Текст книги "Страсти по Фоме. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 44 страниц)

– На месте шага-ам арш! – раздалась зычная команда Торка.

До прибытия на место он командовал сводным отрядом наемников и ополченцев. Для многих война началась именно с этой команды, но прелюдией к ней и последующим аккомпанементом стало напутствие мадам Зи, и еще долго отряд хохотал над её благословением сыну.

– Мартин! – кричали солдаты. – Хрен с ней, с головой, главное, чтоб остальной был не ранетый!

– Как тебя угораздило, дружище? Ты же говорил, что у тебя всё в порядке? Гоголем вчера скакал, хороводил!

Они были в передовом отряде колонны и видели с городского холма, как дороги, одиноко выходящие из тесноты столицы, распускаются веером многочисленных путей, трактов, дорожек дальше, на широком приволье.

– Сам не понимаю, ваше сиятельство! – недоумевал Мартин, неумело трясясь в седле. – Все было нормально, но уже утром кто-то решил, что я должен воевать. Я – воевать! Бред какой-то! Других что ли нет? И ничего сделать было уже нельзя, все подписано королем!.. Ума не приложу, кто вломил?

– Так ты же говорил, что мать сама тебя благословила? Да и Мартин все равно собирался тебя записать в рекруты!.. – Фоме доставляло истинное удовольствие беседовать с чудесным отроком, совершенным плодом гниющего дерева.

– Не, ну мать-то я уговорил быстро, сказал, что повешусь немедленно!

– И она поверила?

– Во всяком случае одумалась и от страсти своей излечилась, перекинулась на Мартина!

– Как? – поразился Фома. – За день, за несколько часов она успела обаять такого занятого человека?

– Да чем он занят, старый пердун? Весь день гоняет меня и других помощников, а сам валяется на диване? Обаять его не трудно, а вот заставить его ответить на обаяние, отреагировать, вот что по-настоящему подвиг и мама это сделала! Добилась даже того, чего уже лет пять с ним не случалось. Он сам говорил.

– Так в чем же дело?

– А черт его знает! Только прошение куда-то пропало, а королевский указ подписан.

– Может, ты его обидел чем, он и не подал прошения?

– Да чем я его мог обидеть? Я его даже про здоровье стал спрашивать каждый час, чего раньше никогда не делал!

– Ну-у, Мартин! – расхохотался Фома. – Ты свел насмарку все материнское обаяние! Ну, кто ж так внезапно о здоровье-то справляется, да еще так часто? Ты бы уж тогда прямо спрашивал: вы еще живы, ваше превосходительство?

– Что здесь такого? Интересуюсь здоровьем! – пожал плечами Мартин.

– В смысле, когда он умрет? Теперь понятно, почему ты здесь, а второй его заместитель – там, при дворе!

– Вы думаете, поэтому, ваше сиятельство? Но я же не говорил, что хочу его смерти!

Фома восхищенно цокнул языком:

– Да, Марти! Прямо не знаю, чего в тебе больше, ума или такта?

Мартин ахнул:

– Значит, он нас с мамой обманул? А я думаю, чего мать на него зря гонит? А он вон что!

– Нет, он просто как и все хочет пожить подольше и без хлопот. А тут ты каждую минуту, как напоминание о быстротечности жизни, которая и так несется в старости, словно перепуганная кляча.

Мартин задумался.

– Теперь меня убьют! – догадался он и широкая военная шляпа-коромыслом, съехала ему на одно ухо; наполеон.

– Не расстраивайся! – похлопал его по плечу Фома. – Мы неплохо проведем время. Ты еще сам себе позавидуешь, рассказывая об этом походе внукам.

Он вдруг совершенно явственно увидел эту картину: Мартин, в окружении полоротых пращуров, вещает о баталиях и чужих подвигах, как о своих.

– Я бы лучше послушал, сэр Томас, – не согласился с ним Мартин. – Ну что это такое мне дали?..

Он расстроено показал на свое вооружение, щит, копье и прочую амуницию, которые при его дорогом парадном костюме смотрелись, как тюки на арабском скакуне.

– Отлично выглядишь! Мы тебя пустим во главе отряда и противник будет немножко ошарашен!

– Не надо во главе! – попросил Мартин. – Мне бы в седле удержаться!

– Когда несешься во весь опор, Марти, седла не чувствуешь!

К концу дня, валяясь на очередном привале, Фома уже сходил с ума.

– Такими темпами мы не доберемся до армии и через неделю! Через каждые два часа привал и устраивается пикник! Все давно уже перепились, откуда-то девицы развеселые и все гоняются за ними!..

Веселые девицы, действительно, взялись неизвестно откуда уже на первом привале и оглашали визгами ближайшие окрестности и сам бивак. За отрядом теперь тянулся след из пустых бутылок, клочков нежнейшего батиста и солдатского портяночного мадаполама, обнаруживая, для противника, маршрут и свирепую нежность личного состава.

Мартин заявлял, что он давно так не отдыхал.

– Вы были правы, ваше сиятельство! Мне будет, что рассказать внукам!..

На каждом привале он устраивал игрища и вакхический хоровод, один конец которого неизменно уходил в лес и терялся. Даже солдаты простили ему его фатоватость за затейливые дворцовые штучки.

Его величество, в окружении бравых гвардейцев Блейка и таких же визгливых пташек, только почище, воспринял этот вавилон, как приятный сюрприз от своей страны любимому монарху. Только что банкет не устраивали – столов не было, но какие курочки! Мартин был в восторге от здоровой крестьянской жизни. Но Фома изнывал, валяясь на привалах лицом в небо и изливался Доктору.

– А что ты хотел? Романтика войны началась, – ответил тот. – Угрюмые лица разгладились жаждой… как ты там говорил: любовной игры со смертью?.. В чем дело – любовная игра налицо!

Фома и сам толком не знал, в чем, ккая-то жила внутри него натягивалась болезненно и тревожно.

– Хотелось бы побыстрее закончить эту бодягу!

– Давай поговорим с Торком и отправимся вперед, – пожал плечами Доктор. – Давно тебе об этом говорю. Затеял: походы, трофеи!..

Через полчаса они уже мчались в сторону действующей армии в сопровождении проводника-курьера. Какое это счастье – дать выпрямиться сжатой внутри себя пружине! Они отвели душу в скачке по живописным дорогам Иеломойи, забыв, на время, кто они и зачем в этих красивых, но злополучных местах.

На разъезд кароссцев они наткнулись через пару часов бешеной скачки. Близилась ночь. Дозорные как раз выходили из таверны, наподобие той, где сайтеры встретились с Джофраилом. Вообще, питейные заведения они встречали во множестве, через каждые две-три версты перед ними вставала избушка с характерным запахом и обязательной скрипкой, и оттуда выглядывали веселые красные физиономии, которые не переводились в стране, несмотря ни на мор, ни на войны, ни тем более – на нарушение системы равновесия, а возможно как раз именно благодаря этим событиям.

О равновесии гуляки знали только одно, оно лучше всего удается лежа и особенно, если выпил. Проблема равновесия была здесь всегда и давно перестала быть проблемой.

У дозорных, вышедших из харчевни, физиономии были тоже не печальные, скорее сизо-вдохновенные, как некоторые сорта кровавых колбас. Завидев всадников, скачущих во весь опор, они моментально вошли в охотничий раж, перегородили дорогу и потребовали остановиться. Разборки с пьяными солдатами могли затянуться надолго и до увечий, дозорные были по-ухарски воинственны, вкусив жега. Лишь благодаря сопровождающему курьеру, который подоспел несколькими минутами позже, солдаты с видимым сожалением признали их за своих.

После небольшой перебранки и пьяных угроз, Фому и Доктора препроводили в штаб. Он оказался совсем рядом. Там они узнали, почему так быстро добрались до места, накануне было сражение и как результат – кароссцы опять отступили. Отступление длилось целый день и только совсем недавно, благодаря наступлению сумерек и реке, появившейся на пути спешной ретирады, остаткам армии удалось закрепиться у единственного моста через неё и остановить паническое бегство.

Генерал Арбел, командующий армией и его штабные восприняли сообщение о подкреплении без особого энтузиазма, а когда узнали о количестве и качестве этого подкрепления, только недоуменно пожали плечами.

– Я вообще не понимаю цели вашего приезда, граф! – сухо заметил генерал. – Ваш отряд, за исключением, может быть наемников, которых я еще тоже не видел, будет здесь либо обузой, либо пушечным мясом!

Он выразительно посмотрел красными от бессонницы глазами на приехавших и Фоме показалось, что по крайней мере две пушки уже направлены на него.

– Дело обстоит так, – продолжал генерал, удовлетворенно отметив про себя, что добился нужного эффекта, – что надо защищать уже столицу и свои прежние рубежи, а об Иеломойе забыть!

– Забыть родную Иеломойю никак не могу, господин генерал! – ответствовал Фома, обретая свое всегдашнее боевое настроение. – Я уже картошку посадил…

Он развел руками, приглашая господ военных понять его сельскохозяйственный патриотизм.

– Жду урожая сам-десять, примерно! – пригласил он порадоваться.

Генерал и его штабные переглянулись. «Кому угодно дают титулы при дворе! – было написано на этих лицах. – А тут в грязи, ночи не спишь, солдаты и вши заели, хрен знает, когда дождешься очередного звания! Черте что! Да что мы, наконец, здесь делаем?!»

Сэр Арбел первым пришел в себя от огородных откровений Фомы.

– Я понимаю, граф, – устало сказал он. – Вы теперь самое заинтересованное лицо, но надо реально смотреть на вещи. Иеломойю мы практически потеряли.

Он даже не скрывал горькой усмешки.

– Очень заинтересованное! – подтвердил Фома. – Поэтому хочу, вместе с моим боевым товарищем подробно ознакомиться с обстановкой! Сэр Джулиус, покажите наши бумаги!

Через четверть часа они уже знали все. “Бумага”, поданная Доктором, была такой, что непонятно, зачем сам король? Штабные только крякнули дружно и глаза их потеплели от такой несправедливости: одним, значит, все, а другим остальное?.. Теперь ими еще и командовать будут эти инородцы и выскочки?.. Но делать было нечего – с «обстановкой» Фому и Доктора познакомили и была она далеко не радужной, скверная была обстановочка.

Появление Хруппа во главе немногочисленного, но необычайно дерзкого отряда, прямо посреди сражения, посеяло в рядах кароссцев сначала некоторое расстройство, а потом и настоящий панический ужас. Это было словно явление сатаны. Вид Хруппа – огромного и в то же время неуязвимого, в черных пугающих доспехах, с его дьявольски ловкими приспешниками, парализовал всякое сопротивление. Именно его присутствие в неприятельской армии, сделало возможным тот страшный разгром, который случился вчера. А до этого…

До этого ничто не предвещало беды. Силы противостоящих армий были примерно равны и борьба шла, в основном, позиционная: вы у нас высотку, мы у вас – овраг. В последние дни, перед появлением Хруппа, кароссцы одержали даже несколько побед, пусть небольших, но они вдохнули уверенность в солдат, подняли настроение. Теперь говорить о каком-то настроении не приходилось, люди просто валились с ног от усталости и отчаяния.

– Сейчас они хоть перестали атаковать, стемнело, но утром нам несдобровать, потому что подтянутся основные силы, вместе с Дебоем. Я опасаюсь также вылазок Хруппа со своим отрядом, он может навести панику и расстроить всю ночную подготовку, которую мы начали. Противопоставить ему нам, к сожалению, нечего, Хруппа просто боятся…

Генерал докладывал сухим, ничего не выражающим голосом и было видно даже в пламени свечей штабной палатки, как он зеленовато бледен и сам едва держится на ногах от усталости и постоянного недосыпа. Что творилось у него внутри можно было только представить: боевой генерал докладывает каким-то дворцовым шаркунам обстановку! Штафирки! Шпаки! Хлюсты!..

Чтобы разрядить обстановку Фома стал полировать ногти, достал пилочку, щипчики, бархатку. Откуда они у меня, весело гадал он, не иначе как Мэя. В результате обстановка стала невыносимой. Еще чуть-чуть и штабные схватились бы за оружие.

– Ваше превосходительство, один вопрос! – вступил Доктор, чувствуя, что обстановка накаляется до предела. – Если нейтрализовать Хруппа сейчас, положение как-то изменится или это уже не имеет значения и армия недееспособна?

Генерал удивленно посмотрел на него, потом на Фому, холящего свои ногти. Фома с улыбкой поднял на него ясные очи, в которые генералу захотелось плюнуть.

– Сэр Джулиус фон Клаузевиц Барбаросса Чингизхан ибн Суворов Боунапарте эфенди Македонский-оглы! – снова представил Фома Доктора. – Доверенное лицо его величества Иезибальда Великого, его правая рука в вопросах военной стратегии, и левая тоже!

Но офицеры смотрели на Доктора и так без малейшей приязни. Что он там несет? Нейтрализовать Хруппа?! На длинное и нагло попахивающее балаганом представление господина военного стратега они даже не обратили внимания, какая разница, кто он – ибн, фон или оглы! – побежит, как все!

– Нейтрализовать? – Переспросил генерал, прошив Доктора навылет своим взглядом. – Хотел бы я видеть человека, способного его нейтрализовать! Хруппа может нейтрализовать, как вы изволили выразиться, только пушка, да и то, если попадание прямое!

– Считайте, что вам повезло, господин генерал!.. – Фома смиренно показал на Доктора. – Прямое попадание перед вами!

Его генерал не удостоил даже взглядом.

– Трое наших лучших боевых офицеров погибли сегодня от его руки, как!..

Генерал зло махнул рукой, ему не хотелось, при этих дворовых шаркунах и пижонах, говорить неуважительно об отчаянных храбрецах, шедших на явную гибель во спасение армии.

– Как слепых котят порубал он их! – все-таки сказал он и горько подчеркнул:

– Боевых офицеров!

– Ваше превосходительство, я понимаю ваши чувства! – остановил его Доктор. – Нам очень жаль, поверьте! Но давайте ближе к делу: офицеры погибли, как и многие другие, им уже не помочь, что бы мы о них не говорили.

Теперь генерала еще и оскорбили в лучших чувствах. Мало того, что стригут ногти, так еще и!.. побледнел он еще больше.

– Я спрашиваю, в принципе, – продолжал тем временем Доктор, словно не замечая состояния генерала и штабных. – Если нейтрализовать Хруппа, положение можно будет исправить или оно безнадежно?

По лицу генерала разливалась желчь, вдобавок к почечной зелени, но он нашел в себе силы ответить и ответить сдержанно.

– Если его нейтрализовать, – горько усмехнулся он. – Положение можно будет испра… да нет, не исправить, а не дать развалиться окончательно тому, что осталось!.. Тем более, что идет подкрепление, о качестве которого противник не знает, да и наши солдаты тоже, слава кругам! Нам бы закрепиться до подхода Дебоя.

Генерал присел за стол, на котором лежала карта, попросил мокрое полотенце и освежил им лицо.

– Но это в принципе, сэр… доверенное лицо, в теории, так сказать! А на практике…

Он махнул полотенцем за спину, в сторону порядков его армии…

– Полуразбитая армия, огромные материальные и невосполнимые моральные потери. Люди его просто боятся, панически! Бегут от одного вида! Какая тут, к черту, нейтрализация?!

Фома подошел к карте.

– Это Иеломойя, господин капитан? – спросил он у ближайшего офицера, очерчивая пилочкой для ногтей амебообразное пространство зеленовато-голубого оттенка.

– Да, – нехотя бросил тот, не удостоив новоявленного графа даже взглядом.

– Ваше сиятельство, если вы не против, господин капитан! – напомнил ему Фома о субординации. – Впрочем, я не настаиваю, можно просто – граф. Спасибо…

Фома качнулся над картой.

– Ну что ж, родные места меня вдохновили, у меня стал вырабатываться квасной патриотизм! Или что вы тут пьете, жег? Значит, изжоговый! Я готов драться!..

– Господа! – развернулся он ко всем. – Не надо отчаиваться, вся ночь впереди!

– Поэтому! – гневно прервал его генерал. – Советую вам, господа доверенные стратеги, отдохнуть, утром возможно придется много бегать!

Офицеры дружно хмыкнули.

– Господин генерал, – вздохнул Фома. – Вы хотя бы выслушайте сэра Джулиуса! Я надеюсь, что за пять минут с армией ничего не случится?

Генерал помедитировал над картой. Это была трудная работа – возлюбить ближнего (и такого ненавистного!) не шпицрутеном.

– Говорите, – сказал он наконец.

Доктор не спеша снял шляпу и перчатки.

– Нам нужны два человека, хорошо знающие местность, – без предисловий сказал он, потом ткнул пальцем. – Мы находимся здесь?

Так как до этого он к карте не подходил, то офицеры посмотрели на него с любопытством, место он указал совершенно точно. Добившись утвердительного ответа от них, Доктор продолжал:

– Где предположительно разбит лагерь самого Хруппа?..

На этот раз ответа он не дождался. Посмотрев на офицеров, Доктор взял лежащий на карте стек.

– Можно предположить, что на этих двух высотах, – показал он. – Склоны их, в отличие от вершин, почти лишены растительности, так же как и все пространство вокруг них. Лучшего места для обороны и наблюдения не найти. Некоторые формирования могут располагаться у моста и вот в этих зарослях на берегу, для непосредственного наблюдения и вылазок, если они на таковые решатся…

Генерал посмотрел на Доктора несколько другими глазами. Доктор продолжал рассказывать по карте предположительную рекогносцировку противника, словно видел все это наяву. Да так оно и было, подозревал Фома. Заодно, Доктор сделал несколько замечаний по поводу расположения войск его величества, настолько дельных, что генерал, помедлив, шепнул что-то одному из своих офицеров. Тот выскочил за полог штабного шатра…

– Похоже, здесь переправы. Скорее всего противник думает так же и расположил свои силы именно таким образом. Если нет, то это его проблемы. Правда, в случае ночной вылазки основные силы будут сосредоточены у переправ, а у моста завяжутся отвлекающие бои, они используют всю ширину фронта.

– Вы так думаете? – саркастически заметил генерал, но без прежнего пыла.

Через несколько минут Доктор, продемонстрировав великолепную осведомленность и саму идею их, с графом, плана, поднял глаза на командующего. Остановка в штабе была уже существенно иной.

– Вы собираетесь отправиться туда вдвоем? – недоверчиво спросил генерал.

– Да, нужны только проводники, знающие броды и, естественно, местность. Двое. Боюсь только, что скоро будет гроза и это несколько затруднит вылазку. Впрочем, это же сделает наш визит к противнику более скрытным.

– Вы действительно хотите э-э… нейтрализовать Хруппа?

– Нет, генерал! – вступил Фома. – Сэр Джулиус любит выражаться эвфемизмами. Мы его просто убьем, во всяком случае постараемся сделать так, чтобы его здесь больше не было!

Арбел крякнул, его воротило от рыжего самозванца.

– Когда вы намерены приступить? – спросил он у Доктора.

– В самое темное время.

– Ну что ж!.. – Генерал встал…

Если он и не верил в эту авантюру, то уж проучить новоявленных вояк не отказался бы: гладко было на бумаге, да забыли про овраги!.. Во всяком случае, это не его идея. И чего он теряет?.. Двух самонадеянных придворных интриганов? Не велика потеря.

Взглянув на часы, генерал кивнул:

– У вас примерно полчаса на сборы, подбор экипировки и прочее. Проводники уже ждут. Желаю!..

Но чего – не сказал.

Подходящий неохраняемый брод они нашли только в двух верстах от моста. Переправиться удалось даже вместе с лошадьми, что при случае могло пригодиться. Животных оставили в небольшом, но глухом перелеске в полутора верстах от лагеря противника, вместе с одним из проводников. С другим, невысоким крепышом лет тридцати, Гриком, они решили отправиться дальше. Парень был из местных и кажется, знал здесь каждый куст.

Предупредив оставшегося в перелеске проводника, чтобы он был на месте, где его оставили и что ждать их можно только до рассвета, потом немедленно уходить к своим, они тронулись в путь. Через час, с большими предосторожностями, они миновали дозоры и подошли к лагерю гимайцев. Благодаря Грику, им удалось приблизится вплотную к одному из холмов по дну глубокого и длинного оврага, который неожиданно заканчивался скрытым подземным ходом.

– Мы еще пацанами вырыли, – шепотом сообщил Грик.

Ход выходил прямо на склон, на удобную смотровую площадку внутри огромного куста. Разместившись там, они стали осматриваться.

– Здорово! – сказал Фома. – Неплохие игры вы устраивали в детстве!

– А то! – согласился еле слышно Грик.

Судя по всему, вылазки никакой не готовилось, на обоих холмах стояла глубокая тишина, так же как и у реки. Тишина была такой, что они слышали, как растут крепкие волосы на голове у Грика. Звезды пропали. Метрах в пятидесяти от них догорал костер, несколько других так же лениво горели у моста и на противоположном холме.

Оставалось выяснить, где Хрупп, на каком из холмов.

– На этом! – убежденно прошептал Грик. – Он, во-первых, выше и круче обрывается к реке и на него можно попасть только двумя тропками, остальные обрываются ничем. Он здесь!..

– А во-вторых? – спросил Доктор.

– Что, во-вторых? – не понял Грик, использовавший этот оборот только для красного словца, которое, находясь при штабе, часто слышал от господ офицеров.

– Почему еще ты думаешь, что Хрупп здесь?

– А-а!.. Так я чую!

– Так бы сразу и сказал! – обрадовался Фома. – А то, во-первых, во-вторых… боишься, наверное, потому и чуешь, а?

– Ага, – согласился Грик. – Немножко.

Простые люди не боятся признаваться в своих страхах господам.

– Я тоже! – тихонько хохотнул Фома. – Все боятся. Я, например, аж дрожу! И тоже чую, что он здесь, на этом холме, собака!

Он действительно чувствовал присутствие враждебной силы. Ноздри его трепетали от предчувствия схватки.

– Заканчивай, – скомандовал Доктор. – Пора.

– А вот Доктор не боится, – поделился напоследок Фома с Гриком. – Он ничего не боится и поэтому с ним особенно страшно, ну, наверное, как с любым доктором…

Грик прыснул.

– А почему с Доктором? – спросил он.

То, что господа тоже боятся, как ни странно, приободрило его.

– Все! – прервал их беседу Доктор. – Сейчас покажешь нам тропинки, расскажешь про них все, что знаешь и возвращайся обратно.

– А как вы подниметесь? – удивился Грик. – Ведь там же посты, люди…

У Грика было еще много вопросов, на которые ответов не существовало, пока.

– С помощью Иеломойской божьей матери, – перебил его Фома. – Показывай!

Было совсем темно – ни зги, кажется действительно собиралась гроза, тишина была именно такой – душной и угрожающей. Они осторожно продирались сквозь кусты.

– Вот она! – шепнул Грик, и рассказал, как и куда идет тропинка. – Главное запомните: развилка возле двойного дерева, ну… из одного корня. Налево тупик и обрыв, направо на вершину. Все время держитесь правой стороны, все ответвления налево обманки…

Они стояли у широкой тропинки, ведущей вверх. Основные посты они миновали подземным ходом, но двигаться вперед все равно нужно было с величайшей осторожностью.

– Грик, – сказал Доктор. – Возвращайся к напарнику и ждите нас до утра. С рассветом, если нас не будет, переправляйтесь к своим, но не позже и не раньше, понял?

– Тс-с! – прошипел вдруг Фома. – По-моему, кто-то едет и довольно быстро!

– Двое, на лошадях, – подтвердил Грик, пошевелив ушами и приложившись для верности к земле.

– Берем! – шепнул Фома Доктору. – Если гуськом: я – первого, ты – второго, если рядом: каждый – своего!..

Он тенью перескочил тропинку и слился с темнотой.

– Я – первого! – напомнил он.

Поднимался ветер, предвестник грозы, пока еще редкими, внезапными, но мягкими порывами и деревья благодарно отзывались пересохшими от ожидания ветвями и листьями. Это было на руку лазутчикам.

Из-за поворота показались два всадника. Они довольно споро скакали, рядом.

Фома и Доктор одновременно запрыгнули на лошадей сзади наездников. Лошади захрапели и остановились под натянутой уздой. Сами же верховые уже ничего не слышали. Их бережно стащили с лошадей и положили на землю.

– Заткни одному рот! – скомандовал Фома Грику, основательно потрясенному быстротой и бесшумностью действий господ рыцарей. – Вот этому!..

Фома ткнул в того, что выглядел помоложе. Второго, здорового мужика, лет сорока, они с Доктором привели в чувство.

– Кто такой, куда и зачем? – быстро и хищно спросил его Фома, показывая кинжал и проводя им по горлу лежащего. – Говори, только тихо и без шуток!

– Курьер… к Хруппу! – надсадно прохрипел курьер, глаза его были полны ужаса.

Фома, вместе с ножом, показывал ему свою самую страшную маску.

– Зачем? – рыкнул Фома. – Кстати, если скажешь, я тебя не съем!

И он зевнул, показав страшную пасть с тремя рядами кривых зубов – акула, сбежавшая на сушу. От курьера пошел парок непроизвольно отходящей мочи.

– Дебой велел передать, что будет утром…

Дебой, один из бывших вассалов Иезибальда, теперь был правителем и одновременно главнокомандующим сил гимайцев, это они успели узнать в штабе.

– С основными силами? Когда наступление?

– Не знаю, мне велено передать, чтобы Хрупп готовился к утру, а там по обстоятельствам…

– Впереди еще есть посты?

– Не знаю.

– Пароль! – рявкнул вдруг Фома во всю свою пасть, потому что курьер стал терять сознание от переживаний.

Тот снова обделался, уже не стесняясь, почти с наслаждением.

– Корона.

– Красиво, – пробормотал Фома. – А отзыв есть?

Курьер помотал головой, мечтая только об одном, уснуть и не видеть никогда этой ужасной морды

– Ты даже не представляешь, милый, как тебе повезло, если ты говоришь правду! – похлопал его кинжалом по глотке Фома.

– Правду, – прошептал тот.

– Сколько человек наверху?

– Не знаю.

– Но там только люди Хруппа?

– Да, наверное.

– Корона, говоришь? – протянул Фома, оглядываясь на Доктора; тот помотал головой. – Ну ладно, дорогой товарищ, спи! Но если ты мне соврал, я вернусь и сожру твои внутренности у тебя на глазах!

Курьер даже заплакал в доказательство своей правдивости. Фома ткнул его в лоб и он с удовольствием отлетел из этого страшного мира, с войной и морскими чудовищами.

– Похоже, Хрупп примеривает корону Кароссы, – заметил Фома, вставая. – И не только ее…

Грик вскрикнул и в ужасе пополз от него, не вставая с зада, глаза и лицо у него были такие же, как только что у гимайского курьера.

– Лицо! Рожу-то свою убери! – сдавленно прикрикнул Доктор.

– А, черт! – вспомнил Фома, и на глазах у Грика сорвал с себя ужасную маску.

– Фу! – отпустило того. – А я уж думал, правду говорят, что вы не человек – оборотень!

– Оборотнем сейчас будешь ты, причем очень быстрым! – сказал Фома. – Тебе надо обернуться до своих. Сейчас!.. Ты слышал, что сказал курьер? Все?..

Грик дважды кивнул.

– Тогда все это передай генералу, только генералу Арбелу! Понял?..

Глаза у проводника засияли надеждой.

– Передай также, что было бы неплохо, если бы генерал выступил через час и атаковал у моста и по всей реке, – добавил Доктор. – Но это только если вы услышите шум боя на этом холме или еще какой знак, понял? Это важно! Повтори!

Грик без запинки повторил, похоже, он не зря играл в детстве в войну.

– За час успеешь?

– Постараюсь!

– Надо постараться! – жестко сказал Доктор. – Тут бегом, там – верхом! Все, давай!..

Грик бесшумно исчез. Фома аккуратно укладывал тела в ближних кустах, уже не таясь обламывая ветки для маскировки. Ветер поднимался, временами, такой, что в десяти шагах ничего не было слышно. Скоро гроза.

– Думаешь, успеет? – спросил он, закончив камуфляж.

Теперь у каждого гимайца во рту торчала зеленая веточка – посланники мира, гринпис.

– Ты его так напугал, что как бы он не перепутал воюющие стороны! – усмехнулся Доктор. – С маской ты хорошо придумал, полная иллюзия, не надо, чтобы они о нас черте что думали! Меньше доверия.

– И страху меньше!

– А ты что выбираешь?

– А я, сэр, уже давно не выбираю, благодаря вам, сэр!

– Ну вот и поговорили!

Переодеваться не пришлось. Курьеры были одеты просто и неброско, по-походному, как и сайтеры, только вместо сапог у них были обмотки, да на голове шапки. Шапки они одели, но свои роскошные сапоги из мягкой кожи, подарок короля, Фома никому бы не отдал.

Первый пост, что они встретили, был уже перед самой вершиной.

– Стой! Кто такие? – спросил их кто-то сверху.

– От Дебоя, к Хруппу! – ответил Фома, замечая разбойника на суку над ними.

Ловко устроился!

– Пароль?

– Корона.

– Проезжай!

– Слышь, чего скажу! – поманил дозорного пальцем Фома.

– Чё? – наклонился тот.

– Не чё, а что, деревня!.. Слезай, говорю! – шепнул ему Фома, сдавливая горло и сдергивая вниз. – Упадешь, однако.

Тот гулко, плашмя, упал. Прыгнув дозорному на грудь, так что тот крякнул и не мог даже вздохнуть, Фома повторил тот же самый прием, что и с курьером: нож, ужасная маска, немного крови на губах – понюхать…

Хрупп был здесь. Всего разбойников тридцать семь, включая и этого, впереди еще два поста. Едва успев это сказать, постовой с удовольствием лишился сознания, лишь бы не видеть Фому.

На следующем посту они не стали задерживаться. Назвав пароль, они перерезали глотки двум бандюгам, когда те вышли на дорогу с намерением проводить их до следующего поста. Это было совсем некстати, слишком гостеприимно. То же самое было и на последнем посту.

– Тридцать два! – сказал Фома, вытирая нож о какую-то тряпку, висящую на дереве. – Я так думаю, что на второй тропинке еще пара-тройка архаровцев. Может и их?.. Будет легче!

– Ты разошелся! – урезонил его Доктор. – Смотри, весь дымишься от крови!.. Давай взглянем на лагерь, а там решим.

Они шли уже не таясь, так как ветер гнул тонкие деревья чуть ли до земли, с верха же толстых постоянно что-то сыпалось: то ветки, то сучья, то шишки – припасы белок…

Лагерь оказался на самом верху, на просторной поляне, окруженной высокими деревьями по периметру. В центре ее белел полотном шатер, у входа которого дремал постовой или порученец. Еще двое бродили вокруг поляны, чтобы не уснуть.

– А где остальные? – удивился Фома. – Шишки собирают?

Остальные спали возле коновязи, на краю поляны, в окружении трех догорающих костров. Когда затихал ветер, оттуда доносился вздох или храп, а то вдруг щенячье повизгивание. Жизнь у разбойников была наверное не такая сладкая, как в сказках детства Фомы.

В шатре не спали, судя по теням, и было там не меньше четырех человек.

– Хрупповский совет. Сжечь бы все это, к едрене фене! – мечтательно сказал Фома. – Знаешь, какие бывают костры? Пионерские, инквизиторские и мелиорационные, на соляре!..

– Сожги! – прервал его классификаторский порыв Доктор. – А я с этими разберусь!..

Он показал на спящих разбойников.

– Нет! – ощерился Фома. – Я хочу кое-что у него спросить, у голубя! Очень мне интересно его речи послушать!

Фома страстно желал выяснить, чего же хотят от него томбрианцы, почему охотятся за ним? Только ли проходы в Ассоциацию? Фома – проводник?.. Но они же должны понимать, что он не будет их “водить”! Впрочем, откуда?.. Но дыр и так достаточно! Зачем им лишние хлопоты, пока они сами плодятся?.. Тогда, что им нужно от него? Что они узнали в дыре? Какую информацию оставил Фома, что за ним такая погоня? Последняя Черта?..

Ох как порасспрашивал бы он Хруппа сейчас! Как ласково бы взял его за язык и вытянул либо информацию, либо кишки этого выродка!.. Нужно же ему, в конце концов, знать, сколько вообще этих дыр, чтобы представлять, какая работенка ждет? И Хрупп ему ответит, ответит томбрианское отродье!