Текст книги "Пленники судьбы (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 87 страниц)
– О, Ниоморг, какая мерзость!.. – в голосе Казначея, кажется, была собрана всемирная скорбь. Впрочем, если судить по лицам остальных парней, то надо признать: в этом случае они были полностью согласны с мнением Казначея. – Иногда мне кажется, что тебя подослали мои враги, чтоб всех нас разом уморить…
– Рискну предположить, что тебя так быстро не угробишь! – огрызнулась я. – Тут требуется что посильней…
– А ну, хватит галдеть! – обернулась к нам Варин. – Помолчите…
Тем временем в лагере офицер, что-то недовольно бросив солдатам, все же скрылся в своей палатке, но это уже не так и важно – ты, друг, уже успел надышаться одуряющим воздухом, и этого с тебя хватит. Солдаты, оставшиеся без офицера, едва ли не всей гурьбой повалили за тем, кто бережно нес котелок с горячим вином, распространяющим все более и более сильный запах ягод. Интересно, как они все влезут в одну палатку? Ну да уж как-нибудь… А нам остается только ждать.
Когда подползший к нам Лесовик протянул мне мешочек с остатками порошка, я едва не ругнулась вслух: как оказалось, парень умудрился высыпать в котелок едва ли не треть содержимого!
– Сказано же тебе было – всего одну щепотку! – зашипела я на Лесовика сквозь зубы.
– Ага, было бы у меня еще время – щепотками отмерять! – окрысился тот. – Сколько сумел, столько и закинул!.. Ты же сама сказала – это не яд!
Ладно, нечего ругаться: парень молодец, и без того сделал, что сумел. Но, на всякий случай, заставила всех принять еще по две крупинки – уж очень большая доза порошка оказалась в котелке… А может, это и к лучшему? Все же больше надежды, что средство подействует так, как нужно.
Правда, даже я с трудом разжевала последнюю крупинку. Какая же это все-таки мерзость! Судя по трагическому выражению на лице Казначея, после того, как ему пришлось проглотить очередное зернышко, он намеревался умереть на месте, причем в долгих муках, да и кое-кто из остальных моих спутников был готов в этом случае составить ему компанию. Понимаю вас, парни, но иначе никак нельзя – уснем.
– Эй ты, отравительница! – толкнул меня в бок Кисс. – Этот порошок что, действует только в вине?
– Нет. Просто в вине этот порошок во много раз увеличивает свое действие. И это воздействие усиливается еще больше, если то вино нагреть. Как в нашем случае. А вообще-то этот порошок, подмешанный в еду или в пищу, во много раз усиливает вкусовые ощущения, и делает бесконечно желанной и притягательной любую пищу. Правда, те последствия, которые человек будет ощущать после принятия этого средства, скажем так, далеко не самые приятные. Та еда, или тот напиток, к которому было примешано это зелье, организм человека уже никогда не сможет принять, будет отторгать весьма жестким образом. Но именно для этого порошок и был придуман… Вообще-то, как мне кажется, это лечебный препарат, и очень действенный, только вот применять его следует с осторожностью…
– Лечебный… – в голосе Кисса была чуть заметная насмешка. – Позволю себе в этом усомниться. Был бы только лечебный, не стали бы одновременно с этим, как ты изволила выразиться, «лечебным порошком» изготавливать противоядие от него. Каждому из нас понятно, что у этого «лекарства» был весьма широкий круг использования, и далеко не всегда это использование проходило лишь в лечебных целях!
– Я же не спорю…
– Приятно слышать.
Прошло совсем немного времени, и гомон в палатке стал стихать. Подождали еще чуть-чуть… Один из часовых присел на землю, другой… Потом они, словно большие куклы, мягко падали на землю, и лежали там, не шевелясь… Стих шум, из лагеря больше не доносилось ни одного звука, кроме фырканья лошадей. Самое главное и самое хорошее для нас заключается в том, что на лошадей дурманящий сонный запах этого порошка совсем не действует. Обождали еще немного… Все, можно идти.
Мы вошли в лагерь, и на всякий случай заглянули в каждую палатку. Несмотря ни на что, я все же опасалась в глубине души – вдруг кто из солдат не уснул? Тогда без драки не обойдется… Но снадобье старого колдуна действовало безотказно. Все люди спали мертвым сном – и те, кто пил вино, и те, кто только дышал воздухом, наполненным дурманящим запахом горячего напитка…
– Они хоть оживут? – Гайлиндер подошел ко мне.
– Оживут, никуда не денутся. Только вот головы у них будут очень долго болеть, как с жестокого похмелья. Видишь ли, как я уже говорила, тот порошок, что Лесовик бросил в вино, многократно увеличивает его воздействие на человека. Можно опьянеть до беспамятства всего лишь от нескольких капель вина. Да мы и сами видим: люди засыпают только от одного запаха… И знаешь, что самое интересное? Когда все эти люди окончательно протрезвеют, то поймут, что отныне никогда не смогут пить спиртное. От одного вида вина каждого из них начнет тошнить. Я уж не говорю про винный запах… Их организм просто не будет его воспринимать, начнет отторгать сразу же… Глоток вина – и мужик бежит в кусты… Этот порошок годится для многого, в том числе и для лечения завзятых пьяниц. Так что все эти несчастные отныне вступают в клуб убежденных трезвенников. Правда, помимо своего желания.
– Какая жестокость! – ухмыльнулся стоящий рядом Кисс. – Наемник, ведущий трезвый образ жизни! Этак и до праведности недолго… Лиа, да ты настоящая садистка! Никто из этих доблестных солдат по гроб жизни не простит тебе подобного издевательства над собой!
– Хватит болтать! – Варин, как всегда, не тратит время попусту. – Сейчас же все переодеваемся, берем оружие – и по коням. Быстро!
А никто из нас и не собирался затягивать здесь свое пребывание на невесть какой срок. Особо не выбирая, подыскали себе одежду, причем некоторых из спящих солдат пришлось даже раздеть – некогда было копаться по лежащим в палатках седельным сумкам и заплечным мешкам. Пусть многим из нас не хотелось надевать на себя чужую одежду, но и оставаться в той, что сейчас была на нас, тоже нельзя ни в коем случае. Ну, а после того, как все переоделись, бывшие рабы побросали свою старую одежду в костер – не стоило оставлять ничего из того, что могло навести на верный след.
Люди Гайлиндера обмотали свои бритые головы короткими платками, найденными в палатках. Кисс, кажется, называл эти небольшие куски ткани банданами. Как мне сказали, такие платки или косынки входили в форму солдат – в Нерге жаркий климат, особенно днем, и такие вот куски ткани на голове хорошо впитывают стекающий по лбу пот… Сейчас эти платки как нельзя лучше скрывали бритые головы невольников, тем более, что многие из наемников тоже очень коротко стриглись. Так что если кто из посторонних и обратит внимание на почти полное отсутствие волос на головах многих солдат, то банданы сразу разрешат все сомнения…
Нам с Варин, преодолевая отвращение, тоже пришлось натянуть поверх своей одежды мундиры наемников. Ничего не пропишешь, надо… Я и раньше слышала, что среди наемников имеются и немногочисленные отряды женщин-наемниц, причем те бабы спуску не дают никому, и частенько оказываются даже более жестокими, чем наемники-мужчины. Однако бывает и такое, что женщины-одиночки служат среди солдат. Хм, не хотела бы я встретиться с этими оторвами… Почти наверняка на этих бабах, как говорится, пробы негде поставить. Что ни говори, но для того, чтоб мужчины на службе в армии признали женщину равной себе, надо быть такой отчаянной сорвиголовой, а вместе с тем настолько откидывать некоторые моральные препоны, что лично мне это представить просто невозможно.
Я заглянула в ту палатку, куда солдаты утащили котелок с глинтвейном. Надо же, даже не все успели выпить – в котелке оставалась еще добрая четверть этого самого варева. На всякий случай выплеснула содержимое в песок, а котелок вместе с оставшимися в нем травами бросила в костер, куда добавила побольше дров: пусть котелок прокалится и подчистую сгорят все следы от порошка… Хотя, думаю, колдун без труда поймет, что здесь не простое опьянение. Но сейчас для нас главное – постараться хоть как-то запутать следы, получить фору во времени…
Со сборами затягивать не стали. Собрали по палаткам то оружие, что сумели найти, а его там хватало с лихвой. Раз мы собираемся изображать из себя наемников, то, естественно, и оружия на нас должно быть немало, что не должно удивлять сторонних людей, если они нас увидят. На то и наемники, чтоб быть вооруженными до зубов… Ножи, мечи, кинжалы, луки… А судя по довольному виду Трея, он сумел отыскать свои любимые сюрикены…
Но для нас куда важнее было другое: Гайлиндер нашел в офицерской палатке карту! Вот это действительно бесценная находка! Это была не просто удача, а удача огромная. Прекрасная подробная карта на большом куске кожи… Спасибо вам, Пресветлые Небеса, за этот подарок!
Загрузили в седельные сумки ту еду, что смогли отыскать, и которую не нужно было готовить – сухари, солонину, вяленое мясо… Наполнили водой фляги… Кажется, все. Можно ехать – теперь у нас есть оружие, прихвачено продовольствие.
Когда через четверть часа мы вновь тронулись в путь, мне оставалось только молиться Пресветлым Небесам и просить их, чтоб у нас все получилось…
Перед тем, как покинуть лагерь, еще раз осмотрелась. Костры все еще горели, но вскоре должны будут потухнуть – в них никто не подкидывал дров. Заснувших часовых на всякий случай перетащили в палатки. Понимаю, дорогие наемники, что ваше пробуждение ни в коем случае не назовешь радостным, и вскоре вам всыплют по первое число, но, извините, лично мне собственная жизнь как-то дороже…
Еще мы забрали всех лошадей, что были в лагере. Каждый вел за собой запасную лошадь, а некоторые и по две. Так будет лучше – кто знает, что может произойдет с нами на довольно долгом пути…
По приказу Варин сумки с книгами и прочим добром из пещеры колдуна Трей навьючил на свою лошадь. На пытавшегося было вопить и возмущаться Казначея Гайлиндер рявкнул так, что тот враз замолк, но с того мгновения старался ни на шаг не отходить от нашего парнишки-охранника, и время от времени косился на Трея таким недовольным видом, будто тот собирается использовать его бесценные пергаменты в самых непотребных целях. Вот уж казначейская душа!.. Хотя, положа руку на сердце, надо сказать: не стоит так говорить о нашем ворчливом любителе цифр. Человек, и верно, внезапно нашел чуть ли не то, что может стать главным делом всей его жизни, и сейчас эти старые листы пергамента вновь дают ему возможность почувствовать себя человеком, что особенно дорого после нескольких лет рабства и унижения…
Куда мы направились? Я не спрашивала, но и без слов было ясно – направляемся к границе с Харнлонгром. Понятно, что назад, в сторону каменоломни, ехать было нельзя ни в коем случае. Мало того, что там сейчас полно стражи и солдат, так и наших лошадей могут легко опознать, так же, как и нас. Значит, до границы с Харнлонгром следовало добираться какими-то иными путями. На наше счастье, Гайлиндер в офицерской палатке обнаружил подробную карту Нерга. Теперь нам предстояло гнать по проселочным дорогам, по возможности избегая многолюдных мест.
Как и следовало ожидать, Варин и Гайлиндер направили наш небольшой отряд по дороге в противоположную сторону от каменоломни. Немного отъехав от лагеря, свернули на почти не видимую в темноте тропку. К сожалению, в темноте быстро ехать не стоит – лошади могут переломать ноги. Зажигать факел тоже нельзя – кто знает, чье внимание мы привлечем к себе? Так что по той тропке мы и ехали до того, как стало рассветать, а затем пустили лошадей быстрее. А уж после того, как взошло солнце, погнали вовсю…
Со стороны мы смотримся как самый настоящий небольшой военный отряд. Впереди командир (на эту роль как нельзя лучше подходил Гайлиндер), за ним следуют подчиненные. Как мне сказали, подобные отряды в Нерге частенько перебирались из одного военного гарнизона в другой. Вряд ли могли вызвать подозрения и большое количество запасных лошадей – мало ли и по каким надобностям могут направляться наемники…
Холмы сменялись сухой равниной, изредка попадались небольшие деревушки, где люди в испуге разбегались при виде чужаков. Те немногочисленные поселяне, что попадались на нашем пути, боязливо шарахались в стороны при одном виде мчащегося во весь опор отряда наемников. Да и встречающиеся стражники не пытались остановить наш небольшой отряд. Как видно, уже знали, что солдаты не будут останавливаться, собьют любого, кто встретится на их дороге. Да и чего можно ожидать от наемников в том случае, если их остановить без серьезных оснований – об этом они тоже имели представление… Как говорится: не тронь – не завоняет. Сейчас такое мнение о жестоких солдатах как нельзя лучше играло нам на руку. На лицах людей, когда мы просто-таки пролетали мимо них, был написан испуг: понятно, что вооруженные до зубов солдаты просто так мчаться не будут. Значит, вскоре кому-то и где-то будет очень плохо…
На отдых мы остановились всего лишь один раз, в самую жару, на берегу почти высохшего ручья, и то лишь для того, чтоб хоть немного отдохнуть самим и дать передохнуть уставшим лошадям. Впрочем, отдыхом в прямом смысле этого слова нашу остановку назвать было нельзя: полежать полчаса в тенечке – это для нас сейчас слишком большая роскошь. Всего лишь несколько минут на то, чтоб размяться, напиться воды, поправить упряжь у запасных лошадей, на которых мы пересели после той остановки. Мы же не просто так забрали с собой всех лошадей, которые в ту ночь были в отряде наемников – всегда может возникнуть необходимость сменить лошадь, пересесть на ту, которая меньше устала, или же, не приведи того Всеблагой! охромела. Иначе, без сменной лошади и от бешеной скачки по жаре одни и те же лошади долго бы не протянули. Ведя на поводу уставших от скачки коней, помчались дальше…
Кроме того, во время того короткого отдыха Гайлиндер вытащил из своей сумки небольшой треугольный флаг, и стал прикреплять его к короткому копью. А ведь я его видела раньше, этот самый флаг: когда тот самый отряд наемников догнал нас в караване рабов, то треугольник неприятного фиолетово-черного цвета на коротком древке впереди отряда нес один из солдат… Наверное, Гайлиндер забрал этот стяг в офицерской палатке – как я понимаю, прихватил вместе с картой и формой командира, а сейчас начал прикреплять флаг к короткому копью. Молодец! А я-то все не могла взять в толк, для чего он в лагере взял с собой это довольно неудобное в дороге оружие! Точно, в Нерге перед отрядами наемников частенько развевались флаги, причем обычно они находились на древках коротких копий. Они, эти небольшие треугольные флаги неприятного черно-фиолетового цвета были что-то вроде верительной грамоты людей, состоящих на службе Нерга. Замечательно! Теперь, с этим самым стягом, который парни по очереди должны были нести впереди нашего маленького отряда, у нас, и верно, был вид подлинных наемников. Правда, тащить этот флаг было несколько неудобно, но тут уж ничего не поделаешь – пусть и неудобно, зато маскировка с этим флагом (хотя бы на первый взгляд) была безупречна.
Снова погнали лошадей, не обращая внимания на жару и усталость – жалеть ни себя, ни лошадей не стоило. Сейчас время играло против нас. Главное – уйти как можно дальше…
Мы остановились на отдых глубокой ночью, когда не стало видно ничего вокруг, а мы сами едва держались в седлах. Лошади были измотаны, что не удивительно. Не было никакой возможности передвигаться в темноте с уверенностью, что наши бедные животные не переломают себе ноги. Даже запасные лошади – и те были чуть живы после той сумасшедшей гонки, которую мы им устроили. Ничего, милые, сейчас отдохнете…
Ночью, сидя у небольшого костра, который парни разложили в небольшой ямке возле нагромождения валунов, я поняла, что устала до того, что не могу даже сдвинуться с места. Ох, до чего же мне плохо! После целого дня пути верхом болит все тело… Кажется, в моем бедном организме устало все, до самой последней косточки! Вот сейчас рухну на землю, и больше никогда шевелиться не буду… Хорошо еще, что еду готовить не надо. Перекусили тем, что сумели забрать в лагере наемников – пожевали сухих лепешек с вяленым мясом, запили водой… Зато сейчас можно, наконец, спокойно посидеть…
Если все остальные мужчины держались молодцом, то Казначей чувствовал себя ничуть не лучше меня. Как я поняла, если он раньше и ездил верхом на лошади, то эти поездки были много короче, его лошадь никто и никогда не гнал, да и седло было куда более удобным. Так что сейчас единственное, что сейчас в состоянии был делать Казначей – так это стенать без остановки, да еще прижимать к себе старые сумки колдуна с лежащими там манускриптами и своими драгоценными расписками. Правда, на его ворчание и оханье даже я перестала обращать внимание. Тут уж ничего не поделаешь – просто он такой человек…
– Если карта не врет, и если я правильно сориентировался, то мы должны быть вот здесь… – Гайлиндер показал Варин точку на карте. Та кивнула.
– Да, согласна. Надо признать: я даже не рассчитывала, что нам удастся уйти так далеко.
– Я тоже. Ведь если судить по карте, то мы, если будем продвигаться в таком же темпе… Тогда у нас останется всего один дневной переход… Даже не верится…
– Пройти бы его еще, тот переход… – но тут Варин перебил брюзжащий голос.
– Кто мне, наконец, скажет – куда мы едем?
Конечно, это опять Казначей! Кто, кроме него будет вмешиваться в чужой разговор и спрашивать то, что понятно и без ответа? Надо же, только что собирался развалиться от изнеможения на куски, или помереть в одночасье – и на тебе? И голос вроде не такой усталый… Иногда мне кажется, что этот человек сильнее и крепче многих из нас, только вот никак не может прожить без постоянного бурчания…
– Мы направляемся к границе с Харнлонгром – терпеливо, как капризному ребенку, ответил Гайлиндер. Держит в руках карту, смотрит в нее… – Беда в том, что общая граница Нерга и Харнлонгра не очень протяженная. Верст шестьдесят, если мне не изменяет память…
– Пятьдесят восемь – поправила его Варин.
– Верно. Нам надо пересечь ту границу, но каждый из нас знает, что на протяжении всех сорока семи верст чуть ли не сплошь стоят военные отряды. Можно не сомневаться, что тем или иным образом, но колдуны дадут знать этим военным о том, что им следует быть наготове. Окажись я на их месте, то первым делом подтянул бы дополнительные силы к границе. Можно привлечь даже стражников, лишь бы не допустить прорыв. Если уж если на то пошло, то пятьдесят восемь верст – это не так и много, так что задействовать все свободные отряды не так и сложно Единственное, на что я надеюсь в этой ситуации, так только на то, что наши преследователи пока еще не нашли пещеру старого Москита и не поняли, что там было…
– Но ведь в той пещере, кажется, все сожгли… – растерянно сказал Лесан.
– Может, мы и сожгли все, но не стоит забывать, что среди наших преследователей есть колдуны, причем колдуны не из последних. Думаю, у них не займет много времени, чтоб понять многое, если не все… Вот тогда поднимут все силы, какие только можно, и кинут к границам. А сейчас… Как я уже сказал, до границы с Харнлонгром у нас остался всего один дневной переход, если, конечно, завтра мы будем гнать так же, как и сегодня. Но это в том случае, если мы пойдем сюда – палец Гайлиндера ткнул в извилистую линию на карте. – Здесь и удобнее, и ближе всего. Но, боюсь, наши преследователи рассуждают точно таким же образом. Значит, они обязательно перекроют эти места…
– То есть…
– То есть туда нам соваться не стоит, как бы того не хотелось. Это, как говорится, к бабке не ходи – и так все понятно. Я предлагаю идти вот сюда – и Гайлиндер сдвинул палец на карте немного правее.
– Но там же…
– Да, там граница идет по горной гряде, и скалы там, скажу я вам, еще те… И в том месте имеется всего лишь одна дорога через горы, и один мост через быстроходную речку. Охраны в том месте, конечно, тоже хватает, но ее не так много, как на той же равнине. Если туда пошлют подкрепление, то это будет небольшой отряд.
– А там много и не надо – развел руками Стерен. – Дорога в тех местах одна, а местность такая, что даже небольшой отряд солдат сумеет задержать превосходящие силы противника.
– Правильно – кивнул Гайлиндер. – Именно так и рассуждает большинство людей. Там довольно удобное место для обороны, один-единственный проход среди скал, сильный гарнизон и считается, что просто так там не пройдешь. И ты прав: если в том месте умело расположить людей, то даже небольшая горстка солдат вполне может оказаться непреодолимой преградой для очень и очень многих. Ну, все в этом мире относительно… Вот мы и попробуем воспользоваться этим заблуждением.
– Лия, что скажешь на это? – обратилась ко мне Варин. Никого из моих спутников уже не удивляло, что Варин иногда спрашивает у меня совета. Ведь если некто владеет ведовством, то считается вполне естественным, что этот человек может что-то предвидеть.
– Не знаю – покачала я головой. – Не могу ответить…
Койен никогда прямо не отвечал мне на такие вопросы. Можно и не спрашивать… Вот и сейчас молчит: понятно, что решение я должна принимать самостоятельно, без его помощи, а он может мне помочь советом в той или иной ситуации…
– Ладно – вздохнула Варин. – Может, потом сможешь ответить. И нам надо хорошо подумать, как перейти ее, эту границу. Охраняют ее неплохо, и как будем ее переходить – пока не знаем… Может, потом кому из вас в голову придет хорошая мысль… А пока отдыхайте, успеем еще обсудить завтрашний день.
– Мне вот что непонятно – подал голос Лесан. – Вот вы говорите: узнают, предупредят, перехватят… Как они это делают? Мысленно? Все же от той каменоломни до границы расстояние неблизкое, а вы сами говорите, что там о нас уже могут знать…
– Ну, это только колдуны внушают всем, что могут мысли передавать на расстояние, и все такое прочее… – Варин устроилась поудобнее. – На деле все много проще. Никто из вас, жители тихой Славии, не обратил внимание на количество голубятен в Нерге? А на самих птиц? Напрасно. Надо быть более внимательными, тогда и вопросов лишних задавать не будете.
– Я заметил, что тут очень необычные голуби – подал голос Лесан. – И еще их здесь много… Даже очень много. Кстати, голубятни находятся, считай, в каждом более или менее богатом доме. Я вначале думал, что их для еды разводят, но потом вижу – ошибся. И вид у некоторых из этих птиц уж очень странный. Вроде и голубь, а вроде и нет…
– Правильно – кивнула головой Варин. – Чтоб вы знали – в Нерге выведено немало пород почтовых голубей, причем некоторые из них могут летать с удивительной быстротой. Оттого и почта тут в основном голубиная, и, кстати, стоит отметить – очень быстрая. Так что нам не стоит понапрасну обольщаться… И еще: если хотите жить, то некоторых из этих милых пташек ни в коем случае не стоит брать в руки. Клювы у многих из голубков столь крепкие, и сила у птичек такая, что одним ударом они легко пробивают черепную коробку даже крупных животных. Кстати, когти этих нежных созданий легко распарывают руку человека до кости…
– Но… зачем?
– Это, как раз, понятно – чтоб отправленные письма не попали в чужие руки, ну, и, естественно, для охраны тех же посланий. Так сказать, совмещение почтальона и охранника. Птицы до конца будут защищать привязанное к ним послание, и отдадут его далеко не каждому… Кроме того, такой способ доставки весьма надежен, да и письмо у птичек так просто не заберешь. Эти голуби… Они не похожи на своих родичей в других странах. Такие птички, нежные на первый взгляд, легко могут сцепиться в воздухе с тем же ястребом, и исход той схватки будет далеко не ясен… И знаете, что самое интересное? Этих голубей вывозили в другие страны, пытались разводить… Но вскоре от этой затеи отказались раз и навсегда. Каждый из голубей, к лапе у которого было привязано послание, все одно летел в Нерг.
– Да уж, – протянул Лесан, – милые создания…
– Лия, – это уже Кисс. – Мне все еще интересно: что будет с теми парнями, которых мы оставили спать сладким сном в лагере? Они точно живы?
– Конечно. Те из них, кто всего лишь надышался запахами вина – эти в себя должны были придти еще до полудня. А вот что касается тех, что откушали того самого варева под названием глинтвейн – вот они проспят день, а то и два. Уж очень большой была доза порошка в вине. Не исключаю и такой возможности, что до того времени их сумеет разбудить колдун – этот довольно быстро поймет, в чем тут дело. Поднимет мальчиков ото сна, не знаю, правда, каким образом он сумеет это сделать. А уж какое похмелье у них будет!.. Даже мне жаль тех парней.
– Ничего – хмыкнул кто-то из солдат Гайлиндера. – Есть средство придти в себя…
– Кстати, если кто из тех бедолаг по пробуждении вздумает по-старинке «полечиться» стаканчиком, то снова свалится с ног. И вообще: как я уже говорила, никто из них отныне не сможет пить ничего спиртного. Бедных парней будет выворачивать даже от слабенького пива: один глоток – и их счастье, если успеют добежать до ближайших кустиков, и то в том случае, конечно, если эти кустики отыщутся вблизи… Впрочем, первое время они оттуда и без того вылезать не будут! Ничего не поделаешь – побочный эффект от лекарства…
Раздался общий смех. Улыбалась даже Варин. Но тут опять вмешался наш брюзга.
– Уважаемая! – взвыл Казначей. Он, единственный из всех, сейчас не смеялся. Вместо того Казначей раскрыл сумки, которые не выпускал из рук, заглянул внутрь их, и сейчас был возмущен до крайности, едва ли не посинел от злости. И, как я поняла, он обращался ко мне… – Уважаемая, это что еще за безобразие? Рассыпала тут свои порошки с корешками… А если эти твои ядовитые зелья долговым распискам повредят?! Ты можешь себе представить последствия всего этого… головотяпства?!
Казначей прав, надо собрать рассыпанное, сложить назад в шкатулку, пусть даже это и не мои зелья, а старого колдуна. Но вслух говорить об этом я не стала, иначе Казначей будет бурчать еще больше. Верно: тогда, у лагеря наемников, когда я искала нужный порошок, то вытряхнула в сумку из шкатулки почти все, что в ней лежало, а укладывать назад рассыпанное было некогда. Если честно, то я совсем забыла, что в сумке надо навести порядок. Да и не до того в дороге…
Без особого почтения вытряхнула на землю из сумки все, что там лежало. При виде этого безобразия Казначей, издав стон, чуть ли не с рычанием схватил свои драгоценные пергаменты, и стал их только что не обнюхивать, и едва ли не рассматривать на просвет. Затем, прижав к сердцу свои дорогие расписки, мужик зло покосился на меня:
– Как можно так обращаться с документами – не понимаю!!
– Ну, Казначей – поддел его Кисс, – стоит ли так переживать из-за каких-то старых кусков кожи? Что с ними будет?
– Что?! – бедный мужик аж затрясся от негодования. – Да эти бумаги Нергу могут нанести куда больший урон, чем пара вражеских армий! В них, конечно, надо еще разбираться, следует их внимательно и построчно просмотреть, но я вам скажу так: в этих пергаментах силы не меньше, и действие от них ничуть не слабее, чем от хорошего оружия!.. Нет, вам, неучам, что-то говорить бесполезно! Не знаете вы, какую силу имеет простая расписка, а уж такая!..
Конечно, в чем-то он прав, и я не стала возражать. К тому же, сама не отдавая в том отчета, я в глубине души стала уважать этого вечно бурчащего человека. Пусть он и бумажный червь, и редкая зануда, но дело свое знает хорошо, и по-настоящему его любит. Лучше я рассмотрю, что же такое находилось в шкатулке Москита…
Все с любопытством смотрели на то, как я перебирала содержимое шкатулки, и аккуратно складывала назад все, что сама же рассыпала еще ночью. Да уж, чего тут только нет! Старый колдун взял с собой многое из того, что может понадобиться человеку, попавшему в переплет. Аккуратно уложила в шкатулку все узелки с пакетиками, отложив в сторону несколько плотных кожаных мешочков с порошком. Заодно положила назад в сумку и манускрипты, однако отложив в строну два цилиндра со свитками
– Лия, что в этих мешочках? – Кисс, как обычно, рядом. – И для чего ты отложила эти футляры? Неужто решила почитать перед сном? Никогда бы не подумал, что в тех черных трубках находится увлекательное чтиво!
– Тут дело несколько иного рода. Мы уходим все вместе, значит, и решения должны принимать сообща…
– Что такое? – повернулась ко мне Варин.
– Я не знаю, как мне поступить… Дело в этих двух свитках – я обвела взглядом сидящих у костра людей. – В тех, что я отложила… В общем, я считаю, что от них надо избавиться.
– А в чем дело? – похоже, что мои слова удивили многих. – Разве не для того, чтоб спасти эти свитки, мы…
– Нет – покачала я головой. – Надо жить ради жизни, а не ради смерти. То, что написано здесь, в этих двух свитках, и то, что есть в этих отложенных мешочках – это страшная вещь…
– Поясни, а не то лично мне пока ничего не ясно.
– Вот что… – продолжала я. – Вот в этих двух мешочках находится яд, не уступающий по силе знаменитой «слезе гайвай», а вот в этих двух мешочках – тут вообще кошмар. По-иному это… зелье я назвать не могу. Если хоть немного порошка из вот этого мешочка подсыпать человеку в еду, то он не просто заболеет – для отравителя это было бы слишком просто. Умрет не только тот, кому насыпали этот яд, но погибнут и все его родственники по крови, вплоть до весьма отдаленных. Короче: при помощи этого невзрачного на вид порошка можно извести на корню весь род человека, целиком и полностью… Да и другое средство, вот это, в красном мешочке – оно, по сути, ничуть не лучше предыдущего.
– Да, – неприятно усмехнулся Кисс, – да, молодец, дедуля, запасливо прихватил с собой все самое необходимое. Не сомневаюсь: понадобилось – применил бы старичок все это на практике без малейших раздумий и колебаний.
– Знаете, отчего я отложила эти два свитка? В одном – описание того, как готовить тот самый яд, убивающий не только человека, но и всю его родню. Знаете, как оно названо в том свитке? «Снадобье, убивающее мир». Верно, этот порошок может легко погубить половину мира… Затем там, во второй части этого свитка описываются некие страшные ритуалы из некромантии, о которых лучше никому не знать.
– Мило, ничего не скажешь… Неужели и такая дрянь есть на свете?
– К нашему великому сожалению – есть.
– В преданиях моего народа имеется одно жутковатое сказание – внезапно заговорил Степняк. До того парень все время молчал. – Рядом с нашей страной есть такая долина – Мешере. Прекрасное место с тучными пастбищами и урожаями два раза в год… А какие там абрикосы!.. Говорят, раньше в Мешере жило немало богатых и многодетных семейств, на праздник сбора урожая в долину съезжалось множество родственников. Много лет назад туда пришли некие чужестранцы. Они пробыли в той долине недолго, всего несколько дней, но после их ухода в долине начались болезни и смерти, а ни одна женщина больше не рожала детей. И в семьях их родственников, которые жили в других местах – там тоже никто не имел детей. Через несколько десятков лет та долина полностью обезлюдела – никто не хотел в ней селиться и жить… После ее, эту долину, за бесценок купил кто-то из колдунов Нерга…
