Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)

– Волков бояться, тогда не надо и в лес ходить, – недовольный таким разговором заметил Борода, нервно

гася в пепельнице сигарету.

– Константинович, я могу хотя бы завтра открыть еще один сейф, чтобы доказать тебе, что я не трушу, но

будет ли в нем такая добыча, как сегодня – неизвестно. Преждевременно засветиться – не геройство, а

глупость.

– Зачем ты мне говоришь прописные истины, я же не ребенок? – язвительно заметил Борода с вновь

пробуждающимся недовольством Сарафаном и уже начиная терять терпение.

– Константинович, ты наш руководитель, я являюсь активным исполнителем, поэтому мы с тобой сейчас

должны подумать о тех последствиях, которые нас ждут, когда поймают.

– И какие последствия нас ожидают? – прищурившись и уже догадываясь, куда клонит Сарафан, спросил

Борода.

– У нас с тобой по потолку верхняя планка, тогда как остальные отделаются приемлемыми сроками.

После паузы Борода, скрывая волнение, пошутил:

– Веселую картину ты мне нарисовал и, что обидно, она правдивая.

Сарафан, задумавшись, молчал. Борода, потерев ладонями виски, поинтересовался:

– Какие предложения у тебя на этот счет?

– Никаких! – закуривая сигарету, не спеша ответил Сарафан.

– Ты, зятек, не крути. Если начал говорить, то говори до конца. Сказанные тобой слова возникли в твоей

голове не сейчас. Они есть плод долгих размышлений.

– Ты прав, Константинович, я думаю не только о своей шкуре, но и о твоей. У нас деньги есть, другие пускай

думают о себе сами.

– Меня не поймут, если предложу кодле разбежаться, – соглашаясь с Сарафаном, выдохнул Борода.

– Тебе не надо будет ничего говорить. Такой разговор я беру на себя. Ты только завтра, когда я с ними буду

беседовать, сильно не спорь со мной, – попросил Сарафан.

– А если нам понадобятся деньги, тогда как быть? – выкинул свой последний козырь Борода.

– Деньги достать мы сможем с тобой вдвоем, тогда нам не придется делиться ими, как сегодня.

– Уговорил окончательно, чертяка! – откидываясь на спинку стула, согласился Борода.

– Другого решения не должно и быть, – обрадованно заметил Сарафан, так же психически расслабляясь.

На другой день вечером вся дружеская компания вновь собралась дома у Бороды. После оживленного

разговора и состоявшегося вновь застолья Сарафан поднялся, закурил и подошел к подоконнику. Присев на него, он сказал задумчиво, привлекая к себе внимание присутствующих:

– Вчерашним провернутым делом мы все подвели себя под высокую статью. Еще одно подобное дело, и мы

все можем подойти под вышку. – «Вероятнее всего, вы подведете меня», – ему хотелось сказать это, но он

сдержался и продолжал: – А поэтому нам надо о нем забыть и разбежаться. В будущем каждый будет отвечать

за свои промахи сам и не тянуть за собой никого из нас. Не мне вас учить осторожности и что говорить

следователю, когда придется...

За все время разговора Сарафана Борода не произнес ни одного слова.

– Чего молчишь, Борода? – спросил тревожно Валет.

– Мне нечего говорить. Как решите, так и будет, – ушел от ответа он.

– Руки у Сарафана золотые, но они не только его, но и нас могут привести к стенке, а поэтому пока не

поздно, при наличии такой кучи денег у каждого, лучше всего разбежаться, – поддержал Сарафана осторожный

Диспетчер, который был самым грамотным среди присутствующих, а поэтому иногда позволял себе роскошь вы-

сказывать свое мнение ранее других. Диспетчер решился высказать свое мнение еще и потому, что среди

присутствующих для него был один авторитет – Сарафан, сделавший его богатым, поэтому мнение других его

не беспокоило.Кроме того, он знал, что если будут новые дела, то ни Сарафан, ни Борода без него не обойдутся.

– Цыган, чего в молчанку играешь? – подогнал Диспетчер соседа за столом.

– Я, как все, – неопределенно пробурчал Цыган. – Только присосались к жиле, и вот теперь разбегаться, —

разочарованно пробасил в заключение он.

– Когда пересосешь г...на, лопнуть можно, – пошутил Диспетчер, вызвав смех присутствующих.

– Я не возражаю против предложения Сарафана, – сказал свое слово Валет.

Только тогда заговорил Борода:

– Я, как никто другой, вас всех понимаю и хотел бы возразить, но не имею права. Вы все знаете мое мнение

по вопросу сохранения «семьи». Вы, наверное, не забыли мою беседу с Сарафаном? А сейчас его доводы

убедили меня в необходимости передышки. А теперь, дорогие мои соучастники, давайте выпьем за посетившую

нас удачу, за нюх Станислава Генриховича, за золотые руки Сарафана, за вас...

Когда Борода с Сарафаном вновь остались вдвоем, Борода удрученно выдавил:

– Неделю тому назад кто бы мог подумать, что я прогоню от себя своими руками хлопцев.

– Ты слышал, что сказал Цыган? Только присосался к золотой жиле, и его от титьки оторвали, а то, что эта

жила может для меня кончиться вышкой, его не щекотит. А меня их судьба не щекотит, тем более мы их не

обидели, – успокаивая себя, выдавил Сарафан.

– Если бы я тебя не понял, если бы ты мне был чужим, беседа сегодня была бы с другим результатом, —

похлопав Сарафана по плечу, согласился Борода.

– Есть разговор, правда, не на мильон, но на круглую сумму, – изменив тон, заговорил Сарафан. – Мой

учитель, выдавая мне «диплом», поставил условие, чтобы я с первой своей добычи на его сберкнижку срочного

вклада с дополнительными взносами подкинул деньжат.

– С какой стати мы теперь будем делиться с Лапой? – удивленно возразил Борода, не желая расставаться

с оставшейся долей. – Я ему за твою учебу заплатил сполна.

– Лапа сказал, что как отбудет свой срок, то новый ни отбывать, ни тянуть не собирается – завяжет с

прошлым. Не хочет умирать в зоне, а поэтому просил меня оказать ему на первое время помощь. Я обещал ему.

– Хитер бродяга! Научился сосать молоко сразу из двух титек, – восхищенно произнес Борода, позавидовав

предусмотрительности Лапы.

– Сколько думаешь ему отвалить? – настороженно поинтересовался он.

– Думаю, кусков пять, – решительно заявил Сарафан.

– Жалко расставаться с деньгами, но не уважить Лапу, конечно, грешно нам при такой добыче. Меньше не

пошлешь, обидится, – согласился с Сарафаном Борода.

Глава 14

Белозерский тяжело переживал утрату своего капитала. Потрясение было до такой степени сильным, что его

едва не хватил удар.

Он несколько дней болел, ни с кем не желая говорить. Из объяснений тети он понял, что она стала жертвой

электрика, в соучастии с которым ее он заподозрить никак не мог.

Обнаружив кражу, он от горя хотел повеситься. Все рушилось, все жертвы оказались напрасными, ему

хотелось все крушить и ломать. Он, наверное, дал бы волю своей ярости, но боли в сердце сдержали его. А

поразмыслив, удивился, что такие глупые мысли могли прийти ему в голову.

«Я шестнадцать лет всего себя отдавал работе, в совершенстве изучил производство. Мой учет охватил

движение каждого килограмма мясопродуктов в холодильнике. Я не похищал у государства ни килограмма. Я

брал то, что смог сэкономить в результате своих знаний, и вот какой-то шулер одним махом раздел меня до

нитки.

Сколько моего труда, нервов, здоровья было вложено в похищенное, и все оказалось зря. Для чего дальше

жить и как?..

На электрика в милицию не заявишь, своими силами я его не найду, а поэтому плакали мои денежки. Не

сомневаюсь в одном: электрик не случайно вышел на меня, его кто-то направил, но кто? Кто мог подложить мне

такую свинью?» – в отчаянии думал Анатолий Борисович.

Перебрав всех своих знакомых, он пришел к выводу, что, кроме Фахрата, так с ним поступить больше никто

не мог.

«Он мне угрожал в ресторане прямо в глаза и теперь таким подлым способом привел свою угрозу в

исполнение. А я-то думал, что только со стороны органов мне исходит угроза... Как же мне «отблагодарить»

Фахрата? Закладывать его не в моих интересах... Поджечь его машину? Это будет лишь комариным укусом. Я не

знаю уголовников, а то нанял бы убийцу, а самому пачкать руки о такую дрянь для меня слишком низко...»

Однако Белозерский воздержался от убийства Фахрата совсем по другой причине. Имея дом, машину и дачу, купленную на имя дочери, и еще кое-какие сбережения, он не хотел всего этого лишиться из-за какой-то гнилой

продажной твари. «Однако ему надо устроить хорошую встряску», – мстительно подумал он.

Приятно проведя время в ресторане «Домик лесника» со своей новой знакомой, белокурой развязной

девицей, Фахрат, подогретый спиртным, включил в машине магнитофон и под звуки старого танго отъехал со

стояночной площадки, отвлекаемый пьяным шепотом подруги.

Блаженно улыбаясь, он думал о том, где найти пристань для любовных утех.

Двигаясь по трассе, он случайно обратил внимание на проблески пламени из-под капота его автомобиля.

– Что за черт? – испуганно вскрикнул он, выходя поспешно из автомобиля. Открыть капот он не смог: по-

видимому, испортился замок.

Неожиданно огонь факелом выплеснулся из-под капота, распространяясь на весь автомобиль. Новая

знакомая, истерически закричав, вылезла из автомобиля и отбежала на обочину. Ее примеру последовал Фахрат

и сделал это вовремя, потому что в следующую секунду весь автомобиль превратился в факел.

Проходящий по трассе транспорт стал останавливаться на обочине, а водители с подручными средствами

бежали к месту пожара. Один из них криком остановил бегущих:

– Стойте, не подходите к машине: она сейчас взорвется!

После взрыва бензобака в машине стали рваться патроны. В течение нескольких минут автомобиль сгорел.

«Зачем я с собой возил пистолет?» – запоздало пожалел Фахрат, поняв, что взрывы в горящем автомобиле

принесут ему дополнительные неприятности.

Вспомнив о своей подруге, которая испуганно прижималась к нему, он сказал ей:

– Попутной машиной добирайся до города, ко мне не липни. Мы с тобой сегодня не были вместе, – и резко

оттолкнул ее от себя.

Просветление нашло на него слишком поздно, так как приехавшим на место происшествия работникам

милиции свидетели показали на них как на пострадавших.

Дождавшись, когда следователь увез Табаева Фахрата с женщиной с места происшествия, туда на своей

машине подъехал Белозерский. Он полюбовался результатом своей диверсии и разочарованно подумал:

«Хороший был костер, но не сравним с моим «пожаром».

Глава 15

Весной каждого года снег, накопившийся на полях, возвышенностях, балках, подогретый ласковыми лучами

солнца, таял и, превращаясь в воду, веселыми ручейками и бурными потоками стремился к реке, которая

выходила из берегов, затапливая не только луга и поля, но и часть набережной города.

Когда на реке с огромной силой трескался и трогался лед, то многие жители города приходили на

набережную любоваться впечатляющим зрелищем.

Огромные ледяные поля, сдавливая небольшие льдины, крушили их или переворачивали. Иногда малым

льдинам удавалось взгромоздиться на своего обидчика, и тогда они в качестве пассажира продолжали свой путь

в бесконечность.

Подмытые водой берега отдавали реке деревья, кустарники, которые, сиротливо махая голыми ветками, как

бы прощаясь с людьми, дрейфовали далее. Там, где река делала поворот, оторванной от земли растительности

иногда удавалось пристать к берегу, создавая пробки и заторы, но река, поднакопив силы, вновь отрывала их от

берега и уносила в неведомую чужбину.

Иногда на льдинах в качестве пассажиров можно было видеть кошек, собак и даже зайцев. Когда льдины с

такими пассажирами подходили к берегу, то кошки и собаки часто пользовались моментом и сбегали на берег под

одобрительные голоса людей, а зайцы отбегали от берега на противоположный конец льдины и там залегали под

каким-нибудь укрытием, обрекая себя на гибель.

Старший следователь прокуратуры юрист 1-го класса Серебряков Герман Николаевич со своей женой

Надеждой Александровной и дочерью Наташей находился на набережной среди зрителей, разделяя с ними

радость общения с природой.

К нему подошел Табаев. Поздоровавшись и извинившись перед Надеждой Александровной, он попросил

Серебрякова отойти с ним в сторону для конфиденциального разговора. Предполагая, о чем пойдет речь, Серебряков с раздражением в голосе спросил:

– Что за срочность такая?

– По факту того, что сгорела моя машина, вы возбудили дело или нет?

– Здесь не место для официальной беседы. Завтра приходите ко мне на работу и там получите ответы на

свои вопросы, – не желая продолжения разговора, ответил Серебряков.

– А может быть, продолжим беседу в более благоприятном месте? – намекнул Табаев, выжидательно

посмотрев на Серебрякова.

– У нас с вами может быть разговор только официальный и только в учреждении, – отрубил Серебряков, отходя к жене и дочери.

Потеряв сразу напускную живость, Табаев простился и отошел к своим знакомым, с которыми стоял ранее.

У Серебрякова пропало желание дальше любоваться природой, и он предложил жене уйти домой.

На другое утро в 9 часов Табаев первым зашел на прием к Серебрякову, который, разрешая ему войти в

кабинет, спросил:

– Пришли получить ответ на вчерашний вопрос?

– Да! – спокойно ответил Табаев.

– Как вам известно, я расследую уголовное дело по факту недостачи мясопродуктов по вашему подотчету.

– Никакой недостачи у меня нет. Я не вор, – встав в позу, возразил Табаев. – Просто ревизию проводили

дураки, – злобно процедил он.

– Об умственных способностях ревизоров не вам судить, а похищали вы мясопродукты или нет, расследование покажет.

Серебряков со своими подследственными старался держать себя сдержанно, чтобы время уходило на работу

по делу, а не на выяснения отношений между сторонами.

– Следственным отделением милиции возбуждено уголовное дело по факту обнаружения в вашем

сгоревшем автомобиле пистолета. Вы присутствовали при его осмотре.

– Пистолет неисправный. Им можно было только пугать, а не стрелять, – предложил свою версию Табаев.

– Не исключено то, что вы говорите, но окончательные выводы будем делать после экспертизы.

В прошедшую пятницу Серебряков встречался с руководителем ревизорской группы Дегтяревым, занимающимся ревизией по подотчету Табаева. Из беседы он узнал, что ревизия закончена.

Ею выявлена недостача в 103 тыс. рублей 47 коп.

Дальнейшее нахождение Табаева на свободе будет отрицательно влиять на следствие по делу, так как он

может уничтожить доказательства, влиять на свидетелей и так далее.

После допроса Серебряков вызвал конвой и в качестве подозреваемого отправил Табаева в ИВС.

– О своем решении вы еще пожалеете! – выходя из кабинета с конвоирующими его работниками милиции, многозначительно сказал Табаев.

«Боже мой, как вы мне надоели со своими намеками, угрозами, шантажом, подкупом», – досадливо

поморщившись, подумал Серебряков.

Глава 16

Из-за сложности расследуемого дела по хищению Табаевым мясопродуктов Серебряков имел пока что

доказательства хищения им 12381 руб. 47 коп. Другие факты хищений Серебрякову предстояло доказать в

процессе следствия.

До начала следственного действия в ИВС был приглашен защитник Табаева Чистяков Петр Семенович, пользующийся у преступников популярностью, да и коллеги уважали его за эрудицию.

Чистяков имел право и должен был присутствовать при предъявлении обвинения и допросе Табаева.

Отконвоированный в следственную комнату Табаев зашел, поздоровался с присутствующими и нехотя

опустился на табуретку. Он попытался подвинуть ее поближе к столу, но не смог, так как она была намертво

прибита к полу.

Отказавшись от своего намерения, Табаев посмотрел на Серебрякова и спросил:

– Зачем я вам понадобился?

Серебряков, отдав Табаеву два экземпляра постановления о привлечении его в качестве обвиняемого, сообщил:

– Я вас сейчас ознакомлю с правами обвиняемого и постановлением о привлечении вас в качестве

обвиняемого, после чего допрошу вас по существу обвинения. Читайте!

Табаев внимательно стал читать постановление. Его защитник Чистяков, взяв один экземпляр, стал писать с

него копию.

– Вам все понятно, что там написано?

– Понятно! – раздраженно ответил Табаев.

– Вам переводчик нужен, чтобы вы могли излагать свои показания на родном языке?

– Я русский язык не хуже вас знаю, – пробурчал Табаев ему в ответ.

– Это он вам говорит, чтобы выполнить все необходимые формальности перед началом допроса, – пояснил

Чистяков спокойно.

Себя виновным в предъявленном обвинении Табаев не признал и по существу обвинения давать показания

отказался.

Чистяков не стал отговаривать Табаева от такого поведения, а поэтому допрос был закончен в течение

нескольких минут.

Чистяков, обращаясь н Серебрякову, сказал:

– Герман Николаевич, позвольте мне откланяться. Меня для аналогичного следственного действия ждет

следователь Стукало.

Оставшись наедине со следователем, Табаев оживился, поднявшись со стула, открыл дверь в коридор ИВС

и, убедившись, что там никого нет, сказал:

– Герман Николаевич, я знаю вас как сильного специалиста, знаю, что если вы захотите, то сможете

прекратить мое дело. Все в ваших руках...

Увидев на лице Серебрякова недоумение, он поспешно закончил:

– Конечно, не бесплатно, а за вознаграждение.

Серебряков мог резко оборвать Табаева, но решил глубже постигнуть планы Табаева, а поэтому спросил:

– Почему вы именно сейчас предложили мне взятку, а не тогда, когда находились на свободе?

Табаев, обрадованный тем, что Серебряков не отказывается от взятки и вступил о ней с ним в прямой

разговор, довольно улыбнувшись, ответил:

– Если бы вы знали, сколько раз меня трепал ОБХСС по разным причинам, и если бы я всегда давал взятки, то давно остался бы без штанов. Сейчас я вижу ее неизбежность и согласен купить свою свободу.

«Значит, я действительно поймал матерого расхитителя, – подумал удовлетворенно Серебряков, – и только

от меня зависит конечный результат».

Вслух же он сказал совсем другое:

– В какую сумму вы оцениваете мой труд?

– Мой некоторый капитал вам известен, вы наложили арест на мое имущество. Третью часть стоимости

описанного я могу отдать вам. Устраивает? – спросил Табаев, выжидательно посмотрев на Серебрякова.

У Серебрякова появилась идея еще глубже прощупать возможности Табаева и он, усмехнувшись, спросил:

– Как я понял, вы продаете дом и деньги отдаете мне, чтобы весь город знал о них с соответствующими для

меня последствиями, – заметил Серебряков.

– Пускай этот вопрос вас не волнует. Деньги у меня еще есть, и свою долю вы можете получить в течение

нескольких часов после того, как согласитесь, – убежденно сказал Табаев.

– У вас такая надежная связь с внешним миром? – улыбнувшись, спросил Серебряков.

– Деньги все могут.

– Сразу я на такое предложение согласиться не могу, мне надо подумать... Как мне потом оправдаться за

ваш арест перед прокурором?

– Вы мне говорили, что на днях вам перешлют мое дело из милиции. От 218/1, ч. I мне никуда не деться. Я

согласен на осуждение по этой статье, больше года не дадут, – довольно потерев руки, сказал Табаев.

Серебряков вызвал дежурного, который увел Табаева.

Придя в прокуратуру, Серебряков по телефону позвонил прокурору города Шувалову Ивану Владиславовичу, попросил его принять по срочному делу.

Ознакомившись с рапортом Серебрякова о предложенной ему взятке, Шувалов задумчиво потер средним

пальцем правой руки переносицу и сказал:

– Стоило ли тебе с ним распространяться на такую опасную тему?

– Табаев сам начал этот разговор.

– Так ты говоришь, что Табаев обещал тебе третью часть описанного имущества? – задумчиво спросил

прокурор.

– Мы наложили арест на его имущество. Сумма 120 000 рублей! – подсказал Серебряков.

– Значит, тебе причитается 40 тысяч, – подсчитал Шувалов. – Вот видишь, сколько у него оказалось

ценностей, укрытых от ареста, что является твоим браком в работе.

– Возможно, он свои ценности прячет не у себя дома, – предположил Серебряков.

– Возможно! – подумав, согласился прокурор. – Однако они у него, как нетрудовые, должны быть изъяты.

– Иван Владиславович, к сожалению, могу сообщить вам еще одну неприятную новость.

– Давай вали до кучи. Пойдет, – махнув рукой, с недовольством согласился прокурор.

– Кто-то из милиционеров, дежурных по ИВС, информирует Табаева о происходящем на воле.

– Каковы у нас доказательства на этот счет? – слегка ударив по столу кулаком, спросил прокурор.

– Сегодня утром я наложил арест на его имущество, а в обед он уже знал не только, что наложен арест, но и

какова его общая стоимость, выделив из него мне третью часть.

– Убедил! Таким информаторам не место в милиции. Я скажу Василию Тимофеевичу, чтобы он у себя в

отделе навел порядок, – нахмурился прокурор. – А по поводу твоего рапорта могу сказать следующее: провоцировать Табаева, а также его родственников на дачу взятки мы не будем, но 40 тысяч рублей, укрытых

Табаевым, надо найти и изъять. Как мы сможем практически осуществить это, сейчас сказать не могу, надо

посоветоваться в областной прокуратуре. Я буду советоваться, – постучал он пальцами правой руки себе по

груди, – а ты иди работай.

Серебрякову некоторые граждане, чаще всего родители подследственных, предлагали взятки по нескольку

сот рублей. Категорически отвергая их, он убедительно разъяснял взяткодателям противозаконность

совершаемого ими и опасные последствия. Табаев же был преуспевающим подпольным дельцом, уверовавшим в

силу денег, на которые он надеялся купить всех и вся. Таких людей стыдить бесполезно, а надо наказывать по

всей строгости закона. Только тогда он и ему подобные смогут понять, что не все в жизни покупается и

продается.

На другой день утром в кабинет Серебрякова зашла жена Табаева – Александра Ивановна, изысканно

одетая средних лет красивая женщина. Арест мужа нисколько не отразился на ее настроении. Благоухая нежным

запахом неизвестных Серебрякову дамских духов, она подошла к Серебрякову, который предложил ей присесть

напротив себя.

Кокетливо улыбнувшись, Табаева выжидательно посмотрела на следователя.

– Александра Ивановна, я вас, кажется, к себе не приглашал, – заметил Серебряков.

– К сожалению, Герман Николаевич, мне пришлось прийти к вам без приглашения, – нежно пропела она.

– Тем более, чем обязан я вашему визиту? – строго официально спросил он.

– Я вас очень прошу, чтобы вы не отказывались от предложения моего мужа и верили его словам.

– Александра Ивановна, стоит ли такой красивой женщине впутываться в такое грязное дело, можно

запачкаться.

– Что делать? – погрустнев, ответила она. – Без меня у вас с мужем будет лишь один разговор.

– Александра Ивановна, я не пойму, о чем вы говорите, и прошу вас, без моего приглашения не приходите в

прокуратуру.

Табаева понимающе улыбнулась и, простившись, вышла. Глядя ей вслед, Серебряков вынужден был

отметить про себя: «Красивая бестия!»

Серебряков решил рассказать прокурору о состоявшейся встрече. Поднявшись на второй этаж, кроме

прокурора, в кабинете он увидел начальника ГРОВД Простакова Василия Тимофеевича.

Увидев Серебрякова, Шувалов воскликнул:

– О! На ловца и зверь бежит. – Затем, показав рукой на Простакова, продолжил: – Василий Тимофеевич в

курсе нашего дела.

– Не вполне, – возразил Серебряков, – сейчас только от меня ушла жена Табаева. Она сказала, чтобы я от

предложения ее мужа не отказывался.

– Новость хорошая, все идет по плану, – удовлетворенно произнес прокурор.

– Куда уж лучше, если из ИВС информация на свободу от Табаева просачивается моментально! —

покосившись на Простакова, язвительно заметил Серебряков.

– Ты на Василия Тимофеевича свои молнии не мечи. Вчера к нему с запиской Табаева пришел постовой

милиционер с рапортом. Мы с Василием Тимофеевичем посоветовались и решили записку передать по

назначению, – успокоил его прокурор.

Воспользовавшись паузой, Простаков добавил:

– Если они затеяли игру с нами, то мы должны довести ее до конца.

– Интересно, почему Табаев решил сразу довериться постовому, не играет ли он с нами в непонятную игру, не пытается ли отвлечь нас от расследования по делу мышиной возней? – высказал возможную версию

Серебряков.

– Из четырех постовых в ИВС Табаев знает лишь одного, того, который принес его записку мне. Этот

постовой у него на бойне однажды взял мясо себе на шашлыки. Пытался выписать, но Табаев был «сильно

занят», мясо выписал, но и ему некогда было взять деньги за него. Тогда наш сотрудник не стал настаивать на

своем требовании, а значит, стал как бы должником Табаева, а позже тоже забыл с ним рассчитаться, —

сообщил Простаков.

– Герман Николаевич, – обращаясь к Серебрякову, начал прокурор, – твои действия в отношении Табаева

ограничены законом, а точнее уголовно-процессуальным кодексом, а поэтому играть в прятки с ним тебе

запрещаю. От тебя Табаев должен узнать, что завтра ты у него произведешь обыск.

– Ясно! – поднявшись, ответил Серебряков.

– Можешь идти работать.

Когда прокурор с начальником милиции остались вдвоем, они продолжили прерванную беседу.

– Постовой в какое время заступает на дежурство?

– В обед.

– Надо, чтобы он перед заступлением на дежурство сходил домой к Табаевым и взял у жены записку мужу с

последующей передачей Табаеву, чтобы они оба знали, что линия связи между ними налажена бесперебойно.

Посмотрим, какие меры самозащиты Табаев вечером примет. Ты говоришь, что свои записки он пишет на

азербайджанском языке?

Простаков утвердительно кивнул головой.

– Тогда переводчика далеко от себя не отпускай.

– Все понятно, все заметано, – пошутил Простаков.

На этом они расстались, договорившись встретиться в 20 часов, после сдачи дежурства постовым, который

их обоих интересовал.

Ровно в 20 часов Шувалов зашел в кабинет Простакова, который уже его ждал.

Протянув Шувалову записку, он сказал:

– Можешь прочитать оригинал.

– Опять на родном языке? – разглядывая записку, поинтересовался Шувалов. – Не испытывай моего

терпения и давай перевод. «Меня арестовали, завтра будет у меня дома обыск, берегись, отвечаешь головой»,

– прочитал он вслух.

– Не многословно, но убедительно, – усмехнувшись, заметил Шувалов. – Она отвечает головой за все то, чего не должны мы найти. А мы как раз должны найти то, за что она отвечает головой.

– Я еще утром распорядился за Табаевой установить наблюдение, – заметил Простаков.

– Если так, то пускай постовой еще раз доставит записку по назначению, – согласился Шувалов.

Когда Серебряков утром пришел к Шувалову за получением санкции на обыск, то Шувалов, давая ее, заметил:

– Как мне сообщил Простаков, наблюдавшие за домом Табаева сотрудники милиции обратили внимание на

то, что Табаева длительное время находилась в гараже при закрытых дверях. С тобой поедет эксперт-

криминалист. Он поможет в поиске и закреплении доказательств, если, конечно, они появятся.

– Она из дома никуда не отлучалась вчера? – спросил Серебряков.

– К счастью, оказалась хорошей домоседкой, – успокоил его прокурор.

Ознакомив Табаеву с постановлением на обыск и выполнив все формальности, связанные с его

проведением, Серебряков предложил Табаевой выдать ему укрытые от описи ценности.

Вся покраснев от злобы, отчего ее лицо потеряло привлекательность, Табаева истерически выкрикнула

довольно складную тираду:

– Как вам не стыдно! Посадили ни за что мужа, сто раз делали обыск и опять приперлись. Раздели до нитки, и вам еще этого мало! Ничего у меня нет. Вам не обыск нужен, а еще раз хотите увидеть наше унижение, топчете

нашу честь. Еще говорим, что строим правовое общество!..

Она могла и дальше продолжать обличительные речи, но Серебряков, перебив ее, попросил:

– Александра Ивановна, успокойтесь и давайте договоримся, что не будем хамить друг другу. Вы же

культурная женщина.

Опустившись на стул, она в бессильной ярости заплакала.

Один из понятых, пожалев ее, сходил на кухню и принес стакан воды, пить которую она отказалась.

Обыск в доме, несмотря на тщательное его проведение, положительного результата не дал.

Когда участники обыска пришли в гараж, то Табаева, пытаясь вызвать сострадание у понятых, с болью в

голосе сообщила:

– Была машина, да недавно сгорела, больше в гараже ничего нет.

По мере обыска в гараже настроение у Серебрякова портилось, тогда как настроение Табаевой поднималось.

– Теперь вы видите, что я от вас ничего не скрываю? – с вновь пробудившейся энергией заявила она.

– На ваш вопрос я пока ничего не могу ответить, так как обыск еще не закончился.

Если бы у него не было информации о гараже, то, по-видимому, обыск он давно бы прекратил. Эксперт-

криминалист залез на крышу гаража, которая была сделана из трех бетонных перекрытий, и сбросил оттуда

ломик, примерно с один метр длиной и двадцать миллиметров толщиной.

Серебряков стал внимательно разглядывать его. Один конец ломика имел форму клина и был тусклый от

ржавчины, другой его конец имел форму незаконченного конуса, на котором на расстоянии одного сантиметра от

конца имелись свежие риски по металлу. Случайно посмотрев на Табаеву, Серебряков обратил внимание на

застывшую в напряжении ее фигуру.

– Этот лом ваш? – спросил он, обращаясь к Табаевой.

– Впервые вижу, – ответила она с безразличием в голосе.

– Если так, то, безусловно, вы им никогда не пользовались, – сделал заключение Серебряков.

– Угадали! – согласилась с ним Табаева.

– Простучать и прощупать все повторно, – дал он указание оперативным работникам, а сам встал так, чтобы видеть, куда она смотрит. Вскоре он обратил внимание на то, как воровато несколько раз Табаева

посмотрела на одну из поперечных балок гаража, которой служила двухсотмиллиметровая труба.

Серебряков, взяв лом, сам простучал поперечные балки. Балка, на которую смотрела Табаева, после удара

издала более звонкий звук, чем все другие. Заинтересовавшись ею, он взял лестницу, обнаруженную здесь же, в

гараже, и стал обследовать балку. Около верстака, под крышей, он обнаружил в балке дырку диаметром

примерно десять миллиметров.

Конусный конец лома частично вошел в отверстие. Серебряков попытался повернуть балку по оси, и та легко

повернулась. В ней оказался тайник, закрытый металлической крышкой.

– Это мое, не дам! – бросилась Табаева на Серебрякова, и, если бы на ее пути не оказался оперативник, как и все присутствующие, наблюдавший за происходящим, то она сбила бы Серебрякова с лестницы. Он в это

время доставал из тайника две сберкнижки на предъявителя.

В каждой из них был вклад по 25 тысяч рублей.

Увидев сберегательные книжки в руках Серебрякова, Табаева потеряла сознание. Когда же она очнулась, то

больше в разговор ни с кем не вступала и пассивно вела себя до конца обыска, который нового больше ничего не

дал.

Подписав протокол обыска, Табаева, обращаясь к Серебрякову, злобно выдавила из себя:

– Ты зверь, а не человек.

Серебрякову стало неудобно перед понятыми, которые не вполне уяснили, кому принадлежат изымаемые

сберегательные книжки, а поэтому он решил присутствующим дать некоторое пояснение: