Текст книги "Пленники судьбы (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 87 страниц)
Все, хватит воспоминаний! Можно подумать, мне больше заняться нечем! Что прошло – то прошло, уже не вернуть, так что незачем забивать свою голову никому не нужными страданиями!
Итак, что там говорил Кисс? Скоро будет поселок при дороге… Что ж, неплохо уже хотя бы то, что мне лишний раз не придется возиться с приготовлением еды для всей нашей братии.
Нравится мне это, или нет, но в мои обязанности входила и возня с котлом и припасами. Хотя многие из нашего маленького отряда меня не выносили даже на дух, но ту еду, что я готовила, уписывали в два счета. Не хочу хвастаться, но парням нравилась моя стряпня, хотя, глядя на кислые лица некоторых из них во время обеда можно было подумать, что в тарелках у парней лежит не приготовленные мной каша или мясо, а стрихнин пополам с крысиной отравой, которую они, бедняги, вынуждены глотать чуть ли не насильно, под угрозой жестокой смерти. Ну, никак им не хотелось показывать, что я хоть что-то могу делать неплохо. Смех и грех смотреть со стороны, прямо детские обиды в песочнице! Ну-ну, изображайте из себя обиженных и подневольных, только вот котелок далеко немалых размеров с такой вот «отравой» все те же парни обычно чуть ли не вылизывали подчистую. Да и все остальное из того, что я готовила, уходило, можно сказать, влет…
Обычно мы старались не останавливаться в людных местах ни на отдых, ни на ночевку. Подобное было обычным делом в здешних местах. Ночевка на постоялых дворах в Харнлонгре была недешева, и, по возможности, проезжающие старались вставать на отдых в специально отведенных для этого местах при дороге, благо их, таких мест – площадок для отдыха, в этой стране было предостаточно. Именно так поступали многие: рачительные купцы – ночевали на свежем воздухе, берегли деньги, тем более, что именно для охраны обозов ими и нанимались стражники, а ночи в Харнлонгре стояли теплые, не в пример нашим северным, когда не более десяти седмиц в году весна и лето радуют нас своим теплом и светом. Все остальное время года в наших краях желательно ночевать только под крышей, а иначе холодные северные ветра живо напомнят о себе. В моей стране быстро заканчивается благодатное летнее время.
Оглядываясь по сторонам, и вспоминая рассказы Вена и Дана, должна согласиться с ними: все же очень красива эта страна – Харнлонгр. Прошло не менее двух седмиц с того дня, как мы миновали знаменитый Переход в горах, разделяющий Север и Юг, коридор в крутой горной гряде. В том месте горная гряда мало того, что сжалась, так она еще как бы разрывалась пополам, образуя между собой довольно ровный коридор. Именно он и назывался Переходом, словом с большой буквы. В любом разговоре было понятно, о чем идет речь. Если б не было Перехода, то, боюсь, связь между странами Юга и Севера осуществлялась лишь редкими сорвиголовами, причем это происходило бы лишь в летнее время и по узким горным тропкам, часть из которых свободна от снега всего-то лишь несколько месяцев в году.
Оттого-то Переход и был единственным местом, где можно было спокойно и без затруднений перейти с Севера на Юг, и наоборот. Именно здесь сходилась, если можно было так выразиться, главная артерия всех дорог. Шириной тот коридор был не менее пары верст, а в длину составлял не менее пятидесяти верст, если не больше. Во всяком случае, по этому коридору наш обоз продвигался без остановки чуть ли не целый день. Самое удивительное: как нам сказали, Переход – чуть ли не самое узкое место в бесконечной гряде скал. Лично мне сложно представить, какова обычная ширина горной гряды. Похоже, что это будет две, а то и три сотни верст крутых скал, обрывов, гор, уходящих вершинами далеко в облака…
С Лично с меня хватило и Перехода. Довольно мрачное место, почти всегда лежащее в тени скал, над которыми где-то далеко виднеется чистая полоска неба. Что же касается самого нашего перехода по этому мрачному коридору, то могу сказать лишь то, что там была пыль до небес, и бесконечный шум и гвалт от постоянного движения людей, телег, животных, многократно усиленный эхом от высоких стен… Лично Не знаю, как другим, но мне хотелось покинуть этот широкий коридор среди скал как можно быстрее. Таким, как я, там очень тяжело. Давят высокие стены, хочется на простор… А так как Переход – это было единственное место, где можно было безбоязненно перейти горы, то и движение тут было ничуть не меньше, чем на улицах Стольграда. Бесконечные караваны, обозы, табуны скота, люди…
Следует отметить, что войти в тот Переход оказалось не таким простым делом. Охранники и таможенники на входе и выходе, и таможенный сбор и на входе в Переход, и на выходе из него… Да уж, тут невольно приходило на ум, что в государственную казну наших стран, что моей, что Харнлонгра, постоянно течет весьма недурственный денежный ручеек от тех, кто идет через Переход. Пусть деньги с проезжающих взимаются небольшие, но, тем не менее, в общей куче эти монеты ежедневно вырастают в довольно неплохую гору, да и они, эти самые денежки, в казну поступают без остановки. Как говорят, доход от Перехода сопоставим чуть ли не с доходом от сбора урожая. Недаром колдуны Нерга так жадно рвутся прибрать к своим загребущим рукам это весьма денежное место.
Когда мы вошли в Переход, я оглянулась. Очень хотелось еще раз посмотреть а свою страну. Но, к сожалению, увидела лишь пыль, поднятую сотнями ног, колес, копыт, которую поднимал сильный ветер. Здесь, в Переходе, как мне сказали, ветер дует постоянно…
Помнится, я была удивлена: не такое больше расстояние между нашими странами – всего один дневной переход через горы – а за грядой скал нас встретил совсем иной мир, мир тепла и иной природы, мало похожей на суровую растительность Севера. Харнлонгр, страна Дана, которую он так любит… Хотелось бы мне встретиться с ним, или с Веном, но нельзя: мы обычные торговцы, идем по обычному пути, и с высокородными пересечься можем только случайно. Ну, нет, так нет.
Мы двигаемся здесь уж который день, а мне все еще сложно привыкнуть к тому, что вижу вокруг себя. Вроде и земля такая же, и растения на ней похожи на те, что растут и на моем родном Севере, но все же здесь все несколько иное. У нас в поселке вот-вот первые заморозки лягут на землю, или уже легли, а в Харнлонгре лето еще в самом разгаре.
Тут нет дремучих лесов и непроходимых болот, а те рощицы, что встречаются на нашем пути, лесом назвать язык не поворачивается. Купы деревьев пополам с кустарником. Так, перелески, и не более того. В основном здесь были ровные поля, уходящие за горизонт, и большей частью распаханные. Да уж, земля тут не пустовала! Я во все глаза смотрела на другое: зеленую листву незнакомых деревьев, на фруктовые рощи, безбрежные поля со зреющими овощами, на горки неизвестных мне ягод и плодов, которыми торговали у дороги, любовалась множеством цветов…
Вот что для меня было самым непривычным, так это цветники возле домов. Красиво, и даже очень! Совсем как у лесного домика Мариды… Но то была ведунья, ей и положено иметь необычное жилище, а у нас в поселке было не принято садить цветы около дома. Считалось, что это никому ненужная блажь. Плодородной земли вокруг моего поселка было совсем немного, и ту, что имелась, старались использовать в полной мере. Все место на огородах засаживали овощами, а возле домов обычно высаживали ягодные кусты. А на любом мало-мальски свободном от посадок месте высаживали чеснок – незаменимое лекарство против хворей. Зимы в моей стране долгие, суровые, и без запасов чеснока да без полных закромов затяжные холода пережить сложно. Тут уж не до цветов. Иногда случается и такое, что ближе к весне некоторые из людей думают лишь о том, как прожить хотя бы до первой травы…
И одежда жителей Харнлонгра тоже несколько отличается от той, что носят в моей стране. Здесь одежды куда более легкие, более яркие, да и пошив чуть иной. Даже свои дома местные жители строят отличающиеся от тех, что ставят на севере. У нас они сложены из толстых бревен, а здесь дома большей частью глинобитные. И окошки в наших избах небольшие, в отличие от тех, какие мы постоянно видим тут. Это как раз понятно: здесь, в Харнлонгре, не бывает ни таких пронзительных холодов, ни таких лютых зим, как за горной грядой. Да и лесов, подобных тем, что есть на моем родном Севере, здесь не имеется. Н-да, многое для меня здесь непривычно…
В придорожном поселке остановились на первом же постоялом дворе, который попался нам на глаза. Да еще название нам понравилось – «Счастливый путник». Хотя этот постоялый двор снаружи и отличался от тех, что были в моем родном поселке, но внутри различий было немного. Такие же длинные столы с лавками, закопченные потолки, запахи еды… Только вот слуги не бегают, а ходят не особо торопясь, будто тебе одолжение делают, что вообще к столу подходят. Хотя им бы не помешало двигаться пошустрей, а не то последние посетители разбегутся. Народу в зале, кроме нас, считай, нет, что не удивительно. Грязновато здесь, да и за чистотой на столах не помешало бы следить побольше.
Дожидаясь, пока Оран вернется от кузнеца, заказали обед. А по мне – так лучше бы мы этого не делали. Еда, подаваемая недовольными служанками, соответствовала обстановке: и без того старое жесткое мясо было пережарено, овощи переварены, а каша мало того, что подгорелая, так еще и несоленая… На мой взгляд, лучше какое-то время посидеть голодными, чем есть такую, с позволения сказать, еду, подаваемую на грязных тарелках. Впрочем, почти все, что нам принесли, так и осталось почти не тронутым. Да уж, на мой взгляд, местным поварам не помешало бы надавать по рукам за такое мастерство. И куда только хозяева смотрят? Это же просто напрасный перевод продуктов!.. В моем поселке подобных кашеваров – неумех давно бы прогнали взашей!
Удивительно, что на этот неухоженный постоялый двор вообще хоть кто-то заглядывал. Наверное, лишь такие, как мы, только по незнанию, и из числа тех, кто впервые находится в этих местах. В середине дня почти пустой обеденный зал на такой оживленной дороге – уже только по этому можно понять, что слава об этом постоялом дворе у проезжающих сложилась далеко не самая лучшая. В моем поселке хозяин такого постоялого двора разорился бы в два счета. Еще бы: мы тоже, зная, как здесь готовят, тоже проехали б мимо него, не оглядываясь. Про себя я усмехнулась: теперь мне стало понятно, отчего этот постоялый двор носит название «Счастливый путник». Любой, по ошибке заглянувший сюда, будет невероятно счастлив покинуть подобное заведение как можно быстрее.
Кроме нас в неухоженном помещении за пустым столом сидело лишь несколько местных забулдыг в надежде на то, что кто-либо из проезжающих от доброты душевной закажет им стаканчик местного вина. К нам один из таких подкатил – дескать, не желаете ли налить нам по глоточку, выпьем за ваше здоровье и легкий путь, расстараемся ради таких хороших господ!.. Ну, как подошел к нам, так и ушел ни с чем… Вновь в памяти возникла сестрица: ее муженек раньше точно так же на постоялых дворах клянчил у проезжающих выпивку-закуску… Ах, Дая, Дая, отхватила ты себе сокровище…
Еще чуть погодя в дверь со двора вошло шесть-семь смуглокожих людей в непонятных головных уборах. Ну, мы их обоз, остановившийся возле этого же двора, уже заметили в раскрытое окно – с десяток тяжело груженых телег прибыли в этот же поселок немногим позже нашего. Обоз как обоз – телеги, накрытые плотной холстиной, немногословные охранники… Я б не обратила на вошедших особого внимания, если бы один из вновь прибывших, прижимая руку к сердцу, и изобразив на своем лице нечто, похожее на улыбку, не подошел к нам. Ну да, хозяевам обозов всегда найдется о чем поговорить между собой. Хоть о той же дороге… А по мне – лучше б они обсудили, каким образом доходчиво втолковать хозяину этого постоялого двора ту простую истину, как именно нужно принимать у себя гостей. Иначе, боюсь, владельцу придется вчистую разориться в самое ближайшее время.
Прислушиваясь к разговору мужчин, стало понятно, что и эти люди остановились в поселке по той же причине, что и мы – им тоже надо было подковать коня. Потом зашел разговор о тяготах пути, о нелегкой доле торговца…
О чем они говорили дальше, я не слушала – поторопилась выйти на воздух. Этот чужой торговец стал неприятен мне с первого мгновения, как только я его увидела. Что именно мне в том человеке не глянулось – сразу и не скажешь, но вот то, что от него надо держаться на расстоянии – это я чувствую. Да и взгляд, который он то и дело бросал в мою сторону, мне совсем не понравился. Так покупатель смотрит на приглянувшуюся ему вещь, и прикидывает, стоит ее брать, или нет… Лучше мне на улице постоять, и за грузом лишний раз присмотреть, чем сидеть в том душном и грязном зале, и слушать разговоры ни о чем. Кстати, вот уже и Оран возвращается от кузнеца, так что вскоре можно уходить отсюда. Надеюсь, лошадей в здешних местах подковывают куда лучше, чем готовят местные повара.
Поселок я покидала с чувством облегчения. Не понравились мне здесь ни постоялый двор, ни люди, что подошли к нашему столу. Особенно был неприятен этот торговец. Первый раз увидела этого человека, а уже готова утверждать – с гнильцой человек. Хорошо, что я его больше не увижу. Мало ли кто в дороге встречается и пропадает из памяти. Но, как позже выяснилось, я напрасно надеялась на подобное…
На ночевку мы встали на одном из тех многочисленных мест, что на дорогах Харнлонгра специально отведены для отдыха путников. Там на большой площадке, вытоптанной сотнями ног и колес, уже находилась пара обозов, остановившихся на том месте раньше нас. По счастью, свободного места на той площадке было еще предостаточно, и нам разрешили остановиться. Все по правилам дороги: тебя примут к себе, пусть даже для кратковременного отдыха, лишь по общему согласию тех, кто занял это место раньше – ведь обычно не знаешь того, кто просится встать рядом с тобой. У человека на лбу не написано, кто это такой – честный путник, или из тех, у кого на уме только одно – как поживиться чужим добром. Закон дороги, где все негласные правила написаны многолетним опытом, и оттого-то они, эти правила, действуют на всех дорогах, в каждой из стран…
Я почти не удивилась, когда, уже в темноте, к месту нашей стоянки подъехал обоз того самого купца, которого мы встретили на постоялом дворе. Он, как и следовало ожидать, также попросился на ночевку. Что, ему до глубокой ночи надо было ехать без остановки, чтоб остановиться именно здесь? Обычно место для стоянки присматривают еще засветло – мало ли что… К моему величайшему сожалению, на площадке еще оставалось свободное место, да и ранее остановившиеся торговцы были не против принять на отдых еще один обоз, так что купец со своими телегами расположился неподалеку от нас, а при виде Табина тот смуглокожий торговец и вовсе расплылся в счастливой улыбке. Надо же, прямо как потерянный кошелек с деньгами отыскал, или друга задушевного встретил.
Парни в этот раз кривиться не стали и тот ужин, что я приготовила, смели в два счета. Оголодали… Я про себя хмыкнула: почаще бы вас потчевать так, так на том постоялом дворе – может, в будущем стали бы больше ценить тех, кто умеет готовить и кто о вас заботиться.
Ну вот, как того и ожидала – к нашему костру подошел давешний купец. Дескать, поговорить, время скоротать с хорошими людьми, все одно, дескать, мы уже познакомились еще на том самом постоялом дворе. Возвращаемся, мол, после торговли в северных странах к себе домой, в Узабил, впереди путь еще долгий…
Я невольно вздрогнула. Узабил… Та далекая страна, из которой был родом Бахор, тот самый парень – эрбат, которого убили на моих глазах в застенке… Не знаю, виновата я была в его гибели, или нет, но до сих пор меня гложет чувство вины за смерть этого парня. Спросить бы этого торговца, не знает ли он семью Бахора… А, впрочем, зачем? Если даже и знает – что с того? Не стоит лишний раз ворошить то, о чем больно вспоминать, и что ноющей занозой сидит в душе…
А у этих двоих все идут неспешные разговоры о погоде, о ценах на товар… Ну и пусть себе говорят, а я лучше пойду спать. Не сомневаюсь, что кто-то из нашей компании присмотрит за это парочкой.
Мы с Варин спали вместе на одной из телег. Туда и направлюсь, а остальные, в том числе и Варин, если им интересно, пусть сидят и слушают, сколько в разных странах стоит пуд фуража для лошадей.
Здесь такое удивительное ночное небо, завораживающее, усыпанное звездами… Хорошо лежать на телеге и, закинув руки за голову, любоваться этим волшебным небосводом. Вокруг тишина, разбавляемая лишь негромкими разговорами сидящих у костра людей, фырканьем лошадей да редким побрехиваньем собак. Не хочется закрывать глаза, лишь бы всматриваться в эту удивительную, манящую темноту. Такое впечатление, будто оказываешься в ином, неизвестном тебе мире, и плывешь туда, а все твои беды и горести кажутся мелкими и не стоящими внимания…
Посреди ночи кто-то осторожно потряс меня за плечо. Варин…
– Просыпайся – негромко сказала она мне. – Пошли.
– Куда?
– Недалеко. Только иди потише.
Я тряхнула головой, отгоняя остатки сна. Глубокая ночь, лагерь спит, лишь горит несколько костров, да еще не спят дозорные. Сидящий у огня Кисс попытался было встать, но Варин махнула ему рукой – сиди, мол, скоро будем, и, не таясь, пошла в сторону от площадки. Я последовала за ней. Не сомневаюсь, что дозорные видели, как мы уходим, но на это никто не обратил особого внимания – понадобилось людям отойти по своей надобности, так что с того…
Все еще не могу привыкнуть к тому, какие здесь ночи. Пусть теплые, но уж очень темные. Просто непроницаемо-черные. Такие в моей стране бывают лишь поздней осенью, когда ночное небо сплошь затянуто тяжелыми тучами, а снега еще не выпало… Только вот у нас в такие ночи хочется забраться под крышу, в теплый дом, ближе к печке, а здесь, под усыпанным звездным небом, темнота иная, притягивающая к себе, и вместе с тем опасно – завораживающая…
Варин шепотом пояснила мне: кое-что в разговоре Табина и того смуглокожего торговца ей очень не понравилось. На первый взгляд ничего особенного в их беседе не было, но, тем не менее, все не так просто. Был в том разговоре некий подтекст… К сожалению, разговор шел на языке Узабила, который Варин знает плохо, а если быть точнее, то очень плохо. А сейчас, когда весь лагерь спит, Табин и вовсе отошел куда-то в сторону, за пределы площадки, а вслед за ним направился тот самый торговец… Так вот, надо узнать, о чем они собираются говорить. Кроме Кисса одна только Варин знала, что я могу понять любой из языков, на котором только говорят люди…
Ага, вот и они, голубчики. Далеко от лагеря мужики отходить не стали. Уже хорошо, но все одно – чтоб подобраться поближе к беседующей парочке, нам какое-то расстояние пришлось даже ползти по земле. Невольно я позавидовала Варин – женщина двигалась совершенно бесшумно, в отличие от меня. За десяток саженей, которые мы с ней проползли, я успела не раз задеть ногой камни, да еще и умудрилась попасть рукой в какую-то ямку в земле, куда сразу же с неприятным шорохом посыпалась сухая земля…
На мое счастье, мужчины так увлечены разговором, что не обратили внимания на доносившиеся из темноты звуки. В темноте беседующих почти не видно, да и говорят они негромко, но в тишине слышимость неплохая, да и свое восприятие я подняла до предела. Так, интересно…
Вначале, как обычно, мне было ничего не понятно в трескотне чужих слов, но очень скоро все стало вставать на свои места, и потом и вовсе стало ясно, о чем идет речь. Надо же, а Табин на языке Узабила говорит очень даже неплохо… Как сказал бы Лис – чешет, как по писаному. Только вот, однако, о чем они договариваются!.. Интересно, очень интересно… Ну, мерзавец – он и есть мерзавец! Хотя такого даже я не ожидала от Табина! Вот это да!
Если честно, то в первый момент я просто не поверила услышанному. Табин что, шутить вздумал? Так для этого не место и не время… Да нет, шутить таким образом может только полный идиот, о Табин, что бы я о нем не думала, дураком не был. У него что, совсем головы на плечах нет? А если есть, то за такие штуки, что он собирается провернуть, ее, эту голову, можно потерять на счет раз… Или, может, я чего-то не знаю? Вдруг у Вояра были какие-то иные планы, о которых он нам ничего не сказал, и поручил их выполнение Табину?..
Повернувшись к замершей рядом Варин, я зашептала ей на ухо:
– Я, может, чего не понимаю…
– Давай без предисловий – отрезала женщина.
– Пожалуйста. Наш дорой Табин договаривается о продаже всей нашей пушнины, с которой мы идем в Нерг, этому торговцу. Предлагает ему купить весь груз вместе с повозками и лошадьми. Не скажу, что продает задешево, но и высокой эту цену тоже никак не назовешь.
– Даже так?
– А то! Табин говорит, что купец предлагает ему меньше четверти от стоимости груза, а тот торговец в ответ твердит, что, в свою очередь, тоже должен хоть немного заработать. К тому же тяготы пути, дорожные расходы… Вдобавок ко всему он все еще своими глазами не видел товара, и вынужден верить Табину на слово, а безоглядное доверие тоже чего-то стоит. Бумаги-бумагами, но сам груз пока что лежит в телегах… Кстати, Табин продает этому торговцу и телеги вместе с лошадьми… Как тебе это нравится? Причем сделка, кажется, движется к завершению…
Не могу утверждать наверняка, но Варин, кажется, не была удивлена. Как видно, ожидала от Табина подобной пакости.
– Погоди, погоди… – продолжала я вслушиваться в чужой разговор. – Тут еще… Вот это наглость! Ну, хмырь болотный!..
– Говори конкретнее.
– Не, ну такого я себе даже представить не могла!.. И как подобное этому хмырю на ум могло придти, а?! Вот козел! Вернее, оба эти мужика настоящие козлы!
– Эмоции можешь оставить при себе, а мне скажи, в чем дело.
– Этот южанин… В общем, кроме груза пушнины, он просит нашего ненаглядного Табина заодно продать ему и свою жену, то есть меня. Дескать, он заметил, что я все одно муженька не люблю, и вовсю на сторону поглядываю. Так что, по его мнению, для нашего дорогого Табина будет лучше от меня избавиться, и взять себе другую жену, более добрую и преданную, а уж меня-то этот покупатель сумеет наставить на правильный путь, научит, какой должна быть настоящая жена!.. И знаешь, этот хмырь – бывший домоправитель, вовсе не прочь избавиться от меня! Представь, они еще и торгуются!.. У меня нет слов! Слушай, Варин, неужели я не стою больше десяти золотых монет?! Это ж прямое оскорбление! Хоть бы еще немного накинул, жмот… Да, вот только таким образом и узнаешь свою настоящую цену! Этот торговец больше не дает, хотя наш просит…
– Это все?
– Ну, как сказать… Наш хмырь говорит: деньги, мол, отдавай сейчас, а утром забирай товар вместе с лошадьми и телегами. При солнечном свете, говорит, и товар посмотришь, и бабу заберешь месте с ее барахлом, а не то она сейчас орать начнет, всех перебудит… Да он сам барахло еще то!..
– Понятно – перебила меня Варин. – Эту торговлю надо прекращать.
– Какую именно торговлю? – хмыкнула я. – Насчет меня, или насчет нашего груза?
– Всю – отрезала Варин. – Тебе задача понятна?
– Тоже мне, задача…
Мужчины изменились в лице, когда я появилась подле них. Как видно, увидеть меня здесь, да еще и во время приближающегося к окончанию торга, они ожидали меньше всего. Но если от южанина веяло только раздражением, то Табин не просто перепугался. Впервые в жизни увидела, что можно подавиться словами.
– Дорогой, – недовольным тоном заговорила я, глядя на Табина с улыбкой голодного волка, узревшего вожделенный кусок мяса, – дорогой, ну, сколько можно тебя ждать? Все спят, кроме тебя! Отошел на минутку, а пропал на час. Я начинаю беспокоиться за тебя, радость моя: все же здесь места чужие, и люди вокруг сплошь незнакомые…
– Э-э-э… – заблеял бывший управляющий, не зная, что сказать.
– Женщина, ты мешаешь нашему разговору! – резко сказал мне купец из Узабила. – Кто тебе позволил вмешиваться в разговор мужчин? Иди к себе и молча ожидай мужа у костра.
– Разумеется, пойду! Причем сейчас же. Только вот счастье свое несказанное с собой прихвачу, супруга дорогого! Не могу его одного оставить неизвестно с кем – вдруг беднягу обидят, а то и того хуже – обведут вокруг пальца!.. Дорогой мой, ты же знаешь: я не могу заснуть, если тебя радом нет. Все думаю: где же тебя в очередной раз нелегкая носит, на какие неприятности снова нарываешься? Ты же, проказник такой, вечно стремишься покинуть меня, несчастную! Неужто до сей поры так и не понял, что не стоит искать очередных бед на свою многострадальную задницу? Совсем с годами не меняешься, наказание ты мое! Ох, вижу, что за тобой по-прежнему глаз да глаз нужен…
– Э-э… – с трудом выдавил из себя бывший управляющий. Все одно больше он ничего сказать не мог – я ему голосовые связки перекрыла.
– Все, завтра договорите – недовольно пробурчала я, подталкивая бывшего управляющего в сторон костров. – Знаете, дорогой господин с Юга, у нас в стране говорят, что сделки, заключенные после захода солнца, ведут к одним убыткам. Разве вы о таком не слышали? Ну, что ж вы так… В общем, завтра договоритесь, при свете солнышка.
Насчет сделок после захода солнца я, конечно, наврала. Но вряд ли житель Узабила знает подобные тонкости.
– Э-э… – снова начал Табин.
– Завтра, завтра, все завтра – затрещала я, по-прежнему отталкивая Табина от собеседника. – Завтра обо всем поговорите…
Раздосадованный срывающейся сделкой торговец грубо схватил меня за руку и зло рявкнул:
– Послушай, женщина…
Больше он ничего сказать не успел – я резко крутанула свою руку, мгновенно заведя ее за спину мужчины. Южанин чуть ли не взвыл в голос; не сомневаюсь, что его рука в этот момент оказалась едва ли не вывернутой из сустава. Ну-ну, не стоит так громко шипеть сквозь зубы: в целом ничего страшного не произошло, вывиха нет, поболит немного, и перестанет, а тебе впредь наука – не каждую бабу можно без разрешения хватать за руки…
– Ох, извините, я не хотела, у меня случайно получилось – как можно более покаянным голосом сказала я. – Вы уж извините неразумную женщину, мало ли что испуганной бабе в темноте может померещиться… Пойдем назад, дорогуша, – вновь обратилась я к замершему Табину, который безуспешно пытался издать хоть один звук, – пойдем, радость моя, а то тебя уже заждались! Все глаза, можно сказать, проглядели, тебя ожидаючи…
– Ладно, дам еще два десятка золотых – раздраженно бросил нам вслед торговец на своем языке. – Это последняя цена. И настоящая. И за бабу твою, стерву такую, пару монет подкину… Где ты хоть нашел такую оторву?..
Как, и этот меня так же называет? Хм, неужели настолько похожа? И почему это, интересно, он за меня так мало дает? Ну, нет слов… Да ладно, чего там, я уже начиню привыкать к тому, кем меня считают люди. Что же касается бывшего управляющего с его тайной торговлей… Боюсь, Табин, настоящую цену ты получишь не от этого торговца. И о том, чтоб ты ее огреб полной мерой, позаботятся другие, и я в том числе…
Когда я уже шла к нашему обозу вслед за едва переставляющим ноги Табином, то нам вслед донеслась приглушенная ругань торговца. Да уж, в выражениях на мой адрес он не стеснялся. Эх, гость из чужих краев, уважению к женщинам тебя явно не учили! Что ж, в какой-то мере его даже можно понять – такое выгодное дело сорвалось! Но если бы мне не пришлось делать вид, будто не понимаю твоего языка – ох, и плохо бы тебе, южанин, пришлось…
Через несколько шагов к нам неслышно подошла Варин. Прямо как из воздуха появилась, но говорить ничего не стала. Мы молча дошли до стоянки.
– Все в порядке – бросила она встретившему нас Киссу. – Как видишь, ничего плохого с твоей подружкой не случилось… Табин, иди к себе, и имей в виду, что тебе придется более чем невесело, если я увижу хоть краем глаза, что ты без моего разрешения свесил с телеги хотя бы ногу. Со всем остальным утром разберемся.
Варин неотступно следила за тем, как Табин, словно побитая собака, доплелся до своей телеги и неловко взгромоздился на нее. Затем женщина повернулась ко мне.
– Что скажешь?
– Как я поняла, он собирался удрать от нас с полученными от этого купца деньгами этой же ночью, во время своего дежурства. Варин, он чего-то боится. Или кого-то. Я могу посмотреть…
– Не стоит. Лия, иди к себе. И ты, Кисс, тоже. Всем спать. А я посижу у костра. Есть кого стеречь… И от кого.
– Да Табин и без того никуда не уйдет – хмыкнула я. – Говорить он по-прежнему не может, и ноги я ему спеленала…
– Этого делать не стоит. Если среди тех, кто приехал с этим самым торговцем, есть самый плохонький маг, то он поймет что к чему. Отказ от торговой сделки под влиянием магии – довольно серьезный проступок. Пусть даже та сделка была еще не заключена. Если этот купец…
– Да поняла я… А если я верну ему голос и ноги…
– Лия, тебе уже было сказано еще там, в Стольграде: лишний раз, без крайней на то нужны, ни в коем случае не стоит показывать кому бы то ни было, что тебе ведомо кое-что из магии. Здесь, в Харнлонгре, к таким людям относятся с куда большим подозрением, чем в нашей стране. Все же рядом Нерг, страна колдунов, и оттого наблюдательных людей в этих местах немало. Так что если не хочешь, чтоб нас задержали для допроса, лишний раз не стоит показывать своего умения. В общем, будь любезна, сними с Табина все, что ты на него напустила. Он никуда не удерет, в этом можешь не сомневаться.
А я и не сомневаюсь. Не знаю отчего, но я уверена, что Варин просто так слов на ветер не бросает. Не зря же Вояр поставил ее старшей среди нас.
– Лия, иди спать. И ты, Кисс, тоже иди отдыхать. Разбуди Лесана – он, кажется, должен дежурить после тебя?
– Нет уж – покачал головой Кисс. – Судя по всему, Варин, мне лучше составить вам компанию. Люблю, знаете ли, проводить ночи под звездным небом вместе с дамой. Костер, тишина, беседы ни о чем… Для полного счастья не хватает только музыки и стихов. Давненько я этого романтического чувства не испытывал. Надо бы тряхнуть стариной.
– Дудки, втроем ночь пролетит еще быстрей – я тоже присела у костра рядом с Киссом. – Да и веселей, тем более, что у меня с романтическими чувствами, к несчастью, полный недобор… Кстати, Кисс, помнится, ты обещал мне рассказать какую-то невероятно захватывающую историю из своего прошлого. Давай, сейчас самое время!
– Увы, к твоей досаде, в том повествовании имеется прекрасная дама…
– Хм, интересно, сколько же их было в твоем прошлом? Я уже со счета сбилась… Ничего, как-нибудь переживу очередную душевную травму…
