Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 46 страниц)

снимала тревогу Альбины за возможное разоблачение ее ложных показаний, данных инспектору ФБР, но теперь

у Лесника появилось беспокойство, потому что он не знал, почему его персона вызвала к себе интерес со

стороны такого грозного учреждения.

Так как Лесник вел криминальный образ жизни, постоянно вступая в конфликт с законом, то визит инспектора

Кройнера дал ему очень много пищи для догадок по тому или иному преступлению. Теперь Лесник сам хотел

встречи с Кройнером, чтобы поговорить и выяснить, по какому вопросу тот желал встретиться с ним, ознакомиться с компрометирующим материалом, который, возможно, имеется у того на него. Поэтому «лечение

его дизентерии» врачом было ускорено, и, как читатель догадывается, оно было успешным, и, что характерно, без осложнений.

Формально в спальне Лесника, где он якобы был изолирован и где проходило его лечение, была сделана

санитарной станцией дезинфекция. Теперь Лесник и его адвокат Альфред Скот были готовы к предстоящей

встрече с инспектором Кройнером и проведению допроса, о чем мистер Скот по телефону уведомил

заждавшегося инспектора Кройнера и договорился с ним о времени встречи в отделе ФБР.

Глава 4

Посмотрев на наручные часы, Кройнер определил, что до назначенной встречи с Гончаровым-Шмаковым и

его адвокатом осталось десять минут. Поднявшись со своего кресла и в нетерпении подойдя к окну кабинета, он

увидел, как к офису здания подъехал и припарковался «бентли» красного цвета, из которого вышел знакомый ему

по работе адвокат, пронырливый Альфред Скот. Рядом с его автомобилем припарковался «ситроен» белого

цвета, из которого вышел незнакомый ему высокий мужчина. К нему подошел Альфред Скот, и Кройнер понял, что незнакомцем должен быть мистер Гончаров-Шмаков. Так оно в дальнейшем и подтвердилось. Постояв около

автомобилей, они, о чем-то переговорив, направились к входной двери здания.

В начале допроса Гончарова-Шмакова Кройнер, разглядывая своего собеседника, был вынужден

констатировать, что тот был бледен и вид его был не совсем здоровый. Окончательно отбросив сомнения в

подлинности его болезни, он решил заняться непосредственно допросом своего посетителя.

Разве мог он знать, что причина бледности и нездорового вида посетителя вовсе не результат его болезни?

Причина была совершенно иной: поездка в Россию, совершение нескольких преступлений. Постоянное

напряжение, жизнь на пределе нервных возможностей человека не могли не сказаться отрицательно на внешнем

виде Гончарова-Шмакова.

С первых вопросов, заданных инспектором Кройнером, Лесник сразу же с облегчением, незаметно для

следователя, вздохнул полной грудью. Похищение им из сейфа миссис Кэрол на семьсот тысяч драгоценностей и

восьмисот тысяч долларов наличными было давно разработанной и успешно проведенной операцией, утрамбованной временем и тщательно завуалированной нужными ему подставными свидетелями. Поэтому в

настоящее время он за свой тыл мог не беспокоиться.

Допрос Лесника инспектором Кройнером проходил в присутствии не только адвоката Альфреда Скота, но и

переводчика Мишеля Лазаревича Златоустова, пятидесятилетнего американца русского происхождения, и

миловидной секретарь-машинистки, которая печатала на машинке протокол допроса.

– Как и где вы провели свое свободное время тридцатого октября прошлого года с двадцати до двадцати

трех часов включительно? Другое время суток меня не интересует, так как о нем меня подробно

проинформировали супруги Фостер и их слуги, – задал через переводчика очередной вопрос Кройнер.

– Скажи этому вертухаю, что мне неприятно его дешевое вынюхивание, выставление меня в

оскорбительном свете перед уважаемыми мною людьми, – уклонившись от прямого ответа на вопрос, обращаясь к переводчику, бросил Лесник.

– Инспектору будет неприятно услышать такое неуважение с вашей стороны к его личности, а он находится

при исполнении служебных обязанностей, и такая вольность вам может обернуться в крупную сумму штрафа, —

предупредил Лесника Златоустов.

– Ничего, переводи, я перед ним ни лебезить, ни унижаться не собираюсь, – жестко потребовал Лесник.

– У меня есть подробная информация о вашем прошлом из МВД России, дающая мне основание

подозревать вас в ограблении сейфа миссис Кэрол, а поэтому вам нечего передо мной корчить из себя ягненка,

– в свою очередь, отчитал его Кройнер.

Еще до того как переводчик приступил к переводу сказанного инспектором, адвокат Альфред Скот, обращаясь к Кройнеру, возмущенно заявил:

– Я протестую и возражаю против такой постановки вопроса. Если у вас есть какие-либо доказательства, говорящие о причастности моего клиента к преступлению, то мы согласны их выслушать и дать по ним

соответствующие пояснения, но голословно обвинять его в преступлении я не позволю.

Подумав над словами адвоката, Кройнер, с неохотой обращаясь к переводчику, усмехнувшись, буркнул:

– Сказанное мной ему пока не переводи, а спроси у него, умеет ли он открывать сейфы и является ли он

медвежатником?

– Одновременно от моего имени сообщи ему, что если он не желает отвечать на данный вопрос, то может

на него и не отвечать, – добавил воинственно настроенный адвокат.

Выслушав переводчика, Лесник, сцепив пальцы рук у себя на колене, произнес:

– Почему же мне не ответить на его вопрос, если он мне так по-джентльменски поставлен. Я вскрывать

сейфы не умею, а поэтому не являюсь медвежатником.

– Но вы были судимы за ограбление сейфа, – напомнил ему Кройнер через переводчика.

– Да, был судим, но если у вас имеется подробная информация из ментовки, то вы должны знать, что я во

вменяемых мне преступлениях не признавался и на месте преступления вашими коллегами не был задержан.

– Но вы за них были осуждены и отбывали наказание в колонии, – ехидно напомнил ему Кройнер.

– Скажи этому фараону, что у нас в России в период сталинских репрессий было расстреляно несколько

миллионов человек, которые судом были признаны врагами народа. Сейчас многие из них реабилитированы, так

как оказались жертвами репрессий. Поэтому я тоже жертва среди этих миллионов осужденных, только меня не

расстреляли, а безвинно лишали свободы.

Ответ Лесника ошарашил всех присутствующих в кабинете своей трагической, жуткой исторической правдой, в которой тот лживо приписал себя очередной жертвой, смягчив накал страстей противоборствующих сторон.

Кройнер понял, что имеет дело с битым, прошедшим чистилище в аду человеком, с которым надо менять

тактику, так как в противном случае допрос будет бесполезной тратой времени. Он решил вести допрос

Гончарова-Шмакова, опираясь только на факты.

– Не будем заниматься полемикой, но я настаиваю и желаю получить ответ на свой первоначальный вопрос.

Как и где вы провели свое свободное время тридцатого октября прошлого года?

– Я бы с удовольствием постарался ответить на ваш вопрос, но соль в том, что указанная вами дата для

меня непримечательна и этот день мне ни о чем не говорит. Если вы допрашивали супругов Фостеров, то

напомните мне, чем я занимался в тот день, тогда, возможно, я смогу вспомнить, как я провел свое время в

интересующие вас часы, – решил подать мостик для беседы с Кройнером Лесник, не считая нужным продолжать

затянувшийся спектакль, скрывать от следователя свои козыри.

– В тот вечер ваш друг Малащенко рассказывал миссис Баджен, как он воевал в Афганистане.

– Припоминаю такой факт, – как бы вспоминая, подтвердил Лесник.

– Очень хорошо, – обрадованно произнес Кройнер. – Меня интересует, где вы были с ним до того, как

состоялась эта беседа?

– Теперь мне легче вспомнить интересующий вас день, но все равно надо подумать, – заявил Лесник, задумавшись на минуту, а потом приступил к воспоминаниям: – Мы с Малащенко на двадцать часов ходили в

кинотеатр «Заря», где смотрели боевик «Двойной удар», туда нас отвез водитель и одновременно садовник

мистера Фостера. Из кинотеатра мы на такси возвратились домой где-то в двадцать три часа.

– Конечно, о таксисте и его машине вы ничего не можете сказать, так как не запомнили, – ехидно пробурчал

Кройнер, видя, что его посетитель остается неуловимым и не дает зацепки для последующей работы с ним.

– Почему же? – возразил ему Лесник, морща лоб, как бы стараясь восстановить в памяти события

прошедшего, вспомнить подробности. – Я помню, что машина была «форд» коричневого цвета. Таксистом был

мужчина средних лет, смуглый. Какой национальности он был, трудно мне определить, но, вероятнее всего, мексиканец. Когда мы ехали домой, то его остановил полицейский, если мне не изменяет память, в звании

сержанта, который оштрафовал таксиста за превышение скорости.

– Вот это уже что-то, – довольно произнес Кройнер.

Профессиональная привычка все и вся ставить под сомнение и здесь не изменила ему, не дала

расслабиться. Теперь он с подозрением удивился про себя: почему Гончаров-Шмаков так подробно вспомнил

все, что произошло вечером интересующего дня, а поэтому не преминул настороженно об этом у

допрашиваемого спросить.

– Если я не ошибаюсь, то вы помогли мне это вспомнить, – резонно заметил ему Лесник под

одобрительный кивок головы своего адвоката.

– Но все же, почему вы так подробно вдруг вспомнили события этого дня? – навязчиво домогался ответа на

свой вопрос Кройнер, хотя уже ранее ответ на него был получен.

– Если вы мне поможете, как помогли недавно, напомнив эпизод какого-либо другого дня, то я вам с не

меньшей подробностью вспомню, что я делал в тот день, – заверил его Лесник.

– Завидую вашей памяти, – заканчивая допрос, смиренно произнес Кройнер.

– Пожил бы ты в моих условиях, в каких живет курица в инкубаторе, и у тебя выработалась бы память не

хуже моей, – пробурчал Лесник, ни к кому не обращаясь, но Златоустов перевел его слова следователю.

– А как живет курица в инкубаторе? – полюбопытствовал Кройнер у Лесника.

– Она клюет переднюю, оправляется на заднюю и следит, чтобы верхняя курица не оправилась на нее.

Дружный смех присутствующих показал, что юмор до них дошел, окончательно разрядил обстановку. Золтан

Кройнер понимал, что если Гончаров-Шмаков дал ему правдивые показания, то ему их будет не так уж трудно

проверить и на основании их сделать надлежащие выводы. Впоследствии им был установлен через сержанта

полиции таксист, который полностью подтвердил показания Гончарова-Шмакова. В совокупности с показаниями

шофера-садовника мистера Фостера Павла Степановича Лодатко у Гончарова-Шмакова оказалось такое

железное алиби, что инспектор Кройнер посчитал версию ограбления Гончаровым-Шмаковым миссис Кэрол

нереальной, отработанной, бесперспективной и оставил его в покое. Теперь у Кройнера мысли стали

разбегаться, как тропинки в лесу. Если у медвежатников Лохмана и Гончарова-Шмакова есть алиби в их

непричастности к расследуемому преступлению, то кто же третий, настоящий преступник, который не позволяет

ему «гладить» себя и совершенно пока ему неизвестен? Так тонко и чисто совершивший ограбление сейфа, что

не оставил ему никаких зацепок? Он чувствовал участие мафии в преступлении, и пока оттуда не получит сигнала

от специального агента, хода вперед по раскрытию преступления у него не будет.

Глава 5

Простившись со своим адвокатом Альфредом Скотом рядом со зданием ФБР, Лесник поехал к себе домой.

Отъехав примерно километров пять, Лесник, припарковав свой «ситроен» к обочине, воспользовавшись, что

автомобиль радиофицирован, решил по телефону связаться с Молохом и проинформировать его о происшедшем

разговоре в ФБР, да и поговорить с ним по другим интересующим его моментам. Когда он набрал его номер

телефона и услышал в трубке хрипловатый голос Молоха, то с удовлетворением отметил, что даже в такой

мелочи ему везет: с первой попытки дозвонился до нужного ему абонента.

– Привет, старина! – не представляясь, начал Лесник болтать на воровском жаргоне, не желая выдавать

себя, своего собеседника и темы предстоящего разговора, если бы линия прослушивалась.

– Привет, пострел, – услышал он ответ Молоха, который шуткой давал ему понять, что знает, с кем говорит.

– Мой пострел кругом успел.

– Успел, дорогой, успел, – подтвердил Лесник, откинувшись на спинку сиденья кресла. – Был я у штырма, кумекаешь, какого?

– Догадываюсь! – настороженно сообщил ему Молох.

– Поехали с ним на рыбалку ловить рыбу, поставили сеть, но ничего не поймали. По-видимому, ячейки у

сети были большие. Видать, горбатый сработал, и зуботыка решил со мной не мантулить и больше на рыбалку не

возьмет, надеется найти компаньонов из моих друзей. Ты кумекаешь, что я ботаю?

– Секу! – услышал он заверение Молоха.

– Ты брякни нашему другу, что ему от рыбалки отказываться нельзя, если позовет штырм, но в работе

должен быть полный пад, – предупредил озабоченно Лесник.

– Само собой разумеется, – заверил его Молох. – У тебя ко мне все?

– Есть одна просьба, – возразил Лесник.

– Какая?

– Мне нужен водила на неделю, чтобы шустрый был, умел держать язык за зубами и по-нашему шпрехал. У

тебя такого нет под рукой?

– Найдется! Опять поедете куда-нибудь на огонек?

– Исключено, гоношиться не собираюсь, но помотаться по злачным местам, отдохнуть намерение имею, —

вспомнив, сколько мук и переживаний пришлось за последние дни пережить, глубоко вздохнув, признался Лесник.

– Считай, что заметано. Когда его тебе подослать?

– В любое время, но чем быстрее, тем лучше. Можешь сказать ему, что за работу бабками не обижу.

– О’кей! – услышал ответ Молоха Лесник. – Ты откуда звонишь?

– Из тачки! – успокоил его Лесник. – Я думаю, что если даже нас подслушивал сундук, то наше тягло не

скумекает.

– Я думаю, – усмехнувшись, согласился с ним Молох, заканчивая разговор.

Возвратившись домой, Лесник поведал Альбине и Цыгану, какой разговор был у него в ФБР с инспектором

Кройнером, не упустив сообщить, что нанял шофера, который будет у них работать все время, пока они будут в

Штатах. После этого позвонил в Москву своему куму Душману. Трубку подняла его жена Лариса Викторовна.

Обменявшись с ней приветствиями, он попросил ее:

– Передай куму, что мы в Штатах еще пробудем где-то с неделю. Пускай передаст Арбату, если он еще не

раздумал лететь ко мне в гости, что послезавтра я его буду встречать в аэропорту Вашингтона, но он должен мне

позвонить в течение суток, чтобы я знал о его намерении.

– Обязательно передам, – заверила его кума.

Когда она стала спрашивать у него о здоровье, погоде, интересоваться другими новостями, то он, смеясь, сказал ей: – Лариса, рядом со мной стоит моя половина, которая пытается отнять у меня трубку. Я прощаюсь с

тобой, а ты свои новости и вопросы можешь изложить ей, не забудь попросить кума купить для тебя тут какую-

нибудь безделушку в виде сумочки или туфель. Мы еще не вылезали в магазины и не делали покупок, а поэтому

требуй у кумы себе путевый сувенир.

Передав Альбине телефонную трубку, Лесник вышел на лоджию покурить. Через некоторое время к нему

вышла Альбина. Молча, доверчиво прижавшись грудью к его спине, она вкрадчиво поинтересовалась: – Ты

долго еще будешь меня держать дома взаперти?

– Я вижу, моей даме захотелось в кабак прошвырнуться, – повернув голову и потеревшись щекой о ее

волосы, задумчиво произнес он.

– Тебе не стыдно жену миллионера приглашать в какой-то кабак? – фыркнула она.

– Я, моя радость, просто так, образно выразился. Тебе я цену знаю, а поэтому никогда не продешевлю, —

целуя ее в щеку, заверил он. – Сейчас брякну мистеру Корвину Фостеру, приглашу его с супругой на вечер в

ресторан «Уставший ковбой», – покидая Альбину, сообщил ей Лесник, но она решила его не оставлять одного и

последовала за ним, чтобы результат предстоящей беседы услышать из первых уст.

Кончив разговор с Фостером, Лесник удивленно поделился с женой:

– Вот уж не думал, что он такой жмот. Ты представляешь, у этого миллионера денег куры не клюют, но на

ресторан свободных денег нет, а за мой счет согласился с женой его посетить.

– Со временем, может быть, и мы научимся считать свою копейку, – к удивлению Лесника, без критики и

осуждения в адрес Фостера заметила Альбина.

Наутро, после гулянки в ресторане с супругами Фостер, Лесник чувствовал себя бодрым и здоровым, так как

в ресторане употребил умеренную дозу спиртного. За столом они меньше пили и больше беседовали.

Миссис Баджен Фостер было интересно и приятно беседовать с Альбиной по нескольким моментам: как с

опытным врачом и как с человеком, обладающим большой и интересной информацией из незнакомой ей страны.

У мужчин был тоже интересный разговор, но не на отвлеченную тему, а обсуждался вопрос о заключении крупной

сделки на большую сумму денег, поэтому окончательное его решение мужчины отложили на потом, когда будут

трезвыми. Когда пришло время расставаться, то Корвин Фостер, обращаясь к Леснику, сказал:

– Ждите меня к себе в гости на своей вилле к десяти часам. Нам надо обязательно закончить начатый

разговор.

К назначенному времени к воротам виллы Лесника подкатил шикарный «роллс-ройс» черного цвета. Цыган

открыл ворота, и автомобиль, подкатив к дому, мягко остановился.

Корвин Фостер, отказавшись от кофе, который предложила Альбина, поблагодарив за угощение, прошел с

Лесником в зал, где, присаживаясь в кресло, посмотрев на свои наручные часы, сказал:

– Вы уж извините меня, Виктор Степанович, но через тридцать – сорок минут я буду вынужден вас покинуть, а поэтому давайте закончим нашу вчерашнюю беседу.

Подвинув ближе к нему свое кресло, Лесник, усевшись в него, беспечно произнес: – Давайте закончим! —

как бы приглашая гостя к беседе.

– Я могу купить у вас всю партию камушков, – без вступления предложил Фостер.

– А какая у меня необходимость все их продавать? У меня достаточно и долларов, и рублей, и золота с

камушками, – возразил Лесник.

– Товар должен находиться в движении, обращении, давать прибыль. Твои камушки такой функции не

выполняют. Продав их мне и положив деньги в банк, вы будете получать проценты. Я эти камушки тоже пущу в

оборот и тоже получу прибыль. Через год, получив дивиденды в банке на свои деньги, вы поймете полезность

сделки со мной.

– А какую сумму вы думаете мне за них предложить? – поинтересовался Лесник, еще окончательно не дав

согласия на продажу бриллиантов.

– Семьдесят процентов от их стоимости на мировом рынке, – заглядывая в глаза Леснику, сообщил Фостер.

– А не дешево ли это будет для меня?

– Вы должны учесть, что я их у вас куплю в России. Мне надо будет товар переправить через границу, реализовать. Каких хлопот мне все это будет стоить, вы отлично знаете, так как аналогичные заботы испытали на

собственной шкуре в прошлом году...

Лесник вспомнил, что говорил ему в прошлом году о реализации в Нью-Йорке крупной партии бриллиантов, чтобы обосновать появление у себя богатства, полученного в результате ограбления миссис Кэрол, так как тогда, не зная о настоящем преступлении, Фостер помог ему отмыть грязные деньги, купив на них ему виллу. Поэтому

на реплику Фостера в свой адрес промолчал.

– ...Я же вам в России выписываю чек на определенную сумму, вы спокойно и без каких-либо забот и

затруднений кладете деньги в любой банк, и никаких проблем.

– Вы меня уговорили, что надо продать камушки, но я тоже имею опыт вывозить из страны контрабандно и

камушки, и картины на Запад, а потом их там реализовывать, что вы отлично знаете, а поэтому тридцать

процентов их цены я терять не намерен.

– А какой процент вас устроит? – осторожно поинтересовался Фостер.

Подумав около минуты, Лесник выдавил из себя окончательное решение:

– Я хочу за них получить не менее восьмидесяти процентов.

– Так вы говорите, что в вашей партии камушков менее, чем в пять каратов не будет? – напомнил Фостер

Леснику содержание состоявшегося вчера между ними разговора.

– Конечно! – заверил его Лесник.

– Так и быть, я принимаю ваше условие, но вы обеспечиваете мою безопасность с товаром до самого

посольства, где, я думаю, мне помогут переправить его домой.

– Без каких-либо проблем, со стопроцентной гарантией, – заверил его Лесник.

– Тогда будем считать, что я с вами по всем позициям договорился?

Лесник, пожимая ему руку, утвердительно кивнул головой. Провожая гостя из дома, Лесник услышал вопрос, обращенный к себе:

– Когда вы думаете возвращаться к себе на Родину?

– Где-то через неделю, – сообщил ему Лесник.

– Я спросил вас об этом для того, чтобы самому спланировать и сориентироваться, когда приехать в Россию

за товаром, – пояснил Фостер.

На этом они и расстались. Проводив мистера Фостера, Лесник, рассказав Альбине о заключенной сделке, поинтересовался ее мнением относительно своего поступка.

– Поступай, как считаешь нужным. В любом случае мы в проигрыше от этой операции не будем.

Она давала ему понять, что бриллианты ранее достались им за бесценок, а поэтому ни о каких убытках при

их реализации не может быть и речи. Потом через некоторое время она заметила:

– Витя! Цыган целыми днями безвылазно сидит дома, давай возьмем его и прошвырнемся по магазинам.

– Я не против такого мероприятия, берите машину и мотайте, но только без меня. Я за последнюю неделю

так устал, что предпочитаю беготне по магазинам отдых дома.

– Как хочешь, – согласилась с ним Альбина, покидая его, чтобы сообщить Цыгану приятную новость.

Цыгану со вчерашнего вечера стало легче проводить свободное время, так как присланный Молохом

водитель помог ему коротать его. Водитель назвался Цыгану Григорием, что дало Цыгану основание дать ему

кличку Распутин. После чего он иначе к нему не стал обращаться. Водитель был не очень разговорчивым, о себе

Цыгану ничего не говорил, а поэтому Цыган даже не знал, кто был по национальности его новый знакомый —

русский или англичанин, умеющий говорить по-русски. Над данной задачей Цыган не хотел ломать голову, так как

отнесся к ней с безразличием.

Выйдя во двор, Лесник увидел лежащего в кресле-качалке скучающего Григория. Подойдя к нему, Лесник

сказал:

– Свези моих в город, покажи им путевый магазин, где они смогут скупиться. Если где не так фраернутся, подскажи, помоги.

– Сделаю! – заверил его тот, довольный, что и ему наконец-то нашлась работа.

– Когда привезешь их домой из магазина, заправь бензобак под самую завязку. Завтра смотаемся с тобой в

Вашингтон, в аэропорт.

– Сделаю! – вновь пробасил ему водитель.

Улыбнувшись, заметив «многословность» Григория, Лесник ушел на кухню, где, достав три банки с пивом, с

удовольствием выпил, а потом пошел отдыхать в свою спальню, уверенный, что в ближайшее время его никто не

должен беспокоить.

Часов через шесть, когда уже начало смеркаться, Альбина, вернувшаяся домой со своим сопровождением, разбудив Лесника, попыталась показать ему, какие покупки она сделала. «Ситроен» был полностью забит

разными коробками и свертками. Однако Лесник не пожелал прерывать свой сон и, отмахнувшись от ее

предложения, пробурчал:

– В другой раз посмотрю. – Повернувшись от нее на другой бок, он вновь погрузился в сон.

Когда Лесник проснулся утром, то за завтраком Альбина сообщила ему:

– Звонил ночью кум, просил передать, чтобы ты сегодня не забыл встретить Арбата.

С аппетитом позавтракав, отодвигая от себя пустую грязную посуду, Лесник, потянувшись, заверил ее:

– Не бойся, не забуду.

Глава 6

Встретив в аэропорту Вашингтона Арбата, прибывшего рейсом Аэрофлота из Москвы, Лесник, обменявшись

с ним приветствиями, улыбнувшись, поинтересовался: – Все-таки решил колонуть своего мистера Стивенсона?

– Считаю, что комбинация должна получиться, иначе и не прилетел бы, – подтвердил Арбат.

– Дай Бог, – пожелал ему успеха Лесник. Дружески обняв Арбата за плечи рукой, Лесник поинтересовался:

– Что будем делать сейчас? Едем ко мне домой или у тебя есть свои какие-нибудь планы?

– Не мешало бы сейчас позвонить домой Стивенсону. Надо поставить его в известность о моем визите.

– Это не проблема, лишь бы он не оказался в отъезде, – заметил Лесник, а потом, подумав, съязвил в

отношении себя: – Никак не отвыкну от достижений отечественного сервиса. Можешь звонить ему домой и не

беспокоиться, что его не будет дома, автоответчик запишет твое пожелание, которое интересующее тебя лицо

позже прослушает. Поэтому твой голос может послужить против тебя компрой, если ты свое требование

выразишь в неприличной, противозаконной форме.

– Я об этом как-то не подумал, – с удивлением заявил Арбат.

– Ничего страшного, садись в машину, подумай и подготовь заранее текст предстоящего разговора.

Минут пятнадцать Арбат корпел над текстом, а потом пошел звонить по телефону-автомату своему

«клиенту».

Лесник вовремя предусмотрел вероятность отсутствия Стивенсона дома, так оно получилось и в

действительности, а поэтому Арбату пришлось изложить свои требования автоответчику.

После окончания разговора Арбата по телефону-автомату Лесник, похлопав его рукой по спине, пошутил:

– Будем считать, что твоя операция началась.

– Началась-то началась, но я, наверное, один с ней не справлюсь, ты уж, Степанович, помоги мне ее

прокрутить до конца.

Лесник, остановившись, закурив сигарету и внимательно посмотрев на Арбата, сказал:

– Давай, Игорь, поговорим без свидетелей.

– Давай! – был вынужден согласиться Арбат.

– Ты понимаешь, я тут работаю по-крупному, имею связи среди миллионеров, да и с местной мафией

налажен неплохой контакт. Только позавчера мы семьями гуляли в ресторане с одним миллионером. Ты

представляешь, какие неприятные последствия наступят для меня, если моя личность всплывет в связи с твоим

удавшимся или неудавшимся шантажом? Газетчики любят смаковать такие новости, что, безусловно, отразится

на моем бизнесе. На связи с местными толстосумами мне можно будет сразу же поставить крест. Передо мной

будут закрыты двери всех приличных клубов, если я когда-либо вдруг пожелаю их посетить. Я с твоих пятидесяти

тысяч долларов не желаю иметь ни одного цента. Исходя из этого, подумай, какой мне понт ввязываться в твою

игру?

– А как же мне тогда быть, я так надеялся на тебя, – затравленно признался Арбат, понимая, что стоящую

перед ним задачу одному ни за что не решить. – Что же тогда мне делать, подскажи?

– Ты не паникуй, я еще не отказал тебе в помощи, а просто показал, в какое щекотливое положение ты меня

ставишь, предварительно не посоветовавшись со мной, тогда как времени у тебя для этого было вполне

достаточно.

– Я понял и буду считать себя твоим должником, если не откажешь мне в помощи.

– Вот это уже другой разговор. Будем считать, что я подключаюсь к твоему мероприятию, но с одним

условием: ты должен будешь делать только то, что я скажу, и от моего плана не отступишь ни на шаг. Если

завалишься, то меня нигде, ни при каких условиях не упоминай. Я тебе на воле больше пригожусь, но я думаю, что операция вшивая, и мы ее легко провернем. А вообще-то ознакомь меня с твоим планом, может быть, он

окажется путевым, и тогда нечего будет мне свою голову ломать.

– Я думал встретиться с американцем, побакланить с ним, а потом уж и определиться, – ошарашил своим

сообщением Арбат Лесника.

– С тобой, Игорек, не соскучишься, ты меня начинаешь удивлять, – недовольно пробурчал Лесник, – скажи

спасибо, что я за тебя думал эти два дня, так как предполагал, что я от тебя не откручусь и мне все равно

придется к тебе подписываться. Как я тебе сказал, моя помощь ничего не будет стоить. Со своим шофером я

рассчитаюсь сам, а Цыгану тебе придется несколько кусков отстегнуть от своих. Ему домой без навара

возвращаться как-то будет неприлично.

– А сколько ему дать?

– Когда дело провернем, ты сам решишь, чего он стоит. Я думаю, что он тебя не разорит в любом случае, —

успокоил Арбата Лесник.

Мистер Стивенсон возвратился с работы домой уже перед ужином. Переодеваясь в домашнюю более легкую

и свободную одежду, он включил автоответчик и услышал следующую запись: «Мистер Стивенсон, с вами

говорит ваш знакомый из Москвы, вы просили меня привезти вам товар на сумму в пятьдесят тысяч долларов, дали мне свою визитную карточку, чтобы я смог связаться с вами. Напоминать вам, при каких смешных

обстоятельствах мы познакомились, я думаю, не стоит, так как это было недавно и выветриться из вашей памяти

не могло. Когда и куда вам за товар привезти деньги, я позвоню попозже. Я остановился в одном из отелей Нью-

Йорка. Попозже ждите моего звонка. Ваш русский друг».

На этом запись прервалась. Прослушав запись несколько раз, мистер Стивенсон задумался: «Как этот

негодяй обманул меня в Москве! Отобрал полотна, деньги, да еще сфотографировал меня голым на фоне

ворованных картин, а теперь вот приехал и требует пятьдесят тысяч долларов за негативы порочащих меня

снимков. Конечно, требуемая русским сумма для меня незначительна, и ее можно выплатить, но до каких пор

этот русский будет меня дурачить? Может быть, мне самому тоже не мешает его как следует проучить? Найму

гангстеров. Они проучат его и заберут злосчастную пленку, но они могут запросить за свою работу тоже немалую

сумму, и неизвестно еще, получится ли у них что-либо с этим наглецом. Вдруг он фотопленку держит не при себе.

– Вспомнив содержание прослушанной записи, он отметил: – Ты смотри, как тонко вымогает он у меня деньги, якобы продает мне товар».

Его размышления прервал телефонный звонок. Подняв трубку, Стивенсон отрывисто, недовольно бросил:

– Слушаю!

– Если не ошибаюсь, то разговариваю с мистером Стивенсоном.

– Да! – прорычал Стивенсон.

– Вы с моим предложением ознакомились?

– Да! – вновь процедил сквозь зубы он.

– Мой товар нужен вам или нет? Будете его покупать или мне его продать другому лицу, скажем, представителю конкурирующей с вами фирмы?

– Я уже раньше вам говорил, что куплю его, и не надо меня шантажировать, – теряя терпение, возмутился

мистер Стивенсон.

– Вот и хорошо, что мы так быстро с вами договорились. Я остановился в одном отеле, который пока

воздержусь вам называть. Думаю, вам надо будет подъехать ко мне часам к десяти с деньгами, учтите, стоимость авиабилетов, на которые мне приходится тратиться, за ваш счет.

– Согласен! Куда привезти деньги – Нью-Йорк большой.

– Я вам завтра позвоню дополнительно, – осторожничая, сообщил ему русский.

– Мне в Нью-Йорк тоже придется выехать заблаговременно, – заметил Стивенсон, а поэтому звоните мне

туда в клуб «Белая лилия» так часам к восьми. – Он назвал номер телефона клуба.

– Все ясно! До связи! О’кей! – услышал он голос русского, прервавшего связь.

Позвонив на телефонную станцию, он узнал, что звонили ему из Филадельфии из автомата. Забыв об ужине, он стал строить план встречи с русским: «Поеду к нему в отель и прихвачу с собой трех-четырех своих парней.

Отдам русскому портфель с деньгами, получу фотопленку, проверю, что она настоящая, а потом мои парни