Текст книги "Пленники судьбы (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 87 страниц)
К нам приближалась еще группа невольников. Поневоле отметила про себя: надо же, их здесь всего-то десять или двенадцать человек, а оковы у этих людей не только на ногах, но и на руках. Опасаются их, как видно… И сопровождает эту десятку аж четверо охранников – многовато для такой немногочисленной группы. Коридор в этом месте узковат, и чтоб пропустить их, нам пришлось выстроиться цепочкой вдоль стены. Встречные делали то же самое – проходили, выстроившись в цепочку…
Ага, и здесь стражники отметили, что в нашей группе явный непорядок… Снова придется выкручиваться совершенно непонятным образом, только вот знать бы заранее, что придется выдумать на этот раз? Может, заставить кхитайца сказать что-то про особое задание, о котором не всем надо знать…
Но все наши предполагаемые планы разбились через мгновение. Едва к нам подошла группа закованных невольников, а неяркий свет факела осветил наши лица – в тот же миг среди шарканья ног и звона цепей раздался растерянный, и полный недоумения голос:
– Эри?!
А еще через мгновение один из закованных людей кинулся ко мне, оттолкнув в сторону стоявшего на пути охранника, и едва не сбив с ног меня. Сильные руки со сбитыми в кровь пальцами так сильно схватили меня за плечи, что я чуть не зашипела от боли.
– Эри?! – растерянно выдохнул мужчина. – Эри, это, правда, ты?! О Всеблагой! Ты… Как ты здесь оказалась?! Что случилось?!
Это еще кто такой? Я его, во всяком случае, вижу в первый раз. И при чем тут моя двоюродная сестрица? Этот человек – он что, перепутал нас? И откуда он знает Эри? А говорит он, между прочим, на моем родном языке, причем выговаривает чисто, и вдобавок ко всему в словах чуть выделяет букву «о». Невероятно, но именно так произносят слова в тех местах, откуда я родом. Похоже, что этот человек родом из Славии…
Все остальное произошло в течение нескольких мгновений. Кхитаец, резко развернувшись, сильно ткнул в спину схватившего меня человека, и тот, все так же крепко удерживая меня за плечи, упал, увлекая на землю и меня. Тем временем наш проводник, бросив факел на землю и наступив на него ногой, чтоб загасить свет, кинулся бежать вперед, в темноту, успев, однако, перед тем что-то крикнуть охранникам. И тут я почувствовала, что мысленная связь между мной и кхитайцем, которая и без того постоянно слабела все это время, порвалась окончательно. Примерно так, как лопаются от резкого рывка туго натянутые нити…
Я пыталась было кинуться вслед за беглецом, но все тот же незнакомый мужчина держал меня мертвой хваткой, без остановки повторяя – Эри, Эри… О Небо, да кто же это такой? Конечно, освободиться от его рук мне удалось, и я, было, кинулась вслед за прытким горным мастером, но, увы… К моему великому сожалению, нашего проводника уже и след простыл, и догонять его не имеет смысла. Заблужусь сразу же, особенно если учесть, что Койен отчего-то до сей поры не дает о себе знать. Итак, кхитаец сбежал, и как это у него получилось – ума не приложу! Что же нам теперь делать? Сидим в чужих лабиринтах подземных переходов, без проводника, в темноте, не зная куда идти… Если коротко назвать ту ситуацию, в которой мы оказались, то для этого годятся всего лишь два слова – полный провал. Всеблагой, только не это! И во всем виновата я… Ну, и как мне после этого парням в глаза смотреть?
А тем временем трое из четырех охранников, вытащив оружие, бросились на нас. Не знаю, на что они рассчитывали – все же внезапность и численный перевес были на нашей стороне. К тому же скованные невольники, после секундного замешательства сами набросились на охранников, один из которых, поняв, что им может грозить, вовсю размахивал горящим факелом, не позволяя приблизиться к себе. Однако надолго его не хватило: через несколько секунд он хорошо получил камнем по голове от одного из закованных в цепи людей, и, как подкошенный, рухнул на землю. Хорошо еще, что кто-то из нападавших сообразил, и в последнюю секунду успел перехватить в воздухе падающий факел, а не то остались бы мы в кромешной тьме – вот и сражайся тогда невесть с кем… Самым сообразительным оказался четвертый охранник – этот враз понял, что отсюда надо как можно быстрее уносить ноги, и оттого без разговоров кинулся в темноту, вслед за убежавшим кхитайцем. Его тоже догонять не стали – пусть удирает, лишь бы не мешал.
Зато двое ставшихся охранников дрались отчаянно, хотя так и не могли понять до конца – что же такое здесь происходит, и отчего внезапно взбунтовались невольники? Зато охранники прекрасно осознавали другое – то, что борются за свою жизнь, и оттого бились до последнего, причем делали это весьма умело. Чувствовался и опыт, и хватка. Оно и понятно: неумехи и разини здесь не задерживались… Однако закованные в цепи люди чуть ли рвались к охранникам в животном стремлении порвать их, едва ли не загрызть. Как видно, было за что мстить, а иначе сложно понять, отчего даже блеск хищной стали в умелых руках охранников не останавливал недавних рабов. Хотя их можно понять – все они сражались за свою свободу, пусть даже пока и призрачную…
Невольно отметила про себя: почти все эти закованные люди раньше были воинами… К сожалению, оружия у нападавших не было, а охранники защищались отчаянно, так что вначале упал один скованный человек, за ним второй, третий… Я хотела было сунуться на подмогу, но вовремя остановилась: на том небольшом пятачке у стены, где шла схватка, людей хватало и без меня, а когда нападающих слишком много, то они друг другу больше мешают, чем помогают. Мужчины сами справятся, а если среди той схватки объявится баба… Эти люди меня не знают, и неизвестно, как они воспримут появление среди них женщины…
Очень скоро все было окончено. Трое убитых охранников, трое погибших заключенных… Этим ничем не поможешь: у одного перерезана гортань, второму меч охранника попал прямо в сердце, у третьего рассечен череп… Среди оставшихся в живых много раненых, правда, следует отметить – ранены были в основном закованные в цепи люди, из наших почти никто не пострадал. Так, пара царапин, о которых можно не беспокоиться. Во всяком случае, пока…
Это все я успела охватить взглядом до того, как к нам подошел Кисс. Спасибо богам, у этого котяры, кроме порванной в схватке одежды, других изъянов нет.
– Лия, с тобой все в порядке? – а взгляд у него на того мужчину, что все еще стоит возле меня, не сказать, что особо враждебный. Скорей, неприязненный. – Парень, ты нашу девушку за плечи особо не хватай. Открою тебе секрет: она это не любит. А если точнее – не выносит, когда ее хватают руками без разрешения. Она эти самые руки и вывернуть напрочь может, так что ты лишний раз думай, кого и где останавливаешь. К тому же расшумелся ты, парень, совсем не вовремя, и не по делу…
– Лия? Почему вы сказали Лия? Ее зовут Эри! – мужчина был растерян. – Это Эри! Эри!
– Слышь, парень, я не знаю, с кем ты ее перепутал, но эту девушку зовут Лия.
– Как Лия? – мужчина был растерян. – Но… Ах, Лия… Ну конечно же, Лия! Но… Лия, как же ты оказалась здесь?! И где Эри?
В этот момент к нам подошла Варин. В руках у нее был горящий факел, и при неярком свете огня женщина внимательно оглядывалась вокруг.
– Лия, где наш проводник?
– Сбежал…
– Замечательно.
– Варин, я, конечно, бесконечно виновата, но никак не могу взять в толк, каким образом этот человек сумел вырваться!
– Лия, – голос Варин был чуть усталым, – Лия, сейчас не время разбираться, кто прав, кто виноват. Что случилось, то случилось. Надо думать о том, что мы будем делать дальше, а не вспоминать без остановки свои и чужие ошибки. Скажи: ты что-нибудь можешь…
– Командир! – в этот момент к нам протиснулся один из закованных людей, только вот глядел он не на нас, а на мужчину подле меня. И этот говорит на языке моей страны, только вот по выговору он, без сомнений, житель столицы. У этих в речи заметно выделяется буква «а». – Командир, у нас потери…
– Кто? – мужчин неохотно отошел от меня и присел возле погибших людей. – Вижу… Стихоплет и Хранитель… Еще и Евнух… Парни, парни… Я могу понять Хранителя – он давно смерти искал, но это-то двое чего полезли вперед всех? Ведь воевать совсем не умеют! Вернее, не умели. Из них вояки – как из меня придворный музыкант… Ох, как нелепо ребята погибли… Нет, ну надо же было такому случится!..
– Это кто такой? – спросил меня Кисс, глядя на то, как мужчина о чем-то говорит со своими людьми, и, вместе с тем, постоянно бросает взгляды в нашу сторону. Меж тем скованные люди окружили мужчину, и о чем-то говорили вразнобой, перебивая друг друга. Судя по всему, в их жилах еще вовсю бурлила горячка боя. Похоже, этот человек у них за командира. Или за старшего. Что касается наших парней, то они пока не вмешивались в происходящее, но понемногу стали подтягиваться поближе к Варин.
– Не знаю…
– Но он назвал тебя Эри – продолжал Кисс. – Если мне не изменяет память, так звать твою кузину, ту надменную фифу, что осчастливила тебя своим появлением застенке Стольграда. И ведь вы действительно внешне очень схожи, как бы твоя кузина не утверждала обратное.
– Возможно, он ее когда-то видел? Запомнил…
– Вряд ли… На мой взгляд, тут дело совсем в другом… К простой знакомой так не кидаются.
– Согласна – Варин, чуть приподняв факел, внимательно смотрела на скованных людей.
Тем временем мужчина сложил руки своих погибших товарищей, и зашептал над ними короткую молитву. Его люди тем временем обыскивали убитых охранников. Я понимаю, что они ищут ключи от кандалов, но, как выяснилось, ни одного из убитых их не оказалось. Наверное, остались у того, что удрал. Досадно… Тут все тот же мужчина, что назвал меня именем Эри, властным жестом остановил возбужденный разговор своих товарищей, и снова подошел к нам. Его люди неотступно следовали за ним. Все верно – надо объясниться, разобраться в том, кто есть кто…
Мужчина заговорил, в этот раз обращаясь к Варин. Как видно, он с первого взгляда определил, кто у нас за старшего, и кто командует.
– Я могу узнать, кто вы такие?
– А вы?
– Если коротко, то в прошлом мы все были свободными людьми, а сейчас только мечтаем о свободе.
– Я заметила, что вы от мечтаний очень быстро переходите к действиям.
– Простите, но туго сжатая пружина может распрямиться в любую секунду. Часто для этого достаточно даже незначительной причины, со стороны выглядящей совершенным пустяком. А если учесть, сколько времени мы провели этой каменоломне, то… Извините, но лично мне хотелось бы узнать о другом. Понимаю, мой вопрос покажется вам совершенно не к месту, и заданным абсолютно не вовремя, но… Эта молодая женщина… Ее звать Эри или Лия?
– Лия.
– Значит, Лия… Надо же! Вот уж кого меньше всего ожидал здесь встретить… Лия… Лия, ты меня не узнаешь?
– Нет – я готова была поклясться, что вижу этого человека впервые.
– Лия, посмотри на меня внимательно! Будьте добры, – повернулся мужчина к Варин – будьте добры, поднесите факел поближе. Все же здесь довольно темно. Посветите… Неужели я так сильно изменился?
Варин приблизила огонь к лицу мужчины. Высокий, крепкий человек, хотя и обритый, но с крохотным ежиком отросших волос, причем совершенно седых, хотя внешне мужчина совсем не старый. Возраст… Где-то от тридцати до сорока, точнее сказать сложно, ведь жизнь в каменоломнях вряд ли молодит. Несколько грубых шрамов на лице, рубцы от застарелого ожога на шее. Похоже, ожоги есть и на его теле… Судя по всему, мужчине в свое время крепко досталось. Яркие голубые глаза и улыбка… Эта улыбка…
Вот именно ее я узнала, и от этого мое сердце бешено застучало. Неужели?! Правда, сейчас он уже не улыбался так открыто, светло и радостно, как было когда-то, и как это навсегда запомнилось мне, но и сейчас в ней, в его улыбке, была уверенность человека, который до конца будет бороться за то, чтоб для всех наступило завтра, и чтоб он, этот наступающий день, оставил позади все беды нынешнего дня… О Небо! Нет, этого не может быть! Или, все-таки, может?..
На меня смотрел Гайлиндер, бывший жених Эри, моя первая любовь, тот человек, которого все давным-давно считали погибшим, сгоревшим вместе со всем своим отрядом в огненной ловушке колдунов Нерга…
Глава 9
Не скажу точно, сколько времени мы шли по темным подземным тоннелям, но мне показалось, что очень долго. В этот раз в роли проводника у нас был Гайлиндер. Оказалось, невольники хорошо знают сеть подземных выработок. Откуда? Как сказал, ухмыльнувшись, один из все еще закованных людей: побудь тут несколько лет, да еще и ползай каждый день под землей – поневоле все запомнишь! Все одно здесь больше голову забивать нечем. В память намертво врежутся как переплетения темных переходов, так и то, куда надо идти, в каком направлении и сколько требуется времени, чтоб дойти до того или иного нужного тебе места.
Надо же, какая тут запутанная подземная сеть коридоров или как там они называются, эти узкие подземные выработки… Да, надо признать – накопали здесь за века! Тоннелей нарыто столько, что я лишь мысленно разводила руками, даже отдаленно не представляя себе, каких трудов стоили все эти работы, и сколько десятков лет здесь вынимали камень из земли. Кое-где тоннели были длинные, без единого ответвления, а в других местах наоборот, чуть ли не через десяток метров были все новее и новые переплетения темных коридоров.
Отчего-то мне для сравнения вспоминался знаменитый красноватый сыр, который иногда привозили в наш поселок купцы с Запада. Снаружи головы сыра были крепкие и ровные, но стоило разрезать любую из них, и оказывалось, что внутри каждой половины этого сыра было полным-полно дырочек самого разного размера. Что интересно, в одном и том же куске того самого сыра кое-где вообще не было дырочек, а в других местах были, можно сказать, одни сплошные дырки, отделенными друг от друга тоненькими стенками…
Как нам сказали бывшие невольники, месторождение очень старое, оникс в этих местах добывают многие десятки лет, и оттого все большие пласты камня давно выбраны. Именно оттого сейчас в погоне за редкостным ониксом вынуждены разрабатывать даже очень тонкие слои этого поделочного камня. Запасы оникса уменьшаются, так что приходится пробивать новые и новые выработки в поисках столь ценимого в Нерге камня. Перламутровый оникс постоянно растет в цене, потребность в нем не уменьшается, а если учесть, что здесь находится единственное месторождение этого самого камня… Становится понятно, отчего в здешних местах под землей находится столь запутанная сеть подземных выработок.
На наше счастье, больше никого из людей на своем пути мы не встречали. Вернее, мы умело избегали встречи с ними, и все благодаря Гайлнндеру и его товарищам. Те невольники, кто только что присоединился к нам – все они ежедневно проводили под землей при неярком свете факелов большую часть суток: их приводили сюда до рассвета и уводили после заката солнца, так что, постоянно находясь в полутьме, слух у них поневоле обострился. Оттого-то сейчас они, дважды или трижды заслышав, в, казалось бы, полной тишине звук чужих шагов, умудрялись уводить нас с пути идущих нам навстречу людей, и мы каждый раз успевали спрятаться где-то в боковых ответвлениях тоннеля.
Я уже оправилась от удивления, вызванного внезапным воскрешением Гайлиндера. Он жив… Впрочем, как выяснилось, жив не только он один. Здесь же было еще три человека из того военного отряда, который считали полностью погибшим несколько лет назад. Как же они здесь оказались, и как выжили той страшной огненной ловушке, где сгорели все остальные?!
А Гайлиндер здорово изменился, причем это касалось не только его внешности. В нем почти ничего не осталось от того ладного и доброго парнишки с открытой душой и ясным взглядом, глядя на которого я оттаивала сердцем. Исчез прежний веселый и жизнерадостный парень, и его место занял жесткий, израненный, и все же не сломленный человек. Без слов было понятно, что он считался лидером среди этих, случайно встреченных нами закованных людей.
После того, как Гайлиндер понял, что перед ним не Эри, он больше ни слова не сказал о моей двоюродной сестре, не расспрашивал о ней, и даже не упоминал ее имени. Единственное, о чем он спросил меня – так это о своей матери. После слов о том, что она жива и по-прежнему ждет его возвращения, на покрытом шрамами и ожогами лице Гайлиндера промелькнула тень счастливой улыбки, на одно короткое мгновение вновь сделав его похожим на того светлого парня, встреча с которым когда-то приносила свет в мою нелегкую жизнь.
Гайлиндер…В первый момент, когда я его увидела, в моей душе перехлестнулись растерянность и радость, но сейчас к этому примешивались горечь и злость на тех, кто превратил этого когда-то доброго и счастливого парня в израненного и обожженного человека, причем это касалось не только его тела, но и души.
Мы с Гайлиндером почти не поговорили меж собой. Сейчас не до разговоров, да и всем нам следовало поторапливаться. И вообще, в данный момент Гайлиндера куда больше интересовало другое: что мы намерены предпринять, чтоб покинуть эти подземные выработки. Наверху – в этом можно не сомневаться, вот-вот перекроют все имеющиеся выходы из штолен, а их, этих выходов на поверхность, как оказалось, всего четыре.
Кажется, что четыре выхода – это совсем немало, но это еще как посмотреть… Дело в том, что один из этих выходов был наглухо замурован много лет назад; в штольне, ведущей ко второму выходу, несколько дней назад произошел небольшой обвал, и пока что соваться туда без крайней нужды не стоило – слишком опасно. Как сказали нашим новым товарищам знающие люди, из тех, кто еще совсем недавно был в обвалившейся штольне: в том месте вот-вот все рухнет окончательно, и без того непонятно, на чем там пока что все еще держится… Оставалось две штольни, и нам надо было успеть дойти хоть к одной из них, выйти на поверхность, и постараться убраться оттуда как можно дальше еще до того, как к этому самому выходу примчатся охранники с каменоломни. Все же и кхитаец, и сбежавший охранник – они оба уже должны были добраться до выхода из шахты. Можно не сомневаться в том, что тамошние хозяева сообразят послать охранников ко всем имеющимся выходам на поверхность. Любой на их месте поступил бы точно так. Не стоит забывать и про тот отряд стражников, который должен был подойти к каменоломне, и, спасаясь от которого, собственно, мы и полезли под землю. Эти люди тоже могут присоединиться к охранникам… Прочем, почему – могут? Наверняка присоединяться, если, конечно, они уже не вместе.
И Койен отчего-то молчал. С того самого времени, как мы вступили в темный провал каменоломни, он не давал знать о себе. Ну, мужики, убеждаюсь лишний раз: когда вы по-настоящему нужны, то вас не докличешься!
К сожалению, мы уже не так быстро передвигались по туннелям, как это было еще совсем недавно. Идти стали медленнее не только из-за усталости: это одному человеку можно идти легко и быстро, нас же сейчас было не семь человек, как прежде, а четырнадцать, причем некоторые ранены – схватка с охранниками не обошлась без серьезной крови. А раненые люди быстро идти не могут. Им еще надо еще сказать спасибо за то, что передвигаются из последних сил.
Плохо и то, что даже осмотреть раненых сейчас не было никакой возможности – нам надо было торопиться, чтоб обогнуть возможную засаду на выходе. С закованных людей цепи мы пока что не снимали. Чтоб освободить всех от железа, времени потребуется немало, а оно сейчас ой как дорого! Вот выйдем на поверхность, там и снимем цепи с ошейниками. Но люди не роптали – шли, стиснув зубы, понимали, что чем быстрей мы дойдем до выхода из штольни, тем больше у нас шансов покинуть эти темные туннели и выбраться наружу, обогнав возможное появление охранников.
Конечно, без раненых мы бы куда быстрей добрались до нужного места, да только вот никому из нас подобное не пришло в голову. Оставить их здесь – это то же самое, что заранее обречь их на смерть. Понятно, что гибели охранников им не простят.
И потом, в этой жизни все тесно связано меж собой. Раз судьба свела нас здесь, то и выбираться надо всем вместе. Именно оттого Варин (хотя, чую, ей было не по нутру появление среди нас такого количества новых людей) не высказала вслух ни слова недовольства, хотя наш отряд возрос вдвое.
– Долго еще идти? – первым не выдержал Оран. Бедняге с его широкими плечами и высоким ростом в узких тоннелях приходилось труднее всего.
– Можно сказать, что мы уже на месте. Почти пришли. Остался всего один поворот и… Стоп! – поднял руку Гайлиндер. – Погодите…
– Что такое?
– А вы не слышали? Сейчас наверху заржала лошадь…
– Я ничего не слышу – чуть растерянно произнес лейтенант Лесан. – Может, послышалось? Или же камень где-то упал, и мы просто услышали звук от его падения…
Я тоже была бы рада узнать, что Гайлиндер ошибся, и наверху никого нет. Может, молодой лейтенант прав? Все же среди нас у Лесана был самый острый слух.
– Нет, не показалось. Степняк, ты слышал?
– Кажется, да… – вступил в разговор еще один из закованных в цепи людей. Невысокий, смугловатый, немного раскосые глаза… Ну, здесь и сомнений нет – человек явно из степей. – Да, кажется, что-то донеслось…
Как-то само собой получилось так, что все мы общались между собой на языке моей страны – Славии. Похоже, что все невольники неплохо владели этим языком. Очень хорошо, а то понимать-то я все понимаю, причем понимаю всю чужую речь, но вот с произношением вслух слов этой речи вслух дело у меня обстоит, говоря мягко, неважно.
– А, вот еще… – вступил в разговор еще один из закованных. – Да, верно… Слышите?
Тут и я не то чтобы услышала, а просто ощутила какой-то звук, идущий непонятно откуда.
– Да разве это лошадь? – не хотел отступать от своего Лесан. – Это больше похоже на…
– Это похоже только на лошадиное ржание, и ни на что иное – оборвал его Степняк. – Причем, судя по звуку, если в первый раз лошадь подала голос совсем близко от входа в штольню, то сейчас эту самую лошадь, уже отводят в сторону, подальше отсюда. Наверное, чтоб ее ржания больше слышно не было. А она все не успокаивается… Думаю, ее просто что-то испугало. О, вот еще одна всхрапнула, причем этот храп издает уже другая лошадь! В тишине звуки хорошо слышны, а у лошадей, как и у людей, все голоса разные. Не знаю, как вы, а я их всегда различаю. Сейчас наверху, по меньшей мере, две лошади… А в здешних местах лошади без людей не появляются.
– Может, рискнем? – это опять Оран. Совсем у здоровяка мозги отшибло в узких тоннелях.
– Нет – покачал седой головой Гайлиндер. – Ни в коем случае. Если же попытаемся выйти… Нас возьмут сразу же, как только будем показываться на поверхности. Выход из этой штольни больше напоминает щель в скале, и вылезать из нее мы будем поодиночке. Так что схватят нас без всяких сложностей…
И тут дал знать о себе Койен. Объявился всего на несколько коротких мгновений – и почти сразу же пропал, но мне и этого было достаточно.
– Здесь для нас дороги нет – сказала я. Перед удивленно повернувшимися ко мне людьми я лишь развела руками. – Не спрашивайте почему. Я это просто знаю. Там, у выхода из штольни, уже сидят десятка два человек, причем не только охранники с каменоломни, но и приехавшие стражники. Все вооружены и ждут нас.
– С чего это ты взяла… – начал было недовольным голосом один из невольников, но Варин перебила его.
– Раз Лия сказала, значит, так оно и есть.
– То есть…
– То есть – в голосе Варин мне почудилась усталость, – то есть, в этом месте дорога наверх для нас закрыта.
– Что же нам делать? Идти к другой штольне?
– Нет смысла – мне было горько говорить это. – У другой штольни тоже засада. Мы опоздали. Сейчас охранники с каменоломни посажены везде, где только есть выход на поверхность. Все нас стерегут, боятся прозевать. Ох уж этот мастер… Хорошо бегает. Да и тот охранник, что удрал от нас, тоже успел добраться до входа…
– Интересно, откуда ты все это знаешь? – никак не мог успокоиться спрашивающий. – И с чего это ты раскомандовалась? Может, еще прикажешь куда-то идти?
– При чем тут раскомандовалась? – я присела у стены. – И так понятно: если наверху подняли тревогу, то должны были перекрыть все выходы на поверхность.
– Что-то здесь бабы много голос подают…
– Ша! – это уже Кисс вмешался, и его сильный голос враз утихомирил чье-то желание выплеснуть накопившееся раздражение и огромную усталость. – Мужики, мы вас плохо знаем, но вот что касается нас, то твердо запомните одно: слова Лии сомнению не подвергаются. Повторяю то, что уже было сказано: раз наша девушка говорит, что наверху нас ждут, значит, так оно и есть.
– Она у вас кто – колдунья? – продолжал допытываться все тот же голос.
– Не колдунья. Просто она чувствует некоторые вещи… Можно подумать, что никто из вас раньше с такими людьми не сталкивался!
– Если я правильно понял – это уже Гайлиндер, – и если все обстоит именно так, как сказала Лия, то нам, и верно, нет ни кого смысла пытаться добраться до другой штольни.
– Не стоит. Лучше не тратить понапрасну ни силы, ни время.
– Интересно… – в голосе Гайлиндера впервые промелькнула горечь. – Тогда что же вы предлагаете нам делать? Сразу предупреждаю: назад, в лапы охраны, я не ходок. Хватит, потаскал на себе железо!
Чувствуется, что товарищи Гайлиндера разделяют его слова, и полностью на стороне своего командира. Только бы сейчас не допустить того, чтоб эти люди впали в отчаяние – вот тогда все мы, без сомнений, пропадем! А ведь оно, это чувство отчаяния, быстро распространяется – вон, все уже на землю садятся. Ноги не держат, и на душе копится нечто неприятное – все надеялись на то, что сумеют выбраться отсюда, из-под земли, а сейчас никто не знает, что с каждым из них будет дальше. Тяжело терять надежду, пусть даже и призрачную…
Наверное, нам следовало бы отойти подальше от этого места, но на всех как-то сразу навалилась усталость. Не хотелось даже шевелиться, не говоря уже о том, чтоб вставать и еще куда-то идти.
Несколько минут прошли в тяжком раздумье. Ладно – сказала я себе, – ладно, хватит, все одно надо что-то предпринимать, а не впадать в тоску! Пожалели себя – и достаточно, пора думать о другом. Мы здесь – как в мышеловке, и коты сидят наготове у выхода из норки…
– Скажите… – я не знала, как подобрать нужные слова – скажите, вы говорили, что где-то имеется замурованная штольня…
– Есть такая, вот только через нее наверх не выйти. Мало того, что она наглухо заложена много лет назад, так к ней еще стараются даже близко не подходить. Место там плохое…
– В каком смысле – плохое?
– В прямом. Люди стараются туда не ходить. Есть такие места, от которых лучше держаться подальше.
– А можно поподробней?
– Видишь ли, Лия, – Гайлиндер чуть развел руками, – видишь ли, к этой штольне вообще стараются не приближаться без особой на то нужды, и уж тем более избегают входить в нее. Кто работает неподалеку от той штольни – с теми все обстоит более или менее сносно. Конечно, нельзя сказать, что со всеми, кто не по своей воле вкалывает здесь, все может быть в полном порядке, но, тем не менее, работы в этой каменоломне ничем не отличаются от точно таких же работ в похожих местах. А вот если сунуться в эту штольню…Человеку там очень тяжело, мерещиться всякая нечисть, душу выматывают непонятные звуки… Да и потом побывавшие в ней люди быстро в себя не приходят, по ночам кричат… Ведь не просто же так ее замуровали! Частенько те, кто там работал какое-то время, заболевают, и серьезно… Горные мастера – и те стараются обходить эту штольню стороной. В общем, скверное место.
– На каменоломне есть еще места, подобные той штольне?
– Нет. Это единственное.
– Отсюда до того, как ты сказал, скверного места, добираться долго?
– Вообще-то штольня, о которой идет речь – это самое отдаленное место на всей каменоломне, но мы и так отошли от главного входа на весьма приличное расстояние… Так что если отсюда до той замурованной штольни добираться по прямой, опасными ходами – то идти придется не так и далеко, а вот если отправиться обычным путем, то…
– Я поняла. Варин – обратилась я к женщине, – Варин, нам надо идти туда.
– Куда? В замурованную штольню?
– Да.
– Зачем? – Гайлиндер был удивлен. – Говорю же: выход из нее был заложен каменными блоками очень давно, не один десяток лет тому назад! Оттуда наружу не выбраться, как ни старайся. Да и в самой штольне, наверное, уже обрушения есть…
– Лия, ты действительно уверена, что нам стоит идти туда? Но зачем?
Надо же, Варин тоже подтачивает червячок сомнения. Я бы ей все пояснила, да на это придется потратить немало времени.
– Варин, поверь мне, пожалуйста – надо идти туда. Только там у нас будет призрачный шанс выбраться.
– Что ж, если так… Молодой человек – обратилась Варин к Гайлиндеру, – вы сумеете довести нас до того самого места, о котором сейчас шла речь? Вы сами там были?
– Простите, но я не понимаю, зачем вам это надо. Это бессмысленно! Сказано же было – там нет выхода. Повторяю: штольня замурована очень и очень давно, десятки, если не сотни лет назад!
– Молодой человек, вы мне не ответили.
– Вы о чем? А… Нет, сам я в той штольне ни разу не был. Рядом – было дело, работал, но и только…
– А кто-нибудь из тех, кто сейчас находится рядом с вами – они бывали там? В этой самой штольне со скверной репутацией?
– Я как-то был в тех местах – неохотно заговорил один из закованных, мужчина с очень смуглой, почти черной кожей. – Вначале рядом с ней работал, у нас тогда шла обычная выемка камня. Потом мастер заявился, взял троих работников, и меня в том числе, ну, и направился вместе с нами и охранником… в общем, туда. Не знаю, что именно ему в тех местах понадобилось. Думаю, он тамошние галереи осматривал – все же в каменоломне оникса становится все меньше, и рано или поздно, но придется добывать камень и там, куда пока стараются не соваться. Вот мы и оказались в том паршивом месте… До конца штольни, правда, так и не дошли. Впрочем, и были-то мы в той галерее недолго. Тяжело… Верно Командир сказал: там будто давит что-то на душу, выматывает… Не знаю, как это чувство точнее описать. Я хоть и ушел оттуда, а все одно на сердце долгонько паршиво было, ныло и не отпускало, всякая чушь в голову лезла… В общем, нечего там делать. К тому же я слышал, как мастер говорил кому-то, что в тех местах оникс почти весь выбран…
– Идем туда – я поднялась на ноги. – Все одно нам здесь ждать нечего, у выхода засада, а наутро к охранникам у входа подойдет подкрепление. За ночь на каменоломнях ждут прибытия еще одного военного отряда – он должен объявиться в течение ближайшего времени. А с утра, если мы сами на поверхности не покажемся, уже охранники вместе со стражниками облавой по всем штрекам пойдут. Даже невольников на работу не погонят до того времени, нока нас не отыщут.
