Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 98 страниц)

– Всё равно, – мотнул головой Андрей. – Мы не знаем тебя. А как я читаю… мы до утра с первым же стихом проколупаемся. Нужен третий. И чтоб грамотный был.

– Мотай за Фредди, – сразу решил Эркин.

Сразу поднялся гомон.

– А он как?

– Это старший ваш, что ли?

– Он и подсудит им!

– Тогда кого? Чьего старшего звать будем? – Эркин требовательно обводил круг взглядом. – Ну? Чтоб грамотный был и не сволочь. Кого?

– Ладно, – вздохнул кто-то. – Зовите своего.

– Мужик он правильный.

– Сам пашет всерьёз.

– Ладно, пускай он.

– Давай, парень, по-быстрому.

– Мы подождём.

– А я пока горло промочу, – налил себе чаю Эркин.

Андрей вскочил на ноги.

– Я мигом. Не начинайте без нас.

– Не начнём, – Эркин поглядел на белого, на остальных. – Кто чаю хочет, наливайте себе.

– На хрен твой чай, – полуседой метис потряс бутылкой. – Всё равно проиграю, я всегда проигрываю, сейчас выпьем.

Ему ответил довольный многоголосый гогот.

Андрей быстро шёл, почти бежал по котловине, выглядывая Фредди. У стада его нет, к кому он мог пойти? Чёрт, у него же здесь все знакомцы да приятели. Уже несколько раз обознался, но… но вон кажется… да, точно, Фредди. Ух ты, дьявольщина! В карты сел! С кона не вызовешь. За это накостыляют. Но там ждут. Э, была, не была!

– Фредди! – Андрей с разбегу опустился рядом на землю.

– Чего тебе? – спросил Фредди, не отрываясь от карт.

– Меня за тобой послали, – быстро зашептал Андрей на ухо Фредди.

– Больше двух, говорят вслух, – Фредди спокойно свернул свои карты и положил перед собой рубашкой кверху. – Что случилось?

– Нужен ты, срочно.

– Со стадом что?

Теперь и остальные игроки смотрели на Андрея. Он ответил им бешеным взглядом, но сказал уже спокойнее.

– Об заклад побились и судья нужен.

– Другого нет? – усмехнулся Фредди.

– Чтоб грамотный и не сволочь?! – вырвалось у Андрея.

Игроки так смачно заржали, что Андрей густо покраснел и вызывающе вскинул голову, готовый ответить на любой выпад.

– Однако, – немолодой кряжистый ковбой вытер выступившие от смеха слёзы. – Они о тебе высокого мнения.

– Надо ценить, – усмехнулся Фредди. – А о чём спор?

– Да, грамотный-то вам зачем? – спросил другой ковбой.

– Да Эркин пел, – стал нетерпеливо объяснять Андрей. – А один… чмырь припёрся и забазарил, знает ли Эркин, чьё он поёт. А этот, ну, чьи слова, до хрена этих стихов накропал, и теперь спорим, знает Эркин все или не все. И по книге проверять надо.

– Ладно, – Фредди выбросил карты и встал. – Раз такое, пошли.

Всё ещё смеясь, сбросили карты и остальные. Вставали, подтягивая пояса.

– Хорошо, не начали толком.

– Давай и мы послушаем.

– Парень, а сам-то… певун что говорит?

– Он их не считал, – откликнулся, не оборачиваясь, Андрей.

Его посылали за Фредди, но кто же знал, что и остальные старшие попрутся. Как ещё на это у костра посмотрят. Но уже не поправишь. Андрей шёл рядом с Фредди, а сзади с гомоном валила быстро увеличивающаяся толпа.

Когда они подошли к костру, там уже приканчивали вторую бутылку, а белый пил с Эркином чай.

– Ого! – засмеялся белый. – Посылали за судьёй, а тут целый трибунал…

– Цыц! – прервал его шутку Фредди. – Позвали меня, так слушайте. Значит, так. Как тебя, парень? – обратился он к белому.

– Берт. Берт Рестон к вашим услугам, – склонил тот голову.

– Берт читает первую строчку, Эркин остальные. Я слежу по книге и говорю, правильно или нет. Сколько проверяем?

– Их сто пятьдесят четыре, – улыбнулся Берт.

– Ну вот, – Фредди сел к костру и взял у Берта книгу. – Делайте ставки и начнём.

Загудели голоса. Старшие ковбои отыскивали своих пастухов, советовались с ними и между собой.

– Ну, всё? Ставки сделаны? – Фредди решительно открыл книгу. – Начнём. Читай, Берт.

– Первый десяток я помню, – улыбнулся Берт. – Мы урожая ждём от лучших лоз…

Эркин кивнул:

– …чтоб красота жила, не увядая…

Когда Эркин закончил, Фредди, следивший по книге, кивнул:

– Есть, – и перевернул страницу. – Второй номер.

– Когда твоё чело избороздят…

– Глубокими следами сорок зим, – откликнулся Эркин, продолжая, – кто будет помнить царственный наряд, гнушаясь жалким рубищем твоим?…

Фредди дождался конца и кивнул:

– Есть. Номер третий…

Каждая удача Эркина встречалась таким взрывом восторга, что Фредди не выдержал и рявкнул:

– Тихо, олухи! Стада стронете.

– А и хрен с ними!

– Остановим!

– Давай дальше!

– Номер десятый… – пожал плечами Фредди.

– По совести скажи: кого ты любишь?…

– …Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, что ясно всем: живёшь ты не любя…

После двадцатого кто-то догадался послать за водой, поставить кофе. От какого-то костра притащили уже готовый и поставили перед Эркином полную кружку. Он пощупал её и улыбнулся.

– Пусть остывает. Давай дальше. Самому интересно.

На пятьдесят третьем разгорелась свара.

– Ни хрена! Не может человек столько помнить.

– Подсматривает, жухала!

– Куда?! – возмутился Эркин.

– В книгу!

– На хрена?! Я неграмотный!

– Ему старший подсказывает!

– Проверяйте!

– Не заводись, Фредди.

– Он дурак, давно известно, давай дальше.

К костру потянулись привлечённые шумом лендлорды, с ходу подключаясь к игре. Опоздавшие пастухи сначала толпились сзади, но, убедившись, что занявших место у костра не гонят, решительно полезли к своим. Возникла небольшая свалка, укрощённая голосом Фредди и кулаками ближайших соседей.

После сто третьего, к общему удовольствию, захрипел Фредди.

– Номер сто девятый.

– Меня неверным другом не зови…

– …Как мог я изменить иль измениться? Моя душа, душа моей любви, в твоей груди, как мой залог, хранится…

Эркин теперь отхлёбывал после каждого сонета. Радостные вопли, хлопки по плечам и шеям. Ликовали даже те, кто ставил против. Такого спора и таких спорщиков Большой Перегон ещё не видел. И весь гомон стихал, как обрезанный ножом, от хриплого голоса Фредди.

– Номер сто тринадцатый.

– Её глаза на звёзды не похожи…

– Он пел это, слышали!

– Знает, дальше!

– Ни хрена, пусть читает.

– … Нельзя уста кораллами назвать, не белоснежна плеч открытых кожа, и чёрной проволокой вьётся прядь…

– Здоровско!

– Во даёт парень!

– Давай дальше.

– Дай глотнуть ему, чурбан!

– И этому…

– Судье налей!

Захрипел Берт. Эркин переводил дыхание, лицо его влажно блестело от пота.

– Номер сто сорок первый.

– Мои глаза в тебя не влюблены…

– …Они твои пороки видят ясно…

В конце сонета у него сорвался голос.

– Передохни, парень.

– На, попей.

– Может, хватит? Ясно же, что знает.

– Сколько осталось?

– Тринадцать, – Эркин отставил кружку. – Давай дальше. Мне самому интересно.

– Давай, Фредди.

И вот, наконец.

– Любовь согрела воду, но вода любви не охлаждала никогда, – выдохнул Эркин и жадно припал к кружке свежего кофе.

– Всё! – Фредди захлопнул книгу и отдал её Берту. – Все сто пятьдесят четыре. Как в банке!

Высокий негр, счастливо расплывшись в улыбке, схватил Эркина за уши, затряс.

– Ты, парень, ты понимаешь, какой ты…

– Отпусти парня!

С десяток рук оторвали негра от Эркина. Вопли восторга сотрясали котловину. Эркина хлопали по спине и плечам, трепали по шее, затылку. Кто-то из старших ковбоев сорвал с него шляпу.

– А ну, десять процентов с выигрыша ему! Давайте, джентльмены!

– Чего там десять, весь выигрыш его!

Эркин замотал головой, но ему тут же дали по шее.

– А теперь помолчи, парень. Ты своё дело сделал.

Шляпу быстро пустили по кругу и, когда она наполнилась, ловко нахлобучили ему на голову.

– Вот так, парень.

– Носи на здоровье!

– Головой заработал!

Берт допил свою кружку и, улыбаясь, посмотрел на Эркина.

– Ты молодец, парень. У нас на весь университет один был, да и то… Держи, – он протянул Эркину книгу.

– Ты… ты чего? – растерянно заморгал Эркин. – Зачем? Я же неграмотный.

– Научишься, – улыбнулся Берт. – Это не самое сложное. Будешь читать, может, – он лукаво подмигнул Эркину, – может, и понимать будешь. Удачи тебе.

Он встал и ушёл, протискиваясь между людьми, всё ещё обсуждавшими свои удачи и неудачи. За ним потянулись и остальные белые.

Эркин оторопело смотрел на маленькую книгу, лежащую на его ладони.

– Он что, психованный? – наконец, выдохнул Эркин. – Рабу же не положено…

Фредди хотел что-то сказать, но не смог оторваться от кружки с кофе и только махнул рукой. Цветные разбирали свои выигрыши, отделяя долю для Эркина. И Фредди!

– Идите вы, – Эркин замысловато выругался. – У нас и так жратвы навалом.

– Судье тоже долю положено, – возражают ему.

– Второй день гуляем, – хрипит Эркин.

– А что положено, то положено.

– Книгу-то убери, загваздаешь.

– Пошли, парни.

– Ага, светает уже.

– Пошли.

– Бывай, парень.

– Удачи тебе.

– Нет, больше я против него не ставлю.

– Поставишь.

– Ты всегда продуваешь.

– Всё, пошли.

– Удачи.

– Всем удачи.

Когда они остались у своего костра втроём, Эркин, всё ещё рассматривая книгу, вдруг рассмеялся.

– Ты чего? – Фредди откашлялся и сплюнул в костёр.

– А как он догадался, что я не понимаю ни хрена? Так, болтаю языком и всё.

Фредди пожал плечами. Говорить он не мог. Андрей посмотрел на небо и засмеялся.

– Офигеть можно, всю ночь просидели.

– Ты и завёл всех, – захрипел Эркин.

– Цыц оба, – наконец, смог выговорить Фредди. – Ложитесь, хоть часок возьмёте.

– А ты?

– А твоего голоса чтоб я два дня не слышал. Певун! К стаду пойду.

Эркин снова оглядел книгу, начал было искать во вьюках свой мешок, но передумал и лёг спать, засунув её и деньги куда-то под рубашку. Андрей уже спал.

Фредди выпил уже медленно ещё одну кружку и встал. Как это у них весь скот не угнали этой ночью. Или ворюги тоже играли? Двоих он точно видел. На Эркина держали.

Фредди неспешно обошёл стадо. Бычки мирно спали. И что своим ором ни одного стада не столкнули – тоже чудо. Не было ещё такого перегона. Значит, это Шекспир. Взяв книгу, он сразу узнал её.

Давно, когда он отлёживался после Уорринга, Джонни устроил его на квартире, и там были эти книги. Он лежал в кабинете и читал. Фредди усмехнулся воспоминанию. Самый настоящий кабинет. С огромным письменным столом, на столе прибор из мрамора и хрусталя и канделябры на шесть свечей. Тёмные застеклённые книжные шкафы. Диван и кресла, обтянутые чёрной кожей. У дивана круглый тёмный, как и вся мебель, стол. Как и просил Джонни, он, когда начинала опускаться дверная ручка, поворачивался лицом к спинке дивана и натягивал на голову одеяло. Кто-то входил, ставил на стол поднос с едой и забирал грязную посуду. А потом стук закрывшейся двери, и тогда он мог откинуть одеяло. Когда приходил Джонни, он шутил, что правила здесь пожёстче одиночки, но кормёжка не в пример лучше. Правила были и впрямь жёсткие. К окнам не подходить, штор не трогать, включать только бра над изголовьем дивана, лица при входящих не открывать, голоса всегда не подавать, и вообще себя не обнаруживать. В ванной рядом с кабинетом было всё необходимое. Всю одежду, когда его привезли, он снял и отдал Джонни. Но нагишом ему ходить не пришлось. В той же ванной он обнаружил халат, шлёпанцы и примерно годовой запас мужского белья. Все шкафы и ящики письменного стола были заперты. Кроме шкафа с книгами Шекспира. Полным академическим собранием сочинений. И только у этого шкафа были не задёрнуты изнутри шторками стеклянные дверцы. И пока Джонни не привёз ему одежду, новые документы и задание, он читал. Спал, ел, принимал лекарства, оставленные ему Джонни, по составленной им, вернее, написанной его рукой, подробной инструкции. И читал. Больше делать было нечего. А эта книга из той же обоймы. Но те были новенькие, нетронутые, он ощущал себя первым читателем. А эта затрёпана и явно побывала во многих переделках. Надо же. Берт Рестон. Никогда не слышал такой фамилии. Как парня занесло в ковбои? Он явно с другой ступеньки, даже с другой лестницы. А чего тут сложного? Война, неразбериха, заваруха… жить на что-то надо. А это всё-таки заработок. Кого сейчас не найдёшь среди ковбоев. То-то русские именно здесь и ищут.

Вспомнив о русских, Фредди поморщился. Наверняка шмоном – в Уорринге говорили иначе, это Эндрю уже явно там подцепил, а слово точное, сразу подхватывается – у Крутого Прохода они не ограничатся. Это было только начало. Проскочившей рыбёшке дали успокоиться и порезвиться. Впереди большие минные поля, послойно, лабиринтом. На месте русских он бы там ставил второй шмон.

ТЕТРАДЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Минные поля всё теснее сжимали проходы. Старшие ковбои только ругались, глядя на высокую перестоявшую траву за колючей проволокой. А нет проволоки – ещё хуже. Не заметишь… и всё. Хоронить нечего. Стада путались в узких проходах, перемешивались. Вспыхивали драки. Гремели выстрелы, пугая бычков, и только мастерство старших ковбоев и слаженность работы пастухов не давали всему стаду рвануть напрямик по минным полям.

Фредди до последнего держал стадо на отшибе, отыскивая головоломные, но травяные проходы. Они двигались медленнее остальных, но бычки не голодали. И хотя ночевали вдали от всех, у костра не трепались: так уставали.

Но настал день, когда Фредди, вернувшись из очередной утренней разведки, выругался так, что у Андрея вырвалось:

– Вот это по-нашему! Этого я даже не слышал!!

Фредди откомментировал его восторг ещё более забористой руганью.

– Всё, парни. К дороге двигаем. Дальше хода нет. Они там даже неогороженны. Чтоб генералам этим… – последовало очень сочное и абсолютно нецензурное определение, – мины во все дырки воткнули!

– Хорошо бы, – задумчиво сказал Эркин.

Андрей тут же предложил свой вариант использования мин. Они было заспорили, но Фредди обругал их обоих уже так, что дошло: дело серьёзное.

Они уже почти вышли к дороге, когда Эркин тревожно свистнул, увидев скачущего к ним странного всадника.

Странной, вернее непривычной, была его одежда. Русская военная форма.

– Чьё стадо?

Русский подскакал к стаду сбоку, и отвечать пришлось державшему этот край Эркину.

– Бредли, сэр.

– Где ваш старший?

Эркин оглянулся, отыскивая глазами Фредди, но тот уже скакал во весь опор к ним.

– В чём дело?

– Вы старший?

– Да, я старший ковбой.

– Следуйте туда, – русский зажатой в кулаке странного вида плетью указал на холм, возвышавшийся на той стороне дороги.

– Со стадом?

– Нет. Стадо пусть следует по дороге. Мы собираем там владельцев и старших ковбоев.

Русский небрежно откозырял им и ускакал к появившемуся вдалеке чьему-то стаду. Фредди проводил его взглядом и беззвучно выругался. Потом посмотрел на Эркина.

– Гоните к дороге, а дальше направо и по дороге. Понял? – Эркин кивнул. – На дороге держите кучно, не дайте смешаться. Будут сильно подпирать… ну, там я уже буду. Понял? – Эркин снова кивнул.

Фредди сильно послал коня вперёд и поскакал на указанный русским холм. До дороги парни справятся, а там… если собирают владельцев и старших ковбоев, то это не шмон, а инструктаж. Что же русские приготовили? Послушаем. Если собирают всех… когда собирают всех, есть шанс вывернуться. Когда зовут тебя одного, гораздо хуже.

Гоня стадо к дороге, сбивая бычков в плотный ком, Эркин и Андрей всё время поглядывали на холм. Но всадники на вершине оставались неподвижными. Русский – он угадывался по фуражке – что-то говорил, показывая рукой куда-то вперёд по направлению их движения. А всадники в шляпах слушали.

На дороге они, как и говорил Фредди, завернули бычков направо и повели его по-прежнему кучно. Тем более что сзади, правда, ещё далеко показалось чьё-то разномастное стадо.

Наконец, всадники разъехались. Фредди, примчавшись к стаду, оглядел их зло блестящими ещё более посветлевшими глазами, но, к их удивлению, не выругался, не захотел отвести душу.

– Так, парни. Впереди мины сплошняком. Нам расчистили долину под лагерь, – у Андрея дёрнулись губы, но он промолчал. – Для стад сделаны загоны, корма обещают подвезти. Вода там есть. И водопои, и колодцы. И будем мы там сидеть, пока они нам прохода не сделают.

– Хреново, – задумчиво сказал Эркин. – Шмонать там же будут?

– А ты думал?! – Андрей зло сплюнул окурок. – Лагерь без шмона не бывает.

– Ты сам заткнёшься или бить надо? – Фредди тяжело посмотрел на Андрея. – Языки подвязать, не связываться и не задираться. Ясно?

– Да, сэр, – почтительно ответил Эркин, опустив глаза.

– Так и действуй, – одобрительно кивнул Фредди. – Наш загон номер семь. Войдём в долину и сразу туда.

– Они нас всех знают? Ну, стада? – удивился Андрей.

– Нас всех по головам у Крутого прохода пересчитали и переписали, – усмехнулся Фредди. – Меньше могло стать. Но не больше.

– Хреново, – повторил Эркин.

– Без тебя знаю, – огрызнулся Фредди. – Всё, гоним. Надо на водопой поспеть.

– Гоним, – кивнул Андрей и поскакал в конец стада.

Втроём – Фредди направлял передних, Эркин не давал рассыпаться серёдке, а Андрей подгонял сзади – они заставили бычков сменить шаг на рысь…

…Седьмой загон оказался травяным и достаточно обширным.

– Если без подкормки, то на три дня хватит, – решил Фредди.

Эркин только вздохнул в ответ.

Они сидели на жердях, огораживающих загон. Рядом на земле валялись снятые с лошадей вьюки.

– Стоянку здесь ставим? – с надеждой спросил Андрей.

– Стоянка в посёлке, – Фредди докурил сигарету и погасил окурок о подошву сапога. – Там за нами легче присматривать.

– А стадо?

– Ходить будем. Угонять тут некуда. На мины разве.

– Думаешь, за три дня управятся?

– С проходом? Не дури. Не меньше недели просидим. Пошли, парни, – Фредди спрыгнул на землю. – Надо стоянку до темноты обжить.

Он уже хотел взвалить на плечи вьюк, но Эркин вывел из загона Огонька.

– Здесь недалеко. Потом отведу обратно.

Русские не только разбили и огородили загоны, но и поставили в центре долины два ряда лёгких навесов, с тонкими – только от ветра – загородками с трёх сторон. Их и прозвали посёлком. Навесы были пронумерованы, и без долгих раздумий все занимали навесы по номерам своих загонов.

Свалили вьюки, и Эркин повёл Огонька обратно в загон. Они успели всё разобрать, развести костёр, Андрей принёс от людского колодца воды, успев там поругаться из-за очереди, Фредди переговорил с обосновавшимися по соседству старшими ковбоями, когда, наконец, явился Эркин, страшно чем-то довольный, несмотря на испачканную рубашку.

– Я помирать надумаю, тебя за своей смертью пошлю, – встретил его Фредди.

– Живи долго, Фредди, – ответил улыбкой Эркин и вытащил из кармана пачку сигарет. – Держи, это русские.

– Это откуда? – подозрительно спросил Фредди.

– У русских машина застряла, – скромно потупился Эркин. – Помогал вытаскивать. Дали за работу.

– Таак. Ещё что?

– Сидеть нам долго, шмона пока не будет, корма подвезут.

– Это они тебе сказали?

Эркин помотал головой.

– Это они между собой говорили.

– Про шмон? – удивился Андрей.

– Про, – Эркин медленно выговорил, – фильтрацию. Что, мол, до неё успеем. Ну, один ругал дорогу, что много времени уйдёт. А другой ответил, что, мол, до фильтрации успеем.

– Толково, – улыбнулся, наконец, Фредди. – А как ты сообразил, что фильтрация это шмон.

Эркин помедлил с ответом, потом нехотя вытащил из кармана джинсов и дал Фредди запаянную в целлофан бумажку.

– Вот.

Фредди быстро пробежал её глазами, недоумённо посмотрел на Эркина и прочитал уже медленнее.

– Вот оно что!

– Ну да, – кивнул Эркин.

– Чего там? – потянулся к бумаге Андрей. – Справка твоя, что ли? Прочитай, Фредди.

Фредди медленно вполголоса прочитал незамысловатый текст и отдал справку Эркину.

– Мне её читали, – объяснил, бережно пряча справку, Эркин. – Мы-то их сборными называли. Нас туда собирали, смотрели, записывали, ну а потом… кого куда. Кто справку получил, мог уйти. Я и подумал.

– Правильно подумал, – кивнул Фредди и усмехнулся. – Будет время, расскажу, что такое фильтрация.

– А спецобработка, ну, у тебя там сказано, что не нуждаешься, это что?

– От вшей. Вшивых было много.

– Ладно, парни, – Фредди тряхнул головой, отгоняя свои, явно не слишком весёлые мысли. И упрямо повторил: – Ладно.

– Будем жить, – улыбнулся Андрей.

К вечеру посёлок заполнился. Подъехали и расположились торговцы. Суета, беготня, гомон. Относительная тишина и безлюдье у двух сборных домиков на дальнем краю посёлка, где расположились русская администрация и шериф со своим помощником.

Ближайшими соседями по посёлку и загону Фредди, в принципе, остался доволен. Старшие ковбои опытные, бывали во всяких переделках, в чужие дела нос не суют. Пастухи тоже соображают, что к чему. Что ж, русским надо отдать должное. Они сделали всё, что могли. Расчистили места для загонов, сделали свободными внутренние проходы. Даже собрали пастухов и весьма понятно и доходчиво объяснили им, что такое мины и куда нельзя соваться: по краям долины были ещё отдельные нерасчищенные участки. И как назло, в зарослях орешника, дикой малины, диких груш. Словом, в местах, весьма притягательных для вечно голодных цветных пастухов. Объясняли хорошо, даже Эндрю проняло. Вроде бы. Перегон к вечернему водопою тоже прошёл благополучно. Река была расчищена полностью, и места хватило всем. Заодно договорились о совместном выпасе лошадей на другом тоже расчищенном берегу и очерёдности ночных дежурств у лошадей и загонов. Словом, к вечернему костру Фредди успокоился и даже повеселел. А если русские, как обещали, подвезут корма и не будут заламывать цены, то совсем хорошо. А фильтрация… тут уж психуй не психуй, ничем не поможешь.

И у остальных навесов спокойно ужинали. Где пастухи вместе с ковбоями, где собрались одни ковбои, где только цветные пастухи. Спокойно, но очень молчаливо. Не было ни песен, ни шумной игры, ни свар… Все разговоры велись вполголоса, а цветные и вовсе перешли на камерный шёпот. Видно, все после простора Большого Перегона чувствовали себя стеснённо.

Они уже поели и допивали кофе, когда к их навесу подошёл кто-то.

– Фредди?

– Да, Дон, – спокойно откликнулся Фредди, узнав по голосу помощника шерифа. – Я нужен?

– Да. Надо поговорить.

Эркин рванулся было от костра, но Фредди, нажав ему на плечо, встал.

– Иду, Дон.

Фредди вышел к нему из-под навеса. Эркин и Андрей напряжённо слушали, но, обменявшись незначащими замечаниями о погоде и траве, те ушли, а следовать за ними… нет, не нужно. А может, и опасно. Фредди придёт и сам скажет.

Они переглянулись, и Эркин молча завинтил и убрал банку с джемом, взял посуду и ушёл её мыть к колодцу. Андрей подправил костёр, чтобы пламя было маленьким. Вокруг дерево, полыхнёт – не выскочишь.

Вернулся Эркин с отмытой посудой, сел к костру и камерным шёпотом, не шевеля губами, рассказал, что Дон собрал с десяток старших ковбоев и увёл куда-то за посёлок. А так пока тихо.

Андрей мрачно кивнул. Они молча сидели у костра и слушали. Было тихо, и тишина была неприятной.

Андрей тихо зло выругался.

– Хренотень лагерная. И рвать некуда. Вляпались.

– Не психуй раньше времени.

– Иди ты…

Эркин встал, прислушался.

– Пойду, к стаду схожу.

Андрей кивнул.

– Я Фредди подожду.

– Если что, свисти, – Эркин подобрал с земли и накинул на плечи куртку, сдвинул на лоб шляпу.

– На мины не забреди, – попытался пошутить Андрей.

Эркин заставил себя улыбнуться в ответ и ушёл.

Когда Фредди вернулся к их навесу, костёр еле горел, а Андрей сидел у костра, обхватив колени руками и упираясь в них лбом. Фредди опустился рядом, потрогал кофейник, налил себе кофе и только тогда спросил:

– У стада?

– А где ж ещё, – ответил, не поднимая головы, Андрей.

Фредди отхлебнул полкружки.

– Здесь тихо?

– Сам не слышишь?

Фредди допил кружку и встал.

– Пошли. Посмотрим бычков.

Андрей вскочил, накинул куртку. Идя за Фредди, он несколько раз оглянулся на их навес.

– Не боись, – бросил, не оборачиваясь, Фредди.

У загонов откуда-то из темноты вывернулся Эркин.

– Лежат.

Но Фредди молча продолжал идти, изредка подсвечивая себе под ноги фонариком.

Они вошли в свой загон, обошли лежавших бычков. Фредди, мрачно гонявший во рту сигарету, сплюнул изжёванный окурок и закурил новую. И снова, как днём, уселись на жерди изгороди.

– Значит так, парни. Все счёты отложить. Узнал, не узнал, где встречались, кто кого по морде бил, всё потом.

– Всё, – спросил Эркин.

– Всё, – жёстко ответил Фредди. – Чтоб ни одного ни за что они дёрнуть не могли. Сколько нас сюда вошло, столько должно и выйти.

– По-нят-но, – раздельно сказал Андрей. – А если…

– Если чтоб не было. Сам подставишься, всех за собой потянешь. Играйте, как хотите, в любые игрушки, но чтоб не дальше фонаря под глазом.

– Значит, драться можно? – уточнил Андрей.

– Но не нужно. Им только дай зацепиться, так пойдут мотать, – Фредди выругался. – У них свои игры. Нам они ни к чему.

– Это-то ясно.

– Тебе всегда всё ясно, только потом…

– Что, я подставил кого когда, да?

– Заткнись ты за ради всего. Если ты такой опытный, так хоть немного подумай. Как я прикрою тебя, если ты сам лезешь?

Андрей пробурчал что-то невнятное.

– Языки подвязать и не нарываться, – закончил Фредди.

– Об этом и говорили? – тихо спросил Эркин.

– Да. Шерифу тоже хочется жить. Порезвились на перегоне и хватит. Ну, ещё говорили, – Фредди пыхнул сигаретой, – о воровстве. Чтоб предупредили, кто слабину на этом имеет, чтоб ни-ни… И ещё. Это уж от меня. Ни во что сами не рыпайтесь. Узнаете что, услышите там, углядите, вы всюду лезете, скажите. Вместе думать будем. Не мне, так…

– Тебе, – спокойно перебил его Эркин.

– Как хотите, – пожал плечами Фредди. – Но если что важное, я другим скажу. Решили в одиночку не трепыхаться.

– А важное это или нет, ты решаешь?

– Ловко, – хмыкнул Фредди. – Вместе. Устраивает?

– Да, – твёрдо ответил Эркин.

– Остальным парням скажете?

– Что для всех, скажем.

– У них что, своих старших нет? – поинтересовался Андрей.

– На всякий случай, – усмехнулся Фредди.

– А с остальными старшими, – вдруг спросил Эркин, – вы говорить будете?

– Нет, шериф. Но по-другому.

– Вот теперь всё ясно, – усмехнулся Эркин. – Будем жить?

– Будем, – откликнулся Андрей, спрыгивая на землю. – Фредди, в ночное когда наша очередь?

– Успеете.

Эркин прислушался к чему-то и хмыкнул.

– Ты чего? – удивился Фредди.

– Засвистели, слышишь?

– О чём сигналят? – спросил Андрей.

– Так, перекликаются. Белых у загонов много. – Эркин негромко свистнул и спрыгнул к Андрею. – Пошли?

– Пошли, – согласился Фредди, и уже в полный голос, но без нарочитости. – Стадо лежит, всё в порядке. Можно и на боковую.

Они уже шли обратно, когда Андрей тоскливо спросил:

– А петь-то хоть можно?

– Голоси до посинения. Только думай сначала. Где и от кого ты это услышать мог. А то завёл, было дело, про Хаархан. А это…

– Я понял, – перебил его Эркин. – Но про этого… Шекспира уже все знают.

– Шекспира можно, – усмехнулся Фредди. – Раз все знают.

– Лоза остаётся, – негромко засмеялся Эркин. – И все знают, и к словам не придерёшься.

Пока они были у стада, костёр погас. Развели долгий ночной огонь и легли спать. Как всегда, Эркин с Андреем спина к спине, а Фредди по другую сторону костра.

– Тихо как, не сравнить с перегоном.

– Боятся.

– Чего?

– Не чего, а кого. Они боятся нас.

– Но… война уже кончилась.

– Страх иррационален.

– Слушай, хватит уже. Иррационален… Он очень даже рационален. Мы – оккупанты. Со всеми вытекающими из этого положения последствиями. И если мы начнём завтра…

– Успокойся, мы не начнём ни завтра, ни послезавтра.

– Завязываем контакты?

– Да, мягкое наблюдение, контакты… повторять Крутой Проход мы не будем.

– Не можем?

– Не будем.

– Вообще, на мой взгляд, это пустышка. По-моему, большую часть нашей клиентуры уже закопали как неопознанные трупы.

– Вполне возможно. Но большая часть ещё не вся клиентура. Привезут картотеку, и начнём работать.

– Ясно. Как всегда, как на охоту…

– Ты что, своих в лицо не знаешь?! Мне мои уже снятся.

– Решайте другое. Нас сколько? Все за этим столом. А их? То-то. На кого мы можем опереться? На цветных? На ковбоев? На лендлордов? Думайте об этом. У нас в запасе пять дней. Когда привезут картотеку, у нас уже должна быть опора.

– Должна. А вот будет ли?

– Попробуем что-то сделать.

– Как ты думаешь, Дон, они всё поняли? Я говорю о цветных.

– Цветные перетрусили ещё больше, Джерри. Они даже не болтают.

– Не обольщайся, Дон, они умеют говорить очень тихо. Будем надеяться, что они умнее, чем притворяются. Как твои… артисты?

– Как все. Ты сам сказал. Они умнее, чем притворяются. И… и я не хотел бы оказаться у них на узкой дороге.

– У них, значит, у Фредди.

– Странно, он никогда не любил цветных.

– Он никогда не зависел от них. Как и все мы, впрочем. Мы жили их трудом, но не зависели от них. Ты понимаешь меня?

– Да. Мы повязаны одной верёвочкой.

– Верёвка, скажем честно, грязная, но она одна на всех. И, кажется, они это понимают, Дон.

– Да, боюсь, Джерри, они слишком хорошо это понимают.

Ночь прошла спокойно, а с утра началась знакомая всем круговерть, так что уже думать о чём-то стало некогда.

Они все умели обживаться на новом месте: ковбои и бывшие рабы – кочевники поневоле. Поели, поспали, не надо трогаться дальше, ну, так это дом родной, а через сутки уже все старожилы, и замшелые традиции и обряды определяют жизнь.

Два колодца, и само по себе получилось, что цветные пастухи толкаются у одного, а белые ковбои у другого. В первое утро умылись, где накануне воду набирали, и уже ни с какого перепоя не спутают, и за водой для кофе и варева будут бегать через весь посёлок к «своему» колодцу. Под навесами и между ними на натянутых длинных ремнях и верёвках трепались на ветру рубашки и портянки. У четырнадцатого номера шла молчаливая ожесточённая игра в щелбаны. У фургонов торговцев толпились жаждущие всех цветов. На жердях, огораживающих загоны, сидели дежурные и просто желающие поболтать на свободе. Под навесами спали вернувшиеся с ночного дежурства у загонов и лошадей. В четвёртом номере расположилась компания лендлордов, дегустировавшая несколько разноцветных бутылок, обмениваясь скупыми, выдававшими истинных знатоков, вескими замечаниями. Третий день. Устоявшаяся жизнь.

Фредди, не спеша, шёл по главной и единственной улице этого необычного ковбойского города. И несмотря ни на что ему это нравилось. Да, такого ещё не было, и очень жаль, что не было. Его окликали, он отвечал на приветствия, обменивался какими-то замечаниями.

А вот и их седьмой. Всё как у всех, но своё, родное. На маленьком жарком костре греется вода, Эркин сосредоточенно, разложив под рукой всё нужное, проверяет и сшивает ремни. Тут же у костра ещё двое пастухов за тем же занятием. Негромко, почти не шевеля губами, болтают, смеются. На Фредди, прошедшего мимо них в глубь навеса, только покосились с улыбками, но работу не прервали. И Фредди решил рискнуть подсесть к ним. Эркин ловко подвинулся, образовав приглашающий просвет рядом с собой. Фредди сел к костру и закурил. Пастухи заговорили чуть громче, самую малость, но так, чтобы он слышал. Разговор шёл о неизвестных Фредди людях и событиях, и он не сразу догадался, что парни вспоминают зиму и свои блуждания после освобождения. Очень мягко, очень естественно парни закруглили разговор, одновременно закончив работу, отказались от кофе и ушли.