Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 98 страниц)

– Это правильно, – одобрил Стеф. – Кофе, оно как раз.

– Кофе с устатку, – засмеялся Андрей.

Улыбнулся и Джонатан.

– Поставь и второй кофейник, Мамми.

– Это на дорогу, что ли? – улыбнулась Мамми. – А сей секунд, масса Джонатан.

– В дорогу чай лучше, – убеждённо сказал Андрей.

– Это где я тебе чай возьму?! – возмутилась Мамми.

– А у нас свой. Ты нам, Мамми, кипятку дай и заварить в чём. Заварим, во фляги разольём и в мешки. На дорогу.

– Он же холодный будет!

– Холодный чай, Мамми, самое оно, – стал просвещать её Андрей. – Он бодрит и сон разгоняет.

– Ага, – вздохнула Молли.

– Ты-то откуда знаешь? – подчёркнуто удивился Ларри.

Молли покраснела, но тут же вызывающе вскинула голову.

– А угощали! Полная фляга была!

– Ага, – загудел Сэмми. – Мы-то за стенкой, слышно же всё. Всю ночь пили. Я всё ждал, когда опьянеют, а это чай, значитца, был.

– Точно, – засмеялся Стеф. – На весь барак была музыка. То чмок-чмок, то буль-буль, то скрип-скрип.

Джонатан хохотал так, что едва не выронил карты.

– Это ты девку, значит, всю ночь на одном чае продержал?! – грозно вопросила Мамми.

Андрей изобразил испуг и даже голову в плечи втянул.

– Нет, Мамми, нет, мы ели, – сразу кинулась на его защиту Молли. – Он и хлеба с мясом принёс, и конфет.

– Хлеб ели, мясо ели, чай пили, – Ларри загибал пальцы, – да ещё конфеты. Это ж больше ни на что времени не остаётся.

– А вот и хватило на всё! – сказала Молли и осеклась: такой взрыв хохота потряс кухню.

Стеф лёг лицом на свои карты и, всхлипывая, стонал. Джонатан плакал, не в силах больше смеяться. Мамми едва не уронила второй кофейник. Дилли визжала, обхватив за шею гулко хохотавшего Сэмми. Андрей сидел весь красный, но с довольной ухмылкой. А когда наступила тишина, из глубины барака донёсся тоненький голосок кого-то из малышей:

– Да-а, у вас весело, а нас заперли!

Мамми сдёрнула с верёвки большое кухонное полотенце и затопала в барачный коридор со словами:

– А вот сейчас масса Фредди с кольтом придут!

Это было для Джонатана уже слишком. Он хохотал так, что Молли принесла ему воды.

Вернулась несколько смущённая вырвавшимися словами Мамми, суетливо загремела кастрюлями, но, видя, что Джонатан не сердится, объяснила:

– Запираю я их на ночь, масса Джонатан, чтоб не шастали попусту. Ведёрко поганое им ставлю, ну, и до утра.

Джонатан отдышался, допил воду, и Андрей возобновил игру.

Эркин трудился сосредоточенно, не спеша. Фредди только постанывал и кряхтел под его руками. От камина комната хорошо нагрелась, а верхний свет он выключил, заметив, что Фредди болезненно щурится на лампу. Разулся Эркин сразу, как вошёл, и рубашку снял. Но потом разделся до трусов, так разогрела его эта работа. Как когда-то, он смочил себе ладони лосьоном и понемногу подливал его на растираемое место. Понемногу, по чуть-чуть, но лосьон кончился, а работы ещё…

– Фредди, лосьон кончился, – растерянно сказал Эркин.

Фредди медленно, через силу открыл глаза, посмотрел на освещённые пламенем мокрые лицо и торс Эркина и, с трудом шевеля языком и губами, сказал:

– В шкафу… возьми.

– У тебя?

– Нет, здесь… Шкаф… левая створка…

Эркин встал и отправился на поиски. Шкаф, левая створка. На полках сложены рубашки, другое бельё, какие-то вещи. А, вот и полка с флаконами и тюбиками. И бритвенный прибор в такой же, как у Фредди, коробке. Эркин нашёл нужный флакон, закрыл шкаф и вернулся к неподвижно лежащему Фредди, показал ему находку.

– Вот, я взял…

– Ну и хорошо, что взял, – пробурчал Фредди, закрывая глаза.

Прежде чем открыть флакон, тоже, как и первый, чуть начатый, Эркин придирчиво сравнил их. Да, такой же, можно продолжать.

– На спину ляг. А руки за голову положи. Вот так.

Он растёр Фредди грудь, пресс, руки, ноги…

– А сейчас руки опусти, я тебе лицо помну. Я аккуратно, глаза закрой.

Кончиками пальцев Эркин разгладил и промял лоб, щёки, скулы, вокруг рта, подбородок, шею… Он уже не командовал и не объяснял, а сам молча переворачивал и укладывал Фредди, как удобнее для работы. А ничего, расслабился мужик, и пошло… И хребет в норме, мышцы закрыли выбитый кусок, теперь его только таким же ударом выбить можно.

Осторожно Эркин немного потянул основные суставы. Пока разогретый, это можно. Получилось. Если б Фредди тянулся каждый день, у него бы многое получалось, гибкий мужик. А теперь потеребим… каждую мышцу.

– Фредди, ты не спи. Не надо спать.

– О-ох, – выдохнул Фредди, – Не сплю. Это вы все такие… мастера?

– Они лучше меня, – убеждённо сказал Эркин. – Я-то уже сколько никому не делал? Пять лет. Ты вот первый. И забыл много, и у самого руки не те. А они всё время друг друга мяли и тянули. Всё помнят, всё умеют. И я никогда особым мастером тут не был. Ноги раздвинь, Фредди.

– Это зачем?

– У тебя здесь мышцы очень твёрдые. От езды, что ли? Их по второму разу надо.

– Шенкеля называются, – выдохнул Фредди, чувствуя, как руки Эркина проминают ему ноги сверху донизу. Да нет, прибедняется парень, скромничает. Лучше и быть не может.

– Ну вот. Всё, пожалуй, – Эркин улыбнулся, разглядывая распластанное влажно блестящее тело Фредди и пустые флаконы. – Еле хватило.

– Всё? – Фредди открыл глаза. – Слушай, может, я здесь останусь? На коврике.

– Я тебя сейчас заверну и отнесу, – спокойно ответил Эркин.

– Охренел?

– Ну, не тяжелее ты мешка, – пожал плечами Эркин, вставая с колен и одеваясь.

Сопротивляться Фредди не мог, и Эркин действительно закатал его в одеяло и, взвалив на плечи, перетащил в другую комнату. А там уложил на кровать, закутал сверху вторым, лежавшим в ногах, одеялом и удовлетворённо вздохнул, любуясь своей работой. Фредди вдруг завозился, извиваясь и пытаясь высвободиться из кокона.

– Тебе чего? – Эркин участливо наклонился над ним. – Кольт дать?

И прежде, чем Фредди успел ответить, Эркин и в самом деле взял из кобуры со стула в изголовье кольт и неожиданно ловко засунул его под одеяло. Фредди невольно вздрогнул, когда холодный металл коснулся его груди.

– Ничего, сейчас нагреется, – сказал Эркин. – Я уберу там быстренько. Отдыхай.

Эркин сложил простыню, расправил ковёр перед камином и взял пустые флаконы. Оглядел комнату. Ну вот, вроде порядок. Он плотно закрыл за собой дверь и опять зашёл к Фредди.

– Фредди, простыню куда?

– У двери табурет для грязного, – глухо донеслось из кокона.

Эркин положил на указанное место сложенную простыню, поставил на стол пустые флаконы и выключил свет.

– Всё, Фредди, спи. Я пошёл.

Ему ответило невнятное бурчание.

На улице Эркина обжёг холодный воздух. Зайти в сенной за курткой? Нет, надо на кухню. Андрей уже устал, наверное. И чего это кухня так далеко? Вроде раньше ближе было.

Пока дошёл до кухни, усталость немного отпустила. Но зашёл, снял с гвоздя ключ от душа и… сел рядом с Андреем. Как стержень выдернули. Мамми быстро налила кружку горячего кофе и поставила перед ним. У Эркина не было сил даже поднять её, и он пил, согнувшись, наваливаясь на край стола грудью. Слипшиеся от пота волосы торчали неровными прядями.

– Ой, а чай-то? – вскинулся Андрей. – Кипяток-то есть, Мамми?

– За заваркой беги, игрок! – фыркнула Мамми.

– Ага, – Андрей бросил свои карты. – Двадцать одно.

Джонатан, улыбаясь, подвинул к нему несколько смятых кредиток и собрал карты. Андрей сгрёб деньги и убежал. Джонатан перетасовал колоду и положил её на стол.

– Ну, и засиделись мы.

– Ваша правда, масса Джонатан, заигрались, – вздохнула Мамми. – Давайте по кружке всем налью, и на боковую все.

– Спасибо, Мамми, – Джонатан встал. – Мне не надо.

– Как скажете, масса Джонатан, – Мамми ставила на стол кружки.

Вбежал Андрей, на ходу накинул на плечи Эркина его куртку, положил рядом на скамью свёрток и прошёл к плите.

– Спасибо, Мамми, я сам заварю.

Джонатан попрощался со всеми кивком и ушёл, пожелав спокойной ночи.

– И вам спокойной ночи, масса Джонатан, сэр, – проводил его нестройный гул голосов.

– А хорошо посидели, – улыбнулся Стеф, беря свою кружку.

– Да уж, кто сидел, а кто, – начала Дилли, но Эркин поднял на неё глаза, и она не закончила фразу: таким знакомо усталым было это лицо.

На мгновение всем стало как-то не по себе. Словно прошлым повеяло от всей фигуры Эркина. И он, почувствовав это, заставил себя улыбнуться.

Андрей заварил чай и отставил кофейник на край плиты.

– Пусть настоится, Мамми. Потом перелью. Эркин, идём в душ?

– Куда ты его дёргаешь? Дай отдышаться парню.

– Нет, Мамми, – Эркин ещё раз улыбнулся, и получилось уже легче. – Не шевелится только мёртвый. Пошли.

– Держи. Я сменку твою захватил.

Эркин кивнул и встал. Его качнуло, но он стиснул зубы так, что вздулись и опали желваки на щеках, и овладел собой.

– Пошли.

И вышел уже твёрдо. Андрей обернулся в дверях.

– Мамми, так я зайду после душа.

– Заходи, а чего ж? Я и в дорогу вам соберу чего-нибудь.

– Ага, спасибо.

Все допивали кофе и вставали из-за стола. Мамми сгребла кружки, сбросила их в таз и залила горячей водой. Строго посмотрела на Молли. Та вздохнула и встала.

– Я… я нарежу хлеба, Мамми? На сэндвичи.

– Режь, – разрешила Мамми, обмывая кружки. – Мяса я сама им нарежу.

Джонатан шёл, улыбаясь, к своему домику. Однако Эндрю действительно неплохой игрок. Не знавшего Грязного Гарри он обдует элементарно. И Стеф… ну, это обычный уровень. На крыльце он остановился и прислушался. Так… ну, это Эркин и Эндрю в душ пошли. Не проспали бы завтра.

Он вошёл к себе и остановился на пороге. Резкий странный запах ощутимо ударил в лицо. Что это? Джонатан нашарил выключатель и включил свет. Всё как обычно. Но запах… Вроде знакомый и в то же время…

– Фредди, – позвал он.

Ему ответила тишина. Джонатан резко повернулся и побежал в комнату Фредди. Рванул дверь… И тот же запах, только чуть слабее. Включил свет… и сразу бросились в глаза на столе две… бутылки?! Да нет, это же флаконы. Лосьон после бритья «Райское яблоко». Оба флакона пустые. Они что, пили его?!

– Фредди!

Теперь ему ответило неясное бурчание, и он обратил внимание на кровать и подобие древнеегипетской мумии на ней.

– Фредди! – Джонатан растерянно затоптался рядом, пытаясь определить, где голова. – Ты как?

– Чего орёшь? – наконец разобрал он. Помолчав, Фредди добавил: – Я в порядке, – и попросил: – Разверни меня.

Джонатан откинул верхнее одеяло и расхохотался. Фредди был туго закатан в одеяло так, что наружу торчала только всклокоченная голова.

– Фредди, что с тобой тут делали? – ржал Джонатан. Он наконец-то нашёл край и потянул за него. По мере того, как он разворачивал Фредди, запах лосьона усиливался. – Ты ж как… сосиска в тесте. И «Райское яблоко» вместо кетчупа, да? Ты что, купался в нём? Лосьонная ванна, да?

Фредди молча позволял себя переворачивать, а когда Джонатан развернул до конца и увидел впечатанный в грудь кольт, силы его покинули и он рухнул прямо на Фредди не в силах стоять от хохота.

Фредди лежал, не дёргаясь, хотя Джонатан сидел у него на животе. Когда Джонатан перевёл дыхание, Фредди стал распоряжаться:

– А теперь встань с меня. Сунь мне кольт под подушку. И укрой нормально.

– Фредди, ты что? – опять встревожился Джонатан, быстро выполняя все предписания. – Шевелиться не можешь?

– Не хочу, – честно ответил Фредди и улыбнулся. – Слишком хорошо, Джонни.

– Вижу, – Джонатан переставил стул и сел так, чтобы видеть лицо Фредди. – Ты в самом деле в порядке?

– В полном, – Фредди говорил медленно, словно пробуя слова на вкус. – Хорошо сыграл?

– Продул пять кредиток, – улыбнулся Джонатан. – И ухохотался насмерть. Шикарное зрелище пропустил, Фредди. Принести тебе выпить?

– И влить. Мне действительно не хочется шевелиться, Джонни.

– Это было так хорошо?

– Я не думал, что такое возможно.

– Ладно, отдыхай, – Джонатан ухмыльнулся. – Нам осталось часа три, максимум. Один вопрос, Фредди. Неужели одного флакона не хватило бы?

– Эркин никогда не халтурит, Джонни. Меня промазали всего. Везде. И очень тщательно.

– Ладно, – Джонатан встал. – Завтра поделимся. Я пошёл спать. Не проспи.

– Свет погаси, – сонно сказал ему в спину Фредди.

Джонатан щёлкнул выключателем и уже открыл дверь, но остановился и обернулся.

– Фредди, – сказал он в темноту. – Ты хоть в душ завтра сходи, а то благоухаешь… неправильно понять могут.

– А пошёл ты…! – прорычал Фредди, и Джонатан удовлетворённо закрыл за собой дверь.

У себя он быстро постелил и посмотрел на часы. Высокие напольные часы из кабинета в Большом Доме несмотря ни на что уцелели, только стёкла – циферблата и нижнее, закрывающее маятник – разбиты. Они тогда вытащили осколки и попробовали завести. Удивительно, но механизм не пострадал, и они, как только домик стал пригоден к жилью, перетащили часы сюда. И шли те хорошо, точно и бесшумно. Похожие были в дедовском кабинете, но там – с боем. Угасающее пламя камина играло на маятнике. Да, всего ничего осталось, и… конечно, надо проветрить, убрать запах.

Джонатан встал, открыл окно и отодвинул штору. Если мошкара и налетит на огонь, то… нет, ничего, не страшно. Он лёг и по-ковбойски завернулся в одеяло.

Эх, не дал Фредди налюбоваться находками, хотя тоже прав. Конечно, тайник нужен. А у сестры был маленький серебряный мопс. И совсем крохотная золотая кошечка, тоже с изумрудными глазами. Грейс собирала такие фигурки. Из камней, фарфора… эти были самые ценные. Но такой кошки не было. Ларри прав: здесь работа дороже, а одного металла… можно пол-округи скупить. Но обойдёмся без такого безумства. Вот имение и окупило себя. Даже с прибылью. Хотя… надо будет у русского капитана узнать. Болтали, что у русских какие-то закавыки в законах с находками. Жаль, тот уехал. Но… в Бифпите будем через три дня. Капитан может и вернуться. Будем надеяться, что его не перевели, а то наводи связи и отношения по новой… Но надо же, как Фредди… не видел его таким…

Мысли уплывали и путались.

В душе Эркин немного отошёл.

– Ну, как сыграл?

– Нормально. Одну проиграл, три с половиной выиграл. Ты как?

– Порядок, – Эркин закинул голову, подставляя лицо под тёплые струи. – Давай я холодной сейчас врублю, и пойдём. На сон всего ничего осталось.

– Ты точно в порядке? Я тогда за флягами схожу. Заберу у Мамми чай, ну и чего ещё она нам сделала.

– Давай. К Молли завернёшь?

– Да нет, пусть отвыкает, – Андрей встал со скамьи. – Так я пойду…

– Ага, иди. Ключ я занесу.

Но Андрей медлил.

– Ну, чего?

– Эркин, это… это вот такая работа? Ты ж вон, осунулся даже.

– Работа – она работа и есть, – усмехнулся Эркин. – Ты ж сам вроде говорил. Легко только лежать и в потолок плевать. И то стараться надо, чтоб долетело.

– Я подожду тебя, – вдруг сказал Андрей.

– Ладно. Я быстро.

Андрей вышел в переднюю часть, а Эркин потянулся немного под душем и резко включил холодную воду. И чуть не задохнулся: с такой силой ударили его жгучие струи. Сразу прояснело в глазах, стянуло кожу и напряглись мышцы. Он рассмеялся и завернул кран. Стирать они сегодня не стали: до утра всё равно не просохнет, а мокрое везти – это гноить. Эркин зашлёпал к двери, привычно оглянулся, проверяя, в каком виде оставляет помещение, и вышел.

Андрей, уже одетый, ждал его, сидя на скамейке и вертя в пальцах незажжённую сигарету. Эркин быстро оделся, собрал грязное в узелок, натянул сапоги и куртку. Андрей молча встал, открыл дверь и взял ключ.

И запирали дверь, и шли к сенному сараю молча. Эркин сразу лёг, а Андрей взял фляги и тихо спросил:

– Дело-то… ну, с Фредди… уладил?

– Что мог, я сделал, – устало ответил Эркин. – А дальше… дальше Фредди сам решать будет, – и совсем тихо, уже засыпая: – Нас оно ни с какого боку теперь не касается.

– Баба с возу… – хмыкнул Андрей, спрыгивая вниз.

Как он вернулся, Эркин уже не слышал.

ТЕТРАДЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Новиков гнал машину в Бифпит. Надо повидать Старцева и привезти его к Спинозе, раз уж решили собраться у него. Гольцев захватит Шурочку, Золотарёв… ну, Коля сам доберётся. Так, теперь о деле. Информации у Аристова набрал, а толку… нет, любая информация в дело идёт и лишней не бывает, и отрицательный результат – тоже результат, но…но попросту обидно, когда продуманная подготовленная комбинация разваливается, не начавшись. Хотя… хотя хорошо, что не начавшись, а то могли быть весьма нежелательные последствия. Но всё-таки кое-что кое о чём… Конечно, индеец – спальник. Все косвенные за это. Хотя…

…– Я смотрю, ни одного индейца у тебя среди них нет.

– Я за всё время видел двух полунегров-полуиндейцев, метисов трое. Трёхкровок, правда, много. А чистых индейцев… нет, ни одного.

– Почему?

– Насколько я понял эту систему, их отбирают по питомникам в пять лет, а из резерваций забирали, в основном, постарше, после семи-десяти. А то и вовсе подростками…

…– Вы расслабьтесь, сэр, так будет легче.

– И нравится тебе эта работа, парень?

– Да, сэр, конечно.

И какая гордая радость в глазах парня от малейшей похвалы его умению массажиста…

…– Горячка – страшная штука, Костя. Но… теперь, когда мы знаем. Не всё, но кое-что. Когда поступает очередной, если он не горел, я сам ему предлагаю. Хочешь остаться спальником, мы тебя в два дня подлечим и на выход. Иди, работай и живи дальше. Таким же. Не хочешь быть спальником – должен перегореть. Тогда терпи.

– И что выбирают? Ну, в основном?

– В основном? Эх, Костя, ни один, понимаешь, ни один ещё не захотел остаться спальником.

– Но неужели ничего нельзя сделать? Я сегодня видел одного…

– Одного? Ну да, сейчас он один такой, на чёртов День чёртовой Империи привезли. А когда их двадцать, кричат, бьются, ни сестёр, ни санитарок к ним зайти не заставишь, да и мужики… робеют… Это сейчас они уже сами за новичками ухаживают. Я только контролирую, назначаю и записываю. Да, что делать, ты спрашивал. Пока болевой период, только, ты видел, вентилятор ставим. Или кто-нибудь сидит, обмахивает, обтирает холодной водой. Понимаешь, боли сопровождаются ощущением жжения. Они не просто так это горячкой прозвали. Есть практически не могут. Поим водой с глюкозой. Во второй стадии… там витамины, сердечные и начинаем трудотерапию. Хотя бы встать и принести воды другому. Заставляем жить.

– Желание жить…

– Желание приходит потом, когда он осознаёт, что, перегорев, может жить самостоятельно, работать. А вначале… выручает их привычка к послушанию…

…Новиков резко крутанул руль, входя в поворот. Да, если индеец горел зимой и Трейси ему как-то помог, да просто не пристрелил, а дал отлежаться, то против Трейси индеец не пойдёт. Достаточно вспомнить, как эти парни отзываются о Юре, о тёте Паше…

…– Ну, тётя Паша! Она же первая, ещё зимой, мы ни одну сестру, ни одну санитарку к ним поставить не могли, от великого ума взаперти их держали. Как же, сексуальные маньяки! На стену кидаются, женщину просят, себя предлагают. А тётя Паша заявила, что на неё ни один маньяк не польстится, а польстится – так сильно пожалеет, и пошла в эти палаты работать. Она и придумала и обмахивания, и обтирания. И когда у первых депрессия началась, она же их на ноги ставила, заставляла палаты убирать, за горящими ухаживать. Они за неё теперь… сами умрут и любого убьют…

…Сам умрёт и любого убьёт. Да, если так, то Ротбуса убила эта пара: индеец и белый мальчишка. Ротбус угрожал Трейси, и этого оказалось достаточно. И попробуй теперь объяснить индейцу, что Трейси – убийца и ничем не лучше Ротбуса. Что не жертва, а тоже преступник. Ладно, может, Старцев что подскажет. Умён и наблюдателен капитан. Видимо, поэтому и отстаёт в звании. Правда, не переживает из-за этого. Ну, его дело…

Фредди разбудил Джонатана за полчаса до рассвета, самым бесцеремонным образом сдёрнув одеяло.

– Вставай, лендлорд! Тебя ждут великие дела. Я ничего не перепутал, Джонни?

– Изверг, – простонал Джонатан, протирая глаза. – Рано же ещё.

– Эркин с мешком уже у гаража стоит. Так что вставай, брейся, и в дорогу.

– Господи, – Джонатан зевнул и встал. – Знал бы, в жизни на этот чёртов аукцион не пошёл. А Эндрю? Тоже у гаража?

– Эркин сволок его к колодцу умываться. Давай, лендлорд, а то я тебя тоже к колодцу понесу. А это твой авторитет уронит.

– Мг, – Джонатан умылся в тазике у двери и стал бриться. – Вчера ты меня заставил с ними в блек-джек играть. Это мой авторитет не уронило, что ли?

– Акт единения с народом пробуждает у подданных любовь к монарху.

– Грамотный ты, – пробурчал Джонатан, ощупывая щёки. – Лосьону совсем ничего не осталось?

– Неа, – с удовольствием ответил Фредди. – Оба флакона до донышка.

– Люди им лицо протирают, а ты… небось и задницу тоже.

– Ну, – привалившись к дверному косяку, Фредди смотрел, как Джонатан одевается. – Что годится для лица лендлорда, сойдёт и для ковбойской задницы, – и после паузы, мечтательно улыбаясь, добавил: – И шенкелей.

Джонатан, натягивавший сапоги, поднял голову.

– Это на ком ты ездить собрался, что шенкеля «райским яблоком» протирал?

– Интересная мысль, Джонни, спасибо за идею. Кобылка, значит, «шанелью» пахнуть должна. Сочетаются запахи?

– Сочетаются, – улыбнулся Джонатан, вставая. – Зачем вам вообще лосьон этот понадобился? Он после бритья, а ты вроде небритый. По основной поверхности.

– Эркин сказал, что для мягкости. Я согласился. Окно я закрыл, не дёргайся. Пошли, лендлорд.

Подойдя к Фредди, Джонатан принюхался. Фредди засмеялся.

– Успел я в душ, успел. Пошли, а то Эркин всерьёз психует.

Джонатан с удивлением оглядел Фредди. Ну, надо же! И не скажешь, что всего три часа назад ковбой лежал в полной прострации. Свежевыбрит, весел, весь какой-то… лоснящийся, как вычищенный выхоленный конь.

– Ага, Джонни, – радостно улыбался Фредди. – Как заново родился, правда. По дороге расскажу. И ещё у меня для тебя сюрприз заготовлен. Но это потом. Пошли.

Грузовик уже стоял во дворе, пофыркивая включённым мотором. Эркин и Андрей сидели на подножке и встали, когда Джонатан и Фредди подошли.

– Доброе утро, парни, – поздоровался Джонатан, чувствуя себя уже совсем проснувшимся.

– Доброе утро. Доброе утро, сэр, – ответили они вразнобой.

– Мешки забросили? – Фредди открыл дверцу. – Тогда залезайте. Джонни, садись в кабину.

Андрей, а за ним и Эркин залезли в кузов. Фредди, встав на подножку, заглянул к ним.

– Ага, стекло мне только не загораживайте. Джонни, готов? Отправляемся.

Имение ещё спало. И их отъезда никто не видел. Фредди мягко стронул грузовик и повёл его по въездной дороге с сохранившимися каштанами по обеим сторонам.

– Пусть доберут парни.

– Я бы тоже добрал, – вздохнул Джонатан. – Но Эркина ты вчера… умотал.

– Эркин если за что берётся, – улыбнулся Фредди, – то в полсилы не работает.

– Это такой каторжный труд?

– Видимо. Вообще-то, Джонни, он меня третий раз мнёт. Ну, в первый раз он мне спину чинил.

– Кстати, ты давно на неё не жаловался.

– Кстати, похоже, уже и не буду. Сделал он мне её… капитально. Второй раз на перегоне. Так, выкупались, и он мне её немного помял. Я с полчасика полежал и встал. А вчера был большой и общий. Так вот, он всякий раз после массажа весь мокрый был. И садился отдыхать. Ну, а вчера…

– Ты вчера был хорош. Сосиска в тесте. Как ты не задохнулся?

– Не знаю. Но было хорошо.

– Мг. Ты так говоришь, что я начинаю завидовать.

– Ла-адно, – Фредди вывел грузовик на шоссе и прибавил скорость. – Составил я тебе протекцию. Без лосьона, правда, и не на ковре у камина, а в кузове. Но одеяла я туда забросил, так что полежишь… сосисочкой.

– Ну, уж гадость ближнему устроить ты не упустишь. А теперь признавайся, ты что-то ещё заготовил.

– Заготовил. Возьми термос и хлебни. Проясни голову.

Джонатан кивнул и нашарил под сиденьем термос. Чёрный, очень крепкий горький кофе. Да, Фредди постарался.

– Когда ты всё успел?

– После такого массажа каждая жилочка играет. Всё могу. Ну как, готов слушать?

Джонатан убрал термос и улыбнулся. В голове действительно просветлело, и он, словно только что проснувшись, огляделся. Серо-голубой свет уже стал золотистым, а временами между деревьями у земли показывалось солнце.

– Да, готов.

– Нам предлагают дело.

– Какое?

– Выгодное, Джонни. Инвестиции.

– Это кто нас собрался инвестировать?

– Инвестировать будем мы. Трое бывших коллег Эркина хотят открыть массажное заведение. Им нужна ссуда и юридическое обеспечение.

– Ни хрена себе! Нужен же диплом, это идёт по разделу медицинской практики.

– Думай, Джонни. А чтоб тебе лучше думалось, Эркин на первой остановке тебе массаж сделает. Лёгонький. Только для вразумления.

– Вразумление, – хмыкнул Джонатан. – Ну-ну. Посмотрим. Да, ты сказал: Эркин психует. Из-за чего?

– А ты не заметил, Джонни, что он каждый день считает? Его ждут. И он очень боится, что не дождутся.

– Ждёт? Кто?!

– Джонни, каждый человек имеет право на личную жизнь и на тайну личной жизни. Эндрю не рискует даже намекать. А уж нам-то лезть…

– Но ты что-то вызнал, – рассмеялся Джонатан. – Давай, Фредди, раскалывайся.

Фредди бросил руль, закурил и мягко положил ладони на заботливо обмотанное шнуром кольцо.

– Ты знаешь Локлана?

– Рыжий продавец у Монро? Знаю, конечно.

– Я завернул к нему кое-что присмотреть.

– Для русской?

– Ещё не заслужила. Неважно для кого. Я же не интересуюсь, кто теперь щеголяет в комплекте из кружев с ручной вышивкой. Верх сорок один дюйм, низ сорок два, между ними двадцать восемь. Неплохие параметры, кстати.

– Трепач.

– Не спорю. Тем и ценен. Локлан изнывает от безделья и одиночества. У него каждая покупка – событие и сенсация. И наши парни повергли его если не в нокаут, то в долгое грогги.

– Что им понадобилось у Монро?

– Подарки, Джонни.

– У Монро?! Кому?

– Наши чемпионы иначе не могут. Я ж сказал. Эркин вполсилы не работает. Эндрю ради выпендрёжа на всё пойдёт. А кому? Официально если, для протокола, то квартирным хозяйкам. А какие подарки, тебя не интересует?

– Давай-давай. Слушаю.

– Итак, классические ковбойские подарки. Шали. Эндрю приобрёл чистую ангору. Красно-чёрную клетку с белым. А Эркин… Сиди крепче, Джонни. Натуральный шёлк, золотой жаккард, модерн, матовое на блестящем. Ты ещё на неё сказал, что слишком аристократична для Бифпита.

– Верно. Чёрт, Фредди, я эту золотую шаль помню. У парня такой вкус?

– Видимо.

– Это же сумасшедшие деньги, Фредди.

– Но парням это было по карману. Призовые, игровые… Для них триста кредиток – не проблема.

– Ну да, конечно. И гранд-дюшес на завтрак.

– И ужин от Дюпона. Это ещё не всё, Джонни. Ты помнишь у Монро баул для рукоделия?

– Да, помню. У сестры такой был. Я чуть было не купил его. Как память. А потом сообразил, что не для кого.

– Мг. Не откладывай покупок, Джонни. Увели баульчик.

– Да?! И кто?

– Эркин. Я ж тебя предупреждал. Сиди крепче.

– Это что же, тоже ей?

– Вообще-то я советовал им купить подарки и хозяйкиным детям. Но до такого…

– Хозяйкам такие подарки не покупают, Фредди.

– Поучи меня, Джонни. Люблю, когда ты мне тайны жизни открываешь. Вот Эркин и психует.

– Понятно. Хотел бы я посмотреть.

– На что?

– На плечи, для которых эта шаль предназначена.

– Не советую шутить с этим. Чувство юмора у Эркина… сильно избирательно.

– Это-то понятно. И думаешь, у неё ребёнок? Девочка?

– Мальчику такой баул ни к чему. Локлан рассказывал, Эркин вокруг баульчика долго ходил, стеснялся покупать. И Эндрю разыграл интерлюдию, якобы он подначил. Но больше всего Локлану понравилось, что они явились за покупками с армейскими рюкзаками. Он им даже фирменные пакеты не успел предложить. Упаковал и всё. Только рот открыл, а они уже покупки в мешки, мешки на плечо и ходу.

– Конспираторы.

– Не так уж глупо, Джонни. Если предположить, что она белая, то поведение Эркина логично… до неправдоподобия.

– Да. Повезло.

– Ей? Безусловно. Такого мужа, как Эркин… можно всю жизнь искать и не найти. И если бы не наш идиотизм с расами… Ладно. Сон я тебе разогнал. Так…

– Ты чего головой завертел?

– Место ищу. Сейчас тебе массажик соорудим и до ленча закатаем. Ага, вон как раз. И ручеёк, и травка, и кустики, чтоб с дороги не увидели.

Джонатан обречённо вздохнул.

Фредди мягко съехал с дороги и остановил грузовик за зарослями. Заглушил мотор.

– Выходим, Джонни. Эй, парни, как вы там? Привал. Джонни, шляпу в кабине оставь.

– Зачем это? – Андрей спрыгнул из кузова и шумно зевнул.

За ним спрыгнул Эркин. Вид у него уже был не такой сонный.

– Ну как, Эркин, подходящее место?

Эркин с улыбкой огляделся и кивнул. Потом наклонился и пощупал траву и землю.

– Для небольшого сойдёт. А где второе согреем?

– На моторе, – сразу решил Фредди. – Эндрю, лезь, достань одеяла.

– Так… – Андрей даже задохнулся, – вчера ещё задумали?! А мне ни слова!

– А зачем? – Эркин деловито расчищал место. – Чтоб ты языком трепал и мне спать не давал?

Андрей сбросил из кузова одеяла. Одно упало к ногам Эркина, а другое на капот грузовика.

– Держите. Развели тайн…

Эркин улыбнулся, а когда Андрей спрыгнул вниз, быстро обнял, ткнувшись лбом в его плечо, и оттолкнул от себя. И так быстро, что никто ничего не заметил, а Андрей не сразу понял.

– Идите к ручью. Или к дороге, – Эркин складывал одеяло вчетверо по всей длине.

– А посмотреть? – Фредди подмигнул Андрею.

– Я к тебе зрителей звал? – не выдержал Эркин. – Пока не уйдёте, не начну.

– Ладно, – сказал Андрей. – Нельзя смотреть, так послушаем. Пошли, Фредди.

Когда они отошли, Эркин повернулся к Джонатану.

– Пожалуйста, сэр. Снимите куртку и сапоги. И пояс. А рубашку расстегните.

– Совсем раздеваться не надо? – попытался пошутить Джонатан. – Уже легче.

– Холодно уже, – спокойно ответил Эркин, аккуратно закатывая рукава ковбойки. – У вас что-нибудь болит, сэр? Или так, лёгкий общий?

– Ничего не болит, – пожал плечами Джонатан, бросая на землю пояс с кобурой.

– Пожалуйста, сэр, ложитесь. Руки вытяните и лбом упритесь.

От кустов донеслись смачное ржание Андрея и укоризненный голос Фредди:

– Тихо ты, не слышно ж ни хрена.

– Ну, я доберусь до него, – мрачно пообещал в пространство Эркин, становясь на колени и берясь за плечи лежащего ничком Джонатана.

Джонатан, не признаваясь в этом самому себе, боялся. И в первый момент вздрогнул. Но тут же почувствовал, понял не разумом, а… кожей, что ли, всем существом, что боли не будет. Что эти сильные пальцы знают, действительно, сами знают и делают всё правильно.

Эркин взялся сделать Джонатану массаж и потому, что Фредди попросил, и потому, что без Джонатана парням своё дело не поднять. Разрешение… патент… они-то только о деньгах думали, но видно… да что ж это все белые такие… дубовые! Желваки одни.

– Вы расслабьтесь, сэр.

Эркин уже втянулся в работу, даже не заметил, как подошли Фредди и Андрей и остановились в нескольких шагах.

Фредди смотрел на напряжённое суровое лицо Эркина с закушенной губой и сведёнными бровями, на выступающие на скулах и лбу капли пота. И это… как сказал Эркин? Лёгкий общий? И вот так парни хотят зарабатывать себе на жизнь? Полегче работы не нашли? Но если они знают и умеют… когда знаешь и умеешь, легче.