Текст книги "Пленники судьбы (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 78 (всего у книги 87 страниц)
– И все же я осмеливаюсь…
– Я даю вам пять минут на раздумье, после чего вы или говорите мне правду, или же покидаете мой дворец… А теперь, дамы и господа – голос Дана приобрел удивительную силу, и был слышен во всех углах огромного зала, – а сейчас я хочу вам сказать, что на этом празднике присутствует моя бабушка, королевам Мейлиандер.
Казалось, по залу вновь пронесся порыв ветра. Распахнулись двери, находящиеся неподалеку от трона, и вошла Марида. Конечно, сейчас это была уже не та изнеможенная старуха, которую нам с Киссом удалось вытащить из тюрьмы в Нерге. В тронный зал вступала пусть и очень немолодая, но все еще сильная и властная женщина, одетая в роскошное платье, настоящая королева, при виде которой у простого обывателя сама собой гнется спина, да и потомственному аристократу не стыдно склонить голову.
Как того и следовало ожидать, появление Мариды, то бишь бывшей королевы Мейлиандер, произвело должное впечатление. Понятно, что изгнанная королева не просто так осчастливила своим появлением этот прием – следовало ожидать очередных новостей…
Искоса наблюдая за графом Д'Диаманте, я поняла – он, и без того чувствующий себя весьма неуютно, при появлении Мариды едва ли не окончательно упал духом. Будь на то воля графа – его бы сейчас тут и близко не было, но покинуть дворец с пустыми руками, без камней… Не сомневаюсь, что у графа в голове сейчас лихорадочно прокручиваются самые разные варианты возможных действий. Ничего, папаша Кисса – мужик тертый, что-нибудь придумает, в этом можно не сомневаться!
Вновь приветствия, торжественные слова… Кто из придворных почтительно разговаривает с бывшей королевой, а кто и настороженно коситься. Но я-то вижу, что все замерли, ждут развития событий – что ни говори, а обвинение в страшных занятиях черной магией с королевы пока что никто не снял. Что ни говори, но подобное – позор династии, от которого не помешало бы избавиться раз и навсегда…
Как видно, именно это и пришло в голову хитроумного графа. Почему бы не заключить взаимовыгодную сделку?.. Одной больше, одной меньше… Сколько их было в его жизни, и сколько их еще будет!.. Сейчас главное – вновь получить в свои руки камни, казалось бы, давно и безвозвратно утраченные! Эх, была – не была…
– Ваше Величество – я вновь услышала пленительный голос прекрасного графа. Судя по всему, он уже пришел в себя, и вновь готов взять инициативу в свои руки – вон как мило замурлыкал, аж слушать приятно… – Ваше Величество, я бы хотел обратиться к своему старшему сыну… Прости, сынок, что не узнал тебя сразу – ты так изменился за все эти годы! Но меня можно понять – помню тебя совсем маленьким ребенком, а с тех пор…
– Если можно, то прошу сделать вашу проникновенную речь как можно короче – оборвал словоизлияния графа Вен. – Все же сейчас проходит прием, и Его Величество приветствует свою бабушку, которую он не видел долгие годы, а выяснение ваших семейных проблем несколько затянулось, причем инициатором всего этого разбирательства явились не мы, а ваш младший сын…
– Разумеется, разумеется… – закивал головой красавец. – Я бы хотел попросить своего сына Дариана вернуть мне камни Светлого бога – все же они должны находиться в нашем замке… Мы все же одна семья
Граф, конечно, наглец первостепенный, и до Кисса ему нет никакого дела – вон, даже объясняться с вновь найденным сыном не захотел, сразу решил давить на жалость и пробуждение родственных чувств, а о прошлом лучше вообще не упоминать – там по отношению к старшему сыну у красавца-папаши не отыщется ничего достойного. Как раз наоборот… Да и стоит ли вспоминать о прошлом?! Что ни говори, а для графа главное – заполучить назад свои камни, и ради этого он пойдет на многое… Но окончательное решение все же должен принять Кисс. Все идет несколько не так, как мы предполагали, более смешанно и сумбурно, хотя и близко к тому, как первоначально рассчитывал Вен, опытный царедворец…
Кисс несколько мгновений молчал, а потом чуть устало сказал:
– Хорошо. Я верну тебе камни, но только лишь в том случае, если ты сейчас расскажешь правду о смерти моей матери и о том, как у тебя появились копии пропавших камней Светлого бога…
Не могу судить, о чем в тот момент подумал прекрасный граф, но он не колебался ни секунды. Красавец, как обычно, думал только о себе и о том, как получить желаемое… Из его завораживающей речи стало известно, что его кошмарная и злая плебейка-жена сделала все, чтоб погубить милую северную принцессу и ее сына, и о том, что Кристелин, догадываясь о том, спрятала камни Светлого бога – как видно, этим своим поступком молодая женщина старалась выторговать жизнь себе и своему сыну, но ее надежды не оправдались… Говорил о том, как его заставили сделать все для того, чтоб оболгать королеву Харнлонгра, и он был вынужден подчиниться… А поддельные камни… Его просто вынудили их взять, и не мог не подчиниться из опасений как за собственную жизнь, так и за жизнь своего младшего сына, оставшегося без матери…
Из слов прекрасного лгуна вырисовывалась такая трагическая история мятущейся и страдающей души, вынужденной подчиняться воле жестоких обстоятельств и губить прекрасных женщин, что у многих из слышавших на глаза невольно наворачивались слезы, и они были готовы простить бедному страдальцу все обманы, все, до единого…
А ведь милый граф и тут может вывернуться! – невольно подумалось мне. Даже наверняка вывернется. Он постарается не только выйти сухим из воды, но еще и обелить себя перед всеми… Шустер, ничего не скажешь! Но с его многолетним опытом в обмане и жизни за чужой счет подобное не должно удивлять. Чуть позже этот ловкач еще и гордиться собой начнет, а может, и сам поверит во все то, что только что сказал… Вот-вот граф протянет руку к Киссу, вновь ожидая ощутить в своей ладони столь привычную ему тяжесть древних камней… Что ж, будем радоваться хотя бы тому, что с Кисса снято звание бастарда, а с королевы Мейлиандер – обвинение в черном колдовстве: граф настолько убедителен и точен в мелочах насчет тех посланцев Нерга, которые вынудили его пойти на преступный оговор, что я могу только развести руками…
Наверное, все произошло бы так, как и рассчитывал граф Д'Диаманте, если бы не Алиберта. Едва прекрасный граф закончил свое долгое и печальное повествование, как она оказалась возле неподвижно стоящего Кастана. Очевидно, в другое время эта женщина и близко бы не подошла к трону короля, но сейчас, после всего услышанного, да еще и подогретая вином (похоже, Алиберта, выслушивая речь графа, приняла еще стаканчик, а то и два), она, на правах невесты, решила, что ей все позволено. А может, от излишне выпитого она потеряла чувство меры… Подойдя к Кастану, Алиберта громко спросила:
– Если я правильно поняла, то титула графа у тебя уже не будет?
– Увы, деточка! – в печальном голосе папаши Кисса была, кажется, собрана вся вселенская скорбь. – Я понимаю ваши чувства, но, согласно правилам и традициям, титул по наследству должен будет перейти к тому, у кого в руках наиболее ярко светятся камни Светлого бога, то есть к моему старшему сыну Дариану…
– Так на кой ляд ты мне в этом случае нужен? – обращаясь к Кастану, пьяно икнула Алиберта. Да, она явно хватила лишку. Ой, бестолковая, ты что, совсем не соображаешь, где находишься!?. Хоть бы остановил ее кто! Или оттащил подальше от этого места… – По-твоему, я должна платить такие огромные деньги за сомнительное удовольствие видеть своим мужем голоштанного дворянина без титула?! Еще чего! Нищих аристократов на мой век хватит, тем более что твоя вечно недовольная морда мне успела надоесть до тошноты уже за эти два дня! Те долги, что накопились, оплачивай сам, голодранец! Все, наша помолвка расторгнута, ищи себе какую другую дуру, у которой в кошельке водятся деньги, и я тоже отыщу себе кого получше! Тем более что для меня это не составит никакого труда…
Слова Алиберты явились той последней каплей, что переполняет чашу. Кастан, и без того доведенный до белого каления всем происходящим, едва ли не взорвался от ярости. Люди, находящиеся в таком состоянии, опасны, и Кастан это доказал в полной мере.
– Вы все еще не раз пожалеете о случившемся – даже не сказал, а прошипел он, почти не владея собой. – Все без исключения… А для начала знайте: ты, потасканная старая дура, никогда и никому из мужчин не была нужна – всех привлекали только твои деньги! Ни одному уважающему себя человеку не нужна хамка-простолюдинка, ведущая себя, словно грязная свинья! Появиться на людях с такой шлюхой, как ты – это публичное унижение!.. А тебя, белобрысый ублюдок, я ненавидел с детства и жалею о лишь о том, что хотя моя мамаша и успела прибить твою мать, но не смогла вовремя стереть в порошок такую дрянь, как ты!.. Что касается тебя, папаша, козел ты блудливый…
Кастан не договорил, потому что Алиберта, до предела возмущенная словами бывшего жениха, отвесила ему хлесткую пощечину. Рука у несостоявшейся невесты была тяжелая, да и обида придала ей немало дополнительных сил – вон, Кастан от полученной оплеухи едва сумел удержаться на ногах…
Да, голова под изрядным хмельком вместе с вкупе с отсутствием элементарного воспитания и умением себя вести должным образом заставили неумную бабу совершить роковой поступок, жуткие последствия которого она себе не могла представить.
Я в первое мгновение даже не поняла, что случилось, когда Кастан дважды взмахнул рукой, после чего прекрасный граф и Алиберта, каждый схватившись за свою шею, стали падать на пол, а Кастан, в два прыжка оказавшийся у высокого окна, вышиб цветные витражи и выпрыгнул наружу…
Под шум и испуганные крики людей в зале я подбежала к упавшим, то поняла, что им уже ничем не поможешь: очевидно, в рукаве Кастана заранее был спрятан длинный узкий кинжал, наточенный до немыслимой остроты… Как же я не заметила ножен, прикрепленных к руке брата Кисса?! Хотя его не заметили и те, кто был обязан следить за порядком на этом приеме… И вот результат – одним взмахом Кастан едва ли не подчистую снес голову с плеч Алиберте, а другим – отцу… Помочь тут невозможно, как ни старайся – смерть у обоих была почти мгновенная…
Я смотрела на Кисса, стоявшего на коленях возле графа, неподвижно лежащего на мозаичном полу, и видела, что по лицу парня катятся слезы, причем не притворные, а искренние – какой бы скотиной в жизни граф не был, что бы не произошло в прошлом и сколько бы этот человек не принес горя окружающим, но, тем не менее, в глубине души Кисс по-прежнему и искренне любил своего отца.
Что это блестит на полу? Наклонившись, подняла упавшие камни Светлого бога. Очевидно, увидев, что сотворил Кастан, Кисс выронил камни, и даже не вспомнил о них…
Не знаю, что тут можно сказать… Единственное, что сейчас приходит на ум – подобного продолжения праздника в королевском дворце Харнлонгра никто не ожидал…
Глава 26
– Лия, нам пора… – в комнату заглянула Марида.
– Да, конечно… – я отошла от окна, в которое смотрела, будто старалась увидеть там нечто новое, не замеченное за эти дни. – Конечно, я готова…
– Тогда давай поторапливайся – нас ждут!
– Ничего, без меня не начнут…
– Волнуешься?
– Есть немного…
– Не беспокойся: в этот раз все будет хорошо!
– Очень бы хотелось на это надеяться…
– Лия, выкинь из головы все сомнения! Не понимаю причины твоих страхов! То есть, конечно, по большому счету я могу тебя понять… Но не стоит опускать руки! Сказано же было: в прошлый раз произошла ошибка из-за неверного состава отвара! Досадно, конечно, но больше такого не повториться!
– Разумеется…
– Ну-ну, не надо так уныло… – Марида говорила преувеличенно бодрым голосом. – Вот увидишь: пройдет совсем немного времени – и твое настроение станет совсем иным!
– Кто бы сомневался…
В коридоре меня ждал Кисс. За эти дни, прошедшие после смерти графа Эдварда Д'Диаманте, Кисс заметно осунулся, побледнел и утратил часть своего обычного нагловатого жизнелюбия. Смерть отца он переживал очень тяжело – я, честно говоря, даже не ожидала от него столь неподдельного горя, всегда считала, что Кисс куда более закален жизненными передрягами и тяготами, и куда более неприязненно относится к отцу. Как выяснилось, я здорово ошибалась: несмотря ни на что, Кисс в глубине души по-прежнему едва ли не боготворил отца, и жестокая смерть обожаемого графа потрясла его настолько, что он все еще никак не может придти в себя… Бедный парень! Хотя и у меня на душе сейчас немногим лучше, чем у него. Проше говоря – паршиво у обоих, причем каждому из нас так тяжело, что хуже, кажется, уже некуда.
Подошла к нему, и, не говоря ни слова, обняла, уткнувшись лицом в его плечо, и он в ответ сжал меня в своих объятиях… Зареветь бы сейчас в полный голос, но нельзя – Киссу и без того тяжело, не хватало еще орошать парня своими горючими слезами! Да этого и не надо: достаточно просто стоять вот так, и понимать, что часть твоей боли и тяжести, камнем давящей на сердце, кто-то из находящихся рядом может взять на себя, отвести в сторону… Пусть и у другого на душе одна тоска и уныние, но вдвоем все же легче переносить удары судьбы, и уж тем более такие… Когда подле тебя находится родной по духу человек, и ты вот так чувствуешь тепло его тела, дышишь запахом его волос, то тебе становиться все же как-то немного посветлей на душе, и хочется верить – рано или поздно, но все плохое в твоей жизни останется позади…
Не знаю, сколько времени мы так простояли, но голос Мариды вернул нас к действительности:
– Ребятки мои хорошие, нам надо идти… Я вас понимаю, но не стоит заставлять людей ждать.
– Да, конечно… – Кисс первым отпрянул в сторону, и взял меня за руку. – Пойдем. Пора…
Пока карета ехала по улицам Нарджаля, мы молчали – говорить особо не хотелось. В этот раз даже Кисс изменил своей привычке всюду ездить верхом на коне – сейчас он сидел в карете рядом со мной, и все так же держал меня за руку. Марида, сидя напротив, не говорила ничего, да слова сейчас и не нужны, все кажутся глупыми и произнесенными не к месту…
Дело в том, что через несколько дней после того скандала, что произошел на празднике в королевском дворце, в Харнлонгр из Славии был доставлен, наконец, свиток с текстом снятия с человека заклятия эценбата. В прилагаемом к свитку письме было сказано, что в Славии этот обряд, так сказать, был уже опробован на практике, и дал прекрасные результаты: четверо людей, много лет назад подвергнутые эценбату, полностью освободились как от него, так и от его последствий. По общему мнению, в одном из тех свитков, которые мы нашли в пещере давно погибшего колдуна – в нем было описание того самого обряда, с помощью которого колдуны по сей день снимают эценбат в Храме Двух Змей. Если это действительно так, тогда мне стоит благодарить всех Светлых богов за то, что в Нерге я все же не рискнула сунуться в тот храм…
Получив послание, священники в Харнлонгре тоже решили проверить обряд в действии, тем более что в здешних местах эрбаты появлялись куда чаще, стремясь уйти из своих стран за Переход, наивно полагая, что в далеких северных странах им легко удастся спрятаться. Оттого-то в здешних тюрьмах этих бедолаг оказывалось куда больше, чем в той же Славии. Да и баттов в Харнлонгре тоже хватало – все же здесь, в отличие от северных стран, приезжим было не запрещено появляться со слугами – баттами.
В общем, за несколько дней обряду снятия эценбата были подвергнуты чуть ли не три десятка человек, и положительный результат был достигнут со всеми, кого привозили для испытания, а кто-то приходил и сам. Каждый из них после проведения того обряда становился обычным человеком, стряхивая с себя, словно шелуху, последствия того, что с ними было сотворено много лет назад. Говорят, эти везунчики долго не могли поверить в произошедшее, и до сих пор без остановки благословляют за этот великий и неожиданный дар Небеса и короля Харнлонгра.
Слух о том, что в столице с людей снимают последствия эценбата, за короткий срок успел широко разнестись по городам и странам, и сейчас в этот маленький храм со всех сторон начинали стекаться люди из числа тех, кого еще в детстве превратили в рабов, и оставили жизнь без будущего. И вот у них появилась надежда… Плату за снятие брали совсем небольшую, но народ уже стал подтягиваться в столицу, к волшебному храму. Если так дело пойдет и дальше, то вскоре здешним священникам придется переходить в иной храм, побольше, да и умению снимать последствия эценбата обучать дополнительных храмовников – двое имеющихся никак не справятся с растущей волной людей, желающих снять с себя последствия когда-то наеденного колдовства.
Правда, пришло несколько раздраженных писем из Нерга, где в весьма жесткой форме был задан вопрос: по какому праву Харнлонгр использует научные разработки ученых Нерга по снятию эценбата? Дескать, на подобное вы не имеете никакого права! Немедленно прекращайте свои публичные опыты, затрагивающие финансовые интересы Нерга, а не то мы вынуждены будем предпринять иные меры по защите наших прав!..
Ну, с этим разобрались быстро: в ответных письмах со всей возможной любезностью было сказано, что исследования эценбата уже давненько ведутся в самых разных странах, и то, что ученые в разных странах подходят к таким же результатам, что ранее были достигнуты в Нерге – в этом нет ничего удивительного! Подобные случаи в науке не так уж и редки. Если желаете, можно обменяться полученными результатами исследований… Ответа не последовало, да и что тут можно сказать?!
Раз все складывалось так хорошо, то вскоре пришла и моя очередь. В небольшой храм, что был отдан священникам для проведения этих обрядов, я даже не шла, а летела, и в голове крутилось только одно: наконец-то, наконец-то, наконец… Кажется, то же чувство радостной приподнятости испытывали и Марида, и Вен, и даже Кисс, который пытался выглядеть бодрым и веселым. Все друзья в тот день были со мной, и все, как один, были твердо уверены – вскоре с меня будет будут сняты последствия ритуала эценбата. Не сомневалась в этом и я. Ну, почти не сомневалась – все же в глубине души таились опасения, да и Койен помалкивал…
Храм, стоящий чуть в отдалении от главной площади Нарджаля, тогда показался мне самым лучшим зданием на свете. Легкий полумрак внутри, приятная прохлада, запах каких-то незнакомых трав…
В полукруглом зале, где свет лился из полукруглых окон, расположенных в крыше, я села, вернее, почти легла в низкое кресло. Рядом стояла Марида – ну прямо как заботливая бабушка, следящая за тем, как бы кто не обидел ее бедную внученьку… Мужчины остались ждать за дверями, тем более что все они были уверены в благополучном исходе дела. В этом же не сомневалась и Марида. Только вот на душе отчего-то было тревожно, но я относила это на обычное чувство страха перед изменениями в жизни: восемнадцать лет своей жизни прожить под последствиями ритуала эценбат – и вдруг снова стать обычным человеком…
Ко мне подошли два священника, и у каждого в руках была чаша с каким-то отваром.
– Пей…
Отвар в первой чашке был горьковатым, причем на мой вкус даже слишком горьким и вяжущим, и от него у меня настолько сильно перехватило дыхание, что стало тяжело дышать, зато отвар во второй чашке можно было пить много легче, хотя и там не было ничего хорошего – от темноватой жидкости тянуло чем-то вроде запаха перепревшего сена, да и вкус второй отвар очень напоминал это самое прошлогоднее сено, сунутое в воду и долго там пролежавшее. Зато сразу пропали спазмы в горле, чуть кругом пошла голова, и, как мне показалось, больше не тянуло застарелым духом старого сена – наоборот, запахло чем-то свежим, похожим на то, что носится в воздухе после летнего дождя… А потом меня и вовсе охватила непонятная истома, и я уже была не в состоянии не то что пошевелиться, а даже открыть глаза. Казалось, легкий воздушный поток уносит меня куда-то вдаль, и невнятные голоса людей доносились до меня примерно так же, как если бы у меня на ушах лежал толстый слой ваты…
Я понимала: священники читают какие-то заговоры, куда больше похожие на резковатые песни, но не могла разобрать ни слова, и, говоря откровенно, я не хотела и вслушиваться в доносящиеся до меня слова. Постепенно я перестала различать даже голоса священников, которые слились для меня в один непонятный звук.
Воздушный Меня будто подхватил воздушный поток, который создавали именно эти непонятные звуки голосов, и сила у этого потока была более чем ощутимая, и так что сопротивляться ему не было никакой возможности… Все это слилось во что-то похожее на ту легкую волну, которая несет, но не топит, и ты все время ждешь, на какой же прекрасный берег она вынесет тебя…
Не могу сказать, сколько времени я находилась в этой светлой волне, только вот в какой-то момент поняла, что больше не парю в воздухе, а стою в начале длинного темного коридора, по обоим сторонам которого находится много закрытых дверей. И еще мне было понятно: надо идти вперед, но не просто идти, а еще и открывать все двери на том пути. Шаг вперед, потом другой, третий… Толкнула рукой первую же дверь, встреченную на своем пути. Она открылась на удивление легко, и в нее сразу же хлынул солнечный свет, разгоняя тьму и страх. Еще вперед несколько шагов – и я вновь толкаю очередную запертую дверь, и снова льющийся из нее солнечный свет разгоняет темноту…
Так я и шла все дальше и дальше по этому темному коридору, распахивая каждую дверь, встречающуюся на своем пути, и оставляя за собой радующий душу солнечный свет. И с каждым шагом мне становилось все легче и легче, будто я стряхивала со своих плеч неимоверную тяжесть, долгие годы лежащую на них тяжелым грузом. И еще я понимала: мне надо дойти до конца коридора, и выйти из него – вот тогда все будет хорошо…
Не знаю, сколько времени я шла по тому коридору, и не скажу точно сколько дверей открыла – думаю, немало… Но вот и конец коридора – там тоже находится дверь, которую надо распахнуть, и вот тогда закончится этот бесконечный путь по темному коридору…
Последняя дверь, закрывающая выход из коридора… Интересно, что за ней такое? Сейчас узнаем… Уже привычно толкнула закрытую дверь, но та отчего-то не поддалась. Толкнула еще разок, посильней – бесполезно. Такое впечатление, будто эта дверь заперта на крепкий запор, ключа от которого у меня нет. Налегла на дверь всем телом, не понимая, отчего она не открывается – все бесполезно, дверь даже не дрогнула. В чем дело? Остальные двери ведь все открылись! Вновь повторила попытку, но и она оказалась напрасной. Оглянулась назад, на ярко освещенный коридор, и в растерянности увидела, как одна за другой захлопываются все только что открытые двери, и в освещенный было коридор вновь вступает тьма… А в следующее мгновение меня будто выкинуло из того места, где я находилась, перед глазами все завертелось, и казалось, будто я провалилась в глубокую темную яму, откуда уже не выбраться…
В себя я пришла на том самом кресле. Первое, что мне бросилось в глаза – удивленные лица священников, и растерянность в глазах Мариды. Те недоуменные взгляды, которыми меж собой обменялись Марида и священники безо всяких слов сказали то, о чем мне бы не хотелось знать никогда…
Тем не менее я не удержалась, и спросила, хотя ответ был ясен и без слов:
– Ничего не получилось, так ведь?
– Именно так… Во всяком случае, похоже на это… – в голосе одного из священников звучат нотки искреннего непонимания. – В толк не возьму, в чем здесь может быть загвоздка! Все шло хорошо, можно сказать – замечательно, но только до определенного периода… И вот когда обряд был проведен почти полностью – вдруг, почти в самом конце, все срывается! С подобным я пока что не встречался…
– Может быть кто-то из вас мне скажет мне более подробно, что случилось? – в голосе Мариды появились злость и раздражение.
– Извините, госпожа, но пока мы и сами этого не понимаем! – вздохнул второй священник. – Выражаясь в переносном смысле – обряд был грубо прерван в самом конце, когда, если можно так выразиться, было сделано почти все, и оставались последние, завершающие штрихи… Знаете, складывается такое впечатление, будто мы на своем пути встретили нечто из того, что нам не по зубам…
– А может – чуть прищурила глаза Марида, – может, дело просто в том, что вы нарушили проведение обряда, где-то допустили серьезную ошибку – и вот результат!
– Не думаю… Мы уже не раз проводили этот обряд, но никогда не сталкивались ни с чем, похожим на то, что увидели сейчас… Разумеется, можно предположить, что с нашей стороны была допущена некая ошибка, которая свела на нет всю проведенную…
– Так проведите обряд по-новой! – Марида начала терять терпение, и это мне совсем не понравилось: обычно она куда более выдержана, и так срывается лишь в том случае, если видит, что все идет совсем не так, как она того ожидала.
– Сегодня это невозможно – покачал головой священник. – И дело тут не только в нашем желании или нежелании повторять обряд. Дело в отварах, при помощи которых человек погружается в нужное состояние. Вернее, в составах тех сборов, из которых делаются те отвары. Если бы вы знали, из чего…
– Через какое время можно повторить обряд? – не дослушав, Марида довольно бесцеремонно прервала священника.
– Не ранее, чем через сутки. И это самый минимальный срок.
– Хорошо. Мы будем здесь завтра в это же самое время…
Самое неприятное предстояло чуть позже – сказать о неудаче всем тем, кто ждал меня за дверью. Ох, чувствую, плохо дело – вон, как недоуменно мужчины переглянулись меж собой. Их можно понять: всем известно, что до этого дня из всех проведенных обрядов не было ни одного неудачного… Выслушала преувеличенно-веселые слова вроде того «ну, бывает, мало ли что может произойти – обряд только-только начали применять! не все получается с первого раза..», и тому подобные ободряющие слова… Все верно, я и сама говорила бы в случае неудачи то же самое, но, чувствую – здесь все не так просто…
К сожалению, я не ошиблась – на второй день повторилась та же самая история, причем с точностью до последних мелочей – полет, коридор, двери и невозможность открыть последнюю из них, самую главную, выпускающую человека на свободу из плена эценбата…
Все было и при третьем посещении храма, хотя в третий раз туда можно было бы и не ходить – к тому времени и для меня все стало предельно ясным…
С той поры прошло чуть ли не три седмицы. Как мне сказали, в Славию было послано срочное сообщение о том, что требуется новый свиток с описанием снятия ритуала эценбат, причем просили вновь сверить оригинал с переводом – дескать, не исключено, что в том свитке, который отослали в Харнлонгр, при переписке вкралась ошибка… И вот, мне стало известно – вчера сюда доставили новый свиток. Уж не знаю, что там высмотрели священники, какие ошибки могли заметить, но, как сказала мне Марида, во вновь присланном описании снятия обряда эценбат чуть иной состав трав для отвара. Судя по преувеличенно-бодрому голосу бывшей королевы, отклонения в составе трав для отваров столь незначительные, что их можно не принимать во внимание – это столь малые величины, что о них не стоит и упоминать. Правда, говорить об этом старой ведунье я не стала – она и сама это прекрасно понимает, просто хочет меня поддержать. И потом, я хорошо понимаю одну простую вещь: отвары в снятии ритуала эценбат играют не главную, а второстепенную роль… Только вот все равно хочется надеяться на лучшее!
Сейчас, сидя в карете, мы молчали – о чем говорить? У меня не было особого желания молоть вздор, да и моим спутникам не хотелось поддерживать пустой, ничего не значащий разговор. К чему? Уж лучше просто помолчать, тем более, что каждому из нас есть о чем подумать…
Я посмотрела на Мариду… За то недолгое время, что прошло после того праздника, где граф Д'Диаманте рассказал, что вынужден был оболгать бывшую королеву – с того времени Марида, то есть Мейлиандер, вновь заняла достойное место в королевском дворце Харнлонгра. Властная, сильная, пусть уже и не очень молодая женщина даже сейчас сумела заставить считаться с собой. Не прекращался поток аристократов, желающих посетить бывшую королеву, и наперебой твердящих о том, что они никогда не верили в гнусные измышления графа Д'Диаманте. А уж уверений в верности и преданности было столько, что оставалось только удивляться, отчего в свое время совсем немногие решились подать свой голос в защиту той, которую, по их словам, они считали чуть ли не образцом честности, искренности и порядочности…
Кажется, что у бывшей королевы все хорошо, но это не совсем так. Прежнего влияния у нее уже, увы, нет, да и за то время, когда она отсутствовала, в самом дворце поменялось очень и очень многое, и, прежде всего, почти не осталось ее знакомых, тех, кого она хорошо знала по своей прошлой жизни. Увы, но многих из них уже нет на свете… И сама Марида за долгие годы тоже успела привыкнуть к несколько иной иному образу жизни, много лет принимала совсем другие решения… Красивая дворцовая жизнь круговерть со своими правилами, установками, и традициями и глубокими подводными течениями хотя и радовала ее, но, тем не менее, за годы изгнания стала для бывшей королевы несколько чужой.
Конечно, Марида, вернее, бывшая королева Мейлиандер, вначале вновь было вернулась в свои покои в королевском дворце, которые вынуждена была покинуть много лет назад. Но вот что удивительно: прожив там всего пару дней, она вновь приехала в дом Вена, вернее, ко мне и Киссу. Как она нам пояснила: во дворце слишком много воспоминаний и слишком много изменений… А мне кажется, что ей сейчас нужна не когда-то привычная обстановка, а люди, с которыми ей спокойно, и чьими бедами и проблемами она успела проникнуться. К тому же меня она знала уже многие годы, а к Киссу она относилась как к сыну человека, которого она полюбила много лет назад, и, как мне кажется, все еще от той любви отойти не может… Что ж, все верно – граф Эдвард Д'Диаманте обладал удивительной особенностью брать в плен людские сердца…
Наверное, именно оттого, не отдавая себе в том отчета, она тянулась к нам обоим, а я… Я за свою жизнь тоже настолько привыкла к ней, что считала ее кем-то вроде родной бабушки. Пусть между нами лежит огромнейшая разница в происхождении, воспитании и положении в обществе, но, несмотря ни на что, общаться со мной ей было привычней и легче, чем со многими из бывших знакомых или же тех, кто сейчас пытался доказать ей свою преданность и верность… Вот и сейчас она вновь отправилась в храм, где с меня в очередной раз попытаются снять последствия того проклятого обряда…
