Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 46 страниц)

Цыган показал ему на Сварного.

– Что Иван (так участники преступлений называют своих главарей) решил с ним делать?

– Сам у него узнаешь, – неопределенно ответил Цыган.

В это время к ним подошел Лесник и сказал Угрюмому:

– Сейчас поедете к Сварному домой. – Он назвал его домашний адрес. – Возьмете жену с пацаном и

отвезете в бункер, но предварительно надо сделать шмон, барахло не берите, а бабки, рыжье, ценные бумаги

оставлять нельзя: пока хозяев не будет дома, кто-нибудь умыкнет, а нам отвечай, – улыбнувшись, заметил

Лесник. Он стоял спиной к Сварному, а поэтому тот не видел его лица, тогда как Лесник, подмигнув Угрюмому, продолжил: – Можете с его кралей побаловаться.

– А с пацаном? – алчно блеснув глазами, поинтересовался Угрюмый.

– Если будет желание, – цинично разрешил Лесник, продолжая начатую игру.

Прибытие последнего подкрепления к Леснику, вид прожженных уголовников, разбитных ухарей, давно

потерявших чувство жалости и сострадания к другим настолько, что им ничего не стоит осуществить те зверства, о которых он только что слышал, заставили задуматься Сварного: «Эти головорезы могут испохабить не только

жену и сына, а и самого черта. Вон какие у них водянистые, безумные глаза, а особенно у старшего из

прибывших. Ему ухлопать человека – все равно как муху на стекле».

Между прочим, его выводы в отношении Угрюмого, совершавшего убийства по указанию своего пахана, за

спиной которого ему и его группе жилось беззаботно и легко, соответствовали действительности.

«Пока не поздно и они не наломали дров, мне надо переходить от нахрапа к капитуляции», – подумал

Сварной, поняв, что связался с молодчиками более высокого пошиба, чем был сам. С таким матерым бандитом

ему пришлось встретиться впервые.

– Не трогай жену с сыном, я твои условия принимаю, – выдавил из себя Сварной, обращаясь к Леснику.

Последний, подумав некоторое время над его словами, обращаясь к Угрюмому, сказал:

– Отвези его жену с сыном ко мне в бункер, ничего в доме не шурудите, никакого шмона, и сразу сюда ко

мне, будет другая работа.

Оставшись вдвоем со Сварным, Лесник пояснил ему:

– Ты обо мне ничего не слышал в городе не потому, что я не могу все воровские группировки подмять под

себя, а лишь потому, что мне этого просто не нужно.

Для разрешения разбора с тобой я затребовал десяток крутых парней, если понадобится, то я выставлю их

тебе несколько сот. И вот такой червяк, как ты, вздумал вору в законе не только перечить и врать, но и пытаться

перекрыть жабры. Такого беспредела я тебе уже не могу простить. О том, что ты к утру принесешь свой должок, я

не сомневаюсь. Не зря же ты сумку сюда прихватил. Я думаю, какое тебе наказание назначить, чтобы ты понял, что таких людей, как я, нельзя обижать, так как за это мы требуем высокую плату.

– Слушай, Лесник, прости меня, гордыня попутала, – сдаваясь по всему фронту, заныл Сварной.

Сварной никогда не думал, что опустится до такой степени унижения, но факт остается фактом.

– Если ты не знаешь воровского закона, то я тебе кое-что сообщу. Мы своего брата, если он провинится, никогда не прощаем, а обязательно наказываем, а поэтому чужак и подавно не может надеяться на прощение.

Теперь, после задушевной беседы, я отпускаю вас. Мотай со своим Парижанином к дружкам и собирай бабки. К

семи часам я буду вас ждать с долгом. Скажи всем своим, чтобы к десяти часам собрались в баре. Я там выдам

им пару ласковых слов. Ни на какие козни против меня не рыпайтесь, так как предупреждаю: номер бесполезный

и дорого всем вам будет стоить. К Гарику можете не ходить. Его мои ребята должны и без тебя подоить.

Напоминаю еще раз: обо всем, что у тебя творится в кодле, я в курсе дела, а поэтому какое бы ты действие

против меня ни предпринял, я о нем все равно буду осведомлен. Тогда я выступлю в отношении тебя более

жестоко.

Он вернул Сварному ключи от автомобиля. Цыган открыл ворота, и «пленники» получили свободу, умчавшись на машине, которая беспечно подмигивала Цыгану своим указателем поворота, перед тем как

скрыться с его глаз.

Тем временем Валет, приехав домой к Гарику, узнал от его жены, что муж еще не возвратился с работы

домой.

Посмотрев на ручные часы, которые показывали полночь, Валет, усмехнувшись, вернулся к своему

автомобилю. Ни о какой работе в данное время не могло быть и речи, другое дело, что Гарик где-то в своих

интересах промышлял или гулял в свое удовольствие, но, как бы там ни было, группе Валета надо было ждать

Гарика. Сидя в машине, Валет с завистью думал: «У этих кавказцев бабы всему верят, что говорят их мужья.

Наших баб на такой мякине не проведешь...»

Из подъехавшего такси вышел мужчина и поспешил к интересующему Валета дому. Выйдя из машины, Валет

зашагал к нему навстречу. Его примеру последовали находившиеся с ним дружки.

– Гарик, это ты? – спросил он прохожего.

– Я! А в чем дело?

– Нас за тобой прислал Сварной, – деловито и вместе с тем миролюбиво поведал Гарику Валет.

– Чего ему надо от меня? – настораживаясь, спросил Гарик.

– Не знаю, съездишь к нему и узнаешь, – заявил Валет.

– Никуда я сейчас не поеду, скажите ему, что для беседы со мной он выбрал неподходящее время. Приеду к

нему утром.

– Нам сказали, чтобы мы без тебя не возвращались, – наставив в живот Гарика пистолет, по-прежнему

улыбаясь, пошутил Валет.

Оглянувшись по сторонам, Гарик обнаружил, что троица незнакомцев его окружила и делать попытку бежать

уже бесполезно.

– Обшманай его! – потребовал Валет у одного из своих подручных.

Третий из них молча надел Гарику наручники.

– Вы что, из ментовки? – несколько даже обрадовавшись, предположил Гарик, больше всего боясь

расправы с собой какими-нибудь уголовниками, перед которыми был грешен.

– Все узнаешь в свое время, – ответил ему неопределенно Валет.

В карманах одежды Гарика колюще-режущих предметов не оказалось. Зажатый с боков парнями, сидя на

заднем сиденье автомобиля, Гарик видел, что его везут в рощу, где он многократно проводил с друзьями свое

свободное время на природе.

В роще незнакомцы в жуткой темноте привязали его к дереву. Видя, что физическое сопротивление

бесполезно, он безропотно позволил себя «спеленать».

– Что вам от меня надо? – не вытерпев, возмутился он.

– Смерти, – сообщил ему Валет.

– За что? – пытаясь освободиться от пут, мотаясь телом из стороны в сторону, как маятник, спросил он.

– Ты сам знаешь, а нам оно ни к чему, – отрубил ему Валет, как бы не желая продолжать с ним беседу.

Достав из машины большую целлофановую сумку с изображенной на ней в купальнике улыбающейся

девицей с надписью «Сочи», чего Гарик из-за темноты не видел, он из баллончика с инсектицидным препаратом

«Перфос-Л», применяемого против насекомых, впрыснул в сумку приличную дозу препарата, после чего накинул

ее Гарику на голову, держа края сумки вокруг горла обеими руками.

Отчаянное, бесполезное сопротивление, страх за свою жизнь, безысходность непроизвольно привели к

мочеиспусканию.

Валет, посчитав, что нагнал страха на Гарика достаточно, решил прекратить эксперимент и снял с его головы

сумку.

Гарик, как загнанный бегун, сделал серию глубоких вдохов и выдохов.

– Скажите же наконец, чего вам от меня надо?

– Ты понял, что мы не из ментовки? – спросил его Валет.

– Да!

– Очень хорошо, – как хирург после удачно проведенной операции, произнес с вдохновением Валет, но

вместо того, чтобы справиться о здоровье и назначить лечение, Валет спросил Гарика:

– Еще хочешь подышать в сумке, пока копыта откинешь?

– Говорите же, чего вы от меня хотите, я все сделаю, – взмолился Гарик.

– Ты украденную в городе тачку отогнал в Грузию и там продал?

– Я! – как бы радуясь, что он может оказать им услугу своим признанием, сообщил он.

– За сколько ты ее загнал, кому и где он живет? – задал Валет ему серию вопросов.

– «Волгу» я продал своему далекому родственнику, работающему в адвокатуре, за один миллион четыреста

тысяч рублей. У него советских рублей много. Они у нас скоро, наверное, накроются, вот он и попросил меня

оказать ему такую услугу.

– Фамилия?

– Кикнадзе Отар Степанович, – с готовностью ответил Гарик.

– Где живет?

– Тбилиси, улица Шота Руставели...

– Ты не брешешь, а то сейчас продолжу эксперимент, – наконец-то с угрозой в голосе спросил его Валет.

– Я себе не враг. Все сказал, как на духу, – заверил его Гарик.

– Сколько ты получил со Сварного за свою услугу?

– Двести тысяч рублей, – как в правоохранительных органах при допросе, коротко и искренне ответил он.

– Ты понимаешь, что совершил преступление, ограбив нашего человека, а поэтому должен вернуть, что

«заработал» у Сварного, и откупиться от нас за тот вред, который ты нам причинил? Сколько у тебя сейчас дома

бабок?

– Все на книжке, – отводя глаза в сторону от Валета, хотя в кромешной темноте это не вызывалось

необходимостью, солгал Гарик.

Ничего не говоря ему, Валет снова стал из металлического баллончика впрыскивать токсичный препарат в

сумку.

Видя его приготовления, Гарик, задергавшись в припадке страха, простонал:

– Четыреста тысяч!

– Чего четыреста тысяч? – «непонятливо» переспросил его Валет.

– Лежит у меня дома, – выдавил из себя признание Гарик.

– Вот теперь я вижу, что ты откровенный человек и нас не желаешь обманывать. Сейчас мы поедем к тебе

домой, и ты мне их отдашь, тем самым избавишься от греха, который последнее время вселился в твою грешную

душу. Только тогда мы будем считать, что ты с нами рассчитался, и мы к тебе не будем иметь никаких претензий.

Ну как, принимаешь мое предложение?

Облегченно вздохнув и поняв, что налетчики не собираются его убивать, Гарик только сказал:

– Поехали.

– В своем доме с женой на своем языке при нас не бакланить, а то вы оба окажетесь под этим колпаком. —

Валет потряс сумкой. – Точно такое наказание будет ожидать тебя, если вздумаешь там выступить на нас. Усек?

– Ладно! Понял! – нетерпеливо произнес Гарик, ожидая, когда его начнут развязывать.

– Не дергайся! Не спеши, коза, в лес, все волки твои будут, – одернул его Валет. – Я еще не окончил

своего разговора с тобой.

– Что еще надо? – гортанно произнес Гарик, посчитав, что и так исчерпывающе ответил на все его вопросы.

– Поклянись собой и членами своей семьи, что никому не скажешь, что дал нам домашний адрес своего

родича в Тбилиси.

Выслушав витиеватую клятву Гарика, Валет выключил свой миниатюрный магнитофон, на который записал

показания Гарика. Довольный результатом беседы с ним, он наконец-то соизволил дать указание дружкам:

– Развяжите его, сажайте в машину, сейчас поедем к нему в гости. Приглашаешь нас к себе или нет?

– Приглашаю! – пробурчал тот вяло и без вдохновения, да и откуда оно у него могло появиться в таких

условиях?

Изъятие четырехсот тысяч рублей в доме Гарика прошло быстро, без эксцессов, под удивленный взгляд его

жены, не понимающей, почему ее муж так легко отдает неизвестным свои деньги, но вмешиваться в его дела и

устраивать шум без согласия мужа побоялась.

– Проводи нас на улицу, – простившись с женой Гарика, попросил его Валет.

Расставаясь на улице с ним, Валет поведал:

– Кто мы такие, ты завтра узнаешь от своих корешей. Если, не дай Бог, ты вздумаешь с кем-либо из нас

встретиться по-плохому, твоя попытка будет стоить тебе жизни. Усек?

– Усек! – повторил его слово Гарик.

– Так вот, мотай себе на ус и не вздумай перед нами пылить. Мне тебя жаль, что ты, не зная брода, подписался против нас. Зато теперь подобной ошибки со своей стороны никогда не допустишь.

Как Гарику ни было жалко увозимых бандитами своих денег, он радовался, что остался жив. Поэтому, смирившись с их потерей, он перед расставанием с Валетом попросил его:

– Ты уж о моем конфузе никому не говори.

– Я давно о нем забыл. Кроме того, я по природе своей не трепло, – ответил ему Валет, уезжая, оставляя

Гарика около его дома с невеселыми мыслями.

К семи часам утра Сварной доставил в дом Цыгана один миллион двести тысяч рублей. Вручая сумку с

деньгами Леснику, Сварной пробурчал:

– Теперь, кажется, мы с тобой квиты?

– Почти что, – произнес Лесник условную фразу для своих подручных, которые, набросившись на Сварного, связали его, несмотря на сопротивление.

– Вы чего делаете? Мы так с вами не договаривались, – ошарашенно орал он.

Уже связанному Сварному Лесник заявил:

– У меня с тобой никакого договора не было. Ты только выполнял те условия, которые я поставил перед

тобой. Чтобы ты не корчил из себя авторитета, не пылил и не пытался строить против меня козни, я должен тебя, как шахматную фигуру, убрать с доски.

– Каким образом? – показав низкую свою уголовную осведомленность, спросил Сварной.

– Давно проверенным, надежным и не дающим осечки, – хохотнул цинично ему в лицо Лесник.

Желающих опустить Сварного на низ оказалось более чем достаточно, а поэтому право на это было

разыграно между ними в карты. К слову сказать, Леснику такое мероприятие не нравилось, но он, являясь

авторитетом для этих быков, не имел права осуждать их в скотских желаниях.

Право опустить Сварного в карты выиграл Рахол...

Покидая дом Цыгана, Сварной злобно прошипел:

– Уж этого я вам никогда не забуду...

– Правильно сделаешь, потому что, если себя уважаешь, тебе надо из города уматывать куда глаза глядят, так как «голубому» будет стыдно появляться на глаза своих бывших корешей, – заметил Лесник.

Нарисованная Лесником картина показала Сварному, насколько он беззащитен перед своими противниками.

Лесник, как танк, подавлял его и физически, и психически, и морально. Прожив тридцать пять лет, Сварной уже

имел две «ходки» к хозяину, среди бывших зеков неплохо ориентировался, был в авторитете, но с таким

волкодавом, каким предстал перед ним Лесник, он встретился впервые. У него непроизвольно пробежали

мурашки по телу, когда представил, что, не дай Бог, их пути пересекутся с Лесником вновь и тому придется

выносить ему новый приговор. Он даже не мог себе представить, но допускал, что Лесник придумает такое ему

наказание, которое даже хищному зверю не придет в голову в состоянии ярости.

К десяти часам утра на трех машинах одиннадцать человек банды Лесника подъехали к бару Туляка, где

члены его банды, оповещенные Сварным, уже поджидали их.

Проходя в зал бара по коридору со своими людьми, Лесник жестко бросил поджидавшим его парням:

– Идите за мной.

Когда все расселись, Лесник, поднявшись из-за стола, чтобы его видно было всем, а не из-за уважения к

присутствующим, произнес:

– Я нахожусь в дружественных отношениях с Туляком. Часть ваших людей организовал и направил на

стажировку в столицу. В вашу мышиную возню в городе не вмешивался, так как она меня не касалась. Как вы

знаете, Туляк находится в хирургии в «ракетно-костыльных войсках», и вами верховодил Сварной, который

укусил моего товарища. Я вчера пришел к нему потолковать, чтобы возникший конфликт решить полюбовно, но

он не прислушался к разуму и решил устроить нам темную со своей кодлой, так называемый стоп с прихватом.

Его с Парижанином с пушками и пчелами мы поймали, а остальные их дружки умотали. За свою тачку мы со

Сварного получили шайб (денег) сполна, в том числе и с Гарика, который отогнал ее в Грузию.

Нахождение Сварного на вашем троне нас не устраивает. Он не знал, а если знал, то не уважал наш закон, а

поэтому ему уже вами не верховодить, его среди вас нет и больше никогда не будет.

– Кто вы такие, чтобы нами командовать? – петушиным фальцетом на одном дыхании выпалил парнишка

лет двадцати.

– На твой вопрос, рябчик, ответит Туляк, если пожелает, а я воздержусь.

– Чего вы, ребята, молчите, почему нами чужаки командуют и что они сделали с нашим Сварным, что его

нет среди нас? – вновь ершисто взорвался паренек, по-видимому, обиженный, что Лесник назвал его рябчиком.

– Мы явились сюда не для того, чтобы давать объяснения, а поставить вам условие, чтобы более между

моими людьми и вами подобных неприятных конфликтов не было.

– А то что будет? – выжидательно пробасил один гамбал, стоящий ближе всех к Леснику.

– С виновным будет то, что случилось с вашим Сварным.

– А что с ним произошло? – поинтересовался все тот же гамбал.

– Утром мои парни помогли ему глину месить. Он, наверное, из нее саман делает, – металлически блеснув

глазами, жестко поведал Лесник.

Его сообщение шокировало всех своей жестокостью, да и смелостью поступка. Чтобы после всего

случившегося прийти в хазу противника и сообщить ему, что их вожак унижен и свергнут...

– Если у кого есть претензии в этой части, то я могу их принять и рассмотреть, – обратился Лесник к

собравшимся.

Таковых среди присутствовавших не нашлось, даже «рябчик» и тот промолчал. Чего ему ловить и требовать

справедливости, если все молчат, ему больше всех надо, что ли?

– А как же теперь мы будем без головы? – после долгой паузы задал Леснику вопрос один парень из зала.

– Туляк пока жив, а поэтому вам о голове беспокоиться не приходится, относительно его заместителя я имел

с ним сегодня разговор, и мы сошлись, что кандидатура Боцмана на это место самая подходящая. Валерий

Васильевич, подойди ко мне, пускай друзья посмотрят на тебя в новом качестве...

Пока Боцман пробирался к нему через зал, Лесник пояснил собравшимся: – ...Он был в столице вместе с

Туляком у моего дружка, прошел стажировку, увидел, как живут настоящие воры, петрит по-свойски и, как пес, не

будет бросаться на своего человека. Пока Туляк в больнице, я буду помогать ему в работе. Кто попытается его не

понять или вальта валять, то того будет ждать участь Сварного. Я думаю, против кандидатуры Боцмана у вас

возражений нет?

– Пойдет! Куда денешься... – раздалось несколько голосов, тогда как большинство кандидатуру Боцмана с

выдвижением его в замы встретило молчаливым согласием.

– Сейчас вы можете пообщаться с моими людьми, желательно с горячительными напитками, и мы

отваливаем. У нас прошедшая ночь была очень беспокойная. Так я говорю, Парижанин?

– Так, шеф! – смущенно подтвердил тот.

Тут же Лесник отдал два «трофейных» пистолета Боцману со словами:

– Вручи их таким парням, которые умеют не только стрелять, но и не терять.

Примерно часа через полтора общения гостей с хозяевами, когда стороны уяснили, кто, что и сколько стоит, Лесник со своими людьми вернулся в дом Цыгана, где уже была его жена Мария Семеновна с детьми, которая

готовила обильный обед для них всех.

Вечером Лесник, вручив посланникам Лапы по двадцать «косых» каждому за работу, отпустил домой.

Довольные щедрой платой, улыбающиеся и шумные, они «отвалили» в распоряжение своего хозяина.

– Смотрите у меня, чтобы по дороге не пили, ни с кем не конфликтовали и не выясняли отношения, а

прямиком шуруйте к себе.

– Не волнуйся, Виктор Степанович, баловаться я им не позволю, – заверил его Угрюмый.

Его компании было с чего быть довольной: если Лесник один миллион четыреста тысяч рублей отдает

Цыгану за тачку, то из оставшейся сотни тысяч рублей сподвижникам Лапы достанется на нос не меньше

двадцати кусков.

Валет со своими друзьями поехал ночевать домой к Леснику, который сказал ему, что на часок задержится

дома у Цыгана.

Сидя за столом с Цыганом и Марией Семеновной, Лесник, подводя итог проделанной работы, сказал:

– Мы нашли тех, кто украл у вас машину, забрали у них вырученные за нее деньги. Теперь у меня к вам

вопрос: думаете ли вы опять покупать себе машину или положите свои деньги на книжку?

– Конечно, лучше положить деньги на книжку, получать с них проценты и не бояться, что их у тебя украдут, как машину, – сердито глядя на мужа, обосновала свое мнение Мария Семеновна.

– Не тарахти, оттого, что ты первая сказала, все равно будет не по-твоему, а так, как решу я, – урезонил ее

сердито Цыган.

– А как ты хочешь поступить? – подскочив к нему, задиристо спросила она.

– Хочу ездить на машине – и баста, – отрезал он.

– Ты нахал, тебе не стыдно сидеть на шее Виктора Степановича, думаешь, у него своих дел нет, как искать

украденные у тебя машины? – опираясь на непреклонный авторитет Лесника, правда, без его согласия, задавила она мужа своими убийственными доводами.

– Как Виктор Степанович скажет, так и будет, – вынужден был сдаться Цыган, выжидательно посмотрев на

Лесника.

Последний, заговорщицки подмигнув Цыгану так, чтобы не заметила его жена, предложил супругам

Камалетдиновым свой вариант:

– Мария Семеновна, давайте поступим так. Я направляю Федора Михайловича с четырьмя парнями в

Грузию. Они теперь знают, у кого находится ваша «Волга». Ваш супруг там предъявляет свои документы на

машину в милицию. Милиция отдает ему машину, сажает злоумышленника, и вы остаетесь при своих интересах.

Так как вы получите свою машину назад, я забираю деньги, которые нам сегодня утром вернули.

– А если с машиной ничего не получится? – осторожничая, поинтересовалась Мария Семеновна, боясь

подвоха и обмана.

– Если Федор Михайлович не пригонит свою машину из Грузии, то деньги останутся у вас, то есть в любом

случае вы в убытке не будете, а убытки, связанные с поездкой, понесу лично я.

– Страшно к этим азиатам мужа из-за машины посылать, – заметила она.

– С ним четыре человека поедут с таким же риском, какой будет иметь он, но если он рискует из-за машины, то направляемые с ним мои люди вообще никакой корысти не будут иметь, а только из-за уважения к Федору

Михайловичу.

– Чего ты с ней мусолишь элементарную истину? Меня это устраивает, и я поеду, – оживляясь, пробасил

Цыган, в котором еще не угас азарт преследования и мести преступникам.

Такое пренебрежение к себе Мария Семеновна перенесла спокойно и без обиды, ссориться с мужем при

своем благодетеле она посчитала неприличным.

– Что мне делать с этой бедовой головой? – разведя руки, пробурчала она. – Пускай едет, да накажи ему, чтобы по-дурному там свою голову не потерял.

– Прямо дурнее тебя, – огрызнулся ей в ответ Цыган, недовольный, что жена так относится к его

умственным способностям.

– Мария Семеновна, можете не беспокоиться. Я перед дорогой их всех дополнительно проинструктирую, где

и как себя вести, – заверил ее Лесник, успокаивая.

Когда Лесник садился в машину, обговорив с супругами Камалетдиновыми все интересующие его моменты, то провожавшая его с мужем Мария Семеновна, обращаясь к нему, искренне произнесла:

– И что бы мы, горемыки, без вашей помощи делали?

– Не скромничайте, жили бы так, как живете, – успокоил ее своим ответом Лесник.

Глава 16

Возвратившись к себе домой от Цыгана, Лесник решил поделиться своими планами с Бородой и Лапой.

Паханы, ознакомившись с его идеей, в общих чертах согласились с ней, внеся существенные свои коррективы.

Его предложение ехать в Грузию на своей машине они сразу отклонили. Грузинские гаишники часто будут

останавливать автомобиль, так как госномера им будут говорить, что едут люди из другого государства, будут

придираться, чтобы «подоить», получить на лапу взятку, да и проблему с бензином тоже не надо сбрасывать со

счета. После всестороннего обсуждения данного вопроса было решено ехать в Грузию поездом.

– Вообще обстановка там никудышняя, опасная и напряженная, свергнут с престола Звиад Гамсахурдия, идет гражданская война как между самими грузинами, так и Грузии с Южной Осетией, в горах рыскают разные

«волки», вооруженные до зубов в поисках «добычи», понимая, что пришло их золотое время, которое не может

так продолжаться до бесконечности. Поэтому в этой ситуации наши люди должны быть все вооружены «дурами», так как опираться придется только на себя. К помощи ментов обращаться не придется. Вам к ним путь

противопоказан, да они вряд ли захотят помогать, скорее начнут вредить. Без помощи на месте с операцией

трудно будет справиться, а может быть, и невозможно, – подвел итог своего рассуждения Лапа.

– Что ты этим хочешь сказать? – недовольно пробурчал Лесник, видя, что его план начал расползаться по

швам.

– Твои парни сами с такой операцией не справятся, – пояснил ему Лапа, – с ними должен поехать я.

– Почему вы, а не я? – резонно возразил Лесник.

– Я соглашаюсь ехать туда по нескольким основаниям. Прежде всего – операция перспективная, и ее надо

обязательно осуществить. Оттого, что поедешь ты, никакого толка не прибавится. Туда должен ехать я, – вновь

повторился он. – У меня в Тбилиси надежных дружков нет, но есть должник в Хашуре, между прочим – хитрый

лис, матерый цеховик Лиселидзе Вахтанг Вартанович. В зоне он был под моим покровительством. И если бы не

я, то он там со своим характером давно бы ноги вытянул, а не занимался, как сейчас, своим прежним бизнесом, но теперь уже разрешенным властями.

– За что его упекли к «хозяину»? – поинтересовался Лесник.

– За изготовление в подпольном цехе мужских сорочек и продажу их с помощью своих соучастников через

торговую сеть гражданам.

– Видать, слишком много сажали деловых людей, что сорочек совсем не стало. Так я могу к нему поехать, —

заметил Лесник.

– Он такой скользкий, что только я смогу склонить его оказать нам помощь в задуманном.

– А если я с вами поеду? – поинтересовался Лесник.

– Нам лишние головы и стволы не нужны, – беря инициативу в свои руки, возразил ему Лапа.

– Остап Харитонович дело говорит, и не надо с ним спорить, – высказал свое мнение Борода.

Леснику ничего другого не оставалось, как согласиться с ними.

– Завтра будем трогаться. Четырех человек, я думаю, будет вполне достаточно. Дашь на дорогу на всякий

случай кусков сто, – потребовал у Лесника Лапа.

– Сейчас? – с готовностью поинтересовался у него Лесник.

– Погодим до завтра, – возразил Лапа, считая разговор по делу уже завершенным.

– Зря ты моих мужиков отправил домой. С ними мне спокойнее было бы, – посетовал Лапа, обращаясь к

Леснику.

– Я же не думал, что поедете вы, да у них такие морды, что не внушают доверия, и менты на каждом углу

будут вас останавливать, думая, что вы сбежали из тюрьмы. А Валет и его ребята выглядят приличнее. Если же

придется с кем сцепиться, то спуску никому не дадут, – заверил его тот.

Подумав над его словами, Лапа заявил:

– Возможно, ты и прав. Мы же едем не воевать, а деликатно прокручивать тонкое дело.

Отправляясь отдыхать, Лесник с облегчением подумал: «Если Лапа взял на себя осуществление операции, то мне можно больше о ней не беспокоиться».

На другой день поездом «Москва—Тбилиси» отправились в «турне». Вечером другого дня они прибыли в

город Хашури. Недалеко от вокзала в справочном бюро Лапа узнал домашний адрес своего друга Лиселидзе. На

такси они поехали к нему домой. Глядя в окно, Лапа обратил внимание, что в городе частные дома в основном

двухэтажные и одной формы. Дом Лиселидзе ничем не отличался от своих собратьев.

На стук Валета в ворота дверь в них открыл парень лет двадцати пяти. Окинув незнакомцев настороженным

взглядом, он поинтересовался:

– Вам кого надо?

– Лиселидзе Вахтанга Вартановича, – спокойно сообщил ему Лапа.

– По какому вопросу?

– Я его друг, решил проведать и погостить, – пояснил Лапа.

– Его пока дома нет, – задумчиво произнес парень, не понимая, зачем русским мог понадобиться его отец, да еще в такое время, когда русские начинают постепенно бежать из Грузии.

– Ты его сын?

– Да! – ответил парень.

– Я с твоим отцом вместе сидел в тюрьме, где мы делились всем, даже коркой хлеба.

После услышанного на лице парня появилась доброжелательная улыбка. Он пригласил гостей в дом, не зная

с матерью чем и как их занять, но, к счастью, скоро приехал и сам Вахтанг Вартанович, и с Якова, так звали сына

Лиселидзе, спала с плеч проблема по обслуживанию гостей. Яков видел, как был обрадован его отец встрече с

прибывшими, особенно со старшим из них, как по указанию отца сестра и мать стали готовить обильный ужин.

Вахтанг Вартанович был грузным, крупным пятидесятилетним мужчиной с большой залысиной на голове.

Трудно было допустить, что он кавказской национальности, так как цвет кожи у него был белый, но факт остается

фактом, а он упрямая вещь.

Когда ужин был готов, Вахтанг Вартанович, подняв бокал с вином, выполняя роль тамады, сказал:

– Остап Харитонович – очень уважаемый мною человек. Мы сидели с ним много лет, охраняемые красными

фуражками. У меня гордая натура, а там каждый шакал намеревался плюнуть тебе в лицо и душу, даже мог бы

сделать меня «голубым». После такого позора я должен был бы покончить с собой, так как моя гордость уже не

давала мне права на жизнь с таким позором. Благодаря ему вы, дети, сейчас видите своего отца. Поднимитесь и

поклонитесь ему в пояс...

Яков с сестрой, поднявшись из-за стола, поклонились уважительно Лапе. У большинства грузин почтение к

родителям такое же священное, как к хлебу, Родине. У детей Лиселидзе именно такое было почтение к отцу.

– ...Я рад, Остап Харитонович, что ты почтил мой скромный дом своим посещением с друзьями. Будь в нем

хозяином столько времени, сколько пожелаешь. За нас с тобой, за нашу дружбу я предлагаю свой первый тост.

Каждый бокал выпитого вина сопровождался тостом. Тосты были такой смысловой нагрузки и силы, что не

выпить бокала вина было бы преступлением. К полуночи гости и хозяева, кроме женщин, которые практически не

сидели за столом, а занимались обслуживанием, а значит, оставались трезвыми, были до такой степени пьяны, что у них уже не было сил контролировать свою волю, поэтому женщины, ухаживая за ними, как за детьми, развели по комнатам и уложили спать.

Утром старший Лиселидзе попытался продолжить вчерашнее «мероприятие», но Лапа, уединившись с ним в

гараже, сказал:

– Ты извини меня, Вахтанг Вартанович, но мы приехали к тебе по делу, а поэтому пьянку давай отложим на

потом.

– Остап Харитонович, я тебя не знаю, что ли? Ты без дела никогда бы ко мне не приехал, а поэтому давай

отдохнем, погуляем, а потом поговорим о деле.

– Время не терпит отлагательства, а поэтому сначала будет дело, – стоял на своем Лапа.

– Ну что ты такой несговорчивый! – воскликнул темпераментный Лиселидзе, разведя руки в стороны.

– Время – деньги, Вахтанг Вартанович, – напомнил ему Лапа.

– Ну ладно, что с тобой сделаешь, говори свое дело, – сдался тот.

Выслушав Лапу, Лиселидзе, опустившись рядом с ним на скамейку, сказал:

– Дело серьезное и опасное.

– Оно не такое опасное, как думается. Тачка наша, на нее у нас есть документы. Сажать Кикнадзе за нее мы

не собираемся. Он нам не нужен, мы хотим забрать у него свою тачку и умотать.

– Легко сказать, умотать, а он брякнет легавым, и они захлопнут границу, тогда попробуй умотать на ней к

себе.

– Неужели он рискнет заявить в милицию, что хозяин машины забрал свою вещь?

– У нас такой закон: если ворованная машина прошла регистрацию в ГАИ, где этот вопрос обсуждался и

обмывался на высшем уровне, то незаконная операция узаконивается и никакой суд не возьмется доказать