Текст книги "Пленники судьбы (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 79 (всего у книги 87 страниц)
А вот что касается той истории с коллекцией, которую мы увели из дома Гал'яна… Марида сделала правильный шаг: из тех пяти реазов, что она забрала из шкатулки, три пластинки она разослала тем, кому раньше принадлежали эти артефакты, а последние два (в том числе и медальон Великих) отдала в свой придворный храм. Каждую из своих отсылок она сопровождала письмом, где было сказано: при их встрече в Нерге сын ее бывшей подруги, страстный коллекционер, не так давно купил несколько ценных вещиц для своей коллекции, и внезапно узнал, что его новые приобретения в свое время были похищены из домов весьма уважаемых людей, тех, кто в свое время был знаком с его матерью. Так что бывшей королеве Гал'ян вручил эти реалы и сказал следующее: он считает своим долгом вернуть похищенное их законным хозяевам и вместе с тем просит выразить этим достойным людям свое истинное уважение. Естественно, госпожа Мейлиандер, возвратившись в Харнлонгр, исполнила просьбу сына своей бывшей подруги.
Гал'яну было крыть нечем. Если бы он стал возражать, то сразу бы возник вопрос – он что, скупает краденое? За реазами охотилось множество людей, кражи этих артефактов были не так и редки, а вот похищенное, как правило, никогда не находилось… Так что при первом же подозрении на скупку таких вот похищенных редкостей у коллекционера могло возникнуть столько неприятностей, что об этом лучше и не думать! Что ни говори, а обвинение в воровстве человека благородного происхождения накладывает на его имя грязное пятно, которое не так легко смыть. Во всяком случае, никто из людей его сословия не стал бы открыто поддерживать отношения с человеком, по приказу которого из их же дома могут похитить приглянувшуюся тому вещь.
В общем, все обвинения рассыпались, как карточный домик. Сынок бывшей подруги, скрипя зубами, вынужден был сказать что-то вроде того, будто обнаружив пропажу своей коллекции, он от горя не понимал, что говорит, и сейчас вынужден принести госпоже Мейлиандер свои искренние извинения, и надеется, что она милостиво его простит… Как бы это ни печально звучало для уха коллекционера, но в данном случае для Гал'яна будет куда лучше согласиться со словами бывшей королевы, чем признать публично, что по его заказам совершались кражи фамильных артефактов.
Что же касается пропажи остальной коллекции… Стража Харнлонгра выразила искренне восхищение благородным поступком коллекционера вернуть законным владельцам когда-то украденные у них ценности, и предложила свою бескорыстную помощь великодушному страдальцу в поисках пропавшего. Естественно, стражники попросили прислать им список похищенного – мол, все перевернем, но постараемся вам помочь!.. Как и следовало ожидать, Гал'ян ничего не ответил… А что он мог сказать? Только то, что, судя по всему, вся его большая коллекция состояла из таких вот краденых вещей…
С тех пор о сыне лучшей подруги бывшей королевы Харнлонгра мы ничего не слышали…
Карету тряхнуло, и Кисс чуть сильней сжал мою ладонь. Вновь невольно подумала: бедный парень… В тот раз на празднике в королевском дворце ему невероятно повезло – он стоял немного в стороне от Кастана, примерно в пяти шагах от него, что, в конечном счете, и спасло Киссу жизнь, а не то, без сомнений, сводный братец прикончил бы и его. Не сомневаюсь, что подобное доставило бы сыну Гарлы огромное удовольствие, но, по счастью, ему Кастану для этого просто не хватило времени – после совершенного у всех на глазах убийства отца и невесты, Кастану ему надо было спасаться самому, причем не медля ни доли секунды, а эти несколько шагов по направлению к старшему брату почти наверняка закончились бы смертью и для самого убийцы: все же охрана возле трона короля не дремала, и рассеянных недотеп туда, как правило, не брали. Ведь не только по показаниям охранников, но и многие из присутствующих в зале своими глазами смогли рассмотреть, что еще в тот момент, когда Кастан выбивал ногой цветной витраж в окне, в него успело попасть не менее трех арбалетных болтов, и еще два метательных ножа впились в его ногу… Пусть Кастан действовал очень быстро, но и парни, находящиеся в охране короля, медлить не стали!. Но вот что удивительно: задержать младшего сына графа Д'Диаманте охранники так и не сумели, хотя перевернули все, что могли, заглянув при том едва ли не в каждую мышиную норку на дворе, там, куда беглец выскочил из разбитого окна. Однако все было бесполезно – совершенно непонятным образом, но Кастан сумел уйти от преследования, и это с такими-то ранениями, которые он получил!.. Просто невероятно!
По показаниям очевидцев, Кастанбеглец, упав вместе с градом осколков на тщательно взрыхленную клумбу с восхитительными лилиями, почти не пострадал. Более того: он вскочил на ноги, и, несмотря на торчащие в его теле арбалетные болты и метательные ножи, кинулся в толпу слуг, конюхов и лакеев, стоявших рядом, и, в ожидании своих господ, находящихся на празднике, обменивающихся последними новостями и перемывая кости хозяевамвсем подряд… При виде окровавленного человека одни шарахнулись в сторону, другие закричали, третьи попытались спрятаться… Дальше показания свидетелей расходятся, но, что весьма удивительно, ни у кого из них в памяти не отложился ни сам Кастан, ни то, куда он делся… Странно, не правда ли?
Позже, когда придворные маги (а их, как оказалось, при королевском дворце было едва ли не в излишке) осматривали осмотрели это место, то поняли: здесь какой-то очень сильный колдун применил заклятие хаоса вместе с напущенной на окружающих рассеянностью, причем оба эти заклятия были достаточно мощные, и быстро стереть следы от их применения никак не получилось.
Надо признать, что подобное весьма дерзко – применять запрещенную магию в королевском дворце! Почему? Просто по законам Харнлонгра это приравнивается к государственной измене. Однако придворные маги тоже не были разинями или недоумками, и еще в зале, сразу же после приземления Кастана на клумбу и произнесения запретных заклятий, уловили происходящий на дворе непорядок, да только вот наглеца, осмелившегося колдовать, отыскать так и не смогли – уж очень коротким (хотя и достаточно мощным) было то заклятие… Ну, маги лопухнулись в очередной раз, а раненый Кастан сумел уйти. Непонятно, как это мог сделать в битком набитом охранниками дворе человек с тремя арбалетными болтами в теле и двумя метательными ножами в ноге!.. Вернее, я догадываюсь в чем тут дело, только вот предположение звучит очень уж невесело…
Надо признать, что у многих вызвало немалое удивление то, с какой невероятной быстротой действовал Кастан. Вначале я тоже была в недоумении – реакция младшего брата Кисса была прямо-таки молниеносной, да и сил вкупе с ловкостью у него оказалось немало, что обычно достигается лишь долгими годами упорных тренировок, а о том, что младший сын графа Д'Диаманте будто бы проводит много времени в фехтовальных или тренировочных залах – о таком никто и никогда не слыхивал. По утверждениям его закадычных приятелей из Таристана, у молодого человека были совершенно иные увлечения, куда более подходящие для подлинного потомка древнего рода – вечеринки, скачки, охоты, собачьи и петушиные бои, карты, кости, кабаки… Во всяком случае, в Таристане считается, что для молодого аристократа это самые подходящие места для правильного проведения досуга… Ну, а до борделей он и вовсе был великий охотник, хотя, по слухам, тамошние обитательницы его заметно побаивались – парень был жесток, и еще очень любил унижать…
Значит, невероятная ловкость и быстрота Кастана имеет другую причину, куда более простую и неприятную… Я вновь и вновь вспоминаю, как еще в Сет'тане мы видели младшего сына графа Д'Диаманте, въезжающим в цитадель колдунов. Позже я решила, что он ездил туда для того, чтоб в очередной раз зарядить камни Светлого бога, но теперь по этому поводу у меня несколько иное мнение… Ох, боюсь, Кастан связан с колдунами Нерга куда более тесными узами, чем могло показаться на первый взгляд, и его способность молниеносно реагировать на возникшую ситуацию, а также возможность весьма шустро передвигаться, получив тяжелые раны… Увы, но это может говорить только об одном: без вмешательства колдунов тут никак не обошлось.
Где сейчас находится Кастан было никому неизвестно, и хотя стражники Харнлонгра все еще не прекращали поиски беглеца, уже было понятно, что Кастан, скорей всего, сумел скрыться не только из столицы, но и из страны. И Койен мне ничего не говорил о Кастане. Более того – в последнее время предок вообще не давал о себе знать, все время молчал, не отвечал ни на один из моих вопросов…
В любом случае, отныне титул графа Д'Диаманте перешел к Киссу, так же, как и все состояние графа, состоящее, по сути, из одних долгов. Однако парень как-то совсем равнодушно воспринял все эти изменения в своей жизни, и на многочисленные требования кредиторов лишь махнул рукой: распродавайте все, что есть, и отстаньте от меня!.. В результате с молотка пошло все, что только было в наличии у семейства Д'Диаманте, в том числе и поддельные камни Светлого бога. Вырученных денег едва-едва хватило на то, чтоб покрыть долги прекрасного графа и его убийцы… Единственное, что осталось у Кисса кроме титула – так это подлинные камни Светлого бога. На какое-то время они отданы на хранение в сокровищницу Правителей Харнлонгра: пока что для Диа и Анте это самое надежное и безопасное место, тем более что сейчас Кисс даже не вспоминал об этих камнях.
Дело в том, что после смерти графа он никак не мог избавиться от чувства вины перед отцом, и, что бы не делал, состояние подавленности парня так и не покидало. Недаром Кисс каждый день ходил на могилу папаши, которого похоронили здесь же, на столичном кладбище. Впрочем, там Кисс, как правило, был не одинок: каждый день на место упокоения прекрасного графа приходили и приезжали женщины самого разного возраста, в свое время потерявшие голову (а частенько, и состояние) из-за Эдварда Д'Диаманте, и каждая из этих особ была твердо уверена в том, что милейший граф любил только ее одну, и никого другого, а вместе они не могли быть только из-за безжалостной и жестокой судьбы, а также трагических и непреодолимых обстоятельств, разлучившей их пламенные, трепетные и любящие сердца…
Все это Кисс рассказывал мне, и его всерьез злили эти бесчисленные женщины, каждая из которых проливала на могиле его отца свои горькие слезы, и высказывала находящемуся там сыну графа свои трепетные и горячие чувства к его папаше, так и не остывшие за те годы, когда их прекрасный принц (вернее, прекрасный граф) исчез из их жизни, оставив на сердце (а заодно и в кармане очередной красотки) зияющую рану, которая так и не затянулась до сей поры (это утверждение одинаково верно относится как к тому самому раненому сердцу, так и у продырявленному карману)… Вообще-то все эти истории, по сути своей, были совершенно одинаковы, разница была только в деталях, но выслушивать одну и ту же песню, пусть даже исполняемую на разные голоса, Киссу было крайне неприятно, да, честно говоря, и порядком надоело.
Ну что тут можно сказать? Только одно: прекрасный графпапаша Кисса умел манипулировать людьми и внушать любовь к своей персоне. Этого у него было не отнять… Да что там говорить о других, если даже Марида, как мне кажется – и та готова плакать на его могиле… Она мне ничего не говорит по этому поводу, но я, глядя на нее, кое-что понимаю и без лишних слов. Это ж какой силой любви надо обладать, чтоб простить этому человеку все, что ей пришлось вынести из-за него!? И пусть бывшая королева все правильно понимает, но, как видно, не может, да и не хочет выбросить этого человека из своего сердца. Иногда, глядя на отношения людей, можно только в недоумении развести руками…
А вот что касается родни Кисса… Тут дела у парня тоже были далеко не блестящи. Как я поняла, близких родственников со стороны отца у парня не было – так, имелась весьма отдаленная родня, которой до нового графа Д'Диаманте не было никакого дела. Их куда больше интересовали камни Светлого бога: ведь если Кисса не станет, то будущего графа Д'Диаманте камни Светлого бога должны будут избрать из имеющейся родни, будь она хоть и того более дальней, но, тем не менее, имеющей подлинную кровь семейства Д'Диаманте. Впрочем, если (не приведи того Пресветлые Небеса!) случится так, что придется выбирать нового графа Д'Диаманте, то можно не сомневаться – в этом вновь пожелает участвовать и Кастан, хотя не считаю, что он осмелиться появиться при том возможном выборе: убийство отца должно раз и навсегда убрать Кастана из числа возможных претендентов на титул графа.
Что же касается семейства Белунг, родственников со стороны матери… Сами они так и не показались на глаза Кисса, но прислали письмо, где несколько суховато поздравили парня с подтверждением его принадлежности к древнему роду, получением наследственного титула, и заодно пожелали всего самого наилучшего. Ни приглашений посетить их дом, ни желания увидеться лично для более близкого знакомства в том письме не было. Обычное вежливое послание, и не более того. Старая история с побегом Кристелин так и не была забыта ни семейством Белунг, ни аристократией той страны, и вряд ли забудется в ближайшие десятилетия, особенно если учесть, что семья северного герцога славилась жестким и достаточно суровым нравом. Так что устраивать шумные веселья по поводу появления в их семействе нового родственника никто не собирался – мол, это еще надо посмотреть, как в этом, пусть и знатном, но бедном и не очень-то нужном родственнике, скажется кровь его развратного и блудного отца.
Так что мнение северной родни звучало примерно так: мы тебя признаем, и согласны, что ты имеешь отношение к нашему семейству, но и только. Проще говоря – этого с тебя вполне достаточно.
…Так, что-то я в дороге слишком задумалась, не заметила, что мы уже приехали к храму. Глядя на стражников, стоящих подле храма, а также на полтора десятка человек, находящихся чуть в отдалении, мне вновь подумалось: это с какой ж скоростью разносятся между людьми слухи и новости!? Остается только диву даваться – ведь совсем недавно стало известно, что здесь, в Нарджале, столице Харнлонгра, есть храм, где почти бесплатно снимают последствия ритуала эценбат, а сюда за помощью уже каждый день приходят десятки людей, причем их становится все больше и больше…
Сегодня в зале меня ждали уже не только те два священника, с которыми я встречалась ранее, а еще несколько человек, судя по их виду, маги. Интересно…
– Простите, а что здесь делают все эти люди? – помимо моей воли, вопрос прозвучал несколько суховато.
– Я поясню… – не дала никому раскрыть рот Марида. – Видишь ли, детка, хотя мы и уверены, что в этот раз все получится, как надо, не помешает принять некоторые меры…
– Понятно – вздохнула я, вновь усаживаясь в кресло. А чего тут не понять? Все ясно и без долгих пояснений: если снять с меня последствия когда-то проведенного ритуала не получится и сейчас (а, судя по количеству приглашенных сюда магов так, скорей всего, и будет), то остается надеяться хотя бы на то, что они смогут разобраться, в чем же заключается причина постоянных неудач…
– Нет, ты, очевидно…
– Давайте лучше не будем терять понапрасну время.
– Разумно…
Вновь отвары из трав, полет, темный коридор, открывающиеся двери, и накрепко закрытая последняя из них…
Я открыла глаза. Ничего нового или необычного я не ощутила, просто еще одна неудачная попытка. На душе вновь было все так же горько, а маги, стоявшие в стороне, обменивались негромкими словами. О чем именно говорили – не было ни малейшего желания вслушиваться, и так все скоро узнаю…
– Детка, ты не могла бы выйти на время? – извиняющимся голосом спросила меня Марида.
– Без проблем…
Стоящий за дверями Кисс, только взглянув на меня, сразу понял, в чем дело. Не говоря ни слова, он подошел ко мне, и мы с ним опять долго стояли, обнявшись, ничего не говоря друг другу. Да и что тут можно сказать? А за дверями то и дело раздавались голоса, причем даже на повышенных тонах – судя по всему, господа ученые маги доказывали друг другу свою правоту при решении моего вопроса. Н-да, галдят ничуть не тише большой стаи ворон, того и гляди пух и перья полетят даже сквозь закрытую дверь…
– Чего они так расшумелись? – негромко спросил меня Кисс.
– Научный спор…
– Хорошо, что я к наукам не имею ни малейшего отношения – чуть усмехнулся Кисс. Надо же, парень впервые ехидничает после смерти отца! Это уже неплохо, может, в ближайшее время Кисс выйдет из своего угнетенного состояния, в котором находится весьма долгое время. – Боюсь, моего терпения в таких вот дискуссиях хватило бы ненадолго. Психанул бы, обругал всех и каждого, плюнул на все, а потом ушел, оставшись при своем мнении.
– И больше ничего?
– Ну, под горячую руку подглазник бы поставил кое-кому из несогласных… А что, тоже аргумент в споре, и довольно действенный!
– Вот оттого-то таких, как ты, к наукам и близко подпускать не стоит. Все решения будут приниматься силовыми методами.
– А у меня такое впечатление, что там, за стенкой, эти самые силовые действия вот-вот начнутся, причем с применением мер физического воздействия по отношению к своим оппонентам…
Прошло еще немного времени, и меня вновь позвали назад. Что ж, можно и пойти, выслушать приговор, тем более, что, чувствую – ничего особо приятного меня там не ждет. Хорошо уже то, что Кисс в этот раз пошел со мной – все же на душе стало чуть полегче, хотя бы будет возможность поплакать на дружеском плече, узнав о своем невеселом будущем…
Судя по всему, присутствующие здесь господа пришли к общему мнению, хотя при том они едва ли не переругались между собой. Ну, научный спор они решили, только вот мне от этого вряд ли полегчает – вон, судя по выражению лица Мариды, разрешение этого спорного вопроса меня вряд ли сильно порадует.
Вперед выступил невысокий пожилой кхитаец выступил вперед.
– Мои коллеги поручили мне сообщить вам наш вердикт…
Я ведь я его, этого кхитайца, и раньше где-то видела. Но где, где… А, вспомнила! Этот самый человек… как же его зовут? а, верно, Файнн-Тьенн… Так вон, он присутствовал в кабинете Правителя Славии в тот день, когда Вояр читал письмо убитого колдуна, и именно этот кхитаец проводил опыт, чтоб определить, кто из моих родных дал кровь для проведения обряда эценбат… Тогда же он сказал, что давно занимается проблемой эценбата… Похоже, что к решению моей проблемы привлечены большие силы – вон, даже из Славии человека прислали… Возможно, это именно он и привез новый свиток с описанием снятия ритуала эценбат. Даже не возможно, а, скорей всего, этим посланцем и был Файнн-Тьенн. Хм, могли бы и не заморачиваться, понапрасну гоняя мужика из страны в страну – и первый присланный сюда свиток с описанием снятия эценбата был верен, недаром люди приходят сюда за помощью, и я пока что не слыхивала, чтоб у кого-то из них произошла такая же неудача, как у меня.
Сама не знаю отчего, глядя на кхитайца, я довольно глупо брякнула:
– А я вас помню…
– Должен сказать, что и я вас хорошо запомнил! – губы мужчины растянулись в почти незаметной улыбке, но узкие глаза оставались серьезными. – Вы очень милая женщина, и произвели крайне приятное впечатление на очень многих из тех, кто в тот день присутствовал в кабинете Правителя… Но сейчас речь о другом, должен с горечью признать, не об очень приятном для вас…
Как я поняла из дальнейшей речи кхитайца, все дело было в особенностях обряда, проведенного надо мной, точнее, в том кодовом слове или фразе, при помощи которой из меня можно было сделать покорное оружие. Именно она, эта кодовая фраза, и могла превращать меня в человека, полностью покорного воле колдунов Нерга, способного без раздумий и жалости выполнить любой полученный приказ, чего бы этот приказ не касался. После произнесения кодовой фразы вместо меня оказывался человек, готовый на все, лишь бы выполнить то, что ему велели, к тому же почти не чувствующий боли, равнодушный к чужим страданиям и с полностью выжженной душой… Не ведающие страха идеальные солдаты, без раздумий идущие в атаку, бесстрашно вступающие в бой с во много раз превосходящими силами противника, или же до последней капли крови преследуя того, с кем было велено рассчитаться… Совершенные в своем послушании исполнители, не ставящие под сомнение ничто из слов своих хозяев… Напрочь лишенные чувств солдаты, не боящиеся ни смерти, ни боли, никогда не нарушающие приказ, и сражающиеся до последнего вздоха… Полк таких солдат представляет из себя страшную силу, способную побеждать очень и очень многих…
Но это было не все. Кодовая фраза, произнесенная второй раз, вновь превращала бездушных солдат в тех, кем они были до произнесения кодовой фразы в первый раз. Новое произнесение – и вновь перед всеми появляется равнодушное создание без эмоций и чувства страха. Этот что-то похожее на ключ и замок: один поворот ключа – и замок заперт, второй поворот – и замок снова открыт. Проще говоря: включил-выключил, включил-выключил, и так до бесконечности, вернее, до того момента, как подопытный отправиться на Небеса, только вот за то, что он успел сотворить, безжалостно выполняя полученные приказы – за то ему будет навсегда закрыта дорога на Светлые небеса…
С точки зрения науки создания, подобные мне – это весьма интересно; для тех, кому такие люди преданно служат – надежно и прибыльно; а вот по отношению к тому, над кем в свое время сотворили подобное… Да, кому-то хорошо, а вот кому-то весьма и весьма хреново…
В основе всего лежала кодовая фраза, которая удерживала собой весь сотворенный обряд. Говоря проще – она цементировала собой весь ритуал, и именно эта кодовая фраза, которую должны знать всего лишь несколько человек, не позволяла провести нужным образом обряд снятия эценбата. Это она, неизвестная мне ключевая фраза, и блокировала возможность удачного исхода при попытке снять с меня когда-то наведенную тьму.
В конце своего долгого пояснения Файнн-Тьенн подвел итог: возможно, каким-либо иным образом мне и удастся снять с себя последствия когда-то проведенного ритуала, но только не тем способом, которым снимают эценбат в Храме Двух Змей, и который сейчас пытались применить в отношении меня. К великому сожалению, в моем случае он совершенно не годится. Как говорится, нам очень жаль, и мы вам искренне сочувствуем, но в данный момент помочь бессильны. Примите наши искренние соболезнования…
Что ж, чего-то подобного я и ожидала, вернее, в глубине души была к этому готова. Не повезло. Вернее, очень не повезло. Остается лишь вновь и вновь радоваться, что будучи в Нерге я так и не сунулась в Храм Двух Змей, хотя мне там очень хотелось побывать – ведь сейчас в Харнлонгре с людей снимали эценбат тем самым способом, который применяли и в стране колдунов.
– Спасибо – я постаралась говорить спокойно, чтоб мой голос не дрожал. – Спасибо. Теперь я хотя бы знаю правду…
– Если бы мы были в состоянии хоть чем-то… – снова завел свою невеселую песню кхитаец, но я его перебила.
– Мы можем идти?
Файнн-Тьенн лишь беспомощно развел руками… Впрочем, что он мог мне еще сказать? Ровным счетом ничего. А мне хотелось как можно скорей оказаться в той комнате, где мы пока что обитали вместе с Маридой, закрыть поплотнее двери, и дать, наконец, волю давно сдерживаемым слезам, которые уже были на подходе…
Мы не успели выйти из храма, когда Кисс внезапно остановился, и повернулся к шедшей за нами Мариде.
– Уважаемая атта, – обратился он к бывшей королеве. – Вы как-то говорили о том, что обряд по снятию эценбата можно провести в храме, во время венчания?
– Ну да, можно…
– Там другое проведение обряда?
– Да. Совершенно иное. И порядок, и…
– Тогда, моя дорогая, – повернулся Кисс ко мне, – тогда пошли.
– Куда?
– То есть как это – куда? Я – жениться, а ты, соответственно, выходить замуж!
– Кисс, хватит издеваться! – я едва сдержалась, чтоб не рявкнуть на парня. И без того на душе тошно, а тут еще он со своими дурацкими шуточками. Кстати, совсем не смешными.
– Лия, погоди! – одернула меня Марида, и повернулась к Киссу. – Ты серьезно?
– Вообще-то такими вещами обычно не шутят – парень, кажется, и в самом деле не смеялся. – И словами не бросаются. И уж тем более это относится к мужчинам, для многих из которых понятия «брак» и «тюремное заключение» звучат совершенно одинаково.
– Что ты сказал? – от возмущения я едва не зашипела.
– Счастье души моей, я открываю тебе глаза на таинство брака с точки зрения обычного мужчины… Итак, уважаемая атта, что вы скажете?
– А что… – задумчиво проговорила Марида, – а что… Дело может и выгореть. Тут совершенно иной подход, и порядок снятия другой…
– Еще чего! – попыталась было возмутится я. – Мне таких жертв не надо!
– Дорогая, зато мне для тебя ничего не жалко! Даже своей так долго лелеемой свободы!
– Переживу…
– Лия, хватит вам обоим дурака валять! – Марида даже не обратила внимания на мои слова. – И ломаться, как сдобный пряник, будешь потом… Молодой человек, а ведь это, возможно, и есть выход из положения!
– Какой еще выход?! – я едва не взорвалась от возмущения. – Вы оба что, с ума сошли?
– Дорогая, я сдвинулся головой еще в тот момент, когда впервые увидел тебя в образе огромной гадюки, или кого-то подобного, выползающей на меня из болотного тумана… Подумай сама: разве можно забыть такую милашку? Одни зубы с клыками в четыре ряда чего стоили… Правда, не припомню точно, ты меня тогда укусила, или я ненароком наступил в лужу того смертельного яда, который ты разбрызгивала направо и налево? Склоняюсь к второй версии… В любом случае, мое сердце с той ночи потеряло покой и сон – говорят, змеиный яд может подействовать таким избирательным образом на некоторые человеческие органы. Для лечения срочно требуется…
– Кисс, ты не только зараза, но и мерзавец!
– Как я понимаю, таким своеобразным образом ты говоришь мне «да»?
– Да погодите вы оба! – вновь вмешалась Марида. – Вас не переговорить… Кисс, против такого предложения трудно хоть что-то возразить! Мысль замечательная!
– Я против!
– Интересно, почему? – повернулись одновременно ко мне и Кисс и Марида.
– Ну… – я подбирала нужные слова. – Ну, ты же сама говорила, что для снятия эценбата во время венчания нужно, чтобы хотя бы один из двоих искренне любил другого…
– Так оно и есть. И что тебя тут смущает?
– А разве непонятно?
– Совершенно непонятно. Отговорки у тебя несерьезные – у вас и без того все складывается, как надо… Лия, все, больше мы эту тему не обсуждаем. Ждите меня здесь, сейчас вернусь! – и Марида поспешила назад, а я тем временем снова повернулась к парню.
– Кисс, что за чушь пришла тебе в голову?
– Почему это чушь? Я, проведя с тобой наедине столь долгий срок, как честный человек, просто обязан жениться. Репутация, милая, после общения со мной и бесконечных скитаний невесть где на пару с холостым мужчиной у тебя сейчас несколько подкачала, зато я парнишка хоть куда! Кстати, дорогая, прошу принять во внимание, что ваша нравственность не подвергается мной ни малейшему сомнению. И что бы вы, моя дорогаясвет души моей, не думали обо мне, все же я, в отличие от вас, склонен считать себя образцом добродетели и порядочности…
Так, – невольно отметила я про себя, – так, наконец-то Кисс стряхнул с себя то состояние подавленности, в котором он пребывал со дня смерти отца, и сейчас передо мной стоял прежний насмешливо-нагловатый парень, к которому я привыкла за то время, что мы были вместе. Были вместе… Хм, надо же, как это звучит…
– Кисс, послушай меня – я старалась говорить спокойно. – Послушай внимательно и хорошо подумай: зачем я тебе нужна? Кто по рождению ты, и кто такая я? Человек, относящийся к самой вершине аристократии и крестьянка из болотного поселка… Даже звучит нелепо! Ты просто жалеешь меня, и пытаешь таким образом приободрить. Это все, конечно, очень благородно, но не стоит вешать на свою шею такое ярмо, как эрбат, от которого каждый нормальный человек стремится оказаться как можно дальше!
– Дорогая, я ж тебе сказал – мы с тобой ненормальные! – хмыкнул Кисс. – Если тебе будет от этого легче, тогда считай, что наша парочка – оба больные на голову, как бы ты не хотела убедить в обратном и меня, и себя. А для двух дураков предпочтительнее держаться вместе
– Кисс, я говорю серьезно!
– И я тоже. Только что ты сказала, будто я по рождению принадлежу к самой вершине аристократии… Все так, только вот у элитного аристократа в кармане пусто. Как говорят в твоей родной Славии – гол, как сокол… Если я правильно понял, радость моя, вы предлагаете мне ждать очередную Алиберту, доверху набитую деньгами, которая пожелает купить себе титул, а в придачу и меня, со всеми моими потрохами… Так сказать, в довесок. Милая перспектива, ничего не скажешь. Только вот, боюсь, ты этой несчастной глаза выцарапаешь еще до того, как она успеет объявить о нашей с ней помолвке. И ей еще крупно повезет, если она отделается только выдранными волосами и тремя-четырьмя десятками синяков…
– Я имела в виду совсем другое! Тебе уже было сказано, и повторяю еще раз: для снятия эценбата во время венчания необходимо, чтобы хоть один из двоих искренне любил другого…
– Дорогая, успокойся: в твоих глубоких чувствах ко мне я никогда не сомневался.
– Я говорю про тебя!
– В этом не сомневайся: как только ты начинаешь шипеть, слиться злиться и топать ногами, как мне сразу же, искренне и от всей души хочется чтоб ты, наконец, успокоилась – твоя ревность говорит сама за себя!!
– Перестань молоть вздор! Я имею в виду совсем иное!
– Ты хочешь сказать, что я должен сделать тебе официальное предложении?
– Ну, – я не знала, как подобрать нужные слова. Он что, не понимает: обычно, когда зовут замуж, то, и верно, делают предложение… Или хотя бы говорят о любви! – Ну…Ты…
– А что я? Ну, уж если ты, звезда моих очей, так настаиваешь на правде… Человек я скромный, с нежной и ранимой душой, и стесняюсь сказать о том, что за то время, что мы провели вместе, я здорово привык к твоему постоянному зудению над своим ухом, и еще к тому, что ты вечно действуешь мне на нервы в самом кошмарном смысле этого слова. А так как мы все рабы своих привычек, то уж лучше иметь перед глазами такой раздражитель, как ты, чем кого-то иного – ведь этот кто-то может оказаться еще хуже, чем ты, радость моя несказанная. Впрочем, хуже найти будет сложновато…
Ничего себе! Это он так делает предложение руки и сердца?! Да кто после этого согласиться пойти с ним к алтарю?!
