеря требуемым количеством

золота. Поэтому, когда он освобождался из ИТК, то был и обласкан законниками, которые экипировали его как

туза, чего в отношении Валета они забыли сделать, так как он для них ничего не значил.

Из кассы общака Сарафану было дано безвозвратно два куска, что в отношении его можно было позволить, так как, постоянно занимаясь подпиткой кассы, он никогда к ее помощи не прибегал.

Сарафану вручили два рекомендательных письма к руководителям воровских группировок, находящихся в

Москве и Донецке.

Покинув стены «гостеприимного» хозяина, они на такси приехали в областной центр, где в комиссионном

магазине Сарафан купил Валету приличные шмотки. Затем плотно пообедали в ресторане, после чего, купив

билеты в железнодорожной кассе до Москвы, выехали туда в купейном вагоне.

О своих ближайших планах на будущее они давно наговорились еще в зоне, но, капитально обосновавшись в

вагоне-ресторане, подогретые водкой, вновь стали повторяться.

– Я сейчас не собираюсь светиться ни по какому делу, – не спеша произнес Сарафан, пережевывая

грудинку.

– Да и мне тоже надо погулять, присмотреть путевую кралю да и жениться. Хватит мне в холостяках

байдаковать, – сказал Валет.

– Сватом меня возьмешь? – поднимая рюмку с водкой, поинтересовался Сарафан.

– Само собой. Только, честно говоря, не нравится мне эта поездка в столицу, – высказал свое мнение

Валет.

– Я же тебе говорил: мы туда едем познакомиться с нужными людьми, наладить контакты, отдохнуть... Ты

видишь, что кругом творится. Все оборзели, в зоне и то больше порядка. Нам сейчас надо обтереться и

втереться в доверие не только к тем, кто умеет воровать, что мы сами умеем делать не хуже других, но

познакомиться с кооператорами, цеховиками и еще черт знает с кем, кто отмывает грязные деньги и поможет нам

в таком щекотливом деле. Ты умеешь? Нет! Я тоже не петрю. Если мы сразу поедем домой, то скоро в такую

поездку не вырвемся, а перестраиваться надо с самого начала.

– Да я понимаю, что поездка нам необходима, – согласился Валет.

Вернувшись в свое купе, они завалились спать и проснулись, когда в Москве их разбудил проводник.

В столице они по известному им адресу нашли разыскиваемую квартиру. На звонок из квартиры вышел

заспанный, несмотря на то что времени было 11 часов, лохматый, как пудель, парень лет двадцати пяти.

Протирая глаз, он спросил:

– Вам кого?

Потеснив его и зайдя в квартиру вместе с Валетом, Сарафан пошутил, закрывая за собой дверь:

– Разве гостей так принимают?

– Кто вы такие? – растерявшись от неожиданности и грубости, спросил Пудель – так для себя сразу назвал

его Сарафан.

– Тебе кликуха Душман о чем-нибудь говорит? – стал пытать его Сарафан, тогда как Валет был

молчаливым свидетелем беседы.

– Кое о чем напоминает.

Сняв с головы шапку, показав короткие волосы на голове, Сарафан пояснил:

– Мы с товарищем только оттуда. У нас к Душману есть письмо.

– От кого? – полюбопытствовал Пудель.

– Сам понимаешь, на такой вопрос ответить не могу. Как я понимаю, ты его связник.

– Допустим! – согласился собеседник Сарафана.

– Сообщи ему, что его хочет видеть Лесник с товарищем.

Они прошли в зал, где Пудель, сев за телефон, стал звонить по разным адресам. Он сидел на телефоне

минут 30. Закончив звонить, довольно сообщил:

– Сейчас за вами приедут и отвезут куда надо.

Угрюмый, молчаливый парень спортивного телосложения, приехавший за ними на красных «Жигулях», попетляв по улицам города, доставил их к девятиэтажному дому, за все время дороги не обронив ни одного

слова. Остановившись у подъезда дома, он сказал:

– Второй этаж, 47-я квартира.

Дождавшись, когда из салона его автомобиля катапультируются пассажиры, он закрыл дверцы машины и

уехал.

Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, Сарафан пошутил:

– Ты заметил, какой говорун попался?

– Наверное, раньше много молчал, – предположил Валет.

По-видимому, их уже ждали, так как не успел Сарафан позвонить в квартиру, как ее дверь открылась, и перед

ними предстал худощавый высокий мужчина лет сорока.

– Заходите!

Когда гости зашли, он представился:

– Я Душман. С кем имею честь знакомиться?

– Лесник! – коротко представил себя Сарафан. – А это мой товарищ Валентин.

Душман поздоровался с ними, а потом предложил Валету:

– Валентин, пройди в зал, познакомься с моими хлопцами, а мы с Лесником побеседуем на кухне, – потом

обратился к Сарафану: – Не возражаешь?

– Пойдет!

На кухне он, взяв у Сарафана письмо, прочитал его и обратился к новому знакомому:

– Как там Красавчик поживает?

– Было хреново, но сейчас вроде бы опасность миновала.

– Что-нибудь натворил или фраернулся?

– Ни то, ни другое, красота всему виной.

– Бабы его здорово любили, – подтвердил Душман.

– Мужики тоже пытались объясниться ему в любви, разве он не писал о своих приключениях?

– Нет! Наверное, гордость не позволила. Неужели его опустили! – с недовольством и удивлением спросил

Душман.

– Я взял его под свою защиту и, как видишь, не жалею.

– То-то он столько хвалебных слов посвятил тебе, – успокаиваясь, сообщил Душман. – Вот скоты, такого

парня могли испортить.

Потом, отключаясь от Красавчика, поинтересовался:

– Правда, что ты по сейфам волокешь?

– Есть такой грешок! – улыбнувшись, подтвердил Сарафан.

– Такого молодого медвежатника впервые вижу, – не скрывая зависти, признался Душман. – Случайно не

законник?

– Недавно в зоне на сходке приняли, – похвалился Сарафан.

– А у тебя как в этом отношении обстоит дело? – в свою очередь, поинтересовался Сарафан.

– Думаю, в ближайшее время вопрос решится положительно. Вас в кучу на сходку собрать проблема из

проблем, а обходным маневром становиться вором в законе считаю для себя позорным.

– Утрясется! – успокоил его Сарафан. – Там моему корешу с твоими ребятами не скучно? —

побеспокоился о Валете Сарафан.

– Они ему скучать не дадут, – уверенно заявил Душман.

– Ты нас перед ними не рассекречивай, я для них Виктор, а мой друг Валентин. Такой информации для них

хватит.

– А твой кореш не наговорит лишнего?

– Он у меня не из говорливых, – успокоил он Душмана.

– Да! Без конспирации нам нельзя, – согласился Душман, закуривая.

– Тому лохматому, Пуделю, от которого мы приехали сюда, скажи, чтобы он и нас, и наш разговор с ним

забыл. Кто он у тебя, панк, металлист или еще кто? – засмеявшись, поинтересовался Сарафан.

– Скорее всего тунеядец! – сообщил Душман. – Я его держу из-за крыши.

– Мне он показался тупым, как сибирский валенок. Ты забери у него записную книжку со своими

телефонами, а то так нетрудно и накрыться.

– Ты ее у него видел? – обеспокоенно поинтересовался Душман.

– При мне заглядывал в нее, как в справочник, минут тридцать, пока не нашел тебя.

– Подожди минуточку, я сейчас вернусь, – обеспокоенно попросил Душман.

Вернувшись, он сообщил:

– Сейчас пойдем немного порубаем, а вечером кутнем у меня на даче с девочками.

– Я не против такого графика, но за стерильность подруг отвечаешь ты. Еду домой к жене и из-за профур не

желаю неприятностей.

– Союз с женой крепкий? – серьезно поинтересовался Душман.

– Двое сыновей, младший без меня родился.

– Впечатляет! – уважительно согласился Душман. – Я пока пустоцвет, – грустно признался он.

– Мой Валентин с тебя берет пример, но грозился скоро присоединиться ко мне. У вас здесь невест прорва, а вы теряетесь.

– Разные толковища развели, выступаем, доказываем, а годы бах и скоро посадят на задницу, нас не

спросясь. Думаешь, я не хочу жениться? Еще как! А на ком? Кругом одни пиявки, каждая хочет из тебя что-то

высосать, а для души нет, – высказал сокровенное Душман.

Возможно, другому человеку из своего окружения он не высказал бы своего наболевшего, а чужому можно и

раскрыться немного.

Вечером после веселой гулянки на даче у Душмана, баловства с козырными девицами, давно прошедшими

курсы «молодого бойца», проводив гостей, с которыми поехал Валет, Душман, отпуская свою и Сарафана девиц, сказал:

– Приезжайте завтра пораньше, надо со столов убрать, навести порядок, на всякий случай подмойтесь...

Раздался заразительный, беспечный смех подруг.

Сидя за столом с обильными остатками спиртного и еды, Душман и Сарафан повели беседу, посматривая на

видик, по которому прокручивался японский боевик.

Выпив фужер шампанского и закусив апельсинами, Сарафан закурил. Его примеру последовал и Душман.

– Когда Красавчик сообщил, что, возможно, ко мне приедешь, я присмотрел несколько объектов, которые

можно потрусить с твоей помощью, – доверительно сообщил он.

– Я приехал к тебе для установления контакта, а не наниматься на работу. По моей специальности работы

непочатый край, – пояснил Сарафан.

– Я не собираюсь тебя подминать под себя, а просто предлагаю. Нет, значит, нет, – спокойно покуривая

сигарету, ответил Душман.

– Тогда расскажи, что путевое ты мне подыскал?

– А что тебя больше интересует? – раздавливая сигарету в пепельнице, спросил Душман. – Обычные

сейфы или сейфы с шифром?

– Я по тем и другим волоку, – заметил Сарафан. – Каждый из них имеет свои плюсы и минусы. Сейф с

секретом легче открывается, но на месте работы остается много следов, по которым определяется почерк

медвежатника, да и сам инструмент является компрой. Шкафы с шифром и секретом поддаются труднее, но зато, если удастся их вскрыть, никаких не остается следов. Я имею в виду на самом сейфе, а так, хочешь не хочешь, а

следы в помещении остаются. Поэтому я сейчас предпочитаю сейфы с шифровальным замком.

Душман, подойдя к ящику стенки и открыв его, достал общую тетрадь, полистав ее, остановился на нужной

странице.

– Есть у нас одна кооперативная фирма по приобретению и реализации картин перспективных художников, и

у них стоит такой сейф.

– Конечно, ни шифра, ни секрета вы не знаете, – ехидно заметил Сарафан.

– Если бы знали, я бы к твоей помощи не обратился.

– Почему именно их ты выбрал для меня?

– Прежде всего, у них денег до хрена, и они не платят нам комиссионного сбора с оборота.

– Так вроде бы сейчас это не модно, – пошутил Сарафан.

– Еще как модно и выгодно. Нанимают охрану, среди которой легавые, или пенсионеры из них, или

неудавшиеся спортсмены. У меня есть кому с ними расправиться, но, сделав несколько мокряков и не получив

бабок, я не вижу понта с ними связываться. Послезавтра кооператив устраивает аукцион по продаже своих

картин. Вместе с ними будет продано несколько «жишек», которые продаются для рекламы и ажиотажа. Неплохо

было бы снять у них банк, – мечтательно произнес Душман. – Как раз и наказал бы строптивых быков за

жадность.

– Они догадаются, что ты их наказал, и могут призвать тебя к ответу, – предостерег Сарафан.

– То моя забота, и она тебя не должна волновать, – беспечно ответил Душман. – Соглашайся!

– Допустим, я соглашусь, но ты мне гарантируешь спокойный подход к сейфу и мою безопасность. Иначе на

хрена мне риск.

Душман задумался надолго, а потом выдохнул:

– Гарантирую!

– Как ты можешь гарантировать мою безопасность?

– Если я не смогу обеспечить тебе стопроцентной безопасности при работе с сейфом, то тебе не придется с

ним работать. Для ментов мне тоже надобности нет его вскрывать, – развеял он сомнения Сарафана. —

Сколько хочешь взять себе за работу? – осторожно поинтересовался Душман.

– Половину, – не раздумывая ответил Сарафан.

– А не много ли тебе одному столько же, сколько нам всем? – недовольно заметил Душман.

– Я вообще в такие игры с огромной кодлой не играю. Только от хозяина откинулся, и ты меня сагитировал

на новое дело, которое мы вдвоем с Валентином могли бы провернуть.

– У тебя мертвая хватка, – вынужден был согласиться с Сарафаном на его условия Душман.

– Видишь ли, у тебя по профилю работы должна быть солидная кодла, чтобы кооператоры тебя боялись и

платили дань. Я же в ее кормильцы не нанимался и им безбедную старость обеспечивать не собираюсь.

Голодная собака лучше слушается своего хозяина, – поучающе, с глубоким смыслом, пошутил Сарафан.

Наговорившись вдоволь, они пошли отдыхать.

После заключения сделки Сарафан вместе с Валетом и козырными подружками постоянно стали находиться

на даче Душмана, где отдавались развлечениям и отдыху.

На второй день затворничества утром Сарафан сказал Валету:

– Готовься к отъезду, пора расставаться с девицами.

Сидя за столом в зале, Сарафан попросил свою партнершу:

– Лариса, открой дверь в коридор.

Лариса, недовольно перекинувшись взглядом с подружкой, исполнила его каприз.

– Теперь, козочки, посмотрите такой финт. – Он взял со стола нож, пробуя в руке его тяжесть, и сказал: —

Посмотрите, что сейчас будет с дверной ручкой.

Резко выбросив руку с ножом в сторону двери и увидев, как пластмассовая ручка рассыпалась вдребезги, спросил:

– Ну как? – и улыбнулся.

Лариса с подругой стали охать и ахать, удивляясь его мастерству.

– Девочки, нож не пистолет, стреляет бесшумно и, как вы видите, точно. Сегодня мы с вами расстаемся. Вы

нас не видели и не знаете. Если у кого-нибудь из вас появится желание поговорить о нас, то пускай вспомнит об

этой дверной ручке и подумает о том, что лоб человека шире ручки и что жизнь человека одна и ею надо

дорожить, – спокойно, но очень убедительно предупредил женщин Сарафан.

Козочки, уяснив, для чего им был показан номер с ножом, представив свой лоб на месте дверной ручки, сразу

же потеряли бодрость и оробели.

Более шустрая из двух, партнерша Сарафана, Лариса, первая преодолела робость:

– Мы воспитанные, свое место знаем и чужими делами не интересуемся.

– Очень хорошо, я вами доволен, и вы можете быть свободными.

– Как нам отсюда убраться? – оживляясь, заговорила подруга Ларисы.

– Во дворе стоит тачка. Скажете водителю, чтобы он вас подкинул туда, куда вам надо, – холодно сообщил

Сарафан, как будто не он вчера и сегодня утром проявлял внимание к Ларисе, говорил комплименты, ласкал...

– Если он нас не послушает? – поинтересовалась Лариса.

– Скажете, что я сказал и чтобы через час был на месте.

Когда водитель вернулся назад, то Сарафан и Валет поехали с ним в столицу, где в сорок седьмой квартире

Пуделя легли отдыхать.

Сарафану надо было перед предстоящей работой отдохнуть, набраться сил.

Вечером Душман, зайдя в спальню, где отдыхал Сарафан, сказал:

– Виктор, подъем! Аукцион заканчивается, скоро тебе предстоит работа.

– Поработаем! – позевывая, ответил Сарафан, внешне не выражая своего волнения, тогда как переживать

и волноваться стал с того момента, как дал согласие на совместное участие в операции.

– Как думаешь, справишься?

– Думаю, что должно получиться, а там как Бог даст, – неопределенно ответил Сарафан. Увидев в глазах

Душмана удивление, пояснил: – Вдруг окажется неизвестная мне новинка? Все механизмы и секреты замков я

не могу знать. Не отчаивайся, пускай твои ребята делают свое дело, а я постараюсь не подкачать. Как

договорились, делим куш и в разные стороны, – напомнил Сарафан.

– Заправленная тачка с водителем к вашим услугам. В Туле будете моментом, – успокоил его Душман.

Валета с собой Сарафан брать не стал, а поехал вместе с Душманом к интересовавшему их кооперативу. Не

доехав до него метров пятьсот, Душман остановил автомобиль за углом и стал ждать.

– Чего мы ждем? – обеспокоенный бездействием и ожиданием, поинтересовался Сарафан.

– Когда придет время твоей работы, нам сообщат по рации, – успокоил его Душман. – Видишь, рация

включена, – обратил он внимание Сарафана на горевшую рядом со щитком приборов красную лампочку.

– Твои меня будут на улице страховать? – поинтересовался Сарафан.

– Как договорились, – произнес Душман, успокаивая его.

– Договор договором, а как некоторых прижмет, то и выясняется, где крысы живут.

– Ты же знаешь, я к операции привлек самых надежных и умелых парней.

Глубоко вздохнув, Сарафан пошутил:

– Не уснули они там?

– В нашем положении и со снотворным не заснешь, – убежденно заверил Душман.

Наконец они услышали вызов по рации и слова:

– Можете идти. Как слышите? Прием.

Взяв микрофон, Душман ответил:

– Вас поняли, идем!

Сарафан взял из автомобиля хозяйственную сумку, дождался, пока Душман закроет дверку автомобиля на

замок, и они пошли в неизвестность.

Когда они стали подходить к конторе кооператива, то из подъезда рядом стоящего дома их окликнул один из

участников операции.

– Чего так долго тянули? – недовольно отчитал его Душман.

– Кто знал, что они оставят двоих сторожить кассу до утра. Пришлось повозиться с ними, – пояснил он.

– Шухера никакого не наделали? – обеспокоенно поинтересовался вновь Душман.

– Вроде нет.

В конторе находилось еще трое участников операции, у ног которых, на полу, лежали на животах, лицом вниз, двое связанных мужчин.

Парню, приведшему их в контору, Душман сказал, чтобы он пошел и вновь занял пост в подворотне.

– Будешь на васере, пока тебя не снимут, – потребовал он строго.

На лицах парней, что были в конторе, имелись маски из женских чулок с отверстиями для глаз.

К Сарафану подошел один из них и сказал:

– Пойдем, я тебя провожу к сейфу.

Когда он привел Сарафана к сейфу, тот сказал:

– Оставь меня одного.

Взяв со стола настольный светильник с несколькими лампочками, он поставил его на стул рядом с сейфом и

стал его рассматривать.

Сейф был однодверный, полутораметровой высоты, намертво приваренный к металлическим штырям, забетонированным в пол.

Он стоял как истукан, ко всему безразличный, холодный и недоступный.

Внимательно обследуя его, Сарафан обнаружил, что не комната кассы, а сам сейф был оборудован

сигнализацией. Ему пришлось немало времени потратить, пока он смог ее отключить.

«Как пригодились знания, полученные от инженера-электрика! Такой сундук и дома не помешал бы», —

уважительно подумал Сарафан, приступая к работе с шифром замка.

Запомнив расположение цифр в шифре замка, чтобы не повторяться, Сарафан, как хирург, осторожно, с не

меньшим вниманием ушел в работу.

Провозившись с сейфом около двух часов, Сарафан, испытывая огромное облегчение и не меньшее

удовольствие, все же разобрался в секрете сейфа и вскрыл его бронированную дверь.

Откладывая документы на одну полку сейфа, он с других полок стал сгребать в сумку пачки денег. «Если

аукцион был сегодня, то когда они успели такую кучу денег сложить в пачки?» – мелькнула у него в голове

мысль, которой он развития не дал.

В верхней части сейфа имелась еще одна секция, дверка которой была закрыта на внутренний замок, устройство которого было примитивнее некоторых дверных замков домов.

Сарафан открыл его обыкновенной велосипедной спицей.

Когда он стал из верхней секции сгребать деньги в сумку, разглядывая пачки, понял, что это иностранная

валюта. Затем рука его нащупала холодный, твердый предмет. «Теперь мы обзавелись пушкой», – подумал он, засунув пистолет «макаров» себе за пояс. Потом закрыл сейф, набрав прежние цифры шифра и буквы секрета.

Осмотрев место работы и убедившись, что не наследил, ничего своего не оставил, Сарафан покинул

помещение кассы.

Внизу он, изменив голос, громко сказал, чтобы слышали пленники:

– Сейф открыть я не смог, его надо только взрывать.

Раздался ропот и недовольство компаньонов.

– Сколько мудохались и оказалось все коту под хвост, – пробурчал один из них.

Сарафан, показав компаньонам на пузатую сумку, положил палец себе на губы, успокаивающе помахал

рукой, после чего, достав из сумки новый кухонный нож, кинул его на лестничную ступеньку и тихо сказал

пленникам:

– На лестнице лежит нож, сами себя освободите. Гуд бай, хлопцы, – и обратился к соучастникам: – У кого

ключи от дверей?

– У меня! – ответил один с лицом, изуродованным капроновым чулком.

– Кинь им! – потребовал он. – Теперь, ребята, по-быстрому отваливаем отсюда.

Двое, заталкивая снятые с головы чулки в карман, вместе с подошедшим от подворотни к ним участником

скрылись в темноте. Третий сказал Сарафану:

– Мне сказали, чтобы я тебя проводил.

– Давай валяй, но только быстрей, – согласился Сарафан, подхватывая сумку с инструментом и деньгами, спеша скорее покинуть место преступления.

Когда они подошли к машине, в которой сидел Душман, Сарафан, видя, что и его спутник собирается сесть в