Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)

ОТ

АВТОРА

В романе «Собор без крестов» описывается преступная жизнь главного персонажа книги – Гончарова-Шмакова

В.С. – особо опасного рецидивиста, вора в законе, медвежатника, авторитета в преступном мире как в России

так и в США, миллионера, имеющего обширные связи с богатыми людьми Западной Европы и Америки.

В силу своего двуличия ему приходится в одном лице вступать в конфликты с преступниками других

воровских группировок, чьи интересы шли вразрез с его, делать разборы, принимать решения, принимать

участие в воровских сходках, приводить в исполнение решения воровского суда.

При достижении своих целей Гончарову-Шмакову и его подручным приходится перешагивать через запреты, ограничения закона, не считаясь с христианской моралью, общечеловеческими принципами.

В другом лице, как коммерсант, он, контактируя с бизнесменами, действует честно, благородно, не подрывая

своей репутации.

И в любом случае – тонкий расчет при осуществлении своих планов, безжалостность к своим противникам: одних он «опускает на низ», других наказывает материально, третьих уничтожает. Под стать ему и его

ближайшие друзья – Лапа, Борода, Душман, Туляк – главы преступных кланов, каждому из которых в романе

уделено достаточно внимания.

В совершении преступлений Гончаров-Шмаков видел свою работу. После «работы» он своеобразно умел

отдыхать.

Как в каждом романе, так и в настоящем не упущена тема бескорыстной и честной любви, на пути которой

будет множество непреодолимых препятствий, что в конечном итоге побудит любовницу главного героя романа

Прокофьеву Л.А. порвать с мирской жизнью и уйти в монастырь, посвятить себя служению Богу, замаливанию

своих и любимого грехов.

Настоящий роман является самостоятельным, законченным произведением, в котором описан определенный

этап жизни, уже зрелые годы главного «героя» произведения «Собор без крестов», но вместе с тем он как бы

является второй книгой и продолжением романа с аналогичным названием. В первой книге освещен и раскрыт

жизненный путь Гончарова-Шмакова В.С. и других персонажей, но только в более раннем периоде их жизни, когда им приходилось утверждать себя среди авторитетов преступного мира, искать и находить способы делать

свой «бизнес», капитал.

Если настоящая книга найдет своих читателей, которые пожелают продолжить общение с «героями» романа, то их желание будет принято мною с вниманием и благодарностью и с намерением осуществить его на практике.

В романе «Разборка по-русски» описана жизнь особо опасного рецидивиста Николая Сергеевича Бармина по

кличке Жиган во всей ее сложности и запутанности. Трудные проблемы стоят перед бывшими зеками, когда они

освобождаются из ИТК.

У Жигана нет родственников, нет жилья, нет работы, нет перспективы на завтрашний день. В такой нелегкой

ситуации ему приходится проявлять изобретательность, «продавать» себя, нагло и грубо поступать со своими

противниками.

Влившись в банду Туляка, Жиган по воле случая стал невольным участником покушения на убийство

уважаемого им человека – Юрия Андреевича Голдобеева – промышленника, миллионера, своего покровителя и

«спонсора».

Вооруженная схватка между бандой Туляка, с одной стороны, и семьей Голдобеева, с другой стороны, не

пожелавшей платить «оброк» Туляку, изобилует многими трагическими моментами.

В сложившейся ситуации Жигану пришлось определиться и занять позицию одной из враждующих сторон.

После прочтения романа читатель узнает, чем закончилась «разборка» между враждующими сторонами, как

сложилась личная жизнь главного героя романа. Сами понимаете, что у сорокалетнего Жигана – здорового, симпатичного мужчины – она не может пройти без любви к женщине, конфликтов с ней, переживаний...

Я надеюсь, что время, потраченное вами на чтение моего романа, будет проведено интересно и пролетит так

же быстро, как летят годы нашей жизни.

Владимир Шитов

КНИГА ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Утром Гончаров проснулся от стука в дверь его комнаты общежития. Раздосадованный, что ему не дали в

выходной день выспаться, он, преодолевая сон, поднялся с постели.

«И кому я понадобился в такую рань?» – подумал он, повернув ключ, и увидел в коридоре парнишку лет

пятнадцати. Поздоровавшись, тот с улыбкой сказал:

– Мне нужен Гончаров Виктор.

– Зачем он тебе понадобился, парень?

– Ему письмо просили передать.

– Если так, то давай его мне. Я – Гончаров.

Отдав ему запечатанный конверт, парнишка поспешил по коридору к выходу, а Гончаров запер дверь на

задвижку, сел на кровать и стал рассматривать конверт.

«Без штампа узла связи, без обратного адреса, местное и притом частное», – зафиксировал он с тревогой, догадываясь уже не только о том, кто был его отправителем, но и о содержании письма.

Распечатав конверт и углубившись в чтение, он понял, что его худшие опасения подтвердились.

«Здравствуй, Виктор. С возвращением тебя от «хозяина». Желаю здоровья, удачи и всего того, чего хочется.

Прошло уже 45 дней после твоего прибытия. Вся «семья» ждала тебя в гости и не дождалась. Ты уже и на

работу успел устроиться, и подругу найти, а нас проведать у тебя времени нет. Нехорошо.

Не посчитай за труд и приди сегодня ко мне в гости. Нам с тобой надо поговорить о будущем, да и о старом

есть что вспомнить.

На этом писать заканчиваю, знаю, что придешь. Принеси мне это письмо с собой. БОРОДА».

Прочитав письмо, Гончаров посмотрел на часы – времени было половина восьмого.

«Какой я еще глупец, – подумал он, – решил играть в молчанку с самим Бородой... Вообще-то он прав: мне

давно надо было поговорить с ним и поставить точки на месте всех вопросов».

Побрившись, Виктор оценивающе и критически посмотрел на себя в зеркало, в котором увидел три глубокие

морщины, пересекающие широкий прямой лоб, вдумчивые голубые глаза под густыми бровями, прямой нос на

удлиненном лице, плотно сжатые слегка пухлые губы, круглый подбородок, незначительную седину в темно-

русых волосах. Он остался довольным своей внешностью.

В свои тридцать два года одиннадцать лет он отбывал наказание в колониях разного режима, из них 5 лет 7

месяцев и 26 дней в колонии особого режима.

Только благодаря своему здоровью, силе и поддержке друзей Бороды ему удалось сохранить себя.

Выносливый, как ломовая лошадь, он все же пришел к неутешительному выводу: «Больше еще одной такой

ходки я вынести не смогу».

Такой вывод заставил его переоценить прожитые годы и подумать о будущем.

На заводе, где пришлось работать водителем «КамАЗа», он познакомился с оператором Ириной и в первые

дни знакомства свое влечение к ней относил чисто к естественной мужской потребности, но вскоре осознал свою

ошибку и понял, что Ирина – та женщина, которой ему недоставало в жизни, и если он ее лишится, то, возможно, уже другой такой не встретит. Ирина на его чувства отвечала взаимностью. Они встречались всего более месяца, но ему казалось, что своего «зайчика», как он ее иногда любя называл, знал с детства. О свадьбе они еще не

говорили, но отношения между ними были таковы, что вопрос этот практически был предрешен.

Ирина своим появлением на горизонте его жизни нарушила все предстоящие его и Бороды планы, о чем он

не сожалел и не думал до сегодняшнего утра.

По этому вопросу ему сегодня предстояло идти объясняться со своим паханом. «Предстоит жаркий бой, выдержу ли я его?» – подумал он, ложась вновь в кровать.

Потом его мысли вновь вернулись к Бороде. Он не мог без уважения относиться к природной хватке пахана, умеющего даже в настоящее время вести свой корабль в заданном направлении.

Конечно, у него в «семье» были потери, но они умело восполнялись как за счет молодых, так и за счет

старой, проверенной лагерями кадры, кем для Бороды был в настоящее время он.

Последний раз по наводке пахана они успешно распотрошили дома одного заведующего бойней, завладев

его 78000 рублей. На этом им надо было оставить его в покое, тем более что потерпевший на них не стал

жаловаться в милицию, имея на то веские основания. Легкость, с какой была осуществлена операция, вскружила

им головы, а поэтому, узнав, что их «потерпевший» хранит часть сбережений в служебном сейфе, решили и их

забрать у него. Однако, пытаясь его открыть, они подняли такой шум, что не заметили приезда работников

милиции, вызванных по телефону сторожем бойни. Они с Валетом, другим участником ограбления, задержанным

на месте за покушение на хищение, были осуждены соответственно на шесть и пять лет лишения свободы.

Приговором суда Виктор был доволен, так как, взяв организацию преступления на себя, рассчитывал

получить гораздо большую меру наказания. Вероятно, та неопытность, с которой они подошли к совершению

преступления, и легкость задержания дали основания суду считать их не такими опасными для общества, какими

они были в действительности. Да к тому же и чистосердечное признание в содеянном сыграло не последнюю

роль при назначении наказания.

Почему стоящий на стреме Жора их не предупредил о ментах, для них было тайной до сих пор, пока не

очутились в зоне. Туда Борода письмом сообщил, что тот слишком поздно увидел ментов, а поэтому едва сам

смог смыться с базы незаметно. За такое поведение Жоре в «семье» был свой разбор, после которого он долго

болел, но намного стал умнее и дисциплинированнее.

Поведение Жоры его тогда так взбесило, что он решил и сам хорошо проучить шалопая, но, выйдя на волю и

встретив Ирину, отказался от своего намерения, так как определился вообще порвать со своим прошлым и не

выяснять теперь уже ненужных отношений.

Однако письмо Бороды показало, что прошлое от него самого не желает добровольно отступать и за

самостоятельность надо бороться.

В 11 часов Гончаров зашел во двор знакомого особняка, с волнением открыв запор. Двор был обнесен

высоким деревянным забором, скрывающим от прохожих и соседей тайную жизнь его жильцов уже много лет.

Гончаров не прошел и десяти метров, как увидел пахана, спешащего из дома ему навстречу.

Прошедшие годы Бороду почти не изменили внешне, но чувствовалось, что он пополнел, и движения его

стали медленнее, как бы он ни старался казаться бодрым при своих шестидесяти пяти годах, среднем росте и

чеховской бородке.

– Заждались мы тебя, Виктор, – ласково произнес он, обнимая его.

Виктор ожидал встречи с ворчливым дедом и соответственно подготовился к грубому ответу, но, почувствовав доброжелательность в голосе и поведении Бороды, посчитал неуместным хамить.

– Жизнь, Илларион Константинович, научила не спешить, а идя вперед, много оглядываться.

Борода не стал углублять такую тему разговора, а, продолжая свою мысль, сказал:

– Повзрослел, возмужал и решил старика забыть. Нехорошо. – В его голосе было столько доброты, а в

жестах ласки, что Гончаров решил с ним не конфликтовать до времени. – Позвал тебя, чтобы как-то отметить

твое возвращение. Ты же мне не чужой, или я ошибаюсь? – вкрадчиво спросил он.

– У меня к вам никаких претензий нет, – ответил Гончаров, помнящий с благодарностью, как однажды

Борода не дал совершить над ним расправу одной воровской группе, которой Виктор, будучи вором-одиночкой, помешал своей самодеятельностью в осуществлении разработанной операции. Борода не только защитил его

тогда, но и принял в свою группу, считавшуюся самой мощной в округе.

В группе числилось семнадцать человек, из которых только девять находились на свободе. Другая половина

у хозяина своим «трудом» зарабатывала досрочное освобождение, постоянно чувствуя поддержку своей

«семьи».

В этой «семье» Виктор прошел от пацана на побегушках, стоящего на стреме, до особо опасного

рецидивиста, умеющего легко себя утверждать и становиться своим в разных режимах содержания, тюрьмах.

Однако такое самоутверждение досталось ему нелегко – приходилось быть битым, бить жестоко, заводить

нужные знакомства и отдаляться от бакланов и псов. Татуировки на его теле сами за себя говорили

сокамерникам. По ним можно было прочесть, кто он такой: за что судим, сколько раз и к какой преступной группе

относится.

За искусно выполненный на спине собор с куполами без крестов он самодеятельному художнику дал бутылку

водки. У этого собора имелось место для «постройки» еще нескольких куполов, но Гончаров решил в его

«строительстве» остановиться на достигнутом.

Зайдя в дом, Виктор увидел в зале шикарно сервированный стол, за которым сидели в основном знакомые

лица: Диспетчер «семьи», и попросту говоря, наводчик, высокого роста симпатичный мужчина лет пятидесяти, изяществу манер которого мог позавидовать не один дипломат. Он обладал многими положительными

качествами для своей «профессии» – легко сходился с незнакомыми людьми, по мере необходимости мог

выдавать себя за простака или, наоборот, назваться педагогом, показав эрудицию и в литературе, и в спорте. У

него была цепкая память. Если бы Диспетчер свои способности проявил в нужном обществу направлении, то мог

стать знаменитостью в какой-нибудь области знаний, а незаурядным артистом – без сомнения. К тому же

Диспетчер неплохо играл на гитаре, а свой недостаток в вокале восполнял отличным музыкальным слухом, поэтому песни в его исполнении были приятны для слуха каждого.

Рядом с Диспетчером на диване сидел Валет. Увидев Гончарова, они бросили игру в карты и устремились к

гостю с радостными улыбками. Валет первый облапил его и дружески прижался щекой к его лицу. Волна

нежности прошла в душе Гончарова к своему бывшему подельнику, и он, отвечая на его ласку, искренне

поцеловал в щеку, не обращая внимания на Диспетчера и дружеские его проявления.

Из смежной комнаты в зал плавающей походкой зашла дочь Бороды Альбина, одетая в фирменный костюм, из-под которого просматривался серый свитер крупной вязки.

Плотно облегающая ее фигуру одежда, по-женски тонко и умело подобранная, в нужном свете преподносила

окружающим ее хозяйку, обладающую к тому же развитыми бедрами и грудью.

Высокого роста, она гордо несла на длинной шее свою голову с темными волосами до плеч. Такие женщины

знают, что они нравятся мужчинам, привыкли к комплиментам, приставаниям, а поэтому умеют постоять за себя.

Виктор урывками много раз видел и ранее Альбину, но накоротке они не были знакомы: то он находился в

зоне, то она была занята учебой в мединституте.

Увидев Альбину, Виктор не мог не отметить ее красоты: «Как расцвела в свои 28 лет. Такой не каждый и

красавец подойдет». Он поймал себя на мысли, что с удовольствием разделил бы с ней свои ласки. Однако

вспомнив Ирину и свое намерение порвать с прошлым, он решил не распускаться.

Альбина, подойдя к Виктору, обдала его тонким запахом неизвестных ему духов. «Вот в камере был бы такой

запах и содержание, тогда и на свободу не потянуло бы», – подумал он.

Альбина, поздоровавшись с Виктором, произнесла:

– Так вот кого мы ждали, – потом, обращаясь к отцу, сказала: – Можно приглашать к столу.

Борода, подойдя к Виктору, спросил:

– Ты не возражаешь отметить с нами свое возвращение?

Увидев жадные взгляды Валета и Диспетчера, направленные на бутылки со спиртным, проявленное к себе

внимание Бороды, Виктор поддался всеобщему настроению и угрюмо обронил:

– Не пропадать же добру.

Они стали рассаживаться за столом. Альбина принесла с кухни кастрюлю с отварным картофелем.

Началось застолье, которое продолжалось несколько часов. В оживленной беседе они перебирали и

вспоминали всех общих знакомых.

Несмотря на многословие сидевших за столом, Виктор понимал, что застолье движется по графику и

направлению, разработанному заранее Бородой. За все время гулянки никто из присутствующих не спросил его о

планах на будущее.

Одна Альбина не принимала участия в их беседе и была почти трезвой, так как спиртное употребляла такой

рюмочкой, что ей место рядом с аптечными весами. Посчитав свою миссию исчерпанной, Альбина ушла в свою

комнату.

Борода, видя, что каждый выпил и поел столько, сколько мог, решил устроить за столом передышку.

Обращаясь к Диспетчеру, он попросил:

– Станислав, сыграй нам что-нибудь на гитаре.

– Да и спеть не забудь, – добавил блаженно улыбающийся Валет.

Диспетчер, взяв гитару, пересел из-за стола на диван и со знанием дела стал ее настраивать. Затем, облегченно вздохнув, произнес:

– Первую заявку принимаю от виновника торжества.

– «Тоска по любимой», – заказал Виктор и приготовился слушать песню, с которой впервые познакомился в

доме Бороды. Эта песня напоминала ему годы молодости, а ее содержание было близко и понятно.

– Заказ принят, – дурашливо заверил Диспетчер. Он стал не спеша перебирать пальцами струны гитары, и

они заговорили. Прислушиваясь к их звучанию, Диспетчер запел:

Чередой за вагоном вагон,

Перестуки по рельсовой стали.

Спецэтапом идет эшелон

Из столицы в таежные дали.

Заносило пургой паровоз,

А на окнах морозная плесень.

И порывистый ветер унес

Из вагона тоскливую песню.

Не печалься, любимая,

За разлуку прости меня,

Я вернусь раньше времени,

Дорогая, клянусь.

Как бы ни был мой приговор строг,

Я вернусь на любимый порог,

И, тоскуя по ласкам твоим,

Я в окно постучусь...

Эту песню они все знали, а поэтому отдельные ее куплеты подхватывал тот, кого это больше волновало, при

этом голос ведущего никто не пытался заглушать.

Если бы среди них сейчас оказался человек, который посмел бы заявить, что песня плохая, и начал бы ее

критиковать, то его слова никто бы не стал и опровергать, его за такое кощунство просто со знанием дела

жестоко избили бы.

Диспетчер стал петь другие песни из своего неиссякаемого репертуара, и тут Борода, подойдя к Виктору, предложил:

– Пойдем ко мне в комнату, поговорить надо.

– Пойдем! – поднимаясь со стула, с готовностью согласился Виктор, который знал, что предстоящий

разговор неизбежен.

У себя в комнате Борода без вступления спросил:

– Письмо принес?

Виктор, достав его из кармана, молча положил конверт на стол.

– Ты почему так долго не показывался у меня, испытывал мое терпение?

– Если я тебе был так нужен, то мог послать своих представителей для встречи. Меня же у ворот лагеря

никто не встречал.

– Тебя ездил встречать Валет, но ты освободился на три дня раньше, почему – тебе лучше знать, а поэтому

ты с ним и разминулся. – Увидев на лице Виктора недоверчивую гримасу, Борода продолжил: – Валет твой

подельник, и если ты мне не веришь, то можешь справиться у него.

После некоторого молчания Борода, внимательно глядя в глаза Виктора, сказал:

– Ты с больной головы на здоровую не перекладывай причину своих выкрутасов, а объясни прямо, почему

вздумал от нас отколоться.

Он выжидательно смотрел на Виктора, который не рассчитывал на такую мирную беседу, а поэтому решил от

Бороды ничего не скрывать и рассказать ему всю правду:

– Мне вот как надоело нюхать парашу, – проведя большим пальцем по горлу, произнес Виктор, – хочется

пожить, как все люди, без напряжения, без страха и оглядки.

– Хочешь сказать, что берешься за ум, – тихо, задумчиво произнес Борода, – что же, давно надо было так

поступить, и я твое решение одобряю.

Услышав от Бороды такой неожиданный ответ, Виктор удивленно вскинул на него глаза. По лицу Бороды он

понял, что тот говорит вполне серьезно. Насколько хорошо знал своего пахана, настолько всегда неожиданными

были принимаемые им решения.

Борода от него так просто отступиться не мог, это было не в его принципах, а поэтому Виктор спросил:

– На каких условиях ты меня думаешь отпустить?

– Вот теперь, я слышу, начинается деловой разговор, – ответил Борода, задумчиво вертя в руке зажигалку.

– Мы с тобой давно вышли из возраста, когда нам можно было вешать лапшу на уши. За наши деньги Лапа в

зоне выучил тебя редкому ремеслу. В его письме ко мне он называет тебя если не профессором, то кандидатом

наук в своем деле. Ты умеешь вскрывать любой сейф, не говоря уж о металлических ящиках. Ты почувствовал

себя интеллигентом и решил сам стать маткой.

Слушая высказывания Бороды, Виктор попытался вступить с ним в спор, но Борода тут же остановил его:

– Не будем устраивать базар, а сначала послушай старого дурака, может быть, у нас с тобой больше не

будет такой задушевной беседы. В твоем деле один в поле не воин, а хороших помощников тебе без меня не

найти. Это раз. Во-вторых, ты глубоко ошибаешься, если скажешь, что я обеспечил свою жизнь безбедным

существованием и могу, как и ты, тихо отвалить в сторону моря. Я связан долгом не только с вами, но и с теми, кто пока сидит и в нас нуждается, и этот долг я нарушать не собираюсь. Вот ты сейчас освободился, а твоя доля

в 10 000 не пропала. Я тебя обучил козырной специальности за свой счет, да и в зоне ты не был без внимания с

моей стороны. Ты ко мне в этой части имеешь претензии или нет?

– Нет! – ответил Виктор, постоянно получавший переводы и посылки от неизвестных ему лиц, но знавший, что они организованы Бородой.

Благодарный ему за помощь Виктор даже сожалел, что между ними происходит такой неприятный разговор, но отступать от принятого решения он не думал, поэтому угрюмо протянул:

– Если ты на меня поиздержался, то я иск принимаю. Говори, сколько я тебе должен?

– Хороша ложка к обеду, – заметил Борода. – Мои условия расставания с тобой таковы: твоя доля добычи

остается у нас, и ты еще нам будешь должен десять кусков.

– За что я так задолжался перед вами?

– Издержки производства, связанные с переориентацией, с изменением плана и направления работ.

– Тебя что, за яблочко придавить, чтобы цену сбросил, или так сговоримся? – зашипел Виктор, закипая.

Борода весь подобрался, но также не повышая голоса, заключил:

– Будешь хамить и выведешь меня из равновесия, то отсюда не уйдешь. Тебя, как скурвившуюся собаку, выкинут изуродованным рядом с общежитием.

Виктор истерично захохотал:

– Да из твоей кодлы никто не посмеет меня тронуть.

– Ты сегодня видел только тех, кого тебе дозволено было видеть. Другие отдыхали в доме, но только не с

нами. Теперь и твои знакомые, и тебе незнакомые вот по этому микрофону слушают нашу беседу и делают

должные выводы.

Только после того, как Борода показал ему на вазу с цветами, Виктор увидел в ней маленького «жучка» с

ногами, повязанными тонкими проводами.

– Виктор, ты отрезал себя от нас и стал чужим, поэтому ты для нас уже не потеря, – заключил Борода.

– Ты мне все сказал? – спросил Виктор, понимая, что нахрапом Бороду не возьмешь и что нужно изменить

тактику поведения.

– Нет, ты еще должен обучить Валета своему ремеслу. Работу буду принимать я. Когда я увижу, что он не

хуже тебя ее усвоил, тогда ты можешь идти на все четыре стороны.

– Ты мне даешь срок на обдумывание твоего предложения?

– А чего его обдумывать? Говори «да» или «нет», и вопрос будет решен, – наступательно потребовал

Борода.

Виктор задумался, но, понимая, что пауза затягивается, а ответ надо давать, выдавил из себя:

– Сегодня я на твое предложение дать ответ не могу, слишком многое в жизни от него будет зависеть. Ты

меня не насилуй и не подгоняй. Я должен все взвесить, обдумать. Завтра ты на свой вопрос получишь ответ.

Глава 2

Перепелкин Илларион Константинович был в плохом настроении, отчего пропал аппетит, а поэтому он

отказался от завтрака, который ему предложила Альбина.

Дочь ушла на работу, и он остался один. Лежа на диване, смотрел на выбеленный потолок, уставившись в

одну точку, ничего не видя, так как мысли его были заняты разрешением множества проблем. Иногда его лицо

суровело, глаза стекленели, и его вид становился страшным. Но вот он устало закрывал глаза, расслаблялся, и

лицо его сразу преображалось, становилось спокойным и приятным.

Он хорошо изучил перед зеркалом свою мимику и в необходимых случаях умело пользовался ею. Но сейчас

не было никакой игры, лицо его естественно выражало его мысли.

Вчера Илларион Константинович достал из почтового ящика письмо, положенное туда Гончаровым.

Из письма он узнал, что Виктор отказывается от своей доли в его пользу и больше никаких обязательств

перед ним не признает.

Такой ответ Виктора был неприятен по многим причинам. Прежде всего он лишался

высококвалифицированного медвежатника. Его преступная группа, «семья», за счет которой он, меньше всех

рискуя, больше всех получал барыша, из многочисленной стала малодетной. Его чада, как крысы с тонущего

корабля, разбежались по укромным уголкам. Надо было содержать специальный штат лиц, который занимался

бы их розыском и возвращением под родительскую опеку, хотя бы наказанием, но такой роскоши он не мог себе

позволить.

Если и теперь без боя отступиться от Гончарова, то он не только лишится авторитета у оставшихся членов

своей группы, но действия Виктора послужат для них примером для подражания.

«Я же ничего не потеряю, если моя группа распадется, – думал он, – а буду иметь еще и барыши, – но

внутренний голос опровергал такое суждение. – Что я в таком случае потеряю? – задал он себе вопрос и не

спеша стал считать. – Первое: исчезнет источник обогащения; второе: я стану обычным дедом, лишенным

власти над людьми, а кто не распоряжался судьбами других людей, тот понять значение данного фактора не

сможет; третье: я перестану творчески думать и получать удовлетворение от волнительных часов ожидания

осуществления операций, пускай даже провалившихся, ведь я на ошибках учился сам и учил других».

Он вспомнил о золотом времени расцвета преступности в послевоенные годы, когда даже за убийство не

было смертной казни. Вспомнил и о том, что он уже двадцать лет не привлекался к уголовной ответственности

при наличии массы грехов. Потом его мысли вновь вернулись к Гончарову.

«Конечно, Виктор давно оперился, и ему хочется показать свое «я», и данные у него на это есть, но пока есть

Я, он не получит самостоятельности. Разговаривая с ним в воскресенье об откупе, я лишь хотел поставить его

перед невыполнимыми условиями. Виктор не решился прийти ко мне и сказать о своем отказе, значит, его

психику можно сломить. Жаловаться на меня он не будет, так как за его плечами висит разбойное нападение на

заведующего бойней. Надо Виктора припугнуть расправой, но не словами, а так, чтобы он реально почувствовал

на много лет запах параши».

Борода не мог допустить и мысли о том, что Гончаров действительно решил порвать со своим прошлым и

хочет жить только за счет своей заработной платы.

В 22 часа на заводском стадионе к Валету, загримированному под старика с бородой, подошел развязной

походкой парень лет двадцати пяти. Увидев Валета, парень спросил:

– Дед, ты не меня ждешь?

– Тебя, Золотой!

– Откуда ты мою кличку знаешь?

– Когда на работу нанимают работника, то обязательно интересуются его деловыми качествами.

– Я в работниках, дедуля, никогда не был и не собираюсь быть. А вообще-то мне кажется, что ты не дед.

– Я такой же дед, как ты бабушка, но принимай меня таким, какой я есть. Вы, хулиганы, от своих выходок

имеете одни неприятности, я же хочу предложить тебе за хулиганство хорошие деньги.

Золотой, видя человека в гриме и помня просьбу Рахола, чтобы он обязательно пришел поговорить с дедом

на стадион, понял, что имеет дело с преступником высшего класса, а поэтому в разговоре стал более почтителен.

– О какой услуге будешь меня просить?

– У одного моего знакомого отбили бабу, так надо ее при фраере так припугнуть, чтобы у обоих пропало

желание дальше крутить любовь.

– Я с ребятами могу легко такое дело провернуть, – беспечно заявил Золотой.

– Нет, дорогой, так дело не пойдет. С ней будет такой фрукт, на которого таких, как ты, трех-четырех будет

мало.

В Золотом заговорило чувство ущемленного самолюбия, и он возмутился:

– Ну, дедок, ты обнаглел, тебя, наверное, никогда хулиганы не били?

– У нас провинившихся не бьют, а на ж... сажают, – спокойно ответил Валет, наслаждаясь перед Золотым

своим преимуществом.

– Где ты, дедок, так насобачился загадками говорить?

– Там, где тебе два раза пришлось куковать.

– Если ты такой воспитанный, то говори свое предложение.

– У тебя есть «Чизета». В воскресенье вечером на углу улиц Луговой и Пролетарской дождись

интересующую нас парочку. – Валет, передавая Золотому листок бумажки, сказал: – Здесь написаны их

координаты. Предварительно познакомься с ними в лицо да так, чтобы они не запомнили твоей личности.

Проезжая мимо них, ты должен уколоть ее ножичком на два сантиметра в мягкое место и уехать. Чтобы мотоцикл

был без номеров – это тебе должно быть понятно и без меня, но я обязан тебя проинструктировать от и до.

Выслушав Валета, Золотой убедился, что задание простое и легко осуществимое.

– Такие специалисты, как я посмотрю на вас, и такую проблему не решаете сами, почему?

– У нас своих проблем хватает, которые другим не перепоручишь.

– Шикуете! Не шикуйте. Во сколько вы оценили мою работу?

– В один кусок.

– А если я начну торговаться? – с ехидством спросил Золотой.

– Найдем другого, более сговорчивого.

– Считай, что договорились, – согласился Золотой.

Приняв деньги от Валета, Золотой пошутил:

– Пропью ваши денежки, ничего не сделав, а потом сбегу – смешно будет.

– А ты пошути! Тогда вместе смеяться будем, – нежно проворковал Валет.

От такого ответа у Золотого мурашки пробежали по телу.

– Такое чепуховое дело, а мы о нем лопочем черт знает сколько времени, – примирительно заметил

Золотой.

– Я тебе, Золотой, скажу простую истину, когда научишься делать деньги, тогда поймешь: проваливаются

всегда на чепухе, так как к ней как к чепухе относятся, поэтому все надо делать старательно. А теперь давай по

коням. Меня не ищи, если надо – я тебя сам найду. Я на калитке вашего забора со стороны двора мелом

нарисую птичку, значит, в этот вечер в такое время встретимся здесь. Если перестанешь хулиганить, приобщим к

настоящему делу, где за работу платят косыми. Или откажешься?

– Если работа не тяжелая, а плата хорошая, я согласен с вами поработать, – беззаботно согласился

Золотой.

Валет, видя залихватское настроение Золотого, решил повлиять на его самолюбие: расставаясь, он скомкал

ладонь Золотого в своей ладони, как тряпку и, не оглядываясь, удалился в темноту.

Глядя на удаляющегося «деда» и потирая ладонь, Золотой с завистью подумал: «Вот бы мне его в дружки

заиметь».

Глава 3

Отколовшись от Бороды, Гончаров, будучи не робкого десятка, все-таки хорошо понимал необходимость

быть постоянно начеку, ожидать подлости там, где меньше всего она могла быть.

Еще больше он расстроился после того, как, придя к себе в общежитие после работы, обнаружил пропажу

ножа лагерной работы. Было заметно, что кто-то рылся в вещах.

Вместе с ним в комнате жил веселый парень по имени Николай.

Знавший о том, кто копался в его вещах и украл нож, Виктор не стал ни о чем спрашивать у Николая, так как

видел, что сосед на такое не способен. Николай, как и он, работал шофером и одновременно заочно учился в