Текст книги "Всеблагое электричество"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 107 страниц)

– Электромагнитное излучение с длиной волны между инфракрасными лучами и радиоволнами, – не слишком ясно ответил Александр Дьяк. – У них удивительная способность передавать свою энергию веществам, состоящим из дипольных молекул.

Я не понял из объяснений изобретателя ровным счетом ничего и, дабы скрыть замешательство, отпил чая и взял из вазочки песочное печенье.

– Дипольные молекулы? – спросил после этого.

Александр понял причину моего замешательства и пояснил:

– Вода, жиры, сахара.

– Очень интересно, наверное.

– Но только не вам! – рассмеялся Дьяк.

Я кивнул, сделал еще один глоток чая и поинтересовался:

– Александр, что вы знаете о работе человеческого мозга?

Изобретатель захлопал глазами от удивления.

– Боюсь, вопрос находится вне моей компетенции, – признал он после недолгой заминки.

Меня подобный ответ нисколько не удивил, но изрядно расстроил. Я питал надежду с помощью изобретателя проникнуть в суть экспериментов профессора Берлигера, а теперь этим надеждам пришел конец.

– Расскажите, что вас беспокоит, Леопольд Борисович, – предложил Дьяк. – Расскажите, и, возможно, я сумею посоветовать нужного специалиста на медицинском факультете академии.

Я не стал запираться и коротко поведал все, что запомнил о магнитном стимулировании коры головного мозга, электротерапии и эффекте от приема микстуры, но в итоге изобретатель лишь покачал головой.

– Медицина не мой конек, – сообщил Александр, взял с полки электрический фонарик и посветил мне сначала в один глаз, затем в другой. – Изменение пигментации действительно имеет место, но каким образом это связано с вашим талантом сиятельного, ответить затрудняюсь.

– Речь шла о магнитном излучении.

– Должна быть научная основа, – отрезал Дьяк. – Действовать наобум в подобных ситуациях недопустимо. Я могу направить вас на медицинский факультет, но не уверен, что кто-либо из моих знакомых сумеет вникнуть в суть проводившихся над вами экспериментов. Для этого как минимум нужны лабораторные записи. Лучше поговорите с профессором, наверняка он пойдет на сотрудничество. Огласка ему не нужна.

Я допил чай и развел руками.

– Так и сделаю. Могу позвонить от вас, Александр?

– Разумеется!

– И спрячьте деньги в сейф, – указал я на саквояж, поднимаясь с табурета.

– Ах моя дырявая голова! – хлопнул себя по лбу Александр. – Старость не радость!

– Вы на себя наговариваете, – улыбнулся я и вышел в торговый зал, где на прилавке стоял телефонный аппарат.

Позвонил Рамону – тот оказался на месте.

– Все в порядке? – спросил я у бывшего напарника.

– Раз ты звонишь, значит, нет, – послышалось в ответ.

И с этим было не поспорить. Я рассказал об утреннем покушении и попросил выделить какого-нибудь смышленого паренька присмотреть за домом, возможно, даже на время снять квартиру в особняке напротив.

– Деньги не проблема, – предупредил я Рамона. – И вот еще что – мне надо навестить профессора Берлигера, и лучше бы наведаться к нему домой. Обеспечишь?

– Так понимаю, утренних газет ты не читал? – вздохнул Миро. – Почитай газеты, Лео. И перезвони после этого. Если захочешь.

Рамон отключился, повесил трубку и я. Тон бывшего напарника меня чрезвычайно обеспокоил, я вернулся в заднюю комнату и взял верхнюю газету из стопки на верстаке.

– Что-то случилось? – с тревогой посмотрел на меня Александр Дьяк.

– Не обращайте внимания, – отмахнулся я, расправляя желтые листы.

Дата на выпуске «Столичных известий» стояла сегодняшняя, но первая страница оказалась полностью посвящена политическим новостям, а на вторую поместили огромный аналитический материал о расколе в движении «Всеблагого электричества». И лишь дойдя до криминальной хроники, я понял причину обеспокоенности Рамона Миро.

В колонке происшествий был напечатан репортаж о пожаре в одном из корпусов психиатрической лечебницы «Готлиб Бакхарт». Сообщалось о гибели доктора Эрганта и нескольких санитаров; тело профессора Берлигера на момент написания статьи не нашли, но разбор завалов еще продолжался. Помимо персонала от огня пострадали и пациенты, некоторым из них удалось сбежать, и полиция предпринимала неотложные меры для поиска и задержания беглецов. О причинах возгорания ничего не говорилось.

– Дьявол! – беззвучно выдохнул я.

Я пригрозил доктору Эрганту сжечь его заживо – и уже на следующий день случился пожар. Едва ли мне получится убедить Рамона, что это просто совпадение. Более того – в совпадение не верил я сам. Причиной столь ужасного происшествия совершенно точно был мой талант сиятельного. Либо свихнулся от страха в карцере доктор Эргант, либо решил замести следы своих противоестественных экспериментов напуганный угрозами профессор Берлигер.

Я остался прежним – это хорошо. Плохо, что теперь никто не расскажет, как восстановить нормальную работу мозга. Научный подход помочь не мог, ведь на длительные исследования попросту не оставалось времени. Теперь приходилось рассчитывать лишь на себя самого.

– Все в порядке, Леопольд Борисович? – поинтересовался Дьяк.

Я бросил газету на верстак и улыбнулся.

– Абсолютно, Александр!

– Вы кажетесь встревоженным. И сильно похудели. Как у вас со здоровьем?

– Худоба – это последствия недавнего ранения, ничего серьезного.

Я снял с вешалки кожаный плащ, нацепил на голову фуражку и спросил:

– Могу воспользоваться черным ходом?

– Разумеется! – всплеснул руками Дьяк и напомнил: – А зонт?

– Заберу в следующий раз.

– На улице идет дождь.

– Не сахарный, не растаю, – отшутился я, выскользнул в приоткрытые ворота заднего двора и махнул на прощанье изобретателю рукой. – До встречи!

4

Меня спасла непогода. Будь сегодня ясный денек, разгуливай всюду студенты, карауль покупателей зазывалы и лотошники, я попросту не обратил бы внимания на шагавшего по противоположной стороне улицы преследователя. Невзрачный, среднего роста господин с плоским чемоданчиком не показался бы подозрительным, даже высматривай я слежку намеренно.

Мало ли кто может спешить по своим делам?

И даже сейчас, на пустынной улице, все решил случай. Преследователь просто немного не угадал с выбором места: он караулил меня на углу, откуда просматривался вход в лавку Александра Дьяка, а я вывернул на улицу через боковой проход, спутав тем самым ему все карты.

Чтобы сократить отставание, шпику пришлось выскакивать из-под навеса кофейни и опрометью нестись через перекресток, и хоть он благоразумно выбрал противоположную сторону улицы, от меня этот маневр не укрылся.

Если честно, чего-то подобного я и ожидал. Покушение на Римском мосту случилось сразу после визита к поверенному, а стоило только мэтру посетить меня в доме на улице Яблочкова, и там объявился снайпер. Я не был склонен подозревать в предательстве юриста, но и списать все на случайное совпадение тоже не мог.

И потому озирался.

Дурная погода и расшатанные нервы позволили высмотреть преследователя, но как станет действовать тот в случае раскрытия? Какие у него на этот счет указания: раствориться на серых мокрых улицах Нового Вавилона или предпринять попытку завершить дело парой точных выстрелов?

Я ставил на второе, резонно полагая, что целью слежки является вовсе не сбор сведений, а убийство. Но вот чего я не знал и никак не мог просчитать – так это с какого расстояния убийца откроет огонь. Как близко он постарается подобраться, прежде чем спустит курок? И как скоро ему надоест высматривать удачное для покушения место?

Глаз на затылке у меня не было, и неопределенность безумно выводила из себя.

Хуже нет, чем ждать выстрела в спину.

Шаг – вдох. Шаг – выдох. Пальцы сунутой в карман руки немеют на рукояти револьвера.

Шаг – вдох. Шаг – выдох. Шлепают ботинки по мокрой мостовой.

Шаг – вдох. Шаг – выдох. Сердце колотится как безумное.

А впереди – прямая улица, сплошная стена домов и – никого. Старый город словно вымер, и только краешек глаза улавливал на самой грани видимости мельтешение нерезкого силуэта преследователя. Попробуй тут не сорваться на бег!

А бежать нельзя. Побежишь – и враз превратишься в мишень.

Нет, я вполне мог развернуться и открыть огонь первым, просто не был готов ни к хладнокровному убийству случайного прохожего по одному лишь подозрению в слежке, ни тем более к перестрелке с профессионалом.

Я искренне, до икоты и дрожи в коленях боялся схлопотать пулю и ничуть этого не стыдился. Полтора месяца на больничной койке и паралич из-за поврежденного позвоночника оказывают воистину удивительное воздействие на психику человека.

Именно поэтому, как только представилась такая возможность, я сразу спустился по узенькой лестнице в случайную пивную. В небольшом питейном заведении оказалось на удивление многолюдно и ужасно накурено, и сразу стало ясно, куда именно подевалась с улиц развеселая студенческая братия. Стучали о тарелки ножи и вилки, гулко разносились под сводчатым куполом голоса, звякали друг об друга пивные кружки.

В первом зале с длинной стойкой бара свободных столов не оказалось вовсе, в дальнем было не столь людно, да и публика подобралась куда более степенная. Более тихая – так уж точно.

– Кружку сливочного стаута, – попросил я, кидая на стойку мятую пятерку.

– Закуски?

Я окинул взглядом исписанную мелом доску и заказал первое попавшееся на глаза блюдо:

– Большую порцию картошки по-бельгийски, пожалуйста. – А потом указал на телефонный аппарат. – Можно от вас позвонить?

Бармен кивнул, и я снял трубку, посылая мысленные молитвы Создателю, чтобы Рамон Миро оказался в конторе.

– Опять ты? – нисколько не обрадовался тот моему звонку.

– Вытащи меня отсюда! – прошептал я, не спуская взгляда с входной двери. – Дело серьезное, мне срочно нужна помощь!

– Где ты?

– Пивная «У прогульщика» на… – Я посмотрел на бармена и спросил: – Как называется эта улица?

– Кюри.

– На улице Кюри. Знаешь, где это?

– Буду через полчаса, – ответил Рамон и бросил трубку.

Я оставил в покое телефонный аппарат, взял свое пиво и занял один из столов у прохода, с таким расчетом, чтобы видеть входную дверь. Мокрый плащ я убрал на вешалку, револьвер поначалу укрыл полой пиджака, потом переложил на колени. Столешница прекрасно маскировала его от чужих взглядов.

Никто в здравом уме не станет открывать стрельбу на глазах у такого количества свидетелей, и все же меня не оставляло некое иррациональное чувство, будто я не принимаю в расчет какое-то чрезвычайно важное обстоятельство. Захотелось даже улизнуть через черный ход, но коридор упирался в уборные, и другого выхода из подвального помещения попросту не было. Если только через кухню…

Рискнуть или дождаться Рамона? И сколько вообще его ждать?

Я взглянул на левое запястье и чертыхнулся, не обнаружив там хронометра.

Закинув в рот несколько ломтиков жареной картошки, я без всякого аппетита прожевал их, запил глотком пива и решил все же покинуть бар через черный ход, если таковой имеется, а не сидеть в пивной в ожидании бывшего напарника. Но только приподнялся с лавки, как резким толчком распахнулась входная дверь и лязгнул о каменный пол заброшенный с улицы металлический цилиндр. И сразу – еще один!

Гранаты!

Сметая на пол посуду, я опрокинул стол набок, рассчитывая укрыться от осколков за прочными досками столешницы, но цилиндры оказались не гранатами, а дымовыми шашками. Раздался сдвоенный хлопок, и помещение вмиг затянули непроницаемо-черные клубы едкого дыма. Из глаз полились слезы, и сразу над головой дважды резко стукнуло, как если бы в стену одна за другой угодила пара пуль.

Но выстрелов при этом не прозвучало! Я ничего не расслышал!

Следующая пуля попала в край перевернутого стола, и тогда я пальнул в сторону входной двери, метя заведомо выше, чтобы случайно не зацепить никого из студентов, а сам пригнулся и перебежал из зала в боковой коридор. За спиной щелкнуло о стену запоздалое попадание, но я не стал открывать ответной стрельбы и ввалился в кухню, которая еще не успела толком заполниться дымом.

Сгибаясь в три погибели от приступа надсадного кашля, я всунул швабру в ручку двери, а только сместился в сторону – и деревянная филенка прыснула щепками, когда преследователь открыл огонь прямо через нее.

Я дважды выстрелил в ответ, уловил отголосок чужого страха и быстро присел за кухонную плиту, но, сколько ни вертел головой по сторонам, дверь черного хода не заметил. Здесь не было даже окон, только у дальней стены попался на глаза подъемник для провизии и бочонков с пивом.

Не колебался я ни мгновения. Сотрясаясь от кашля, рванул к подъемнику, передвинул рычаг и заскочил на дрогнувшую платформу. Надсадно загудел паровой привод, и заслышавший подозрительный шум преследователь потерял всякую осторожность. Несколькими сильными ударами он вышиб издырявленную пулями дверь и ворвался внутрь.

Я выстрелил по окутанной клубами дыма фигуре и промахнулся, а убийца спешно укрылся за железным шкафом и открыл ответную стрельбу, но к этому времени платформа уже подняла меня из подвала.

Вырвался!

Из люка я вывалился в небольшой дворик, поднялся на ноги и заковылял прочь, на ходу вытирая носовым платком катившиеся из глаз слезы. Как на грех, вскоре проезд меж домами вывел меня обратно на улицу, где от затянутого дымом бара разбегались перепуганные студенты. Я развернулся и побежал в противоположном направлении, а только заскочил за угол – и сразу наткнулся на неспешно кативший навстречу полицейский броневик.

И все бы ничего, но в правой руке у меня по-прежнему был зажат револьвер!

Просто забыл о нем. Совсем вылетело из головы! Дьявол!

Я попятился, но тут дверца броневика распахнулась, и наружу высунулся Рамон.

– Лео! – махнул он рукой. – Это мы!

Сипя от натуги, я подбежал к самоходной коляске и буквально ввалился в кузов. Рамон запрыгнул следом и рывком захлопнул боковую дверь.

– Лео, что у тебя опять стряслось? – потребовал он объяснений.

– Меня хотели убить!

– И?

Я вкратце ввел бывшего напарника в курс дела, и тот недолго думая отправил в бар племянника – осмотреться на месте, а если получится, то и прихватить оставленные на вешалке фуражку и плащ.

– У тебя есть патроны к «Веблей – Фосбери»? – спросил я, вытряхнув из револьвера четыре стреляных гильзы, а когда Рамон достал из железного ящика под лавкой картонную коробку, добавил: – Мне понадобится охрана.

– Уже отправил человека по твоему адресу.

– Мне нужен телохранитель, – поправился я. – Плачу пять тысяч в месяц.

Рамон Миро только покачал головой.

– Извини, Лео. Ничего не выйдет. Не хочу влезать в твои дела…

– Ты уже в них влез.

– …больше необходимого.

Я лишь усмехнулся.

– Боюсь, тебе придется.

Красноватая физиономия Рамона потемнела.

– Это шантаж?

– Это деловое предложение. Шесть тысяч.

– Лео, от тебя одни неприятности!

– Неприятности неизбежны в любом случае, предлагаю минимизировать ущерб. Если я не возьму ситуацию под контроль, достанется всем. Это не угроза. Это объективная реальность.

– Проклятье! – выругался Рамон Миро. – На кой черт я только с тобой связался!

– Ты получил пятьдесят тысяч за два часа работы, – напомнил я, заряжая револьвер. – И получишь еще шесть.

– Десять, – сдался мой бывший напарник.

– Семь, и это мое последнее слово.

– Что надо делать?

– Пока – ничего. Просто прикрой меня.

В этот момент распахнулась боковая дверца, и Тито закинул в кузов реглан и фуражку.

– Едем отсюда, – распорядился Рамон и спросил у меня: – Куда тебя везти, Лео?

– Пока не знаю, – поежился я. – Но надо убираться отсюда, пока нами не заинтересовались полицейские!

Тито забрался за руль и запустил пороховой движок. Под размеренное стрекотание броневик тронулся с места и затрясся на неровной мостовой, и тогда Рамон Миро наконец бросил сверлить меня напряженным взглядом.

– Что в пивной? – поинтересовался он у племянника, открыв окошко в кабину.

– Раненых нет. Несколько человек отравились дымом, но их всех откачали. На шум прибежала пара постовых, при мне они ничего внятного добиться от свидетелей не смогли.

– А стрелок?

– Никого с чемоданчиком я там не видел, – ответил Тито и чихнул. – А дым и вправду дьявольски едкий!

Я досадливо выругался и расправил кожаный реглан, намереваясь надеть его, но Рамон не дал мне этого сделать.

– Плащ висел на вешалке? – спросил он и просунул указательный и средний пальцы в не замеченные мной пулевые отверстия. – Странно…

– Что странного? – не понял я. – Думаешь, это не случайность?

– Сам посуди, если дым не успел заполнить бар и убийца видел, куда стрелял, зачем тогда он дырявил плащ? А если стрелок ничего не видел, то как умудрился уложить две пули так близко друг к другу? И главное – почему точно в сердце?

Ответов на эти вопросы у меня не было, зато вспомнились прошлое покушение и дымовая завеса, затянувшая Римский мост. Образ действий стрелка вырисовывался вполне определенный.

– Слушай, Рамон, – задумчиво произнес я. – Ты ничего не слышал о подобных случаях? Дым и бесшумная стрельба – тебе это ни о чем не говорит?

– Нет, но могу поспрашивать знакомых.

– Поспрашивай. И лучше – прямо сейчас.

На скуластом лице крепыша отразилось явственное раздражение, но упрямиться он не стал, постучал по перегородке, привлекая внимание племянника, и велел тому остановиться у аптеки. Броневик перескочил через высокий бордюр и замер на тротуаре, тогда Рамон Миро распахнул боковую дверцу и выбрался наружу. Я тоже не стал терять времени впустую, отыскал в ящике с инструментами длинную иглу и суровую нитку и принялся зашивать пулевые отверстия, не особо беспокоясь по поводу неровных стежков.

5

Рамон вернулся через четверть часа. Забравшись в кузов, он уселся напротив меня и задумчиво забарабанил пальцами по коленям.

– Ну? – поторопил я бывшего напарника. – Что узнал?

– За последний год было несколько схожих случаев, но только один совпадает с покушением на тебя целиком и полностью, – сообщил Миро и вздохнул. – Нам это ничего не даст: подозреваемых в том убийстве нет. Действовал наемник, такие дела раскрываются лишь в случае задержания с поличным.

– А мотивы? Кого убили?

Рамон пожал плечами.

– Какого-то приезжего из Нового Света. – Он откинул полу форменного плаща и достал из внутреннего кармана блокнот. – Некто Майкл Смит, имя наверняка вымышленное. Две недели жил в «Трех листках», где и был застрелен неизвестным в начале сентября.

– Что за «Три листка»?

– Игорный дом на границе Китайского квартала. Там сдают комнаты на верхних этажах.

– Кому-то он серьезно насолил, – хмыкнул я. – В игорных домах всегда полно людей. Да и охраны хватает.

– В момент покушения рядом с убитым находилось несколько вооруженных телохранителей.

– Очень интересно, – хмыкнул я и распорядился: – Поехали!

– Куда? – не понял Рамон.

– В «Три листка», разумеется! Расспросим персонал. Этот Смит жил там две недели, с кем-то общался, куда-то звонил. Попробуем выяснить, кому он отдавил любимую мозоль.

– Прошлый наш поход в игорный дом не задался, – напомнил крепыш, вновь мрачнея лицом.

– Поехали! – повторил я. – Не собираюсь никому угрожать, просто заплачу за ответы. Обычное дело для таких мест!

Рамон сдался и велел племяннику ехать на Максвелл-стрит.

– Остановишься за квартал, только не с китайской стороны улицы, – предупредил он. – От броневика ни на шаг, сиди за рулем и жди сигнала.

Тито кивнул, и самоходная коляска резво тронулась с места. Рамон Миро с обреченным вздохом достал из-под лавки обрез рычажного дробовика и принялся запихивать в трубчатый магазин патроны с картечью.

– Чует мое сердце, добром это не кончится, – без обиняков заявил он, поймав мой озадаченный взгляд.

– Сердцу стоит доверять, да, – усмехнулся я. – Но попробуем для начала поработать головой.

– Головой хорошо носы ломать, – не остался в долгу Рамон Миро.

На это мне возразить было нечего.

Игорный дом «Три листка» располагался в трехэтажном каменном особняке на китайской стороне Максвелл-стрит. Добротное строение стояло немного наособицу от соседних домов, его задний двор огораживал высокий забор с загнутыми наружу пиками, окна первого этажа закрывали решетки.

На обочине дороги, где нас высадил Тито, тек бурный ручей, но тротуар мутная и черная от сажи вода не захлестывала; от броневика до игорного дома мы с Рамоном дошли, не замочив ног. Дождь продолжал моросить, марая серые стены потеками копоти; меня от мороси спасал кожаный реглан, напарника – форменный плащ со споротыми полицейскими нашивками.

Рамон немного отстал, придерживая рукой топорщившуюся из-за обреза полу плаща, и я поднялся на высокое крыльцо игорного дома первым. Скучавшие на входе вышибалы немедленно встрепенулись и заступили нам дорогу.

– Сиятельный? – скривился мордоворот со сбитыми костяшками.

– Белоглазых нам тут не надо! – поддержал его напарник. – Проваливай!

Я в неописуемом изумлении поднял черные очки на лоб и с высоты своего роста посмотрел сначала на одного вышибалу, затем на другого. Пристальный взгляд прозрачных глаз заставил тех поежиться.

– Ошибка вышла, – промычал первый.

– Прощения просим, милсдарь, – развел руками второй.

– Свободны, – коротко бросил я и прошел в игорный дом.

Рамон прошел следом, и сбитые с толку охранники пропустили его, не заметив топорщившегося из-за обреза плаща.

– Все хотел спросить, а что у тебя с глазами? – спросил крепыш, нагнав меня в коридоре.

– Ерунда, пройдет, – отмахнулся я, снял фуражку и стряхнул с нее капли. – Не пускают сиятельных? Серьезно? Да что такое творится с этим миром?

Рамон Миро пожал плечами и предложил:

– Лучше сними очки. Нам ведь не нужны неприятности, правда?

Я последовал совету приятеля, поморщился из-за слишком яркого света электрических ламп и потянул носом воздух.

– Опиум?

– Он самый, – подтвердил мою догадку Рамон и указал на нишу неподалеку от лестницы, где стояло массивное кресло. – Подожду тебя там.

– Давай, – кивнул я и отправился в игорный зал.

До вечера было еще далеко, но заведение не пустовало. За карточными столами сидела троица невысоких желтолицых китайцев, напыщенных и важных, компанию им составляли два мавра и несколько вполне респектабельных на вид европейцев. А вот рулетку оккупировали откровенные бандиты; оттуда доносились взрывы хохота, хлопало игристое вино, мелькали вульгарные наряды местных девиц.

Тамошний заводила с золотыми зубами и циничными глазами прожженного жулика на миг отвлекся от пересчета банкнот и скользнул внимательным взглядом по моему затылку, но выходить из игры не стал и сделал очередную ставку. В зале с рулеткой я не задержался и отправился прямиком в бар, где небрежным движением кинул на стойку пару красных десяток с портретом Леонардо да Винчи.

– Чего изволите? – угодливо обратился ко мне молодой человек с напомаженными волосами и тонкой полоской усиков над верхней губой.

– Оставь себе, – спокойно ответил я. – Просто поговорим.

– Не надо. Уберите! – перепугался паренек.

– Мы просто поговорим, – повторил я, выкладывая на стойку еще одну банкноту в десять франков. – О покойнике. Это никому не может повредить, поверь на слово.

– О покойнике? – побледнел бармен. – Ничего не знаю ни о каком покойнике!

– Знаешь. Майкл Смит. Его застрелили здесь пару месяцев назад.

Паренек немного успокоился и кивнул.

– Было такое. Но я ничего об этом не знаю! Нас всех опрашивала полиция!

– Меня не интересует убийство, – мягко проговорил я, пытаясь поймать взгляд собеседника, но тот упорно смотрел куда-то себе под ноги. Пришлось добавить еще две десятки и подтолкнуть жиденькую стопочку купюр через стойку. – Пятьдесят франков за простой разговор. Решать тебе.

Бармен облизнул пересохшие губы и жадно уставился на деньги. Я буквально физически ощущал обуревавшие его сомнения. В итоге алчность победила страх, и паренек прошептал:

– Что вы хотите знать?

– Кто был этот Смит и откуда?

– Англичанин, но приехал из Нью-Йорка, я видел наклейки на его багаже. И он чего-то боялся. На улицу не выходил и даже играть спускался с охранниками.

– С кем он общался? – спросил я.

– Только с игроками, пожалуй… – неуверенно протянул бармен и слегка подался ко мне через стойку. – Хотя несколько раз заказывал звонок во «Франка».

– Куда? – не понял я и вдруг ощутил явственный отголосок страха.

Зрачки собеседника расширились, он кинул быстрый взгляд на кого-то у меня за спиной, и я не стал пренебрегать этой подсказкой. Развернулся и улыбнулся двум крепкого сложения господам в одинаковых серых костюмах, белых сорочках и кепках. Я и в самом деле был спокоен: револьвер в опущенной к бедру руке был направлен на незнакомцев, оставалось лишь спустить курок. Достать собственное оружие странные типы не успевали при любом раскладе, но их это, казалось, нисколько не обеспокоило.

– Давайте поговорим как цивилизованные люди, – предложил один, с тонким ножевым шрамом на жилистой шее. – Просто поговорим, да?

– Увы, совсем нет времени. Уже ухожу.

– Придется задержаться.

Незнакомцы не двинулись с места и даже не пошевелились, но Рамон вдруг вскочил из кресла и выпростал из-под плаща обрез.

– Мы уходим! – негромко объявил он. – А кто дернется, вышибу мозги!

Разговоры в зале оборвались, и враз смолк перестук фишек, словно игроки лишь сейчас заметили выставленное напоказ оружие. Один из непонятных типов слегка повернул голову, разглядел обрез и поморщился.

– Зря, – коротко произнес он, но теперь его спокойствие было насквозь показным. Гладко выбритая щека дернулась от нервного тика.

Я вступать в препирательства не стал, вслепую нашарил за спиной стопку банкнот, смял их в ладони и сунул в карман. Благотворительность не мой конек.

Не отводя от парней ствол револьвера, я отступил от стойки, по дуге обошел их и присоединился к напарнику.

– Большая ошибка! – предупредил парень со шрамом на шее, стоило нам только двинуться на выход.

Отвечать мы ничего не стали. Я выскочил на крыльцо первым и с ходу врезал рукоятью револьвера в лоб одного из вышибал, а когда тот скорчился, зажимая рану, взял на прицел второго.

– Без шуток! – предупредил его, демонстративно взводя курок.

Рамон проскочил мимо и что было сил дунул в полицейский свисток.

Компания подростков на углу со всех ног бросилась наутек, а броневик рыкнул движком и стремительно скатился под горку. У игорного дома тяжелую самоходную коляску занесло на мокрой дороге, но Тито справился с управлением, и только мы с Рамоном заскочили в кузов – неповоротливый монстр рванул с места во весь опор.

Вдогонку не стреляли. Никто даже на крыльцо не вышел.

– Ну и что это было? – поинтересовался Рамон Миро, отлипнув от заднего окошка.

– Понятия не имею, – честно сознался я.

– Узнал что-нибудь полезное?

– Нет, но знаю, с кем можно поговорить.

– Серьезно?

– Да. Едем в «Генрих Герц». Это отель где-то в районе Центрального вокзала.

6

В поисках отеля броневику пришлось изрядно поколесить по запутанным улочкам привокзального района, но потерянное время того стоило: получив на лапу пять франков, портье подтвердил, что среди их постояльцев действительно значится некий Томас Элиот Смит.

Вот только застать в отеле агента нам не удалось, а портье понятия не имел, когда тот соизволит объявиться.

– Иногда его не бывает по нескольку дней, – предупредил он.

Я с благодарностью кивнул и вышел на улицу.

– И что будем делать? – спросил Рамон, проследовав за мной.

– Ждать.

– Тогда стоит перекусить, – решил крепыш, указав на бистро «Воробушек» на противоположной стороне улицы, но стоило только племяннику выбраться из-за руля, и он немедленно запихнул его обратно в кабину. – Куда собрался? Отгони броневик за угол и не спускай с него глаз.

– Но…

– Можешь купить пару пирожков.

– Я вообще могу не обедать! – оскорбился Тито.

– Если похудеешь, сестрица мне плешь из-за этого проест, поэтому купи пирожков. Понял?

Парень молча захлопнул бронированную дверцу кабины, а мы с Рамоном отправились в бистро. Кухня там оказалась моравская; Миро заказал себе жареную свинину с клецками и капустой, я отдал предпочтение чесночному супу с сыром. Ну и кнедлики попросили принести, куда без них.

– Кого мы ждем? – спросил Рамон, когда мы расположились за столом у выходившего на улицу окна. – Кто такой этот очередной Смит?

– Смит, с которым я хочу поговорить, работает в Детективном агентстве Пинкертона. А Смит, которого убили, скорее всего, никакой не Смит. Он сбежал из Нью-Йорка, но его достали и здесь. Возможно, это какой-то известный преступник.

– И агент Пинкертона вот так запросто станет тебе помогать? – засомневался Рамон Миро, отпив светлого легкого пива.

Я сделал глоток воды и пожал плечами.

– Мы с ним уже работали вместе. Опять же, кто откажется от быстрых денег?

– Знай он тебя получше, – усмехнулся мой бывший напарник, – отказался бы.

Я криво улыбнулся и принялся хлебать чесночный суп, а вот Рамон успел осушить кружку пива и заказать вторую, прежде чем принесли заказанное им жаркое. Мы без всякой спешки пообедали, не забывая при этом поглядывать в окно, потом какое-то время просто сидели и молчали, наслаждаясь теплом и сытостью.

– Не закажешь десерт? – удивился Рамон, когда я полез за кошельком, чтобы расплатиться.

– Нет, – качнул я головой и вдруг понял, что и в самом деле совершенно не хочу сладкого.

– Ты ли это, Лео? – рассмеялся крепыш. – Неужели и от шоколада откажешься?

– А у тебя есть? – заинтересовался я. Кружка горячего шоколада сейчас бы точно не помешала.

– Могут привезти на следующей неделе.

– Если привезут, возьму всю партию, – объявил я и поднялся из-за стола. – А сейчас подожди здесь.

– Появился твой агент?

– Да.

И в самом деле, из подъехавшей к отелю коляски с поднятым брезентовым верхом выбрался Томас Смит в изрядно забрызганном грязью бежевом плаще.

Получив плату, извозчик покатил дальше, а я не стал перебегать через дорогу с криками приветствия, просто встал на тротуаре и помахал. Смит заметил меня и если и удивился, то виду не подал. Он спокойно пересек проезжую часть и протянул руку.

– Лев! Какими судьбами?

Излишне крепкое рукопожатие все же выдало охватившую Томаса нервозность, поэтому я сразу перешел к делу:

– Интересует один приезжий из Нового Света. Вероятно, преступник. Ты мог слышать о нем по работе.

Смит задумчиво пригладил черные усики, но с ходу отказывать в помощи не стал и уточнил:

– Кто именно тебя интересует?

– Майкл Смит, англичанин. Прибыл из Нью-Йорка во второй половине августа, был застрелен в начале сентября.

Томас покачал головой.

– Никогда о таком не слышал.

– Имя, вероятно, вымышленное.

– Тем более.

Но я так легко сдаваться не собирался.

– Смита застрелили в игорном доме «Три листка» средь бела дня, и никто не видел убийцу. Можешь что-нибудь об этом разузнать?

– Зачем тебе это? – прищурился Смит, поправляя котелок.

– Есть немалая вероятность, что исполнителю убийства заплатили за мою голову.