Текст книги "Чаша Отравы (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 54 страниц)

Между тем, как считал историк Диодор Сицилийский, имя этого паромщика, как и его образ, пришли к грекам из Египта. То есть, у этого знания о посмертном существовании человека очень глубокие и очень древние корни, что и добавляет ему достоверности. А вот у всех народов Америки существовали свои представления о переходе в «мир иной». Этот переход у них был связан с преодолением серьёзного водного препятствия, которое именовалось Девятью Реками. Эта преграда охранялась псом или зелёным драконом.

– Драконом? – встрепенулся я, вспомнив рассказы Акиры о змиях и драконах, как предшественниках «солнечных богов».

– Да, драконом или змеем, для усмирения которого мёртвые были снабжены листами бумаги в качестве дани.

– Любопытное предание. Но ведь есть и упоминания о спуске в преисподнюю живых! – горячо воскликнул я.

– Есть. Но, как я уже сказал, их возвращение в мир живых было возможно только при соблюдении определённых условий. У греков таким условием было наличие у героя золотой ветви, сорванной в роще Персефоны. Древние месопотамцы представляли себе загробный мир в виде города, обнесённого семью крепостными стенами. В этот город вели семь врат, которые следовали друг за другом. Привратник Нети всегда держал ворота на запоре. Поэтому никто не мог покинуть подземный мир. Когда появлялся новый умерший, то он должен был принести дары и жертвы семи подземным божествам, чтобы расположить их к себе и заручиться их поддержкой. Проходя очередные врата, умерший снимал с себя какое-либо украшение или одежды. Видимо, это представление пришло из мифа о богине Иштар. Вы наверное слышали эту легенду? В ней богине однажды пришлось спуститься в подземное царство своей сестры Эрешкигаль. Иштар обладала семью вещами, в которых была заключена тайная сила. Все эти вещи ей пришлось отдать одну за другой привратнику Преисподней, когда богиня проходила через те самые семь врат, отделявших земной мир от мира мёртвых. В конце концов, Иштар предстала перед своей сестрой абсолютно нагой.

– Да, я знаком с этим мифом.

– Думаю, этот миф в иносказательной форме рассказывает нам как об устройстве духовного мира, с его «сферами» или «небесами», так и о способах перехода из одного мира в другой. Видимо, для такого перехода необходимым условием являлось избавление от тонкоэнергетических оболочек человеческого тела, что собственно должно было привести к физической смерти. В мифе шумерской богине, чтобы вернуться из «Страны без возврата» пришлось оставить там себе замену – своего мужа по имени Думузи. Таково было ещё одно непреложное правило «мира мёртвых», «мира духов», «мира предков» – духовно-нематериального мира, как мы теперь его называем.

Тэн Хоори порывисто пододвинул к себе стул и быстро сел на него. Положив скрещенные руки на спинку стула, он воодушевлённо продолжал:

– По представлению шумеров, тени мёртвых могли на время подняться на землю из «загробного мира», если они ощущали «жалобы Шумера» – получали информацию о том, что умерший не успел закончить при жизни что-то очень важное. Правда, с простыми смертными подобное происходило нечасто. Подобной льготой пользовались в основном цари.

– Разумеется! Ведь цари были прямыми потомками богов, в них текла «божественная кровь». Получается, и в «загробном мире» есть жёсткая иерархия, установленная «богами»! А так как сами «боги» обладали возможностью перехода из мира в мир, то они и установили монополию на данный переход. Вот почему мы не знаем существенных реальных попыток душ умерших людей осуществить устойчивую обратную связь: каналы перехода находятся под жёстким контролем со стороны тех самых богов!

Я взволнованно посмотрел на энерготерапевта.

– Что ж, в ваших мыслях есть здравое зерно, – согласился он. – Правда, и некоторые боги у шумеров были буквально заточены в подземном царстве. Они, как и цари, могли покинуть «загробный мир» в виде теней только на время.

– Опять прямая связь с Древним Египтом! – воскликнул я, вспомнив рассказы Акиры об опальном боге Сете и его брате Осирисе. – Сейчас, одну минуту! Только вспомню… Ага! Вот! Акира цитировал египетскую «Книгу мёртвых» и в ней были такие строки от имени высшего бога: «Но разве душа Сета не будет послана на Запад – судьба, отличная от судеб всех прочих богов… Я буду держать его душу в заточении на Лодке солнца – такова моя воля – так что он больше не будет устрашать Сонм Богов».

– Да, действительно прослеживаются определённые параллели, – согласился Тэн Хоори. – Кстати, в правиле оставлять вместо себя замену, чтобы покинуть мир мёртвых, есть определённый смысл, – добавил он. – Я уже говорил о том, что любой человек, будучи с одной стороны сложной материальной системой, «излучает» в окружающий мир информацию о своём теле. В духовно-нематериальном мире эта информация сохраняется в форме компактного образа – двойника из тонкой материи, фантома или «астрального тела». То, что древние египтяне называли понятием «Ка», которое было отлично от бессмертной человеческой души – «Ба».

Этот «астральный двойник» человека, как и любого другого разумного существа, является лишь пассивным духовным объектом, как и мыслеобразы. Он не порождает новой информации. Но, как и мыслеобразы, он способен взаимодействовать с другими объектами духовно-нематериального мира. На «считке» информации с двойника-фантома основаны все экстрасенсорные предсказания и телепатия. Да и моя профессия во многом опирается на схожие методы.

Тэн Хоори задумчиво улыбнулся, глядя на меня.

Некоторое время мы, молча, сидели, думая каждый о своём. Из всего сказанного энерготерапевтом мне было понятно, что затея Совета с «золотым экраном» обречена на провал. Без помощи и поддержки Акиры Кензо нам никогда не найти ключа, чтобы заставить это устройство заработать. А свою позицию по этому вопросу экзоархеолог обозначил вполне определённо. И, похоже, что наш вчерашний разговор обернулся для меня потерей хорошего товарища в его лице. От этих мыслей на душе у меня стало совсем скверно и тоскливо.

Возможно, существуют какие-то другие способы повторить мой смертельно опасный марсианский опыт, и о них я просто не знаю?.. Но взять что-то материальное из прошлого, как уверен Тэн Хоори, всё равно не получится. Это было известно даже нашим далёким предкам. Теперь в это окончательно уверовал и я сам. Надеяться выпытать у «богов» их секреты и уже тогда попробовать материализовать какой-то мыслеобраз или техническую идею в нашем мире?..

Ну, не знаю. Не думаю, что эти самые «боги» так просто поделятся с нами своими секретами. Если прав Акира, за прошедшие тысячелетия их цивилизация не могла стоять на месте. Она развивалась, как развиваемся и мы. Что сейчас представляет собой эта цивилизация, вышедшая за пределы материального мира? Какие тайны она хранит? Как «боги» относятся теперь к нам, людям?.. Да и помнят ли они о нас? Нужны ли мы им сегодня?.. Однажды покинув Землю, они ушли, кажется, навсегда. Или по-прежнему следят за нами, просто сменив непосредственное вмешательство в дела людей на вмешательство опосредованное?..

Ответов на эти вопросы у меня не было, как и не было уверенности в том, что теперь делать мне самому. Пославшие меня на Марс люди ждали от меня вполне определенных результатов. Но цель, ради достижения которой требовались эти результаты, с самого начала вызывала во мне несогласие. И вот сейчас, когда я стою на перепутье, пожалуй, необходим серьёзный разговор с Громовым, а если понадобиться, то и с самим Менгешей, председателем Совета…

Да, верно! Именно это нужно мне сейчас. Но прежде надо ещё раз объясниться с Акирой. Это для меня важнее всего… И непременно рассказать обо всём Светлане! Ведь получается, что я солгал ей там, на Марсе о том, что на Земле ничего плохого не происходит… Происходит! Пока это ещё не зло в абсолюте. Пока ещё можно всё исправить, но нужно спешить!

Я с надеждой посмотрел на энерготерапевта.

– А Зуко Пур? С ним тоже происходит нечто подобное, как и со мной?

– Не исключено. Но тогда его состояние является скорее следствием «изъятия» души из тела, или замещения её чем-то иным… Но чем?.. Что было в тех саркофагах на Марсе?

– Пока не знаю. Два из них сейчас перевезены в Институт протоистории для исследований. Результаты мне пока неизвестны. Акира Кензо собирается туда завтра. Думаю, я тоже поеду с ним.

– Ясно. Тогда остаётся только ждать, – пожал плечами Тэн Хоори. – Пока я и мои коллеги делаем всё зависящее от нас, чтобы контролировать энергетическое состояние организма Зуко. Критическая черта ещё не пройдена… Но это можно говорить лишь о его теле, а что происходит с его душой… Честно, я не знаю, – слегка смутившись, признался энерготерапевт.

– Мне можно повидаться с ним?

– Конечно. Он находится в десятой, реанимационной палате. Если хотите, можете пойти со мной. Приближается время очередного осмотра, и я должен быть там.

– Спасибо.

Застеклённый коридор, кольцом огибавший верхний этаж, был залит солнечным светом и почти безлюден. Несколько девушек-санитарок в серебристых халатах прошмыгнули мимо нас, торопясь куда-то по своим делам. Мы остановились около двери реанимационной палаты, и я почувствовал на душе невольное волнение.

Тэн Хоори посмотрел на меня и решительно отворил двери, порывисто проходя вовнутрь.

Просторное помещение за дверью выходило большими – от пола до потолка – окнами на покатые, покрытые редколесьем холмы, за которыми просматривался далёкий морской горизонт. Блестевший глянцем пол был уставлен рамками экранов воздушных диванов. Все они сейчас не работали. Лишь один из воздушных диванов был включен.

Зуко Пур парил в воздухе в полуметре от пола, абсолютно обнажённый, укрытый лишь серебристой полупрозрачной простыней. Его руки были вытянуты вдоль тела, а лицо казалось безмятежным, несмотря на мертвенную бледность.

В изголовье дивана возвышалась алюминиевая стойка, от которой горизонтально протянулась тонкая штанга с большим экраном. По штанге бесшумно двигался юркий маленький прибор – биосканер, ощупывавший тело юноши невидимыми лучами. Приборы на столе справа ритмично мигали разноцветными огоньками, змеистые полосы регистраторов тянулись в широких окнах экранов.

Слева от постели юноши, сгорбившись, застыл робот-медик, походивший на членистый манипулятор, увенчанный матовым шаром-«головой», словно, множеством внимательных глаз, утыканным короткими светящимися трубочками. Мне этот робот напомнил заботливую, слегка сутулую няньку, которая тревожно и чутко следит за спящим приболевшим ребёнком.

Когда мы вошли в помещение, робот-медик повернул в нашу сторону «голову», шелестя тонкими трубками, сплетавшими его «шею», и радостно засветился огоньками датчиков. Мне даже показалось, что я чувствую на себе его пристальный «взгляд». Весь вид робота-медика, словно, выражал спокойное недоумение и настороженное внимание. Может быть, он пытался понять, зачем мы пришли сюда?

Тэн Хоори уверенно подошёл к нему и щёлкнул каким-то тумблером на округлой «голове». Робот-медик тут же обмяк и застыл, как будто уснул крепким сном.

Я медленно подошёл ближе и, склонившись над юношей, стал рассматривать его лицо, испытывая при этом смешанные чувства сожаления, жалости и печали. Тонкая складка у переносицы и плотно сжатые губы говорили о возможных мучениях, которые мой молодой товарищ испытывает сейчас в своем беспробудном сне. Запавшие щёки и кожа, туго обтягивавшая скулы молодого стажёра, так не походили на дышащее жизнью и здоровьем лицо, которое я увидел в первую нашу с ним встречу на Марсе.

Я поднял глаза на стоявшего тут же энерготерапевта. Тэн Хоори привычными чёткими движениями нажал несколько кнопок на управляющем пульте, и развернул экран биосканера так, чтобы его было хорошо видно и мне.

– Как я уже говорил, тело человека всего лишь посредник, через которого душа оказывает влияние на окружающий мир, – неторопливо и негромко заговорил он, продолжая манипуляции с приборами и оценивая их показания. – Влияние это, как вы понимаете, носит опосредованный характер. Поэтому даже в высших формах своей психической деятельности таких, как творчество, человек для передачи результатов вынужден прибегать к вполне конкретной физической деятельности: писать, рисовать, лепить, строить. Но деятельность души не ограничивается только этим опосредованным влиянием на окружающий мир. Само существование души, как части духовно-нематериального мира, делает человека мощным генератором духовно-нематериального взаимодействия, превращает его в открытую информационно-энергетическую систему. В повседневности и вы, и я, и вот Зуко, и все остальные люди отдают во внешнюю среду информацию. Но не только отдают, но и постоянно получают её извне. Такое постоянное взаимодействие осуществляется полевым способом, поэтому каждый человек является сильнейшим источником духовно-нематериальных полей.

– А под термином «поле» вы имеете в виду сущность, аналогичную материальным макрополям? – уточнил я.

– Да, конечно, – кивнул Тэн Хоори, обходя постель Зуко и осматривая панели приборов с другой стороны.

– Значит, эти поля тоже имеют свойство непрерывности и неограниченности?

– Безусловно. Только это очень тонкие поля, особый вид энергии, которую человек излучает всегда и при любых условиях. Исключением является только мёртвое тело, и то, только по прошествии определённого времени с момента смерти. Больше всего этой энергии люди выделяют в стрессовом состоянии и при любых эмоциональных возбуждениях.

– Наверное, поэтому все религии мира придавали такое большое значение культовому служению? – заметил я.

– Видимо, да, – согласился Тэн Хоори. – Вот, смотрите! – Он пододвинул ко мне экран монитора. – Кожные покровы человеческого тела испускают токи высокой частоты. Здесь мы можем увидеть, как эти токи выходят из одной точки тела Зуко и входят в другую точку.

Я взглянул на экран. Сероватая поверхность кожи юноши в районе груди время от времени вспыхивала яркими беловато-алыми, фиолетовыми и голубыми конусами, похожими на коронарные разряды или протуберанцы. Чуть выше них просматривалась едва заметная серовато-молочная пелена, стелившаяся над телом наподобие нимба, повторяя его контуры.

– По цвету этих токов мы можем судить о состоянии как тела в целом, так и каждого отдельного органа, – объяснял энерготерапевт, – потому что каждому участку тела и каждому органу присущ свой собственный цвет, характерный только для них диапазон частот. В случае быстрых, неожиданных изменений таких, как сильные эмоции – страх, гнев, боль – резко меняется и диапазон излучаемых телом частот. Мы наблюдаем сдвиг в синюю или красную стороны спектра, в зависимости от того, активизируется или подавляется деятельность излучающего органа или клетки организма.

– Вот здесь, у Зуко наблюдается явное смещение в синюю сторону, – Тэн Хоори указал на затылок и переносицу юноши. – Это означает, что деятельность его мозга сейчас находится на минимальном уровне. А, значит, поступление и переработка информационной энергии либо полностью отсутствует, либо чрезвычайно мала. В целом все эти излучения организма складываются в единое биополе человека или ауру. Её можно наблюдать, как золотистое свечение тела. Вот оно, видите?.. Аура человека это как бы ещё одно тело, только намного более тонкое, эфирное. Оно напрямую зависит от сознания человека, то есть от его души.

– Но у Зуко она не золотистая, – заметил я. – Скорее серая или белёсая.

– Да, в этом, то и проблема, заставляющая меня думать о неком «замещении» его души или об её «изъятии» из тела.

– Но он жив! – констатировал я, недоумённо глядя на энерготерапевта.

– Жив, – подтвердил тот. – И в этом кроется ещё одна загадка. Правда, саму ауру можно разделить на три составляющие части: «эфирное тело», «астральное тело» и «ментальное тело». Все эти «тела» имеют свою определённую окраску или основной оттенок цветового излучения. У «эфирного тела» он лилово-серый. Это «тело» эмоций. У «астрального тела» золотисто-голубой. Это «тело» соответствует душе человека. Ментальное же «тело» состоит из наиболее тонкой материи, чем остальные тела. Оно имеет яйцевидную форму светлого искрящегося свечения, меняющую свою расцветку от качества мыслей человека. Это тело мыслеобразов. Аура есть совокупность всех этих тонких полей. Она ответственна за взаимодействие всех трёх составляющих и обеспечивает целостность человека, как совокупности материальных и нематериальных элементов и подсистем. В случае с Зуко мы можем наблюдать присутствие эфирного и ментального «тел» при отсутствии «астрального тела» – души. Есть астральный двойник Зуко, его «Ка» и есть тело его мыслеобразов. И то и другое – пассивные объекты. Но они не распадаются, а, значит, имеют энергетическую подпитку от его души, и это вселяет в меня надежду на возможность выздоровления.

– И как же вам удаётся работать со всем этим? – спросил я, переполненный одновременно и изумлением и восхищением. – Ведь, насколько я могу судить, свойства ауры человека резко отличаются от свойств любого другого материального поля.

– Всё верно. Для гравитационного поля его сила не соответствует массе человека. Для электромагнитного поля трудно объяснить его неэкранируемость металлической сеткой. Да, и для полей атомного и ядерного уровня расстояния слишком велики. Ведь характерный размер биополя человека равен порядка нескольких метров. И, тем не менее… – Тэн Хоори пожал плечами и развёл в стороны руки.

– На состояние биополя одного человека может оказывать влияние сознание другого человека. Это факт неоспоримый. Здесь есть прямая зависимость от резонансного принципа взаимодействия, характерного для любых объектов духовно-нематериального мира. А так как биополе всегда сильно зависит от состояния физического тела, аура у здорового человека больше по величине и равномернее по своей форме.

Тэн Хоори отодвинул в сторону экран и остановил биосканер.

– Семь главных энергетических вихрей расположены вдоль вертикальной оси человеческого тела в местах энергетических центров, издревле называвшихся «чакрами».

Энерготерапевт встал около постели Зуко и слегка склонился на юношей, словно, иллюстрируя на нём широкими жестами свои слова.

– Все чакры иерархически связаны с соответствующими центрами человеческого тела: теменем, межбровьем, основанием горла, сердцем, «солнечным сплетением», лобком и промежностью. По нарушению энергетики той или иной чакры мы можем судить о функциональных или органических расстройствах организма, которые приводят к изменению топологии биополя. В этих случаях оно становится, как бы испещрено «горбами» и «впадинами».

В случае с Зуко топология его биополя была нарушена сильным внешним энергетическим воздействием, потому что нарушение топологии биополя всегда связано с диструктурированием ткани тела. Как видите, вот в этих местах у Зуко были сильные ожоговые поражения.

Тэн Хоори указал на места чуть ниже грудной клетки юноши, где с обеих сторон были видны слегка розоватые пятна недавно регенерированной кожи.

– Частично мне удалось откорректировать и выровнять его ауру, увеличив её размер. Но этого в данном случае оказалось недостаточно, – печально сказал врач. – К сожалению, аура человека не является самостоятельным объектом духовно-нематериального мира, и существовать без взаимодействия души человека с его физическим телом она не может. Воздействовать на неё, чтобы излечить тело мы уже научились. Для этого применяется обычный эниобиоиндуктор, который стоит вон там, на столе. – Тэн Хори указал на небольшой ящик в тёмном металлическом кожухе. – Этот прибор создаёт комбинации электронных фаз, которые поворачивают процессы, проходящие в организме человека в нужную нам сторону. С его помощью можно, например, остановить надвигающуюся болезнь и запустить её излечение, или остановить процесс старения. На этом построена вся наша эниобиополевая медицина… Но вот излечивать душу материальными способами нам пока не под силу.

Энерготерапевт замолчал, всматриваясь в осунувшееся лицо Зуко Пура.

Больше мне здесь делать было нечего. Я попрощался с врачом и вышел, намереваясь встретиться с Акирой. Но зайдя в гостевую часть жилого сектора санатория, я с удивлением увидел, что на информационном табло двери его комнаты сообщалось об освобождении этого помещения для проживания.

|

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

РАССЫПАННЫЕ ИСКРЫ

«…Кинул взор вперёд себя на ширь степи гордый смельчак Данко, – кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и – умер.

Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что ещё пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой… И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло…» М. Горький «Старуха Изергиль»

Светлана стояла у окна, спиной ко входу. На ней было тонкое белое платье, усыпанное мелкими ярко-пунцовыми цветами. Оно оставляло открытыми её стройные загорелые ноги, плечи и часть спины, где на правой лопатке можно было рассмотреть крохотную тёмную родинку. Волосы девушки были небрежно собраны на затылке в обычный хвост, словно, давая простор её высокой гибкой шее.

Когда я вошёл в комнату, Светлана повернулась мне навстречу, и по тому, как вспыхнули её щёки, я догадался, что меня здесь явно ждали.

– Доброе утро!

– Доброе, – кивнула девушка, продолжая стоять у окна в ярком ореоле солнечного света.

– Акира… – начал, было, я.

– Он уехал рано утром, – не дав мне закончить, сообщила Светлана. – Пришло известие от Эйго, поэтому он срочно выехал на Мадагаскар.

– Что-нибудь случилось?

– Пока нет. Но в институт после карантина, наконец, доставили «саркофаги» с Марса, и теперь всё готово для их сканирования и вскрытия.

– А их решили вскрыть? – удивился я.

– Всё будет зависеть от результатов сканирования, – неопределённо пожала плечами девушка-экзоархеолог.

– А вы?.. Почему вы не поехали вместе с ним?

– Я хотела предложить вам составить мне компанию, – негромко сообщила Светлана и поспешно добавила: – Если, конечно, вас не держат здесь какие-то дела?

– В общем-то, нет, – беспечно пожал плечами я, уловив напряжённость в её голосе. – Все мои дела теперь рядом с вами. Лечение моё закончено, так что я совершенно свободен и готов к новым свершениям!

Я посмотрел в её глаза, чувствуя на душе волнительную радость. Светлана едва заметно улыбнулась в ответ и кивнула.

– Прекрасно! Пассажирский экранолёт уходит на Мадагаскар через полчаса. Если поедем сейчас, можем успеть в порт вовремя.

– Тогда нужно поторопиться, – согласился я.

Светлана решительно направилась к выходу, и цветы на её платье засияли золотыми всполохами и переливами багрянца. Я вежливо уступил ей дорогу, ощутив лёгкий будоражащий запах её духов, от которого моё сердце забилось ещё сильнее. Пытаясь совладать с нарастающим волнением, я покорно пошёл следом за своей очаровательной спутницей.

* * *

Гиперболоидные очертания здания порта напоминали перевёрнутую ребристую раковину. Две стальные рамы, объединённые вантовой конструкцией, упирались в мощный фундамент тонкими колонами, расположенными по окружности.

Несколько грузовых и пассажирских причалов уходили далеко в море, слегка подрагивая от набегающего прибоя. У третьего пассажирского причала был пришвартован большой двухсотметровый экранолёт серебристого цвета с красными полосами по бортам. При размахе крыльев в сто с лишним метров, он чем-то напоминал космический корабль: высоко поднятый широкий хвост; вытянутый и плавно изогнутый тупой нос, с застеклённой кабиной пилотов; слегка отнесённые назад удлинённые крылья. Широкая обзорная площадка верхней палубы была накрыта каплевидным колпаком, отлитым из прозрачного волокнистого стекла. Единственным отличием от ракетоплана было наличие мощного пропеллера на хвосте и нагнетателей по бокам этого летающего морского монстра.

Мы со Светланой уселись в мягкие кресла у широкого окна в пассажирском салоне, и через несколько минут включился стартовый режим двигателей. Появилась лёгкая вибрация корпуса, и аппарат неторопливо отошёл от причала, постепенно набирая скорость.

Пассажиров в салоне было не очень много. Напротив нас, в правом ряду кресел расположилась небольшая группа молодёжи, о чём-то негромко, но оживлённо беседовавшая. Чуть дальше сидели двое серьёзных мужчин, внешне похожих на больших учёных, возвращающихся с какого-то научного конгресса. Рядом с ними, в боковом ряду кресел, сидела воспитательница, сопровождавшая детей лет десяти. Детишки прильнули к овальным окнам, жадно вглядывались в открывающиеся перед экранолётом морские просторы.

Я перевёл взгляд на свою спутницу. Она тоже смотрела в окно на удаляющиеся залесённые склоны прибрежных гор. Там среди сосен и кедров стояло белоснежное здание санатория – три вертикальные башни разной этажности, объединённые пересекающимися под прямым углом горизонтальными двухэтажными блоками. Они визуально увеличивали постройку, которая напоминала крону громадного дерева. По внешнему периметру каждого блока множество окон сверкали на солнце панорамным остеклением.

Я продолжал незаметно наблюдать за Светланой, чувствуя, как от близости этой девушки тёплая волна всё больше и больше разливается по моему телу, подгоняя сердце, гулко бившееся в тесной груди.

На лице девушки отразилась лёгкая грусть.

– Что это у вас?

Я указал на овальный медальон, висевший у неё на шее, на тонкой платиновой цепочке. На потемневшей от времени кости был вырезан углублённый женский профиль, украшенный странной высокой причёской.

– О! Это!

Светлана быстро сняла медальон тонкими пальцами и протянула его мне. Сказала непринуждённо:

– Это память о моей юности. Тогда я только начинала работать археологом. Мы были на раскопе одного древнего поселения земледельцев и скотоводов на берегу высохшей реки. И вот среди осколков керамики и черепков я неожиданно увидела эту чудесную вещь. Представляете?..

Её голос наполнился мечтательными нотками.

– Может быть, когда-то давно, тысячелетия назад, какой-то художник или поэт подарил эту вещь своей возлюбленной в знак вечной любви? И эту любовь они пронесли через все испытания и невзгоды?

Я внимательно рассматривал незамысловатую вещицу. Заметил:

– И всё же вы нашли её не на шее какого-нибудь скелета в могильнике, а среди прочего «исторического мусора».

Светлана наморщила носик, слегка прищурилась и отмахнулась от меня изящным движением раскрытых пальцев.

– Фу! Не будьте таким приземлённым, Сид! Добавьте чуточку романтики и фантазии, и любая, самая заурядная история расцветёт перед вами новыми красками.

– Но разве может это иметь какую-то историческую ценность? – усомнился я, возвращая ей медальон.

– А разве историческую ценность имеют только деяния выдающихся личностей или судьбы могущественных государств? – в свою очередь спросила моя собеседница, снова вешая медальон себе на шею и поправляя волосы. – А как же судьбы простых людей: их чаяния, их надежды, их мысли и чувства? Разве они не должны быть нам интересны? Разве они должны быть забыты навсегда?

Она смотрела на меня требовательно и строго.

– По-моему, главное в истории – простой человек с его судьбой! И хотя каждый из нас лишь песчинка на фоне жизни целой планеты, но именно из таких вот песчинок и складывается её судьба. Как из малых капель вырастает великий океан!.. Вы не согласны со мной?

– Да… Вы правы.

Я немного помолчал, глядя на пенные валы, дробившиеся стремительно мчавшимся экранолётом в тучи, ослепительно сверкающих на солнце, брызг. Наконец, спросил:

– Акира много говорит о «клане Змиев» в среде «богов»… Вы ведь хорошо его знаете?

– Надеюсь, что да, – кивнула Светлана, с интересом глядя на меня.

– Скажите, он действительно думает, что это всего лишь символика? Может быть, здесь есть прямая связь с некой рептолоидной цивилизацией, которая когда-то побывала у нас на Земле?

– Почему это вас так интересует?

– Понимаете, после происшествия на Марсе, меня стали посещать странные видения… или сны, если хотите. В них я почему-то ощущаю себя не совсем человеком…

– Я не понимаю вас, – призналась девушка, качая головой, и зрачки её расширились.

– Мне трудно объяснить это словами, но в этих снах я как будто становлюсь другим существом… Существом со змеиным телом… И я вижу там других таких же существ. Я могу разговаривать с ними на их языке! В этом сне я знаю, что я такой же, как они… И я погибаю там вместе с ними в какой-то страшной и немыслимой битве…

Светлана задумчиво посмотрела в окно, затем сказала:

– Это длинная и запутанная история.

– А у нас с вами масса времени. Дорога займёт почти восемнадцать часов.

Я доверительно улыбнулся ей.

– Хорошо, – поколебавшись, кивнула девушка. – Акира действительно твёрдо верит в то, что «древние боги» избрали змею своей отличительной символикой. Они носили на своей одежде соответствующие знаки отличия, чтобы люди безошибочно узнавали их… Или чтобы отличать «своих» от «чужих». Хотя точно этого мы, конечно же, не знаем. И вряд ли когда-нибудь узнаем. Возможно, это и было своеобразной формой тотемизма.

– А вы в этом сомневаетесь? – спросил я, почувствовав скрытые интонации её голоса.

– Мне кажется, что это лишь незначительная часть намного большего целого, – призналась она. – И это целое имеет столь глубокие и древние корни, что нам теперь сложно осознать его истинную суть. Я могу только поделиться с вами своей точкой зрения. Если хотите?

– Разумеется, хочу!

– Но пусть вас не удивляет, отличие моего мнения от мнения Акиры, – предупредила Светлана, удобнее усаживаясь в кресле и кладя ладони на колени, как будто она была школьницей на каком-то экзамене.

– Я весь внимание! – улыбнулся я ей, желая подбодрить девушку.

– Так вот, – начала она. – Если мы рассматриваем древние изображения богов или читаем описания их внешности, то видим, что в них действительно часто присутствуют змеиные образы. В этом нет ничего удивительного или странного, ведь почитание или поклонение каким-либо животным в примитивных обществах древних племён было обыденностью и нормой. Странно здесь лишь то, что из всех животных змея обладает весьма весомым отличием.

– Каким отличием? – не понял я.

– Понимаете, Сид! Почитание змеи тесно сплетено во всей древней культуре не со змеёй обыкновенной, как может показаться на первый взгляд, а с неким символом. И эта символизация непосредственно обращена на некое иное существо – Змея или Змия. Он выступает в мифологии, как живое существо – одна и та же сущность, которая несёт на себе разнообразные роли и фигурирует под разными именами в разных мифах. И что самое интересное, к образу Змея очень тесно примыкает другой мифический персонаж – Дракон. Эти два существа настолько крепко переплетены между собой, что мы с уверенностью можем говорить о том, что речь идёт об одном и том же существе. Хотя порой Змей своим видом иногда и напоминает обычную змею, но главное в том, что по своему внутреннему содержанию он резко от неё отличается, приближаясь именно к Дракону.