Текст книги "Чаша Отравы (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 54 страниц)

– Но ведь познание мира не сводится только лишь к ощущению счастья, – заметил я. – Мир намного более сложен и неоднозначен.

– Безусловно, – кивнула воспитательница, и на её губах снова появилась мягкая улыбка и морщинки в уголках глаз. – Воспринимая окружающий мир, ребёнок должен научиться от поверхностного расчленения фактов переходить к отысканию взаимных отношений. И хотя поначалу дети не делают даже попыток определить качества наблюдаемых ими вещей, а просто связывают их произвольной кауазальной связью, в дальнейшем, в процессе обучения и познания, они учатся делать ассоциации по сходству и различию предметов. Например, один мальчик трёх лет сделал для себя такой вывод, определяя петуха: «Петух – это голубь в шапочке». Представляете? Одно частное понятие ребёнок определяет другим. И хотя в этом его ошибка, но он уже стоит на пути к истине, а его тяготение к классификации объектов материального мира по видовым и родовым признакам, к сопоставлению их с другими объектами будет надежной основой всей его будущей умственной деятельности.

Воспитательница остановилась.

– Я вас, наверное, утомила своими разговорами?

– Нет, что вы! – возразила Светлана. – Всегда приятно пообщаться с профессионалом в своём деле.

– Спасибо, – сдержанно улыбнулась женщина. – Тем не менее, мы пришли. Вот ваша группа. Где-то там должна быть и ваша племянница.

Она указала на группу ребят, возившихся неподалёку возле вольера с животными.

– А мне пора. Много дел с этими сорванцами.

Хема попрощалась с нами и направилась в сторону одного из двухэтажных зданий, скрывавшихся за зарослями мимозы и орхидей.

Мы подошли ближе к вольеру. Светлана напряжённо всматривалась в копошашиеся среди звериного молодняка разноцветные фигурки в коротких платьицах, шортах и маячках. Наконец, громко выкрикнула, приветливо помахав рукой:

– Тама!

Одна из девочек на её оклик быстро подняла тёмную головку, и миндалины её огромных глаз засверкали неописуемой радостью. Вскочив на ноги, она бросилась было нам навстречу, но затем спохватилась. Вернулась, подняла с травы какой-то пушистый белый комочек и, прижимая его к груди, со всех ног устремилась к нам, радостно восклицая:

– Рошни! Рошни!

Я удивлённо посмотрел на Светлану.

– Она так называет меня, на санскритский манер, – объяснила она. – Смысл моего имени не меняется, поэтому я не против.

Я с пониманием кивнул в ответ.

Девочка подбежала к нам, радостно и заботливо протягивая Светлане маленького кролика.

– Смотри, что у меня есть!

– О! Какой он чудесный! Это твой новый друг?

– Да. Я безумительно люблю кисанек. Но кролики мне очень нравятся.

– А как его зовут?

– Пушистик. Он ранил лапку. Вот здесь. Бегал, бегал в кустах и ранил. А я его лечила.

– Милая! – Светлана осторожно приняла из её рук маленькое пушистое животное. – С ним теперь всё в порядке? Ты хорошо заботишься о нём? – спросила она, нежно прижимая кролика к груди и гладя его.

– Хорошо. Он больше не плачет. Но ему было очень больно. И я плакала вместе с ним, потому, что мне тоже было больно вместе с ним.

Светлана нежно обняла девочку свободной рукой, прижала её головку к себе и погладила по волосам.

– Ненаглядная ты моя!

– Нет, я наглядная! – серьёзно возразила Таманна. – А ты, Рошни, у меня лучшевсехная!

Она зажмурилась от удовольствия и расплылась в широкой улыбке. Затем внимательно и озорно посмотрела на меня.

– А кто этот дядя?

– Это Сид. Он мой очень хороший друг.

Светлана повернулась ко мне, и глаза её вспыхнули любовью.

– Понимаю, – с серьёзным видом кивнула Таманна.

В этот момент к нам подошли ещё несколько малышей, внимательно рассматривая меня и Светлану. Один из них – пухлощёкий мальчуган – спросил, обращаясь к Таманне:

– Это чьиная мама?

– Это нечьиная мама. Это Рошни! Она моя тётя! – сообщила Светланина племянница, важно подбоченившись.

– А это ктошин дядя? Он тоже твой? – с тем же серьёзным любопытством спросил мальчуган.

– Нет, не мой. Он Рошнин! Но скоро тоже будет мой, – со знанием дела заявила Таманна.

– Понятно, – многозначительно протянул мальчик.

И, словно, чтобы специально подразнить его, Таманна повернулась к Светлане и протянула к ней раскрытую ладошку.

– Смотри, какой сверкастенький камушек! Я его у Кая забрала.

Она кинула хитрый взгляд в сторону стоявшего рядом мальчика.

– Жульничная я, всё равно как мальчишка!

Кай насупился.

– Это мой камушек. Я его нашёл!

– Зачем же ты забрала его у Кая? – спросила Светлана у племянницы, присаживаясь около неё на корточки и продолжая гладить кролика.

– Он мне понравился, – без обиняков ответила девочка, инстинктивно притягивая к себе руку с зажатым в кулачке камушком.

– Но он, наверное, нравился и Каю? – заметила Светлана. – Может быть, ты вернёшь этот «сверкастенький» камушек ему, и тогда вы оба сможете играть с ним, по очереди. Ведь он обязательно поделится с тобой. Верно, Кай?

Она посмотрела на стоявшего подле мальчика. Тот, всё ещё надувая губы, согласно кивнул в ответ.

– Сколько тебе лет? – спросила у него Светлана.

– Скоро восемь, а пока три, – гордо ответил Кай.

– Вот видишь? – Светлана снова повернулась к племяннице. – Он младше тебя. А младших нельзя обижать. Никогда. О них нужно только заботиться.

Моя любимая пристально посмотрела на девочку и слегка нахмурила брови. Увидев морщинки на её лбу, Таманна указала на них пальцем и сказала:

– Я не хочу, чтобы у тебя были сердитки!

Она повернулась к Каю и, после короткого раздумья, протянула ему своё сокровище:

– На, бери!

В это время одна из подошедших к нам девочек потянула Светлану за подол платья, привлекая к себе её внимание.

– А я Айеша!

– Какое красивое у тебя имя! – восхитилась Светлана.

– Тётя! Тётя! Смотрите! – громко закричала Айеша, указывая в сторону вольера с животными. – Собака пасть разинула, а потом зазинула!

Девочка звонко рассмеялась, радуясь этому факту. Подбежала к щенку, пытаясь взять его на руки. Весело воскликнула:

– Смотрите, какой у неё махучий хвост!

Все дети заголосили, наперебой пытаясь сказать нам каждый о чём-то своём. Я заметил, как Таманна выступила вперёд, ревностно прикрывая Светлану своим маленьким тельцем от докучливых друзей и подруг.

– Дети, дети! Давайте дадим Таме поговорить со своими родителями, – предложил очень вовремя подошедший к нам воспитатель – молодой человек с вихрастой головой и задорными голубыми глазами.

– А это не её родители! – возразил мальчик Кай. – Они просто тётя и дядя.

– Ну, хорошо, – согласился воспитатель. – Пускай Тама поговорит со своей тётей и дядей.

– А этот дядя не её! – снова возразил Кай.

– Всё равно. Некрасиво просто так стоять и смотреть на них. Айеша, Кай, Мадху, Алка, Вир, Гаятри, Тарун! Идите, поиграйте с животными! Им, наверное, уже скучно без вас стало.

Дети послушно вернулись к вольеру, оглядываясь на нас и о чём-то оживлённо беседуя между собой.

– А можно я тоже пойду с ними? – попросила Таманна у Светланы. – А потом, Рошни, ты меня позовёшь, и мы поедем кататься в лес или к морю.

– Да, конечно. Иди, играй. Вот, возьми с собой своего Пушистика.

Девочка приняла кролика из рук Светланы и побежала вслед за остальными.

– Ну вот. Хотел, чтобы вы побыли наедине с девочкой, а она предпочла вам своих друзей, – искренне огорчился воспитатель.

– Ничего страшного, – успокоила его Светлана. – Мы же ещё не уезжаем.

– Я Горан, – представился молодой человек. – Один из здешних наставников. Вы к нам надолго? Наверное, мне стоит показать вам расположение отдельных комнат для родителей, если вы задержитесь здесь на неделю или дольше.

– Нет, нет. Не беспокойтесь. Мы приехали только на день, навестить мою племянницу. Думаю, она захочет провести с нами какое-то время за пределами школы.

Светлана посмотрела на меня, словно, спрашивая моего согласия. Я кивнул в ответ.

– С этим нет никаких проблем, – широко улыбнулся Горан. – Главное, чтобы был соблюдён режим дня. Мы стараемся без особой надобности не нарушать его, чтобы дети с самого раннего возраста приучались к самодисциплине и ответственности за свои поступки перед другими людьми.

– Это хорошо, – согласилась Светлана.

– Вы подумайте только! – подивился я. – Трудовое Братство делает всё, чтобы детям почти никогда и ни в чём не приходилось отказывать. И всё равно откуда-то в них появляется это чувство личной собственности. Приходит такой карапуз и заявляет: «мой» камушек, «я его нашёл».

– С этим ничего не поделаешь, – вздохнул молодой наставник. – Такое часто происходит. Это общий закон жизни. Иногда даже дело доходит до драки. Один мальчик мне как-то сказал: «Ах, что же мне делать, Горан, если драка так и лезет из меня?». Похоже, так устроен каждый маленький человек. Уже к трём годам, а то и раньше, любой из них проникается твёрдой уверенностью, что весь мир вокруг существует не просто так, а для вполне конкретной цели – для удовлетворения его собственных нужд и потребностей.

– Да, да, – закивал я. – Деревья растут, чтобы снабжать их яблоками, солнце светит для того, чтобы им было тепло и весело…

– А воспитатели существует, чтобы заботиться только о них, – улыбаясь, закончил за меня Горан. – А когда подобная целесообразность окружающих ребёнка людей и предметов остаётся непонятной ему, он видит в этом нарушение строго установленных законов природы и начинает заявлять протесты. Например, спрашивает: «Зачем это в вишню кладут косточки? Ведь косточки всё равно нужно выбрасывать».

– Про косточки это они, верно, подметили! – рассмеялся я, дивясь пытливости детского ума.

– Вообще, инстинкт самоутверждения чрезвычайно силён в этом возрасте, – убеждённо сказал молодой человек. – С самых малых лет большинство малышей проявляют склонность к самохвальству и возвеличиванию своего «Я», своей личности за счёт всякого другого. Хвастают друг перед другом, чем придётся, особенно сильно желая самоутвердиться, если дело касается какого-нибудь умения или знания. А когда ребёнку вдруг становится ясно, что он чего-нибудь не понимает, он начинает испытывать такое мучительное чувство обиды… Это что-то! Отсюда все эти их придумки, фантазии и домыслы на самые разнообразные темы.

– Как же вам удаётся справиться с этим? – искренне удивился я.

– Это не самое страшное. С наступлением юношества социальная среда окончательно победит в них эти остатки прошлого. Могу судить по собственному опыту, – озорно сверкнул глазами Горан. – Гораздо опаснее развитие и укрепление в характере ребёнка склонности к агрессии. Дети проявляют первые её признаки ещё задолго до того, как научиться говорить. Особенно это присуще мальчикам. С первых лет жизни они начинают устанавливать между собой иерархические отношения и, если не следить за этим процессом, позднее дети начнут играть в иерархические игры, которые к пятнадцати годам могут привести к образованию в их среде жёстких пирамидальных структур соподчинения.

Подобный процесс, пущенный на самотёк, приводит к тому, что борьба за власть в группах подростков может принять самые жестокие формы. А склонность играть в эти игры, к сожалению, не проходит даже с возрастом. Некоторые люди могут играть в подобные игры до самой старости, и это даже становится смыслом их жизни… Причём, играют они всерьёз, и могут включить в эту «игру» и нас с вами, и общество, и весь мир!

– Вот почему в наших школах всегда только смешанные группы детей, – согласно закивал я.

– Да. Они смешаны и по половой принадлежности, и по возрасту. Правда, по возрасту не в такой мере. Старшие дети всегда заботятся о младших, опекая и наблюдая за подопечными. Они наши главные помощники в обучении малышей, ведь интегральная помощь учителям здесь просто необходима. Но и сами воспитатели сознательно подбираются нашим обществом самых разных возрастов и различных практических специальностей. Здесь можно встретить очень много молодых людей из числа стажёров, которые ищут себя в жизни и желают изучить дело воспитания. Я как раз из их числа, – признался Горан.

– Это заметно, – улыбнулся я.

– Но вы не думайте, ни о чём таком. Здесь много и профессиональных педагогов и воспитателей. К тому же, есть и родители, изъявившие желание пожить со своими детьми какое-то время. Некоторые из них находятся здесь уже по нескольку лет. Это вполне допустимо. Единственное, чего мы не делаем, так это никогда не смешиваем разные возрастные группы. Взрослея и становясь мудрее, маленькие люди превращаются в качественно разные существа. Поэтому совместная жизнь разных возрастных групп может раздражать самих детей, а это существенно мешает их воспитанию.

Воспитатель помолчал, оглядывая резвящихся на лужайке детей.

– Вот так, совместными усилиями мы стараемся вырастить из наших детей самоотверженных героев, для которых творить бескорыстное добро будет целью и главным смыслом в жизни, – рассудительно сказал он. – Мы стараемся открыть им дорогу в мир недобытых побед. И для этого им, прежде всего, необходимо разъяснить, что частное в их дальнейшей жизни никогда не должно быть выше общественного, потому, что это аморально и безнравственно. Да и попросту глупо! – горячо воскликнул Горан. – Ведь нельзя представить себе человека в отрыве от социума, мира или макрокосма. Ни одно человеческое существо не может пребывать во благе при неблагополучии окружающей среды. Так или иначе, эта среда заставит его ощущать на себе последствия своих проблем.

– Вы правы, – снова согласился я. – А достигнуть этого невозможно без самодисциплины и без образа, по которому сверяешь свой жизненный путь. Без этого познание мира и себя размыто и бессильно.

– Совершенно верно! – подтвердил молодой человек. – Вот почему каждый подросток уже в двенадцать лет выбирает себе наставника из числа старших. Если до этого ребята последних двух уровней обучения просто опекали малышей первого и второго уровней, и эти отношения можно было назвать обычной детской дружбой или привязанностью, то уже на третьем и четвёртом уровнях подросткам требуется свой моральный и духовный ориентир. Ориентир, который сможет дать им представление о самом себе, как о творце нового, исследователе неизвестного. Чтобы понятие духовного развития не было для него пустым звуком. Ведь каждый человек должен быть Творцом, иначе он попросту никак не оправдывает своего существования перед Вселенной! – с горячностью воскликнул Горан.

– Вы слишком строги к человеку, – мягко возразила Светлана, с лёгкой насмешкой глядя на молодого воспитателя.

– Отнюдь! – запальчиво возразил тот. – В этом весь смысл нашего существования – создавать новое, изменять мир к лучшему, идти к вершине совершенства, переступая через любые препятствия и, прежде всего, через самого себя, сжимая волю в кулак, напрягая все силы ради великих свершений!

– А как же те, кто не способен переступить через самого себя? – вкрадчиво спросила Светлана. – Ведь не все на Земле обладают достаточной силой и волей, чтобы неустанно идти впереди, быть примером мужества и стойкости для остальных. Большинство из нас – обычные люди, которые готовы выполнять каждый свою часть общего грандиозного труда, но не взваливать его полностью на свои плечи. Лишь единицы способны на такие подвиги. В этом и есть их ценность для общества – вести за собой остальных, вдохновляя своим примером, искать новые пути и средства для непрерывного движения человечества вперёд… Но такие герои очень быстро сгорают, пытаясь осветить огнём своих сердец мрак Вселенной.

– Сгорают. Но искры от этого огня разлетаются вокруг, давая надежду и силы другим, вселяя в них веру, давая им мужества! – столь же пылко воскликнул Горан.

– Верно. Я и говорю о том же, – согласилась Светлана. – В том их главная заслуга!

В эту минуту я увидел, что в нашу сторону снова бежит Таманна. Это заметил и наставник.

– Хорошо. Не буду вам больше мешать. Приятно было с вами побеседовать, – признался он.

– Нам тоже, – приветливо улыбаясь, кивнула ему Светлана.

Я пожал на прощание руку молодому человеку. Он отступил на шаг, пропуская вперёд запыхавшуюся девочку, и поспешно удалился.

– А почему одни взрослые ладошкаются, а другие нет? – спросила Таманна, внимательно наблюдавшая за нами.

– Потому что у взрослых так принято: дяденьки здороваются за руку, а тётеньки нет. Они делают рукой вот так, – объяснил я и показал ей традиционный приветственный жест.

– Понятно, – кивнула Таманна. Она посмотрела на Светлану и уточнила. – Мы поедем купаться?

– А ты хочешь купаться?

– Мы вчера хорошо купались. Такую брызгань подняли! – похвасталась девочка. Потом уверенно сказала: – Хочу посмотреть ящерку!

– Какую ящерку? – поинтересовался я.

– Такую, с большими глазами, разноцветную.

– Хамелеона? – догадалась Светлана.

– Ага.

Таманна кивнула.

– Тогда поедем в лес?

– Да. И к морю!

– Хорошо. И к морю.

Светлана рассмеялась и легонько потрепала девочку по волосам.

– А мы вернёмся назад, когда стрелка на часах ходнёт разок?

Таманна взяла меня за руку, разворачивая её и глядя на часы.

– Ну, наверное, не разок, а два. Верно? – ответила Светлана и взглянула на меня, ища поддержки.

– Точно, – согласно закивал я.

– А можно я возьму с собой мячик?

– Конечно. Идём?

Я протянул девочке руку.

– Идём, – сказала она, доверчиво кладя свою маленькую ладошку в мои пальцы.

* * *

Мы вышли из леса к извилистой узкой реке и медленно пошли вдоль её берега.

– Какой лес заблудительный! – восхищённо воскликнула Таманна. – Я бы так всегда здесь и заблуждалась!

– Ну, у вас в школе тоже много деревьев. Правда? – заметила Светлана. – А одной ходить в такой лес тебе нельзя. Вот когда ты станешь большой…

– А когда я стану большой? – тут же спросила девочка.

– Вот придёт ещё одна осень, и ты будешь старше и станешь учиться в другой школе, – слегка нараспев произнесла Светлана.

Таманна засмеялась:

– Рошни! Разве у осени есть ножки?

– Нет.

– Как же она может тогда ходить?

Девочка насмешливо посмотрела на свою тётю и засмеялась ещё громче. Мы переглянулись и тоже рассмеялись. С такой логикой ребёнка трудно было поспорить.

– А почему у ящерицы людины пальцы? – снова спросила Таманна, насмеявшись вдоволь, и, видимо, вспомнив увиденного в лесу хамелеона.

– Почти все животные устроены одинаково, – ответила Светлана. – Мы же все живём на одной планете.

– Но ведь у змеи нет пальцев! И у рыбы нет! И у жука нет!

– Правильно. Пальцы нужны только тем, у кого есть ручки и ножки, как у нас. А тем, у кого их нет, пальцы ни к чему. Они ползают на своём животике или плавают в воде, или летают в воздухе.

– А если им захочется что-нибудь потрогать? – допытывалась Таманна.

Светлана с надеждой посмотрела на меня.

– Тогда они трогают это своей головой или усиками. Усики у жуков, пчёл и других насекомых вместо рук.

– Правда?

– Правда.

– Хорошо.

Таманна на некоторое время замолчала, о чём-то задумавшись.

– Море – это с одним берегом, а река с двумя, – сказала она через некоторое время, ни к кому не обращаясь, задумчиво глядя на пробегавшую мимо воду.

– А какая она, река? – поинтересовалась Светлана.

– Синяя! – охотно ответила девочка.

– А ещё?

– Журчливая!

– А ещё?

– Мокрая?

– И тёплая, – сказала Светлана, присаживаясь на корточки у берега и набирая в ладонь воды. – Попробуй.

– Да, тёплая! – согласилась Таманна, тоже набирая в ладошки воды. – Получается, она всякая-разная! Верно, Рошни?

– Правильно, – кивнула Светлана. – Смотри! Какие там бабочки!

Она указала на лужайку, над которой кружили стаи разноцветных мотыльков.

– Ой! Какая красотень! – воскликнула девочка. – Я хочу вон ту! Хочу поймать вон ту!

– Ну, беги же, поймай! – слегка подтолкнула её Светлана.

Таманна со всех ног побежала за бабочкой, весело смеясь и махая руками.

– Подумать только! – воскликнул я, глядя ей вслед. – Двести тысяч лет назад человекоподобное существо, едва научившееся стоять прямо, превратилось в человека разумного. При этом объём головного мозга у него увеличился вдвое. Он обрёл способность говорить, а его анатомическое строение приблизилось к строению современного человека. Трудно поверить в то, что это могло произойти так внезапно, после полутора миллионов лет полного отсутствия прогресса в сторону развития разума.

– Ты забываешь об ускорении эволюции и скачкообразности любого развития, когда количество переходит в качество, – напомнила Светлана. – Тем более что развитие разума это во многом эволюция в духовной области. А её заметить не так-то просто.

– Но ведь вы сами говорите о том, что в развитие человека кто-то вмешивался!

– Но разве мы говорим о том, что без этого вмешательства человечество не могло бы само развиться до разумного уровня?

Светлана посмотрела на меня и прищурилась, совсем, как делала это Таманна.

– Другое дело, что именно ключевые изменения произошли непонятным скачком. Они, скорее всего, и были стимулированы извне.

– Но возможность ещё не означает однозначной определённости? Так? – уловил я её мысль. – А как же все ваши исследования? Горячая вера Акиры в свою правоту? Все те артефакты, которые вы нашли и которые были найдены до вас?.. Я бы усомнился, если бы не видел всего этого сам!

– Ну что ты горячишься, Сид?

Светлана положила ладони мне на грудь и заглянула в глаза.

– Я же не отрицаю очевидных фактов. Я лишь говорю об отсутствии пока что неоспоримых и однозначных доказательств, которые позволили бы раз и навсегда расставить всё по своим местам. Пока что на руках у нас лишь косвенные подтверждения нашей правоты.

– А в качестве доказательства ты хочешь получить личную встречу с «богами»? – усмехнулся я.

Светлана пристально посмотрела на меня.

– Зачем ты так?

– Ладно, не будем больше об этом, – примирительно сказал я. – Ведь я всего лишь удивился факту существования вот такого вот маленького человечка, в головке которого таится тот самый результат бесконечной эволюционной цепи – его мозг. Разве не кажется тебе более вероятным, что естественный отбор должен был бы забраковать большой объём мозга и вместо этого выбрать лучшую систему функционирования его нервных связей? Или же какой-то способ, при котором рост черепа происходил бы уже после рождения ребёнка?.. Но этот рост, несмотря, ни на что, происходит до рождения. По-моему, в этом просматривается прямое смещение эволюции в духовно-нематериальную вселенную, когда многие начальные психологические функции уходят в наследуемую область.

Я доверительно посмотрел на девушку.

– Вдумайся! Человек становится способным развиваться в новой сфере в силу способности сосредоточения на самом себе. Возникает целый новый мир, наполненный абстракциями, логикой, обдуманным выбором и изобретательностью, математикой, искусством, тревогами и мечтаниями любви. Рождаясь в этом мире, каждый человек формирует часть его, которая становится для него внутренним миром, совершенно непохожим на внутренние миры других людей! И наше человеческое бытие обретает отличительный признак – в нём начинают сосуществовать антропологическое единство и онтологические различия. Разве это само по себе не является доказательством?

– Доказательством вмешательства извне? Возможно. Но разве я спорю с этим? – Светлана вопросительно посмотрела на меня. – В действительности древние тексты излагают нам непротиворечивую и достаточно полную картину антропогенеза. При всей фрагментарности находок, можно с большой долей вероятности говорить о том, что когда-то «богами» была произведена серия экспериментов по созданию человекоподобного гибрида. Сначала они пытались создать сразу взрослую особь, но это у них не получилось. Тогда они пошли иным путём. При этом в ходе этих генетических экспериментов женская линия бралась именно от земного источника, а мужская – от бога-мужчины. Затем в процесс «рождения» включились богини-роженицы. Но по сути, первых людей просто выращивали в неких «инкубаторах», заранее задав необходимые параметры этого процесса. Отсюда и изначально большой мозг у ещё нерождённых младенцев, и их полная неприспособленность к условиям окружающей земной среды.

Светлана присела на большой, поросший мхом камень. Я остался стоять рядом.

– Со временем, когда «богам» потребовалось наладить более интенсивное «производство» людей, чтобы пополнить население Земли, оскудевшее после Потопа, они отказались от «лабораторного» создания отдельных особей. Люди-андрогины были разделены «богами» на полы – мужчину и женщину, после чего стали способны к самостоятельному воспроизводству. Неслучайно женщина – единственное существо в животном мире, способное к оплодотворению круглый год.

– Да, об этом рассказывал и Акира. Я помню.

– Такой ход событий, кстати, служит доказательством и того, что задолго до описываемых мифами событий, существовали некие «протолюди», у которых присутствовали те самые женские мито-ДНК, на основе которых раньше учёные пытались определить сроки «создания Адама». Помнишь вчера, я говорила о возможности существования на Земле людей ещё до появления первых гоминидов? – напомнила Светлана. – Может быть, появление большого мозга у человека и не было духовной эволюцией, а просто следованием установленному образцу с внесением некоторых корректировок и поправок? Ведь у тех же неандертальцев объём мозга был больше, чем у нас. Значит, на лицо явное вмешательство, о котором рассказывают шумерские мифы. И это вмешательство носило не эволюционный характер, а было регрессом, возвращением назад или уходом в сторону.

– Но зачем тогда «богам» вообще было нужно оставлять способность человека к развитию его разума? Ведь они хотели создать лишь слугу для себя! – недоумевал я.

– Спроси об этом у «богов», – спокойно сказала Светлана и пожала плечами. – Мы так долго говорили об этом с тобой вчера, Сид! Божества, принесшие на Землю идею о Боге-Творце и религию, сами так же верили в существование Творца Вселенной, создавшего, в том числе и их. А значит, они не могли пойти наперекор его «воле» и поменять замыслы своего Творца, поставив тем самым себя на один уровень с ним. Нельзя было нарушать «священные заветы», дхарму. Создавая человека по своему подобию, они должны были соблюсти все установленные «свыше» правила.

– Но Асуры их нарушили. Как и человек, не раз вознамеривавшийся стать равным «богам» и самому Творцу! – заметил я.

– И ты теперь знаешь, чем это закончилось и для Асуров, и для человека, – с горечью вымолвила Светлана. – А те, кто неукоснительно следовал «божественному закону» стали править Землёй. Именно они смешали с «глиной» кровь одного из своих братьев, чтобы создать «лулу-амелу»: «Глиной боги и люди будут связаны крепко, к единению вместе пойдут, чтоб до конца дней земных Душу и Плоть, обитающих в боге Жизни Знамением провозгласить. Чтоб не забылось то никогда, пусть кровными узами Души их спаяны будут».

– Что-то здесь не сходится, – задумчиво произнёс я. – Что значит «к единению вместе пойдут», если человек создавался «богами» лишь, как раб?.. Что если «служить» богам означает не просто работать на них?

– О чём ты? – не поняла Светлана.

– Подумай. Ведь человек мог «служить» неким вместилищем… Скажем, для «божественного разума» или «божественной души». Он мог «служить» и источником чего-то… К примеру, духовной энергии, которой питались эти самые «боги». Вот тебе и «крепкая связь», которая «кровными узами» спаяла Души «богов» и людей!

– Тебе в голову приходят ужасные вещи! – воскликнула Светлана, быстро вставая и нервно передёргивая плечами.

– Не такие уж они и ужасные, – пожал я плечами, удивляясь её неожиданной реакции. – Ведь тогда человек действительно имеет в себе нечто особенное – «божественное», которое у него никому не отнять – ни в прошлом, ни в будущем. Не эту ли тайну раскрыл когда-то «коварный» Змий первобытной Еве в райском саду? А? И разве это не прекрасно само по себе?

– Это ужасно! – снова взволнованно воскликнула Светлана. – Люди, после опытов «богов», стали слабы и неравны с рождения. Именно тогда мир наполнился страданием и горем, стал инфернальным! Твои мысли, Сид, означают только одно – «божественные души» достаются не всем и не каждому! Это означает, что в мире могут быть люди без души… То есть, могут существовать нелюди! И ты можешь об этом думать?

Она смотрела на меня глазами, в которых горело негодование. Я видел, как её глаза постепенно наполняются скорбью и слезами, и я понимал, что она не может для себя допустить даже мысли о подобной несправедливости.

– Перестань! Что такое ты говоришь? У меня и в мыслях не было ничего подобного! Я всего лишь хотел сказать, что и «боги» были неидеальны…

– Почему вы ругаетесь? – раздалось у меня за спиной.

Я обернулся и увидел подошедшую к нам Таманну.

– Мы не ругаемся, детка, – улыбнулась Светлана, склоняясь над ней и гладя её по голове. – Мы с Сидом просто разговариваем.

– Смотри, какая жукашечка!

Девочка указала на синего жука, ползшего по камню, на котором только что сидела Светлана.

– Какой он большой! – восхитилась Таманна. – Ты не боишься его?

– Нет. Он ведь не кусается.

– Да, да! Он только щекотит лапками! – захлопала в ладоши и запрыгала на месте Таманна.

Наблюдая её искреннюю радость, я обнял Светлану за плечи, ободряюще посмотрел ей в глаза, в которых всё ещё сквозила лёгкая грусть.

– Ну что? Поедем назад? – спросила она, обращаясь к племяннице. – Пора возвращаться в школу.

– Пора! – вздохнула та совсем, как взрослая.

Мы вернулись к магнитору. На этот раз за управление сел я, а Светлана с племянницей уселась на заднем сиденье. Обе с удовольствием подставляли лица встречному ветру.

– А если оторвать голову и я её в руки возьму, будет она разговаривать? – неожиданно спросила Таманна, когда мы уже проехали полпути.

– Что ты, дорогая! Без головы человек не сможет жить. Он умрёт, – сокрушённо покачала головой Светлана.

– Рошни, а все люди умрут?

– Когда-нибудь все.

– Но ведь новые то откуда-то берутся! Хоронят старых людей. Их в землю сеют, а из них маленькие вырастают, как цветы. Верно?

Светлана улыбнулась милым рассуждениям ребёнка.

– Люди рождаются, они не растут из земли, как цветы, – мягко и вкрадчиво сказала она.

На лице Таманны появилась трудная дума.

– О чём ты задумалась? – спросила у неё Светлана, привлекая девочку к себе и целуя в голову.

– Кто же будет хоронить последнего человека, когда и похоронщики умрут? Должен же будет кто-нибудь вазочку последнего человека на место поставить… Пусть это буду я, ладно?

– Хорошо, – улыбнулась Светлана, крепче обнимая девочку.

– Значит, я не умру? – подняла та к ней большие доверчивые глаза.

– Нет, ты не умрёшь. Я тебе гарантирую, – уверенно сказал я, оборачиваясь к Таманне.

– Никогда не умру? – Девочка с надеждой и недоверием посмотрела на меня.

– Никогда! – твёрдо и торжественно пообещал я и увидел, как на щеках Тамы появились пятна румянца, совсем как у Светланы в моменты волнения. Её глаза наполнились таким безмерным счастьем, что мне самому стало на душе привольно и счастливо.