Текст книги "Пленники судьбы (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 87 страниц)
– Кисс, – попросила я парня, – подержи этого мальчишку, или хотя бы скажи ему, чтоб не очень кричал, когда я из него сюрикены попытаюсь вытащить.
– Сам вытащу – Кисс достал свой нож.
– Погоди! Надо сначала обезболить! И потом, нож у тебя уж очень…
– А он потерпит – неприятно ухмыльнулся Кисс. – Так ведь, пацан? И не криви рожу, я по твоим глазам вижу, что ты понимаешь наш язык. Кстати, Лиа, у меня хороший нож, чистый…
– Кисс!
– Что, Кисс? – мой спутник распорол пропитанную кровью ветхую ткань штанов на ноге у парня. – Этому пацану прекрасно известно, что за тот номер, что он пытался выкинуть с нами еще совсем недавно, его должны были вздернуть первым. Причем повесили бы его на самом высоком дереве, и в назидание другим. И никто, в отличие от тебя, не стал бы думать о том, что этот сопляк мал, неразумен и что со временем он еще может исправиться. Да за одну только пораненную лошадь его должны были просто размазать по дороге!
– Эй, ты там поосторожнее! – не выдержала я, глядя на то, как лихо Кисс орудует своим ножом, извлекая застрявшие звездочки из тела мальчишки. – Все же в живом теле копаешься, не в дорожной сумке!
– Зато он бы с удовольствием покопался в наших бездыханных телах… Так, пацан?.. Лиа, забирай трофеи – и Кисс попытался сунуть мне в руки сюрикены.
– Сам отдай эти звездочки Трею! А я парня посмотрю… Бинты принеси!
– Ага, подай, принеси, унеси…Кстати, парень, сразу предупреждаю тебя: еще раз попытаешься укусить эту девушку – и я в тот же миг эти звезды, что только что выковырял из твоего тела, воткну назад, причем затолкаю их поглубже. Усек? Советую даже не пытаться проверить это мое обещание. Сдержу.
Пока я осматривала раны мальчишки и перевязывала из принесенными бинтами, все так же зло глядящий на нас мальчишка стал что-то говорить Киссу, причем в его детском голосе, кроме неприязни, стали появляться нотки отчаяния. Когда я попыталась было вмешаться в их разговор, Кисс махнул рукой – иди, дескать, отсюда, дай нам поговорить, здесь бабам слушать нечего… Что ж, надо, так надо, беседуйте, коты бродячие…
Пошла к остальным. Пусть Оран и сказал, что наши парни из схватки вышли всего лишь с царапинами, но, тем не менее, у них кое-где на одежде были пятна крови. В особенности не помешает поглядеть на рану Стерена – судя по тому, как у него идет кровь, «царапина» в том месте должна быть довольно глубокой. С этим следовало сейчас же разобраться, на такой жаре раны запускать никак нельзя…
Несмотря на возражения пожилого стражника, заставила его снять и рубаху, и кольчугу. Что ж, я была права в своем предположении: хотя удар мечом был им получен вскользь, но, тем не менее, по касательной задело шею, так что тут требовалась срочная помощь. Остановила кровь, соединила рассеченную мышцу, наложила повязку…
– Ну, чего там? – а наш стражник, несмотря ни на что, все же понимает, что к таким ранам, как у него, не стоит относиться наплевательски.
– Сейчас около дела… Нормально, в общем. Все, одевайся – я кивнула Стерену на брошенную одежду. – Только не в это… Достань чистую рубаху, а не то прежняя кровью залита. И кольчугу свою на какое-то время убери подальше. Ничего, ты у нас мальчонка крепкий, заживет на тебе все, как на собаке.
Стерен только ухмыльнулся и пошел к своим дорожным сумкам за чистой одеждой. Ладно, а мне бы не помешало также осмотреть остальных раненых, а то Орану в одиночку сложно это делать: все же в помощи нуждаются как мои товарищи по обозу, так и напавшие на нас – они все такие же люди, как и мы. Кстати, наши лошади тоже получили болезненные раны, во всяком случае те лошади, которых мальчишка успел достать ножом – наверняка. Тоже поглядеть бы не помешало…
– Эй, вояки, к вам вопрос – это Кисс, несет на руках того самого мальчишку. Спрашивает он, между прочим, на языке Харнлонгра. А парень на его руках плачет, причем слезы, чувствую, самые настоящие, не притворные, вызванные подлинным горем. Как видно, Кисс нашел общий язык с этим парнишкой. Ну, то, что Кисс всегда находил точки соприкосновения с такими вот мальчишками – это я уже давно заметила. Любой, даже самый недоверчивый ребенок оттаивал в его присутствии, а чуть позже и вовсе был готов пойти за Киссом хоть на край света. Вспомнить хоть Толмача с Лисом – оба парня чуть ли не в голос плакали при расставании с ним… Я уже давно поняла, что дело здесь было не только в необыкновенном обаянии светловолосого парня. Здесь присутствовало еще что-то, куда более личное. Возможно, в обращении Кисса с детьми сказывалось нечто из того одинокого детства, о котором он как-то обмолвился мне. Впрочем, говорить о том периоде своей жизни парень отказывался наотрез…
Опустив парнишку на землю подле наших телег, Кисс спросил:
– Вояки – неудачники, не ответите мне на самый простой вопрос: отец этого пацана жив или нет?
– Тебе что за дело? – огрызнулся кто-то из лежащих на земле.
– Значит, есть дело, если спрашиваю. Ну, чего молчите?
Никто из раненых ничего не ответил, лишь некоторые отводили глаза в сторону.
– Тогда, может, ответите мне: кого вчера вечером повесили на площади в поселке? Только не говорите, что не знаете. При том присутствовали, считай, все, кто только оказался в тех местах. Молчите? Можете не отвечать, мы тоже знаем, что повесили тех троих, кого захватили живыми в схватке у дороги. В числе тех повешенных был и отец этого парнишки. Правильно?
Опять никто ничего не ответил, но общее молчание было красноречивее многих и многих слов. Значит, я не ошиблась: тот мужчина, и верно, был отцом этого взлохмаченного парня…
– Понятно… – протянул Кисс. – Парень, который из них пообещал тебе, что если ты остановишь обоз и поранишь лошадей, то твоего отца отпустят?
– Его здесь нет… – парень вытер мокрое лицо замызганной ладонью. – Нет его здесь… Они меня привезли сюда и сказали, что надо делать… Сказали, что если я все сделаю, как они велели, то батьку освободят… – и мальчишка снова заплакал, но уже без крика и визга, а тихо, как плачут обманутые дети.
– Молодцы – презрительно скривился Кисс, глядя на лежащих на земле людей. – Давно таких орлов не встречал. Ребенком прикрылись… Герои, одним словом. Прямо хоть награждай вас за сметливость и отвагу! Я мог бы понять, если б это еще правдой было – то, что его отец жив, и что его отпустят, если пацан вам поможет… А ведь вы все хорошо знали, что отец этого парня еще вчера был казнен! Он уже второй день на Небесах, и сейчас уже не имеет смысла уточнять, на какие из Небес он угодил, и за какие именно грехи там оказался. Я просто спрашиваю: вам, здоровым лбам, не стыдно было так ребенка обманывать? Или и ему собирались потом по горлу ножиком махнуть?
– Тоже мне, праведник выискался… – пробурчал один из лежащих на земле, высокий мужчина с перебитым носом. – Проповеди читать вздумал… Можно подумать, ты святее самого Всеблагого…
– Ну, людям с праведной жизнью среди нас делать нечего. Не тот мы народ, а проповеди читают в храмах, да для вразумления согрешивших. Я же могу прочесть только отходную. И именно этим сейчас начну заниматься, если вы мне не скажете, где среди вас тот, который заставил этого пацана жизнью рисковать.
Над дорогой повисло тяжелое молчание. Мы тоже помалкивали, с интересом прислушиваясь к разговору. Кисс ожидал ответа, а у раненых явно не было желания разговаривать с нами.
– Ну, мужики, и где же этот человек? Чего молчите?
– Тебе надо, сам и ищи! – снова огрызнулся все тот же мужик с перебитым носом..
– Значит, мне надо приниматься за отходную…
– Можно подумать, ты родственника встретил – буркнул один из раненых. Послушай тебя, так это не простой мальчишка, а сокровище какое заморское… Да таких пацанов по деревням да весям бродит видимо-невидимо. Вырастет – такая же шваль будет, как и его папаша многогрешный.
– Я спрашиваю у вас, где еще один из ваших…
– Он там, – вновь хлюпнул носом мальчишка – вон там, за теми кустами стоит…Я его только что видел… У него голова приметная… Рыжая…
Мы невольно повернули головы в ту сторону, куда кивнул мальчишка. Ну, там, и верно, росло несколько высоких кустов, за которыми вполне может стоять человек. Кисс, глядя в сторону кустарника, сделал приглашающий жест рукой – давай, мол, выходи, ждем… Первое мгновение из-за кустарника никто не показывался, а потом из-за них вышел мужчина, и, не торопясь, пошел к нам.
Я его узнала – это был тот самый рыжеволосый гвардеец, что чуть не поссорился со Стереном на постоялом дворе. Он тогда еще в разговоре с нами повел себя довольно грубо… Да, точно, это он, один из приближенных маркиза. Во что интересно: рыжеволосый сам в бой ввязываться не стал, наблюдал за схваткой со стороны. Похоже, он из тех, кто, хоть единожды примерив на себя роль командира, уже считает ниже своего достоинства драться наравне с подчиненными. Хотя, судя по его походке и мягким движениям, он опасный противник. А может, просто решил, что не стоит тратить свои силы на захват какого-то мелкого обоза – с заезжими людишками гвардейцы справятся и без него.
Рыжеволосый идет к нам не торопясь, и ничего не опасаясь. А чего ему бояться? Горячка боя схлынула и нападать на него никто не собирается – все же сейчас не война, когда врагов убивают при одном лишь появлении. Понятно, что никто не будет кидаться на него с ножом. К тому же одно дело – схватка между воинами (пусть и не очень честная), и совсем иное – нападение на человека, который добровольно идет к нам, не обнажая свой меч. Вот в этом случае уже нас вполне могут вздернуть за то, что мы попытались убить верного слугу маркиза Д'Дарпиан, подошедшего к нам с вложенным в ножны оружием. И свидетелей будет полно – все те же гвардейцы маркиза, пусть и раненые. Понятно, что мы не будем пускать их всех под нож только для того, чтоб они кому и ничего не рассказали.
– Н-да, – произнес рыжеволосый, подойдя к нам – должен признать: не ожидал я подобного от своих… Никак не ожидал. Разделали вас примерно так же, как бабка потрошит селедку на кухне – обратился мужчина уже к лежащим на земле гвардейцам. – Не скажу, что вы все дармоеды, но то, что за последнее время напрочь забыли, как берутся за меч – в том и сомнений нет. Вряд ли подобное может понравиться маркизу Д'Дарпиан, когда он узнает про вашу доблесть. Отныне вы все у меня забудете, что такое лень, бутылка и теплая постель с бабой. Конечно, куда лучше и приятней лапать селянок, заливать глотку и целыми днями дрыхнуть без задних ног, вместо того, чтоб тренироваться! И вот результат – не можете справиться даже с какими-то дешевыми наемниками, нанятыми мелким купчишкой за гроши и жратву.
Судя по сопению раненых, ничего хорошего им такое обещание не сулит. А, на мой взгляд, люди маркиза сражались вовсе не так плохо…
– Теперь поговорим о вас – рыжеволосый перевел взгляд на нас. – Как я успел заметить, среди вас имеется пара-тройка сравнительно неплохих рубак. Считайте, что вам несказанно повезло: кое-кто из вашей братии имеет возможность поступить на службу к маркизу, а он в деньгах своих людей не обижает. Во всяком случае, в ваших карманах появится куда больше золота, чем может заплатить вам этот сквалыга-купец. Если я замолвлю за вас словечко господину маркизу, то он мне не откажет. Что касается остальных, то с каждым из них не помешало бы разобраться отдельно…
– Слышь, ты, недоделанный… – Стерен стал застегивать на себе чистую рубаху. – С этими своими предложениями вербуй крестьян на рыночной площади. Может, они и согласятся. А я с такими, как ты, не то что служить вместе, а даже находиться рядом не хочу.
– Что ж, старик, ты уже не впервой нарываешься – усмехнулся рыжеволосый. – Как видно, с перепугу совсем думать разучился, несешь невесть что. Старость, конечно, уважать надо, только вот я не могу относиться с почтением к выжившему из ума старику. Ну да делать нечего, мы с тобой сегодня же все наши недоразумения разрешим. Не выношу, когда мне кто-то нахамит, и без расплаты уйдет – зашелестел вытаскиваемый им меч. – Так что давай-ка, дед, выходи, следует поучить тебя уму-разуму. Его у тебя от старости явно не хватает, надо бы прибавить. Да и остальным из вас, всем, кто пришел в нашу страну из-за Перевала, не помешает увидеть, как владеют мечом настоящие мастера. В вашей стране, как я слышал, все больше дубиной машут…
– Погоди! – остановил Трей Стерена, шагнувшего было к рыжеволосому. – Разве ты не понимаешь: он нас провоцирует. Ему моя голова нужна, а все эти его слова насчет тебя – это так, шумовая завеса. Тут и думать нечего: хозяин велел ему мою голову привезти, за рану сынка пытается свести счеты, оттого и послал этого… Хорош мастер меча – вызывать на бой раненого соперника! Еще бы: так легче и куда безопасней, и всегда можно победителем себя считать! Ты, рыжий, хорошо устроился за пазухой у своего хозяина: пока твои люди сражались, ты в кустах стоял, наблюдал, а теперь, когда все закончилось, можно и самому за меч схватиться, показывая свою беспредельную доблесть. А как насчет меня? Не побоишься получить трепку на виду у своих подчиненных? Да не бойся: я тебя убивать не буду. Как ты сам только что сказал, всего лишь поучу уму-разуму…
– Кто? Ты? – рыжеволосый презрительно хохотнул. – Э, да тебя, никак, кансай здорово по башке хвостом приложил, оттого ты сейчас и храбрый такой. Ты, сопляк, после того, как вам повезло и ты случайно зверя завалил, о себе слишком много воображать стал…
– Да ты, никак, мне завидуешь? – Трей чуть усмехнулся. – Ну да, между словами о своей беспредельной храбрости и умением сражаться, вообще-то, есть разница.
– Ты, как видно, считаешь, что теперь лучше тебя мечника нет? Дурак. Ничего, сейчас я твои заблуждения подправлю, объясню всем, сколько ты стоишь на этой земле… Тем более, если свою белобрысую голову сам мне предлагаешь, то таким предложением грех не воспользоваться. Хотя наглых щенков я обычно хлыстом вразумляю, – рыжеволосый поманил к себе пальцем Трея, – но для тебя, так и быть, сделаю исключение. Иди сюда, сопляк. Покажу тебе, где у меча рукоять находится…
Я чуть не фыркнула. Впрочем, у кое-кого из наших на лице также промелькнула улыбка. Обманчиво-юный вид Трея сбивал с толку многих, и рыжеволосый не был исключением. И то верно: глянь на Трея со стороны – неопытный парнишка юных лет! Скажи кому, что этому юноше уже под тридцать – ни за что не поверят! Оттого вначале и не относятся к нему всерьез.
Впрочем, у рыжеволосого это заблуждение развеялось быстро. После первых же ударов. И сразу же с его довольного лица сползла насмешливая улыбка. Он понял – перед ним серьезный противник, из числа тех, кого ни в коем случае нельзя недооценивать. Более того: с ним не стоило и связываться…
Я же, наблюдая за их поединком, поняла, отчего Трей раньше был личным охранником Правителя. Кошачья грация, удивительное владение мечом, совершенство движений, умение отражать самые сложные удары… Интересно, где он так научился владеть оружием? Ведь как бьется, что со стороны смотреть – одно удовольствие! Два по-настоящему сильных бойца друг против друга… Вон, даже раненые, ненадолго позабыв о своих увечьях, во все глаза наблюдают за боем, за схваткой двух умелых воинов, и постепенно досада и неприязнь на их лицах сменяются на удивление и уважение. Да уж, такое зрелище грех пропустить! Но Трей!.. Если честно, то не ожидала… Хорош, слов нет до чего хорош! Настоящий воин, мастер меча, и это несмотря на кажущуюся молодость и слабость!
Я уж не говорю про восхищение Треем Койена – какое, дескать, мастерство!.. А какая, мол, пластика!.. Такое предок в своей прежней жизни встречал не часто… А нечего понапрасну завидовать! Оно и понятно – абы кого Вояр к Правителю личным охранником никогда б не поставил! И хотя у нас с Треем были весьма прохладные отношения, но, тем не менее, должна признать: он настоящий боец, умелый, ловкий и храбрый. Что ж, такому за его высокое мастерство, и верно, можно простить многое, в том числе и некоторую замкнутость и неуживчивость.
Но следует признать, что и рыжеволосый также был опытным и умелым бойцом, и как бы я к нему не относилась, но мечом он, и верно, владеет отменно. Двигался легко, и под тканью его тонкой рубашкой было видно, как на тренированном теле бойца перекатываются тугие мышцы. По сравнению с ним невысокий Трей казался подростком. Но это только казалось.
Рыжеволосый сразу понял, что нарвался на противника, не только равного по мастерству, но и кое в чем превосходящего его, всеми признанного мастера меча. Понятно, что такому, как он, трудно принять подобное, и теперь рыжий будет биться до конца, надеясь на то, что все же сможет взять верх над этим никому не ведомым пришельцем из-за Перехода. К тому же таким молодым, что проигрыш этому мальчишке будет считаться чуть ли не позором…
Вон, уже у обоих на одежде стали появляться красные пятна, хотя у рыжеволосого их куда больше, чем у Трея. Все-таки задели друг друга, охламоны! Впрочем, странно бы ожидать иного… Это настоящий бой на мечах, а не шуточная схватка на детских палочках. Еще раз посмотрев на раненых гвардейцев маркиза, поняла, что почти все они, сами не отдавая в том отчета, стали болеть не за рыжеволосого, а за Трея. Как видно, прежде гвардейцы были настолько уверены в бесспорном и подавляющем превосходстве своего командира над любым противником, что теперь из чувства разочарования встали на сторону нашего парня. А может, это было самое обычное уважение к тому, кто это заслуживает, негласное признание его мастерства в схватке с тем, кого они считали непобедимым…
Не скажу, что все закончилось быстро. Каждый из мужчин сражался до конца. Оба тяжело дышали, с обоих лил градом пот… Ох, парни, парни…Что один, что второй – оба устали, оба хотят победить, опустить меч и, наконец, перевести дух и успокоить бешено колотящееся сердце. Ну же, Трей, давай! И парень будто понял меня. Он умело ушел от глубокого выпада, а когда рыжеволосый попытался было ударить на возврате, Трей сам резко вывел свой меч вперед, с силой ударив по хищной полосе чужой стали… В следующий момент, сверкнув в воздухе, меч рыжеволосого отлетел в сторону. Лихо! И в тот же миг меч Трея оказался приставленным к горлу рыжеволосого:
– Сдаешься? – в голосе парня не было торжества победителя. Скорее так говорят, пытаясь поставить точку в надоевшем разговоре.
Рыжий, ну скажи ты «да», подумалось мне. Ведь по правилам в этой ситуации Трей имеет полное право или продолжить бой, или же добить поверженного противника. Все зависит от его решения, которое в любом случае никто не будет осуждать.
– Нет… – рыжеволосый, зажимая рукой окровавленный бок, медленно покачал головой. – Нет… И я не признаю твоей победы…
– Ну, нет, так нет. Вольному воля… – и Трей сделал короткий выпад мечом, дважды чикнув наискосок острым лезвием по груди рыжеволосого, а затем, мгновенно оказавшись подле него, ударил рукояткой меча по мокрой рыжей голове… Когда тот без сознания рухнул на землю, Трей повернулся к раненым гвардейцам:
– Все. Мужики, вы все хорошо знаете законы дороги. Догадываетесь, как называется то, что вы хотели сделать с нами. Мы, в свою очередь, понимаем и то, что вы не просто так напали на нас. Знаю, что это такое – выполнять приказ, пусть даже он вам и не по душе. Так что, думаю, это будет справедливо – мы с вами расходимся без обид друг на друга и, тем более, без претензий. У нас с вами была честная схватка, и в ней мы просто оказались сильнее…
– Не вы сильнее, а нам не повезло… – снова пробурчал все тот же раненый.
– Хорошо – вступил в разговор Стерен. – Пусть вам не повезло. Бывает. Так и передайте своему хозяину. А за сим, как говорится, разбегаемся подобру-поздорову.
– Погоди… Вы что же, нас отпускаете?!
– А на кой вы нам нужны? – искренне удивился старый охранник – Что с вами делать прикажете? Развесить за шею вдоль дороги? Должен заметить, что украшение из вас получится никудышное. К тому же веревку жаль, да и в пути она еще не раз может пригодиться. Доставить вас всех скопом в ближайший город и сдать местной страже? Так мы там не одну седмицу проведем, пока ваши следствие будут проводить. Не везти же вас в Нерг на невольничий рынок!
– Погоди… Ты нас не обманываешь?
– Зачем? Конечно, не мешало бы вас для острастки и для просветления ума отвезти в Нерг, на тот самый рынок, где людьми торгуют, да показать, что бывает с теми, кто на дорогах шалит… А что, имеем на это полное право. Только вот пока мы до страны колдунов доберемся, да на рынке возиться будем, так на ваше лечение и прокорм потратим куда больше, чем сумеем выручить за всех вас, если даже скопом продадим… Так что, считайте, что легко отделались. Хотя всем вам не помешало бы еще разок надавать по шее. Для ума.
– Как… И оружие оставите?
– Я забираю себе этот меч – это Трей. Он уже поднял с земли меч рыжеволосого и сейчас снимал с пояса неподвижно лежащего человека ножны. Нет, ну насколько же этот рыжий в себе был уверен – даже ножны перед боем отстегивать не стал! Давно, видно, на хорошего противника не нарывался… – По законам схватки я имею на это полное право, особенно если учесть, что за учебу – тут Трей усмехнулся, – за учебу положено платить. А меч у вашего парня хороший, от такого грех отказываться. Я обычно не забираю себе чужое оружие, особенно если противник ведет себя достойно, но ваш парень сам напросился, так что пусть пеняет сам на себя. Так и передайте вашему командиру, когда он в себя придет.
– А как насчет всего остального?
– Свалим в одну кучу ваше добро, – пожал плечами Стерен, – потом его разберете, когда мы уедем. И лошадей ваших не тронем. Мы ж не тати какие, а честные люди. Что касается вас, голуби мои придорожные… Хотя вы, парни, сейчас пораненные, но все ж среди вас имеются и такие, что в состоянии доковылять до ваших лошадей – вы должны были оставить их неподалеку. Приведете их сюда. А своих тяжелораненых погрузите на телегу, и худо-бедно, но все вместе доберетесь до своего хозяина. В общем, как вам поступать дальше – разберетесь сами.
– Ну, будет нам от маркиза… – с тоской вздохнул мужик.
– Извини, – хмыкнул Стерен, – с этим разбирайтесь сами. Ну да отбрешетесь как-нибудь, наверное, не впервой…
– Тогда хоть раненых в телегу помогите уложить! Нам сложно…
– Мужики, не борзейте! – отрезал Стерен. – Того и гляди, еще попросите вас до места довезти, с рук на руки маркизу сдать, да вдобавок к этому еще и попросить, чтоб он вас здорово не журил за то, что головы с плеч проезжим людям не поснимали! Нападать на нас чуть ли не из-за угла – это вы можете и без чужой помощи, а уложить своих раненых друзей-приятелей в телегу – на это у вас что, пупок развяжется? Управляйтесь сами, а нам пора…
Тем не менее, сразу отправиться в путь у нас не получилось – все же надо было осмотреть раненых, и самых тяжелых хотя бы перевязать. Как видно, люди маркиза оценили то, что мы никого из них не убили, да и в дальнейшем обошлись с ними не как с врагами. Вон, уже и разговоры пошли едва ли не дружеские…
Меня вообще удивляют взаимоотношения между мужчинами! Вот, например, сейчас, так и витает в воздухе что-то вроде: ну, мол, сцепились мы промеж собой, ну, поранили друг друга, но, тем не менее, врагами расставаться не стоит! Дескать, бывает, дело житейское, сегодня вы нам всыпали, а завтра мы вам постараемся дать достойный ответ, а пока распрощаемся до следующей встречи, и направимся каждый своей дорогой, уважая друг друга. Н-да, окажись на их месте бабы – разбежались бы смертельными врагами на всю жизнь, а у мужчин все куда проще.
Помогла перевязать рыжеволосого, который все еще находился без сознания. Следует признать очевидную вещь: Трей ему очень неплохо приложил по голове, не скоро еще этот рыжий парень в себя придет, особенно если учесть, что он и кровушки своей потерял немало. Вон, вся одежда на его груди кровью пропиталась. Ох, Трей, Трей, ну зачем тебе нужно так рисковать? Та неровная полоса, которую ты в конце вашего боя нанес этому парню своим мечом – эта рана пусть и не смертельная, но достаточно глубокая. Во всяком случае, шрам на груди рыжеволосого останется навсегда, если, конечно, этот рыжий парень не отыщет хорошего знахаря, чтоб тот свел с его груди эту изломанную белую полосу. А рыжий в любом случае будет пытаться то сделать…
Дело в том, что это не просто полоса – Трей мечом начертил на груди поверженного противника букву V – победа. По всем законам схваток подобную метку ставят лишь настоящие мастера меча проигравшему бой сопернику, и только в том случае, если хотят показать, что в мастерстве владения мечом стоят выше противника. По правилам поединков, Трей имел полное право даже напрочь вышибить дух из рыжего парня, но не сделал этого, и, как мне кажется, гвардейцы маркиза этот жест оценили правильно.
Оставить жизнь побежденному и забрать его меч… По-своему это справедливо, хотя, не думаю, что рыжеволосый, когда придет в себя, будет рад подобному. Не скажу, что потерять свой меч в схватке – это позор, но и хорошего в том ничего нет. Впрочем, рыжий, ты сам виноват: признал бы, что сдаешься, и Трей тебе ничего б не сделал, и оружие твое не тронул. Я за эти дни успела присмотреться к этому невысокому светловолосому парню, и поняла, что он без особой на то нужды не будет влезать в чужие проблемы, и сам без дела задираться не станет, но, в случае чего, обидчикам спуску не даст…
Что касается тебя, рыжий, то вряд ли отныне ты вновь будешь тренироваться с обнаженным торсом, демонстрируя всем свою силу и умении, а заодно и крепкое, отточенное тело. Про то, какие восхищенные взгляды кидали на тебя женщины, и как завистливо глядели мужчины – про то я уже не говорю… Эта буква V означает, что тебя не просто победили, а еще и нанесли на тело отметину, которую ставят лишь проигравшему бой противнику. Ничуть не сомневаюсь, рыжий, что для тебя это самое страшное оскорбление. К тому же твой авторитет непобедимого бойца, до того незыблемый, заметно покачнулся в глазах подчиненных, а подобное не прощается…
Трей, ну неужели тебе самому не ясно, что этот рыжеволосый теперь не успокоится до тех пор, пока вновь не вызовет тебя на новый поединок? Как мы поняли из разговоров раненых, рыжеволосый считается одним из лучших мечников Харнлонгра. Теперь, после полученной им раны, он, кровь из носа! но должен доказать всем, и в первую очередь себе, что может победить этого с виду совсем молодого парня, и что сегодняшнее поражение – это просто нелепая случайность, которая может подстерегать любого! Да и свой меч вернуть захочет – для него это уже дело принципа… Ох, парни, парни, и отчего вам вечно нужно что-то всем доказывать? Впрочем, тут уже Койен, вздохнув, сказал мне нечто вроде того, что, дескать, вам, бабам, этого не понять…
Единственное, что нас беспокоило, так это вопрос – куда деть раненого мальчишку. С одной стороны, нам до него нет и не должно быть никакого дела – он и лошадей наших поранил, и ножом в Лесана кинул. И все же…
Мальчишка вцепился в Кисса, как в надежную опору, и ни за что не желал его отпускать. Впрочем, нам и самим было понятно, то оставлять здесь парнишку не стоит – негоже людей бросать просто так, без помощи. Гвардейцам он не нужен, да и не возьмут они его с собой, а отца мальчишки вчера казнили, и неизвестно, что с этим пацаном будет дальше. Как мы поняли из его сбивчивого рассказа, мать мальца умерла еще год назад, и с того времени он жил вдвоем с отцом. Ни своего дома, ни хозяйства у них не было – так, останавливались то здесь, то там. Все вырученные от дорожных грабежей деньги отец спускал на постоялых дворах, и о будущем особо не беспокоился: дескать, мы – вольные птицы, проживем и так! Пока на свободе – надо гулять от души, чтоб было о чем вспомнить потом!..
А сейчас, после того, как отца не стало, парню податься, считай, некуда. У него оставалась единственная надежда на то, что в одном из небольших городов на нашем пути живет бабушка, мать казненного отца парнишки. И хотя эта женщина, по словам парня, недолюбливала его, но все же сейчас это был единственный родной человек, оставшийся у него на этом свете.
В общем, дело кончилось тем, что мы решили взять парнишку с собой, довести до его бабушки, которая живет не так далеко отсюда. Всего один день пути. Нравится нам это, или нет, но надо бы парня доставить до того городка, а не то куда ему самому добраться до нужного ему места, хромому! Все же сюрикен Трея серьезно повредил колено парня… Лечи его еще… Хм, а похоже, что парень не врет, и верно хочет отыскать свою родню…
Как мне кажется, Варин не очень понравилось, что у нас появился новый попутчик, но особо возражать она не стала. Я ее понимаю: мальчишка – это новые проблемы, которых следовало бы избегать. А с другой стороны, бросать парнишку на произвол судьбы тоже не следует – все же мы люди, и не стоит лишний раз увеличивать зло в этом мире. Единственное, что Варин сказала Киссу: с парнем разбирайся сам, но чтоб у границы с Нергом этого пацана с нами не было. Ну, это нам понятно и без слов – незачем тащить ребенка, пусть даже такого вредного, в страну колдунов.
Табин, правда, недовольно фыркал и морщился, глядя на парнишку, но мнением бывшего управляющего никто особо не интересовался. И без него решим, как нам следует поступать.
Дело закончилось тем, что Кисс посадил парнишку ко мне в телегу – давай, мол, вези парня и береги его. Все бы ничего, да только этот парень глядел на меня, как на своего личного врага. Ну, тут уж ничего не поделаешь – все мы, за исключением, пожалуй, Кисса, в его глазах выглядели чуть ли не извергами, из-за которых он потерял отца. Хорошо еще, что пацан пока не огрызался, и зубы больше не показывал. Ладно, лезть к нему в душу я не собираюсь, а что до всего остального, то уж пару дней его присутствия я как-нибудь переживу.
А нам пора уходить, и побыстрее. Все же здесь еще находятся владения маркиза, так что чем быстрее мы покинем эти благословенные места, тем лучше. Как-то не глянулись нам ни горячее гостеприимство маркиза, ни его посланцы, ни он сам.
Уже отъезжая, я уловила обрывок разговор двух гвардейцев:
– … С самого начала было понятно, что нечего и связываться с ними, а уж тем более с этим молодым парнем. Раз он изловчился и завалил кансая, то и нас разделать под орех ему ничего не стоит. Надо будет об этом нашим сказать, чтоб знали, от кого им надо держаться подальше…
Хорошо, что Трей этого не слышал, а не то разозлился бы всерьез. Парень не терпит воспоминаний о его будто бы победе над кансаем… И еще мне стало понятно, что, судя по всему, маркиз от нас так просто не отстанет…
