Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 46 страниц)

наказания за данный вид преступления, приучило его к осторожности и предусмотрительности как в принятии

решений, так и в их исполнении.

Все развивалось по плану до тех пор, пока не случилась неприятность с Фахратом, которая в некоторой

степени может отразиться и на нем. Фахрату нет никакого резона говорить о нем работникам ОБХСС, однако на

всякий случай он решил обезопасить себя, ликвидировав все документы по поставкам продукции на холодильник

Фахратом, имеющиеся у него для неофициальных сверок, которые его могли в чем-либо уличить.

На кухне он отодвинул стол в сторону, скрутил в рулон кусок цветного линолеума и обнажил дверку в подвал.

Открыв дверку и спустившись туда, он подошел к металлической полке с закрутками, вытащил стопорный болт из

гнезда, после чего полка, как раскрытая книга, легко поддалась, обнажив кирпичную кладку с вмонтированным в

нее сейфом.

Достав из сейфа портфель «дипломат» черного цвета, он поднялся из подвала в дом, и прежде чем раскрыть

портфель, посмотрел во все окна, занавесил их, убедившись в отсутствии около дома посторонних лиц.

Опустившись в зале на ковер, от открыл портфель и высыпал его содержимое. Перед ним лежали пачки

купюр, каждая достоинством не ниже 50 рублей. Пересчитав пачки, он вновь аккуратно положил их в портфель.

На ковре остался один лишь футляр, в котором лежало бриллиантовое колье, купленное им в Москве еще в 1970

году за 105 тысяч рублей. Уважение к нему увеличивалось с каждым годом в той степени, в какой цены на

драгоценности неудержимо росли вверх.

«Сейчас такое колье, наверное, стоит за 200 тысяч», – подумал он, вытаскивая колье из футляра.

Не разбираясь в драгоценностях, но доверяя государству, которое никак не могло его обмануть, он, много лет

сдерживавший себя от разного рода покупок, не смог преодолеть соблазн и купил понравившееся ему колье, о

чем не сожалел по сей день.

Белозерский подумывал и остальные деньги превратить в драгоценный металл, но не подворачивался

благоприятный случай.

Хранение их в сберегательных кассах стало ненадежным. Обесценивание денег в несколько раз превышает

процентные накопления, на девальвацию государство скидок не делает, а возможная реформа, что при

настоящем брожении не исключается, и ограничение обмена по неизвестному курсу доверия к государству у него

не вызывали.

Ему приходилось слышать разговоры обывателей, которые перемалывали косточки лицам, привлекавшимся

к уголовной ответственности за крупные хищения.

«У него все было, чего еще надо? А теперь посадили и вещи конфисковали». Такие разговоры его не только

раздражали, но и бесили. К обывателям он относился с жалостью, как к неудачникам. Разве они держали в руках

огромные суммы денег, разве они переживали такие минуты блаженства, которые испытывает он?

Постепенно его мысли вернулись к Фахрату: «Такой непредсказуемый, он может поступить нелогически и

заварить кашу, которую захочет расхлебывать вместе со мной. Я пока на работе в почете, член партии, депутат

Совета – меня сразу по подозрению не посадят, так как нужны веские доказательства, кроме показаний Фахрата.

Значит, должна быть ревизия по моему подотчету с моим участием. Как только БХСС заинтересуется мной, портфельчику придется подыскать другое укрытие, о чем надо подумать сейчас».

Последний раз понянчив в руке колье, он положил его в портфель. Спустившись в подвал, положил

«дипломат» в сейф, а ключ от сейфа спрятал в вытяжную трубу. Брать его с собой он не рисковал, боясь

потерять его или оставить в сменной одежде, тогда как он должен быть всегда под рукой.

Потом он вновь открыл сейф и достал из него паспорт со своей фотографией. В паспорте он значился

Епанчинцевым Григорием Романовичем. Для чего он его приобрел, Анатолий Борисович определенно не знал, но

не мог не воспользоваться случаем, который ему подвернулся в санатории на Черноморском побережье.

Паспорт был приобретен у барыги за 100 рублей в день отъезда из санатория. Барыга предлагал купить у

него револьвер за 500 рублей, но он отказался. Сейчас, вспомнив тот случай, с сожалением подумал о

допущенной недальновидности.

«Разве я способен на убийство? – с сомнением подумал Белозерский. – Тогда я на него не решился бы.

Моим главным оружием была голова, а сейчас, защищая содержимое сейфа, наверное, пошел бы на убийство»,

– с удивлением заметил он.

Выключив свет в подвале и восстановив на кухне прежний порядок, он прошел в зал, где включил телевизор

и, сев в кресло, стал смотреть телепередачу.

«А все же револьвер надо было купить не для того, чтобы убивать из него, а для возможной самозащиты, для

самоутверждения или психического воздействия на возможных противников... Если до меня докопаются, то от

931 мне не уйти, а поэтому 2181 ч. 1 меня тогда не должна пугать. Неужели я тогда был так глуп, что легко

отказался от покупки оружия? Что же помешало мне его тогда купить? Я побоялся его покупать, не зная его

истории, возможно, он был в деле, – вспомнил наконец он. – Оказывается, я тогда правильно поступил, —

успокаиваясь, подумал он. – Теперь можно поужинать с горяченьким».

Психологическая нагрузка уходящего дня вызвала у него усталость, поэтому он не спеша стал разворачивать

привезенные свертки, содержимое которых клал в холодильник и на кухонный стол.

Глава 12

Через месяц после фиктивного брака со Стокоз Еленой Федоровной, сестрой Валета, Сарафан с ней брак

расторгнул, оставив себе после расторжения брака послебрачную фамилию, затем сменил место жительства на

новый район. С помощью знакомого Бороды ему нашли 3-комнатную квартиру, владельцы которой

завербовались на Север сроком на 3 года. Заключив договор на аренду квартиры, оплатив вперед квартплату за

год, Сарафан здесь устроил скромную свадьбу с Альбиной, взяв себе фамилию жены и став с этих пор

Шмаковым.

Своим выбором и женитьбой на Альбине Сарафан был доволен и даже счастлив, так как она его идеалу

женщины полностью соответствовала: была красива, чистоплотна, вкусно готовила да и в минуты любовных утех

умела себя ненавязчиво, но неотразимо предложить.

Альбине Виктор тоже нравился, несмотря на то что мужа себе выбрала не она сама, а их союз произошел по

совету отца.

О свершившемся Альбина не жалела и, как муж, упивалась своим счастливым семейным союзом.

Альбина поступила работать врачом на автопредприятие, где устроился и Виктор водителем автобуса.

Расцветая зрелой женской красотой, Альбина особое внимание заострила на себе «рыцарей» гаража, хотя

она никакого повода для особого внимания к себе не давала.

Во время прохождения медицинского освидетельствования один из таких «рыцарей» по кличке Парижанин

слишком навязчиво и грубо, в присутствии группы водителей, ожидавших в очереди освидетельствования, предложил ей вступить с ним в половую связь.

Альбина была возмущена его хамством и, как могла, сделала ему внушение при полном молчании

присутствующих. Парижанин ее замечание пропустил мимо ушей, продолжая циничный разговор, а потом ушел.

Она не стала говорить Виктору о хамстве Парижанина, который был развитым и сильным самцом. «Если

Парижанин знает, что я жена Виктора, и пристает ко мне, то он просто игнорирует его, уверенный в себе и в

своих дружках», – думала Альбина в бессильной ярости на обидчика.

Через день утром Альбина, как обычно, проводила медицинское освидетельствование водителей. Она была

удивлена, увидев Парижанина, не балагурившего и молча стоявшего в очереди на освидетельствование, но, присмотревшись к нему, поняла причину: кто-то попортил ему фасад – под левым глазом был синяк, а на лбу

красовалась огромная шишка. Побитый и униженный, он под взглядами ухмыляющихся и перемигивающихся

водителей без обычного шума и напора в голосе прошел освидетельствование и так ни разу не посмотрев на

Альбину.

Вечером, ложась спать, она поделилась своей новостью с Виктором:

– Сегодня я видела Парижанина. Наконец-то нашлась добрая душа, которая отделала его, как Бог черепаху.

Улыбнувшись после некоторой паузы, Виктор промолвил:

– Если бы ты мне о нем раньше сказала, раньше и его фото было бы попорчено.

– Неужели ты с ним сам справился? – удивленно, обрадованно и с гордостью за мужа спросила она.

– Он телок, а туда же, в хищники, полез. Пар с него выпустил, теперь в нем осталось одно дерьмо, —

спокойно произнес Сарафан, считая данную тему разговора исчерпанной.

Альбине стало несколько жаль Парижанина, который без своего балагурства стал как-то жалок.

Не нарушая трудовой дисциплины, будучи сдержанным и предупредительным с окружающими, Сарафан, как

необходимый винтик, хорошо вписался в новый коллектив.

После того, как он проучил Парижанина, его имя было на устах рабочих гаража. А к Альбине больше никто не

приставал с ухаживаниями и плоскими шутками.

Оставаясь вечерами дома одна, когда Виктору выпадало дежурить на автобусе в гараже, она в который раз

убеждалась в удачном браке, с удовольствием про себя перечисляя его плюсы: «Не пьяница, высокий, здоровый, красивый, трудолюбивый, что мне еще надо?»

Зная о темных делах отца и его компаньонах, она с волнением и боязнью ждала того дня, когда он к ним

придет в гости, а дождавшись его приезда, не могла дождаться, когда он уедет... К счастью, приезды отца были

не так часты.

Как всякая любящая женщина, она догадывалась, откуда в ее дом может прийти беда...

Однажды вечером, когда она дома находилась одна, в подъезде раздался звонок. Посмотрев в дверной

глазок, она увидела у порога своего отца.

Зайдя в квартиру и обойдя комнаты, он удовлетворенно заметил:

– Вижу, в доме порядок, молодец. – Положив на стул сумку с подарками, ласково погладил ее по плечу.

– Где твоя половина?

– На работе, – не скрывая беспокойства, ответила она.

– Он тебя не обижает? – настороженно спросил Борода, внимательно смотря в лицо смутившейся дочери.

– Он у меня хороший, – начиная волноваться за мужа, ответила она. – Скоро, отец, ты станешь дедушкой.

– Вот это новость, я ее ждал с нетерпением, – искренне обрадовался Борода, почувствовав в душе такой

приятный комок нежности, о существовании которого не предполагал.

Вместе с тем деловая хватка сразу подсказала ему: «Родит ему сына и еще больше привяжет Сарафана как к

себе, так и ко мне, своему законному родичу. Забудет, как пытался выбрыкивать передо мной».

Альбина предложила отцу поужинать и отдохнуть с дороги, но он отказался и попросил:

– Поехали к Виктору на работу. Мне с ним надо поговорить, а когда вернемся, тогда и поужинаем.

Сидевшая на стуле напротив него Альбина на слова отца ничего не сказала и продолжала сидеть в той же

застывшей выжидательной позе, как и сидела.

Борода был вынужден повторить ей свою просьбу. Альбина, глубоко вздохнув, понимая неизбежность

неприятного разговора, попросила:

– Отец, может, хватит деловых разговоров? Выведи Виктора из своей игры. Я прошу тебя не только ради

себя, но и ради твоего будущего внука.

Не ожидавший такого разговора от дочери, поднявшийся с кресла, чтобы идти на улицу, Борода вновь сел в

кресло и, удивленно посмотрев на дочь, спросил:

– Ты меня посмела осуждать? Забыла, что перед тобой находится отец, который, как и твой муж, желает

тебе только добра? Подумай, для кого я стараюсь, для себя, думаешь? Ошибаешься! Для тебя, для внука и даже

для твоего мужа...

Слушая слова отца, Альбина, не скрывая слез, подавленно плакала, а когда он кончил говорить, заметила:

– Так трудно и поздно создалась моя семья. Только почувствовала себя таким человеком, как все, с болями

и радостями, и так легко ты можешь ее разрушить. Смотри, отец, если что случится, я могу повеситься.

Подойдя к Альбине, подняв ее и прижав к груди, он растерялся.

«Здесь не прикажешь, не накричишь и нет слов, чтобы успокоить. Такая гордая и недоступная была, а сейчас

расслабилась. Чего только не может сделать любовь», – с удивлением подумал он.

Успокаивая Альбину, он произнес:

– Заранее нечего мужа оплакивать. Смотри, как бы не накликать беды. Никто его не стремится ставить под

удар. Пока я без него не смогу обойтись. Когда я стану дедом, то подумаю, как зятя вывести из нашей игры, а

пока не мешай мне, а помогай.

Запустив в пышные волосы дочери свою пятерню, Борода испортил ей прическу. Этой же рукой погладив ее

по голове, он проникновенно сказал:

– Запомни, я своей дочери не враг. Вывести вас из игры и в моих интересах. Пока никому ничего не грозит, а

поэтому твоя тревога напрасная. Я приехал поговорить с зятем, на что имею законное право, – пошутил он. —

То, что ты с ним скукарекалась, мне приятно...

– Отец, я с ним не скукарекалась, а молча давно любила, а сейчас полюбила еще сильнее, и неудобно об

этом говорить, но я тебе призналась, а ты теперь сам делай вывод.

– Я все понял, мне и радостно, и больно, но колесо жизни крутится, и мы должны от жизни настоящей не

отвлекаться. Как там на работе о Викторе отзываются? Не байрамит?

– Все хорошо, можно сказать, передовик, по работе замечаний нет. Правда, одного водителя побил.

– За что? – насторожился Борода.

– Да приставал ко мне, как банный лист, и хамил!

– За это стоит помять бока, – успокаиваясь, согласился Борода.

Посмотрев критически на успокоившуюся дочь, он предложил:

– Пойди умойся и приведи себя в порядок. Когда женщина плачет, она внешне много теряет, мужчины таких

не любят.

Пройдя на кухню, он там налил себе из-под крана холодной воды в стакан, с жадностью выпил, вновь

вернулся в зал и, сев в кресло, задумался: «Семейная жизнь моя не получилась. Сколько я смогу еще один

продержаться? Заранее на такой вопрос не ответишь, а поэтому постоянно приходится дрожать и идти вперед

вслепую...»

Приехав в грузовое автохозяйство вместе с отцом на его новеньком «Запорожце», Альбина первая увидела

мужа, который развез рабочих по домам и вернулся в гараж. Увидев его, Борода сказал Альбине:

– Ты пока поскучай здесь, а мы с Виктором кое о чем потолкуем.

Прожив с отцом всю жизнь, Альбина в совершенстве усвоила все воровские принципы, одним из которых

было беспрекословное подчинение младшего старшему, поэтому она молча подчинилась указаниям отца.

Она видела, как отец поднялся в салон автобуса Виктора.

Через несколько минут они куда-то уехали. Теряясь в догадках, она минут сорок сидела в машине как

наэлектризованная и вздохнула с облегчением, когда увидела, что Виктор вновь подъехал к гаражу.

Альбина хотела подойти к Виктору и поговорить с ним, но не успела, так как подошедший к машине отец

закрыл с ее стороны дверь салона автомобиля и, сев за руль, строго сказал:

– Успеешь с ним дома наговориться. Едем!

Ей ничего не оставалось, как через окно помахать рукой мужу. Виктор, задумчиво глядя на нее, вяло помахал

рукой.

Глядя вслед удаляющемуся автомобилю, усмехнувшись, Виктор с тревогой подумал:

«Ну и тесть мне попался!»

Зайдя в салон автобуса, Сарафан стал осмысливать состоявшуюся беседу с Бородой, которая больше

походила на игру в одни ворота, так как ему приходилось только запоминать указания и принимать их к

исполнению.

Тесть только раз согласился с его возражением, перенеся день проведения задуманной операции со

вторника, когда он дежурил в гараже, на среду.

Глава 13

Борода с Диспетчером под утро на среду приехали в дачный поселок и на даче Белозерского сделали

короткое замыкание. После чего выехали за поселок и на стоянке стали отдыхать в автомобиле.

В 8 часов они вновь заехали в поселок и, остановившись в двух кварталах от дачи Белозерского, стали

наблюдать за ней.

Диспетчер обратил внимание Бороды:

– Смотри, бабка на улицу вышла, посматривает на провода.

– Что и требовалось доказать.

Евдокия Ивановна утром проснулась, как всегда, рано. Не спеша поднявшись, она пошла в ванную комнату, нажала на выключатель, но электрический свет не загорелся. Умывшись в темноте водой из ведра, она вышла в

коридор и прошла на кухню, где ногой наступила в воду.

«Холодильник разморозился, – с сожалением подумала она. – Теперь хочешь или не хочешь, а надо идти

вызывать электрика. Пойду позвоню племяннику».

Одевшись, она вышла на улицу и вновь посмотрела на провода:

«Все вроде целое, а свет не горит», – удивленно подумала она.

Не пройдя и квартала, она увидела высокого мужчину в спецовке с монтажным поясом и когтями. Как

читатель догадывается, это был переодетый Диспетчер.

Поравнявшись с ним, Евдокия Ивановна обрадованно и догадливо спросила:

– Сынок, ты не электрик?

– Угадали, мамаша, – спокойно подтвердил Диспетчер, останавливаясь.

– Соколик, ты не сможешь у меня дома свет посмотреть, что-то не горит.

– Если недалеко живешь, то посмотрю, а то я спешу, – заранее зная ответ старушки, сказал Диспетчер.

– Какой там далеко. Вон наш дом, – показала Евдокия Ивановна.

Придя на дачу Белозерского, Диспетчер для доказательства, что он действительно электрик, открыл свою

слесарную сумку, в которой, кроме резиновых перчаток, пассатижей, находились предохранители, ключи

рожковые от автомобиля, отвертка.

Надев перчатки, он выкрутил в коридоре предохранители и заменил их новыми, но свет в доме не загорелся.

«Наверное, придется настоящего электрика вызывать», – растерянно подумал Диспетчер.

Подкрутив пробки сильнее в гнездо корпуса счетчика, Диспетчер с удовлетворением услышал, как заработал

на кухне холодильник и в коридоре загорелся свет.

– Вот и вся работа, – уверенным голосом специалиста своего дела заявил он.

– Прямо не знаю, как вас отблагодарить, – довольно произнесла Евдокия Ивановна, отдавая ему заранее

приготовленные пять рублей.

– Ну, мамаша, за такой пустяк таким капиталом разбрасываться, – пошутил он, возвращая деньги назад.

Евдокия Ивановна не стала его уговаривать и поспешно положила свои деньги в карман фартука.

– Может быть, от стаканчика домашнего вина не откажетесь? – полюбопытствовала она.

– От вина, мамаша, не откажусь, но сейчас пить нельзя. Сами понимаете, какая у меня работа, электричество шуток не любит. Вот если после работы разрешите зайти, то от стаканчика вина не откажусь.

– Так после работы заходите, его у меня много, – простодушно сообщила она.

– Много вина пить нельзя, на печень влияет, а пару стаканчиков пропустить для здоровья я любитель.

Они расстались, довольные друг другом. Ведя за домом ранее наблюдение, Диспетчер заметил, что

интересующая их дача посторонними лицами практически не посещается, но туда в любое время мог приехать

хозяин.

Поэтому из дачного поселка они сразу поехали на мясокомбинат.

Диспетчер своим путем проник на территорию и увидел подогнанные к холодильнику два вагона-

рефрижератора. Из разговоров грузчиков с женщиной, на которой был надет белый халат, он понял, что она

является ветеринарным врачом.

– Вы скоро приступите к погрузке? – показывая на вагоны рукой, спросил Диспетчер.

– Задержка за работниками холодильника, а не за мной, – возмущенно пробурчала женщина, понимающая, что пока вагоны не будут загружены продукцией, она не сможет уйти домой.

– Ясно! – односложно ответил Диспетчер, отходя от нее.

«Сегодня начальнику холодильника хватит работы допоздна, и ему будет не до дачи. Ну а если приедет? —

задал он себе вопрос. – Придется глушить», – сам себе и ответил он мысленно.

Они съездили домой к Бороде, куда после работы приехал Сарафан и спал в кухне на кровати. Разбудив его, они в четвертом часу пополудни приехали в дачный поселок.

Диспетчер заранее облачился в рабочую спецовку и теперь только ждал 17 часов, чтобы можно было «после

работы» зайти к старушке угоститься вином.

– Значит, так. Дашь бабке снотворное и, когда она уснет, выйдешь и откроешь калитку, что для нас будет

сигналом приступить к работе.

– Она от этого порошка дуба не даст? – обеспокоенно спросил Диспетчер.

– Дурак! В такой ситуации зачем нам идти на мокряк? – урезонил его Борода.

– Я спросил так, на всякий случай, – не обидевшись за оскорбление, успокаиваясь, оправдался Диспетчер.

В 17 часов Диспетчер зашел во двор дачи Белозерского, где его встретила как старого знакомого Евдокия

Ивановна.

– Я уже думала, что вы не придете, – обрадованная гостю, скрасившему ее одиночество, сказала Евдокия

Ивановна.

– Не хотел идти, но, вспомнив, что пообещал, решил к вам завернуть.

– Правильно сделали, – похвалила она, готовя закуску на стол.

На кухонном столе стоял двухлитровый баллон вина и один стакан. Диспетчер, удивленно посмотрев на

Евдокию Ивановну, спросил:

– А где же ваш стакан?

– Я свое давно уже выпила. От спиртного у меня давление.

– Я один тоже не буду пить вино. Поэтому вы чисто символически должны выпить со мной или чай, или

компот, что найдете полезным для своего здоровья.

– Если как ты говоришь, то я могу разделить твою компанию, – доставая из холодильника бутылку

ессентуков, согласилась она.

Диспетчер налил себе в фужер вина, а Евдокия Ивановна в рюмку – воды.

Осмотрев стол, он спросил:

– У вас нет соленых огурчиков или помидорчиков? Очень я их уважаю.

– Такого добра у меня много, – успокоила Евдокия Ивановна и, поднявшись, пошла к кладовке.

Оставшись один, Диспетчер высыпал в рюмку старушки из пакетика белый порошок, который полностью

растворился в воде.

Проголодавшись за день, он с аппетитом стал есть. За этим занятием его застала Евдокия Ивановна, которая

на тарелке принесла два пузатых соленых огурца.

Взяв в руку фужер, Диспетчер торжественно произнес:

– Выпьем, мамаша, за то, чтобы ваше давление не поднималось и не падало, чтобы все было хорошо.

Не спеша, часто останавливаясь, словно дегустируя, Диспетчер осушил свой фужер, наблюдая, как старушка

также выпила из рюмки минеральную воду.Смотря на нее, он с облегчением подумал: «С бабкой ничего не

случилось, значит, будет жить».

– Мамаша, я сейчас подкреплюсь и уйду, – успокоил он ее на всякий случай.

– Кушай, сынок, не жалко, – гостеприимно предложила она.

Глядя, как электрик с аппетитом ужинает, она позавидовала про себя: «Мне бы твой аппетит, но, как

говорится, кто как работает, тот так и ест».

Наблюдавший за ней Диспетчер заметил, что на старушку находит сонливость. Она упала бы со стула, не

поддержи вовремя ее Диспетчер, который поднял ее и отнес в спальню.

Положив ей свою голову на грудь, он с удовлетворением отметил: «Дышит».

Диспетчер вышел во двор, открыл калитку и вновь вошел в дом, из окна наблюдая за происходящим на

улице.

В дом зашли Борода и Сарафан, у которого был большой черный портфель в руках. Они все трое убедились, что старушка спит безмятежным сном.

Закрывшись на внутренний запор в доме, они приступили к выполнению разработанного плана.

Пройдя на кухню, Диспетчер с помощью Бороды отставил стол на кухне в сторону коридора, завернул часть

линолеума, обнажив тем самым крышку подвала.

Оставив Диспетчера наверху в качестве сторожа на стреме, Борода и Сарафан спустились, где стали

ориентироваться согласно полученной информации Диспетчера.

Их руки были в резиновых перчатках. Они фонариками осветили подвал. Сарафан, первый увидевший

выключатель, включил свет в подвале, а Борода, посмотрев на полку, увидел стопорный болт и, слегка

поднатужившись, вытащил его из гнезда. Полка на шарнире легко пошла в сторону, обнажив вмонтированный в

стену сейф.

– Запрятал сейф хорошо, а стоило ли его так прятать? – заговорщицки спросил Борода Сарафана.

– Сейчас попытаемся ответить на твой вопрос. С конструкцией такого старого сейфа Лапа меня знакомил, но чтобы у меня получилось, лучше поднимись к Диспетчеру. С таким «господином» я должен говорить один на

один, – потребовал он.

Борода первоначально хотел не подчиниться требованию Сарафана, но, знакомый с правилами

медвежатников, молча поднялся из подвала в дом.

Оставшись в подвале один, Сарафан закурил, не спеша раскрыл свой портфель и достал из него длинную

фигурную спицу-отмычку с разным набором насадок.

С помощью спицы и насадок он подобрал ключ. Вставив его в замочную скважину, он смог повернуть его

лишь на половину оборота. Дальше ключ не поворачивался. Вернув ключ в прежнее положение, он его вытащил

и стал внимательно осматривать, после чего вновь стал обследовать замок с помощью спицы и отмычки.

Устало сев на ступеньку лестницы, Сарафан стал отдыхать, обдумывая ход проделанной работы и выясняя, где он допустил ошибку. Поняв допущенную в работе ошибку, он довел свой ключ до подобия оригиналу.

Вновь вставив ключ в замочную скважину, стал его поворачивать и тут услышал щелчок сработавшего

механизма, возвестившего о победе.

Повернув ручку сейфа, он почувствовал, что ригели замка легко поддались, и дверка открылась. В чреве

сейфа он увидел черный портфель-«дипломат» и вытащил его, одновременно позвав к себе Бороду.

В присутствии Бороды он открыл «дипломат», от волнения у него перехватило дыхание. В «дипломате»

лежали пачки денег, какой-то футляр и разные документы.

Документы и паспорт на имя Епанчинцева Григория Романовича Борода из «дипломата» положил в сейф со

словами: «Они нам не нужны, пускай пользуется нашей добротой». По поводу добычи отметил: «Здесь не место

считать барыш, но куш мы отхватили добрый. Быстрее все приводи в прежний порядок и уматываем».

Сарафан закрыл сейф, поставил полку в прежнее положение, застопорил ее болтом и, испытывая огромную

физическую и психическую усталость, поднялся за Бородой в дом.

– Страшно устал, – были его первые слова, когда он поднялся в дом, присев в коридоре на стул. В это

время Борода с Диспетчером на кухне приводили все в порядок.

– Еще бы не устать, более двух часов просидел в подвале, – уважительно заметил Диспетчер.

Борода работал молча, гордый за своего зятя:

«Не зря я за него столько боролся, теперь пойдет махровая отдача».

Они сходили в спальню, где спокойно спала Евдокия Ивановна, ее равномерное дыхание всех успокоило.

Выйдя из дома последним, Диспетчер своим ключом закрыл дверь на замок.

На любопытный вопрос Диспетчера о том, сколько денег в чемодане, Борода злобно сказал:

– Не будем же здесь во дворе их считать!

Потом, смягчаясь, добавил:

– А денег до хрена.

Он никому не доверял нести портфель Белозерского, да никто и не претендовал на это.

Сарафан в автомобиле сел на заднее сиденье один, положив сбоку свой портфель. Откинувшись на спинку

сиденья, он устало произнес:

– Полжизни оставил в этом подвале.

– Ничего, это так бывает вначале, а потом привыкнешь, – успокоил его Борода.

«Тебе хорошо так рассуждать, а вот побыл бы в моей шкуре, тогда иначе запел бы», – не имея сил для

спора, отрешенно подумал Сарафан.

Вслух он мечтательно произнес:

– Сейчас бы стаканчик водочки дерябнуть.

– Дома дерябнем! – согласился и Борода, заметив: – Там уже все приготовлено.

Приехав домой, Борода поставил свой «Запорожец» в гараж, после чего пригласил всех в дом. В зале на

столе стояли холодные закуски, бутылки с коньяком и шампанским.

– Сегодня водку пить не будем, – довольный произведенным впечатлением, улыбнувшись предложил

Борода.

– Меньше всех у нас сегодня устал Валет, который домоседствовал и приготовил нам такой стол, а поэтому

отведем ему роль гостеприимного хозяина, – сказал Борода. – Но прежде чем приступить к пьянке, надо узнать, за что мы будем пить. Согласны?

За свою жизнь Борода многое видел и считал, что больше ему не придется удивляться, но добыча в 180 000

рублей и колье на сумму более 100 000 рублей его просто потрясли. Между тем члены «семьи» могли видеть

только деньги, тогда как колье в футляре, не зная его цены, Борода еще в доме Белозерского взял из чемодана

себе в карман пиджака «на хранение».

– Ну, зятек, обрадовал, прямо убил, – любовно глядя на пачки денег, растеряв степенность и сдержанность, ворковал Борода. – Нас в «семье» шесть человек, мы давно не подпитывались, а поэтому дележ добычи будет

не так, как всегда, – в процентном отношении, а поровну, – решил Борода.

– Нас за столом пятеро, – не врубившись, заметил Цыган, видя Бороду, себя, Валета, Сарафана и

Диспетчера.

Сидевший рядом с ним за столом Валет, нагнувшись, что-то прошептал ему в ухо.

– Извини, Борода, чердак прохудился, – снимая свой вопрос, положил ладонь на грудь Цыган.

Благосклонно посмотрев на Валета, Борода прежде, чем приступить к дележу денег, твердо сказал:

– Дорогие мои друзья, мы все люди, мы все человеки, но все люди разные. У одних крыша протекает, у

других лень в ногах, другие любят работать только за столом, поэтому я предлагаю в следующий раз делить

добычу по участию каждого в операции. К уравниловке, я думаю, наши кореши перейдут при коммунизме.

– При коммунизме воров не будет, – авторитетно заявил Диспетчер. – Я бы и сейчас деньги поделил в

зависимости от участия каждого в этой операции, но я не хочу ссориться кое с кем. С другой стороны, жадность

фраера сгубила. Понял, Цыган?

Предложение Бороды было принято единогласно. Поделив деньги, Борода с угрозой в голосе потребовал:

– У вас появилась куча денег, не вздумайте по-дурному ею сорить. Если до любого из вас дойдет, что кто-то

обнаглел и своими деньгами начал чрезмерно суетиться, будем наказывать вплоть до изъятия денег в общий

котел. Вы видите, я езжу на «Запорожце», а это не от бедности, а потому что чердак работает.

После официальной части началась пьянка, которая длилась не более двух часов, так как каждый находил

причину, чтобы удалиться и остаться наедине со своим капиталом.

Борода с Сарафаном остались в доме одни. Сидя за столом, Сарафан сказал:

– Зря ты сегодня применил уравниловку. Она кое-кому может понравиться, а меня такой дележ не

устраивает.

– На троих у нас 90 тысяч, сумма приличная и плюс к ней посмотри на вот такую вещицу. – Он положил

перед Сарафаном футляр с колье.

Достав колье, Сарафан стал его рассматривать с интересом, но, прочитав паспорт к нему и его стоимость, был удивлен до беспредела.

– Его мы с тобой подарим Альбине в день рождения внука. Согласен? – предложил Борода улыбаясь.

– Ну, Константинович, – Сарафан впервые назвал тестя по отчеству, – ты меня убил своей новостью.

Тогда дележом я удовлетворен.

– Зачем всей кодле знать, что мы имеем такое колье, что оно именно с данной операции? Хай радуются

своим тысячам, а мы свое не упустили.

– Константинович, ты мне начинаешь нравиться, а поэтому я хочу поговорить с тобой на дипломатическую

тему...

«Интересно, что он мне сейчас будет петь», – подумал Борода.

– Добычи нам хватит на несколько лет спокойной жизни. Подоенная нами корова мычать не будет, иначе ей

самой не сносить головы. Я на данную операцию сразу согласился потому, что мы экспроприировали личную

собственность. Если мы продолжим свои гастроли на ниве социалистической, как в законе говорится, собственности, то менты могут сесть нам на хвост и не отстанут, пока не заарканят. Мы, не попользовавшись

своим капиталом, лишимся его...