Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 98 страниц)

Эркин потянулся и встал. Сбросил рубашку. Прикинул расстояние и отступил на шаг. Сцепил руки на затылке, расставил ноги. Фредди уже видел пару раз, как Эркин разминается. Но вот так, вблизи – впервые. Раньше Эркин уходил от него в заросли или на другой склон, и он видел мельком. А сейчас…

Эркин заметил его взгляд и улыбнулся.

– Два дня не потянешь, потом неделю восстанавливаешь. В имении полгода не мог ничего делать, болело всё. А драться приходилось много.

– Чего так? – Андрей откусил нитку.

– А лезли, – просто ответил Эркин. – Индеец, раб, да ещё… Много морд набил, пока отстали. Ну, и мне, конечно, втыкали.

– Что-то по тебе незаметно.

– Берёгся, – Эркин встал на колени и сильно откинулся назад, лёг на спину, медленно развёл колени и, не отрывая затылка от земли, стал как бы складываться, выгибаясь, пока голова не коснулась ступней, и застыл так, только вздувались и опадали мышцы на груди и прессе, и вдруг одним неуловимым движением вывернулся и встал на ноги, грудь вздымалась и опадала в частом дыхании, но голос его был спокоен, когда он повторил: – По привычке берёгся. Да и ножей не было. А синяк, если на сортировку не идти, неопасен. Уйти просто, а когда их много… – Он говорил, не прекращая движения, словно мышечное напряжение никак не мешало дыханию и речи, или речь была сама по себе, отдельно от его тела. – Дыми поменьше, научу.

– На фиг. Как дымил, так и буду.

– Ну и фиг с тобой, – рассмеялся Эркин, выпрямляясь и расслабляя мышцы. Согнулся, свесив руки, потряс ими, словно стряхивая что-то, и сел к костру.

– Не хило, – заметил Фредди, оглядывая блестящие от пота лицо и торс Эркина.

Эркин усмехнулся, подобрал и натянул рубашку.

– Привык уже. На полный комплекс не хватает, так помаленьку. Тяну и прогреваю.

– И в имении так? – спросил Андрей.

Эркин посмотрел на него, улыбнулся.

– Не каждый день и не всё, но делал. Прятался, правда.

– От надзирателей?

– Да от всех. Только коров не боялся, что донесут. Они бессловесные.

– Со скотиной вы ладите, – заметил Фредди. – Смотрю, вы и коней на ночь не путаете, не привязываете. И бычки на голос идут.

– Резеду путаем, – возразил Андрей. – Дурная больно.

Он закончил, наконец, шитьё и критически рассматривал результат.

Эркин кивнул.

– Засиделись. Полночи прошло.

– Пойду, – встал Андрей. – Пробегусь до стада.

– Давай, – Эркин встал и пошёл за одеялами.

И уже лёжа, слыша сквозь сон, как укладывается Андрей, Фредди вдруг вспомнил, что ведь как раз День Империи сегодня. Хорошо, что парни за днями не следят. Хотя… помянули они сегодня Империю. Чтоб ей… так и ещё поперёк… Фредди прислушался к себе. В самом деле, совсем боли нет. А ведь Подлюгу он тормозил не шутя, и в драке не берёгся. Дерётся Эркин крепко. Да и Эндрю силён. Выдохся рано, но серьёзная драка столько и не длится. Либо ты всех уложишь, либо тебя вырубят. Эркин долго продержится. Только это игры всё. Не дай бог парням серьёзного. Чтоб как ему пришлось… хотя… у них своё было… всем досталось. Как Эркин слушал, когда он про отца говорил. Ведь ничего, даже такого, у парня не было. Питомничный. Слышал он про питомники. Как ту сволочь звали, что напился и полилось из него? Надзиратель питомничный… Упился вусмерть, ничего не соображал. Он и не слушал его, о своём думал. А визгливый, тонкий, как у скопца, голосок так и ввинчивался в уши. Ждал, пока подействует подсыпанный в виски порошок, а тот всё говорил и говорил. Как они там с детёнышами, с двуногой скотиной управляются. Что ни соображения, ни памяти у тех нет, что у детёнышей, что у взрослых. И говорил всё медленнее и медленнее, пока не захрапел на полуслове. Он вышел, и вошли те двое, что должны были сделать всё остальное. Это уже не его дело было. Болела спина, а другого лечения, кроме хорошей выпивки и долгого сна, а если со сном не получается, то только выпивки, он никогда не признавал. И что болтал этот болван, который и трезвым ни хрена не понимал, иначе бы не вляпался так серьёзно, он сразу забыл. А оказалось, что помнит. Он не врал парням, что никогда не имел дела с рабами, но слышал же. И про ломку слышал. И про… хватит, воротит с этого. Может, и впрямь Эркину в Аризону податься? В какое-нибудь дальнее графство. Такого работника на любое ранчо возьмут. За расовой чистотой там особо никогда не следили. А уж у ковбойских костров совсем не до этого. Обживётся. Может, и остальное всё наладится у него. Нормальный же парень. Ничего такого, что про них врали, у него и в помине нет. Три недели бок о бок прожили. Как ни таись, а вылезло бы. Нормальный парень. Нашёл бы себе… Эндрю бы тоже… устроился. Эндрю легче, он белый, а номер… чихать на него хотели в Аризоне. Там тюрьма никогда в упрёк не была. Что за парень, коли не сидел.

ТЕТРАДЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Женя ожидала разговоров, обсуждений. Ну не осуждения, так хоть восторгов. Ну, хоть чего-то. О клетке тогда, весной, весь город гудел и жужжал. А сейчас… Когда она пришла на следующий день на работу, разговоры были самые незначащие. И… и будто ничего и не было. Будто все дружно решили забыть вчерашний день.

Русские уехали глубокой ночью, Женя даже слышала сквозь сон далёкое рычание мощных моторов. И Джексонвилль зажил обычной безмятежной жизнью маленького тихого городка.

И доктор Айзек, остановив её на улице, спросил в своей обычной манере.

– У вас всё в порядке, Женечка?

– Да, – вздёрнула она подбородок. – Спасибо, доктор.

– Вчерашние события вас не коснулись?

– А почему они должны были меня касаться?

Доктор Айзек смотрел на неё с грустной улыбкой. Жене стало неловко, и она продолжила уже другим тоном.

– У меня всё в порядке. Хотя я, конечно, сильно испугалась.

Доктор Айзек кивнул.

– Ну что ж, Женечка, рад, что у вас всё хорошо. Девочка тоже напугалась?

– Алиса? Нет. Она была дома, а в нашем квартале… нет, у нас было тихо.

– Хорошо.

– Спасибо за заботу, доктор.

– Я желаю вам удачи, Женечка. Желать счастья в наших условиях рискованно. И вы всегда можете рассчитывать на меня, Женя.

– Большое спасибо, доктор.

Нет, конечно, совсем уж бесследно события Дня Империи не прошли. Цветных несколько дней вообще видно не было. А когда они снова появились, то держались по-другому. Страх и ненависть слишком явно боролись в них. Пока побеждал страх. Но Жене было не до того.

Она решительно отказалась от подработки. Сидеть опять в одной комнате с Норманом и Перри, видеть Рассела… Нет, ни за что на свете. Какое счастье, что это просто приработок, что она может просто не прийти, что не было ни договора, ни контракта. Разовая работа с разовой оплатой… Не пришла, и всё!

Приняв решение, Женя занялась деньгами. Достала запасы, пересчитала и стала раскладывать. Алиса взгромоздилась рядом.

– Ты денежки считаешь?

– Да. Поиграй пока одна. Мне нельзя мешать.

Придётся здорово поджаться. Слава богу, она в этот проклятый день не сделала никаких покупок, сохранила деньги. За квартиру она тогда заплатила из денег Эркина. Жалко, что бездумно потратила свои переводческие, но тут уж ничего не поделаешь. Из ненужных трат только этот шикарный каталог, но это тоже терпимо. Ладно, что прошло, то прошло. Надо думать о будущем.

Женя тщательно разобрала деньги по пачкам. Зато она будет больше бывать дома, уделять внимание Алисе, позанимается с ней. Будет шить, И вообще займётся домом. Она сложила деньги в шкатулку и поставила её на комод. Ну, вот и всё. Она всё решила. И уже август. Еле ощутимо, но уже чувствуется осень. Эркин говорил, что нанялся до осени, на три месяца. Остался месяц. Какое счастье, что его не было в городе, может быть, там, у него, и обошлось. Да, а когда он вернётся… ну, может… может же это и не повториться? Она должна продержаться этот месяц. А потом… нет, всё-таки лучше не думать.

– Мам, но теперь-то ты поиграешь со мной?

– Хорошо. Хочешь в цифры?

– Ага-ага! – обрадовалась Алиса. – И в числа тоже, ага?

Эту игру они придумали давно. И Алиса её любила так же, как рассказы Жени о своём детстве.

День шёл за днём. Августовская жара, утомлённо сонные улицы. Привычная работа, домашние хлопоты, привычные раздумья у прилавка: что купить, чтоб и получше, и дешевле. Мелкие незначащие события, которые сразу выветриваются из памяти. Хотя… хотя не все, кое-какие никак не выгонишь. Как разговор с Норманом.

– Добрый день, Джен.

– Здравствуйте, Норман.

Он остановил её, когда она выходила из магазина.

– Рад, что вижу вас. Вы совсем перестали появляться у нас. Почему?

Ах, как хотелось Жене сказать ему почему, сказать, что ей противно сидеть в одной комнате с теми, кто способен избивать, убивать беззащитных, ни в чём не повинных людей. Но что-то, какое-то смутное опасение заставило её быть осторожней и вместо правды с ходу выдумывать что-то правдоподобное.

– У меня много работы в конторе и по дому. К сожалению, – Женя улыбнулась, – Ещё одна работа слишком утомительна для меня.

– Вот как? Но раньше вы находили для нас время.

– Да, но это отнимало слишком много сил.

– Мы могли бы прибавить, если вы считаете, что оплата недостаточна.

– Спасибо, я подумаю над вашим предложением.

– Подумайте, Джен. Вы всегда были рассудительны и расчётливы. Постарайтесь не ошибиться.

– Спасибо, Норман. Я подумаю.

Он вежливо склонил голову, прощаясь, ласково улыбнулся ей, но страх, окативший её ледяной волной, не проходил ещё долго. Она думала, что то, испытанное ею когда-то, когда снова и снова появлялись те молодые люди в штатском и без оружия, но ей они казались вооружёнными и в форме, и её жизнь снова и снова рушилась, и она бежала, спасая Алису и себя, распродавая всё по дешёвке, а то и просто бросая, чтобы больше одного чемодана и сумки в руках не было, что тогдашнее чувство обречённости прошло и забылось. Но вежливый разговор Нормана прозвучал сигналом тревоги. И, придя домой, Женя по-новому оглядела квартиру. Сколько сил и денег вложено в её небогатый, но такой уютный мирок. Всё бросить? Не в первый раз? Но… но если опять придётся всё бросить и бежать, как она даст знать Эркину, где она. Он-то придёт к ней сюда. Что же делать?…

И самое страшное, что она уже знала, что делать, и знала, что сделает это.

Через три дня, чтобы сохранить хотя бы видимость гордости и независимости, она пришла туда. И тоже… будто ничего и не было. Шумные восторги Перри, спокойная доброжелательность Нормана, милая болтовня Мирты и ехидные шуточки Элли, чуть насмешливая улыбка Рассела и влюблённые глаза Гуго. Правда, после знакомства с Алисой он никаких новых атак не предпринимал. Хоть какое-то облегчение.

Она смогла быть, как все. Говорить о пустяках, отшучиваться от комплиментов Перри, улыбаться, чётко и быстро печатать. И… и Норман сдержал слово. Ей прибавили. «Плата за подлость», – усмехнулась Женя, пряча деньги. Показалось ей или нет, что Элли выглядела какой-то смущённой и держалась несколько скованно? С ней что, тоже «побеседовали»? Это же она рассказала Норману о Паласе, обещала познакомить, помочь сделать заказ. И он заказал… шесть случаев жёсткой работы.

Женя бежала домой, почти не разбирая дороги. А зачем её разбирать, когда она её знает, знает настолько, что может идти и вслепую, не глядя. Она столько дней работала там, сидела с ними в одной комнате, принимала их ухаживания и ни о чём,… ни о чём не догадывалась, ничего не подозревала. И какое же… нет, не счастье, счастливая случайность, что она не проболталась им ни о чём, что они знают только одно: у неё незаконная «недоказанная» дочь и всё, всё! Больше ничего! Вспомни, как ты жила раньше, и всё опять. Стисни зубы и помни: все враги, ни доверять, ни рассчитывать ни на кого нельзя.

И дома она в том же холодном ожесточении быстро, с каким-то остервенением готовила, убирала, стирала, и единственная радость, что Алиса спит и не видит её такой. А то может испугаться. А детские страхи, как её учили на занятиях по психологии, могут потом очень вредно сказаться на всей жизни. Хватит ей собственных страхов, чтоб ещё и Алису… Нет, тогда она со всем справилась, справится и сейчас.

С этим Женя и уснула.

После отъезда Фредди прошло два дня. Андрей, правда, попытался завести разговор о доверии белым, но Эркин взревел: «Опять?!»– и Андрей быстренько заткнулся. К тому же снова начались дожди, да ещё с грозами, и стало совсем ни до чего. Удержать бы стадо. Между грозами сильно парило, бычки беспокоились, при первом же раскате грома срывались с места, и начиналась бешеная скачка. Подчинять их себе становилось всё труднее.

– На глазах вредничают, скоты этакие, – Андрей вытер рукавом лицо, размазав грязь.

– Это они холощёные ещё, – засмеялся Эркин. – Были бы цельные, показали бы нам. И так, хлебанём на перегоне…

– Подожди, – Андрей оторопело посмотрел на него. – У них же вон, всё на месте.

– Так отрезать не обязательно, пережал там и всё.

– Чего пережал?

Теперь Эркин удивлённо посмотрел на него.

– Ты хоть знаешь, как это устроено?

Андрей медленно покраснел.

– Иди ты…! – выругался он и внезапно спросил. – А ты что, щупал?

– Ну да, – кивнул Эркин. – Если мы метки просмотрели, и там могли. Вообще-то холостят еще, когда на откорм отбирают. Ну, а тут, думаю, вдруг не то? И проверил.

– И у всех щупал, что ли?

– Ошалел? Пойди, пощупай у Шефа. Я потом твои кишки с мозгами по кустам соберу! – засмеялся Эркин. – Сам подумай, зачем у всех? Что у одного, то и у других.

Андрей сплюнул, а Эркин задумчиво продолжал.

– Это хорошо, что они уже холощёные.

– Чего так?

– Гнать легче. А сейчас их холостить, перед дорогой, так это умучаешься.

– А ты… делал?

Эркин кивнул.

– Приходилось в имении. Кого на откорм оставляли и перед пастьбой. Ну, Грегори сам холостил. Я только подгонял и держал. И то, – он передёрнул плечами, – поперёк души было. Грегори только там пошутит, словами тебя побьёт и всё. А Полди… сволочь, беляк, он меня холостить заставил. А сам стоит рядом и ржёт, и шуточки всякие… – Эркин выругался. – Ох, и искали его в освобождение. Да смыться успел.

Успокоившиеся бычки сосредоточенно хрупали травой. Подлюга поднял из травы голову, и Эркин показал ему лассо. Подлюга отвернулся, перешёл на несколько шагов вглубь стада и снова занялся травой.

– Во скотина! – засмеялся Эркин. – Это они ещё дерутся редко.

– Ну да! Мало мы их разгоняли?

– Не видал ты, что быки по-настоящему творят.

Издалека донёсся свист. Они удивлённо переглянулись.

– Фредди?

– Чего это он?

– Опять что ли спину прихватило? – усмехнулся Эркин и ответно свистнул.

Но молодецкая посадка вылетевшего из зарослей всадника исключала всякие подозрения насчёт здоровья.

– Здорово, парни!

– Привет, – ответили они в один голос.

– Надолго к нам? – сразу спросил Андрей.

– На ночь, – ухмыльнулся Фредди.

– Чего так?

– Случилось что? – Эркин охлопывал пританцовывающую Резеду.

– Как сказать, парни, – хитрая улыбка никак не хотела уходить с лица Фредди. – Значит, так. Джонатан запустил котельную и движок. Есть электричество, и работает душ. Так что дуйте прямиком. Утром вернётесь.

– Ух ты! – изумился Андрей.

Эркин кивнул и внешне очень спокойно сказал.

– Обернёмся раньше. Если сейчас, то до темноты.

– Давайте сейчас, – кивнул Фредди.

– А ты того… удержишь их один? – спросил Андрей.

– Может, ты меня ещё седлать поучишь?! – обозлился Фредди, но тут же, усмехнувшись, объяснил. – Грозы не будет, – и, помедлив, явно нехотя, добавил, – Джонатан обещал завернуть. Поможет, если что.

– А он умеет? – поинтересовался Андрей и еле увернулся от подзатыльника.

– Чтоб я вас не видел! – рявкнул сквозь смех Фредди.

Эркин кивнул и уточнил.

– Только на стоянку завернём, возьмём всё.

– Там всё есть, – отмахнулся Фредди. – Дуйте. Вернётесь когда… Да, заодно и провизию себе захватите. Мамми вам приготовила. И ждите на стоянке.

Они переглянулись. Андрей хотел что-то спросить, но Эркин положил руку ему на плечо и спокойно спросил.

– Готовить на четверых?

Фредди кивнул.

– Лишнее останется, будет на утро.

– Хорошо, – улыбнулся, не разжимая губ, Эркин. – Мы поехали. Только рубашки чистые возьмём. И всё остальное.

– Как хотите, – пожал плечами Фредди.

Эркин улыбнулся уже открыто и, взмахнув рукой, поскакал к стоянке. Андрей рванул своего Бобби следом.

Когда топот копыт затих, Фредди объехал стадо и поднялся на вершину холма. Душно. Августовская жара, в которой чувствуется уже усталость от лета. Запахи грубеющей травы и ещё зелёного, но готового завянуть листа. Тишина и безлюдье. Фредди оглядел холмы. Кажется, парни всё поняли. Если до Эндрю не дошло, ему Эркин объяснит. Великое дело: чего не видел, чего не сказали, того не знаешь, а чего не знаешь, о том не проболтаешься. Как у Эркина глаза на душ загорелись. Ловок Джонни, знал, чем парней взять. А вот и они. Фредди привстал на стременах, провожая взглядом два стремительно исчезающих пятнышка. Точно взяли. Не иначе, как карту смотрели. Блуждать не должны. В крайнем случае, лошади довезут. Ну что ж, пора. Он поправил шляпу и не спеша достал сигареты. Закурил. И застыл тёмным силуэтом. Курящий ковбой на вершине холма, а за ним только небо. Рекламная картинка.

Фредди еле заметно усмехнулся. Воплощение надёжности – ковбой на коне. Недалёкие ребята – эти ковбои, но на них можно положиться в любом рискованном деле. И чем рискованнее, тем лучше. Он услышал в стороне за стадом негромкий влажно чавкающий звук. Кто-то переправился через реку и теперь пробирался по полузатопленной после гроз пойме. Фредди не изменил позы, даже губы не дрогнули в улыбке, но он не смог не оценить умение Джонатана оказаться в нужное время в нужном месте.

Два всадника показались из зарослей и не спеша двинулись в обход стада к холму, на котором возвышался Фредди. И тогда Фредди позволил себе улыбнуться. Три всадника при стаде. Если кто и наблюдал за ними эти недели, то эта картина должна была настолько намозолить глаза, что её перестали разглядывать в деталях. И нужен очень сильный бинокль и очень пристальное внимание, чтобы определить: двое из всадников – другие.

– Ну вот, – голос Джонатана весел и ровен. – Все условия соблюдены. Подслушать и подглядеть некому, кроме бычков. А они бессловесные. – Джонатан махнул рукой, – Спускайся к нам, Фредди.

Фредди, не спеша, спустился с холма, приветливо улыбнулся мужчине в щегольски обтрёпанном ковбойском костюме.

– Старина Нэтти. Рад видеть.

– А, Фред, – мужчина улыбнулся столь же приветливо. – Вы ещё живы? Завидное долголетие при вашей профессии.

– Я стараюсь, – скромно сказал Фредди.

Все рассмеялись.

– Как бычки? – в голосе Джонатана хозяйская озабоченность.

– Привес нормальный. Хотя грозы пугали их, и в последние дни пришлось нелегко, – начал обстоятельный доклад Фредди.

– Джентльмены, – прервал их Нэтти. – Сначала решим общие проблемы.

– Резонно, – кивнул Джонатан. – Итак, мы одни, Нэтти. Давайте поговорим.

– Поговорить всегда нужно, – улыбнулся Фредди.

Нэтти переводил взгляд с одного на другого. Он ещё улыбался, но улыбка как-то отделилась от его лица и была сама по себе.

– Я вижу, – он как-то судорожно сглотнул. – Вы подготовились к разговору.

– Разумеется, – улыбка Фредди сердечна и искренна. – Как же можно не готовиться к серьёзному делу.

– Вы ведь тоже подготовились, Нэтти, – улыбается Джонатан.

– Да, – глаза Нэтти настороженны. – Я готов.

– Выкладывай, чего притащил, – Фредди перешёл на грубоватый говор ковбоев.

– Мы сгораем от нетерпения, Нэтти, – Джонатан мягко сдвигает своего коня, оказываясь по другую сторону Нэтти.

Теперь Нэтти между Фредди и Джонатаном.

– Мы точно одни?

– Отсутствие свидетелей я гарантирую, – серьёзно отвечает Фредди.

– Можно начинать, – кивает Джонатан.

Они скакали напрямик, пригнувшись к гривам коней. На стоянке пришлось задержаться. Заложить дополнительную крупу и мясо в варево, достать чистые рубашки, трусы, портянки, полотенце, мыло… Напоследок Эркин поставил на огонь кофейник, выложил у костра мешочки с кофе и сахаром и на вопросительный взгляд Андрея спокойно, с еле заметной усмешкой пояснил.

– Если запоздаем, пусть без нас начинают.

– И по вьюкам не лазают, – сообразил Андрей и рассмеялся.

– И это тоже, – кивнул Эркин, усмехнулся. – Бритву захватил?

– Тебе? – Андрей увернулся от летящего в него полешка. – Псих, топливом раскидываешься.

– Ладно, – Эркин ещё раз оглядел стоянку. – Давай быстрее. Огонька седлай. Два пробега, а завтра пасти.

– Сам знаю.

И вот несётся под копыта зелёная сочная трава, мелькают заросли.

– Коней не загоним?

Эркин придержал Резеду, обернулся к Андрею.

– Опоздать не боишься?

– Куда? – Андрей засмеялся. – А и опоздаем, ругать не будут.

– Тоже понял? – захохотал Эркин.

– Не такой уж я дурак, – обиделся Андрей.

– Не такой, – согласился Эркин.

Они пустили коней неспешной рысью. Глаза привычно шарили в поисках бычков, и, заметив это, они долго, со вкусом смеялись над собой.

– Этак мы сами скоро мычать начнём, – выговорил сквозь смех Эркин. – И… давай прибавим. Неохота с мокрой головой по темноте ехать.

– Давай, – легко согласился Андрей, посылая Огонька вперёд.

Солнце стояло ещё высоко, когда они влетели между постройками и остановили коней посреди двора.

– Мамми! – пронзительно заверещал кто-то из негритят, – приехали!

Мамми стояла в дверях рабской кухни, заполняя собой весь проём и сияя широченной улыбкой.

– А и молодцы. И помоетесь, и пообедаете.

– Спасибо, Мамми, – Эркин спешился и огляделся. – Только обедать не будем. Не успеваем. Помоемся, припасы возьмём и назад.

– Как же это?! – удивилась Мамми. – Масса Джонатан сказали, что на ночь отпускают вас.

– Не дай бог гроза ночью, Мамми, – серьёзно ответил Эркин. – Где мы потом эти головы искать будем? Нам же с головы платят.

Мамми так шумно вздохнула, что кони посмотрели на неё.

– Ну, уж как хотите, парни…

– Мы и коней прямо здесь оставим, – сказал Эркин.

– А где душ-то? – подошёл к ним Андрей, привязав у коновязи коней.

– А вот, – Мамми вытащила из-под фартука большой ключ и, важно переваливаясь, поплыла вдоль барака. – Идите за мной, парни.

Все имения одинаковы. Как Эркин и думал, за рабским бараком приткнулась коробка рабского душа, а поодаль стояла ещё одна, новая, откуда доносился стук мотора.

– Ух, ты! – восхитился Андрей. – И водопровод есть!

– А и всё есть, – заулыбалась Мамми. – Масса Джонатан и масса Фредди наладили всё, и свет есть, и вода горячая, и мойся, когда хочешь. Масса Фредди и ко мне в кухню свет провели, и в каждую выгородку обещали потом сделать. А ключ у меня, чтоб мелюзга там попусту воду не тратила.

Мамми отперла дверь рабского душа и гордо щёлкнула выключателем.

– Вот оно как, парни!

– Здорово! – искренне сказал Эркин. – Мамми, а остальные когда моются? Чтоб не перебежать кому.

– А кто когда. Да ты не бойсь. Воды хватит!

В её голосе было столько гордости, что Эркин улыбнулся, но продолжил, желая решить эту проблему сразу и до конца.

– Не хотим, чтоб мешали нам, Мамми, – твёрдо сказал Эркин. – И чтоб мы не мешали никому.

– Это как? – не поняла сначала Мамми, а потом захихикала и игриво подмигнула им. – Если ты об чём таком, то у нас аж два душа. Бабий вон, за стеночкой. Не помешаешь! – и она гулко, колыхаясь всем телом, расхохоталась.

– Эт-то хорошо, – пробормотал Эркин. Видно, придётся говорить в открытую. – Ладно, спасибо, Мамми. Пока на работе все, мы успеем.

Мамми недоумённо посмотрела на него. От покрасневшего Андрея помощи ждать явно не приходилась, и Эркин уже подыскивал слова, но Мамми поняла сама и грустно улыбнулась.

– Солоно пришлось, парни? Глаз ничьих не хотите, так?

– Да, Мамми, – облегчённо выдохнул Эркин.

Она кивнула.

– И Ларри один всегда моется, и Стеф, новый, что за котельной следит, тоже. Стеф вон даже задвижку сделал. А что? – она вновь повеселела. – Воды много, не надо всем зараз полоскаться. Закроетесь и лады. Мыло с полотенцем, – она со вкусом выговорила это слово, – я принесу.

– А я принесла уже! – в приоткрытую дверь заглянула Молли. – Вот, Мамми. Ты приготовила им да оставила.

Андрей стал багровым. Давясь от сдерживаемого смеха, Эркин подошёл к дверям.

– Давай сюда.

Молли протянула ему аккуратно подшитые куски плотной ткани и два бруска тёмно-коричневого рабского мыла.

– Спасибо, Молли, – Эркин говорил предельно серьёзно, чтобы не захохотать.

– Это Мамми приготовила, – пролепетала Молли, – я смотрю, лежит, думаю…

– Затараторила! – Мамми решительно вплыла в дверь, вытесняя Молли наружу. – Дай помыться парням, потом налюбуешься, – и через плечо бросила: – Мойтесь спокойно, парни.

– Спасибо, Мамми, – Эркин закрыл за ней дверь и сел на пол, не в силах уже сдерживаться.

Андрей терпеливо переждал его смех, оглядываясь по сторонам. Эркин отсмеялся и встал, задвинул засов на двери.

– Ну, давай. Хорошо, окон нет.

– Ага, – Андрей сбросил на пол грязную рубашку. – А что, всегда такое?

– Душ-то рабский? – Эркин быстро раздевался. – Да нет. Здесь вон, скамейка сделана, есть куда чистое положить, перегородка от воды, чтоб зря не мочило… Толково сделано. Ты распределитель помнишь?

– Ещё бы! – Андрей переставил свои сапоги к двери, к сапогам Эркина.

– Ну, и в имениях так же, только поменьше. – Эркин зашёл за перегородку и удивлённо присвистнул. – Ты смотри!

– Чего?

– Деревом обшили, и краны здесь. Сам себе отрегулируешь…

Эркин крутанул кран и восторженно ухнул под туго хлестнувшей его струёй.

Нэтти замолчал.

– Это всё слова, – задумчиво сказал Джонатан, – а слова надо подкреплять чем-то более… существенным.

– Неужели я бы настаивал на разговоре, не имея… м-м-м… аргументов, – улыбнулся Нэтти.

Закончив явно заготовленную речь, он заметно успокоился и повеселел.

– И что же? Вы можете их нам предъявить?

– Чтобы мы оценили их весомость, – улыбнулся Фредди.

Нэтти пожал плечами.

– Меня предупреждали о вашей подозрительности, но я не считал её столь маниакальной.

– И всё же, – ласково улыбнулся Джонатан.

Нэтти, не спеша, достал из нагрудного кармана пачку сигарет и протянул её Джонатану.

– Прошу.

Джонатан повертел пачку, сдвинул пальцем в угол несколько оставшихся сигарет. Неуловимо быстрое привычное движение, и на ладонь Джонатана лёг прозрачно яркий камушек.

– И это всё? – в голосе Джонатана искреннее разочарование. – Ради этого не стоило и начинать разговора.

– Вы… вы сошли с ума! Это же…!

– Ш-ш-ш, – остановил его Джонатан. – Не нужно так громко.

Фредди кивнул.

– Бычков испугаете, – сказал он очень серьёзно и в то же время равнодушно.

Джонатан вложил камушек обратно в пачку и протянул её Нэтти.

– Возьмите. Жаль, Нэтти, но, кажется, разговора не получается.

Нэтти нерешительно посмотрел на него, на Фредди. Тот равнодушно смотрел на стадо, явно не интересуясь камнем и дальнейшим разговором.

– Ну, хорошо. Оставьте это себе. Это действительно мелочь. Речь идёт вот об этом.

В руках Нэтти небольшая жестяная банка из-под кофе.

– Смотрите… Бредли.

Джонатан, не обратив внимания ни на произнесённое имя, ни на заминку перед ним, сунул сигаретную пачку с камнем в карман рубашки и взял банку. Прежде чем свинтить крышку, внимательно посмотрел на Нэтти.

– Не слишком старомодно, Нэтти?

– Для кого, Бредли?

На этот раз имя прозвучало увереннее.

– Резонно, – пробормотал Джонатан, открывая банку.

Она была доверху наполнена ватными шариками. Джонатан осторожно помял их пальцем. Но они лежали очень плотно, не поддаваясь нажиму.

– Резонно, – повторил Джонатан и улыбнулся. – Ну что ж, с этим уже можно начинать работать.

– Рад слышать, Бредли. Но вы сказали начинать? Разве этого тоже недостаточно?

– Да, Нэтти, вы не ослышались. Доставайте остальное.

– Что?! Вы сошли с ума, Бредли!

– Вы повторяетесь, Нэтти.

– Да… да вы знаете, кто я?!

Джонатан негромко, но с удовольствием рассмеялся. Улыбнулся и Фредди.

– Разумеется, знаю. Вы же навели обо мне справки и знаете обо мне всё необходимое для такого разговора. Я тоже навёл справки и тоже знаю. Всё необходимое. Вы провернули большое дело, не спорю. Старик Левине дал вам информацию, и вы действовали наверняка. Вы молодец, Нэтти, и я искренне восхищаюсь вами, – Джонатан серьёзен и доброжелателен. Искренность его тона и слов не вызывает ни малейшего сомнения. – Вы играли наверняка, Нэтти. Я высоко ценю это свойство в людях, – Джонатан улыбнулся, – потому что знаю, сколько трудов требует верная игра.

– Вы…? Вы отдаёте себе отчёт?

– Отдаю, Нэтти. Вполне. Доставайте остальное, не обыскивать же вас! Это займёт много времени и будет к тому же больно. Зачем вам лишние страдания, Нэтти?

Под равнодушно внимательным взглядом Фредди, Нэтти вытащил откуда-то смешной узелок из носового платка с остатками монограммы на уголке.

– Ух, хорошо! – Андрей приплясывал под струёй, поворачиваясь то одним, то другим боком.

– Хорошо напор держит, – согласился Эркин.

Примостившись на длинном, обшитом гладко обструганными досками бетонном выступе вдоль стены, он достирывал своё бельё в деревянной лоханке.

– Ополоснёшься ещё?

– Со шматьём закончу только. Ты своё-то разобрал?

– Хо! Пока ты башку отскрёбывал, и не столько можно было успеть.

Эркин немного засмеялся.

– С имения в душе не мылся.

– А там как? Часто?

– А как получится, – пожал плечами Эркин.

Выплеснув из лоханки в сток мыльную воду, он налил в неё чистой воды и растеребил в ней вещи.

– Пусть их пока.

Не спеша встал и потянулся, расправляя тело. Андрей настороженно ждал, но всё равно не углядел, и его выпихнули из-под струи прежде, чем он успел опомниться.

– Места тебе мало?! А ну, пусти!

Они немного потолкались, награждая друг друга звонкими шлепками по мокрому телу. Эркин дал себя вытолкнуть и включил соседний душ.

– То-то! – радостно гоготнул Андрей. – Так, как раньше-то было?

– Дворовым было положено раз в неделю. Но положено одно дело, а что получается… так уже другое. А в Паласе, – Эркин рассмеялся. – Там два раза в день. После смены с утра и до смены вечером. Это если в ночь работаешь.

– А что? И дневные смены были? – удивился Андрей.

– А чего ж нет! Клиентка пришла, смена и началась, – Эркин включал то холодную, то горячую воду. – Жаль, переключателя нет. Долго получается. А там… оба крана вывернешь и только переключатель качаешь.

– Зачем?

– Попробуй сам.

– Да ну, игры какие-то. – Андрей выключил свой душ и, отдуваясь, сел на выступ. – Уф, передохну малость.

– Делать нечего, моё прополощи, – Эркин оглаживал, разминал себе мышцы под тёплой струёй.

Наконец, он тоже выключил воду и сел рядом с Андреем. Посмотрел на него и засмеялся.

– Ты чего? – недоумённо повернулся к нему Андрей.

– Так… слушай, а чего ты только лицо бреешь? Остальным заняться лень?

– Чего? – Андрей оторопело хлопал мокрыми слипшимися ресницами. – Где ещё-то?

– А везде. Я смотрю, у тебя везде лезет. Где рубцов нет. Смотри сам. На руках, на груди, на ногах, – Эркин вдруг взял его за плечо, нагнул и сразу отпустил. – Нет, на спине нету. Это что? У всех так?