Текст книги "Всеблагое электричество"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 107 страниц)

Ничего полезного осмотр вчерашнего места преступления не дал; я опустил пониже на лоб козырек фуражки и зашагал прочь, но тут на глаза попался упитанный дядечка в сером плаще, который отпирал дверь кондитерской с затейливой надписью: «Императорское бланманже» на вывеске. Вслед за ним я прошел в торговый зал и задумчиво оглядел заставленную разнообразными сладостями витрину.

Леденцов не хотелось. Хотелось шоколада, но здесь его не было и, по понятным причинам, быть не могло.

Пока я определялся с выбором, приказчик сменил плащ на белоснежный халат и горестно вздохнул:

– Я ничего не видел! И уже сказал вчера об этом вашим коллегам!

Он явно принял меня за полицейского, и я его в этом заблуждении разубеждать не стал, только усмехнулся:

– Мой вам совет: никогда не говорите, будто ничего не видели. Звучит очень подозрительно.

Затем я попросил взвесить двести граммов сливочных ирисок, расплатился и покинул кондитерскую, оставив приказчика окончательно сбитым с толку.

Ирис оказался очень даже неплох. Размеренно работая челюстями, я принялся закидывать в рот одну конфету за другой и вдруг понял, что именно этого мне сейчас и не хватало. Леденцы представлялись чем-то излишне утонченным и рафинированным; хотелось действовать более решительно, нежели просто катать комок расплавленного сахара языком по нёбу.

Мною овладело лихорадочное оживление. Взбодренный кофеином и взбудораженный грядущей акцией мозг заставлял надпочечники выбрасывать в кровь просто невероятное количество адреналина, и от этого меня начало явственно лихорадить.

Дьявол! Неужто и в самом деле пришлась по вкусу роль цепного пса будущей императрицы?!

Думать так не хотелось; я мысленно обматерил альбиноса и вытащил из бумажного пакета очередную конфету. Вязкий ирис позволил если не полностью побороть волнение, то хоть немного успокоиться, поэтому в подземку я спустился уже решительным и собранным.

Поехал в порт.

На одной из тамошних барахолок я приобрел карманный хронометр с секундомером и детскую коляску с откидным верхом, которую после не слишком долгого торга выкупил за смешную сумму в четыре с половиной франка. Покладистость жуликоватого продавца объяснялась просто: несмотря на презентабельный внешний вид, коляска была изрядно побита жизнью, а ее колеса не только жутко скрипели, но и частенько заедали.

И если визг ни на что особо не влиял, то последнее обстоятельство не устраивало совершенно. Пришлось купить заодно масленку, ветошь и напильник, а затем откатить свое новое приобретение в глухой закоулок поблизости и привести втулки колес в пригодное для использования состояние.

Протерев коляску и руки ветошью, я натянул брезентовые перчатки и отправился на набережную. Прошелся мимо Риверфорта вверх по течению реки, немного постоял на обзорной площадке у парапета и двинулся в обратный путь. Тротуар там шел под уклон и, когда я отпустил ручку, коляска, подпрыгивая и трясясь на неровной мостовой, покатилась к мосту сама собой.

Я не стал ее останавливать, просто пошел рядом и лишь у выезда на дорогу ухватился за ручку и придержал, не дав соскочить на проезжую часть. От ближайшего фонарного столба до моста коляска катилась ровно двенадцать секунд. Узнаю, как быстро проезжает мост самоходный экипаж, – и дело в шляпе.

Пусть я больше и не чувствовал чужих страхов, да только не требовалось обладать талантом сиятельного, чтобы знать наперед реакцию водителя, когда он поднимется на изгиб моста и увидит выкатившуюся на дорогу детскую коляску. Сомнений быть не могло – водитель ударит по тормозам. Но сразу экипаж не остановится, инерция заставит его продолжить движение, и тогда в игру вступлю я, цепной пес императрицы…

Тьфу, чтоб этого выродка беловолосого разорвало! Вот ведь привязалось!

Коляску я спрятал в кустах неподалеку от Риверфорта и отправился на встречу с Рамоном в надежде, что вездесущие мальчишки не успеют отыскать ее за время моего недолгого отсутствия. Но даже если отыщут – ничего страшного: ближайший блошиный рынок располагался всего в пяти минутах ходьбы, сумею отыскать замену и вернуться.

Конечно, опасно столь откровенно светиться вблизи места преступления, но, если все выгорит, принцесса найдет способ направить следствие в нужном направлении, главное, не оставить против себя железных улик. В случае же неудачи о полицейском преследовании волноваться и вовсе не будет никакой нужды.

С Рамоном мы условились встретиться не у Ньютон-Маркта, как это могло показаться из разговора, а на угольных складах, где он успел недолго поработать сторожем сразу после увольнения из полиции метрополии. Комплекс обнесенных забором приземистых пакгаузов располагался посреди черного от угольной пыли пустыря на задворках котельной, между красильной мастерской и бараками, предназначенными на снос.

Именно оттуда я и зашел, внимательно поглядывая по сторонам. Никакой подозрительной активности в округе не наблюдалось, лишь катили по разбитой дороге к главным воротам подводы с углем, и, отбросив излишнюю подозрительность, я зашагал к складу, где мы с Рамоном некогда укрывали угнанный мной у заговорщиков-сиятельных броневик с оружием.

Я не ошибся – самоходный экипаж Рамона, весь в потеках засохшей грязи, обнаружился именно там. Сидевший за рулем Тито наблюдал за дорогой и что-то тихонько напевал себе под нос, барабаня в такт мелодии пальцами по баранке. При моем появлении он выглянул в открытую дверцу и указал на пакгауз.

– Дядя Рамон внутри! – сообщил паренек, придержав рукой едва не выпавший из кабины карабин.

Похрустывая крупной угольной крошкой, я подошел к приоткрытым створкам ворот и заглянул внутрь. Посреди пакгауза замерла громада парового грузовика, в дальнем углу приткнулся широкий стол, а все остальное пространство оказалось заставлено штабелями деревянных ящиков, без всякого сомнения – оружейных.

Это мог определить с первого взгляда даже полный профан, да и разложенный на столе пулемет Максима говорил сам за себя. Рамон с кузеном, оба без пиджаков и с засученными рукавами сорочек, как раз заканчивали собирать его после очистки от заводской смазки.

– Собираешься устроить переворот? – пошутил я и вдруг обратил внимание на знакомую маркировку одного из ящиков. – Дьявол, Рамон! Ты же обещал!

– Что такое? – удивился крепыш.

– «Штейр-Хан»! – обвинительно указал я на оружейный короб. – Ты сказал, что избавился от пистолетов!

– Я солгал, – спокойно признал Рамон Миро, кинув под ноги промасленную ветошь. – Пойми, Лео, пистолетов было слишком много, чтобы вот так запросто от них избавляться. И не волнуйся, они нигде не засветятся! Все это оружие, – обвел он рукой ящики, – мы заберем с собой на Карибы.

– Мы?

– Мой отряд.

– Решил принять предложение?

– Решил. И, сам понимаешь, пистолеты с титановым кожухом затвора там придутся как нельзя более кстати.

Я кивнул, соглашаясь с этими словами. Колдуны ацтеков и жрецы вуду могли своей магией повлиять на работу оружия, но титан служил неплохой защитой от инфернального воздействия малефиков. Наука сильнее магии – все так.

Поэтому скандала я устраивать не стал, только вздохнул и поинтересовался:

– А что с пулеметом?

– Купили по случаю, теперь проверяем, – объяснил Рамон и спросил: – Мой револьвер у тебя?

– Да, – ответил я, вытащил из кармана «Веблей – Фосбери» и протянул его приятелю. – Дашь что-нибудь взамен?

– Выбирай!

Я выбрал «Штейр-Хан». Заодно отложил на стол поясную кобуру, несколько обойм и две пачки патронов. На первое время этого должно было хватить.

– С тебя пятьсот франков, – объявил Рамон. – И обещанные семь тысяч за охрану.

Я вытащил из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и спросил:

– Перо есть?

Крепыш закатил глаза.

– Собираешься выписать чек, Лео? Серьезно?

– По прошлому чеку ты получил деньги без проблем, так?

Рамон Миро выдохнул беззвучное проклятие, охлопал себя по карманам и протянул автоматическую ручку с золотым пером. Я выписал чек на семь с половиной тысяч франков, помахал им в воздухе, давая подсохнуть чернилам, и передал листок бывшему напарнику.

– Все верно?

– Ручку верни, – потребовал Рамон.

– Что с бомбой?

Вместо ответа крепыш выставил на стол пузатый кожаный саквояж; я щелкнул замками и обнаружил внутри железную коробку с криво приваренной ручкой и боковым рычагом.

– Корпус намагничен, к полицейским броневикам цепляется намертво. Сам проверял. Задержка взрыва – пять секунд. Детонатор электрический, все точно как в аптеке.

– Электрическая банка не разряжена? – уточнил я, вынимая увесистую адскую машину из саквояжа.

– Там динамо-машина, – пояснил Рамон. – Учти, рычаг прокручивается с усилием. Тротила внутри немало, поэтому аккуратней.

Я на всякий случай уточнил:

– Насколько ты уверен в продавце?

Миро развел руками.

– Настолько, насколько можно быть вообще уверенным в подобной публике.

– Ну, будем надеяться… – пробормотал я и переложил бомбу в собственный чемоданчик. Тот едва закрылся.

– Кстати! – прищелкнул вдруг пальцами Рамон Миро. – Ты не единственный русский, которому понадобилась взрывчатка. Кто-то приходил к продавцу за день до нас. Только его интересовал динамит.

– Да и черт с ним, – отмахнулся я. – Клиенты твоего поставщика меня не волнуют, меня волнует качество его товара.

– Возьми гранаты, – предложил крепыш. – Есть с зажигательным зарядом из белого фосфора. Заказал партию у твоего приятеля Дьяка на всякий случай…

Предложение было заманчивым, но с некоторой долей сожаления от него пришлось отказаться. Анархисты никогда раньше не применяли подобных гранат, а я твердо намеревался ни на шаг не отступать от их образа действий. Ни один след не должен был привести ко мне.

– Нет, больше ничего не надо, – покачал я головой, взял чемоданчик и направился на выход, а уже в воротах обернулся и спросил: – По Берлигеру ничего нового?

– Ничего, – односложно ответил Рамон.

– Ищи его, – потребовал я и достал карманный хронометр. – У тебя часы точно идут? Который сейчас час?

– Семнадцать минут одиннадцатого.

– Благодарю.

Я подвел стрелки, вышел на улицу и, поднеся чемоданчик к борту броневика, ощутил заметное притяжение. Насчет намагниченного корпуса адской машины бывший напарник не соврал.

До Риверфорта я добрался за час до назначенного времени и прогуливаться по набережной, рискуя привлечь внимание постовых, не стал. Вместо этого проверил запрятанную в кустах коляску и запихал в нее кожаный плащ, а сам заглянул в ближайшую цирюльню побриться.

В кресле с наброшенным на лицо горячим полотенцем получилось даже немного задремать, но хмурому мастеру спящие клиенты в заведении были не нужны, и он вытолкал меня на улицу без всякого почтения.

Позевывая, я без лишней спешки прошелся по набережной, вновь и вновь высматривая возможные пути отступления. На первый взгляд мой план был полностью лишен мало-мальски серьезных изъянов, но я продолжал и продолжал прокручивать в голове возможные варианты развития событий.

Больше всего беспокоило возможное вмешательство местных жителей. Если кто-то вдруг решится задержать бомбиста, придется стрелять на поражение, а устраивать кровавую баню не хотелось совершенно точно. К счастью, дворы выстроенных вдоль набережной домов выходили на противоположную от реки сторону. Это все упрощало.

В этот момент под хлопки порохового двигателя с соседнего перекрестка вывернул изящный самоходный экипаж. Он слегка напоминал очертаниями тот, на котором меня возил Уильям Грейс, разве что кузов отличался более удлиненной формой, глухие боковые дверцы не имели окон, а сзади немалый вес коляски принимали на себя сразу две колесные оси. Следом, тяжело переваливаясь на неровной брусчатке, катил неповоротливый броневик, в башенке которого подрагивал ствольный блок крупнокалиберного «гатлинга».

Я достал карманные часы и обнаружил, что сейчас всего без четверти двенадцать.

Но на монетный двор прибыл точно герцог Логрин – имперский герб на дверцах удалось разглядеть со всей отчетливостью.

Самоходный экипаж шустро прокатил по мосту и въехал в незамедлительно открывшиеся перед ним ворота крепости. Броневик проделал этот путь далеко не столь уверенно, да еще и страшно рычал движком, взбираясь на крутой изгиб каменной переправы, но не заглох и не забуксовал.

Восемь и девятнадцать секунд – именно столько показал секундомер зажатого в моей руке хронометра.

Взяв за основу первый из показателей, я вернулся к спрятанной в кустах коляске и переложил в нее бомбу, а чемоданчик забросил подальше в густую траву. После этого надел кожаный реглан, натянул брезентовые перчатки и отправился на прогулку по набережной.

Без лишней спешки я прошелся вверх по течению Ярдена, встал на обзорной площадке и внимательно осмотрел окрестности. Что-то было не так, некое наитие подсказывало это со всей отчетливостью, но сформулировать собственные опасения никак не получалось.

Просто… как-то слишком уж тихо и спокойно было в округе. Шутка ли сказать – де-факто первый человек империи соизволил посетить монетный двор, а на перекрестках даже постовых констеблей не выставили. И всего сопровождения – один броневик. Ни конных гвардейцев, ни завалящего дирижабля в небе. Ничего.

И это – на следующий день после подрыва главы полиции метрополии?

Нет, столь вопиющая беспечность начальника охраны регента была мне сейчас только на руку, но некомпетентные люди подобных постов отродясь не занимали. Либо отсутствие сопровождения стало результатом вмешательства людей принцессы Анны, либо герцог Логрин по какой-то причине решил свой визит на монетный двор не афишировать. И то и другое в предоставленные мне объяснения нисколько не вписывалось.

Но паниковать раньше времени я не стал, лишь посильнее запахнул плащ и втянул голову в плечи, ежась от порывов дувшего с Ярдена свежего ветра.

Высоко в небе лениво дрейфовала в сторону порта вереница грузовых дирижаблей, по реке медленно-медленно тащил за собой баржу паровой буксир, и ветер относил к берегу клубы вонючего черного дыма. На улицах было безлюдно. Вдалеке шла юная парочка, навстречу им катил свою тележку надсадно сопевший старьевщик. Больше – никого.

Все было обычно, все было как всегда, но по спине от дурного предчувствия так и бегали колючие мурашки.

Мандраж перед акцией? Возможно, но совсем не факт…

5

Со смотровой площадки к выезду с монетного двора я двинулся, как только дрогнули и начали медленно распахиваться толстенные створки ворот. В голове давно уже были просчитаны скорость экипажа регента и катящейся под горку детской коляски; оставалось просто отпустить ручку, дойдя до нужной секции ограждения набережной. Шоферу волей-неволей придется затормозить перед неожиданным препятствием, а изгиб моста прикроет меня от пулемета броневика.

«Идеальный план. Не о чем волноваться, просто не о чем», – так успокаивал я себя, шагая с закушенной от волнения губой, и, разумеется, все немедленно пошло наперекосяк.

Самоходный экипаж регента вылетел на мост, не успели еще окончательно раскрыться ворота. Бомба к этому времени уже была у меня в руке; я подтолкнул коляску, и та резво помчалась по неровной брусчатке к выезду с монетного двора на набережную.

Время оказалось рассчитано просто идеально – коляска выкатилась на проезжую часть прямо перед носом съезжавшего с моста экипажа. Шофер заметил ее слишком поздно и уже никак не успевал отвернуть в сторону; ему оставалось лишь ударить по тормозам, а вместо этого он до упора утопил педаль газа.

Изогнутое крыло со всего маху угодило в коляску, и сильный удар отшвырнул ее на середину дороги. Экипаж стремительно вывернул на проезжую часть, ободрал борт о фонарный столб и помчался прочь, все увеличивая и увеличивая скорость.

Я так и остался стоять на тротуаре с бомбой в руке.

Проклятье! Да что здесь такое творится?!

И тут из ворот выкатил броневик сопровождения. Надсадно ревя мощным пороховым движком, он уже взобрался на изгиб моста, когда вдогонку из крепости вдруг выплеснулась волна тьмы. Бронированную самоходную коляску смахнуло в воду, словно она ничего не весила, следом с жутким грохотом рухнули сорванные неведомой силой створки ворот.

Отголосок инфернального всплеска врезался в меня и отбросил на пару шагов, едва не сбив с ног, а потом набережная дрогнула, и хлынувшая из ворот форта тьма бурным чернильным потоком покатилась по мосту. Но чем дальше несся потусторонний девятый вал, тем сильнее он размывался и терял свою ужасающую мощь. Текущая вода издревле считалась надежной защитой от сил зла, и пусть в наш просвещенный век мало кто продолжал верить в подобные сказки, факт оставался фактом – тьма отступила на монетный двор, не в силах преодолеть реку.

Я испуганно попятился назад, но, прежде чем успел броситься наутек, захватившая остров сила вновь выплеснулась наружу. На этот раз она приняла облик беспросветно-черной человеческой фигуры. От трепетавшего вокруг нее муара открывались и развеивались целые клочья, но потустороннее существо даже не замедлило шага, пересекая мост. И лишь когда безликий монстр ступил под протянутые меж фонарных столбов электрические провода, клубившийся вокруг него сонм бессчетных серых точек вспыхнул ворохом искр и развеялся без следа.

Залитый кровью с головы до ног человек, вооруженный каменным ножом, направился прямиком ко мне; я рванул рычаг стартера адской машинки и метнул ее, только не в жуткого пришельца, а в ближайший фонарный столб.

Взрыв разметал во все стороны каменные осколки, снесенная ударной волной опора накренилась и на миг зависла на проводах, но сразу оборвала их своей тяжестью и рухнула прямо под ноги инфернальному созданию. Сверкнул ослепительный разряд, порождение ада отлетело назад, и хоть оно моментально восстановило равновесие, теперь между нами на земле искрили электрические провода.

Электричество сильнее магии!

Я всей душой верил в превосходство науки над колдовством, и все же без промедления развернулся и со всех ног припустил наутек. Перебежав через дорогу, я вломился в росшие на обочине кусты, продрался через них на пустырь, и сразу из лабиринта покосившихся сараев навстречу выдвинулись два парня в одинаковых черных дождевиках.

Бойцы слаженно вскинули короткие карабины, и на меня уставились увитые толстыми жгутами проводов стволы. Именно на меня, а вовсе не на пустившегося в погоню инфернального преследователя.

Выхватить пистолет я не успевал, поэтому просто рухнул на землю и кубарем покатился в высокой траве. Воздух над головой прошили короткие очереди, а потом голова одного из стрелков просто лопнула, забрызгав кровью и мозгами напарника! Грохнул новый выстрел, и на траву рухнул уже второй парень – пуля неведомого снайпера угодила ему точно в затылок.

Ощущая себя беззащитной мишенью, я вскочил с земли и сразу уловил за спиной леденящее присутствие зла. Оставляя за собой кровавые следы, высокий человек с содранной кожей рвался через густые кусты, и листья от его касаний осыпались невесомым прахом, а ветви чернели и отмирали.

Призрачную завесу преследователя окончательно развеяло пронзавшее город электромагнитное излучение, и теперь я лицезрел его со всей отчетливостью. Оголенная плоть сочилась кровью, виднелись не поврежденные рукой опытного жреца мышцы и прожилки вен и артерий. В провалах пустых глазниц мертвеца клубилась беспросветная тьма, она замораживала лютым ужасом, но страх лишь придал мне прыти. Подхватив с земли карабин, я упер приклад в плечо и до упора вдавил указательным пальцем спусковой крючок.

Зашуршал электрический разряд, запахло озоном, автоматический метатель Гаусса затрясся и под серию негромких хлопков выплюнул в преследователя сразу десяток пуль. Призрачная защита оказалась пробита уже после второго или третьего попадания, и с удивительным для ситуации холодным расчетом я принялся расстреливать освежеванное тело.

Очередь! Очередь! Очередь!

Грудина мертвеца оказалась изрешечена в мгновение ока, но завладевшая покойником сущность не оставила его, и я продолжил стрелять, понятия не имея, как скоро опустеет магазин.

Очередь! Еще одна!

Окровавленный мертвец перешел с бега на шаг, потом оступился и едва не упал, но все же сумел устоять на ногах. И сразу невидимым тараном в меня врезался ментальный удар!

Инфернальная тварь метнула «копье ужаса» и просчиталась: спящий талант сиятельного впитал страх до последней капли, как впитывает воду сухая губка. Я даже не покачнулся.

Запахло горелой проводкой, и метатель Гаусса осекся, но электричество в очередной раз превозмогло магию. После секундной заминки оружие перестало искрить и выплюнуло в преследователя новую порцию пуль.

Потустороннее существо неожиданно ловко скакнуло в сторону и скрылось среди густых кустов; я опрометчиво бросаться за ним в погоню не стал, а вместо этого подхватил с земли второй карабин и принялся рассовывать по карманам плаща запасные магазины. Только выпрямился, и уже где-то совсем неподалеку прозвучала пронзительная трель полицейского свистка.

Пора было уносить ноги.

Я развернулся и рванул по узенькому проходу меж сараев, пригибаясь и втягивая голову в плечи, чтобы не зацепить макушкой выступающие края крыш. Карабин мешал бежать, но приходилось держать его на изготовку, поскольку в любой момент мог вновь проявить себя неведомый снайпер.

Да – он спас мне жизнь, но кто знает, что у него на уме? Верить в благородство чужих намерений отучила жизнь. Меня ведь собирались убить! Застрелить при отходе после подрыва герцога Логрина!

Сомнений в этом не было ни малейших. Я узнал тех парней в дождевиках – именно они прикрывали Уильяма Грейса в доме поэта. Оставалось непонятным лишь то, выполняли стрелки приказ ее высочества или это была инициатива лейтенанта.

В боковом проходе кто-то вскрикнул от неожиданности; я несильно ткнул увесистым из-за электрической банки прикладом дряхлого дедка и понесся дальше. Свернул раз-другой, перескочил через поваленную набок бочку с ржавыми ободьями и, оставив сараи позади, выскочил в глухой проезд.

И сразу из ворот соседнего двора выкатила паровая коляска!

Я едва не прошил ее борт очередью из карабина, но вовремя узнал знакомый «Форд-Т» и отвел оружие в сторону. Сидевший за рулем с надвинутой по самые глаза кепкой Томас Элиот Смит на ходу распахнул дверцу и крикнул:

– Запрыгивай!

Я ускорился, нагнал коляску и заскочил на пассажирское сиденье. Сыщик тут же прибавил скорость, и «Форд-Т» помчал прочь, подпрыгивая на выбоинах и кочках неровной дороги.

Поначалу ехали молча. Томас Смит напряженно крутил руль; я ничуть не менее напряженно озирался по сторонам. Но проскочили. Просто успели покинуть район, прежде чем стало известно о нападении на монетный двор и были перекрыты прилегающие к нему улицы.

– Что ты забыл у Риверфорта? – спросил я, когда самоходная коляска встала на забитой повозками Риттерштрассе.

– Я тебя о том же хотел спросить, – хмыкнул сыщик и снял с баранки левую руку, кисть которой была замотана пропитавшимся кровью бинтом.

– Это как-то связано с ацтеками? – предположил я.

– А связано? – остро глянул на меня в ответ Томас.

Я кинул стянутый с себя реглан в ноги к уже валявшимся там карабинам и беспечно улыбнулся.

– Спасибо, что прикрыл!

– Надеюсь, я не ошибся с выбором цели, – проворчал сыщик, направляя «Форд-Т» в объезд перегородившей дорогу телеги.

Миновав причину затора, самоходная коляска резво побежала по дороге; я оглянулся и нервно передернул плечами.

– Выбор был правильный, даже не сомневайся.

Но это заявление Смиту убедительным не показалось.

– А я все же сомневаюсь, – заявил он и свернул с дороги в случайный, как мне показалось, переулок. Но нет – уже через полсотни метров Томас выбрался из самоходной коляски и принялся возиться с запором ворот каретного сарая, выстроенного между двухэтажным домом с одной стороны и высоким забором соседнего здания – с другой.

– Лев, помоги! – попросил сыщик.

Вдвоем мы распахнули створки, а потом Смит загнал внутрь «Форд-Т» и принялся сдвигать ворота, закрывая нас внутри.

– Остаемся здесь? – не понял я.

Ничего не ответив, сыщик заблокировал створки железными костылями и обернулся ко мне.

– Рассказывай! – потребовал он, разжигая керосиновую лампу. – На кого ты работаешь?

Я огляделся по сторонам и обреченно вздохнул. Даже в тусклом свете «летучей мыши» был прекрасно виден густой слой пыли, покрывавший все вокруг. Пришлось забираться на сиденье самоходного экипажа; ноги меня откровенно не держали.

– На кого ты работаешь? – повторил Томас Смит свой вопрос.

Стоял он ко мне боком, выставив напоказ забинтованную левую руку, но, памятуя о стремительности его движений, я эту нарочито безобидную позу в расчет принимать не стал. Успеет и развернуться, и выстрелить, прежде чем подниму из-под ног карабин.

Но вот пистолет на поясе – это совсем другое дело…

Впрочем, хвататься за оружие я и не подумал, более того – ответил максимально честно:

– Я работаю на лейб-гвардию.

– И что ты делал у монетного двора?

– Нет! – выставил я перед собой руку. – Моя очередь задавать вопросы!

Но Смит только рассмеялся.

– Брось, Лев! Я спас тебе жизнь! Разве я многого требую взамен? Просто ответь на вопрос, и будем в расчете! Хорошо? – и, не дожидаясь моего согласия, он вновь спросил: – Так что ты делал у монетного двора?

Я задумался, о чем могу умолчать, но особой возможности для маневра не оставалось: бросок бомбы Смит, вне всякого сомнения, видел собственными глазами.

– Ладно, – вздохнул я. – Ладно. Мне поручили подорвать самоходный экипаж, который в полдень прибудет на монетный двор.

– Зачем?

– В такие подробности меня не посвящали.

– И тебя это устроило?

– Приказ шел с самого верха.

Томас Смит задумчиво потер переносицу и вдруг спросил:

– Тебе поручили подорвать экипаж на въезде в Риверфорт или на выезде из него?

– Просто подорвать.

– Уверен? Постарайся вспомнить, это очень важно!

– Я бы запомнил, если бы на этом был сделан акцент.

– Занятно, – хмыкнул Смит, подошел к самоходной коляске и вытащил один из метателей Гаусса. – Есть предположение, почему от тебя приказали избавиться?

– С чего ты это взял?

Вместо ответа Томас выдернул магазин и продемонстрировал мне пули, удлиненные, словно стальные желуди.

– Титановая оболочка с железным сердечником, – сообщил он.

– И что с того?

– А то, что конкретно эта модель метателя Гаусса совместного производства «Электрические машины Депре» и «Викерс, сыновья и Максим» состоит исключительно на вооружении лейб-гвардии. Лев, тебя хотели застрелить гвардейцы.

Я кивнул. Все сходилось просто идеально: незаконнорожденный отпрыск брата покойного императора взрывает регента, намереваясь заявить свои претензии на престол, но гвардейцы убивают его при бегстве с места преступления.

Оснований для сомнений в состоятельности этой версии у меня не было ни малейших, и все же я позволил себе скептически поинтересоваться:

– Откуда знаешь о карабине?

– Помнишь ту винтовку, что ты передал мне в Монтекалиде?

Я кивнул.

– Ее произвела фирма «Кольт» при участии «Электрического света Эдисона». Предполагалось, что контракт с лейб-гвардией у них в кармане, но в самый последний момент его перехватил Хайрам Максим. Он с Томасом Эдисоном на ножах еще с Нового Света.

– Первый раз слышу.

– Не важно, – отмахнулся Смит. – Значение имеет лишь то, приказали тебе подорвать экипаж на въезде или на выезде.

– Никаких инструкций у меня на этот счет не было! – отрезал я. – И давай поговорим о тебе! Что делал там ты?

Томас Смит тяжело вздохнул, положил карабин на водительское сиденье и позвал меня за собой.

– Идем!

Он первым подошел к приставленной к стене лестнице, взобрался по ней и откинул ведущий на крышу люк. Я выбрался следом, недоумевая, зачем понадобились подобные сложности, но спускаться на землю не пришлось: сыщик прямо с сарая перебрался на карниз соседнего дома и влез в оставленное открытым окно. Ничего не оставалось, кроме как присоединиться к нему.

Тесная кухонька оказалась изрядно захламлена, и было видно, что большая часть барахла осталась здесь от предыдущих жильцов. Томасу явно принадлежала лишь батарея составленных на тумбочку пузырьков, слишком уж чистых и незапыленных на вид.

– Располагайся, – указал Смит на хромоногий табурет и стянул пиджак. На ремне у него обнаружилась кобура с самозарядным пистолетом – тем самым кольтом правительственной модели.

Я прикрыл оконную раму и опустился на табуретку, но прежде чем успел приступить к расспросам, сыщик поинтересовался:

– С самого верха – это как? Ее высочество в коме. Приказ исходил от регента?

– Подробностей я не знаю. Скажи лучше, что делал там ты, Томас. Твоя очередь отвечать на вопросы.

Сыщик болезненно поморщился и принялся разбинтовывать левую кисть, но отмалчиваться не стал.

– Ждал ацтеков, – сообщил он и выругался: – Проклятье! Они меня провели!

Я вспомнил заполонившую Риверфорт тьму и поежился.

– Жрецы устроили там какой-то ритуал?

– А есть другие предположения?

– Подожди! – встрепенулся я. – Но ты ведь знал об этом заранее! Ты говорил мне об этом вчера! Почему тогда не поставил в известность Третий департамент?!

Томас Смит выкинул окровавленные бинты в мусорное ведро и повернулся ко мне с растопыренными пальцами. У сочившегося сукровицей мизинца не хватало фаланги, у безымянного – двух.

– Я сообщил, – заявил сыщик и оттянул ворот сорочки, демонстрируя повязку на шее. – И едва не лишился после этого жизни. Не думаю, что нападение было случайным.

– Это сделали ацтеки?

– Нет, какой-то местный умелец. Подкараулил с ножом на заднем дворе гостиницы.

– Давай с самого начала, – предложил я. – Хорошо?

Смит убрал из раковины закопченную кастрюлю, откупорил одну из бутылочек и полил прозрачной жидкостью обрубки пальцев. По кухоньке разошелся запах спиртовой настойки.

– Что ты знаешь о Жнеце? – спросил он, начиная заматывать ладонь свежим бинтом. – О жестоком убийце, который вырезает людям сердца?

– Только то, что писали в газетах. В последнюю нашу встречу ты утверждал, что это дело рук ацтеков.

– Так и есть, – подтвердил Томас, расстегнул сорочку и принялся менять повязку на шее. Порез выглядел глубоким и воспаленным.

– Не хочешь обратиться к врачу? – предложил я.

– Жить буду.

– А если начнется заражение?

– Рана была чистой, – уверил меня Смит. – С самого начала я знал, что за убийствами стоят прибывшие в Новый Вавилон ацтеки, но доказать этого не мог.

Я молча кивнул, не став перебивать собеседника.

– Только после четвертого убийства обратил внимание на странную закономерность, – продолжил Томас и указал на стол. – Открой планшет.

Внутри обнаружилась карта и туристический путеводитель по Новому Вавилону.

– Город я знал плохо, поэтому отмечал места преступлений на карте, – пояснил он. – Как-то вечером планировал маршрут на следующий день и вдруг понял, что все они лежат на одной окружности.