Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зубачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 72 (всего у книги 98 страниц)
– Уже стрельбы? – удивился Джонатан.
– Даём по два выстрела на пристрелку, а остальное завтра.
– Сегодня ничего не начнёте?
– Дай бог, с записью управиться. Всё, мне на трассу, – и Фредди исчез в толпе.
Джонатан покачал головой ему вслед и пошёл дальше.
Ближе к ленчу толпа стала рассеиваться. Пастухи и записавшиеся на скачку ковбои побежали по конюшням. Уговорившись о встрече в салуне Ройта и что запись пройдёт до сумерек, чтоб никто потом не вякал, а кто не успел, так тот опоздал, Фредди поспешил на конюшню. Парни ждали его с уже осёдланными лошадьми. Фредди с ходу взлетел в седло и возглавил маленькую кавалькаду.
– Место присмотрели? Чтоб не помешали. Разговор, как я понимаю, – Фредди ухмыльнулся, – не для всех.
– Да, – Эркин послал Резеду вперёд, указывая дорогу.
– Пошёл, – кивнул Фредди.
Проминали лошадей на многочисленных тропинках и дорогах вокруг Бифпита. Обычно сбивались в дружеские компании и, отдалившись от города, пускали коней свободно, а то и просто обосновывались на каком-нибудь лугу, разводили костёр и отпускали лошадей. Но предстоящие скачки заставили всех отнестись к проминке иначе. И всем стало ни до кого другого, так что можно было не опасаться, что кто-нибудь увяжется следом или просто заинтересуется, чего это они вдалеке от всех.
Фредди огляделся по сторонам и перевёл Майора на шаг. Оглянулся на парней. Андрей сразу подъехал к нему. С секундной заминкой подстроился с другого бока Эркин.
– Ну, что у тебя? Какое дело?
Андрей густо покраснел и с каким-то вызовом спросил:
– Я насчёт баб хотел… Вот ты, ну, когда с ними… раздеваешься?
У Фредди округлились глаза и даже челюсть отвисла.
– Ты… ты что?! Через одежду это ж не получится.
– Всё снимаешь?
– Если не спешу, всё, – всё ещё не понимая, ответил Фредди.
– И они рассматривают тебя?
Фредди покосился на Эркина. Тот, плотно сжав губы, чтобы не рассмеяться, упорно смотрел в другую сторону.
– Подожди, парень, я что-то не пойму, в чём проблема?
– Проблема в том, что мне раздеваться нельзя, – мрачно ответил Андрей.
– А в одежде неудобно, – разжал, наконец, губы Эркин.
– А чего ж не раздеться? – ухмыльнулся было Фредди, но тут же сообразил. – Ах ты, чёрт, я и забыл. Так… так это ж просто, парень!
– Свет гасить?
– Ну да!
– А если она на свету хочет? – спросил Андрей.
– А ты не спрашивай, – посоветовал Фредди. – Гаси и всё. А не можешь дотянуться, ей так и говори. Погаси, мол.
– И не обидится?
– Чего?! – удивление Фредди слишком велико для искреннего. – Ты её слушай побольше! Обнял, чмокнул, в кровать она тебя сама уложит. Что она там болтает, всё по фигу. Ну, вот если днём… – он ненадолго задумался. – А рубашку оставь. Расстегни только и всё. Тебе ж только руки прикрыть, так?
– Так, – кивнул Андрей. – Ну, а рубцы там, шрамы…
– Плюнь. На это не смотрят. Да и в темноте всё равно…
– Фредди, – Эркин задумчиво перебирал гриву Резеды. – А ты так всё всегда и снимаешь?
– Сапоги всегда, – честно ответил Фредди.
– А кольт? – Эркин резко послал Резеду вперёд, прежде чем Фредди понял вопрос.
– Ах ты…! – взревел Фредди, бросаясь в погоню и жестом посылая Андрея в обход.
Бежавший в поводу Принц не давал Резеде развить нужную скорость, да Эркин и не собирался чрезмерно гонять её перед скачками. Но вот напросилась на язык шутка, и не удержался. Ладно, попробуем так. Подпустив Фредди вплотную, он рванул Резеду вбок и назад, рассчитывая, что Фредди проскачет мимо. Но Фредди резко развернул Майора и сильным ударом вышиб Эркина из седла. Падая, Эркин сдёрнул и его, и удар подскакавшего к ним Андрея пришёлся по спине Фредди.
А когда разобрались, кто же кого бьёт, запал уже прошёл.
– Фу, чёрт, – Фредди отряхнул куртку и джинсы и свистом подозвал Майора. – Не знаю, как на скачках, а в борьбе ты всех покидаешь.
Фредди и Андрей уже были в сёдлах, а Эркин всё ещё стоял на земле, как-то растерянно озираясь по сторонам.
– Ты чего?
– Эркин, что с тобой?
Он медленно повернулся к ним. Побледневшее, ставшее каким-то твёрдым лицо.
– Вы… Фредди, ты знаешь это место?
– Нет, а что? – насторожился Фредди.
– Смотри, – Эркин показал на высокий серый забор на гребне ближайшего холма.
Фредди и Андрей недоумевающе посмотрели туда и снова повернулись к Эркину.
– Забор как забор, – пожал плечами Андрей.
– Забор как забор, – медленно повторил Эркин и, сгорбившись, словно с трудом переставляя ноги, пошёл туда.
Он поднимался по склону, а они, ничего не понимая, следили за ним. И уже подойдя к забору, Эркин снова обернулся:
– Это Пустырь! Понимаете вы, Пустырь?!! – резким ударом сапога он выбил доску и пролез в получившуюся щель.
Фредди быстро огляделся.
– Привязывай к дереву всех и давай за ним.
Андрей уже сообразил и, выругавшись, ловил Резеду.
Привязав лошадей, они взбежали на холм и пролезли в ту же щель.
Вытоптанное, с редкой чахлой травой пространство. И Эркин, застывший в центре очерченного забором круга. В одном месте, видимо, была калитка. Её сорвали с петель, и она валялась на земле. А высокий, в два человеческих роста, забор ещё держался, хотя и наклонился местами.
Эркин стоял неподвижно, опустив голову и сцепив за спиной побелевшие от напряжения руки. Когда Андрей и Фредди подошли к нему, он заговорил сам, не дожидаясь их вопросов, глухим монотонным голосом:
– Когда раб больше трёх дней болеет, или стар стал, или просто работать не может, его привозили сюда и оставляли здесь лежать. Голым. Ни воды, ни еды, ничего не давали. И вот любой белый мог приехать, заплатить сторожу, не знаю сколько, но мало, и забрать себе отсюда любого раба, за так. Или привезти своего и оставить, а другого забрать. В обмен, – Эркин посмотрел на Андрея. – Ты спрашивал, что за Пустырь. Вот это он и есть, – и снова опустил голову. – На Пустыре долго умирали. Зимой легче. Замерзали. А летом долго…
– Эркин, – тихо позвал Андрей. – Пошли отсюда.
– Идите. Там, за калиткой, должен быть дом сторожа. Вы – белые. Вы можете уйти.
Фредди, похолодев, рванул его за плечо, развернул к себе и увидел твёрдый взгляд.
– Мне двадцать пять, Фредди, – Эркин говорил твёрдо и очень спокойно. – Моё место здесь, понятно? – и вдруг улыбнулся страшной неживой улыбкой. – Я вернусь, не бойся. Побуду ещё здесь и вернусь. А вы, оба, идите.
– Вместе уйдём, – так же твёрдо и спокойно сказал Андрей.
Эркин молча высвободил плечо из пальцев Фредди и опять уставился в землю. Фредди и Андрей молча стояли рядом.
Наконец Эркин глубоко вздохнул и мотнул головой.
– Пошли, – и, не оглядываясь, пошёл к выломанной доске.
Они молча последовали за ним. Молча спустились с холма, отвязали лошадей. Фредди посмотрел на часы.
– Поворачиваем? – разжал губы Эркин.
– Мне пора, – ответил Фредди.
Эркин кивнул и легко вскочил в седло. И, когда тронулись обратно в Бифпит, тихо сказал:
– Второй раз я на Пустыре.
– Как это? – выдохнул Андрей. – Ты не говорил.
– Надзиратель был в имении… Шутить любил. Это на второе лето было. Взял меня и ещё двоих на перегон с выпасом. И на Пустырь завёл. Будто он нас сменять хочет. Ну, оставить там, а троих других забрать. Ох, и хлебнул я тогда страха… До сих пор, как вспомню, так холодеет всё.
– Шутил, значит, он так? – угрюмо переспросил Фредди.
– Да. Я рассказывал о нём. Грегори.
– Это он в запое, что ли?
– Нет, он трезвый тогда был. Долго потом над нами смеялся всё. Ну, что мы напугались так, – Эркин взмахом головы откинул прядь. – Ладно. Хрен с ним.
– Ты чего без шляпы? – радостно сменил тему Фредди.
– А ну её. Я и завтра без неё буду. Чтоб полегче было.
– Тогда и сапоги сними, – посоветовал Андрей.
– Это ж лодыжки в кровь оббить, охренел? – возмутился Эркин.
Андрей довольно ухмылялся.
Улыбнулся и Фредди. Точно, вернулся. Сумел. А то уж страшно стало, что и этого придётся вытаскивать.
Эркин покосился на него:
– Не боись, Фредди, – Андрей сразу заржал, – всё будет в порядке.
– Так, – Фредди слегка напрягся. – Чего вы ещё придумали?
– А ничего. Лошадей мы промяли, сейчас вычистим, обиходим, и свободное время у нас, так?
– Так, – кивнул Фредди.
– Вот он и пойдёт твои советы проверять, – усмехнулся Эркин.
– Это насчёт темноты? – засмеялся Фредди.
– Темноту я тоже советовал, но насчёт рубашки ты здорово придумал. Мне бы в голову не пришло, голышом всегда работал, – Эркин даже вздохнул. – А то засадит она тебе когти в спину, хоть криком кричи. А у тебя и рубцы ещё там… Так что двойная польза.
– Ты заткнёшься? – угрожающе спросил Андрей.
– А что, она без когтей? – невинно спросил Эркин.
Андрей молча показал ему кулак.
Так, дурачась, они доехали до гостиницы и занялись лошадьми. Фредди, как ни спешил к Ройту, работал с обычной тщательностью, только парней не стал проверять, а сразу ушёл в номер. А когда они закончили и поднялись, его уже не было. Эркин сразу пошёл в ванную. Андрей задумался было, но махнул рукой и пошёл следом. Достал бритву, помазок и начал сосредоточенно бриться. Когда он закончил, Эркин вышел из-под душа и стал вытираться.
– А я и впрямь испугался, – сказал Андрей, не оборачиваясь.
– Чего?
– Ну, что ты уйдёшь туда, как я тогда… с собаками, помнишь?
– Ты ж вернулся, – Эркин вытирал голову.
– Я не вернулся, – Андрей тыльной стороной ладони провёл по щекам и стал собирать своё хозяйство. – Меня ты вернул. Вытащил оттуда. Ну, и Фредди, конечно. Сильный ты. Сам смог.
– Ты тогда к собакам потом сам пошёл. И стоял, когда они тебя нюхали. Даже и не побелел особо.
– Через себя только перешагнуть трудно, – улыбнулся Андрей, – а дальше идти легко. Первый шаг тяжело делать.
– Может, и так, – Эркин повесил полотенце на место.
– Ладно. Ну что, пошли, гульнём? Не жрали же, с проминкой этой.
– Гулять или есть хочешь?
– Сначала пожрём, – сразу сказал Андрей.
– А там видно будет, – согласился Эркин.
Совещание у Ройта закончилось поздно. Все охрипли, переругались, напились, но всё обговорили. Первый день – скачки, конное мастерство, стрельбы. Второй день – ножи и борьба. А на третий день с утра кто хочет пусть повыпендривается с выездкой, показом лошадей и себя, ну, как это…
– Показательные выступления.
– Точно, Берт.
– А после обеда – бал.
– Ну, это уже без нас.
– На балу мы – гости.
– Заездов сколько?
– На скачках-то?
– А смотри…
– Это ж кровные лошади!
– Врёшь, полукровка гнедая!
– А, помню.
– А эти?
– Этот вон, своего араба записал.
– Разделить надо. Заезд для пастухов…
– Нет, лучше класс рабочих лошадей…
– Во! И не обидно!
– И для скаковых отдельно.
– Ну, голова! Жаль, дураку досталась.
– Но-но, я т-тебя…!
– Русские матюгальники обещали.
– Дело, а то с ними сорвёшь глотку.
– А мастерство по одному.
– А то как же!
– Значит, заезда два. Потом стрельбы, чтоб лошади отдохнули. И мастерство.
– Уложимся по-светлому?
– А не уложись, посмотри по спискам. Одни и те же.
– Кто всех лошадей знает, давайте разбивать на заезды, а то завтра будет некогда.
– Мастерство в порядке записи?
– Да, здесь мудрить не будем.
– И стрельбы. Вышел, отстрелял и отойди.
– Мишени заготовили?
– Русские дали. Вон целый рулон…
Фредди выбрался из салуна уже в полной темноте. Так, теперь к Джонни. Где он может быть? В «Приме» или у Дюпона?
– Привет, Фредди.
– Привет, Дон. Как дела?
– Загул пока в норме. Слушай, Фредди, у меня к тебе дело. В долгу не останусь.
– Ну-ка?
– Нам с Джерри нужны помощники. Цветные. Поговори со своими парнями. Тебя они послушают.
– Поговорить я могу, Дон. Это не проблема. Но решать они будут сами.
– Ладно тебе, Фредди. Все знают, что они у тебя в кулаке. Как ты этого добился, твоё дело, но если ты им велишь, то они и не трепыхнутся.
– Думаешь? – Фредди с интересом посмотрел на Дона. – И чего вам всем свет клином на парнях сошёлся?
– Ловки они больно. Хваткие, – усмехнулся Дон. – И под дурака неплохо работают. Ты им скажи, что я на них за тот случай не сержусь. Понятное дело. На выпасе скучно, развлечений никаких. Хоть индейцу такое и не положено, да ладно. Пусть его. И вообще. Обрисуй им, что такое помощник шерифа.
– Обрисую, – кивнул Фредди. – Но ты бы сам с ними поговорил.
– Бегают они от меня, – нехотя признался Дон. – Видно, боятся, что я за тот случай вломлю. Так ты скажи им.
– Ладно, уговорил, – улыбнулся Фредди. – Скажу и обрисую, но решать они сами будут.
– Они решат, как ты им велишь, – упрямо повторил Дон.
У Фредди на мгновение отвердело лицо. Но он тут же улыбнулся холодной, отстраняющей улыбкой.
– Тогда так, Дон. Раз ты считаешь, что я им главный, то, чтоб потом обид не было, я им скажу, что ты с ними поговорить хочешь, чтоб они, – он снова улыбнулся, – не бегали от тебя. И всё. Сам говори и обрисовывай. Ни уговаривать, ни отговаривать их я не буду. Слово.
– Ну, что ж, и на том спасибо.
Они холодно коснулись шляп и разошлись.
И уже через пару шагов Фредди забыл об этом. Тоже проблема! Тебе нужно, ты и говори. А вот не спросил у него, где Джонни, это зря. Если Джонни работает, задерживаться не стоит.
Навстречу прошла группа лендлордов, и, поймав обрывок фразы об игре, Фредди свернул к «Приме».
Портье у стойки, увидев его, расплылся в дежурной улыбке и, ловко принимая кредитку, шепнул:
– Игровой.
Фредди равнодушно скользнул по нему взглядом, проходя к внутренней лестнице.
Дверь игрового номера ничем и никак не выделялась из ряда гостиничных дверей. Фредди толкнул её и вошёл в просторную комнату. Стол посередине, кресла и диваны по стенам, открытый бар. Не замечая стоявшего у двери высокого мускулистого парня, вообще никого не замечая, Фредди прошёл к бару, налил себе неразбавленного и направился в угол, оказавшись за спиной сидящего за столом Джонатана. В нужном кресле кто-то сидел, но Фредди не понадобилось даже смотреть на него. Когда до кресла оставался один шаг, оно уже опустело. Фредди удобно устроился в кресле, отпил из стакана и только после этого позволил себе открыто оглядеть стол. Джонни уже разогрел партнёров и работает. Суммы небольшие, но спешить незачем: недели две работать, не меньше, так что всё впереди. Состав обычный. Серьёзных противников нет. А у двери… с кем он? А, так у Дикси новый стрёмник. Смотри-ка, уцелел Дикси. Видно, всех своих стрёмников скинул, раз с таким неопытным приехал. Ишь как у парня глаза горят, совсем себя не держит. Эркин лучше сидит. Жаль, но Эндрю пускать в игру нельзя. Раз Дикси здесь… он в любую игру влезает, хоть в «пьяницу» с детьми, но видит карты и всё, готов. Как он к Джонни подвалить хочет, а Джонни его классно отбрасывает.
Окна плотно занавешены, под потолком колыхается сигаретный и сигарный дым. Всё нормально. Осложнений не предвидится. Здесь знают Джонни, и Джонни знает всех. А неплохим партнёром был бы Эндрю. Грубовато парень работает, но обтесался бы. Свести его, что ли, с Джонни, пусть сыграют… Нет, не надо. Уговорились, что Джонни в стороне и ничего не знает. Значит, не знает. А что это там несёт этот блондинчик?
– Да что вы мне толкуете, спальники, маньяки… Я десять лет Палас держал и знаю их. Как облупленных. Пас.
– А что, действительно маньяки?
– И да, и нет. Мы покупали их уже готовыми, где-то в четырнадцать. И вот до двадцати четырёх они в полной работе.
– Я слышал, что после двадцати пяти их не держали.
– Да, уже нельзя. Даже последний год уже… проблематичен.
– Вырабатывались? Беру.
– Сложности начинались. Силу они набирали… нечеловеческую. И задумываться начинали, – блондин усмехнулся. – Я один раз чуть не залетел так. Послал к рождеству новых прикупить. И привезли. Хорошо, я вовремя увидел. Бугай накачанный. Трёхкровка. Глаза пустые. Я за номер. И точно. Двадцать четыре года. А первого января он уже просроченный, и его сдавать надо. Я его спрашиваю: «Работать будешь?» Смотрит мимо и молчит. Я его лапаю, ну, за дела его. Они обычно сразу дёргать начинают и в полной боевой. А этот лениво так поднял и словно не с ним. Ну, и куда его? Пока не прикажешь, сам не начнёт, а в раж войдёт, так и придушит в постели. Сила, я говорю, у них набиралась. Матереть начинали. А нужны молодые, гибкие. Беру.
– Пас. И как вы вышли из этого… затруднения?
– Очень просто. Тут же отправил обратно на торги. Потерял, конечно. Уже из надзирателя вычитал.
– Так маньяки они или нет? Пас.
– Их вон с десяток пастухами работает. Сами увидите.
– Но их же всех…
– Это же опасно!
– Как раз в отношении женщин нет, – засмеялся блондин. – Пока нет приказа, причём приказать должен белый, хозяин или надзиратель, они безобиднее любого кастрата. Они опасны только для бывших надзирателей. Если опознают.
– Ну, это все бывшие рабы, пас.
– Согласен, беру.
– Говорят, русские собирают их и вывозят.
– Да, я слышал об этом.
– А куда, не знаете?
– В больницы.
– Значит, на исследование. Нелёгкая смерть.
– Да, Служба Безопасности, перестреляв их, проявила больше гуманности.
– Вы укажете их нам? Ну, этот десяток.
– Нет. Я, – блондин поглядел на часы и сбросил карты, – уезжаю.
– Так срочно? Зачем? – Джонатан улыбнулся. – Вам ещё может повезти.
– Я никого из них не узнал, но у меня нет гарантий, что не узнали меня. Если кто-то из них был у меня… Я хочу жить. А они… Из них очень тщательно вытравлены все чувства. Все, кроме страха перед белыми. Но страх надо подкреплять регулярными наказаниями. И сейчас страха у них нет. И они очень хорошо знают строение человеческого тела, болевые точки и так далее. Мы выучили их. А теперь… теперь они применяют эти знания на белых.
– Дать вам провожатого? – вежливо предложил Джонатан.
– Благодарю. Я на своей машине, а в «Приме» их нет.
– Ну что ж, жаль расставаться. Надеюсь, мы ещё встретимся.
– Разумеется, – бывший владелец Паласа сделал общий приветственный жест и вышел.
Фредди проводил его равнодушным взглядом.
Дикси всё нетерпеливее пытался перехватить игру. Джонатан плавно закруглил игру и встал.
– До завтра, джентльмены.
– До завтра, Бредли. Встретимся на скачках?
– Разумеется.
Обмениваясь шутками и пожеланиями, Джонатан шёл к выходу. Фредди поставил свой стакан на какую-то плоскость и встал. У двери он оказался одновременно с Джонатаном и вышел, плотно прикрывая его.
Не оглядываясь, молча и очень спокойно они прошли в номер Джонатана.
– Уфф! – улыбнулся Джонатан. – Для начала неплохо.
– Мг. Ты отдал их Дикси?
– Они его знают, а он про это забыл. Пусть разберутся без меня. Ты просил знакомцев Гарри. Здесь Лайонел со своей командой, Крикун и Тедди, Дикси ты видел, ещё…
– Этих достаточно, Джонни. Мне уже всё ясно, спасибо.
– Пожалуйста, но теперь надо, чтобы стало ясно и мне.
Джонатан достал из бара коньяк и рюмки, плеснул. Фредди кивнул и взял рюмку.
– Ты спешишь, или можно с интригой и подробностями?
– Значит, не горит, – Джонатан удобно расположился в кресле, уложив ноги на низкий столик. – Давай оптимальный вариант.
Фредди так же сел напротив и пригубил коньяк.
– Эндрю играет в блек-джек в манере Глазастого Гарри. Немного неуклюже, но узнать можно.
– Ни дня без сенсации! Когда он успел?
– Не когда, а где. Всё там же. Был у него стрёмником и нахватался.
– Проверил лично?
– Стиль игры? Конечно. Сегодня утром. Просадил ему десять кредиток.
– А он тебе?
– Четыре.
– Гарри так хорошо учил?
– Нет, – Фредди усмехнулся. – Парень глазастый, голова на месте и руки правильные. Жалко, нельзя его партнёром брать.
– Нельзя, – кивнул Джонатан, – подставим парня. А Эркина тогда куда?
– При нём стрёмником. Всё видел, всё заметил, но я был уверен, что ни хрена не понимает.
– Ушлые ребятки. Ты объяснил ему ситуацию?
– Да. И, кажется, он понял. Обещал обойтись щелбанами.
Джонатан кивнул, гоняя во рту коньяк.
– Значит, Гарри нет. Как он кончил?
– Обыграл не того, и его подкололи.
– Гарри?! Пошли на такой риск?
– Как я понял, Джонни, там прежние связи не действуют. Парень спасся тем, что ушёл на работы. На минные поля.
– Ясно, – Джонатан допил свою рюмку. – Как тебе этот блондинчик из Паласа? Ты его слушал очень внимательно.
– Заметил?
– Только я. Ну, так что?
– Ничего нового. Он подтвердил то, что я уже знаю.
– С парнем так серьёзно?
– Джонни, парень отлично держится. Но если встретит кого из бывших надзирателей…
– Ты им не позавидуешь, я понял.
– Я присоединюсь к нему. Если он разрешит.
– Даже так?!
– И более того. Сегодня он объяснил мне про Пустырь.
– Какого чёрта ты его туда потащил?
– Заехали случайно на проминке. Джонни, ты… был на Пустыре?
– Я работал управляющим, Фредди.
Фредди допил свой коньяк и потянулся к бутылке. Джонатан молча протянул свою рюмку, и Фредди так же молча налил по второй.
– Спасибо, Джонни, – после долгой паузы тихо сказал Фредди.
– За что?
– Что держал меня в стороне от этого. Если бы не ты…
– Ладно, Фредди. Я старался, как мог, и не будем об этом.
– Не будем, – согласился Фредди.
– Как парень всё это вынес, Фредди?
– Ты предложил не говорить об этом, – напомнил Фредди, но не замолчал: – Но вынес и тащит этот груз. Сам. Он пять лет был скотником, но ничего не забыл. С четырнадцати до двадцати его продавали каждые два-три месяца. А сейчас ему двадцать пять, и если бы не русские, с января ему лежать на Пустыре. Ладно. Я сейчас заведусь не хуже парней.
Фредди поставил рюмку и встал.
– Ладно, Джонни, я пошёл радоваться жизни.
– Третья радость?
– Да. Советую и тебе, – и уже у порога обернулся. – Но этот блондинчик не то врёт, не то недоговаривает, не то сам не понимает чего-то. Не собирается у него колода, Джонни.
– Он боится, Фредди.
– Это-то я заметил. Ладно. Сейчас это уже… – Фредди весело выругался и ушёл.
Джонатан кивком простился с ним.
Эркин вернулся в гостиницу поздно. Портье не глядя подтолкнул к нему по стойке ключ. Эркин, тоже не глядя, поймал его и не спеша пошёл в номер.
Андрей успел пробиться к нему и шепнуть, что придёт к утренней уборке, и снова закрутился в пьяно гомонящей толпе. Значит, подцепил. Или его подцепили… да не всё ли равно? Эркин закрыл за собой дверь, задвинул засов. Вот теперь он один. Совсем один. Сейчас опустит шторы и можно не следить за лицом, за мыслями… Крепко его сегодня Пустырь шарахнул. И почему в заваруху не сожгли? Или… Калитку повесить – и всё, готов к приёму. Если всё повернёт назад… К чёрту, даже думать об этом нельзя, всё холодеет сразу.
Эркин закрыл ставни, опустил шторы и уже тогда включил свет в гостиной. Огляделся. Ну что ж, тесновато, конечно, но потянуться можно. И никого ж нет. Эркин быстро прошёл в спальню, разделся там и вернулся в гостиную. Встал на облюбованное место и потянулся, выгибаясь дугой. А теперь на арку. Вот так. Он прогрел мышцы, лёг на пол и стал отжиматься. На двух руках, на одной. Всё помнит. Голова забыла, тело помнит. А ну-ка проверим. Он лёг на спину и медленно, осторожно напряг мышцы живота и бёдер. Есть! Получилось! Смог один, сам, смог… Он рывком распустил мышцы и лежал так, распластавшись на полу, пока не перестали дрожать губы и не высохли глаза. И уже спокойно, последовательно и методично повторил весь памятный с питомника комплекс упражнений. Все суставы, все мышцы, всё прогрел, растянул, сам промял себе мышцы, до каких смог дотянуться. Ну вот. Теперь под душ и можно лечь.
Эркин погасил в гостиной свет и ушёл в ванную. Не так мыться, как просто ополоснуться. А то он вроде Андрея стал. Тот до лимонада дорвался, чуть не с десяток бутылок выдул, теперь смотреть на него не может. Так и он дорвался до душа. А вернётся домой, там только под колонкой или мокрым полотенцем обтереться, да раз в неделю в корыте вымыться. А то разбаловался он тут. Но выйти из-под тёплой сильной струи не мог. Прямо сам себя насильно выволок. Долго, тщательно вытирался гостиничным махровым полотенцем. Стоило бы купить такое, да дорого. Ладно, скажет Жене и уже она, если захочет, купит. Всё-таки цветному такое покупать – в глаза сильно кидаться. Эркин оглядел себя в зеркале. Большое зеркало, почти целиком помещаешься. А ничего. Совсем следов не осталось. На щеке только шрам. Но тут уж ничего не поделаешь. Ещё раз вытер голову, взъерошил, чтобы быстрее высохли, волосы и повесил полотенце. Тянет, конечно, кожу, но тут тоже… ну, не мажется никто, не может же он один быть… таким пахучим. Да и посмотрел он. Тюбик маленький, еле-еле на тело хватит, а стоит как два обеда. Или дороже. Ладно. Как-нибудь обойдётся. Фредди вон тоже, обветренный, и ладони у него как у всех, его же… милашки на него не обижаются. Им уже тут нарассказывали про Фредди. Да и остальные ковбои об этом не думают. Может, и впрямь, обойдётся.
Эркин погасил в ванной свет и вышел в спальню. Подумал, не оставить ли открытой дверь в гостиную, но решил, что не нужно: постучат – услышит. Услышал же тогда, в первый день, как Фредди с Джонатаном вошли в номер. А они не стучали, тихо зашли. Так что дверь можно закрыть и лечь. Чистые простыни, мягкая постель, тепло, просторно, раскидывайся, как хочешь. В Паласе кровати в кабинах были уже, на троих, не больше, и то если один на боку. Правда, для групповух отдельные кабины, там да, даже шире. А в камерах койки узкие, впритык по плечам. Лезет же в голову эта дрянь! О другом надо думать. Второй день кончился. Осталось двенадцать. Двенадцать дней. Джонатан обмолвился как-то, что отвезёт туда, откуда взял. Значит, на рынок к рабскому торгу. Если из имения выехать утром, то приедут уже в темноте А от рынка до дома… бежать и бежать. Если Женя его не ждёт и закрыла засовы… ну, калитка – пустяк, через забор перелезет, а вот дверь… Придётся стучать. Шум на весь двор. Не хочется этого. А, окна же на улицу! Как он тогда Андрея вызывал, так и здесь. Кинет камушком в раму. Либо Женя, либо Алиса выглянет. И всё. Ему откроют.
Эркин с наслаждением напряг и распустил мышцы, чувствуя их силу и упругость, натянул на плечи простыню и повернулся набок. У Жени одеяла толстые, мягкие, а это и через простыню колется. Ну и хрен с ним. Двенадцать дней осталось. Алиса завизжит, запрыгает. Женя… Он вздохнул и потёрся щекой о подушку. Женя, всего двенадцать дней. Это неделя и ещё пять дней. Всего ничего. И увижу тебя. Женя. Поднимусь по лестнице, ступеньки я так и не успел поправить, открою дверь…Ну, хватит, а то просыпаться обидно будет. Эти двенадцать дней ещё прожить надо. А этот, как его, Дон, помощник шерифа, так и крутится вокруг, и смотрит, как на торгах. Будто думает: покупать или слишком дорого. Шугануть бы его аккуратненько, чтоб и придраться было нельзя, и… Ладно, надо спать. Уборку просплю, Андрей поржёт. Если сам не опоздает. Как то там у него сейчас? Трудится, небось, пыхтит или заснул уже? Эркин, не открывая глаз, тихо рассмеялся. Расскажет Андрей, захочет похвастаться. И уже совсем засыпая, беззвучно позвал: «Же-ня…»
В конюшне сосредоточенный рабочий шум. Сегодня скачки. Чистили и убирали лошадей как никогда. На скачки записались почти все. Андрея так задёргали вопросами, чего он не скачет, что тот теперь ругался, только видя, что к нему кто-то подходит, но в душе довольный, что вопросы о скачках совсем забили другие.
Утром, спустившись в конюшню, Эркин натолкнулся на дежурившего в эту ночь Робина, который, молча ухмыляясь, потащил его за рукав в сенной сарай и показал сладко спящего Андрея. Эркин кивком поблагодарил, отдал сигарету и потряс Андрея за плечо. Услышав невнятное мычание и русскую ругань, он сгрёб Андрея в охапку, выволок во двор к колодцу, отпихнул какого-то мулата с вёдрами и сунул голову Андрея под струю. Средство оказалось сильнодействующим. Андрей сразу вспомнил английский, и сбежавшиеся на его вопль и ругань пастухи хохотали так, что забеспокоились даже ко всему привычные ковбойские кони. Андрей кинулся было на Эркина, но был встречен новой порцией холодной воды уже из ведра.
Теперь весь мокрый и весело злой он яростно чистил Бобби. Фредди застал их обоих уже за работой, и общее мнение было безоговорочно на стороне Эркина. Да и сам Андрей уже смеялся над тем, как его будили. Закончив с Принцем и Резедой, Эркин пошёл к Огоньку и в его деннике столкнулся с Андреем.
– Ты чего в номер не пошёл? – спросил Эркин камерным шёпотом.
– Тебя будить не хотел, – так же шёпотом ответил Андрей. – Ты думаешь, я один в сенном отсыпался?
– Я видел. А от неё чего так рано ушёл?
– Да пока темно. Проснулся, вижу, светать будет, ну, и оделся скоренько. А оделся, так обратно не ляжешь, – Андрей почти беззвучно засмеялся. – А она проснулась и спрашивает, что, мол, старший заругается, я говорю, ага, и ходу.
Эркин кивнул.
– Правильно. И в сенной тебя, что ли, тоже от старшего положили?
– Ага. Я через конюшню вошёл, шатает, как пьяного, ну, Робин и говорит, ложись, дескать, пока не заметили. Я ему сигарету сунул и завалился.
– А выпил много?
– Да не очень. Ну, вначале, ещё когда плясали, и потом она у себя поднесла.
– Потом расскажешь, – остановил его Эркин, заметив чью-то приближающуюся к деннику тень.
Они как раз закончили, когда в денник зашёл Фредди, молча проверил их работу и кивнул.
И до номера они шли молча, и только, когда за ними закрылась дверь, Фредди дал себе волю и заржал.
– Ну, парень, за одну ночь так натрудился, что отливать пришлось! Что ж ты сил своих молодых не жалеешь?!
– А ты откуда знаешь? Робин настучал?
– Нужно мне! Я твои вопли за два квартала слышал.
– Ну и хрен с тобой, – проворчал Андрей, влезая под душ. – Эркин, начнёшь играться – врежу.
– Побрейся сначала, – вытолкнул его обратно Эркин.
Бритьё и умывание прошли в обычной перепалке и подначках, и за стол сели как обычно.
– Фредди, ты скачки судишь? И мастерство, так? – спросил Эркин.
– Так, – кивнул Фредди.
– Значит, мы спрашивать ничего у тебя не можем.
– Это почему? – не понял Андрей.
– А чтоб разговоров потом не было, – объяснил Эркин, и Фредди кивком подтвердил его слова. – Ты как, в порядке? Или поспишь ещё?
Андрей стал наливаться кровью, но пересилил себя и улыбнулся.
– Ладно-ладно, я тоже ещё… припомню вам.
– Мг, – кивнул Фредди. – Когда-нибудь. Ладно. Доедайте, а я пошёл. Учтите, опоздавших не допустим.
– Учтём, Фредди.
– Да, а кто правила нарушает, отстреливать ты будешь? – Андрей ловко увернулся от затрещины.
Когда за Фредди закрылась дверь, Эркин торопливо допил кофе и сунул хлеб в карман.
– Значит, так. Держишь Принца на недоуздке, не дёргаешь попусту.
– Обговорили уже, – ответил Андрей с набитым ртом. – Не боись. Всё будет путём..
– Пошли тогда.
Первый заезд давали рабочим лошадям.
Берт через мегафон выкликал всадников и лошадей. Двое судей из старших ковбоев безуспешно пытались их выстроить в одну линию, остальные судьи уже ускакали на трассу следить, чтоб шибко умные не попытались срезать углы и объезжать самые рискованные участки. Туда же ускакали наиболее нетерпеливые из зрителей. Русские подогнали три грузовика. С открытыми бортами они стали основой самодельных трибун, а схватка между дамами за лучшие места доказала, что леди Бифпита владеют словом не хуже, чем ковбои кольтами. Деревья были облеплены мальчишками.
