Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 98 страниц)

– Попробую осторожно пощупать кое-кого, Фредди.

– Особо не рискуй, Джонни. Если Паук решил подстраховаться, то любое шевеление нас выдаст.

– Зачем это ему? Ведь до нас никто не дошёл. Хотя… старик Говард предпочитает мёртвых свидетелей. Хреново.

– Самое обидное, Джонни, мы были в стороне. С его системой мы дела не имели, у нас своя… система.

– Ты знаешь, Фредди, – Джонатан похлопывал по шее своего Лорда, – я, когда после Крутого Прохода стал щупать, то с чем столкнулся. Система старика, его сына, наша, ещё там хватает… так одни и те же люди. И шестёрки, и валеты, а про тузов и говорить не буду. Их на всю колоду четыре.

– И два джокера, Джонни.

– Как бы не один. И боюсь, что система на самом деле одна. Нам давали резвиться и думать, что мы не при чём, а сейчас… Русские потянули пару ниток, и всё затрещало. Старик Говард сдаст русским всех, лишь бы остаться самому. – Джонатан, сдвинув на затылок шляпу, беззаботно оглядывал окрестности. – А мы все повязаны. Кровью, деньгами, делами… Мы повязаны одной Империей, Фредди.

– Мне на неё… – Фредди замысловато выругался. – Что она мне дала, эта Империя? Гоняла меня как солёного зайца, держала в дерьме, а потом… Я и жил наперекор ей. И ты так же. Ты же тогда в Аризону не от хорошей жизни рванул, не так, что ли?

– Всё так, Фредди. Но… – Джонатан оборвал фразу и улыбнулся. – Думаю, Эркин тоже наведёт справки. По своим каналам. Он не за покупками к Роулингу так рванул. Золотой парень.

Фредди кивнул и невольно улыбнулся.

– Оба хороши. Жалко, если их заденет, Джонни. Когда русские до нас доберутся, они парней не пощадят. А парни уже и так хлебнули.

– Это не сложно. Здесь они как пастухи, а потом отправим их домой и оборвём все связи. Кто их с нами видел? Пит?

– Ну, этому глотку заткнуть не проблема, – отмахнулся Фредди. – А по мелочам перебирать не будут. Пастухи по найму, и дело с концом.

– Верно, Фредди. Наше прикрытие их только выдаст. Отодвинемся. Пусть живут своей жизнью.

– Пусть живут, – кивнул Фредди.

У зелёного с белой косой полосой по обоим бокам фургону было пусто. На поднятой вверх оглобле трепыхалась на слабом ветру когда-то пёстрая выцветшая тряпка, три лошади – две упряжных и верховая – спокойно паслись неподалёку. Самого Роулинга видно нигде не было. Эркин придержал Принца, пропуская Андрея вперёд.

Андрей щегольски осадил Бобби перед фургоном и громко позвал:

– Эй, есть кто живой?

– А кто нужен? – появился из-за фургона Роулинг. – У меня выбор большой, парни. Если надо, и мертвяка найдём.

– Мертвяк не проблема, – ухмыльнулся Андрей. – Вон их у дороги сколько.

– Это всё для шерифа товар, – продолжил шутку Роулинг. – Заходите, парни. Что надо, всё есть.

Эркин спешился, закинул поводья на луку седла и шлёпнул Принца по шее.

– Ждать, Принц.

Роулинг приглашал в фургон обоих, деньги есть, да и плохого про Роулинга им не говорили. Другой торговец – Саймон – цветным не продавал ничего, а ещё один – вроде бы Крайс – только по запискам старших ковбоев отпускал провизию. И Джонатан их направлял к Роулингу. Эркин вслед за Роулингом и Андреем вошёл в фургон.

Странно, не такой уж большой снаружи, внутри фургон оказался на редкость вместительным, и, несмотря на обилие вещей, даже просторным.

– Чего вам, парни, еды, выпивки, одежды? У Роулинга всё есть.

– И для всех, сэр? – неожиданно для самого себя спросил Эркин.

Роулинг уколол его быстрым взглядом и с усмешкой ответил:

– А как иначе, парень. Ну, выбирайте.

– Одежда, сэр, – негромко сказал Эркин.

– Новое будете брать или как?

– Новое. И так обносились, – улыбнулся Андрей. – Штаны нужны. И рубашки две.

– Всё?

– А дальше по деньгам посмотрим.

– Мг, – Роулинг снова окинул их внимательным измеряющим взглядом и зашарил в своих мешках и коробках. – Вам одинаково, парни?

– Цвет разный, – сразу ответил Эркин, – чтоб не путать, сэр.

– Ну, ясно.

Роулинг ловко откинул что-то вроде стола и шлёпнул на него две аккуратные стопки. Джинсы с большими картонными ярлыками-бирками и по две запаянные в прозрачные пакеты рубашки в сине-зелёную и красно-зелёную клетку.

– Держите, парни. Размер ваш, можете не проверять. У Роулинга глаз намётан. Чего ещё?

– А это сколько?

– Всё сразу? – усмехнулся Роулинг. – По сто шестьдесят с каждого.

Эркин кивнул:

– А одна рубашка сколько, сэр?

– Такая пятнадцать, а тёплая тридцать, шёлковая…

– Куда шёлковую, – перебил его Андрей и посмотрел на Эркина. – Ещё по одной такой, правильно?

Эркин кивнул.

– Возьмите за двадцать, понаряднее.

– Двадцать? – Андрей снова посмотрел на Эркина и тряхнул головой. – Давай по нарядной.

Роулинг шлёпнул поверх стопок ещё по рубашке. Бело-зелёной и бело-красной.

– Ещё?

– Рубашек хватит, спасибо, сэр, – Эркин полез за деньгами.

– Не спеши, парень, – остановил его Роулинг, – мелочёвку посмотри.

– На сколько смотреть? – спросил у Эркина Андрей.

Эркин беззвучно шевельнул губами и спокойно ответил:

– Сотня ровно остаётся, но ты ещё сигареты хотел и из еды чего такого.

– Выигрыш тратите, – усмехнулся Роулинг.

Он не спрашивал, но они оба кивнули.

– Выигранные деньги шальные, их спускать надо. А то… Пришли легко и уйдут легко, а так хоть что останется. Смотрите, парни, набирайте себе. Всё есть, всё перед вами. Лезвия нужны? Или опасной бреетесь? Есть механическая, но она дорогая.

– Механическая? – удивлённо переспросил Андрей.

– Ну да. Смотрите, парни.

Роулинг извлёк откуда-то коробку и из неё чёрную почти круглую штуковину.

– Вот так заводится, потом по лицу водишь, а она бреет. Насухо. Держи, парень, – он сунул её в руки Эркину.

Эркин улыбнулся, отдал бритву Андрею и стал осматривать стены, завешенные и заваленные вещами.

– Сапоги на портянки носишь?

– Да, сэр.

– Носки есть, высокие, под сапоги как раз. На десятку три пары дам.

Эркин и Андрей переглянулись и одновременно кивнули. Роулинг положил на стопки сшитые в связки носки.

– Ну как, лезвия?

– Да, – Андрей отдал Роулингу механическую бритву. – Они почём?

– Хорошие если, так за пятёрку упаковка.

– А в упаковке сколько?

– Десяток.

– Вот на пятёрку и давай.

– Каждому?

– Мне не надо, – мотнул головой Эркин и улыбнулся. – Обойдусь.

– Зажигалки есть, ножи.

– Это не снашивается, – усмехнулся Андрей. – Вещей хватит.

Эркин кивнул.

– Как хотите, парни. А это тогда вам от меня. В премию, – он положил на стопки по шейному платку, на одну стопку бордовый, а на другую тёмно-синий.

– А это зачем, сэр? – подозрительно спросил Эркин.

– Платок на шею. Под рубашку повяжешь, чтоб воротник не протирался. А стирать легко.

– Да, а мыло есть, сэр?

– Стирать или для лица?

– По куску каждого, – вмешался Андрей. – Личное душистое, жалко его на стирку.

Эркин кивнул. Роулинг выбросил два ярко-жёлтых бруска и два куска поменьше в тёмно-бордовой обёртке с золотыми буквами.

– Это будет уже… С лезвиями двести двадцать, а у тебя, – Роулинг улыбнулся Эркину, – у тебя двести пятнадцать. Теперь сигареты, так?

– Ага, – Андрей обвёл взглядом ряд блестящих глянцевых пачек, поглядел на Эркина. – По одной нам что получше.

– Русских хотите попробовать? Но дорогие, десятка за пачку.

– Одну на двоих, – решил Эркин. – У нас вместе оставалось сто двадцать пять, так?

– Так, – кивнул Роулинг. – Это уже что, вместе вам считать?

Они переглянулись, Эркин нахмурился, но Андрей твёрдо сказал:

– Нет, сигареты считай мне, а ты больше еды возьмёшь, а там разберёмся.

– Как хотите, парни. – Роулинг положил сигареты к лезвиям на бело-зелёную рубашку. – Так?

– Да. Теперь еда.

– Кофе?

– А чай есть, сэр? – спросил Эркин.

– У Роулинга всё есть.

Блестящая круглая жестяная коробка, разрисованная замысловатыми узорами, легла на бело-красную рубашку.

– Сколько стоит, сэр?

– Пятьдесят, парень. Осталось пятнадцать?

– Да, сэр.

– Раз чай любишь, возьми вот. Это джем. Знаешь, что это такое?

Эркин молча покачал головой.

– Сладкое. На хлеб, на лепёшку намажешь. Или так съешь с чаем. Будешь брать?

– Да, сэр.

– На все?

– На все пятнадцать, сэр, – улыбнулся Эркин.

– Ну тогда… Тогда вот, – Роулинг выложил две жестяных баночки. – Клубничный и ежевичный. Всё.

– Класс! – восхитился Андрей. – А мне какого другого на остаток.

– У тебя пятьдесят ещё. Тебе тогда… большую абрикосового на двадцать пять, вишнёвого на восемнадцать, – выкладывал Роулинг банки. – И на семь… на семь… Галеты тебе, что ли, на шесть с мелочью?

– Давай галеты, – кивнул Андрей, – и сколько ещё там?

– На мелочь-то? – хохотнул Роулинг. – Ещё расчёску только.

– Давай расчёску! – бесшабашно махнул рукой Андрей и полез за деньгами.

– А может, вместо джема пива возьмёшь? – предложил, скрывая улыбку, Роулинг. – Выигрыш обмыть надо.

– Уже обмыли, сэр, спасибо, – Эркин расправлял сложенные деньги, подравнивая ладонью пачку.

– Пиво в другой раз, – пообещал Андрей. – Как ещё выиграем, так сразу сюда.

– Вы выиграйте, – Роулинг взял у них деньги и быстро пересчитал. – Всё точно, парни. Вы выиграйте, а я не задержусь. Завернуть-то есть во что?

– Распихаем.

– Э нет, – засмеялся Роулинг. – Такие покупки паковать надо. Сейчас я вам тючки сделаю.

Он вытащил откуда-то два больших листа тёмной бумаги и быстро завернул вещи и банки в два аккуратных пакета.

– Вот так. На дневке развернёте, разложите, переоденетесь.

– Спасибо, сэр, – Эркин взял свой пакет, улыбнулся и повернулся к двери.

– Старший ваш за провизией когда приедет? – небрежно спросил Роулинг, отдавая второй пакет Андрею.

– Да завтра, наверное. Кормовые он получил. Спасибо, – Андрей вслед за Эркином вылез из фургона и на мгновение зажмурился от яркого солнца.

Несмотря на сильную лампу в фургоне было сумеречно.

– Счастливо, парни. Скажете старшему, я ему тогда на завтра всё приготовлю.

– Ага, скажем.

Попрощавшись кивками, они ускакали. Роулинг, улыбаясь, провожал их взглядом и даже махнул рукой, хоть они и не оглянулись.

Отъехав уже порядочно, Андрей сокрушённо сказал по-русски:

– Свиньи мы всё-таки, Эркин.

– Чего так? – по лицу Эркина блуждала смутная мягкая улыбка.

– Ну, могли бы и бутылку взять. Фредди угостить. И Джонатана.

– Хозяина угощать? Охренел, что ли?! – изумлённо уставился на него Эркин. – Ты подумал, как нас за это у всех костров понесут.

– Ладно, понял. А Фредди? Чёрт, он же старший!

– И белый. Об этом тоже помнить надо. И потом… Выпивка же дорогая. Нам не хватило бы уже ни на что. Только там закусь и мелочёвка.

Андрей мрачно кивнул, но тут же повеселел.

– Во, мы их чаем угостим. С джемом.

– Ага, – кивнул Эркин. – Это пойдёт. И вот ещё что. Бери моё и дуй к стаду.

– А ты?

– А я повидаю кое-кого. Поговорить надо. Я же тебе про утро рассказывал.

– Ага. Так давай вместе.

– Нет, надо Фредди подменить. И не хочу я с вещами мотаться.

– Ты поэтому и к Роулингу сразу рванул?

– Ну да. Деньги-то большие. Мало ли что. А сейчас я на любой шмон чист. Так что дуй.

Андрей кивнул, забрал у Эркина свёрток, увязал его рядом со своим.

– Не спутаем?

– Развернём, разберёмся. Давай быстро.

– Ты тоже… не тяни.

Эркин кивнул и улыбнулся.

Когда Андрей подскакал к стаду, Джонатан и Фредди быстро переглянулись, и Джонатан с улыбкой кивнул.

– Вы что, в столицу мотались? – встретил Андрея Фредди. – Или Роулинга найти не могли?

– Не, сразу нашли, – ухмыльнулся Андрей. – И не так уж мы долго были. Да у него всего навалом. Пока посмотрели, пока набрали.

– Всё потратили? – усмехнулся Джонатан.

– А до последнего, – радостно улыбался во весь рот Андрей. – Ну, ничего не оставили.

Он потянулся за своим свёртком, но Фредди остановил его:

– На дневке покажешь. Что купили?

– Ну, джинсы, рубашек три, носки под сапоги, лезвия, мыло, сигареты, чаю взяли, джемов всяких, – перечислял Андрей, – вечером попьём. Ну, и на сдачу, – он засмеялся, – галеты и расчёску.

– Погоняли вы Роулинга взад-вперёд, – рассмеялся Джонатан.

– Чего гоняли? – не понял Андрей. – Он на месте стоял. Руку протянет, возьмёт и даст. И упаковал нам всё.

– Так он вас в фургон пустил?! – радостно удивился Джонатан. – Ну, парень, это уже нечто. Роулинг свой фургон блюдёт.

Андрей пожал плечами.

– Не, нас он сразу позвал. Да, он спросил, когда за провизией приедут, и сказал, что на завтра всё приготовит.

Джонатан и Фредди переглянулись.

– Ну-ка, ну-ка, – Фредди с трудом удерживал ухмылку. – Как он спросил?

– Ну, – Андрей явно встревожился. – Ну, мы уходили уже. Он спрашивает, когда ваш старший за провизией приедет. Я и ляпнул, что, мол, завтра, наверное. Он и сказал, что передай, мол, старшему, я всё приготовлю на завтра. Что? Не так, что ли?

Джонатан и Фредди, улыбавшиеся во время рассказа, ржали с нескрываемым удовольствием.

– Я что, подставил? – упавшим голосом спросил Андрей.

– Нет-нет, – Джонатан даже головой замотал. – Ох, и хитёр Роулинг! Это он сказал так, чтоб к нему за провизией ездили. Ну, ловок!

– А что? – отсмеялся, наконец, Фредди. – У него, правда, дорого, но без обмана. И мел в муку не мешает. Значит, завтра к нему и поеду. Что делать, раз слово дано. Но ловок Роулинг. Всё себе на пользу дважды повернёт. Одним козырем трижды сыграет.

До Андрея, наконец, дошло, и он тоже рассмеялся.

И тут Фредди, словно только сейчас, заметил второй свёрток.

– Так, а Эркина ты где потерял?

– А он знакомого встретил, – очень беззаботно ответил Андрей. – Сказал, чтоб я его шматьё взял, а он нагонит. Щас будет.

– Щас так щас, – задумчиво повторил Фредди и улыбнулся. – Давай, подопрём немного. Там река есть. Первыми займём пойму – переднюем нормально.

Андрей кивнул и поскакал вдоль стада.

– Будешь Эркина ждать? – негромко спросил Фредди.

– Переднюю с вами, – кивнул Джонатан.

– Он вряд ли будет говорить при тебе.

– Знаю. Но если это действительно важно, он найдёт способ сказать. – Джонатан улыбнулся. – Он умный парень, Фредди, справится.

Фредди кивнул.

Эркин догнал их уже недалеко от реки и с ходу подключился к работе.

Напоив и перегнав бычков на другой берег, они загнали их пастись в небольшую котловину, и присели на гребне, отпустив лошадей на отдых.

– Ну, теперь хвастайтесь, – улыбнулся Джонатан.

Эркин и Андрей развернули свои пакеты. Джонатан и Фредди сказали всё, что положено в таких случаях, и отправили парней в кусты переодеваться. Взяв джинсы, шейные платки и по одной рубашке они убежали, перешучиваясь на ходу.

– Парень что-то узнал, но не уверен.

– Да. Боюсь, он при мне не заговорит. Но сейчас они посоветуются и выработают решение. Надеюсь, они не затянут с оглашением. Мне уже пора, Фредди.

– Нет, Джонни, – улыбнулся Фредди. – Уже решили.

Эркин шёл к ним, улыбаясь и по-ковбойски подшаркивая.

– Ну, хорош! – улыбнулся Джонатан. – На место придём, все девки твои будут.

– Я не жадный, сэр, – спокойно ответил Эркин. – Поделюсь, если попросят.

Фредди одобрительно крякнул, а Джонатан от души расхохотался.

– Уел! Молодец парень.

Подошёл и Андрей, заправляя концы шейного платка.

– Во, совсем другое дело! – одобрил Фредди.

– А вечером чай пить будем, – радостно пообещал Андрей.

– Чай уже без меня, – улыбнулся Джонатан.

Эркин быстро разбирал и укладывал по вьюкам покупки. Андрей вскрыл новенькую пачку сигарет.

– Попробуем русских.

– Попробуем, – согласился Джонатан, беря сигарету.

Кивнул и взял сигарету Фредди. Андрей вытащил самодельную зажигалку и стал прикуривать.

– Смотри не взорвись, – Эркин перекладывал вьюк с продуктами, запихивая туда жестянки с чаем и джемом, и, казалось, был занят только этим.

– С чего это я взорвусь? – удивился Андрей.

– А хрен его знает, с чего, – Эркин искоса метнул взгляд на Фредди и снова склонился над вьюком. – Один вот тоже. Прикурил и черепушка вдребезги.

– Это как же так получилось? – Джонатан спокойно затянулся дымом.

– А я толком не понял, сэр. Болтал один. Дескать, сам видел, как этот белый, ну у которого вот так, – Эркин чиркнул себя ладонью по бровям, – головы нет, ну, что на опознании лежал, так вот, он только закурил, и тут у него голова взорвалась. Парень, ну, что видел, до сих пор зубами лязгает, так труханул. Разве может быть такое, сэр?

Джонатан неопределённо пожал плечами.

– Ты ж говорил, что ему разрывная в голову попала! – возмутился Андрей.

– Это не я сказал, это мне сказали, что разрывной, – Фредди кивнул. – Так если б стреляли, звук бы был. Ну, выстрел. А парень клянётся, что было тихо.

– С перепоя почудилось.

– Бычки тоже с перепоя лежать остались? У стада дело было. Попробуй, стрельни ночью у стада. Я посмотрю, что от тебя останется. И мы бы слышали. Парень-то от нашего костра шёл. Сначала, говорит, даже решил, что это вон, – Эркин кивком указал на равнодушно слушающего Фредди, – ещё подумал, чего у чужого стада ходит. А тут этот беляк закурил, лицо осветилось. Видит, другой. И тут как хлопнуло что-то, и всё. Череп вдрызг.

– Фредди, – Андрей смотрел с выражением чистого любопытства, – разве так бывает? Я ж видел уже раз, как разрывными по людям лупят. Это ж громче, чем обычными. Хлопок – это череп разлетелся. Чтоб выстрела не услышать, это сильно пьяным надо быть. Враньё!

– Я вру?! – Эркин умело изобразил обиду.

– Не ты, а этот, что тебе наплёл. А ты повторяешь.

– Бывает, – перебил их перепалку Джонатан. – Бывают бесшумные пистолеты. И тогда вместо выстрела тихий хлопок.

Фредди кивнул.

– Надо же! – на этот раз удивление Эркина было настоящим. – Никогда не слышал о таком, сэр.

– Ты ещё о многом не слышал, парень, – Джонатан встал, подтянул пояс. – Счастливо, Фредди, – и улыбнулся. – До встречи, парни.

– До свидания, сэр, – серьёзно ответил Эркин.

– До свидания, – повторил за ним Андрей.

Фредди ограничился кивком.

Когда топот копыт Лорда затих, Эркин закончил возиться с вьюками, сел и отобрал у Андрея сигарету.

– Дай затянуться, – но, едва вдохнув дым, вернул. – Держи. Не нравится мне эта хренотень. Бесшумный пистолет, надо же такое придумать.

– Да, чудно как-то, – согласился Андрей. – Зачем, главное? Это ж разрешено. А тут разрывной, втихаря…

– Ладно, – Эркин взмахом головы откинул прядь со лба. – Я в чужую игру не лезу и никому не советую. Если беляка шлёпнули, это белые игры…

– Второй, измочаленный, тоже… – спросил Фредди. – Белые игры?

– Раз забили, значит, он точно надзирателем был. Был бы просто стукачом, прирезали бы как того чёрного, – Эркин твёрдо смотрел в глаза Фредди. – Здесь не камера, душить некогда. Да и незачем возиться.

Андрей негромко хмыкнул.

– Система.

– А ты думал, – усмехнулся Эркин. – Ладно, хватит об этом. Нас это никак не касается.

– А если коснётся? – усмехнулся Андрей.

– Тогда и будем думать, – отрезал Эркин.

– Верно, – согласился с ним Фредди.

Он чувствовал, что Эркин сказал не всё, но понимал, что больше ничего не услышит. Эркин сказал то, что захотел сказать, отобрав самое главное. По своему разумению. И как ему объяснить, что главным может оказаться что-то другое. Ну, ладно, стреляли не в него, стреляли, убедившись, что это другой. Стрелял профессионал. Бесшумный пистолет и разрывные пули – это оружие профессионалов при исполнении служебных обязанностей. Когда ни об уликах, ни об алиби, ни о прикрытии и обосновании не думают. Это уже совсем другая система. Правда, Джонни сказал, что на верхушке все колоды к одному джокеру сходятся, но… но сейчас вряд ли правила соблюдаются. А игра без правил опасна, но проста…

Фредди тряхнул головой. Эркин прав. Когда коснётся, тогда и будем думать. А сейчас надо поднимать бычков и двигаться дальше. Благо они нащупали приличный травяной коридор и первыми заняли горловину. Пока не подпирают остальные, надо идти.

– Двигаем, Фредди?

Эркин держал под уздцы приплясывающую Резеду.

– Двигаем, – Фредди вскочил на ноги и свистнул, подзывая своего Майора.

Андрей, верхом на Огоньке, уже охлопывал края стада. Бобби и Принц под вьюками стояли, ожидая начала движения. «Сообразили парни», – одобрительно подумал Фредди, влезая в седло.

– Заворачивайте, парни. Вон по той лощине.

– Ага! Пошёл, пошёл, пошё-ёл! Андре-ей! Подпирай!

– Пошёл, пошёл, пошё-ёл! – откликнулся Андрей, крутя над головой лассо.

Стадо уже втянулось в лощину, когда Фредди оглянулся. Сзади было чисто. Только чьё-то стадо медленно выходило на том берегу к реке. Пока напоят, пока переправят… Фредди поскакал, обгоняя бычков, к Эркину. Вроде бы мин здесь не должно быть, но чем чёрт не шутит…

Они первыми прошли травяным коридором, и, когда открылась обширная котловина общей ночёвки, их бычки уже сыто норовили залечь на ночную жвачку. Фредди остановил стадо как всегда на краю, поближе к следующему проходу. И у них уже вовсю горел костёр, булькало варево, и лошадей отпустили пастись, когда остальные ещё только вываливались из лощин и рощ, споря за место и поминая прошлые столкновения. И уже где-то хлопнул выстрел. Андрей и Эркин метнулись к стаду, освистывая, успокаивая зашевелившихся бычков. Проскакал на выстрел Дон. Но общей паники удалось избежать, и ночная тишина, полная гула голосов, песен, взрывов хохота и ругательств, наконец, установилась.

– Тыщу лет чаю не пил! – ликовал Андрей. – Я-то сдуру только одну пачку из города привёз. Ну, мы её неделю потянули, и всё. Заварим и в погреб. Ну, в тень поставим. Днём прискачешь весь в мыле, глотнёшь и отпустит. Ну, отведу душу.

Но заваривал чай он экономно, осторожно засыпая и шёпотом считая щепотки. А засыпав, отдал жестянку Эркину.

– Спрячь, а то я на чае удержу не знаю.

– Сам не сможешь, я удержу, – пообещал Эркин, убирая банку. – Галеты доставай. Какой джем пробовать будем? Фредди, ты их знаешь, с какого начать?

– А как хочешь, – пожал плечами Фредди. – Они все хороши. А ты что…?

– А откуда? – усмехнулся Эркин, вертя баночку и разглядывая картинку. – Я и ягод таких не ел. Видел издали, но я в саду не работал, да и на уборке следили. Бывало, рты завязывали, чтоб ни ягодки втихаря не съели, – он опустил банку и с улыбкой посмотрел на Фредди. – Мне всё впервые. Это вот что?

– Это? Это клубника.

– Ну, и начнём с неё, – решительно тряхнул головой Эркин.

– Маленькая больно, – покачал головой Андрей. – Нам троим на раз. Только распробовать.

– А ты по целой галете в рот не запихивай, хватит и на два раза.

– Пошёл ты…

– Куда ж я без тебя? – заржал Эркин. – Ещё заблужусь ненароком.

Часы у костра – святые часы. И ругань не зла, и земля мягка, и жизнь хороша.

– Привет, Фредди, – бросает кто-то, проходя мимо.

– Привет, Дик, – безошибочно кидает в ответ Фредди, даже не поворачивая головы.

Лёгкий присвист из темноты, и ответный сигнал Эркина.

– Ха-арошая штука, – Андрей ложкой выскребает остатки джема из баночки. – Мать варенье из клубники варила. И компот. Эркин, не пробовал?

– Клубнику? Нет.

– А что пробовал?

– Малину, Фредди. Я болел весной. Избили меня сильно, и простудился. Меня чаем с малиной поили. С малиновым вареньем.

– Во! Мать тоже меня так в простуду поила. И молоко горячее.

– С мёдом?

– Нет, с маслом. Я помню, плевался. Не хотел.

– А мне с мёдом давали.

– Понравилось?

– Рабу любая еда нравится. Да я в жару был, соображал плохо.

– И долго болел?

– Долго. Неделю лежал.

– Разве это долго?

– Ну так рабу больше трёх дней лежать не положено. Иди работай или на Пустырь.

– Весной же ты рабом уже не был.

– Так я этого не понимал ещё. В имении тоже раз прохватило. Кашлял долго. Но лежать… надзиратель, может, и разрешит, три дня рабу на лёжку даётся, только в эти дни не кормят. А без жратвы не протянешь.

– Точно. Сколько пожрёшь, столько и проживёшь. На всё ради жратвы шли. А там только начни. Сам не заметишь, как шакалом станешь, а оттуда в доходяги. И кранты. Лучше уж на проволоку, там хоть быстро. А ссучивался кто, так тоже… Ты чего? Я тебя так пихну…

– Язык подвяжи. Ходят же кругом.

– Ты ему рот чем-нибудь заткни.

– Так никакого же пайка не хватит, у него пасть большая, – Эркин ловким ударом локтя отодвинул ухватившего его за шею Андрея. – Я говорю, пасть большая. И жрёт, и треплется. Я так не умею.

Эркин допил свою кружку, прислушался к далёкому пению и улыбнулся.

– Питомничные Лозу поют.

– Лозу? – удивился Фредди.

– Ну, так называется. Не знаю уж почему. А так слышишь? Каждый сам по себе поёт, как хочет, а вместе получается. Я помню, в одной камере затянут, другие подваливают. Надзиратели бегают, остановить не могут. Пока они одну камеру вырубают, другие тянут, этих бросят, туда побегут, мы дальше тянем. Она долгая. Пока всех не измочалят, не кончим.

– Здорово! – смеётся Андрей. – А слова какие?

– Она без слов. За слова здорово били. И без слов петь легче. Губами шевелить не надо. Вот так.

Эркин усаживается поудобнее, приоткрывает рот и начинает сложную протяжную мелодию. Его лицо неподвижно, губы не шевелятся, только блестят глаза, да время от времени приподнимается на вдохе грудь. И если бы Фредди не слышал песню… Вступил Андрей. У него более заметно, но у Эркина… И в самом деле… Эркин поёт своё, но далекое, еле слышное пение не заглушено и не забито его сильным звучным голосом. Откуда-то откликнулся густой бархатный бас и повёл свою мелодию. Андрей стал забирать выше, и ещё несколько голосов поддержали его. «Лоза, – понял, наконец, Фредди – это виноградная лоза». Вьётся и не кончается живучая гибкая лоза. Обрежешь в одном месте, она выкинет новые побеги… Казалось, пела сама котловина, десятки голосов сходились и расходились в сложном узоре. И Фредди в центре этого узора. Он и хотел поддержать, и боялся, что не сможет, сорвёт, что они услышат чужой голос и оборвут песню. В Аризоне много и охотно пели, но такого… такой тоски и такой силы, такой слаженности…

– Заткнитесь, черномазые! Заткнитесь! Завыли, как волки! Чтоб вам…

Но крик и ругань потонули в ответном многоголосом свисте, а песня только стала громче, вызывающе загремела над котловиной, и уже не тоска, а насмешка звучит в ней.

– Фу, – перевёл дыхание Эркин и потянулся к чайнику. – Давно не пел. Не думал, что столько питомничных здесь. Хозяйские, ну, кто рано по хозяевам пошёл, Лозу плохо знают.

Налил себе чаю и стал пить маленькими медленными глотками. Песня продолжала гулять по котловине, то утихая, то снова усиливаясь.

– Эркин, спой ещё, – попросил Андрей. – Ну, вот эту, – он насвистел мотив. – Там слова хорошие.

– Сейчас. Горло отдохнёт, спою.

Раньше, когда пели у стада, Фредди как-то не вслушивался в его пение, в слова. А сейчас… парень и в этом, похоже, профессионал.

– Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя…

Откуда он только взял эти слова. Неужели… там учили и этому?!

– Здорово!

– Да. Не обидишься, если спрошу?

– А на что тут обижаться? Спрашивай.

– Откуда ты её взял?

– А ещё с питомника. От надзирателя.

– Он вам пел?!

– Да ни хрена! Просто как его дежурство ночью, так ему скучно и он тех, кто не в работе, соберёт и начинает. Прочитает и требует, чтоб повторяли. Не повторишь, по морде получишь. Ну, я и запоминал. Их много. И все про любовь. А потом я петь попробовал, сошло. Я и пел, что запомнил. Вот ещё, – Эркин вздохнул, выправляя дыхание, и запел: – О, как любовь мой изменила глаз! Расходится с действительностью зрение…

Когда Эркин закончил, оказалось, что к их костру собрались слушатели. По тому, что они держались за границей светового круга, Фредди понял, что это цветные и что пока он у костра, они не подойдут. Обидно, конечно, но так уж погано устроена жизнь.

– Хорошо ты поёшь, век бы слушал, да дела…

Эркин понимающе посмотрел на него и кивнул.

Фредди легко встал и спокойным шагом человека, вспомнившего о своих, но не очень срочных делах, зашагал к стаду.

Судя по шуму за спиной, там сейчас последует продолжение вчерашнего праздника. Да, опять Эркин поёт.

– Её глаза на звёзды не похожи, нельзя уста кораллами назвать…

А ведь где-то он это уже не то слышал, не то читал. Нападал на него иногда такой псих – читать. Читал, как ковбои пьют в конце перегона, запоем. Потом проходило. Но эти стихи он точно читал. Вспомнить бы ещё где.

– И всё ж она уступит тем едва ли, кого в сравненьях пышных оболгали.

Эркин дотянул последнюю ноту и обвёл слушателей весёлыми глазами.

– Вот это да!

– Здоровско, парень!

– Сколько ж ты их знаешь?

– Не считал, – рассмеялся Эркин. – Очень много.

– Да, их очень много.

Они вздрогнули и обернулись. Высокий и не то что худой, а какой-то тощий нескладный белый парень в ковбойском костюме неслышно подошёл к их костру и теперь стоял, возвышаясь над ними.

– Привет, парни, – спокойно поздоровался он со всеми разом.

Ему ответили неразборчивым недружелюбным бурчанием. Впервые на Большом перегоне белый вот так припёрся к цветным и влез в разговор.

– Это ты пел? – теперь он смотрел на Эркина.

– А тебе какое дело, сволота? – вскочил на ноги Андрей.

– Я уже давно слушаю, – улыбнулся белый. – И вчера слушал, и раньше.

– А чего?! Петь уже нельзя?! – начал заводиться Андрей.

Эркин остановил его взглядом и спокойно ответил:

– Да, сэр. Я пел.

– А ты знаешь, чьи это слова?

– Не понял, сэр.

Белый вдруг легко и неожиданно ловко сел к костру, втиснувшись между невольно шарахнувшимися от него пастухами. Помедлив, сел и Андрей.

– Эти стихи сочинил Вильям Шекспир. Великий поэт, – белый говорил, глядя прямо в лицо Эркина. – Он сочинил много стихов, пьес… Ты поёшь его сонеты.

– Ну, так чего? – встрял Андрей. – Он обижается, что ли?

– Кто? Шекспир? – белый рассмеялся. – Нет, он давно умер.

– Я не знал этого, сэр, – спокойно сказал Эркин.

– У костра сэры и милорды не сидят, – так же спокойно ответил белый. – Ты знаешь все сонеты?

Эркин молча пожал плечами. Разговор принимал неожиданный оборот, и собравшиеся уже уходить снова подсели к костру.

– Спорим, что знает! – выпалил кто-то.

– Спорим на что? – быстро откликнулось несколько голосов.

– Стоп, парни! – остановил гомон Эркин. – Этого я сам не знаю. Сколько их всего…? – обратился он к белому.

– Сто пятьдесят четыре, – улыбнулся тот.

– Фью-ю! – присвистнул Андрей. – Охренеть можно, написать столько.

Белый засмеялся.

– Ну, так как? – невысокий мулат подбросил на ладони три сигареты. – Вот, ставлю.

– На что?

– Что не знает он всего.

– Пачку ставлю, что знает! – выкрикнул Андрей.

– Пайку кладу, не знает! – негр в рваной рубашке показал всем полбуханки.

Азарт, с которым заключались пари, казалось, удивил белого.

– Ладно, – улыбнулся Эркин. – Поиграем. Но, честно говорю, сам не знаю, не считал. Как проверять будем?

Белый, на секунду задумавшись, улыбнулся и вытащил из кармана куртки маленькую затрёпанную книжку.

– Давай так. Это сонеты Шекспира, я читаю первую строчку, ну, начало, а ты говоришь дальше.

– Идёт, – кивнул Эркин. – Надзиратель так и гонял нас.

Белый открыл книжку.

– Стоп! – остановил его Андрей. – А мы откуда знать будем, правильно Эркин говорит или нет?

– Я скажу, – удивлённо поднял на него глаза белый.

– Нет, ты тоже в игре.

– Я же не делал ставок.