Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)

еще раз обратишься ко мне за наркотиком или еще какой дрянью, то будешь есть яичницу из своих кокочек.

Понял?

Ишак, получив желаемое, да притом на несколько закруток, потерял рассудок от предстоящего удовольствия.

Сейчас он мог обещать Сарафану не только возможное, но и невозможное.

– Принимаешь условие?

– Принимаю! – беспечно согласился Ишак, спеша удалиться.

Когда Ишак ушел, то к Сарафану подошел зек по кличке Веселый, основной работой которого были

организация и руководство художественной самодеятельности не только отряда, но и лагеря. Его считали

честным и справедливым человеком. Своими стихами он расположил зеков к себе, а поэтому они многое ему

прощали, в том числе и активность.

– Разве можно так издеваться над достоинством человека? – возмутился Веселый.

Портить отношения с Веселым Сарафан не был намерен, так как париться в бараке от звонка до звонка не

планировал, а к мнению Веселого при досрочном освобождении администрация ИТК иногда прислушивалась.

– Я от себя, – показывая на койку, пояснил Сарафан, – никуда не уходил, Ишак сам нашел меня. Он мне

неприятен, как и тебе.

– Почему ты так считаешь? – удивился Веселый.

– Потому что ты, разговаривая с ним, никогда не называл его по имени-отчеству, а, как я, величал Ишаком.

– Я могу пойти и извиниться перед ним, – ответил Веселый, с удивлением признавая правоту Сарафана.

– Ты подожди, не спеши к нему. Как он накурится, тогда иди. Он будет тебя слушать и, возможно, споет с

тобой веселую песенку.

– С тобой спорить бесполезно, – сдаваясь, пробурчал Веселый, – но ты с Ибрагимом Мамедовичем

поступил нехорошо.

Его слова потонули в грохоте смеха.

– Ты знаешь, почему зеки смеются? Потому что Ишака нельзя называть по имени-отчеству. Давай сейчас

пойдем к Ишаку и спросим, кто из нас поступил плохо: я или ты?

– У него бесполезно спрашивать по причине подавленности психики.

– Вот и я тебе то же самое говорю, но только другими словами. Я его проводил от себя с настоятельной

просьбой, чтобы он ко мне не приставал, а если подойдет, то расстанется со своими кокочками, которые я могу

тебе подарить на блюдечке.

– Ты же не зверь, зачем тебе такая жестокость?

– Я такой же зверь, как и ты, посмотри на свою полосатую одежду. Мы за решеткой, но только не в зоопарке, а в так называемом ИТК, где ты меня от общения с Ишаком и тому подобными ограждать не берешься. Подскажи

выход. Можешь не искать его: выхода нет.

Если Ишак нарушит наш договор, то я угрозу в отношении его исполню, за что государство мне должно

выдать награду, так как без его потомства у нас ишаков и так хватает. – Торжествуя в словесном поединке свою

победу, Сарафан ради приличия спросил Веселого: – У тебя ко мне другие вопросы есть?

К его удивлению, Веселый ответил утвердительно:

– Ты в нашей художественной самодеятельности участие не желаешь принять?

От такого неожиданного вопроса у Сарафана глаза на лоб полезли:

– Ты что, уху ел? Еще я в артистах не ходил. С чего тебя угораздило?

– Показал бы людям, как ты можешь ножи, топоры кидать. Получился бы неплохой номер.

– Ты меня обижаешь. Я – и буду перед разной шушерой выпендриваться, чтобы заработать аплодисменты.

Ай-ай-ай, до чего ты додумался! – покачивая головой из стороны в сторону, засмеялся Сарафан.

– Ты хоть на концерт придешь?

– Если поведут, отказываться не буду.

– Тогда и за такое снисхождение спасибо, – усмехнувшись, поблагодарил Веселый, покидая Сарафана.

– Чего он к тебе причепился? – поинтересовался Валет после ухода Веселого.

– На то он и член актива, чтобы к нам прилипать, смотришь, на пару лет раньше освободится.

– Ты заметил, как они сейчас активничать стали и сколько их развелось.

– Хозяин после случая с Меченым всем сделал накрутку, вот они и сбесились. Пройдет немного времени, и

пыл пройдет, – успокоил он Валета. – Такое мы уже видели. Вот сейчас передо мной распинался Веселый, а ты

знаешь, что у него уже четвертая ходка. Он такой же неисправимый, как и мы, но ему нравится перед нами

бакланить, выдавая себя за начальство. В полиции, думаешь, все предатели служили? Были такие, как Веселый, кому хотелось свою дешевую власть показать.

– На хрена ты связался с Ишаком, тем более в ущерб себе дал ему наркотик?

– Чтобы Ишак видел и передал другим, что у меня наркотиков нет, чтобы его шобла искала наркотики не у

меня, а в другом месте. Ты знаешь, что лучше Жука у нас в бараке никто в карты не играет. Он все наши деньги

может сложить себе в чулок, а он их часть проигрывает другим нарочно.

– Ну и дурак! – осудил его Валет.

– Ты сам дурак! – снисходительно заметил Сарафан.

– Почему ты так думаешь? – не обижаясь на оскорбление, полюбопытствовал Валет.

– Если он все деньги барака выиграет, да еще не дай Бог никому не даст в долг, азартная жизнь в бараке

угаснет, не будет интереса жить, не будет товарообмена. Зеки пойдут на убийство, распотрошат его и правильно

сделают. Жук и сам живет, и другим не мешает.

– Получается, что он дирижирует нами, как оркестром? – спросил Валет.

– Мною он не дирижирует. Я в его игры не играю. Если я кому проигрываю в шахматы несколько стольников, то в том трагедии нет. Ты заметил, я стал иногда выигрывать у самого Чурбака.

Заключенный по кличке Чурбак получил свою кличку за то, что долго обдумывал каждый свой ход, истуканом

восседая около шахматной доски, сохраняя невозмутимость при подсказках со стороны и делая ход лишь тогда, когда сам считал его необходимым.

Благодаря своей выдержке, он часто выигрывал в шахматы у тех игроков, которые лучше его играли, но были

темпераментными и неусидчивыми.

– У Чурбака я не взял умения, но вооружился его терпением, как ты не раз видел, у меня стало получаться.

– В нашем ли возрасте заниматься такой чепухой? – недовольно заметил Валет.

– Выше головы не прыгнешь, – согласился с ним Сарафан. – Только, ради Бога, не мечтай вслух и мне на

нервы не действуй: и без тебя тошно.

Стараясь отвлечь Валета от грустных мыслей, Сарафан пошутил:

– Чего тебе плакать, когда сама Валентина положила на тебя глаз?

Зека по кличке Валентина погубила его красота. Если он вначале боролся и дрался за свою невинность, то

впоследствии не только смирился со своей участью, но и сам стал себя вести, как кокетливая женщина. Из всех

«голубых» он стал самой престижной и дорогой целью.

Глубоко вздохнув, Валет выдавил:

– Ох, Господи, Господи, нам только остается глину месить...

Глава 36

Сарафан, являясь признанным авторитетом в бараке, своим положением не злоупотреблял и внешне себя

старался не выпячивать.

Он укреплял положение бугра, который вновь стал пользоваться теми правами, которые у него отнял Филя.

Сарафан знал, что бугор честный человек, своих не закладывает, живет собственным мирком, чужими

делами не интересуется, честно зарабатывая свой срок освобождения. Они друг другу не мешали, а дополняли, за что бугор был очень благодарен Сарафану.

Когда приступили к пристройке сауны, Сарафан воспользовался услугами работавших с ним специалистов.

Проявив инициативу, он под сауной выложил бункер, проведя в него освещение. Все делалось под большим

секретом не только от администрации лагеря, что само собой разумеется, но и от всех зеков, не причастных к

строительству.

Работавший в бане инженер монтировал разные механизмы, чтобы лаз в бункер открывался не только

механически, но и автоматически. Бункер был не только капитальный, но и сверхсекретный.

Поработать пришлось не только строителям, инженеру, но и Сарафану, который выполнял заявки инженера, доставая ему то электромотор, то переходник, то переключатель...

Конкретно бункер ни для чего не предназначался, но Сарафан знал, что он не будет лишним.

Открытие сауны задерживалось из-за отсутствия нужных размеров природного монолитного камня. Когда

камень был доставлен и водворен в свое гнездо, то Сарафан с разрешения шефа и в его присутствии произвел

проверку сауны в работе, первыми посетителями которой были сами строители.

Результатом проверки шеф остался доволен, решив, что неплохо будет и самому со своими служащими

после работы пользоваться ею.

Из тех неудобств, которые возникли из-за того, что руководство лагпункта стало пользоваться сауной, Сарафан извлек определенные выгоды.

Когда вечером тот или иной начальник считал нужным побывать в сауне, он заранее предупреждал

Сарафана, который обязан был подготовить ее к работе, проведя предварительно дезинфекцию. В такой вечер

на дежурство вместе с оператором оставался иногда Сарафан. Вместе с ним всегда был Валет.

В такой ситуации Валет, а Сарафан доверял только ему, заранее спускался в бункер и с помощью микрофона

слушал разговор начальства, часто черпая для Сарафана важную лагерную информацию.

Только один Тихий из посторонних знал о существовании бункера и проводимом подслушивании.

Получаемую информацию Сарафан дальше по цепочке не передавал, так как она касалась личной жизни

начальства: кто с кем гуляет, кто живет не по средствам, кто кого ругал, хвалил...

Однажды после очередного купания шефа с «кумом» Валет пришел в котельную из бункера сильно

взволнованный. Его волнение не укрылось от Сарафана.

– Что случилось? – поинтересовался Сарафан, подумав, что Валет разоблачен.

– В отношении нас?

– Нет, других, – успокоил его Валет.

– Тогда не паникуй и спокойно выкладывай.

– Короче, во втором лагпункте какой-то Меченый расколол Утюга по мокрому делу. Теперь Утюгу хана, так

как у него уже вышка есть. Начальство сделало запрос по сообщению Меченого, ждет теперь результата.

– Если Утюг такой тертый гусь, то чего он перед Меченым распелся?

– Меченый угостил его капитально анашой.

– Наверное, ее Меченому дал «кум»?

– Не знаю! Они на эту тему не говорили.

– Надо срочно передать Тихому о Меченом, – решил Сарафан.

– Послушай, Сарафан, на хрена нам с тобой на ж... искать приключений. Давай прекратим всю эту возню

вокруг бункера и оставим все как есть. С такой шустротой мы легко можем себе намотать новый срок.

– Действительно, мы с тобой лихачим, пора тормозить. Пойди убери микрофон со шнуром, а затем все

заметные следы зацементируем.

Когда Валет вернулся из сауны, то Сарафан, обдумывая принимаемое решение, вслух сказал:

– А Тихому все же надо сообщить о Меченом. Его заботы нас касаться не будут. Но я из такого сообщения

заработаю себе хороший капитал, – потирая руки, довольно решил он.

– Конечно, надо, что, зря мы рисковали? – согласился Валет.

Когда Тихий получил от Лесника зашифрованную записку и, расшифровав, прочитал ее, то немедленно

созвал экстренную сходку воров в законе. Из-за экстренности сходки не все воры в законе в лагере

присутствовали на ней.

– Пускай отсутствующие меня простят, что мы вынуждены без них проводить сходку. Но обстоятельства не

позволяют нам тянуть время, – начал свое выступление Тихий.

Сообщив собравшимся свою новость, дождавшись, когда первые страсти обсуждения новости утихнут, Тихий

спросил:

– Какие меры мы должны теперь предпринять?

После бурного обсуждения сходка единогласно решила подвергнуть Меченого суду.

Вопрос с Утюгом долго не находил решения.

– Может быть, оказать ему помощь, чтобы он попытался бежать отсюда? – предложил Бунтыл.

Слово взял вор в законе по кличке Оборотень.

– Вы все знаете Утюга, если нет, то я напомню, что он старый увалень и дальше сотни метров от зоны не

протопает, как его прихлопнут или поймают.

– Его дело труба! – сожалея, сказал Штука.

– Короче, поручим Оборотню немедленно переговорить с Утюгом. Может быть, они смогут найти где

убежище, в котором можно переждать шухер.

– У меня такое убежище есть, но оно в третьем пункте, – сообщил Тихий.

– Проблема сдвинулась с мертвой точки, – сказал Король, – туда Утюга тоже нелегко переправить, но все

равно пускай точит когти.

Приняв такое решение, собравшиеся разошлись так же тихо, как и собрались.

Оборотень, найдя в бараке Утюга, спокойно храпевшего в своем логове, разбудил его.

Когда Утюг попытался громко выразить ему свое недовольство, Оборотень, положив ему палец на губы, прошептал:

– Тихо, не бузи.

Узнав Оборотня, Утюг перестал высказывать свое недовольство.

– Ты с Меченым когда анашу курил? – начал на него наступать Оборотень.

– Недели три тому назад, – не понимая, куда клонит Оборотень, ответил Утюг.

– Ты помнишь, о чем вы тогда болтали?

– Убей меня гром, не помню.

– Убивать тебя есть кому и без грома. Нам сообщили, что ты раскололся в висячей мокрячке. Было дело или

нет? Ты сам понимаешь, вопрос очень важный.

– Припоминаю, был такой разговор. – Опешив от внезапного прозрения, Утюг не стал отрицать опасного

признания.

– Так вот, милый, Меченый сексот и тебя заложил «куму» с потрохами. Жди теперь изолятора со всеми

вытекающими последствиями.

С Утюга давно слетела сонливость.

– Что мне теперь делать? – затравленно спросил он.

– Мы решили тебя временно спрятать. Но твой схорон находится в третьем пункте, куда тебя еще надо

переправить, и раньше, чем назавтра, ты рассчитывать на нашу помощь не можешь. Короче, не валяйся, не

храпи, а думай, я за тобой утром приду. – Оборотень бесшумно удалился.

Оставшись один, Утюг лихорадочно думал, надеясь найти выход из создавшегося положения. «Вышка мне

теперь обеспечена, – обреченно думал Утюг. – Был бы я помоложе, можно было бы бежать. Мне уже 61 год

трахнул, куда побежишь с таким грузом? Ты смотри, тварь какая подколодная, – вспомнив о Меченом, развивал

свою мысль Утюг. – Как подлез ко мне и как укусил б... Интересно, как братва про него пронюхала? Да не все ли

равно тебе, дурбале! Что же предпринять?»

Распоров угол матраса и пошарив в нем рукой, он достал из него многожильный медный провод длиной

метра два. Закрутив концы провода на кистях рук, он проверил его на разрыв. Убедившись в крепости, направился к койке Меченого.

– Хоть одну тварь за собой возьму, – решительно думал он.

Подкравшись к койке Меченого, Утюг увидел, что тот спит вниз лицом на нижнем ярусе. Просунув провод под

голову Меченого, Утюг, испытывая звериную ярость, с силой затянул провод на узел, при этом придавил худое

тело Меченого к кровати своей огромной массой и держал его до тех пор, пока тело под ним не перестало

дергаться.

Поднявшись с койки, Утюг посмотрел на зека, лежащего на втором ярусе, который с расширенными глазами, вылезающими от страха из орбит, смотрел на него.

– Я его удушил за то, что он был сексотом. Утром скажешь «куму», что его удушил я, а сейчас не бузи и не

мешай людям спать, – грозным шепотом потребовал он.

Вернувшись к своей койке, он лег на нее передохнуть, о сне не могло быть и речи. Лежа с открытыми

глазами, Утюг думал: «Одну проблему я уже решил. Теперь затаскают меня по этапам. Может быть, там мне

повезет ускользнуть».

Представив, какие пытки начнутся утром, он, подойдя к окну, привязал конец провода к решетке, сделал

петлю и повесился, избавив себя и многих других от мучивших их забот.

Глава 37

В кабинете начальника УО-15/1 полковника Долгошеева проходило оперативное совещание начальников

подразделений и оперативного состава.

За допущенные упущения в работе, повлекшие не только разоблачение секретного сотрудника, но и его

гибель, начальник второго лагпункта подполковник Уральский Анатолий Логвинович был понижен в звании на

одну звездочку.

Строго в дисциплинарном порядке были наказаны и другие служащие лагпункта, по должности отвечавшие за

работу с агентурой и за поддержание порядка на вверенных им объектах. Не избежал дисциплинарного

наказания и сам полковник Долгошеев.

Ознакомив собравшихся с материалами служебного расследования, проведенного работниками УИТУ, Долгошеев сказал:

– Против изложенных неприятных фактов возражать не приходится. Мы с вами в текущем году работали

никудышно. Чтобы в отношении нас управление не сделало более худшие выводы, мы обязаны, засучив рукава, капитально взяться за наведение порядка. Некоторые могут мне сказать, что они и так работают, как волы. Я же

скажу так: если нас ругают за упущения в работе, а они налицо, то действительно мы хреново работаем и

задаром едим хлеб. Сам не буду спать и вам не дам, но работу свою мы обязаны наладить, чтобы подобных ЧП у

нас никогда не было. Мы расслабились, спустя рукава стали выполнять свои обязанности. Одни увлеклись

слабым полом, другие рыбалкой, охотой, сауной. Какого положительного результата можно ожидать? НИ-КА-КО-

ГО!

Теперь перейдем к разбору второго вопроса. Информация, полученная от Меченого, получила полное

подтверждение. За раскрытие тяжкого преступления нас благодарят. Утюг действительно совершил убийство. То, что он повесился, не жаль, туда ему и дорога, но мы лишились опытного секретного сотрудника. Мне ли вам

объяснять, как трудно в таком контингенте они подбираются, и так глупо их терять – просто преступление.

Попутно возникают такие вопросы: откуда Утюг узнал, что Меченый наш человек? Вопрос очень важный, и, найдя на него ответ, мы многое проясним.

У нас коллектив устоявшийся, текучки практически нет, никогда утечки служебной информации не было и

теперь – на тебе – появилась первая ласточка.

Принимайте все возможные и невозможные меры к тому, чтобы установить, где, когда произошла утечка и

каким путем попала к Утюгу.

Убийство Меченого произошло на четвертый день после трагической для него информации. Утюг довольно

оперативно разделался с ним в бараке, и никто ему не помешал. Где был актив, где были ваши глаза и уши?..

– Я же вам докладывал, что перед убийством к Утюгу подходил Свиридов Олег Рамазанович по кличке

Оборотень, – не выдержав критики, защищаясь, пояснил Уральский.

– Правильно, докладывал, – не делая ему замечания за то, что он прерывает его, продолжил Долгошеев. —

Но мы же не знаем, о чем они беседовали. Свиридов не отрицает факта беседы с Утюгом, а о содержании

беседы отделался шуткой. Видишь ли, они с Утюгом спорили, какие яйца вкуснее: вареные или сырые.

Увидев на лицах некоторых оперативных работников улыбки, он заметил:

– Вы не смейтесь! Смеяться над нами есть кому и без нас...

В заключение своего выступления Долгошеев сказал:

– Когда будем работать умнее и оперативнее зеков, не вставших на путь исправления, тогда появится успех

и результат в работе. Сейчас, к сожалению, приходится констатировать обратное.

Выступивший после Долгошеева майор Уральский сказал:

– Я признаю, что произошел ляпсус в нашей работе, и наказание принимаю как должное, без обиды. У меня

в голове не укладывается, откуда и как произошла утечка информации? Не исключено, что Меченый мог тоже по

пьянке кому-то проболтаться. Однако он опытный агент и в отношении себя не должен был проговориться.

Могу утверждать, что от нас информация не могла уйти. С целью недопущения подобных проколов в нашей

работе дано задание всем сотрудникам не проходить мимо нарушений режима заключенными, независимо от

того, существенное оно или несущественное. Во всех бригадах сделана накрутка активу, постоянно ему

оказывается помощь, чтобы была реальная полезная отдача.

Выходя из кабинета Долгошеева, подполковник Григоренко подозвал к себе оперативного работника

капитана Золкинова Владимира Матвеевича. Таких работников заключенные зовут «кумовьями».

– Послушай, «кум», а не обследовать ли нам с тобой баню?

– С какой стати! – удивился Золкинов.

– Ты помнишь наш разговор там, а не подслушал ли нас там кто?

– Такое не может быть, – обескураженно ответил Золкинов.

– Такого не должно быть, но быть может, а поэтому принимай мою просьбу как приказ. Сегодня идем

париться, то есть прокрутим прежнюю ситуацию.

– Я вас понял! – ответил Золкинов без особого вдохновения.

– Сам понимаешь, наш разговор должен умереть между нами.

– Уж мне такую истину могли бы и не говорить, – ободряясь, заметил Золкинов.

Подполковник Григоренко, идя на эксперимент, допускал неприятные последствия как для себя, так и для

Золкинова, если его подозрения подтвердятся, но служебный долг он поставил выше личного благополучия.

Однако приготовления и переживания Григоренко оказались напрасными. В сауне они с Золкиновым никакого

подслушивающего устройства не обнаружили.

Наблюдающий со стороны оперативный работник доложил ему, что единственный заключенный, работавший

в котельной оператором, к сауне не приближался и любопытства не проявлял, так что тревога, как посчитал

Григоренко, была напрасной.

Успокоившись, Григоренко спросил Золкинова:

– Как Гончаров-Шмаков справляется со своими обязанностями?

– Еще как! Навел порядок не только в бане, но и в бараке. Кое-кого поставил на место, – похвалил его

Золкинов.

– И кого он поставил на место? – поинтересовался Григоренко.

– Филиппова! – напомнил Золкинов.

– А я думаю, с какой стати Филя пустил кровь Шнифту, – догадался Григоренко. – Он решил намотать себе

еще срок, лишь бы добиться перевода в другой лагерь.

– А не много ли власти у Гончарова-Шмакова, что люди идут на преступление, лишь бы не быть с ним в

одном бараке? – продолжал пытать Золкинова Григоренко.

– Между прочим, Сарафан к власти не стремится и за нее не держится. Он поднял авторитет бригадира, у

которого и бригада стала лучше работать да и в бараке больше стало порядка, – продолжал хвалить Сарафана

Золкинов.

– Ты смотри у меня, Сарафан не Филя, с ним надо ухо востро держать. Похищенное золото во время

следствия у него не было обнаружено и по настоящее время не изъято. По такой жизни, которая у нас сейчас в

перестроечный период, золото не помешает не только Сарафану, но и ГОСУДАРСТВУ, – уважительно произнес

последнее слово Григоренко.

– Несколько агентов получили задание обработать их, но прощупывание Сарафана с Валетом

положительного результата не дало. Они в два голоса заявляют, что преступления не совершали, что им

пришили нахалку и они сидят ни за что.

– Конечно, таких тертых калачей расколоть не каждому по зубам, но стремиться к этому надо, – завершая

беседу, сказал Григоренко.

Глава 38

Пробыв в учреждении УО-15/1 несколько лет, имея много времени на размышление и изучение себя со

стороны, Сарафан пришел к выводу, что ему, молодому медвежатнику, надо еще многому учиться, постигать и

отрабатывать отдельные приемы, овладевать новыми навыками.

На пути к сейфу его владельцами поставлено столько преград, что преодоление их по сложности не уступало

умению вскрывать сейфы.

Замки особо сложной конструкции с секретами применяются и вставляются в сейфы на оборонных заводах, в

секретных учреждениях и лабораториях, тогда как для серийного пользования изготовляются замки не особо

сложные, умению Сарафана поддающиеся.

Однако помещения, в которых хранились такие сейфы, оборудовались секретной сигнализацией, в работе

которой Сарафан был профан. Чтобы восполнить пробел, через бугра он познакомился с инженером-электриком, работавшим в другой бригаде, но жившим с ними в одном бараке.

Инженер, подкармливаемый Сарафаном, охотно взялся заниматься с ним. Он обучил его чтению схем, показывая на них разные устройства сигнализации, способы их отключения.

Пренебрежительное отношение инженера к скудным знаниям Сарафана в электротехнике скоро сменилось

уважением, когда он убедился в цепкой памяти своего ученика, продолжавшего требовать от него новой

информации по схемам и сигнализациям, которой инженер не располагал.

Однажды он сказал Сарафану:

– Да отстань ты от меня! Больше того, что ты знаешь, я сам не знаю.

Только тогда он оставил инженера в покое, а через Жука стал брать в библиотеке специальную литературу и

продолжал углублять свои знания в области электротехники...

Из полученного сообщения от Лапы Сарафан знал, что Тихий хлопочет о том, чтобы он стал вором в законе.

Преимущества свои в таком качестве Сарафан увидел без подсказки. Известие Сарафана обрадовало, и он стал

ждать вызова на сходку со дня на день. Когда он устал ждать обещанного и стал подумывать о принятии мер по

досрочному освобождению из зоны на волю, Жук передал, чтобы он после ужина пришел в библиотеку на встречу

с Тихим. По глазам Жука видно было, что он не знает, о чем будет разговор.

Пришедшего в библиотеку Сарафана старик библиотекарь по кличке Кулик проводил в подсобное

помещение.

Перед тем, как его туда впустить, старичок сказал, ласково улыбнувшись:

– Смотри не подкачай.

Когда Сарафан зашел в помещение, то там, кроме Тихого, еще находились воры в законе: Граф, Оборотень, Штука, Бунтыл, Прима, Король, Гуцул.

Всех он их знал, так как они были постоянными клиентами бани и сауны.

На сходке, как и положено, председательствовал Тихий.

Собравшимся он сообщил повестку сходки, пояснив, что на ней отсутствует лишь один вор в законе по кличке

Эфиоп, который находится в больнице на лечении от туберкулеза. Причина отсутствия Эфиопа собравшимися

была признана уважительной. Свое отношение к приему Сарафана в воры в законе он выразил в письме, которое

находилось в запечатанном и прошнурованном конверте.

В своей информации о Сарафане Тихий сообщил, что на прием его в законники было предложение и

рекомендации с воли трех воров в законе, среди которых был Лапа.

Все законники сидели на стульях, тогда как претендент стоял перед ними.

Тихий предложил Сарафану подробно рассказать о себе, начиная от первой судимости и до настоящего

времени.

Сарафан стал рассказывать о себе, о «семье» Бороды, ненароком сообщил, что тот фронтовой друг Лапы.

Для многих зеков его сообщение было новостью, кроме Тихого.

По этому факту самый пожилой из собравшихся Штука обронил:

– Они занимались святым делом.

Сарафан подробно рассказывал, как приходил к нему опыт, упомянул о Валете, с которым дважды был

подельником.

Поведение Сарафана и Валета в суде было одобрено, а заявление Сарафана в милицию об угоне у него

автомобиля вызвало разногласия, споры, шутки, улыбки.

– Я бегал бы с добычей до тех пор, пока она у меня не кончилась, а потом решил бы – пускай ловят, —

заявил Оборотень.

– Тебя могли поймать на второй день и получил бы ты на всю катушку, – заметил Бунтыл.

– Если бы смогли доказать!

– Чего доказывать, если добыча была бы при тебе? – возразил опять Бунтыл.

Большинство собравшихся пришло к мнению, что Сарафан поступил стратегически правильно.

– Тебе, Оборотень, надо кое-чему поучиться у молодых, – пошутил Граф, а Сарафан попросил:

– Граф, не шути так, а то он может обидеться на тебя, а накажет меня, проголосовав против.

– Он – мой товарищ, и на мои шутки не обижается.

– Врач на больных разве может обижаться! – ответил шуткой на реплику Графа Оборотень.

После того, как Сарафан рассказал о себе, собравшиеся стали задавать ему разные каверзные вопросы.

Первым задал вопрос Король:

– Ты занимаешься опасным ремеслом. У тебя двое сыновей, ты женат. При собачьей жизни стоило ли

жениться?

Сарафан, несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув, ответил:

– Женитьба, дети – свершившийся факт, от которого уже не уйдешь. Тем более моя женитьба состоялась

по воле пахана.

– Еще бы, недоставало того, чтобы твой пахан не заарканил для своей дочки такого скакуна, – пошутил

Прима.

Так, не спеша, законники провели экзаменовку по всем пунктам «закона» воров.

Потом Тихий ознакомил Сарафана с тремя видами наказания ворам в законе за отступления от него.

– Ты принимаешь наши условия?

– Не будучи вором в законе, я придерживался ваших принципов и никогда не нарушал их, тем более теперь

на это не пойду.

Ответ ворам понравился, так как он был дан не только быстро, но и с твердым убеждением.

Перед голосованием слово попросил Тихий, который сказал:

– По моей просьбе Сарафан навел порядок не только в своем бараке, но и в других. Результат налицо – в

кассу общака стали более регулярно поступать денежные сборы.

Законники вспомнили, что благодаря Сарафану был расколот сексот Меченый.

Все законники видели бункер Сарафана под сауной, загруженный НЗ, в котором было, кроме продуктов

питания в виде колбасы, консервов, конфет, и спиртное, крепость которого они часто проверяли при своем

посещении.

Все собравшиеся единогласно проголосовали за принятие Сарафана в свою «семью».

Вскрыв конверт Эфиопа, Тихий достал из него целый тетрадный лист в клеточку, где посередине его

крупными буквами было написано: «ЗА САРАФАНА – ДА».

Итого за принятие Сарафана в законники проголосовали двенадцать человек. Друзья, с которыми он

сравнялся и которые приняли его в свою «семью», стали поздравлять его.

Тихий, выражая мнение собравшихся на сходку, сказал:

– Магарыч от тебя не требуем, так как мы все прошли через твой гостеприимный бункер. Мы понимаем, что

кличка Сарафан для тебя уже устарела, а поэтому, по твоей просьбе, твоей кликухой для общения с нами будет

Лесник.

– Заявку Лесника мы удовлетворяем. Интересно, он может исполнить нашу заявку? – поинтересовался

Бунтыл.

– Если надо, то почему и нет? – напрягаясь в душе, но внешне не выдавая своего волнения, спокойно

ответил Лесник.

– Я слышал, ты неплохо мечешь пики в лобешники, кидаешь топор. У нас в клубе выступают на потеху

публике разные артисты – певцы, комики, фокусники, разная другая шушера. Вот бы ты выступил там со своим

номером, мы организуем приз из общака в штуку или еще больше, как решим.

– Лесник не шушера, чтобы такой хреновиной заниматься, – заступился за него Король.

– Таким номером он показал бы им: то, что может настоящий вор, не может собравшаяся шушера.

Одновременно вся зона познакомилась бы с новым законником и поняла, что попасть в наши ряды не так-то

легко, надо многое уметь.

– Вообще-то мысль дельная, и с ней можно согласиться, – изменил свое мнение Король, – если только

Лесник не будет возражать.

– Некоторые за спиной бакланят, что мы все делаем чужими руками. Пускай посмотрят, как у нас работают

руки, не говоря о голове, так как за дурной головой умелых рук не бывает, – поддержал Штука.

– За один номер платишь штуку, не слишком ли накладно? – заметил Оборотень.

– Если Лесник согласится, то он выступит последним, поэтому ты можешь опередить его и получить штуку,

– пошутил Гуцул, до этого вообще не вступавший в разговор, а лишь принимавший участие в голосовании.

– Если вы предлагаете мне выступить в клубе со своим номером, то я согласен, но мне надо немного

времени на подготовку. Я давно уже не баловался такими инструментами, – почувствовав общее настроение, согласился Лесник, – поэтому как бы не было конфуза с моим номером.

– Я считаю, что с выступлением в клубе Леснику надо повременить, – не спеша стал выражать свою мысль

Граф. – Когда на сцене останется один лидер и Лесник посчитает борьбу с ним возможной, только тогда он

пускай и выходит. В клубе мы всегда сидим в одном месте, ряд вы знаете какой, пятый. Там по ходу и решим, быть или не быть, – выразил он общее мнение.

Перед тем как расстаться, Лесник обратился к собравшимся.