Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 98 страниц)

– Засада?

Тот молча мотнул головой. Заглянув в его расширенные глаза, Фредди тряхнул его за плечо, но Джонатан уже принял решение.

– Эндрю, собирай стадо. Фредди, прикрой, – он быстро расстегнул и бросил Фредди пояс с кобурой.

Тот молча кивнул. Конечно, к русским с оружием не стоит. На своей земле – другое дело.

– Собирай стадо, – повторил Джонатан и послал коня вперёд.

Андрей всё ещё оставался в оцепенении, и Фредди ткнул его кулаком в бок.

– Слышал? Давай.

– Но… – выдохнул, наконец, Андрей.

– Ступай. Не маячь, понял?

Опустив голову, Андрей стал спускаться с холма, напряжённо слушая, ловя малейший шум. Но здесь уже ничего не было слышно. Он поскакал, шлёпая бычков по бокам лассо.

– Так как, парень, кто тебя этому сигналу научил? Или всё-таки свистел не ты?

Эркин упрямо молчал.

Золотарёв невольно любовался им. Чеканное красивое лицо, распахнутая почти до пояса рубашка открывает грудь с великолепно развитыми рельефными мышцами. И недавний шрам, перечеркнувший правую щёку от глаза к углу рта, не деформирует лицо, а делает его… более жизненным, что ли. Без шрама оно было бы слишком совершенным.

Неожиданно звонко в напряжённой тишине простучали копыта. Джонатан остановил своего коня рядом с Принцем, легко спрыгнул и подошёл небрежной, чуть вразвалку походкой. Встал так, чтобы видеть и Эркина, и русского.

– Добрый день. Я Джонатан Бредли, лендлорд. С кем имею честь?

На него глянули ярко-синие насмешливые глаза русского. Эркин только покосился исподлобья и снова уставился в землю.

– Николай Золотарёв. Сотрудник военной администрации.

– Очень приятно, – Джонатан был серьёзен ровно настолько, чтобы это прозвучало не насмешкой, а обычной вежливостью. – Этот парень работает у меня. У вас есть претензии к нему?

Улыбка Золотарёва стала жёсткой.

– Я хочу кое-что узнать у него. Вы против?

– Я оплачиваю его работу. Если он вам нужен сейчас, я просто вычту у него за эти часы, – пожал плечами Джонатан.

Эркин снова покосился на Джонатана и отвёл взгляд.

– Его присутствие так важно?

– Он бросил стадо без присмотра.

– Хорошо, – кивнул Золотарёв. – Надеюсь, вы соблюдаете трудовое законодательство, и он не работает круглосуточно, ведь так? – и повернулся к Эркину. – У тебя есть сменщик? Есть время для отдыха?

– Да, сэр. – Пришлось отвечать, чтобы не подставить Джонатана. Тот делает, что может, но у этого беляка мёртвая хватка.

Золотарёв широко улыбнулся.

– Вот и отлично. Когда сменишься, приходи сюда. Поговорим. Понял?

– Да, сэр, – обречённо ответил Эркин.

– Вы закончили с ним, мистер? – Джонатан был предельно вежлив и деловит.

– Пока да.

– Ступай к стаду, – обратился Джонатан к Эркину.

– Да, сэр, иду, сэр.

Эркин повернулся и пошёл к коню.

– Честь имею, – лёгким прикосновением к шляпе Джонатан обозначил прощание и пошёл за Эркином.

– До встречи, – весело сказал им вслед Золотарёв.

Фредди на холме восхищённо выругался и спрятал кольт.

– Ну? – окликнул его от стада Андрей.

– Порядок, – весело крикнул Фредди.

Они гнали стадо вчетвером. Молча. Отложив разговор на потом. Уложив бычков на дневку, по-прежнему молча отпустили коней и сели в тени. Джонатан вытащил из заднего кармана плоскую бутылку с тёмно-жёлтой жидкостью и протянул Эркину.

– Глотни.

Тот взял, подержал в руке и протянул обратно.

– Не надо, сэр. Спасибо, сэр, но… не надо.

– Решил идти, – понимающе кивнул Джонатан. – Ты можешь и отказаться.

– Лучше, чтобы он пришёл сюда, сэр?

– Резонно. На чём он тебя зацепил?

– Ни на чём, сэр. Я уже уезжал. Он велел остановиться и выстрелил.

– Велел именно тебе? Ты мог и удрать. Первая пуля всегда в воздух.

– Да, сэр, – Эркин быстро вскинул на него глаза. – А куда вторая, сэр?

– Один-ноль, – констатировал Фредди. – Ты никого там не уложил?

– Нет, сэр, – Эркин усмехнулся. – Мы почти договорились. Но тут они приехали. И всё началось.

– О чём он тебя спрашивал?

Эркин угрюмо молчал, И Джонатан зло ударил кулаком по земле.

– Ты идиот! Не понимаешь, что ли?! Как я тебя прикрою, ничего не зная!

– О свисте, сэр.

– О чём?! Это что ещё за чертовщина?!

– Это я свистнул, – глухо сказал Андрей. – Когда увидел их. Ну, чтобы оповестить. А Эркин взял на себя.

– И что в этом такого? – Джонатан переводил взгляд с одного на другого. – Что это за свист такой особенный?

У Андрея ходуном ходила грудь, на висках и скулах выступил пот. Эркин вырвал пучок травы и теперь закручивал его в жгут, упрямо глядя куда-то в пустоту. Джонатан посмотрел на Фредди. Тот еле заметно развёл руки жестом безнадёжности.

– Ясно. Старые дела, так?

– Да, сэр. Старые дела, сэр, – откликнулись оба почти сразу.

– Ясно, – Джонатан закурил. – Вас не своротить. Делайте, как решили. Что я с вами поделаю. Когда пойдёшь?

– Сейчас, сэр, – Эркин заставил себя усмехнуться. – Смена после обеда, так, сэр?

– Да. Для правдоподобия так. А всё-таки подумай. Чем и ради чего рискуешь.

– Чем и ради чего, – повторил Эркин и кивнул. – Да, сэр.

Он встал, потянулся. Деловито достал из кармана нож, бросил на колени Андрею.

– Спрячь пока, – он словно перестал замечать Фредди и Джонатана, хотя говорил по-прежнему по-английски. – Принца привяжу на этой стороне. До темноты не вернусь, заберёшь. Если что… – и оборвал фразу. – Ладно.

– Я с тобой, – вскочил на ноги Андей. – Подстрахую.

– Не мели. Сам знаешь. Лицом вниз, руки на голову! И что ты сделаешь? Стемнеет, заберёшь коня. Всё.

Он пошёл к коням. Андрей последовал за ним. Эркин похлопал Принца по шее, вскочил в седло. Андрей взялся за повод.

– Ты… ты прости меня… Я же не думал…

Эркин наклонился к нему.

– Ты не при чём, понимаешь, – и с сорвавшейся, наконец, злобой в полный голос. – Если Клеймёный, сука, язык развязал, мне всё равно конец. Под землёй найдут. Но я ему, жить не буду, но заткну глотку! – страшно выругался и, неожиданно мягко оттолкнув Андрея, с места поднял Принца в галоп.

Андрей так и остался стоять, глядя ему вслед.

Золотарёв сидел на берегу ручья, отделявшего резервацию от имения Бредли, и курил. Он выбрал место в стороне от шалашей, но так, чтобы его было хорошо видно. Он ушёл сюда сразу после того, как Бредли увёл индейца. И все дальнейшие разговоры в резервации шли без него. Он не имеет к этому никакого отношения. У него свои дела. Это единственный способ спасти положение. Будем надеяться, что Гичи Вапе и Нихо Тиан Або смогут исправить его срыв. Дистанцируются от него.

За его спиной зашелестели кусты. Он не обернулся.

– Масса, – позвал тихий шёпот. – Спросите Клеймёного. Он знает этого парня. Он что-то знает про него.

– А что знаешь ты? – тихо спросил, не оборачиваясь, Золотарёв.

– Я много сказал, масса.

Золотарёв вытащил из кармана пачку сигарет и положил рядом с собой.

– Белый пускает его к своему костру. И своей еде. Масса Джонатан привёз его издалека. И белого, что был на холме. Они всегда вместе, масса.

Золотарёв небрежным, незаметным со стороны жестом швырнул пачку за спину.

– Спасибо, масса.

Шорох, и всё стихло.

Так, становится совсем интересно. Никакого Клеймёного искать нет смысла. Если бы тот хотел что-то сказать, то пришёл бы сам, как и этот. Тот белый, что был на холме… Который из трёх? Бредли? Нет, его назвали… Значит, остаются двое. Молодой, что был с самого начала? Видимо, сменщик индейца. И постарше, приехавший с Бредли. Видимо, это о нём говорил Браун. Подручный. Знал бы, взял бы у ребят из информационного материал на Бредли. Так сменщик или подручный? Сменщик сразу исчез, когда появились те двое. И слишком молод. Подручного разглядел получше, но тоже недостаточно.

За спиной шорох, неясный шёпот. Пришли ещё? Кто? Клеймёный? Тоже решил заработать? Золотарёв брезгливо поморщился. Без стукачей не обойтись, но всё равно противно. А ещё индейцы, «гордый народ», но их здесь долго и умело доводили до такого состояния. Что-то упало рядом на землю. Он осторожно покосился и увидел свою пачку сигарет. Смятую, но не вскрытую. Всё ясно. Значит, всё-таки они ещё держатся. И если он не ошибается, то два трупа уже есть. Тот, что заговорил тогда в толпе, и этот, что приходил. Индейца ему не сдадут. Боятся подручного Бредли или расовая солидарность?

Впереди между деревьями что-то мелькнуло. Золотарёв пригляделся и сжал, смял в кулаке недокуренную сигарету. Всё-таки… всё-таки индейцу дали прийти. Научили, что говорить, и послали? Отдают ему парня, прикрывая себя? Похоже, что так. Тогда это подручный. И значит… значит, ухватили ниточку за кончик. Теперь лишь бы не оборвать.

Индеец вышел из-за деревьев, не спеша спустился к ручью, легко перешагнул и стал подниматься. Он шёл, как стоял тогда, заложив руки за спину и опустив голову. Да нет, голову он держит высоко, опущены веки. Одет так же, следов побоев не видно. Губы плотно сжаты, лицо спокойно, даже неподвижно. Подошёл и молча остановился в пяти шагах.

– Не ждал, что ты придёшь, – улыбнулся Золотарёв. – Садись, поговорим.

Индеец молча опустился на колени и сел на пятки, по-прежнему держа руки за спиной.

– Сядь удобнее, – усмехнулся Золотарёв. – Освободи руки.

Индеец остался в прежней позе, только руки положил на колени. Над правым запястьем номер. Раб. Руки не дрожат, лицо спокойно. Только шрам на щеке налился кровью. Так, ну попробуем.

– Куришь?

– Нет, сэр, – впервые разжал он губы.

Даже если курит, не признается, не попросит и не возьмёт.

– Ты давно здесь работаешь?

– Не очень, сэр.

– Следишь за стадом?

– Да, сэр.

– Значит, ты ковбой?

Золотарёв закурил, пыхнул дымом, приглядываясь к реакции на дым. Курильщик выдаст себя, принюхиваясь. Но лицо индейца по-прежнему неподвижно. И на вопрос о ковбое никак не отреагировал. Ковбоями здесь зовут только белых. Назвать индейца ковбоем – это и похвалить, и оскорбить. Смотря по обстоятельствам. А этот будто не слышал вопроса.

– Ты один при стаде?

– Нет, сэр.

– Стадо большое?

– Сто голов, сэр.

– А вас сколько?

Молчание.

– Остальные белые, или есть ещё цветные?

Молчание.

– Тебя на сколько отпустили? Когда ты должен вернуться?

– До темноты, сэр.

В голосе впервые прозвучало что-то человеческое. А то будто не человек, а говорящая машина. Значит, боится, что не отпустят. Его спокойствие – это спокойствие смертника. Что же происходит на земле Бредли? Надо бы под каким-нибудь предлогом побывать там. Может, и найдётся кое-что… Самому себе страшно признаться, даже про себя выговорить, на что наметился выход.

– Раньше ты тоже работал у Бредли?

И опять молчание.

Кто мог так запугать парня? И чем? Что даже ненависть к белым не мешает ему вот так, намертво, защищать. Ведь белых защищает. Неужели этими обносками и сытной едой – а парень явно не голодает, с голода такую мускулатуру не накачаешь, не сравнить с резервацией – неужели такой малостью держат парня?

– Интересный разговор у нас с тобой получается. Зачем ты пришёл, если всё время молчишь?

– Вы велели, сэр.

– Вот значит как? А если б не велели, не пришёл, так? А что тебе велели рассказать мне? Ну? – Золотарёв дразнил парня, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию. – Неужели забыл? Или плетей тебе мало дали?

Мгновенный ненавидящий взгляд из-под ресниц уколол его и тут же спрятался.

– Хозяин-то добрый? Кормит хорошо? Или таскаешь потихоньку?

Ну, наконец-то, не выдержал! Пальцы правой руки собрались в кулак, сжались так, что посветлела натянувшаяся на костяшках кожа. Но голос спокоен.

– Я всем доволен, сэр.

– Так уж и всем? Ладно. Твоё дело, – Золотарёв в две затяжки докурил сигарету и с силой вдавил в землю окурок. – Вернёмся к тому, с чего начинали. Кто давал сигнал? Только не ври, что это был ты. Я же сейчас прикажу тебе повторить, так ты не повторишь, не сумеешь. Кто это был, парень? Твой сменщик? Или второй? Который с Бредли подъехал. Ну? Ладно, можешь молчать. Но если ты знаешь этот сигнал, то знаешь и где ему учатся. Так что подумай, кого прикрываешь. Ты, говорят, у одного костра с ними спишь, так? Так не спи слишком крепко. Можешь и не проснуться. Понял? Ну, отвечай.

– Да, сэр.

– Что, да?

– Я понял, сэр.

– Они-то хоть делают что, или ты один всю работу тащишь?

Руки сжаты в кулаки, шрам налился кровью и дёргается, лицо напряжено до исступлённости. В щелях под опущенными ресницами блестят глаза. И видно: можно дразнить, оскорблять, даже ударить. Но парень ничего не скажет. Ничего. Чем же они держат его?

– Мы уезжаем.

Золотарёв невольно вздрогнул. Горин? Как он смог так тихо подойти?

– Вы уже закончили… свою беседу?

Еле заметно губы индейца дрогнули в усмешке. Золотарёв нехотя встал. Да, беседа закончена. У него нет информации, чтобы прижать парня. Встал и индеец, заложил руки за спину.

– Тогда поехали, – в голосе Горина явное неодобрение. Всего этого.

– Взял бы я тебя с собой, парень, да… – Золотарёв насмешливо развёл руками.

– Прекратите, – Горин перешёл на русский. – Вы что, не видите, что он на пределе? Это же пытка, Коля.

Показалось ему или, в самом деле, лицо индейца дрогнуло, а взгляд метнулся к Горину. Парень знает русский? Откуда?! Что за чертовщина здесь закручена?

– Ладно, – Золотарёв поглядел на индейца: тот стоял, приняв опять позу рабской покорности. – Ладно, парень. Оставайся. Но подумай. Крепко подумай. Ты знаешь, кого ты прикрываешь. Не спрашиваю, почему. Где ты им подставился, чем они тебя держат… Но подумай, что за ними, сколько жизней на них висит. А ты!.. Подумай. Ты знаешь, кого и от чего ты прикрываешь.

Индеец вскинул глаза. Они были полны такой бессильной ненависти, что Горин тяжело задышал, нашаривая застёжку воротника.

– Да, сэр, – хриплый от долго сдерживаемого крика голос. – Я знаю, сэр. Знаю кого и знаю от чего.

– И не скажешь?

– Нет, сэр.

– Твоё дело, – Золотарёв устало пожал плечами.

– Идёмте, Коля, – Горин наконец справился с воротником и отдышался.

– Да, Тимофей Александрович, идёмте.

И уже им в спины тихое.

– Да, сэр. Это моё дело, сэр.

И быстрые шаги вниз, к ручью. Золотарёв оглянулся. Да, парень уже на том берегу. А там, где сидел он сам, так и валяется на траве пачка сигарет. Не взял? А ну-ка, проверим…

– Минутку, Тимофей Александрович. Я мигом.

Он быстро подошёл к кусту, откуда слышал шёпот, слегка раздвинул ветви. Так и есть. Труп. Задушили, конечно, лицо и поза характерные.

– Что там, Коля?

– Второй, Тимофей Александрович.

– А про первый вы откуда знаете? Мы его сами только что увидели.

– Догадался.

Они быстро прошли через резервацию. При их появлении всё ещё толпящиеся между шалашами индейцы замолкали и провожали их внимательными и не слишком доброжелательными взглядами.

Дорога у машины густо усеяна окурками. Браун не меньше двух пачек извёл в ожидании, а потом и остальные добавили.

– Всё, – Горин говорил негромко, привычно командным голосом. – Все по местам, поехали, – и когда машина тронулась, вежливо, но явно для проформы спросил Брауна. – Вы не против, если мы поговорим по-русски?

– Да ради бога, – Браун даже руки от руля оторвал в радушном жесте. – Моё дело привезти и отвезти.

– Отлично, – Горин перешёл на русский. – Коля, если у вас нервы не в порядке, то на переговоры не ездите. Мы только начали разговор, и первый же вопрос был о расстреле.

– Что?

Нихо Тиан Або невесело рассмеялся.

– Спрашивали, будут стрелять сразу, как соберём в одно место, или куда-то вывезем и там постреляем.

– Понятно, – кивнул Золотарёв. – А чем закончили?

– Через неделю заедем узнать результат. А они будут думать.

– Отсюда их надо убирать. А то их, в самом деле, постреляют. Здесь, похоже, такое осиное гнездо разворошили…

– Разворошили вы, Коля. Кстати, он вам что-нибудь сказал?

– Нет, конечно, ничего существенного. Но парень не понимает, что отказ отвечать тоже информативен. Кстати, вас, Тимофей Александрович, он понял. Он знает русский. И ещё много чего интересного.

– Коля, а чего ты так к этому свисту прицепился?

– Понимаешь, Гичи, мы давно не можем найти подход… к одному из пластов.

Золотарёв покосился на Брауна. В какой степени тот не знает русского? А объяснить надо. Ну, попробуем так. А кстати, заодно проверим и реакцию Брауна.

– Были лагеря для белых. Информация крайне скудна, но уже ясно, что всю охрану и начальство можно и нужно судить как военных преступников. Этот свист оттуда. Его могут знать и заключённые, и охранники. Заключённые поголовно расстреляны. Мы не нашли ни одного живого. Охрана и всё лагерное начальство исчезли. Кое-кого ликвидировали вместе с лагерями, но остальные… похоже, попрятались. А здесь места глухие. Я как услышал… себе не поверил.

– Ты думаешь… кто-то из зеков?

– Вряд ли. Тех расстреляли, поголовно, без различия статьи, пола и возраста. На этот счёт есть и документы, и вещдоки. А вот охранники могли уцелеть.

– Так ты думаешь…

– А он их прикрытие?

– Да, ребята. Жалко парня. Максимум, что он получит в благодарность, это пулю в затылок. И всё слишком неожиданно. У меня ни информации, ни… ну ничего нет. А надо было ловить момент.

– Но зато теперь…

– А что теперь, Гичи? Голову даю на отсечение, завтра их здесь не будет, если только они не смылись отсюда уже сегодня. Но теперь ясно, где шарить и что искать. И главное, есть кого искать. Но парня жалко. Чем они его держат?

– Прикормили, – в голосе Нихо Тиан Або прозвучало презрение.

– Я тоже так вначале подумал. Но… прикормленного перекупить – пустяк. А у парня есть стержень. Его держат другим. А вы что узнали?

– Да то же, что везде. Женщины расстреляны, детей куда-то вывезли. Больных немного, но тяжёлые. Две трети вернулись с отработки с клеймами. – Гичи Вапе негромко выругался на родном языке. – Если бы не этот аттракцион со стрельбой, сказали бы больше. А так… выслушали, и на том спасибо.

– Их надо уговорить. После сегодняшнего их могут убрать как свидетелей. О… хозяине они не говорили?

– Глухо как в танке. Раз так… попробуй сам с ним поговорить.

– Да, намекни ему, что если резервация опустеет, мы будем знать, кого брать за шкирку. Вы как, Тимофей Александрович?

– Да, похоже, другого варианта нет.

– Попробую выйти на него с другого конца. Наверняка за ним что-то тянется.

– Попробуйте, Коля. И если удастся, вытащите этого парня. Действительно, жалко.

– Попробую. Но шансов мало.

Браун вёл машину молча с неподвижным лицом, но Золотарёв заметил, что он нервничает, и успокоился: если Браун и знает русский, то не настолько, чтобы отследить весь разговор.

У него хватило сил дойти до Принца и отвязать его. А сесть в седло не смог. Так и стоял, держась за седло обеими руками и уткнувшись лицом в скрипучую кожу. Неужели… неужели обошлось? Поиграли, как кошка с мышью, и отпустили. Живи пока.

Эркин постоял, сдерживая рвущееся наружу рыдание, и резко мотнул головой. Всё. Надо ехать. Андрей там психует.

Он тяжело, как в первый раз, влез в седло. И Принц сам, не дожидаясь посыла, пошёл вперёд. Быстрее, быстрее… Выбравшись из леса, Эркин пустил Принца галопом. Сумеречный остывающий воздух ударил в лицо.

Он бросил поводья и скакал, не глядя, не видя ничего и не думая ни о чём. Чувствуя одно. Отпустили. Живой. Слышите, живой! И когда наперерез ему из лощины вылетел всадник и обрушился на него, выбив из седла, он только на земле понял, что это Андрей, свалившийся вместе с ним.

– Да кончай ты меня тискать! – вывернулся наконец Эркин и вскочил на ноги.

– Чертяка краснокожая, – Андрей встал, счастливо бессмысленно ругаясь. – Я изпсиховался весь, а он себе променад устроил.

– Про… что? – спросил Эркин, заправляя выбившуюся рубашку.

– Нуу… прогулка, что ли.

– Понял. Нет, просто… вырубился чего-то.

– Я и вижу. Глаза открыты, поводья брошены, морда тупая…

– У кого морда тупая?

– Ну не у Принца же.

На этот раз Андрей от затрещины увернулся.

– Хорош, – одобрил Эркин. – Где… эти?

– Джонатан с Фредди? На стоянке ждут. Сказали, что отпустили тебя, я Бобби ухватил и навстречу…

– Ждут, значит, – Эркин вздохнул. – Ладно, поехали. А вы что, с дерева следили?

– У Джонатана бинокль. Мощный. Я у этого гада все волосы пересчитать мог.

– Я бы ему зубы пересчитал, – мечтательно вздохнул Эркин, влезая в седло. – Ладно, раз хозяин ждёт, поехали.

Когда они подъехали к стоянке, уже темнело. Спешились, расседлали и отпустили лошадей, и не спеша подошли к костру.

И вроде всё как обычно. Ну, задержался Джонатан у них на ночь. Ну и что?

Эркин непривычно тяжело опустился на землю. Сел и Андрей.

– Выпейте, – Джонатан налил им в кружки из своей бутылки.

Парни замотали головами, но Джонатан не слушая подвинул к ним кружки.

– Пейте. Один из-под пули выскочил, другой… – Джонатан покосился на Андрея и хмыкнул. – Другой своего хлебнул. И мы с вами заодно выпьем. Пейте.

Эркин взял кружку, нерешительно глотнул и закашлялся. Но под взглядом Джонатана допил до конца.

– Сейчас поедите, – Джонатан говорил не допускающим возражений тоном, – и ещё выпьете.

– Зачем? – тупо спросил Андрей.

– Чтоб спалось лучше. Ты б на себя посмотрел, каким ты был, когда Эркина там мордовали.

– Меня не били, сэр, – Эркин торопливо ел, стараясь заглушить бушевавший внутри огонь.

– А что с тобой делали?

– Меня немного спрашивали, я немного молчал. Вот и всё, сэр.

Джонатан рассмеялся.

– Ешьте. Завтра всё расскажете.

Фредди молча кивнул. Джонни решил правильно. Когда Эркин ушёл, на Эндрю смотреть было страшно. Весь белый, глаза в одну точку… Джонни лишний перегон бычкам устроил, чтобы Эндрю чем-то занят был. Если бы Эркина увезли… Ладно, обошлось и ладно.

Второй порции коньяка не понадобилось. Правда, Эркин попытался ещё собрать посуду, но Джонатан цыкнул, и упрямец сдался. Когда Эркин и Андрей легли и сразу заснули, Джонатан вылил остатки коньяка себе и Фредди.

– Ну, давай и мы отведём душу.

– Давай. Ну, денёк выдался…

– Ничего, – Джонатан негромко рассмеялся. – Что хорошо кончается, Фредди…

– Да. Будем надеяться, что на этом кончится.

– Думаешь, нет?

– Русские упрямы, – Фредди покачал кружку, прислушиваясь к плеску коньяка. – Но перерыв будет. Первый раунд за нами. Ты, кстати, понял, что там случилось? Эндрю ведь так и не смог рассказать.

– Это уже не так важно, Фредди. Да и, думаю, завтра, ну послезавтра ты всё узнаешь, – Джонатан смакуя отпил глоток. – Такой коньяк из такой кружки…

– Дал бы им чего попроще, – пожал плечами Фредди.

– Мне надо было их быстро уложить. А на простом они бы дольше продержались. И то… Если бы не залпом, да не на пустой желудок… – Джонатан поставил кружку. – Пошли, стадо посмотрим.

– Идём. Но думаю, тем сегодня не до нас.

– Хорошо бы, – усмехнулся Джонатан.

Они шли не спеша, прислушиваясь к малейшему шуму. Но шумы были обычными, ночными. Постояли на краю лощины.

– Парни понимают, из какого дерьма выскочили?

Фредди усмехнулся.

– Если б не понимали, ты бы их не поил. Не боишься, что Эркин запьёт?

– А ты? Ведь знаешь, что нет. Что же это за свист, Фредди, если из-за него русские стрельбу устроили? Ведь мы его слышали.

– Джонни, – Фредди закурил, и огонёк на мгновение высветил его лицо со странным, ещё не виденным Джонатаном выражением. – Парень шёл на смерть, лишь бы этого не узнали. Не спрашивай их.

– Я спрашиваю тебя.

– Я об этом думать не хочу, – отрезал Фредди. – Я мину не ковыряю. И тебе не советую.

– Последую доброму совету, – рассмеялся Джонатан. – Но честно, я не ждал, что они так быстро вырубятся.

– Они хлебнули страху, Джонни. Коньяку могло и не быть.

– Но лучше, что он нашёлся. Ладно, Фредди. Ещё недельку с ними протянешь?

Фредди пожал плечами.

– Теперь, думаю, да. Заночуешь у нас?

– Нет. Поеду. Мне этот русский не нравится.

– С ними был Браун.

– Браун трусливое дерьмо, Фредди. Ему можно кое-что напомнить. Думаю, он молчал.

– Ему есть что сказать русским?

– Я сам с ним поговорю. Обсужу некоторые моменты его биографии. Если бы он знал русский, можно было бы и из него кое-что вынуть и даже поиграть, но… Пусть молчит.

Фредди кивнул.

– А если русский припрётся сюда?

– В имение? Ради бога, Фредди. А к вам…? Смотрите по обстоятельствам.

– Посмотрим, – согласился Фредди.

– Ну и ладно. Иди отдыхай. Сегодня, думаю, не полезут. Я поеду.

– Там коньяк остался, – усмехнувшись, напомнил Фредди.

– Оставь им на опохмелку утром.

– Разве что.

Фредди вернулся к костру. Сел и задумчиво повертел свою кружку. Посмотрел на парней. Они спали, постанывая и вздрагивая во сне. В неразборчивом сонном бормотании вдруг ясно прозвучало: «Не надо, мне и так больно, не надо». Кто это сказал, он не понял. Через какую ж мясорубку пропустили парней, если они и во сне, после коньяка… А может, – Фредди усмехнулся внезапной мысли, – может, они потому и спали раньше так тихо, что и во сне сторожились от него. А сейчас дали себе волю. Он залпом допил коньяк. Сейчас бы лучше спирта, или хорошей драки с мордобоем. Чтоб отпустило. А похмеляться они не будут. Не та выпивка, и не те питухи. Фредди вдруг предельно ясно увидел, как сидел этот русский, покуривая, весь такой гладкий и лощёный, с пистолетом под пиджаком, и Эркин перед ним на коленях, с опущенной головой и сжатыми за спиной руками… и решительно взял кружку Джонатана. Кому нужно сейчас напиться, так это ему самому. Эркин даже ножа не взял с собой. Ведь понимал, что на смерть идёт. Сам, ни за что… Да нет, за кого. За Эндрю. То-то парень психовал, пока Эркина не отпустили. Смотреть было страшно. Видал он такое уже однажды. Один раз, но на всю жизнь хватило. Напарники. Друг за друга… Принесло же этих русских не вовремя. Зачем? Какого… им здесь понадобилось? Джонни этот русский не нравится. Ещё бы! Сам бы пристрелил его с удовольствием. Фредди допил коньяк. Ну вот, можно ложиться спать. Если сейчас полезут за бычками, то всё стадо уведут. Пастухи пьяны вусмерть. Он оглядел потухающий костёр, грязные миски и кружки. Утром кашевару отскрёбывать придётся. Что значит, напоили парней, а то так бы Эркин и лёг, не помыв посуду. Или бы Эндрю погнал. Фредди зевнул. Ну вот, начало разбирать, можно и ложиться. Всё-таки коньяк сильнее и виски, и бренди, тех бы куда больше понадобилось. Будем надеяться, сегодня не полезут. Что-то там русские сказали, раз те допоздна галдели и шебуршились.

…Эркин проснулся перед рассветом и не сразу сообразил, где он и что его разбудило. Мощный храп Фредди, тихое постанывание Андрея, стадо… стадо где? Бычков не слышно! Он рывком вскочил на ноги и, пошатываясь, налетая спросонья на деревья, побежал к лощине. Фу! Вон белеют. Стал считать, сбиваясь и путаясь. Ну, если кого отогнали, после вчерашнего, он их точно поубивает. Чтоб когда самого стрелять будут, хоть знать бы, за что. Наконец счёт сошёлся, и он побрёл обратно, волоча сразу отяжелевшие ноги. Странно, тело лёгкое, но бессильное, а ноги тяжёлые. Пьяный он. В голове всё путается и звон какой-то. Джонатан целую кружку заставил выпить. И Андрея тоже. Если они языки спьяну распустили, хреново получается. Но злобы уже не было. Только хотелось спать. Он покосился на грязные миски. А ни хрена, не пойдёт он сейчас никуда. Спать будет. Ясно? И не лезьте к нему. Эркин разулся, стащил рубашку и, по примеру Андрея, завернулся с головой в одеяло. Дайте спать, пьяный я, просплюсь – всё будет, а сейчас спать.

Сквозь сон Фредди слышал, как кто-то из парней вставал и, похоже, к стаду бегал. Наверняка, Эркин побеспокоился. И вроде успокоились они, тихо спят. Отпустило их. Скоро светать начнёт, но ещё часок они прихватят…

…На этот раз Эркина разбудило потрескивание сучьев на огне, и всё вспомнилось сразу. Он выпутался из одеяла и встал. Андрей ещё спал, а Фредди разводил огонь. Эркин молча сгрёб миски и ушёл к роднику. Фредди усмехнулся и открыл банку с кофе. Да, здорово они её за неделю опустошили, но надо сварить покрепче. Голова всё-таки тяжёлая. Кофе в самый раз будет.

Повозился и вылез из-под одеяла Андрей. Рубашка под горло и манжеты застёгнуты, зато волосы дыбом, глаза красные. Фредди невольно засмеялся.

– Ну и вид у тебя.

– Мг, – Андрей длинно с подвывом зевнул, замотал головой. – А Эркин где?

– Полощется. Давайте живо, а то поднимутся скоро.

От родника они вернулись вдвоём. Умытые, с мокрыми волосами, и оба чем-то смущённые. Фредди уже привычно сделал вид, что ничего не замечает. Их спрашивать себе дороже. Если что, сами скажут. Но они только переглядывались, да Андрей выругался, когда обжёгся горячим кофе. Эркин просверлил его бешеным взглядом, но Андрей только покраснел и набычился.

– Сэр? – Эркин перевёл дыхание, словно сказанное потребовало труда. – Я вчера много говорил? Ну, вечером?

Фредди, скрывая улыбку, поднёс ко рту кружку. Вот, значит, что. Ну, ясно.

– Нет, ты сразу вырубился. И Эндрю тоже.

Андрей облегчённо вздохнул и смущённо объяснил.

– Болтаем, когда выпьем.

– Бывает, – спокойно ответил Фредди. – Сегодня к границе гоним, – и посмотрел на Эркина. – Ты не слышал там, о чём остальные говорили?

– Нет, сэр, – мотнул головой Эркин. – Мне не до того было.

– Ладно, – встал Фредди, – на дневке расскажешь.

Андрей подвинул котелок с варевом на край и завернул в тряпку лепёшки.

– Эркин, кофе во флягу перелей, от границы далеко ехать.

– Сделал уже. Давай кружку сюда.

– Ага, – Андрей быстро допил и сунул ему кружку.

– Приберись пока, – Эркин подхватил котелок и скатился к роднику.

Из лощины уже доносилось мычание встававших бычков.

…Когда бычки успокоились после перехода и побрели уже медленно, щипая траву, Фредди подъехал к Эркину:

– Ну, до чего ты там договорился?

– С кем, сэр? С русским или… в резервации?

– С начала давай.

Подъехал и Андрей.

– Ага, давай по порядку.

Эркин пожал плечами.

– Ну, я оставил Принца на холме. И пошёл. Позвал Клеймёного. Тот вышел. И этот… Девис.

– А чего ты Клеймёного звал, а не Девиса сразу? – Фредди достал сигареты, дал Андрею и закурил сам.

– Клеймёного я знал, сэр, а остальных нет, – просто ответил Эркин. – Здесь уже всё равно, с кого начинать, сэр. Ну, остальные подвалили.

– В шалаш пошли? – Андрей пыхнул дымом. – Вроде я тебя вначале потерял.

– Ага, в шалаш, но там тесно, дымно, старик больной лежит. Сказал Девису, чтоб мы сами разбирались.

«Больной старик – это вождь», – сообразил Фредди. Значит, Девис теперь у них главным. Хреново. Со стариком было легче. А кого же Эркин Клеймёным зовёт? Ну, это потом.

– Ну, поговорили мы. Сказал, что если кого поймаю, то оторву всё напрочь.

– С руками не лезли? – заинтересованно спросил Андрей.

– Один… за рубашку схватил, но так… Откинул я его, – Эркин приглушенно засмеялся. – Пуговицы все полетели. А я запаса не взял.

– Чтоб у тебя только об этом голова болела, – хмыкнул Фредди. – Давай дальше.

– Ножей я не видел, – вставил Андрей.

– Ножи были, – мотнул головой Эркин. – Не доставали только. Да, мой-то у тебя. Гони обратно.

– Держи.

Эркин сунул нож в карман и продолжал.

– Ну, только, считай, решили, тут ты и засвистел. А дальше вы уж видели.