Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 98 страниц)

– Дважды считали, – выдохнул Эркин и попытался пошутить: – И по головам, и по хвостам.

Фредди улыбнулся.

Они подъехали к крыльцу и спешились. Дом молчал. Только шумел дождь.

– Ну? – спросил Андрей. – Так и будем стоять?

– Эркин, – бросил, не оборачиваясь, Фредди, – объясни ему, где быстрота нужна.

Он медленно поднялся по ступенькам.

– Услышите стрельбу, не лезьте. Мне о вас думать будет некогда. Ложитесь на землю и ждите.

– Хорошо, – кивнул Эркин.

– Психанулись оба, – ворчал Андрей. – Стреляют – падай. Дерутся – падай. Я нож достану, тоже падайте.

– Заткнись, – Фредди достал кольт, фонарик и не вошёл, проскользнул в дом.

Они остались ждать его на крыльце. В сгущавшейся уже ночной тьме смутно различались белые головы лежавших бычков. Ожидание становилось невыносимым. Андрей достал нож и стал подниматься по ступенькам. Эркин толчком в плечо отправил его в угол террасы и сам одним бесшумным прыжком отпрянул к другой стороне. И снова тишина.

И, наконец, громкие тяжёлые шаги. И голос:

– Эй, парни, поднимайтесь. Никого тут нет.

– Мы здесь, – откликнулся Эркин.

Фредди вышел, подсвечивая себе под ноги фонариком, повёл лучом на голос Эркина, осветил их и хмыкнул, сразу догадавшись об их намерениях.

– Заночуем здесь. Развьючиваем, и вьюки сюда. Крыша целая, на сухом ляжем.

Андрей подбросил свой нож, поймал его на лету и спрятал за голенище.

– Что там, внутри?

– Завтра, парни. Всё равно бычков кормить будем, полазите.

Они втащили вьюки и сёдла на террасу и, не разводя огонь – не до него – улеглись. Сразу втроём. Бычки под боком, никуда не денутся. Гроза ушла, а дождь их не стронет. Легли, завернувшись в одеяла и прижавшись друг к другу. И так разоспались, что проспали рассвет.

Эркин проснулся оттого, что прекратился дождь. Он высунул из-под одеяла голову и увидел в сером предутреннем свете тёмные головы лошадей и услышал пофыркивание бычков. Ворохнулся было страх, что упустили стадо, но тут же угас. Да куда они денутся? А если и разбрелись, то собрать их… не проблема.

Он выбрался из-под одеяла, встал и огляделся. Накрыл своим одеялом спящих Андрея и Фредди. Через перила к нему потянулась голова Принца. Эркин похлопал его по морде, разобрал пальцами жёсткую чёлку. Принц фыркнул и отошёл. Мягко ступая по деревянному полу, Эркин прошёлся по террасе и вышел на крыльцо. Бычки ещё лежали, только самые шебутные встали и бродили, пощипывая траву. Эркин обошёл стадо, посвистывая. Вроде все здесь. Бычки обнюхивали его, вздыхали и возвращались к своим извечным занятиям: жвачке и пастьбе.

Эркин вернулся на террасу. Надо бы огонь развести. В одном месте деревянный пол был прожжён до каменной основы. Не они первые такие умные. Как ещё весь дом не спалили. Он достал из вьюка топорик и обрубил обгорелые концы, проделав аккуратное отверстие. Эти же доски наколол на лучинки и уже охлопывал себя в поисках зажигалки, когда услышал голос Фредди:

– В доме камин цел.

Эркин оглянулся. Фредди лёжа курил, внимательно глядя на него блестящими глазами. Андрей спал, вытянувшись под двумя одеялами. Своим и Эркина.

– Камин? – переспросил Эркин и тут же кивнул. – Ага, помню. Здесь чище.

– Думаешь? – Фредди легко встал и набросил своё одеяло на Андрея.

Тот только что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок.

– Пойдём, посмотрим? – предложил Фредди.

– Пошли, – пожал плечами Эркин. – Они пастись начали, не уйдут.

Фредди подтянул пояс с кобурой, и они вошли в холл.

Под сапогами хрустело битое стекло. Из мебели не уцелело ничего. Всё поломано, побито. Проломы даже в крыше. И лужи, свежие и старые, на полу.

– Может, ты и прав, – пробормотал Фредди, оглядывая остатки гостиной.

– Фредди! – позвал его Эркин из соседней комнаты. – И здесь такое.

Перешагивая через какие-то обломки, Фредди вошёл к нему. Эркин стоял среди разорванных, покоробленных книг и рассматривал развороченный, вделанный в стену сейф. Перевёрнутый бар валялся на полу.

– Смотри, Фредди, – Эркин осторожно потянул дверцу. – Это же замок, да? Как… ну, в дверях такой бывает. – Фредди кивнул, не понимая, что заинтересовало Эркина. – Он же открыт, Фредди. Зачем дверь ломать было, если она открыта?

Фредди шагнул к нему, осторожно, не касаясь, осмотрел дверцу. Да, замок открыт. Дверцу корёжили потом. Зачем?

– Зачем это, Фредди? От злобы?

– Нет, – задумчиво покачал он головой, – может, чтоб не догадались.

– О чём?

– Что были ключи. Взломано и всё.

– Так, значит, и тогда… – Эркин резко оборвал фразу, и лицо его стало отчуждённо замкнутым.

Фредди сделал вид, что ничего не заметил, и Эркин быстро помягчел, улыбнулся, оглядывая пустые покорёженные полки в сейфе.

– Ну, погуляли! – попытался прикрыть дверцу и усмехнулся. – Смотри, те же… закорючки.

На дверце ножом или чем-то острым было процарапано NY. Фредди кивнул:

– Да, похоже.

– Те же. Я нарисовал плохо.

Фредди равнодушно пожал плечами.

– Эй, вы где? – окликнул их голос Андрея.

– Здесь! – откликнулся Эркин.

Захрустело битое стекло, и в дверях встал Андрей.

– Проснулся, а вас нет. Ну, думаю, не иначе смотреть пошли. – Андрей обвёл глазами кабинет. – Обыск, что ли, был?

– Что? – вздрогнул Фредди.

– Обыск. – Андрей оглядывался с каким-то странным выражением. – У нас так же… побили, поломали всё. Не искали, громили. И книги все так же… – и вдруг со злобой, – ну, чего вы по книгам как охранюги топчетесь?! – у Андрея задрожали губы.

«Правильно!» – подумал Фредди. Нэтти в СБ был. И вся его команда. Иначе они не умеют. Надо уводить отсюда парней. Сейчас Эндрю в раскрутку пойдёт.

– Пошли на террасу. Там разожжём.

Проходя к двери, Эркин аккуратно переступал через разорванные покоробленные книги.

– Идите, я развёл уже. И поставил всё.

У Андрея в глазах ещё сохранялось то странное, встревожившее Фредди выражение, но говорил он уже по-прежнему беззаботно.

– А воду где брал?

– Там ручей недалеко.

– Ага. Пасутся?

– А ни фига им. Хрупают.

Они втроём вышли на террасу.

Андрей развёл такой огонь, что вода в кофейнике уже закипала.

– Покрепче завари, – попросил Фредди и усмехнулся. – А то отсырели.

– Куртки не надо далеко прятать, – усмехнулся и Эркин, засыпая в кофейник порошок «рабского» кофе. – И одеяла надо развесить. Пусть подсохнут.

– На чём ты их развесишь? – Андрей губой осторожно попробовал тёмный с жёлтой пеной напиток.

– Лассо натянуть от столба к столбу и всё. Крыша здесь цела, если и польёт, не страшно.

– Ну и тяни, раз ты такой умный.

Андрей явно нарывался, заводя себя. Но Эркин спокойно, будто не замечая его задора, уступил. Подвинул Андрею миску с наскоро разведённым варевом и встал. Занялся хозяйственными хлопотами. Андрей нехотя безразлично начал есть. Светлые брови, темнее красного от загара лица, напряжённо сведены, в глазах не проходило выражение горестного недоумения.

Эркин развесил одеяла, вытащил из вьюков их куртки, на секунду задумался и снял рубашку, повесил её рядом с одеялами и, накинув на голые плечи куртку, вернулся к костру. Андрей посмотрел на него, встал и пошёл к вьюкам. Фредди чуть сдвинулся, чтобы оказаться к нему спиной. Чего зря парня дёргать? Привык прятать тело, ну так и пусть.

Андрей вернулся в сухой, застёгнутой, как всегда, на все пуговицы рубашке и, вроде, повеселевший.

– А ты чего в сыром сидишь? Сменки нет?

Фредди усмехнулся:

– Джинса на теле сохнет.

– И не холодит? – удивился Андрей. – В мокром и летом мёрзнешь.

– На то она и джинса. Ковбойская одежда.

Эркин кивнул:

– Точно. Сколько мок, а мышцы, – он похлопал себя по бедру, – ни разу не сводило.

Андрей допил свою кружку и налил ещё.

– Фредди, а грабили здесь зимой? – спросил вдруг Эркин.

Фредди не понял сначала, зачем ему это нужно, но опередил его Андрей.

– Не грабёж, а обыск.

– Грабёж, – веско поправил его Фредди, поняв смысл вопроса Эркина. – Видно, та же банда, что и тогда. Ты рассказывал, помнишь?

– Думаешь, эти… криминалы? – Андрей с требовательной надеждой смотрел на него.

– Они, – спокойно кивнул Фредди. – Может, мало взяли, обозлились. Зимой тут кого только не было.

– Ну и хрен с ними, – Андрей засунул за щеку конфету, потянулся было к кружке, но передумал. Встал. – Пойду, посмотрю. Может, – он озорно улыбнулся, – может, и мне пофартит, – и ушёл в дом.

Фредди вытащил сигареты, закурил. Эркин взглядом попросил затянуться.

– Я думал сначала, ты совсем не куришь, – протянул ему сигарету Фредди.

Эркин глубоко вдохнул дым, выпустил его, не задерживая, и вернул сигарету.

– Балуюсь иногда. За компанию. А так-то нет. Не нужно.

– И выпивка?

– И выпивка, – кивнул Эркин. – Глотнуть могу, когда по кругу идёт. И то, – он улыбнулся, – второй глоток пропускаю.

Фредди прислушался к трескам в доме. Ну что ж, он давно хотел это спросить. Ещё там, на выпасе. Всё ж таки, не мальчишка, мужик… но… но кто его знает, вдруг заведётся…

– Не обидишься, если спрошу?

– Что? – Эркин спокойно смотрел на него, только в глубине глаз запрыгали озорные искры.

И Фредди решился:

– Ты третий месяц без бабы, не тянет?

И к его удивлённому облегчению, улыбка и спокойный ответ:

– Я, как в имение попал, так пять лет без этого жил. Чего мне три месяца!

– И… и не хотелось?

– Нет.

– Мужики без этого шалеют.

– Знаю, – кивнул Эркин. – В имение как пороли за это, и пузырчатка, и… ну, много чего там придумают. И всё равно. Мне как-то, – он усмехнулся, – мне хлеб свой отдать обещали, полную пайку, чтоб я их на скотную от глаз пустил.

– А ты?

– Шуганул к чертям свинячьим. Им игры, а мне за пособничество…? В бараке, сам знаешь, мужиков от баб отдельно запирали, приковывали и то-о-о… А что надзиратели творили, – он махнул рукой.

– А ты?

– А мне не надо.

– Не хочешь или… – Фредди запнулся.

– Могу, – пожал плечами Эркин. – Я ж помню всё, сработаю как надо. Не хочу.

– Наелся, – понимающе улыбнулся Фредди.

– И это тоже конечно, – ответно улыбнулся Эркин. – Если тебе так нравится, так и считай. А по правде…

– Что по правде? – насторожился Фредди.

– По правде из нас все желания рано выбивают. Рабу не положено желать, понимаешь? Ну, говорят, мой пол. Мою. Мети двор. Мету. Мешок перетащи. Перетащу. Для такого ж никакого желания не надо, так?

– Так, – кивнул Фредди.

– Ну вот. А теперь, говорят, бабу трахни. И трахаю. Мне-то без разницы. Что прикажут, то и делаю.

– Но… но это-то нельзя так… – Фредди почувствовал, что путается в словах как Андрей.

Эркин негромко, не разжимая губ, засмеялся.

– Ты, помнишь, рассказывал, как тебя драться учили? – Фредди кивнул. – И нас учат. Человека всему научить можно. Ну, и пить там давали, таблетки. Но питьё, мы его растравляющим, растравкой звали, оно вначале, когда ты ещё не можешь долго держать. А от него свербит, дёргаётся. Только подумаешь поднять, так и подскакивает. А если много выпить дали, то опустить не можешь. Болит уже, а держится.

– Так это ж само! – вырвалось у Фредди.

– У тебя кулак сам по себе разжимается? – насмешливо улыбнулся Эркин. – Ну, а как научился, то растравку уже не дают. Она работать мешает. А вот в питомниках кого оставили или в имении когда на развод берут, ну, – он усмехнулся, – племенных, таких растравляющим поят… от пуза. А нас зачем? И таблетки эти перед сменой так… для страховки. Чтоб случайно не сорвалось что.

– Какие таблетки? – глухо спросил Фредди.

– Ну, их обычно три было. Чтоб свербело, чтоб не уставал и чтоб не заснул, – Эркин усмехнулся. – Я до сих пор таблеток боюсь. Болел я весной, так мне их насильно засовывали. А я всё трясся. Вдруг… это то же самое, – он поправил куртку на плечах, прислушался. – Идёт. Не иначе, нашёл что.

Андрей и впрямь был с находкой.

– Во! В спальне нашёл, – он гордо потряс толстым глянцевым в пятнах плесени журналом. – Как увидел, так и обалдел.

– Ну, давай, – обрадовался перемене темы Фредди. – Побалдеем.

Андрей отдал ему журнал, сел и налил себе кофе.

– Порнушник, что ли? – Фредди осторожно перелистывал слипшиеся страницы.

Эркин встал, нагнулся над костром, опираясь на плечо Андрея.

– Ну-ка…

Фредди вдруг сообразил, что это не обычный порнушник, что не надо этого… но Эркин уже вытянул у него из рук журнал, быстро посмотрел на разворот, где на большой, на обе страницы, фотографии обнажённые сплетённые тела создавали сложный притягательный узор, перелистнул, посмотрел обложку… и захохотал. Он хохотал так, что едва не уронил журнал в костёр. Эркин сунул его в руки Фредди и не в силах стоять от смеха повалился на пол.

– Ты… ты чего? – оторопело спросил Андрей.

– Ох, – стонал Эркин. – Ох, не могу. Ну, надо же. Это знаешь, что такое?

– Ну? – спросил Андрей.

Фредди, уже догадываясь, быстро, ломая спички, закуривал, чтобы занять вдруг задрожавшие руки. Лёжа на полу, Эркин поднял мокрое от слёз лицо, обвёл их блестящими глазами.

– Это каталог паласный! Это же для заказов, на выезд. Там, в конце, они все под номерами. Ну, номер и цена. Чтоб заказывали.

Андрей схватил журнал, быстро открыл последнюю страницу и, страшно выругавшись, вскочил на ноги, швырнул журнал, пнул его ногой. «Сорвался!» – обречённо подумал Фредди, быстро вставая, чтобы перехватить… что именно, он не успел додумать. Эркин опять оказался быстрее. Он вскочил на ноги и обхватил Андрея за плечи, зажав ему руки.

– Ну, ты что? Ну… Ну, я же смеюсь, а ты чего?

Андрей задыхался, выплёвывая обрывки ругательств и безуспешно дёргаясь в попытках освободиться.

– Ну… ну всё? Всё? – негромко приговаривал Эркин.

Наконец, Андрей успокоился, Эркин разжал объятия и нажимом на плечи усадил его к костру.

– Ну, всё, садись. Фредди, кофе есть ещё? Налей ему, – и сам сел рядом.

– Как ты можешь так? – с трудом выговорил Андрей. – С тобой… с вами такое творили, а ты? У нас… до такого даже в лагере не дошли. Были же женские… бригады, целые лагеря были. Ну, охранюги насильничали, ну, кримы лезли, но такого… это же, ну, это последнее отнять.

Эркин невесело улыбнулся:

– А нам завидовали многие. Что сытно кормят, что всегда в тепле, что плетей не знаем… что работа лёгкая. Нас и били-то, я думаю, из зависти. И презирали…

– А ты терпел?

– А что, на смерть идти? В камере раскрыться, бейте? Отказаться работать? Толку-то. Тебя не будет, Палас не закроют. Клиентки всё равно придут. Видно, – Эркин посмотрел на Фредди, – бабы без этого хуже мужиков шалеют. Так?

Фредди пожал плечами.

– Бывало, липли, – неопределённо ответил он.

– Да, – кивнул Эркин. – Всякое бывало. А на выезде я дважды работал. Это не самое плохое.

Андрей молча отвернулся, показывая, что не желает слушать. Эркин подобрал журнал, расправил и стал перелистывать.

– Тебе что, интересно? – спросил, по-прежнему глядя в сторону, Андрей.

– Может, кого знакомого увижу, – спокойно ответил Эркин.

– Чего? – повернулся к нему Андрей.

– Это ж всё спальники. Может, я знаю кого, – он просмотрел весь журнал, особенно последнюю страницу, где были отдельно фотографии обнажённых мужчин и женщин, и закрыл журнал. – Нет, никого не знаю, – и положил его на пол.

Эркин встал и посмотрел на стадо, обернулся к Фредди.

– Собираемся?

– День здесь побудем, – ответил Фредди. – И им, и лошадям, да и нам отдохнуть надо.

– Отдых это всегда хорошо, – засмеялся Эркин. – Травы здесь много, вода близко. Двигать никуда не надо.

Андрей, весь красный насупленный, взял журнал, нерешительно перелистал.

– Сжечь его к чёртовой матери, – но голос его прозвучал как-то неуверенно.

– Как хочешь, – пожал плечами Эркин.

– А ты? Сжёг бы?

– Нет, – покачал головой Эркин.

– Почему? – вырвалось у Фредди.

– Понимаешь, – Эркин говорил спокойно и как-то задумчиво. – Это всё, что от них осталось. Паласных расстреляли всех. А это все паласные. Их никого нет. И только это осталось.

Андрей открыл журнал на последней странице, долго рассматривал фотографии. Потом закрыл и положил на пол рядом с костром.

Они провели весь день в пустом доме. День был серый, пасмурный, но тёплый, солнце просвечивало сквозь облачную плёнку, иногда начинал моросить мелкий дождь. За домом пышно разросся барбарис. Ягоды уже созрели, и они не только наелись, но и набрали впрок. А после обеда Эркин отправился бродить по дому в поисках чего-нибудь полезного. А Андрей всё-таки занялся журналом, подолгу рассматривая каждую страницу. Они не мешали ему. Фредди перебирал седловку, Эркин вернулся из своего похода разочарованным и присоединился к нему. Сёдла, уздечки, все ремни, вьюки, хозяйственные мелочи. Пробуя на разрыв очередной старый шов, Эркин порвал его сразу в двух местах.

– Ты что, – обозлился Фредди, – силы своей не знаешь?!

– Видно нет, – засмеялся Эркин. – Сейчас зашью.

Фредди посмотрел на его мускулистые налитые плечи, грудь и усмехнулся:

– Взматерел.

– Чего? – Эркин сосредоточенно прилаживал неровные концы встык, но пропустить незнакомое слово не мог.

– Внахлёст клади, – посоветовал Фредди и стал объяснять. – Ну, есть бычок. И большой, и всё при нём, а бычок. И есть бык. Взрослый. Матёрый, значит, в полной силе, всё, что мог, набрал. – Эркин, не отрываясь от шитья, кивнул. – Вот и люди. Есть парень. А есть мужик. Матёрый.

– Понял, – усмехнулся Эркин. – А ты?

– Тяжелеть начинаю, – вздохнул Фредди. – Пока держусь. Ковбою тяжелеть нельзя. Голой силой много не возьмёшь. А лишняя сила – ловкости меньше. У парня больше ловкости. У матёрого вровень. У меня меньше. Сгрести я вас обоих сгребу и положу, а вы выворачиваетесь.

Эркин негромко засмеялся:

– Захвалил.

Андрей, наконец, отложил журнал и встал. Покосился на них.

– Ты б умыться сходил, – предложил ему Эркин, переходя к другому разрыву.

– Зачем?

– От тебя прикуривать можно. Остудись, – улыбнулся Фредди.

– Ну вас к чертям всяческим, – Андрей вытер рукавом лицо и подсел к ним.

– Завтра с утра тронемся потихоньку, – Фредди критически осматривал свою рваную рубашку. – Дня два, и на Равнину спустимся. Там чёрт-те что пойдёт.

– А что? – Эркин отложил ремень в сторону и стал собирать свёрток с иголками и нитками для кожи. – Заставы?

– И заставы, и минные поля, и другие стада, – Фредди выругался, – чёрт, под иглой ползёт. Всего хватает. Здесь ещё воды много, хоть за водопои мордоваться не будем.

– Вода ладно, – Эркин встал и потянулся, расправляя спину. – А с травой как?

– А это по минам глядя. Если их вдоль дороги вытянули, хреново, – Фредди отложил зашитую рубашку и замысловато выругался. – Генералы хреновые, войне конец, а им мины девать некуда. Нет, чтобы себе в задницу вставить и подпалить, нашпиговали Равнину. А на хрена?! Русские сюда уже победителями с другой стороны въехали. А нам пасти негде!

– Ну, поля, это ничего. Это смотря какие поля, – Андрей обвёл их весёлыми глазами. – Это мы ещё посмотрим.

– Имел дело? – поинтересовался Фредди.

– Случалось. Один раз чудом пронесло, – Андрей зябко передёрнул плечами. – Вспомнить страшно. А другой раз поработал. Так что если аккуратно…

– Так, – перебил его Фредди. – Полезешь на поле, голову оторву.

– Да зачем оно мне? – возмутился Андрей. – Что я, мин не видел, что ли?!

– Это ты шерифу загибай, – спокойно, но наливаясь гневом, ответил Фредди. – Я тебя уже знаю. Учти, не шучу. Поймаю… не знаю, что сделаю, но ты запомнишь! – Фредди выругался. – Дурак ты этакий. Подорвёшься, что я тогда с тобой делать буду.

Андрей рассмеялся.

– Фредди, ты что? Когда подрываются, то делать уже ничего не надо. Не с кем, понимаешь? Был человек, а остались… ошмётки по кустикам.

– Я сказал, – буркнул, остывая, Фредди. – И не говори, что не слышал.

Эркин их слушал, не вмешиваясь. В одном месте кровля отставала от поперечной балки. Эркин просунул в щель пальцы, повис и размеренно подтягивался. Когда Фредди повернулся посмотреть на него, Эркин пробормотал:

– Чёрт, голову некуда девать, – и снова повис на вытянутых руках, почти касаясь сапогами пола. И самому себе: – А если так?

Руки неподвижны, а всё тело так же размеренно раскачивается. Он то словно ложился на невидимую плоскость, то повисал. Лицо его оставалось спокойным, а, заметив, что на него смотрят, он улыбнулся и даже подмигнул им, не прекращая раскачиваться.

– Ну, ты даёшь! – Андрей восхищённо выругался. – В жизни такого не видел.

Эркин удивлённо спросил:

– Ты что? Забыл? Вместе же тянулись.

– Вверх-вниз, а не… – Андрей запнулся, не зная, как сказать.

Эркин, наконец, остановил качание и мягко опустился на пол. Потряс кистями, расслабляя руки.

– Хорошо, – наконец удовлетворённо выдохнул он.

Фредди рассмеялся.

– Силу некуда девать? Подожди. На Равнину спустимся, пойдут драки. А там мало покажется, так в городе доберёшь. Только, – Фредди закурил, – с умом дерись. А то «убийство по неосторожности», слышал? Срок маленький, но срок. И то, как в суде посмотрят.

Эркин кивнул.

К вечеру они собрали вьюки, всё приготовили и сели у костра спокойно. Андрей снова взялся за журнал, перелистал его.

– Эркин, – вдруг позвал он, – как думаешь, много они… заказывали? Ну, кто жил здесь.

– Думаю, никого, – сразу ответил Эркин. – Это очень дорого. А дом… не скажу, что богатый. Так, Фредди?

Фредди кивнул:

– Достаток был, а богатство… здесь земли не ах, богатеть не с чего.

– А на хрена им тогда это? – Андрей потряс журналом.

Эркин пожал плечами и вопросительно посмотрел на Фредди.

– Смотреть, – улыбнулся тот. – Ты ж смотришь, тебе приятно. И они так же.

Андрей густо покраснел, набычился.

– Опять вы… – начал он.

– Он прав, – сказал Эркин. – Я слышал о таком. Смотрят и… и воображают, будто это с ними. Так, Фредди?

Фредди кивнул и спросил:

– А тебя что, не трогает совсем?

Эркин пожал плечами и взял у Андрея журнал, начал перелистывать.

– Да нет, – сказал он задумчиво. – Я просто знаю всё это. Смотрю и вижу. Что трудно сделать, что легко… ну…

– Понятно, – улыбнулся Фредди. – На деле лучше?

– Как когда, – усмехнулся Эркин. – Бывает очень хорошо, бывает так себе, а бывает… совсем противно.

– Так ты про хорошо рассказывай, – предложил Андрей. – Поганого и я наскажу.

– Про это? – прищурился Эркин.

– А ты думал. В… в лагере и это было. Но погано.

– Пробовал? – поинтересовался Фредди.

– Ага, – признался Андрей, снова начиная краснеть. – Только пусть лучше Эркин расскажет. Он здорово рассказывает, как видишь всё. Про хорошее только, ладно?

– Попробую, – согласился Эркин. – Ну, был я на выезде дважды. Один раз в паре. Умотала она нас вусмерть. Другой раз один, целые сутки, может, чуть больше. Нормально обошлось.

– Вот про неё и давай, – решительно заявил Андрей.

Фредди кивнул и сел поудобнее.

– Ладно, – покладисто согласился Эркин. – Ну, на выезд меня вызвали так…

…В этом Паласе он был второй день и ещё не обжился в камере. Даже прозвища ему не дали. Так и звали все Индейцем. Он спал после смены, когда надзиратель легонько ткнул его дубинкой между рёбер. Он подскочил, не соображая спросонья, за что. Вроде лежал, как положено, руки за головой. Надзиратель по-прежнему молча ткнул его ещё раз дубинкой уже в спину, направляя к двери. Выходя, он видел, что многие из-под полуопущенных век наблюдают за ним. Сон после смены – святое дело. Даже для надзирателей. И раз выдернули… Работал он хорошо. Клиентка – хрупкая старушка с белыми редкими волосами – осталась довольна и похвалила его надзирателю. Не за что его наказывать. Тогда зачем? В коридоре надзиратели, ещё беляки. Беляк не в надзирательской форме, а в обычном костюме осмотрел его. И по тому, как перед этим беляком лебезили надзиратели, он догадался, что это хозяин Паласа. И осмотрели его толково, без боли.

– Работать можешь?

– Да, сэр, – сразу ответил он, удивившись бессмыслице вопроса. Будто он мог иначе ответить.

– Сразу со смены, – этот был в белом халате. Врач. – И не кормили их ещё.

– Ей нужен индеец, – веско сказал хозяин. – В крайнем случае, спишем.

– Столько заплачено? – удивился врач.

– Да, док. И ещё кое-что. Эта овчинка стоит выделки, – улыбнулся хозяин и велел надзирателю: – Ведите.

Его повели по коридору мимо камер в раздевалку. Все спали. Ночные только улеглись, дневные добирали последние минуты перед подъёмом, и он старался идти как можно бесшумнее. В раздевалке ему дали обычные штаны и рубашку, но вместо обычной обуви в него полетели совсем другие ботинки…

…– Обычно мягкие такие, подошва чуть плотнее, ходишь – пол чувствуешь. И снимаются они легко. А тут высокие, до лодыжек, и с жёсткой подошвой. Мы их дворовыми звали.

– Ясно, давай дальше…

…Он поймал их на лету, натянул, а рядом с ним уже шлёпнулись куртка и шапка. На дворе работать? Ни фига себе, после смены двор чистить! Но не спорить же. Он быстро оделся и встал, ожидая дальнейших приказов. Вошёл врач и дал надзирателю коробочку, в таких обычно были таблетки, что-то тихо, он не смог расслышать, сказал и протянул ему два куска хлеба с тонкой пластинкой варёного мяса между ними. Меньше пайка, конечно, но хоть что-то.

– Съешь пока.

– Да, сэр.

Врач внимательно, но, уже не трогая, оглядел его, дал проглотить последний кусок и кивнул:

– Пошёл.

Это могло относиться и к надзирателю, но толчок в плечо объяснил, что идти должен он. Его вывели во двор, и он в первый момент чуть не ослеп от снежной белизны и задохнулся от морозного утреннего воздуха. Трое из обслуги разметали снег, прохаживался, поигрывая дубинкой, надзиратель, и стояла машина для перевозки. Задняя дверца была открыта.

– Пошёл, – ткнули его в спину. – Чего лупишься.

Обратно на торги? Ну, пока везут, он поспит ещё. Если прикуют невысоко. Надзиратель надел на него наручники и втолкнул в машину. Сцепили спереди и прикрепили цепь к стене так низко, что он смог лечь и свободно вытянуться. Надзиратель вышел и захлопнул дверцу. Заурчал мотор, мелко затрясся под ним пол, и машина тронулась. Он расслабился, распластался по полу, чтобы толчки не подбрасывали тело, и сразу не заснул, а как-то задремал. Везут, ну и пусть везут. Дорога была гладкой, только в одном месте сильно потрясло, но недолго, и его почти не побило. Да пару раз машина останавливалась, но дверцу не открывали, и он продолжал дремать. В общем, он не боялся и даже не думал ни о чём. Причуды белых его не касались. Его всё время куда-то везли, передавали от одного надзирателя другому. Изменить он ничего не мог и потому не трепыхался. Лёгкое тепло по телу от съеденного, возможность полежать и поспать, а остальное… что будет, то и будет. Машина опять остановилась. Дверца открылась, и надзиратель отцепил его.

– Вылезай.

Он вышел из машины, и надзиратель снял с него наручники. Он сам, не дожидаясь приказа, заложил руки за спину и незаметно огляделся. Это был двор. Но уж никак не распределителя. Заснеженные деревья по кругу и белый, как снег вокруг, дом с большими окнами и широкой лестницей от двора к высоким дверям. И тишина, звенящая тишина.

– Живут же, – пробормотал надзиратель и ткнул его дубинкой между лопаток. – Пошёл.

Они шли напрямик через заснеженный двор. Снег был неглубоким, но заметно холодил ноги, и он невольно ускорил шаг.

– Успеешь, – хмыкнул за спиной надзиратель. – Не терпится ему.

На крыльце ему захотелось оглянуться, но за это можно и получить по лбу – дубинка у спины, а перед ним уже приоткрывалась створка белой, как и всё вокруг, двери.

– Прошу, милорд, – негр в красной с золотом лакейской куртке приветствовал надзирателя поклоном.

В холле в огромном камине пылал огонь и всё казалось красноватым. Негр ещё раз поклонился и исчез. На стенах висели какие-то звериные головы, перед камином лежала большая мохнатая шкура, а по деревянной широкой лестнице к ним спускалась женщина в белом длинном платье.

– Уже? Такая пунктуальность приятна.

К его изумлению, надзиратель вытянулся, щёлкнул каблуками своих сапог и склонил голову, незаметно ткнув его в спину. Он послушно поклонился, сдёрнул шапку и зажал её в кулаке за спиной.

– Фирма высоко ценит оказанную ей честь, – рокотал надзиратель.

Он стоял, опустив глаза, и видел только край её платья и видневшиеся из-под него носки туфелек, расшитых серебряными нитями.

– Я не буду утруждать вас ожиданием. Здесь неподалёку есть очень милое место.

Он чуть-чуть, самую малость, приподнял глаза и увидел, как женщина дала надзирателю несколько зелёных бумажек. Деньги. Он уже понял, что его привезли на выездную работу, и знал, что на выезде надзиратель должен быть постоянно где-то рядом. А она, значит, не хочет этого. Ну, ему без разницы.

– Но, миледи…

– Разве фирма не гарантирует качество и безопасность?

– Разумеется, миледи, ваше желание – закон.

Надзиратель вытащил из кармана коробочку, открыл её. Да, обычный набор. Он уже подставил ладонь, но женщина спокойно и решительно взяла коробочку у надзирателя.

– Я сама ему дам.

– Ваше желание – закон, – повторил надзиратель и снова щёлкнул каблуками. – Честь имею, миледи. Я заеду за ним через сутки.

– Разумеется, Дополнительное время я оплачу.

Надзиратель ещё раз щёлкнул каблуками и вышел. Она негромко засмеялась и указала ему на лестницу.

– Иди туда.

Опустив глаза и держа руки за спиной, он пошёл к лестнице. Значит, работать в другом месте придётся. Ну… где работать ему укажут, но вот не сказали, какую работу она заказала, помягче или жёсткую, придётся на ходу подстраиваться.

– Направо, – повернул его мягкий мелодичный голос.

Он послушно свернул в открытую дверь. Эта комната небольшая, полутёмная, вдоль стены блестели стеклянные шкафы, а в них… какие-то фигурки, непонятные вещи. Он не видел такого никогда. У другой стены длинный узкий диван. На полу работать? Ковёр, правда, но…

– Что же ты встал, иди сюда.

В дальнем углу маленькая, прикрытая тканью дверь. Она открыла её и ждёт его. За такое и схлопотать можно.

– Да, миледи, – быстро пробормотал он, входя в следующую комнату.

Вошёл и зажмурился. Как в паласном дворе здесь всё было белым. Она негромко рассмеялась, и он осторожно приоткрыл глаза. Спальня. Это уже точно. Здесь работать.

– Оглядись, – разрешила она и вышла.

– Спасибо, миледи, – тихо ответил он.

Спальня была большой. Даже огромной. Как общий зал в Паласе. И огромное окно во всю стену, а за ним заснеженные деревья и небо. Стекла будто нет. И белые шторы так подобраны в углах, что свисают как заснеженные ветви. Он медленно, осторожно поворачивался – ему разрешили оглядеться – и смотрел. Белая широкая, шире чем в Паласе для групповухи, плоская кровать, застелена белым вышитым бельём. Вышито белым, такая вышивка не должна царапать. Маленькие тумбочки с двух сторон у изголовья, белые с позолотой. И такие же тумбочки у окна, и на них в белых вазах огромные букеты белых цветов. Он знает – это розы. Они и летом дорогие. А зимой… Пол застелен пушистым серым ковром, а у кровати большая звериная шкура. Белая с длинным мехом. А другая стена, напротив кровати, зеркальная. Вся, от пола до потолка, от стены до стены. Такого зеркала он ещё не видел. Но тут он увидел себя. Такого тёмного, в чёрной рабской одежде…