Текст книги "Чаша Отравы (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 54 страниц)

Громов оторвал глаза от текста на экране и внимательно посмотрел на меня, словно стараясь понять мою реакцию на прочитанные им строки. Сказал:

– Ты прав, это очень похоже на ядерный взрыв, но оружие богов имеет явно иной характер. Следы его применения мы встречаем и на территории обеих Америк, их можно обнаружить и в Египте.

Он помолчал, затем задумчиво произнёс:

– Оружие богов… Нет, это был точно не ядерный взрыв, иначе мы обнаружили бы следы радиации и в Мохенджо-Даро, и в Тиауанако, и на Синайском полуострове… Но их нет! Значит, это было что-то другое, но не менее разрушительное и мощное. Вот только что? Может быть антивещество?..

Громов замолчал и печально посмотрел перед собой.

– А что это за «брахмастра» такая? – поинтересовался я.

– «Оружие Брахмы». Это самое мощное и смертельное оружие. Так о нём говорится в Пуранах, «Махабхарате» и «Рамаяне». К тому же оно очень точное, никогда не проходящее мимо своей цели и полностью её уничтожающее. Самое интересное, что его можно было использовать как против одного человека, так и против целой армии, но только один раз в жизни. Любопытно, правда?

Громов сложил ладони на столе.

– Но ещё интереснее способ активации этого оружия, созданного Брахмой с целью защищать принципы дхармы, то есть «божественного закона». Так как Брахма был творцом вселенной и первым живым существом, получившим ведическое знание, он создал это оружие, способное уничтожить любое живое существо во вселенной. Чтобы привести его в действие, нужно было достигнуть высокого уровня умственного сосредоточения и посредством особой медитации, обращённой на творца вселенной Брахму, активировать «брахмастру». Подобное оружие лежит уже за пределами обычных технических средств, известных человечеству. Это выводит нас на совершенно иной уровень знаний – на некий духовно-нематериальный аспект, лежащий на грани магии и сверхспособностей человека. Может быть, даже здесь были задействованы энергии, пока что неизвестные нам, концентрация которых позволяет получить невероятную разрушительную силу в нашей материальной вселенной.

– Тогда это очень опасное оружие! – заметил я. – Человечество, с его прежними военными достижениями, выглядело бы перед ним сборищем неумелых детей, вооружённых примитивными рогатками.

– Или жалкими карликами у ног могучих гигантов, – согласно закивал Громов. – Любопытно, что это не единственное подобное оружие, бывшее в распоряжении пуранических богов и героев. Хорошо известно и личное оружие бога Вишну – «Нараянастра» или «Оружие Нараяны». Оно представляло собой миллионы метательных снарядов, одновременно приводимых в действие. Их количество и мощь возрастала пропорционально оказываемому им сопротивлению.

Единственным способом спастись от «нараянастры» был полный отказ от сопротивления. «Нараянастра», как и «брахмастра» могла использоваться в войне только один раз, и при попытке применить её снова она поражала армию, к которой принадлежал вызвавший её воин. Секрет использования этого оружия был известен только трем воинам: Дроне, Ашваттхаме и Кришне.

Громов замолчал. Сейчас он выглядел усталым и опустошённым.

– То есть, вы хотите сказать, что нам необходимы знания именно о таком оружии, оружии богов? – неожиданно догадался я и изумлённо посмотрел на начальника Особого отдела. – Но зачем? Мы же не ведём ни с кем никаких войн, у нас нет врагов!

– Не горячись, Сид, – спокойно сказал Громов, устало прикрывая веки и протирая пальцами глаза. – Всё не так просто и однозначно, как может показаться на первый взгляд. Мне уже не раз доводилось беседовать с Менгешей, и из этих бесед я вынес для себя одну очень важную вещь: он небезосновательно опасается возможной внешней угрозы для Трудового Братства.

– Вы говорите об угрозе со стороны Сообщества? Но разве их наука в своих изысканиях зашла столь далеко, что военные силы Гивеи могут реально угрожать нашей безопасности? Я всегда считал научные достижения Сообщества лишь бледным отражением нашей, земной научной мысли. Все их технологии и научные разработки в том или ином виде привнесены с Земли во времена нашего тесного сотрудничества. Неужели вы думаете…

– Так думаю не я, а многие члены Совета, – поправил меня Громов твёрдым голосом. – Но и я склоняюсь к мысли, что они могут быть правы в своих опасениях. Слишком много скапливается в последнее время фактов, позволяющих делать подобные заключения.

– О военной опасности со стороны Гивеи? – ещё больше изумился я.

– Да. А по поводу научной «неразвитости» Сообщества… Вспомни живой пример из истории Земли, когда императорская Япония ещё в начале двадцатого века усиленно скупала или просто крала по всему миру патенты в самых различных отраслях науки и техники. Тогда все тоже не придавали этому особого значения, пока, на рубеже двадцатого и двадцать первого столетий, феодальная Япония вдруг не превратилась в высокоразвитую технологическую державу.

Думаю, подобное может вполне произойти и сейчас, прямо у нас под носом, и если мы будем столь недальновидными, то это обернётся для нас большой трагедией. Поэтому у нас есть только два пути избежать этого: либо воспрепятствовать этому процессу, либо самим быть во всеоружии, быть готовыми дать отпор любой агрессии извне.

– А что вы подразумеваете под термином «воспрепятствовать»? – насторожился я, внимательно глядя в ледяную глубину глаз Громова.

Но на его лице не дрогнул ни один мускул. Только губы слегка тронула грустная улыбка.

– Позволь старику не отвечать на этот вопрос… Ведь я могу попросить тебя об этом?

Он склонился ко мне, всматриваясь в моё лицо.

– Ответить полностью откровенно сейчас я тебе не могу, а успокаивать тебя полуправдой мне не хотелось бы. Могу лишь сказать пока то, что с некоторых пор возможность нужного нам исхода событий тщательно изучается нашими людьми и здесь, на Земле, и там, в Сообществе.

Громов снова замолчал и слегка повернул голову в сторону окна, словно опасаясь, что наш разговор может услышать кто-то посторонний.

– Не знаю, не знаю, – в раздумье произнёс я, борясь с противоречивыми чувствами, охватившими меня. – Если смотреть на вещи трезво, то любая космическая война ещё более расточительна и бессмысленна, чем обычная. Сколько ресурсов и сил нужно потратить, чтобы вести такую войну продолжительное время… И ради чего? Полезные ископаемые? Перенаселение?.. Но пополнять ресурсы таким способом – ещё большее расточительство для любого общества, а тем более для гивейского! Даже мы отказались от подобных идей ещё три века назад. Перенаселение Сообществу тоже не грозит, насколько я знаю… Тогда для чего всё это? Может быть, Менгеша и Совет ошибаются в своих выводах?

– Есть ещё одна возможная причина, – спокойно сказал Громов. – Это стремление к вселенскому господству. Безумная фашиствующая тенденция к уничтожению всего самого прекрасного, умного и светлого, что создано людьми, к уничтожению добра и красоты в любом их проявлении. «Стрела Аримана», как назвал эту тенденцию один древний философ. А теперь представь себе, что может случиться, если в руках таких вот безумцев окажется некое оружие, против которого у нас не будет адекватной защиты или ответа? Тогда на карту будет поставлена судьба всего трех миллиардного человечества.

– Получается, вы возлагаете на меня обязанность получения древних знаний о каком-то всеразрушающем оружии богов?

– Нет, что ты, – мягко улыбнулся Громов. – Этим будут заниматься люди из Академии Пределов Знания. Но они учёные, к тому же, они обычные люди, и ты должен понимать, что внезапно разгоревшиеся споры о моральной и этической стороне неординарных научных открытий могут стать не совсем желательными как для нас, так и для дальнейшей судьбы всего Трудового Братства. Поэтому твоя задача – это непосредственный, но не навязчивый контроль за ходом всех исследований и, самое главное, обеспечение безопасности людей, участвующих в этих изысканиях… Ты меня понимаешь?

Громов пристально посмотрел мне в глаза.

– Понимаю, – кивнул я, почему-то чувствуя себя не очень уютно от нашего с ним разговора. – Тогда может быть мне стоит посетить раскопки в Антарктиде или Южной Америке, и более детально ознакомиться со всем на месте? Ведь я знаю о сути этого вопроса лишь по историческим фильмам и некоторым научным работам, которые мне доводилось читать довольно давно.

– Не спеши. Всему своё время, – снова улыбнулся Громов. – У тебя ещё будет возможность посетить и плато Гизы, и Тиауанако, и даже антарктические раскопки. Сейчас люди, работающие по программе «Тени Предков» находятся с научной экспедицией на Марсе. По моим сведениям, они там подошли к чему-то очень важному. Думаю, тебе следует незамедлительно присоединиться к ним. Ведь Марс – это наша отправная точка, оттуда всё начиналось. Именно там находится колыбель жизни и великого Знания.

– Вы так считаете?

Я недоверчиво посмотрел на начальника Особого отдела.

– Так считает руководитель проекта, выдающийся экзоархеолог^[6] Акира Кензо. Но он не единственный, кто занимается разработкой этой научной гипотезы. К решению этой задачи привлечены лучшие учёные умы человечества, специалисты в разных областях: археологи, геологи, физики, астрономы, философы, этнографы и даже социологи. Задача стоит слишком масштабная и академическая наука в своё время её долго отвергала, упорно замалчивая очевидные исторические факты и свидетельства.

Это происходило потому, что сразу же вставал вопрос о пересмотре всей истории развития человечества, и о новом месте самого человека на эволюционном пути развития жизни нашей планеты, где он, человек, судя по всему, инородная, искусственно созданная ступень… А потом случился глобальный мировой кризис, революции, происходившие одна за другой по всей Земле, и довершила всё последняя война – «Битва Мары», унёсшая столько жизней, погубившая всю западную цивилизацию и разорившая планету. Человечеству пришлось потратить почти тысячелетие на возрождение Земли, и тут уж было не до исторических памятников и исследований. Всё приходилось начинать с самого начала, почти как в «Первое Время» богов. Одни технологии были безвозвратно утеряны, другие были заново переосмыслены человечеством, возродившимся из пепла. Наука стала развиваться по-иному. Уже назрела необходимость смены самой научной парадигмы, которая позволит нам в дальнейшем познать то, что не удавалось узнать прежними методами.

Громов не спеша поднялся со своего места и подошёл к распахнутому окну, встав в полосе яркого солнечного света и оглядывая Город, раскинувшийся за площадью Совета.

– Теперь проектируется и производится лишь то, что необходимо для повседневной жизни человека. Но делается это иначе, без излишеств, без техногенной перегруженности, без рабской привязанности к ненужным вещам. Мы стали намного ближе к природе, как в те, далёкие эры. Мы стали всё дальше продвигаться в области познания себя, в психологии и в педагогике. Стали познавать те тесные взаимосвязи человека и окружающего мира, без которых невозможно гармоничное существование нашей цивилизации на этой планете.

Именно поэтому мы так жадно и неистово устремились в космос, где в Тёмные века нашей предистории только неуверенно топтались на крохотном пятачке возле родного дома. И вот теперь мы можем с гордостью сказать, что наш сегодняшний мир, это не мир торговцев и воинов, полный жестокости и вражды. Наш мир – это мир романтиков, жадно познающих Вселенную вокруг себя и внутри себя, несущих добро и справедливость всем и вся… Ты же не хочешь, чтобы этот мир был омрачён смертями и горем, а то и исчез вовсе?

Громов повернулся ко мне и погрузил проникновенный взгляд в самую глубину моих глаз. От его взгляда я почувствовал, как по моей спине пробежала лёгкая дрожь. И в тоже время на душе стало легко и уверенно, словно он влил в меня часть своих могучих душевных сил.

– Нет, не хочу, – тихо промолвил я. – Иван Вениаминович! Я сделаю всё зависящее от меня. Поверьте.

– Верю, – спокойно кивнул начальник Особого отдела, и глаза его потеплели и стали заботливыми, как у отца.

– В целом, думаю, задача тебе ясна? – подытожил он. – Проблема, с которой мы столкнулись, очень объёмная и сложная, и о ней тебе лучше узнать из первых уст у наших учёных. Держи меня в курсе всех событий. А я целиком полагаюсь на твой профессионализм и выдержку.

* * *

Влад ждал внизу, в холле первого этажа и сразу же набросился на меня с расспросами:

– Ну как? «Старик» сильно был тобой недоволен? Наверное, хороший нагоняй получил от него? А? И правильно! Тебе это будет отличным уроком впредь. В следующий раз станешь слушать друзей!

Я дружески похлопал его по плечу.

– Успокойся. Ничего такого не было. Мы просто беседовали.

Влад недоверчиво прищурился.

– Правда?

– Серьёзно. Просто Громов дал мне одно очень ответственное и неоднозначное поручение… В общем, через два дня я лечу на Марс. Ты был когда-нибудь на Марсе?

Я посмотрел на друга ясными глазами младенца.

– На Марс! – Влад даже присвистнул от восторга. – Уж не для работы ли по программе «Тени Предков»?

– Вот видишь, а ты, оказывается, и так всё знаешь, без моих объяснений, – усмехнулся я, собираясь идти к выходу.

– Постой, постой! – Влад поспешно схватил меня за локоть. – Да, расскажи ты толком всё, Сид! Я же твой друг. Или нет?

– Привет, мальчики! – звонкий женский голос заставил нас обоих обратить взоры к боковой лестнице, по которой, легко порхая по ступеням, спускалась блистательная Шома Ананд.

Голубая пилотка была кокетливо сдвинута на её левое ухо, выбивавшееся из-под копны иссиня-чёрных волос. Короткая форменная юбка почти наполовину открывала загорелые бедра этой «богини сердца» Влада. Её лукавые искрящиеся синевой глаза, как два драгоценных сапфира, украшали смуглое прелестное личико, соперничая по блеску с «золотыми лебедями» в петлицах её кителя.

Я почувствовал, как пальцы друга слабеют на моей руке. Похоже, ему срочно нужна была моя помощь.

Шома остановилась подле нас, игриво щурясь от солнечных лучей, проникавших сквозь прозрачный купол потолка. Девушка лёгким жестом откинула со лба упавшую прядку волос. Этот жест окончательно сразил Влада. Он прошептал мне на ухо что-то невнятное, и я понял, что пора прийти ему на помощь.

– Куда вы собирались вдвоём? Может, пойдем, поборемся? – беспечно предложила Шома Ананд. – Внизу сейчас как раз проходят уроки самооборны… Вы, случайно, не туда собирались?

Влад с надеждой посмотрел на меня.

Я отрицательно покачал головой.

– Думаю, я вам сегодня компанию не составлю.

– Что так? – Шома приподняла широкую длинную бровь, проникновенно глядя на меня, делая вид, что не замечает терзаний Влада.

– Хочу подготовиться к предстоящей командировке.

– Да? Ты уезжаешь? И далеко?

Взгляд девушки продолжал углубляться, а глаза темнеть.

Мне показалось, что она хочет применить всю свою проницательность и способность заглядывать в будущее и прошлое, чтобы узнать ответ на свой вопрос. И в тоже время в её глазах сейчас, словно отблески дьявольского огня, мерцали всполохи завораживающего тёмного пламени. Возможно, этот эффект был вызван лишь популярными нынче у женщин «воспламенителями» взгляда, но будь я на месте своего друга, то сердце моё, наверняка бы, разорвалось на части от подобного безмолвного призыва… Но я не был Владом Стивом, и все уловки этой хищной бенгальской кошки на меня почти не действовали.

– Как сказать… – пожал я неопределённо плечами.

– Он летит на Марс, – хриплым голосом выдавил из себя Влад, и его лоб покрылся испариной от усилий оставаться невозмутимым.

– На Марс? – певуче протянула Шома Ананд, и её бровь поднялась ещё выше. – Далеко… По делу, или так, отдохнуть от земных забот?

– С особым заданием, – загадочно улыбнулся я и, попрощавшись с друзьями, направился к выходу, где сияло утреннее солнце.

– Счастливого пути и чистого тебе неба! – крикнула вдогонку Шома Ананд.

Я оглянулся и увидел, как она берёт под руку сияющего от счастья Влада и ведёт его к лифтам. Помахав им на прощание, я вышел на верхнюю площадку лестницы, подставляя разгорячённое лицо прохладному утреннему ветру.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

КАМНИ ВЕЛИКАНОВ

«В этих камнях скрыта тайна… Великаны в старину принесли их из дальних пределов… И нет среди них камня, не наделённого силой волшебства» Мерлин («История королей Британии»).

В небольшом здании космопорта, располагавшемся в трехстах метрах от посадочной площадки, было непривычно тихо и безлюдно. Построенное в виде двух половинок цилиндров соединенных вместе, оно частично было отлито из толстого волокнистого стекла, схваченного надёжными конструкциями из мощных обручей. Эти «обручи» мерцали в лучах заходящего солнца голубоватыми кристаллами бериллиевой бронзы. Между ними протянулись продольные полосы толстых пластин, видимо, из керамических плит окиси циркония, которые в периоды пылевых бурь могли закрываться наподобие жалюзи.

Миновав ряд крепких дверей шлюзовых камер, я оказался в главном зале космопорта. Пол его был выложен чёрными, словно базальтовыми, квадратными плитами, которые оказались удивительно упругими. Они поглощали мои шаги, словно ворсовый ковёр, от чего тишина, стоявшая в этом просторном помещении, казалась завораживающей и таинственной. Внешние микрофоны моего скафандра доносили лишь редкие дробные перестуки работающих в глубине зала механизмов терморегуляторной системы. Сквозь громадные прозрачные наклонные стены из темноты мерцали колючие звёзды. Они отражались в полированных плитах пола, и зыбкая грань между небом и землёй стералась совсем.

Прямо в центре зала возвышалась округлая информационная колона ФВМ^[7], опоясанная кольцом экранов, парившим над «звёздным» полом на высоте пяти метров. Стоявший около колоны невысокий человек, одетый, как и я, в лёгкий скафандр, торопливо зашагал в мою сторону, словно, давно поджидал меня здесь. Видимо, он тоже посчитал ненужным снимать свою защитную одежду, так как не собирался задерживаться здесь надолго.

– Вы, Сид Новак? – приблизившись, спросил незнакомец.

Защитное стекло на его шлеме было откинуто назад, и я увидел, что это был совсем ещё молодой юноша, возможно из числа стажёров. На его слегка вытянутом лице отчётливо читалась взволнованная озабоченность, хотя он и старался выглядеть сосредоточенным и по-взрослому спокойным.

Я утвердительно кивнул в ответ.

– Моё имя Зуко Пур, – представился юноша. – Я один из помощников Акиры Кензо. Он просил встретить вас и проводить к нам на станцию.

– А где же сам знаменитый экзоархеолог? – поинтересовался я. – Неужели так сильно занят своими раскопками?

– Нет. Это не так… – мотнул головой мой новый знакомый. – Видите ли, дело в том, что у нас произошли непредвиденные обстоятельства…

Юный помощник Акиры Кензо замолчал, и на его лице волнение отразилось теперь совершенно отчётливо. Я терпеливо ждал его объяснений. Наконец, совладав с собой, Зуко Пур продолжил уже более уверенным голосом:

– Акира Кензо находится сейчас в лазарете станции «Заря». Поэтому встретить вас послали меня.

– В лазарете? – насторожился и одновременно встревожился я. Похоже, что волнение юноши начало передаваться и мне. – Он что, болен? Что-то серьёзное?

Кажется, Громов был прав, посылая меня сюда. Люди науки порой так беспечны в отношении к самим себе, когда речь заходит о каком-нибудь важном открытии!

– Не совсем так, – покачал головой Зуко Пур. – Дело не в болезни… Всё случилось вчера днём, во время обследования центральной шахты так называемой Пирамиды ДМ… «Главной», как мы её зовём между собой. Акира Кензо ещё пошутил тогда, что вы прилетите сюда очень кстати… Ведь вы из Охранных Систем? Верно?

Зуко Пур смотрел на меня с нескрываемым интересом и лёгким смущением.

– Да, из Особого отдела… Так что же всё-таки случилось?

Я пристально посмотрел ему в глаза. От этого юноша смутился ещё больше. Торопливо предложил:

– Давайте поедем на станцию? Думаю, наш руководитель объяснит вам всё лучше меня. Я и сам ничего толком пока не знаю, ведь меня не было с ними в пирамиде в тот день…

– Только, – добавил он, – магниторов у нас здесь нет. Вам же известно, по какому принципу они работают?

– Разумеется. Сверхпроводящая катушка создаёт мощное поле, которое воздействует на дисперсионные диски, активируя в них магнитный момент, противоположный магнитному полю планеты. Возникающие при этом силы, нейтрализующут тяготение, и над сверхпроводящей системой возникает зона, где предметы теряют вес, – нарочито серьёзно произнес я и улыбнулся, глядя на молодого звездопроходчика, внимательно слушавшего меня.

– Всё верно, – с серьёзным лицом кивнул Зуко Пур, словно, и не заметил лёгкой иронии в моём голосе. – Но магнитное поле Марса слишком мало, чтобы мы могли вступать с ним во взаимодействие, даже многократно усилив его. Поэтому здесь магниторы не используются. Нам придётся воспользоваться обычным вездеходом. Вы не возражаете?

– А у меня есть выбор?

Я снова внимательно посмотрел на него. Юноша ничего не ответил. Знаком предложил следовать за ним. Мы вышли наружу, и я на минуту остановился около входа в станцию, поражённый необычным и загадочным марсианским закатом.

Крохотный белый шарик Солнца медленно опускался за далёкую гряду багряных холмов, оставляя высоко в небе над собой веера призрачного голубого света, похожего на грандиозную космическую корону. Уже через минуту Солнце провалилось в бездонную темноту, и температура на поверхности планеты стала быстро понижаться, так что нам пришлось включить обогреватели наших скафандров.

Марсоход походил на большую округлую черепаху, прозрачный «панцирь» которой покоился на трёх парах огромных «зубастых» колёс. Сзади пассажирской кабины располагалась небольшая платформа с продолговатыми цилиндрами батарей питания и несколькими антеннами, нацеленными в тёмное марсианское небо.

Мы забрались внутрь по тонкой алюминиевой лестнице, и Зуко Пур уверенно взял управление этим «кораблем» марсианской пустыни на себя.

Дорога до станции заняла не более часа. Я взволнованно следил сквозь прозрачный купол кабины за вздымавшимися у нас на пути пологими «барханами» из красноватого марсианского «песка»: выхваченные из темноты мощными осветителями марсохода, они неожиданно вырастали на нашем пути, словно, пытаясь напугать нас или преградить нам дорогу.

Звёзды мерно качались над их вершинами в такт движению марсохода, то исчезая из виду, то появляясь снова. Порой их холодные огоньки сливались с мерцанием разноцветных глазков на приборной панели управления, и тогда нереальность окружающего мира становилась ещё более ощутимой.

Завороженный невиданными ранее картинами, я чувствовал на душе небывалый подъём. Было волнительно и даже немного страшно от сознания, что ты сейчас находишься так далеко от Земли, на чужой, ещё мало обжитой планете. Но когда наша «черепаха» вырвалась из песчаного лабиринта на открытое пространство, и взору предстали тускло поблескивающие купола станции «Заря» в окружении ярких кольцевых огней, мне показалось что я, наконец, вернулся домой.

* * *

Помещение, в котором располагался лазарет станции «Заря», встретило меня прохладной, как от речной воды, свежестью и убаюкивающей тишиной. В воздухе стоял удивительно знакомый аромат луговых цветов и трав, обожжённых жарким летним солнцем. Видимо, кому-то была очень близка именно эта природная гамма запахов, и он настроил модулятор микроклимата в соответствии со своим вкусом. Казалось, что вот-вот должен раздаться протяжный и тонкий голос жаворонка, парящего где-то в вышине солнечного неба.

Я остановился у входа и огляделся.

В лазарете было уютно и просторно. Овально выгнутые наружу стены были молочно-белыми, а продолговатые лампы на потолке изливали равномерный жёлтый свет, усиливая впечатление ясного солнечного утра. Слева от входа вдоль стены выстроились ряды причудливых медицинских роботов на высоких членистых ножках. Они чем-то напоминали огромных божьих коровок, у которых вместо чёрных пятен на крылышках располагались разноцветные кристаллы, тускло светившиеся на тёмных куполовидных кожухах.

Прямо по центру помещения стояло несколько воздушных диванов. Прямоугольные каркасы их стабилизаторов лежали на полу выключенными, так что верхних плоскостей воздушных потоков сейчас не было видно, но на штангах регулирования мощности едва заметно мерцали крохотные оранжевые глазки, показывая полную готовность техники. Только один из диванов был включён. На нём лежал по пояс раздетый человек. Со стороны могло показаться, что он просто висит в воздухе, вопреки законам всемирного тяготения. Лица его я сейчас не видел, так как над ним склонился врач в серебристой «паутинке» медицинского халата.

Насколько я мог понять, шёл обычный осмотр пациента или какая-то несложная операция, так как врач время от времени отдавал короткие негромкие команды стаявшей рядом «божьей коровке». Та с готовностью выпускала из корпуса тонкие щупальца-манипуляторы, подавая врачу сверкавшие в лучах ламп инструменты. При этом робот смешно вытягивался на своих длинных тонких ногах, словно, от усердия угодить врачу.

Наконец, осмотр был закончен. Со словами: «Вот и всё, дорогой мой, Акира! Теперь ваша рука будет как новая!», – врач выпрямился и отступил на шаг. «Божья коровка» тоже отошла в сторону, послушно заняв своё место у стены.

Теперь я смог полностью рассмотреть лежавшего на диване человека. Он неспешно сел на воздушной постели, заботливо поправляя полупрозрачную повязку, охватывавшую его левое плечо и часть груди. Это был довольно молодой, тёмноволосый и тёмноглазый мужчина, явно невысокого роста, с ярко выраженными монголоидными чертами лица – утончёнными и даже изысканными. Столь же изысканным выглядело и его тело. Оно не производило впечатления мощи и силы, которое обычно исходит от тренированных атлетов с хорошо прорисованными мышцами. Но было не трудно заметить, что в этом теле скрыта невероятная энергия и дикая звериная грация. Она чувствовалась в каждом движении этого человека, в каждом повороте головы.

Я откашлялся, пытаясь привлечь к себе внимание, и взглянул на Зуко Пура, стоявшего рядом со мной. Юноша наблюдал за своим учителем с плохо скрываемым восхищённым почтением, которое вызвало у меня невольную улыбку. Подумалось: «Неужели этот ученый действительно так гениален?.. А может быть дело вовсе не в этом?»

Врач учтиво помог Акире Кензо надеть куртку традиционного комбинезона звездолётчика, и оба направились в нашу сторону.

– А! Вы, наверное, с Земли? – обрадовано воскликнул экзоархеолог, протягивая мне в приветствии руку.

Его кисть была немного узковата, а пальцы напоминали пальцы музыканта или художника, но, тем не менее, рукопожатие оказалось крепким и уверенным.

– Сид Новак. Сотрудник Охранных Систем, – представился я.

– Очень приятно, – кивнул Акира Кензо, открыто улыбаясь белозубым ртом и поблёскивая миндалинами проницательных глаз. – Моё имя, думаю, вам уже известно? Я, как вы догадались, представляю здесь Академию Пределов Знания. А это здешний врач, Рем Нил, – представил он человека в медицинской одежде.

– Очень приятно.

Мы обменялись с доктором рукопожатиями, и я снова посмотрел на Акиру Кензо.

– Что с вашей рукой? Ваш помощник говорил о каком-то происшествии.

– Да. Было дело, – экзоархеолог осторожно погладил своё забинтованное плечо. – Так, небольшой ожог. В общем-то, ничего опасного, но всё вполне могло быть и хуже.

Он помолчал, затем процитировал:

– «Светлый и тёмный дом Небес и Земли – Э.КУР – тот Дом Богов с вершиной острой, для пересечения Земли и Неба он был оснащён. Дом, что внутри сияет красным Светом Неба, лучом дрожащим мощным, бьющим далеко. От сияния его трепещет плоть. Ужасный зиккурат, гора всех выше гор, – великое и гордое творение твоё, и людям не постичь всех тайн его»…

– Это из шумерского «Мифа о Куре», – пояснил Акира Кензо, видя моё недоумение. – Но я всё больше склоняюсь к мысли, что это написано именно о Марсе… Не приходилось читать?

– Нет. Но, кажется, я что-то подобное уже слышал… Опять мифы?

– А что вас так удивляет? – экзоархеолог внимательно посмотрел на меня.

– Да, в общем-то, ничего, – пожал я плечами. – Потихоньку начинаю привыкать к этому.

– Правильно! – одобрительно кивнул Акира Кензо. – Современная историческая наука следует по пути мифов, раскрывая древние тайны, как когда-то Шлиман, последовав за Гомером, раскопал легендарную Трою. Ведь любой миф это не простая сказка или фантазия. В каждом мифе скрывается знание о реальных событиях! Правда, оно всегда подаётся в некой символически-отстраненной форме. Миф – это особый тип осмысления действительности. Это осмысление подаётся в том виде, в котором оно было доступно человеку в ту или иную эпоху, потому что иначе оно вообще не укладывалось бы в рамки человеческого сознания.

– Как же вам удаётся их разгадывать? – поинтересовался я.

– Ещё Плутарх говорил, что мифами нужно пользоваться не просто как историями, но необходимо выбирать из каждого полезное, руководствуясь сходством. Вот мы и стараемся следовать этому пути, отсеивая толстый слой мифической формы и по возможности вычленяя из него реальную картину исторических событий. Это порой очень сложно, потому что мы, современные люди, воспринимаем реальность в иной понятийной форме, в других категориях и образах. При этом сама реальность, изложенная в мифах, зачастую получается отторгнутой от нас необычным для нашего сознания пышным мифологическим декором.

– Получается, ваша работа в какой-то степени напоминает и нашу работу. Нам тоже часто приходится искать истину, отсеивая наслоения, за которыми она часто скрыта.

Акира Кензо на минуту задумался, слегка прищурив глаза. Затем доброжелательно улыбнулся и кивнул:

– Возможно, вы и правы. Мы можем казаться в некотором роде следопытами, отыскивающими в глубинах прошлого зёрна истины из которых вырастает древо нашей истории. Ведь, по сути, мифы представляют собой дописьменное изложение истории человечества – истории до конца не прочитанной, не осознанной, но тем и интересной. И здесь важны не только сюжеты, но и мельчайшие подробности.

Он на некоторое время замолчал, казалось, обдумывая что-то важное.

– Значит, это вас так в пирамиде задело? – спросил я.

– В ней, в родимой, – улыбаясь, кивнул экзоархеолог. – На самом деле, мы оказались слишком самонадеянными. Это же надо! Столько времени прошло – невообразимо сколько! – а они всё ещё работают. Вы представляете себе, какой источник энергии нужно иметь для этого?!. Нет, они определённо были могущественными и всесильными!

– Честно говоря, я вообще плохо себе представляю, о ком идёт речь, – признался я. – «Они» – это инопланетяне? Посланцы иной цивилизации? Вы нашли их следы здесь, на Марсе?