Текст книги "Собор без крестов"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)

отнимут у него портфель с деньгами и намнут ему бока, чтобы впредь не думал, что умнее всех. Можно его

раздеть догола и тоже сфотографировать, чтобы он почувствовал себя в моей шкуре, – но от осуществления

последнего варианта он отказался. – Что, я такой подонок, как он, чтобы так низко размениваться, – сдержал он

себя такой мыслью. – А вдруг он не один? Тогда мой план может не осуществиться, – мелькнула у него

осторожная мысль, но Стивенсон отбросил ее в сторону. – Русский требовал, чтобы я оплатил ему стоимость

проезда в оба конца одного человека. Везти сюда своих дружков ему будет накладно, так как тогда из пятидесяти

тысяч долларов ему ничего не останется, все уйдет на оплату дороги. Он один, – решил он убежденно. – Мне

дома сами стены помогают и дают возможность наказать наглеца».

После такого рассуждения у мистера Стивенсона поднялось настроение. Он почувствовал себя охотником, идущим по следу раненного им зверя. Ему уже не терпелось, чтобы скорее наступило завтра. Получить

удовлетворение за свое унижение ему сейчас казалось наиважнейшим делом.

На другое утро Стивенсон, дождавшись в клубе «Белая лилия» звонка от русского, который представился ему

Крюковым Петром Спиридоновичем, и узнав от него, в каком отеле он остановился, какой номер занимает и на

каком этаже, помчался с четырьмя своими помощниками осуществлять свой план.

Ровно в десять часов Стивенсон вместе со своими подручными ворвался в номер к Крюкову, который сидел

за столом с приветливой улыбкой. Правая его рука была накрыта полотенцем, и что в ней находилось, не было

видно, но, видя, с какой уверенностью и ухмылкой он там восседал, нетрудно было допустить, что под

полотенцем у него пистолет, который он может в любое время пустить в ход.

Не здороваясь, Крюков сообщил Стивенсону:

– Фотопленки у меня сейчас при себе нет, и ты ее не получишь, если не уберешь этих козлов с моих глаз.

Скажи им, чтобы спустились на первый этаж и там тебя ждали. Только после того, как ты мне отдашь деньги, я

принесу тебе пленку.

– Они по-русски не понимают, и мне придется твое требование передать им на английском языке, – заметил

ему Стивенсон, зная, что и русский тоже не владеет его языком.

– Так и быть, говори с ними на своем языке, – разрешил Арбат, который остановился в отеле под

вымышленной фамилией Крюков.

– Запомните эту бандитскую харю и не дайте ему незаметно улизнуть с моими деньгами из номера. В

коридоре так встаньте, чтобы он не мог вас видеть из своего номера.

Оставшись вдвоем, Арбат спросил Стивенсона:

– Деньги принес?

– Я-то деньги принес, – открывая портфель и показывая его содержимое, недовольно пробурчал

Стивенсон, – а вот пленки-то и нет у вас, – закрыв портфель и выжидательно посмотрев на Арбата, заметил

Стивенсон.

– Действительно, нет, но в течение нескольких минут по моему сигналу мне ее доставят, если я, конечно, захочу это сделать.

Стивенсон понял, что пока он не завладеет фотопленкой, ему ни в коем случае нельзя идти на обострение с

Крюковым.

Арбат, оставив на столе полотенце с предполагаемым пистолетом, пересчитал деньги в портфеле. Их там

оказалось пятьдесят пять тысяч. Удовлетворенно закрыв портфель, Арбат, подойдя к окну и открыв одну его

створку, пояснил мистеру Стивенсону:

– Сейчас на мой сигнал придет один человек. Давайте его подождем.

В номер зашел Цыган, у которого чемодан был без дна.

– Забирай его портфель с деньгами и уходи, – приказал ему Арбат.

Цыган молча опустил свой чемодан на портфель с деньгами, который легко его поглотил.

– А как же быть с пленкой? – забеспокоился Стивенсон.

– Пускай он идет. Ты имеешь дело с джентльменами. Сейчас тебе принесут твою пленку.

Когда Цыган вышел, то Арбат, демонстративно поднявшись из-за стола, пройдя через комнату, остановился у

окна и посмотрел на улицу. Воспользовавшись его «ротозейством», Стивенсон подскочил к полотенцу и выхватил

из-под него половинку бублика.

Арбат, увидев на лице гостя замешательство, улыбнувшись, пошутил:

– Кушайте бублик, так как мне нечем больше вас угостить.

Стивенсон надеялся найти и завладеть спрятанным под полотенцем пистолетом или револьвером, но никак

не кондитерским изделием.

– Как видите, я надеялся на вашу добропорядочность и даже не нашел нужным вооружаться. Я сейчас у вас

и ваших друзей нахожусь в виде заложника, но я надеюсь, когда вам пленку доставят, то вы меня отпустите.

После трехкратного стука в комнату вошли Цыган, Лесник и Григорий. Лесник отдал Стивенсону фотопленку.

– Пока мы не ушли, я попросил бы вас, мистер Стивенсон, убедиться, что мы отдали вам оригинал, —

театрально произнес Арбат.

Как ни был Стивенсон удивлен происходящим, но он, просмотрев фотопленку, убедился, что Крюков его не

обманывает. Вместе с тем Стивенсон понял, что спектакль разыгран не по его сценарию. Растерянно он

опустился на диван, провожая взглядом покидавших номер русских. «Русские опять меня провели», – с яростью

подумал он.

Вспомнив своих помощников, находящихся в коридоре, Стивенсон поспешил к ним. В коридоре он увидел, что и они тоже спешат ему навстречу.

– Почему вы их не задержали? – сердито пробурчал он.

– Они все вооружены, да нам с ними и не справиться, – признался ему один из помощников, тогда как

другие молчали, понуро опустив головы.

Как Стивенсон выяснил у администратора отеля, Крюков остановился у них только сегодня на один день, оплатил за номер, а поэтому к покинувшему отель клиенту никаких претензий не имеется. Стивенсону удалось

выяснить, что русские уехали от отеля на спортивном «метеоре», взятом на имя Крюкова под крупный залог на

прокатной станции, куда автомобиль Крюковым уже возвращен. На этом след русских в Нью-Йорке терялся. Да

Стивенсон и не пытался их искать, так как, упустив шанс, теперь он уже ничего и никак не мог поправить.

«Всякая мразь понаехала сюда. Уже в родной стране на нее нет управы», – обиженно подумал Стивенсон, поняв, что имеет дело с профессионалами преступного мира, с которыми дилетанту нечего было пытаться

бороться и связываться.

Его успокаивало только то, что русские не обманули и возвратили ему подлинную фотопленку, так как

изображения его и руководимой им фирмы стоили понесенных убытков.

Покинув прокатную станцию, компания Лесника прошла к платной стоянке, где у них стоял «ситроен». Гогоча, как застоявшиеся жеребцы, обсуждая дилетантские действия своих противников, они, сев в свой автомобиль, поехали на виллу Лесника, где Арбат, довольный работой помощников, устроил им богатый ужин за свой счет.

В этот день Лесник решил отдохнуть дома. Запланированную встречу с Молохом он решил отложить на

вечер следующего дня. Ему нравился вечерний Нью-Йорк, утопающий в огнях рекламы и света.

На другой день вечером Лесник, готовясь к предстоящей встрече с Молохом, обращаясь ласково к Альбине, попросил:

– Оденься, как на бал, чтобы наши друзья-евреи не подумали, что ты у меня имеешь аллергию к

драгоценностям.

– А не ограбят? – обрадованно примеривая перед зеркалом бриллиантовое колье, спросила она, вспомнив

попытку ограбления ее бандитами в Сочи около гостиницы «Жемчужина».

– Мы будем под защитой Молоха, и если он позволит кому-либо сыграть с нами злую шутку, то это дорого

ему обойдется, – успокоил он ее.

– Витя, какой ты самоуверенный. Ты не забывай, где сейчас находишься, а поэтому будь осторожен и

посматривай на меня, если я что-то хреновое почувствую, то потру мочку левого уха, знай тогда, что нам пора

уматывать домой.

– Будет исполнено, – беспечно бросил он, чтобы она его больше не беспокоила.

Перед тем, как Лесник с Альбиной должны были уехать в гости к Молоху, подошел Арбат, который, отозвав

его в сторону от Альбины, с улыбкой заметил:

– Нам с Цыганом одним в доме будет скучновато. Мы бы не отказались от пары сочных бабочек. Само собой

разумеется, чтобы были чистыми.

– Я против вашего желания не возражаю, но в здешних злачных местах не ориентируюсь. Скажите Гришке, что я не возражаю, чтобы он оказал вам содействие в осуществлении вашего желания.

После разговора с Гришкой Арбат узнал, что профур можно заказать по телефону.

– Пойди закажи, а когда они приедут, то, я думаю, мы с Цыганом сможем с ними найти общий язык, —

хохотнул Арбат, довольный, что его проблема так легко разрешилась.

Глава 7

Григорий, поколесив по городу и окончательно убедившись, что за ним нет хвоста, наконец-то поехал прямо к

конечной цели своего маршрута. Проехав под кирпичной аркой, он подъехал к металлическим воротам и

остановился. Подойдя к телекамере, он встал перед ней лицом, после чего вновь сел в машину. Створка ворот

бесшумно поползла вверх. Проехав под воротами, Лесник увидел, как те вновь заняли свое первоначальное

положение. Они оказались внутри усадьбы трехэтажного особняка, сделанного из стекла и бетона. Григорий

подъехал к стоянке автомобилей, где уже стояло десятка полтора машин разных марок.

Когда супруги Гончаровы-Шмаковы вышли из своего «ситроена», к ним подошел здоровенный парень, которому Григорий тихо что-то шепнул на ухо. Тот понятливо кивнул головой и провел супружескую пару к группе

мужчин более почтенного возраста, чем он. Один из них, поднявшись с Гончаровыми-Шмаковыми на второй этаж, подвел их к четырем мужчинам, сидящим за столом, среди которых находился Молох.

Увидев вновь прибывших, Молох, радушно раскинув руки, поднялся из-за стола, поздоровался. Так же, но

только молча, с ними поздоровались и остальные мужчины, изучающе посматривавшие на них. Как такового

фактически знакомства не состоялось.

– Посиди пока с ними, а я Альбину Илларионовну провожу к нашим женщинам. Я думаю, в их компании ей

будет не так скучно, как с нами, – проворковал он, обнимая ее нежно за талию со стариковской

расторможенностью, которую молодым никогда не освоить.

Вернувшись назад, Молох, обращаясь к своим друзьям, сообщил:

– Это – наш коллега из России. Скоро опять туда вернется. Побыл у нас не так уж и долго, но успел сделать

несколько хороших дел. Вы знаете, что я был на подозрении у фараонов. Он взял удар на себя, правда, без

неприятных последствий, а, наоборот, с огромной прибылью для себя, что позволило мне теперь вздохнуть

поспокойней и освободиться от лишней опеки.

Лесник среди сидящих за столом был самый молодой. Он не понимал, о чем Молох говорил своим друзьям.

Поэтому, когда тот кончил говорить, то поинтересовался:

– Чего ты им обо мне говорил?

– Обо всем и ни о чем, но достаточно, чтобы они поняли, что имеют дело с человеком, обладающим не

менее, чем они, авторитетом.

– Стоило ли из-за этого распинаться? – заметил Лесник.

– Ведь я не вечный, а поэтому тебе со временем, а желательно сейчас, надо поближе познакомиться с ними, чтобы не чувствовать себя в Штатах одиноким, когда меня не станет, – грустно произнес Молох.

– Если так, то конечно, – вынужден был согласиться с ним Лесник. – Тогда уж скажи им, что я и шнифер, и

медвежатник, но работаю только на себя.

Молох перевел слова Лесника своим друзьям. После его сообщения те понятливо закивали головами. С их

лиц исчезли пренебрежение, непроницаемая маска, и появилась маска любопытства, а на губах – улыбка.

– Что-то я не слышал никакого шума о серьезном ограблении банка в России, – перевел Молох Леснику

замечание одного из сидящих за столом.

– Я не люблю шума при своей работе, но как бы там ни было, а сейфы мною вскрываются и содержимым их

я пользуюсь с удовольствием. Как результат моей работы, в одном банке Западной Европы у меня лежит

несколько миллионов долларов, не для хвастовства будет сказано, и, несмотря на это, я сейчас спокойно сижу

среди вас, и меня фараоны не разыскивают.

После того, как Молох перевел сидящим за столом сказанное Лесником, Лесник уже без переводчика понял, что его сообщение новыми знакомыми оценено по достоинству и больше нет необходимости заниматься

саморекламой.

Сидящие за столом главы мафиозных банд, видя драгоценности на Альбине и самом Леснике и сопоставив

увиденное с услышанным, поняли, что гость достоин быть их знакомым.

– Они хотят с тобой выпить по рюмочке коньяка, – сообщил ему Молох. – Мы ждали тебя, а поэтому не

садились за стол.

– Я не опоздал, – посмотрев на наручные часы, заверил Молоха Лесник.

– К тебе никаких претензий нет. Мы приехали сюда на 20 минут раньше оговоренного срока. Я должен был

их подготовить к твоему приходу. Мне кажется, ты им понравился, – идя к столу рядом с Лесником, поведал ему

Молох.

Когда мужчины садились за стол, то рядом с ними рассаживались их дамы. На женщинах было очень много

драгоценных украшений. Каждая дама была ходячей витриной ювелирного магазина.

Если мужчины в своей одежде из-за скромности или по каким-либо другим причинам не допускали излишеств, то женщины игнорировали это правило, злоупотребляя предоставленной возможностью, как могли.

Пиршество за столом, а потом непринужденные беседы гостей продолжались до глубокой ночи. Лесник

вдоволь поговорил как с Молохом, так и с помощью его со всеми своими новыми знакомыми, которые вручили

ему визитные карточки на тот случай, если он пожелает с ними встретиться или возникнет у него надобность в их

помощи. Он, в свою очередь, пригласил их к себе в гости, тоже вручив им свою визитную карточку. Однако по их

лицам он понял, что вряд ли когда-либо дождется посещения указанной троицей своей берлоги.

Их жены, рассевшись в креслах вокруг столика, о чем-то оживленно беседовали с Альбиной, последней было

намного легче, чем мужу, так как она не имела языкового барьера со своими новыми подругами, как он.

Улыбки, даримые женщинами друг другу во время разговора, и раздающийся с их стороны смех говорили

мужчинам, что они на время забыты своими половинами и последние в них не нуждаются. Такого пренебрежения

к себе мужчины вынести не желали, а поэтому покинули зал, уединившись в бильярдной, где Молох только

участвовал в беседе, но играть в бильярд отказался ввиду своего низкого роста, толщины и возраста.

Лесник сообщил Молоху, что договорился здесь с одним клиентом и продает ему в России партию

бриллиантов по цене на двадцать процентов ниже, чем фактическая цена на мировом рынке.

– Если не секрет, то на какую сумму вы заключили сделку? – поинтересовался один из новых знакомых, Ричард Простон.

– На полмиллиона долларов, – поведал ему Лесник.

– И кто же из наших решил купить у тебя камушки? – вновь спросил Простон.

– Я бы не хотел, чтобы вы его трусили, – осторожно заявил Лесник. – Он здорово меня несколько раз

выручал, и я не хочу оказаться в его глазах негодяем.

– Не тронем, – заверил его Простон.

– Мистер Корвин Фостер, – решившись, сообщил ему Лесник.

– Знаю такого, – сообщил Клод Уильямс. – Вот уж не думал, что он может промышлять контрабандой, —

удивился он.

– А может быть, мы за восемьдесят пять процентов возьмем камушки? – предложил Брюс Харнер, третий

из новых знакомых Лесника.

– Не будем Фостеру перебегать дорожку, – возразил Простон. – Конечно, иметь дело с камушками —

приятная вещь, но не будем нашего нового друга ссорить со своим старым компаньоном.

Игра была продолжена в прежнем спокойном русле. Когда она закончилась, то Лесник, положив кий на стол, обращаясь к Молоху, заметил:

– Давид Борисович, Лапа, наверное, так и не дождется от тебя приглашения в гости.

– Осуждаешь старика, да? – прищурив глаза, обиделся Молох. – Ты даже не представляешь, какие

препоны были у меня на пути такого приглашения, – намекнул он на операцию с ограблением миссис Кэрол.

– Но Лапа хочет увидеть тебя и твою настоящую жизнь своими глазами, – продолжал стоять на своем

Лесник.

– Передай ему, чтобы готовился, – глубоко вздохнув, Молох продолжил: – Скажи, что я ему вызов сделаю,

– заверил Лесника Молох.

– Долго ждать?

– Не знаю, но за мной задержки не будет, – успокоил его Молох.

Глубокой ночью они наконец-то решили расстаться, так как усталость и необходимость в отдыхе давали о

себе знать.

По пути домой Лесник, сидя на заднем сиденье «ситроена», завистливо думал: «У нас дома таких «малин»

пока нет. Размаха в работе да и организованности такой нет, а жаль. Такие встречи на «малинах» авторитетов

здорово помогают в «работе».

По уснувшему городу было теперь безопасно и спокойно ехать. Под мягкое покачивание он уснул. Альбина

тоже была довольна приятно проведенным вечером. Ее новые знакомые, с которыми она подружилась, приглашали к себе в гости, настроены были поддерживать с ней знакомство.

Все, что планировал осуществить в Штатах Лесник, было осуществлено. Теперь ему оставалось только

отогнать «ситроен» на прокатную станцию. (Покупать себе автомобиль в США Лесник не хотел потому, что очень

редко там бывал, а значит, его автомобилю пришлось бы все время простаивать, гнить, занимая место в гараже.)

«Молох обещал мне найти клиента, которому можно было бы сдать виллу на пару лет в аренду», – подумал

Лесник расслабленно.

Он уже соскучился по своим детям, по спокойной домашней обстановке. Когда и последний вопрос был

решен, то все четверо с нетерпением и удовольствием отправились в аэропорт Вашингтона, чтобы вернуться на

Родину.

Глава 8

На другой день, после прибытия в Москву из Вашингтона, переночевав у Душмана, Лесник, Альбина и Цыган

выехали домой. Поездкой в Америку вся троица была довольна. От этой поездки Цыгану перепало пять тысяч

долларов, из которых две дал ему Лесник и три Арбат. С учетом имеющихся у него накоплений Цыган мог купить

в валютном магазине приличную отечественную машину и другие не менее важные предметы домашнего

обихода, которые требовала у него жена. Понимая свою значимость в материальном обеспечении семьи, везя к

тому же американские подарки, Цыган был горд собой, предчувствуя при встрече с женой ее похвалу себе.

Последнее время он смог вырваться из нищеты и жить не хуже других.

Лесник, став миллионером, по-прежнему оставался щедрым при расчете со своими ближайшими

помощниками, давал им возможность безбедно жить, вызывая со стороны последних к себе самоотверженную

преданность. Покачиваясь из стороны в сторону на нижней полке купе, Лесник, закрыв глаза, думал о

предстоящих своих коммерческих планах, решая, где, с чего или у кого урвать солидный куш бабок. У него в

голове уже созрела вполне законная сделка, сулящая миллионную прибыль не в рублях, а в долларах, но он так

устал физически, психически и умственно, что отложил ее осуществление на более поздний срок. Поэтому, расставаясь с Душманом, он заговорщицки сообщил ему:

– Где-то через месяц приеду к тебе обмозговать одно дельце, так что жди гостей.

– Путевое? – поинтересовался вдохновенно Душман, почувствовав для себя прибыль.

– Должно быть, как я думаю, а там как получится...

Когда супруги Гончаровы-Шмаковы приехали домой, то, кроме своих близких, застали Жернова-Постникова

Остапа Харитоновича, учителя воровской профессии Лесника, медвежатника по кличке Лапа. Привезенных

подарков хватило на всех, а поэтому обделенных не оказалось.

После того, как радость первой встречи улеглась, Лапа, уединившись с Лесником в беседке, поведал ему:

– Я тебя уже несколько дней дожидаюсь. Мне в одном деле необходимо твое участие.

Не проявляя любопытства, Лесник недовольно напомнил ему:

– Ты же знаешь, как я устал, может быть, дашь мне отдохнуть?

– На раскачку у нас времени нет. Тут тянуть резину нельзя ни в коем случае. Наши полосатые попросили

помочь им разобраться с одним делом. Ты сам понимаешь, отказаться я не имею права.

– Ну чего там у них случилось? – нехотя выдавил из себя Лесник свой вопрос.

– Ты знаешь Крота, он сидел еще и при тебе.

– Ну, знаю, – подтвердил Лесник.

– Между прочим, он был казначеем общака; когда освободился от услуг хозяина, то увел из кассы миллион.

– Так Харитон Викторович был нашим казначеем? – удивился Лесник, зная Кравченко как авторитета зоны, а поэтому не ожидал от него такой «подлянки». – А чего они сами с ним не разберутся? Вообще я не думал, что

Тихий (пахан зоны) окажется лопухом.

– Крот пятнадцать лет отбухал в зоне, усыпил бдительность и втихаря ломанул. Не исключено, что здесь не

обошлось без участия хозяина или еще кого из его окружения. Быки, шестерки, разная другая шушера искали

Крота во всех местах возможного его появления, но их усилия пропали впустую.

– Ну, а мы что тогда можем сделать?

– Повести розыск своим путем. Я с Кротом тоже тянул срок, имел с ним долгие задушевные беседы и из них

предполагаю, где этого говнюка можно найти.

– Мы постепенно отдалились от полосатых, и стоит ли нам теперь подписываться за них? – осторожно и

вместе с тем с недовольством в голосе поинтересовался Лесник.

– Ты, Витенька, так рассуждаешь из-за своей усталости. Будем считать, что ты такую глупость не говорил.

Мы обязаны помочь нашим друзьям. Этот Крот кого ограбил? Обиженных людей. Мы не можем не помочь им

найти и наказать его.

– Когда поедем? – обреченно выдохнул из себя Лесник.

– Хоть завтра, – довольный беседой, сообщил ему Лапа.

– Кодлой мотанем или сами?

– Возьмем своих телохранителей вместе с Угрюмым, и хватит. Крот не посмеет на нас бочку катить, —

высказал свою точку зрения Лапа.

– Из-за миллиона еще как покатит, – возразил ему Лесник. – Поэтому к Кроту мы должны нагрянуть кодлой

не менее, чем в десять человек.

Подумав, Лапа произнес:

– И то не помешает.

– Вот уедем мы с тобой Крота искать, а Молох, бац, и вызов тебе пришлет, и опять поездка к нему

накроется, но только уже по твоей вине, – не очень весело пошутил Лесник.

– Не накроется, мы должны находиться в отъезде не более двух недель, – успокоил его Лапа.

– Если нас будет такая солидная кодла на одного человека, то я не пойму, какую роль там буду выполнять

я?

– Мы с тобой уполномочены на месте вершить судьбу Крота, будем решать: судить его, покарать или

помиловать, посмотрим по обстановке, – поведал Лапа Леснику.

Крот, видя приближение своего срока освобождения, заранее вступил в преступный сговор с надзирателем.

За соответствующее вознаграждение тот помог ему переправить из зоны на волю часть денежных запасов

общака. Являясь много лет казначеем этого капитала, он без труда обманул доверявших ему заключенных.

Сменив свою фамилию на Теребаева Владимира Викторовича, он стал жить по фальшивому паспорту в

охотничьем поселке Портовом в Иркутской области на берегу Енисея – великой русской реки. Купив пятьдесят

лежаков пчелосемей, он наконец-то занялся тем любимым с детства делом, которое неоднократно прерывалось

вынужденным нахождением в местах лишения свободы, куда его приводила любовь к чужой собственности. Ради

сокрытия кражи ему в последний раз пришлось даже убить человека. Он уже три года занимался пчеловодством, все реже вспоминая УО-15/1 и оставленных там знакомых.

Крот жил в медоносном районе. Каждая пчелиная семья за сезон давала ему более ста килограммов меда, от

продажи которого он ежегодно имел не менее пятисот тысяч рублей. Крот любил только пчел. Им был предан, не

обижал. Работая с ними, получал полное удовольствие, покой. Пчелы обували, одевали, кормили его, давали

выпивку из медовухи. Чем дальше отдалялся срок его освобождения из ИТК, тем спокойнее становилось у него

на душе, тем реже он вспоминал обворованных им своих друзей, тем меньше мучила его совесть за свою

подлость. Крот понимал, что грабанул из общака денег больше, чем ему их было нужно фактически. Можно было

бы взять денег только на необходимое – на покупку дома и пчел, но если решил сподличать, то стоит ли теперь

задумываться над такой чепухой.

Иногда, выпив медовухи, он самодовольно, с пренебрежением думал о законниках бывшей своей

исправительной колонии: «Я вам не фраер, которого вы смогли бы на первой неделе после освобождения от

хозяина посадить на кукан. Ни хрена теперь меня не найдете и не отомстите».

Сознавать себя умнее, удачливее других ему доставляло удовольствие, поэтому неожиданный визит к нему

на пасеку делегации из десяти человек, среди которых было два законника – Лапа и Лесник, был для него таким

неожиданным и опасным открытием, как будто он провалился в жерло дышащего вулкана. С неожиданной для

его возраста поспешностью Крот попытался нырнуть в свой домик за охотничьим ружьем, зная заранее свой

приговор, а поэтому хотел подороже продать свою жизнь. Он понимал, что обречен и пощады ему не будет.

– Крот, не дури, – услышал он голос Лесника, затем – удар по ногам толстым дрючком, от которого Крот

упал.

Поднявшись, он увидел наставленный на него пистолет. Поняв, что ему не осуществить своего плана, удерживаемый парнями, он затравленно, как загнанная лошадь, затоптался на месте.

– Ты, горбыль, – пренебрежительно начал Лапа, назвав так Крота из-за высокого роста и сутулости, —

неплохо тут устроился.

Пока Лапа делал вступление, один из его подручных нырнул в летний домик Крота и произвел обыск. Через

какое-то время он вышел из него, держа в руке охотничье ружье с патронташем. Подойдя к Лапе, он сказал:

– Я там навел шмон, теперь можете с Кротом зайти и поговорить.

– Прошу, отступник, – предложил Кроту Лапа, заходя в домик вместе с Лесником.

Крот молча повиновался его требованию. Лапа, проследив, когда все расселись на стульях, начал допрос

Крота без вступления:

– Где общаковские деньги?

Крот понимал, что находящиеся в доме законники будут вершить его судьбу, а поэтому, не отвечая на вопрос

Лапы, задал вопрос, который волновал его в наибольшей степени:

– Что вы намерены со мной делать?

– Это будет зависеть от того, понравишься ты нам с Лесником или нет, – прочищая травинкой мундштук, беспечно ответил ему Лапа.

– Что я должен сделать, чтобы вам понравиться? – пробурчал Крот.

– У тебя такая харя подлячая, что вряд ли сможешь нас ублажить, – с ядовитой ухмылкой пробурчал ему

Лапа.

– Пахан! Давай этому гандону дадим шанс, может быть, сможет выкупить у нас свою душу, – покусывая

нижнюю губу, предложил Лапе Лесник.

Крот видел, как безразлична была его жизнь собеседникам, и не сомневался, что им убить его – что

высморкаться. Безусловно, они уже придумали способ, как с ним расправиться.

– Остап Харитонович, дай мне шанс, может быть, я его исполню, – наконец обмыслив случившееся, начал

проситься у Лапы Крот.

– Ну что же, пускай будет по-твоему. Ты пользовался нашим миллионом три года; если бы ты знал, сколько у

нас ушло бабок на поиски тебя; поэтому ты должен возвратить нам то, что взял, и уплатить штраф на такую же

сумму.

– Два миллиона! – ошарашенно воскликнул Крот. – Это же немыслимо.

– Я же тебе говорил, что нам с тобой не столковаться, – как бы обрадованно пропел Лапа. – Где наши

деньги? Или прокутил и от них ничего не осталось?

– Деньги есть, но отдавать я их вам не собираюсь, так как все равно вы меня пришьете.

– Не только тебя, но и твою дочь с внуками, чтобы не плодила таких змеенышей, как ты, – сообщил о своем

плане Кроту Лапа.

Теперь Крот узнал, как Лапа вышел на его след. Он вспомнил задушевную с ним беседу о своей жизни, о

неудачном замужестве дочери. Он уже забыл свое откровение, а Лапа, оказывается, не забыл и, дождавшись

случая, воспользовался давней информацией.

– Вы не посмеете расправиться с дочерью, – потеряв прежнюю решительность, произнес Крот.

Лапа, жестко взяв пятерней Крота за подбородок, прошипел ему в лицо:

– Мне что, тебе, мурлу сраному, как фраеру, надо приводить примеры, когда мы так поступали, или ты сам, умник, вспомнишь?

Крот знал два аналогичных случая. Он, обхватив голову руками, завыл:

– Что вы со мной делаете, бандиты, пьете с меня кровь... – при этом старался в своих словах употреблять

такие оскорбления, которые не могли обидеть законников, в противном случае рассчитывать на компромисс, снисхождение к себе было бы бесполезно.

Лесник, не слушая причитания Крота, открыл металлический бачок. Он оказался полный меда. Выставив

бачок из домика на землю, Лесник, обращаясь к парням, весело сообщил:

– Налетай, братва!

Крот, дав ему две булки хлеба, посоветовал:

– Скажи ребятам, чтобы ели с хлебом и меньше налегали на сырую воду – пронесет.

Лесник, открыв дверь на двор, крикнул:

– Николай, иди сюда!

В домик зашел здоровенный верзила, доверенное лицо Тихого; Лесник пересказал ему слова Крота.

Дождавшись ухода из домика Николая, Лесник продолжал разговор с Кротом:

– Так что будем делать с тобой, Крот батькович?

– Таких бабок у меня нет, – подавленно поведал ему Крот.

– Чем располагаешь?

– До двух миллионов у меня не хватает ста кусков.

– Вот это уже предметный разговор, – довольно произнес Лапа, оживляясь. – Осенью привезешь полторы

тонны меда в зону своим обиженным товарищам. Тогда лишь будем считать, что ты вину перед нами искупил.

– Может быть, я долг бабками погашу, – обрадованно произнес Крот, услышав, что у него появился шанс

остаться в живых, – а то с медом много возни. Я знаю, через кого и как их вам передать.

– Кончай торговаться. Я тебе сказал: доплата должна быть медом. Ты же, скотиняка, знаешь, как зекам

необходим в рационе мед, – довольный результатом беседы, отрубил Лапа. – Сейчас пойдешь с нашими

ребятами домой за деньгами, – приказал Кроту Лапа.

– За ними нечего идти. Они у меня всегда под рукой, – сообщил Крот.

– Тем лучше, – довольно произнес Лапа.

Они вышли из домика и прошли к лежакам ульев, некоторые из них оказались с двойным дном. На дне этих

лежаков лежали банкноты достоинством в пять, тысячу рублей, попадались банкноты достоинством в двести и

пятьсот рублей, но реже. Крот не зря был казначеем в зоне. Он умел считать деньги, а поэтому при пересчете

действительно их оказалось один миллион девятьсот тысяч рублей.

Отдавая деньги Николаю, Лапа сообщил ему, показывая рукой на Крота:

– За этим отступником долг в полторы тонны меда. Осенью он его доставит к вам в зону. Так ли я тебя

понял?

– Все верно, Остап Харитонович, привезу я им обещанный мед, – пробурчал, обобранный до нитки, задавленный происшедшим Крот.

– Ты знаешь, почему мы решили тебя не гробить? – неожиданно поинтересовался у Крота Лапа.

– Потому что я исполнил все ваши требования, – рассудительно произнес Крот.

– Это само собой, – согласился Лапа, – а еще почему?

– Не знаю, – пожав плечами, признался Крот.

– Потому, что ты полезным для людей делом занимаешься, – не простившись, покидая пасеку, сообщил

Кроту Лапа.

На железнодорожном вокзале в Иркутске, перед расставанием с посланниками Тихого, Лапа строго наказал

Николаю и его сопровождению:

– В поезде не хулиганить, не задираться, не пить спиртное, чтобы на задницу не было никакого шухера.

Если загребут вас менты, то сами понимаете, что будет с бабками, да и вам от нас не поздоровится. Передайте

Тихому, что я рекомендую ему всех вас поощрить пятью кусками. Вот потом можете пить и буянить до усрачки.