Текст книги "Аналогичный мир (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зубачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 77 (всего у книги 98 страниц)
ТЕТРАДЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Они шли молча. Андрей изредка косился на застывшее лицо Эркина и не заводил разговора. На пределе парень, чего уж там. И когда на подходе к гостинице Эркин глубоко вздохнул и взмахом головы отбросил прядь со лба, Андрей позволил себе рассмеяться:
– Очухался наконец?
– Мг, – Эркин ещё раз глубоко вздохнул и улыбнулся. – Сейчас только в номер занесём его и на проминку.
– Давай ложись, я и один съезжу.
– Один на четырёх? Не жирно будет? – рассмеялся Эркин и уже серьёзно добавил: – Мне сейчас ложиться нельзя, вырублюсь. Отъедем подальше, и я потянусь немного. Сброшу напряжение, ну…
– Я понял, – кивнул Андрей. – Тебе бы поесть сейчас.
– Потом. И знаешь что, я груши видел, ну, как Фредди говорил, большие, жёлтые. Давай купим по штуке.
– Ага, я тоже видел, – согласился Андрей. – Дорогие, стервы. Штука как два обеда.
– Пожрём два дня поменьше, да и призовые есть.
– Ну, я и наиграл ещё, – заржал Андрей.
Портье на этот раз сразу узнал их, поздравил с победой и ключ не бросил на стойку, а отдал Андрею в руки. Они вежливо поблагодарили его и поднялись в номер. И встречные, обычно проходившие мимо них, как мимо пустого места, сегодня кивали им, улыбались и поздравляли.
– Ш-шакалы, – еле слышно пробормотал Андрей, улыбаясь очередному поздравляльщику.
Парни и впрямь думали только зайти и оставить призы, но не удержались, развернули ковёр и положили его на диван. Он покрыл спинку, сиденье и свисал почти до пола. Эркин осторожно погладил его тыльной стороной ладони.
– Мягкий…
– Ага, – вздохнул Андрей. – Здоровская вещь.
– А… а у тебя… ну, дома, такой был? – осторожно спросил Эркин. – Ты говорил… в спальне… на полу…
– Нет, – Андрей задумчиво покачал головой. – Тот жёсткий был, и ворс такой… стоячий, щекотный. И узор совсем другой. Тут цветы, а там… – он усмехнулся, – загогулины всякие, завитки. И неяркий.
Эркин кивнул, глядя не отрываясь на яркое многоцветье.
– Ну, – наконец выдохнул он, – давай сворачивать.
– Во вьюк?
– Ага. Увязывать не будем, потом ещё посмотрим. Так, уберём пока с глаз.
– Ага, ясно. Рубашку призовую наденешь?
– Зачем? Сейчас с лошадьми всё равно. И вымыться надо, я ж в поту весь.
– Ну, понятно. Я и пояс оставлю. Всё равно нож ещё до ума доводить надо. Да, и складешок свой мне дашь. Тоже, небось, и расшатал, и затупил.
– Ладно. А куртку ты себе хорошую купил. Дорого?
– Мне за сто тридцать отдали, – заржал Андрей.
– Нож достал? – засмеялся Эркин.
– Зачем? – преувеличенно удивился Андрей. – Его и так видно.
Они убрали ковёр во вьюк, Эркин положил в шкаф на свою полку призовую рубашку, Андрей выгреб из карманов выигранные деньги, увязал их в узелок из шейного платка и положил вместе с призовым поясом на свою полку, а куртку повесил на вешалку.
– Шляпу возьмёшь?
– Мг, – кивнул Эркин, беря со стола ключ. – Ну что, пошли? Спорим, Фредди уже там?
– Тут и спорить нечего, – засмеялся Андрей. – Он вчера после скачек прибежал, а сегодня-то…
Так оно и оказалось. Майор, уже осёдланный, стоял у наружной коновязи, а сам Фредди курил в компании каких-то незнакомых белых. Пробегавших в конюшню парней он словно не заметил.
Денник Резеды уже был пуст. Значит, продали и увели. Ну… может, там ей и впрямь будет лучше, стервозине этакой. Эркин быстро заседлал Принца и повёл его к выходу. Андрей с Бобби и Огоньком нагнал его у ворот. Они вышли во двор, напоили лошадей у колодца, Андрей закрепил повод Огонька у седла Бобби. Фредди по-прежнему будто не замечал их, продолжая разговор, но когда они уже сели в сёдла и Джошуа открыл им ворота, Фредди как-то одним движением отвязал Майора, взмыл в седло и оказался рядом с ними. И за ворота они выехали втроём.
Шагом проехали обычной дорогой и, оказавшись за городом, пустили коней рысью. Фредди сбил шляпу на затылок и улыбнулся:
– Устали, парни?
– Есть немного, – улыбнулся Эркин.
– Последний чуть не вывернулся, я аж испугался, – засмеялся Андрей.
– Мог, – кивнул Эркин. – Но он не тянулся давно, гибкость потерял.
– Я думал, ты его весом дожал, – удивился Фредди.
– На арке двойной такой вес держишь, – засмеялся Эркин, – но это если руками ещё упираешься, а тут… руки я ему зажал и с темени на затылок сдвинул, вот и смог дожать. И то… в глазах всё красно стало.
– Понятно, – кивнул Фредди.
– У тебя как? – Эркин посмотрел на него. – Удачно?
– Полный порядок, – улыбнулся Фредди.
Эркин привстал на стременах, оглядываясь.
– Ищу, где потянуться, – ответил он на вопросительный взгляд Фредди.
– Тогда давай туда, – Фредди показал на небольшую рощу. – Мы помаячим там рядом.
Эркин кивнул, спешился, перебросив поводья Андрею, и, не оглядываясь, быстро ушёл, почти убежал к деревьям, мгновенно скрывшись между ними.
Андрей проводил его взглядом и повернулся к Фредди:
– Он боролся, а я будто избитый. Смешно.
– Когда… ну, переживаешь за кого, – медленно сказал Фредди, – то… ну, как на себя принимаешь. Ну, тяжесть эту.
– Так тому ж от этого не легче? – неуверенно спросил Андрей.
– Не знаю, – пожал плечами Фредди. – Мы не говорили об этом. Не до того.
Андрей долго молчал, потом кивнул:
– Может, и вправду так.
Оба чувствовали, что говорить об этом не стоит. И молча кружили неподалёку от рощи, где среди стволов изредка мелькала человеческая фигура, изгибавшаяся под самыми невероятными углами.
Эркин вышел оттуда мокрым от пота, но довольный и повеселевший.
– Ух, хорошо, – он легко вскочил в седло. – Зря ты, Андрей, тянуться не хочешь. Я бы показал тебе, чего попроще. Да дымишь ты, дыхалку себе сбиваешь.
– Замолол, – засмеялся Андрей. – Ты что там, глотнул втихаря, что язык отпустил?
– Да пошёл ты, – весело отругнулся Эркин. – Фредди, а завтра что будет? Всякое болтали, я не понял.
– Показательные, – усмехнулся Фредди. – Сам не знаю, как это будет, придём – увидим.
– Придём, – кивнул Эркин. – А вот ещё болтали, что нам какие-то справки будут давать. Это что?
– Слышал, – кивнул Фредди. – Тоже толком не знаю. Это с лендлордами говорили. Наверное, Джонатан завтра скажет. Знаю только, что у каждого имя и фамилия должны быть. Так что придумывайте.
– А чего, у меня есть, – спокойно сказал Эркин. – В справке.
– Вот завтра у Джонатана всё и выяснишь.
– И бал завтра, – засмеялся Андрей. – Вот погуляем!
– Гуляй как хочешь… – начал Фредди.
– Но на утренней уборке чтоб был, – закончил за него Эркин с очень похожей интонацией.
– Ты меня ещё передразнивать будешь?! – преувеличенно возмутился Фредди.
– Да что вы, масса, я б никогда, масса, да ничегошеньки такого, масса, – испуганно зачастил Эркин рабской скороговоркой.
Андрей заржал, Фредди сразу вспомнил дневное происшествие и хохотал до слёз.
– Я… Дона вспомнил… – с трудом выговорил он сквозь смех. – Как ты его отшил!
– Классно сделано, – поддержал его Андрей.
– А что? – хитро улыбнулся Эркин. – И попробуй придерись ко мне.
– Что да, то да, – смеялся Фредди. – Умыл ты его… если б не борьба, его бы уже понесли по всем салунам. Ну, да это никогда не поздно. Долго отмываться будет.
– И не будет про нас всякую хренотень трепать, – усмехнулся Эркин.
Андрей так хохотал, что ничего не мог сказать, и только показал Эркину оттопыренный большой палец.
Когда они подъезжали к гостинице, им навстречу тянулись на проминку остальные. Многих заметно покачивало в сёдлах.
Они поставили на место и обиходили лошадей, убрали денники, задали корм и воду. Обычные хлопоты.
Не спеша поднялись в номер и, как уже привыкли, пошли в душ. Не спеша, с обычными шуточками и подначками привели себя в порядок. Эркин повертел призовую рубашку и положил её в шкаф.
– Завтра надену.
– На бал? – усмехнулся Фредди. – Правильно. Красоваться, так красоваться.
Андрей, занятый сортировкой выигрыша, ограничился одобрительным хмыканьем и фразой:
– Если нож доведу до ума, тоже надену. Сейчас им только кашу резать.
– И когда ты на это время найдёшь? – невинно поинтересовался Эркин.
– У тебя займу, – тут же ответил Андрей, заслужив одобрительный общий хохот.
Когда за Фредди закрылась дверь, Андрей быстро закончил сортировку и подсчёт кредиток и поднял на Эркина глаза, предлагая начать разговор.
– Ты когда куртку покупал, бумажники не посмотрел? – подыграл Эркин.
– Смотрел, – кивнул Андрей. – Классные за две тысячи.
– Охренел?! У меня таких денег не было и не будет.
– Насчёт не будет, – засмеялся Андрей, – я бы того… поостерёгся. Я так до игры тоже думал. Но за сотенную можем себе позволить.
– Я-то не играл, – хмыкнул Эркин. – Пятьдесят мне предел. А то и положить в него нечего будет.
– Видел и такие, – согласился Андрей. – Что ж, тоже… резонно. Кошелёк победнее, да в нём побольше.
– Тогда пошли, а то под ночную наценку попадём.
– Да, – Андрей изобразил внезапное воспоминание, – Сейчас подумал… Дай мне справку твою посмотреть.
Судя по тону, он явно не хотел объяснять причины просьбы. И Эркин, ни о чём не спрашивая, достал и протянул ему справку. Андрей читал долго и очень внимательно, сравнивая русский и английский тексты, и так же молча вернул её Эркину.
Они обулись, надели куртки и шляпы и вышли. Их вечер только начинался. И у Андрея были далеко идущие планы на этот вечер.
Обычная вечерняя гульба сегодня была чуть шумнее. Соревнования кончились, обмыть выигрыш, залить проигрыш, поздравить и посочувствовать – святое дело! Победителей узнавали, поздравляли, угощали, даже продавали им со скидкой. Поэтому Андрей и Эркин начали не с еды, а с покупок.
– Мне куртку за сто тридцать уступили, – быстрым шёпотом объяснял по-русски Андрей, – а так-то, я смотрел, они под двести. Пока горячо, так надо…
– Понял, – кивнул Эркин. – Вон туда давай. Вроде он цветным продаёт, и на борьбе я его видел.
– Ага, помню. Он, кажется, на тебя играл.
– Ну, тогда точно продаст, – засмеялся Эркин.
Торговаться почти не пришлось. Продавец – он же, видимо, и хозяин, так как сбавлял цену, а продавец себе этого не позволит, хозяина побоится – действительно был на борьбе, ставил на Эркина и потому не стал дорожиться. Высыпал перед ними целую россыпь бумажников и, пока они выбирали, рассказывал Эркину, как тот здорово боролся. Эркин кивал и поддакивал. Словом, вместо семидесяти шести они заплатили по пятидесяти восьми, да ещё получили по шейному платку в придачу. Тут же переложили деньги из карманов в бумажники, а Эркин, подумав, упрятал туда и свою справку – благо, отделений много – оставив в карманах только расхожую мелочь.
– Ну вот, – Андрей, сбив шляпу на затылок, победно оглядывал вечернюю, уже всю в огнях, шумную улицу. – Теперь поедим и вперёд.
– К Дюпону не пойду, – очень серьёзно сказал Эркин.
– Кто бы спорил?! – охотно возмутился Андрей. – Туда смокинг нужен, а я его ещё на выпасе сносил.
Про ресторан Дюпона – возможно, лучший, но точно, что самый дорогой в Бифпите – среди цветных ходило множество анекдотов. Больше всего смешило то, что туда по слухам пускали только в смокинге. Ни один из цветных смокинга в глаза не видел, но кто-то сказал, что это навроде пиджака, а пиджак – это как куртка, но совсем короткий и вся грудь открыта. И теперь все шутки крутились вокруг того, что если кто придёт только в смокинге, ну, без всего остального, то как… пустят его? Должны пустить, ведь про всё остальное, включая штаны, не сказано.
– Ну, пошли, – отсмеялся Эркин. – Драться не будем?
– Некогда, – с сожалением вздохнул Андрей.
– Тогда к Сомзу.
– А куда ж ещё.
Они свернули в проулок и быстро – Бифпит невелик – оказались в цветном квартале. Сомз славился крутым характером, крепкими кулаками и поварихой Салли. Кем она приходилась Сомзу, никто не знал, так как вопросов тот не терпел, сразу начинал злобно сопеть, и если чересчур любопытный оказывался проворным и успевал убежать, то обходилось без особых увечий. Но готовила Салли хорошо. К Сомзу ходили поесть. Правда, верный своему характеру, он и здесь не терпел никаких вопросов и предложений, самолично определяя, что нужно посетителю. И о цене спорить также не полагалось.
– А, победители! – приветствовал он Эркина и Андрея. – Не жрали ещё.
Это не было вопросом, но Андрей подтвердил:
– Точно. Как в воду смотришь.
Эркин молча кивнул, усаживаясь за стол.
– Балабол! – Сомз шмякнул перед ними тарелку с буханкой тёмного хлеба, которая как сама собой распалась на толстые ломти, и рявкнул: – Салли! По полному им!
– Учить меня вздумал! – Салли уже плыла к ним, балансируя уставленным подносом. – А то я не знаю, чего с устатку нужно!
Салли подавала далеко не каждому. Обычно на рык Сомза она отвечала из кухни, что, мол, приди и возьми, готово уже, или вышвыривала оттуда наполненную тарелку или миску, ловко шлёпающуюся на стойку перед Сомзом, а он уже отправлял её по назначению.
Уставив стол мисками, тарелками и стаканами, она воинственно взмахнула подносом и исчезла в кухне. Полный комплект – это большая миска густого супа, тарелка с большим куском мяса и овощами, тарелка поменьше с чем-то острым или солёным, тарелочка или мисочка с чем-то сладким, стакан кофе и стаканчик спиртного.
– Ну, поехали! – Андрей оглядывал стол блестящими глазами.
– Смотри, не заблудись, – предостерёг его Эркин, придвигая к себе тарелку с нарезанной солёной рыбой.
Оглядев занятых обедом парней, Сомз занялся своими делами. Он умел быть очень незаметным, если ему не мешали.
Ели парни не спеша, вдумчиво, растянув спиртное почти до половины мяса. И хотя подслушать их не могли – Сомз не терпел шляющихся у столов шакалов, безжалостно вышвыривая их, если, конечно, успевал дотянуться. Обычно стоило такому только заглянуть в дверь, как Сомз начинал вздыматься, нависая над своей стойкой, и попрошайка мгновенно исчезал. Но несмотря на это говорили парни камерным шёпотом, избегая имён.
– Понимаешь, позвали они меня.
– Тебе что сказали? Не светись.
– Им этого типа знать неоткуда, сам подумай. Их тогда здесь и близко не было.
– Не заиграешься?
– А для чего я тебя зову? Вот и приглядишь за мной. Ну, посвистишь там или ещё как. И вообще…
– А то я наших в паре не видел. Стремником, значит. Ладно.
– Твоя часть…
– Врежу, не зарывайся.
– Положено так, пойми.
– В люксе нам жить положено? Мне жить, – Эркин усмехнулся, – вообще не положено. А ты мне толкуешь…
– Ты десятую долю, ну, за то стадо и за Шекспира брал? Так чего ж…?
– С тебя не возьму. И хватит об этом.
– Ну, как хочешь. Но за обед я плачу. Ты вчера платил.
– Считаться вздумал…
– Я тоже врезать могу. Учти.
Они хмуро посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.
– С вас семнадцать, парни, – прорычал Сомз одновременно с их последними глотками.
– С каждого, или вместе? – Андрей полез за бумажником.
– Уши заложило?! – рявкнул Сомз, принимая от него две радужные десятки. – Когда один платит, олух, то и говорят всё разом. А то лезет ещё…!
На улице Андрей озадаченно посмотрел на Эркина.
– Он что, слышал? Мы ж…
– Что ему надо, он всегда услышит, – хмыкнул Эркин.
– Ладно. Заложит – пожалеет, – очень спокойно сказал Андрей. – Пошли.
– Пошли, – кивнул Эркин.
В игровом было многолюдно и шумно. Так многолюдно, что Фредди с трудом протолкался к своему месту, а сесть пришлось ближе обычного. И, оглядев стол и играющих, Фредди еле удержал маску. Ну, русский здесь – понятно, ну, лендлорды, считай, все до одного – ещё понятнее. Но Берт как сюда попал? У ковбоев свои места. Старшие играют у Ройта, у него для этого отдельный зал, куда не всякого пустят, а остальные для серьёзной игры ходят к Тедди, у цветных для этого облюбована Берлога. Ну, бывает, что кто в старших первый год и не признали его ещё, сидит у Тедди, ну, кто из ковбоев уж шибко хваткий может к Ройту завернуть, но это уже совсем большая редкость. И всё. Как Рестон сюда залетел? На родовитого парень тоже не походит. Зазвали, чтоб обобрать… смысла нет, лендлорды, оба, с ним ещё не рассчитались, а сам он два дня судил, играть не мог, похоже, кредитки за душой нет. Сам он зайти не мог, да и не пустили бы его… Нет, точно зазвали. И похоже… да, опекают. Джонни его ведёт. И остальные… да, точно. А, понятно. Ну что ж, всё правильно, надо же расплатиться с парнем. Два дня на себе весь воз тащил. Только Дикси шебуршится, но его Джонни отсекает.
– Ну вот, Берт, а вы… смущались.
– Удача любит новичков, Берт.
– Спасибо, джентльмены, но такая пылкая любовь недолговечна и заканчивается болезненным разрывом.
– Ну, не надо быть таким пессимистом, Берт. Даже самая кратковременная любовь длится не меньше ночи.
Ты смотри, парень всё-таки соображает. Сам пробует. Аккуратно играет. Похоже, университетская выучка. Да, и знает, и кое-что умеет, его суммы смущают.
– Вам ещё сколько курсов, Берт?
– Три.
– Вы филолог?
– Буду им. Хочу заняться фольклористикой.
– А, собирали здесь материал?
– Прежде всего, плату за учёбу. А… материал и навёл меня на мысль о фольклоре.
– А почему бы вам не сменить профиль, Берт? Скажем… на ветеринарию?
– Или ещё лучше экономику?
– Да, или на юриспруденцию, раз вас влечёт гуманитарное направление.
– Да, года ещё два старшим ковбоем, и вы – управляющий.
– Интересное предложение, джентльмены, здесь есть о чём подумать.
– Разумеется, Берт.
– Но на следующее лето вы, разумеется…
– Я уже договорился с мистером Рестоном. Команду себе он сам подберёт.
Ух ты, прыткий какой лендлорд! Ну что ж, у Берта хватка есть и людей чувствует, а остальному научиться можно. Сделал малыш карьеру.
– Но я не ожидал такой удачи.
– Да, эта олимпиада оказалась очень удачным изобретением.
– И как все увлеклись.
– Да, я знал о скачках, даже стрельбе, но что метание ножей окажется столь азартным зрелищем…
– А борьба столь волнующей.
– Особенно для дам.
– О да, дамы совсем потеряли головы.
– Если у кого они и были.
– Вы сегодня играли рискованно, Бредли.
– Вчера вы были осмотрительнее.
– Ну, лендлорд должен быть уверен в своих работниках. И я рискнул.
– Риск хорош, когда он оправдан.
– Риск оправдывается результатом.
– Согласен, но последняя схватка…
– Исход был проблематичен. И весьма.
– Но я не предполагал, что все эти местные… гиганты не дойдут даже до финала.
– Этого никто не предполагал.
– Да, вы заметили? Даже призы подбирались под местных.
– Вы, капитан, тоже рискнули.
– Я ставил на ловкость против силы.
– Вы правы. Победила ловкость. Очень ловкие и гибкие. Весь… гм, первый десяток. Молодцы один к одному. Будто… из одного… питомника.
– Вы находите? – удивился Джонатан. – А я, признаться, впервые увидел такое… разнообразие.
– Ну что вы, Бредли! Это же видно сразу.
– Я согласен с Бредли. Общее только то, что они хорошие борцы.
– Да, ну, и возраст, пожалуй.
– Но мускулатура, поведение…
– Обычное поведение, не нахожу ничего особенного.
– Хвастовство своей силой типично этого возраста. Все молодые.
– Да, и независимо от расы, кстати.
– А кстати. В поведении всех цветных много детского.
– Согласен, они все очень инфантильны.
Старцев поймал взгляд Джонатана и улыбнулся. Джонатан кивнул.
– Однако психологические особенности цветных меня мало интересуют.
– Разумеется, вы правы, Бредли.
Так, русский согласился увести разговор. Интересно. Что же он знает и чем это кончится? Но до этого дурака… так, раздевают его. Ну, правильно. Как тогда Эркин сказал? «Раззявив пасть, думай, что вякаешь». Ну, сейчас его разденут. А Берт хорошо работает, решил выйти? Правильно, с него достаточно.
– Спасибо за игру, джентльмены.
– Подумайте над предложением, Берт.
– Жду вас завтра у себя, мистер Рестон.
– До встречи, Берт.
– Удачи, Рестон.
Ты смотри, как провожают парнишку. Так, а этого дурака уже кончают. Дикси увял. Ну да, увидел, наконец, что русский с Джонни, и струсил. Так, сейчас русский начнёт выходить. Его время. Джонни доработает и выйдет. Ну, по обычному режиму.
Эркин и Андрей не спеша шли по ночной тихой улице. За домами шумела и переливалась огнями Мейн-стрит, а здесь…
– Уф, сошло всё.
– Они хорошо играют?
– Нормально. Я не стал нажимать, боялся, что сам сорвусь или их сорву. Давно не играл.
– Ты хорошо держался. С языком заносило иногда, вроде даже как не по-русски, но… чуть-чуть.
Андрей улыбнулся.
– Меня ты держал. Вспомню о тебе и останавливаюсь. А то бы сорвался. А язык… Это феня. Ну, у русских кримов свой язык есть. У них тоже срывалось. Да и проверяли меня, пришлось… соответствовать.
– У русских есть кримы? – удивился Эркин.
– А что, русские не люди? – засмеялся Андрей. – Уголовники везде есть. Мне когда-то объясняли. Раз закон есть, то и нарушители должны быть.
Эркин искоса посмотрел на него и улыбнулся:
– Давай, говори. Я ж вижу всё.
Андрей покраснел.
– Я вот что хотел… Ну, вот завтра, ну, для справок этих, там фамилию называть надо. Я… я ж не помню своей.
Эркин хотел было сказать: «Так придумай», – но промолчал, и Андрей продолжил:
– Я и подумал… можно… Можно, я твою возьму?
– Как это? – не понял Эркин.
– Ну, назовусь, как и ты. Ты… ничего? Не против?
– Бери, конечно, – пожал плечами Эркин. – Только… охота тебе Угрюмым зваться?
Андрей тихо рассмеялся.
– Я справку твою читал сегодня. Ты смотри, как у тебя.
Они как раз были у фонаря. Андрей вдруг присел на корточки, и Эркин невольно последовал за ним. Андрей разгладил ладонью уличную пыль, достал нож и стал кончиком царапать по земле. MOROSE и под ним МОРОЗ. Эркин непонимающе смотрел на непонятные закорючки.
– Смотри. Вот это по-английски. Мэроуз – угрюмый, а это по-русски мороз, по-английски фрост. Видишь, буквы почти одни и те же. А это я сейчас мороз по-английски напишу, – Андрей быстро написал MOROZ. – Видишь, одни и те же буквы, только вот здесь различие, – он потыкал ножом в букву Z. – Смешно, правда?
– Смешно, – кивнул Эркин.
– Это ж здорово как, Эркин. Я ж русский. И по-русски будет Андрей Мороз. И… звучит.
– Звучит, – согласился Эркин.
– И не спутаешь никогда. Так можно? – Андрей просительно смотрел на него.
– Можно. Бери, – улыбнулся Эркин.
– Ну, спасибо.
Андрей, пряча нож в сапог, как-то неловко повернул его и порезал палец. Несколько красных капель упали на буквы и тут же впитались в пыль, только пятнышки остались. Андрей встал и тщательно затёр сапогом надписи.
Неловкость Андрея удивила Эркина. Чтоб о собственный нож порезаться… и не пьяному… Но Андрей уже стал прежним.
– Пошли, груши купим. Игровые деньги лёгкие, их тратить надо. Ох, и гульнём сегодня!
– На завтра силы оставь, – засмеялся, вставая, Эркин.
– Жить сегодня надо, – на мгновение посерьёзнел Андрей. – Завтра может и не быть, – и тут же засмеялся. – И завтра гульнём. Пошли же, ну.
– Боишься, что раскупят? – рассмеялся Эркин.
– Раскупят, не раскупят, а тащиться нечего.
Андрей шёл теперь быстро, и Эркин, невольно заражаясь его весельем, тоже уже спешил, чтобы закрутиться в шумном блестящем водовороте Мейн-стрит.
В гостиницу Эркин пришёл поздно.
И, к своему крайнему изумлению, не обнаружил ключа. Все эти дни он, входя, издали видел их ключ с деревянной грушей в ячейке за спиной портье. Третья сверху, четвёртая справа. Обычно портье протягивал, не глядя, руку, брал ключ и клал его на стойку. А сегодня даже глаз не открыл, будто не слышал, как звякнул колокольчик над дверью. Чтобы Фредди ночевать пришёл? Да нет, он сегодня у своей очередной. Андрей? Случилось что?
Эркин быстро взбежал по лестнице и пошёл, почти побежал по коридору. Вот и их номер, дверь закрыта. Он осторожно постучал костяшками и прислушался. Ага, шаги.
– Эркин? – голос Андрея.
– Это я, открой, – тихо ответил Эркин по-русски.
И, как и он вчера, Андрей открыл дверь так, чтобы его не увидели из коридора. Эркин быстро протиснулся в получившуюся щель и прихлопнул дверь спиной, на ощупь задвинул засов.
В гостиной было темно, и в воздухе стоял какой-то странный и в то же время знакомый запах.
– Что это? – тихо спросил Эркин.
– Груши, – Андрей сонно зевнул и зашлёпал в спальню. – Я ещё на утро нам взял.
Эркин, не зажигая света – он всегда хорошо ориентировался в темноте, а уж здесь не первую ночь ходит – разулся, повесил куртку и шляпу и пошёл в спальню, на ходу расстёгивая рубашку. Андрей уже снова лёг и, судя по дыханию, спал. Эркин разделся, обмылся под душем и лёг, с удовольствием вытянувшись на прохладных простынях. Андрей сонно вздохнул и пробормотал что-то во сне.
Эркин ещё раз потянулся, укрылся одеялом и медленно, смакуя удовольствие, расслабил мышцы, распластался на постели. Хорошо. Десять дней осталось всего. Женя, слышишь, десять дней. Увижу тебя, Алису. А подарки я завтра куплю. Все женщинам платки покупают, и я куплю платок. Ты… ты ведь не обидишься, Женя? Так-то что другое если, я не знаю, а спрашивать опасно, а платок… на него никто так особо ничего не подумает. И Алисе… а вот ей чего, не знаю. Андрей сегодня у витрины с игрушками застрял. Машинки, солдатики… это, как я понимаю, мальчику, а девочке… куклу? Есть у неё куклы. Две, кажется. Точно, две. Ладно, придумаю. Денег бы хватило. Андрей говорил, что игровые деньги трать надо. Да, все так говорят. Игровые, призовые… Тогда в плату четвертную доложить и пусть лежит. А призовые и игровые взять. Призовых… сотня за скачки, семьдесят пять за мастерство и за борьбу сотня. Двести семьдесят пять. Значит, это на подарки можно. Ну, шестьдесят уже, считай, потратил. Двести пятнадцать. Игровые… сегодня много взял. Утром сосчитаю и прикину. Но плату трогать не надо. Она Жене. Призовые – на подарки. А на игровые есть. Да, трусов прикупить. По две пары они с Андреем сегодня себе взяли. Андрей надоумил взять не тканевые, а… как их, да, трикотажные. В обтяжку и под джинсами удобно, не морщит. Ну, это тоже завтра. Больше, вроде, ничего не нужно. А играть здесь каждую ночь можно. А днём в щелбаны. Тоже на деньги все играют, и здесь взять можно. Двести пятьдесят есть, ещё столько же в имении, это пятьсот. И ковёр. Всё это Жене. Это уж точно. А премию… ну, посмотрим. Ну, вот и всё, можно спать. Гудит всё после борьбы этой. Честно Джорджи держался, до последнего.
Осень совсем не походила на себя. Тёплая, солнечная. Удивительно приятная осень.
Женя шила, сидя у окна и улыбалась. Какая же она дура: вздумала считать дни. Отсчитывала три месяца, а он же говорил, что до пожухлой травы. И она следила за травой в городском парке. А по ней ходят, мимо ездят машины… конечно, ещё лето, а газоны уже желтеют. И с календарями природа не считается. Нет, какая же она дура…
…Рози появилась в конторе румяной, сияющей и уверенной в себе. Все пришли в восторг: так отдохнуть, так посвежеть! И всего за десять дней!
– Неделю, – смеялась Рози. – Три дня ушло на дорогу. А на ферме – неделя.
– Да, – вздохнула Ирэн. – За городом так хорошо!
– Да-да, – Рози оглядывала их такими сияющими глазами, что будто света прибавлялось в их комнате. – Там ещё совсем лето. Прошли дожди, всё цветёт, всё…! Трава, как в мае, сочная! Представляете, мама завела маленькое стадо, так они ещё месяц могут быть на выпасе, без кормов. Мама наняла на лето пастухов, так их пришлось задержать, ну, продлили контракт… Из-за травы, чтобы не терять такие возможности.
– Рози, вы стали настоящей Счастливой Фермершей! – смеялась Этель.
– Вы знаете, – пальчики Рози выбивали на клавишах задорную дробь, – я и впрямь подумывала остаться. Маме удалось наладить какое-то хозяйство. Всё совсем по-другому, но… Конечно, маме тяжело одной, но она не захотела, чтобы я оставалась.
– Разумеется, в городе больше возможностей, – согласилась Майра…
…Дальше Женя уже не слушала. Обычная болтовня. Самое главное она узнала. И разумеется, раз трава хорошая и стадо на выпасе – а он же пастухом нанимался – его задержали. Господи, только бы он не начал горячиться и упрямиться. Разумеется, она подождёт, пусть спокойно работает. А то ещё поскандалит, он же такой. Сказал – значит, сделает. А скандал может иметь такие последствия, что… Нет, не надо о страшном. Так что, ещё месяц. Ну, не так уж и страшно. Главное – она теперь знает причину задержки. Ничего нет хуже неизвестности.
Ну вот, какое хорошее платье получается. И на зиму Алиса одета. А ему она что-нибудь свяжет. Свитер или пуловер. Свитер лучше: он горло закрывает. Вот закончит с шитьём и возьмётся… за свою кофту. Всё равно она её не носит. И носить не будет. А если распустить, постирать и отпарить пряжу, то будет вполне прилично и даже хорошо. Тапочки она ему сделала. Но зимой спать на полу в кладовке ему будет холодно. В комнате хоть от печи тепло, в кухне – от плиты, а кладовка холодная. Что же делать? Купить раскладушку? Не встанет она в кладовке, там слишком тесно. Если бы не эта идиотская самооборона, насколько было бы легче. Конечно, после Дня Империи они притихли, но… но кто знает, что будет? А как хорошо можно было бы устроить жизнь.
Женя убрала шитьё и вышла позвать Алису. Вечереет уже. А вечера прохладные.
И начался обычный вечер. Тихий и суматошный одновременно, с кучей одновременных дел и неспешным течением времени, неумолчной болтовнёй Алисы и уютной тишиной.
Они поужинали, поиграли, почитали. Женя уложила Алису, покрутилась ещё по хозяйству и легла. И как всегда, как уже привыкла, закрыла глаза и стала вспоминать Эркина. И мечтать о том, как он приедет. Ушёл он тогда на рассвете, а вернётся… она даже не знает, где он сейчас. Наверное, далеко. Имения вокруг Джексонвилля большей частью заброшены, об этом говорили в конторе, и что не имения теперь, а фермы, бедные фермы, где нет денег даже нанять кого-то. И он говорил, что их повезут. Так что, может, и обратно… привезут. Не к дому, конечно – Эркин очень осторожен – а просто в город. Наверное, на рынок. Или, если будет добираться на попутных машинах, то тогда утром. Ну конечно, рано утром, когда на рынок привозят продукты. Так что он придёт утром. Как он тогда пришёл после ночной работы. Усталый, потемневший от бессонной ночи, выложил на комод деньги и сразу лёг спать. И сейчас… он пройдёт в калитку, опустив голову и глядя себе под ноги, чтобы случайно ни с кем не встретиться взглядом, поднимется по лестнице, перешагивая через скрипучие ступеньки, и всё равно она услышит его шаги, потом он нащупает ручку, он всегда так берётся за неё, будто… не уверен, что ему откроют. И…
Женя вздохнула. Нет, так она себя до галлюцинаций доведёт. Надо спать.
Бифпит отсыпался после праздничной ночи. Два этих сумасшедших дня утомили даже привычных вроде бы ко всему ковбоев. Утомили переживания, игра… Утренние улицы казались пустынными, а конюшни тихими. Даже переругивались как-то вяло, без обычного задора. И парни работали спокойно и неторопливо. К тому же на одну лошадь меньше.
Утром Эркина разбудил Андрей: стонал и ворочался, пока не лёг поперёк кровати, едва не столкнув Эркина. Эркин встал и пошёл в ванную. А через минуту туда пришёл Андрей с одновременно виноватыми и злыми глазами.
